Когда ты рядом

Так, в свитере Петра Константиновича Марта благополучно добралась до дома, шлёпая по снегу в открытых босоножках. Она возникла на пороге, напугав своим видом Галину Игнатьевну.

– Марточка, це ты так и по вулице шла?
– Ага, – ответила девушка. – Сейчас поем и всё расскажу.

С Галиной Игнатьевной они могли беседовать часами – когда та чувствовала себя получше, а у Марты было хорошее настроение, такое, как сейчас. Но прежде она позвонила Кидану.

– Его нема, – объявила дежурная, но что-то в её голосе заставило Марту усомниться в её словах, и в начале пятого всё в том же Петином свитере и длинной узкой юбке она уже была на Ломоносова. Её нисколько не смущало, что другие так не одеваются: пусть смотрят и учатся – новая мода!

В его комнате горел свет, играла музыка, из-за двери слышались весёлые голоса.
Марта постучала. Кидан приоткрыл дверь – и на его тёмном лице замелькал целый калейдоскоп чувств: радость, смущение, недовольство – всё сразу. Ещё бы! Комната полна была гостей.

Очутившись в мужской компании, чьё веселье она так неожиданно нарушила своим вторжением, девушка чувствовала себя неловко. Несколько минут в комнате было почти тихо; гостья занялась предложенной едой; Кидан был напряжён. Но вскоре все опять заговорили, веселье возобновилось. Друзья вели себя с детской непосредственностью. Один из них упал на кровать и смеялся, дрыгая в воздухе ногами. Марта удивилась про себя, Кидан улыбнулся и обернулся к ней:

– Когда ти приехала?
– Сегодня. У нас съёмки в Киеве. Три дня.
– Марта, много раз просил тебя: сначала позвони…
– Я звонила.
– Когда?
– В три часа, сразу как приехала. Мне сказали, что тебя нет дома.
– Я биль дома.
– Вот. Я тоже так подумала.

По его вспыхнувшим глазам она поняла, что прощена. Да, это было удивительно, но они оба знали: каким-то необъяснимым образом она чувствует его приезды и его отсутствие, его мысли о ней и желание её видеть. Расстояние значения не имеет.

Прошло немного времени, и гости один за другим перешли в комнату Аламбрана.

Кидан, вздыхая, убирал посуду, мыл тарелки. Марта стояла возле стола и молча наблюдала за ним.

– Почему ти грустная?
– Я не грустная.

Но он был прав: её настроение меняется внезапно. Прошлый раз он был очень рад ей, а теперь спокоен, возится с посудой и вздыхает по своим друзьям!

Всё убрав, Кидан вытирает руки, закрывает дверь и подходит к ней. И теперь, когда он рядом, когда его губы и руки как огонь, когда она слышит, как мощно стучит его сердце, и сам он – уже в полной «боевой готовности», Марта тихонько смеётся. Она так, оказывается, соскучилась по его ласкам. Всю неделю, засыпая по вечерам, она думала об этом, ждала минуты, когда его тёмные горячие руки – единственные руки, которые смеют так прикасаться к ней – обнимут её.

– Ай! Осторожно! Здесь синяк! Я упала, когда бежала в столовую.

Кидан смеётся. Его забавляет эта непонятная жизнь, которую она ведёт вдали: бежать в столовую? Зачем?

– Подожди! Я хочу посмотреть.

Как он нетерпелив – весь дрожит, то ли расстегивая, то ли ломая молнию на юбке. О, эти сумасшедшие глаза! Теперь его не остановишь. Она всё-таки пытается, но он с досадой отбрасывает её руки, жадно целуя всё, что попадается на пути…

Дорога-32