Глава 14. Выбор

Вечером в номере Магеры пировало избранное общество, состоящее из нас с кузиной и семи наших самых близких друзей. В их число вошёл и Фило Мелифаро. Официально считалось, что его пригласил я, но на самом деле парень просто оказался в нужном месте в нужное время. Вывернулся из-за угла, когда я, тяжело гружёный, как менкал, корзиной с пирожными, пёр своё богатство в номер Магеры. Я так ошалел от событий и впечатлений этого длинного дня, что напрочь забыл о возможности перенести любую тяжесть в пригоршне — любимый фокус Ульвиара Безликого. В этот-то момент Фило и оказался у меня на пути. Облизнулся на мою ношу и, конечно, тут же получил приглашение зайти в гости.

Пока мои друзья поедали сладости в совершенно неумеренных количествах, я отчитывался перед ними о проведённом времени. Так долго болтал, что язык заболел. В конце моей речи Магера, успевшая уже расправиться со своим Кремовым Щенком — довольно большой фигуркой собачки, все детали туловища которой сделаны из разных видов крема, — облизала свои розовые пальчики и заявила:

— Так. Я поняла, чего я хочу. Я хочу в Ехо.

— Ну, хвала Магистрам, хоть поняла наконец, чего хочет, — проворчал про себя Куни Йовис. — Это уже полдела.

Магера или не расслышала его выпада, или пренебрегла им, но продолжала:

— Папа говорил, что покупает здесь дом. Замечательно. В нём мы и будем проводить Дни Свободы от Забот. Иначе я буду плакать от зависти к Лойсо, а это очень-очень плохо для всех вас!

— Чем же для нас плохо? — удивился Фило. — Плачь себе на здоровье, нам-то что.

— А то, — парировала Магера, гордо задрав носик. — Когда женщины плачут, мужчины долго мучаются, не зная, как их утешить.

— Лично я мучиться не собираюсь, — отказался Фило. — Сама утешайся. Тоже мне, напугала!

— Тебя не напугала, а меня напугала, — сказал Нанка. — Вы с ней в разных классах учитесь, вот тебе и наплевать. А нам только плачущей от зависти Магеры не хватало. Ужас какой!

Нанка аж поёжился от предполагаемого ужаса. Я некоторое время силился представить себе кузину плачущей, и когда мне это удалось, нарисованная картина чуть меня не доконала.

— Гера, — проникновенно попросил я, — пожалуйста, не надо плакать, а то я сяду рядом с тобой и тоже заплачу.

— А тебе зачем? — хихикнула кузина.

— Как это зачем? Из семейной солидарности, конечно!

— Не ври, Лойсо, — мрачно изрёк Куни Йовис, — ты плакать не умеешь. Даже из солидарности.

— Да ну, — не поверил Фило, — так не бывает. Все когда-нибудь плачут.

— Вообще-то Куни прав, — сказал я. — На счёт всех не знаю, а я точно не плачу.

У Фило появился хитрый блеск в глазах.

— А спорим, что я доведу тебя до слёз?

— Спорим, — тут же откликнулся я. — На что?

— На корону.

— Идёт.

— Завтра после ужина в Общем зале. Ты у меня заплачешь!

— А почему не сегодня?

— Э, балда! Потому что это мероприятие требует времени и подготовки.

— Ладно, завтра так завтра. Всё равно у тебя ничего не получится!

— Ну, это мы ещё посмотрим.

— Лойсо! — Кима Дочи звонко расхохотался. — Не спорь с Фило Мелифаро. Дырку в небе над его рыжей башкой, он хитрющий вурдалачий сын, и обязательно тебя обставит.
 
— Ну, это мы ещё посмотрим, — самоуверенно повторил я слова Фило.

— Вот они, джентльмены! — воскликнул Ирухти Хлен, картинно всплеснув руками. — У них дама плакать собралась от того, что ей негде проводить Дни Свободы от Забот, а они дурацкие пари заключают! Не огорчайся, Гера, я тебя утешу. У моих родителей дом на улице Острых Крыш. Так что милости прошу ко мне в гости. А то, когда ещё твой отец купит недвижимость в Ехо. Успеешь наплакаться.

— Ничего себе, — завистливо протянул Нанка. — Вот это приглашение! А ей там одной будет скучно. Ты уж тогда и нас заодно пригласи.

— Вообще-то со мной скучно не бывает, — солидно заметил Ирухти. — Но я подумаю. Может, и приглашу. Если будете хорошо себя вести.

В этот момент Дьяр Марофо отчаянно зевнул. К нему присоединилась Иса.

— Ладно, дамы и господа, — подвела итог вечера Магера, — вот-вот прозвучит Ночной сигнал. Если мы задержимся хоть на полминуты, то сюда прибежит наш неутомимый Мастер Хонна интересоваться фасоном моей ночной рубашки, так что брысь отсюда. Спокойной ночи.

Мы простились с хозяйкой и разбрелись по своим номерам.

В моих апартаментах было тихо и темно. На письменном столе лежал открытый Ганцессиаг Боро. Он недвусмысленно намекал, что неплохо было бы заглянуть на его страницы. Спать ещё не хотелось, поэтому я не видел причины отказывать такому важному учёному мужу. Небрежными щелчками зажёг свечи в подсвечнике, сел за стол и углубился в чтение.

Не знаю, сколько времени я читал, вероятно, довольно долго. Вдруг мне показалось, что скрипнула входная дверь. Это было странно. После Ночного сигнала ни одна дверь в Школе не открывалась без ключа, а ключ лежал передо мной на столе. Я поднял голову и обалдел. В дверях стоял Дерри Шувиолиш, вперив в меня знакомый до боли ненавидящий взгляд. Я уже открыл рот, чтобы спросить, какого вурдалака ему тут нужно, но мой язык прилип к гортани, потому что Дерри в этот момент направился ко мне. Он двигался лёгкими, танцующими прыжками, выделывая какие-то странные зигзаги. Причём, каждый раз, как совершал очередной прыжок, его туловище перемещалось, а голова оставалась на прежнем месте висеть в воздухе. Тогда он брал её за волосы и нахлобучивал обратно на плечи. Я любовался причудливым и жутким зрелищем до тех пор, пока, Дерри не приблизился вплотную к столу. Тут он подпрыгнул, как мячик, и приземлился на стол, сев прямо на мою книгу.
 
— Ну что, Лойсо, продолжим наш разговор? — спросил он, осклабившись.

Само его появление и поведение было странно и неестественно. Но что-то ещё более неестественное, ускользая от моего внимания, тревожило меня. Я придирчиво посмотрел на Дерри, и вдруг меня осенило. Он двигался совершенно бесшумно и слишком плавно, как двигаются фигуры только во сне. Так это всего лишь сон? Я сплю?

— Догадался, сопляк! — зашипел Дерри, лицо его посинело и исказилось от злобы…

Я вздрогнул и открыл глаза. Свечи почти догорели. Рука, на которую я опирался головой, изрядно затекла. Ничего себе, приключение! Я и не подозревал, что Дерри способен проникнуть в чужой сон. Такой техникой владеет далеко не каждый Великий Магистр. А тут простой мальчишка… Кто же он такой, этот Дерри Шувиолиш? Кто его родители? Такие способности просто так, ниоткуда не берутся. Наверняка, за ними стоят тайны какого-то Ордена. Жаль, что я не стал расспрашивать сэра Хумху Йоха. Он, конечно, знает об этой семейке что-то такое, что заставило его вычеркнуть их из списка своих знакомых.

Раздеваясь в спальне, я продолжал размышлять о случившемся. Если Дерри уже начал доставать меня, он не отстанет. Уверен, стоит мне положить голову на подушку, как этот урод снова заявится в мой сон. Вовремя же я начал учиться управлять снами, ничего не скажешь! Огромное спасибо и низкий поклон маме. Кажется, теперь пришло время вспомнить её уроки. Я лег в постель, завернулся в одеяло и, закрыв глаза, начал повторять формулу одного нехитрого заклинания. На первых порах, пока я не научился контролировать себя полностью, оно мне помогало сохранять во сне полное сознание.
 
Как я и предполагал, на границе между сном и явью меня поджидали. Почему я решил, что это Дерри? Мальчик, который подошёл ко мне, не был похож ни на кого из моих знакомых. Черты лица у него были размытые и неопределённые. Но я почему-то пребывал в полной уверенности, что это мой недавний недруг. Возможно, потому, что не допускал ничего другого. Он цепко схватил меня за руку и потащил куда-то, горячо твердя при этом, что нам обязательно, очень нужно пойти туда, туда, дальше, обязательно, скорее!

Я прекрасно сознавал, что рядом со мной враг, но отбиваться не стал. Мне было интересно, что же на сей раз приготовил для меня неугомонный Дерри Шувиолиш. Поэтому я безропотно шёл за ним, изображая безвольную покорность сновидца.
 
Мы брели по какому-то лесу, продирались сквозь кусты, пока не вышли… Честно говоря, затрудняюсь описать это место. С первого взгляда оно показалось обычным болотом. Ну как ещё назвать необозримое пространство стоячей тёмной воды, пересечённое островками жухлой зелени? Но когда мы подступили ближе, то я увидел, что островки — вовсе не болотные кочки, а скорее перекладины, положенные в геометрическом порядке. Представьте себе переплёт окна, сделанный в виде пчелиных сот, и опущенный в воду. Эта вода, чёрная, местами мутная, с ячеистой сетью в ней, простиралась вокруг, сколько хватало глаз. Мой недруг заботливо держал меня за руку и вёл по перекладинам решётки, следя, чтобы я не нырнул в одну из ячеек. Так мы шли довольно долго, пока лес за нашими спинами не скрылся из виду. Теперь нас окружало только пустое ячеистое пространство. Как ни хорошо я контролировал себя, но чем дальше заходил в это странное болото, тем больше мной овладевало оцепенение. Вода в ячейках тянула со страшной силой. Я чувствовал, стоит мне туда упасть, и в Мире я уже не проснусь никогда. «Сонные гнёзда какие-то», — пришла в голову вялая мысль. Где я совсем недавно слышал нечто подобное? Сонные гнёзда… Кажется, у сэра Хумхи Йоха. И тут я вспомнил: Поруна — Орден Сонных Гнёзд — отец, Старший Магистр, метит на Великого — ну что ж, нет ничего невозможного… Значит, рядом со мной не Дерри Шувиолиш, а Кохи Поруна, который так, на всякий случай, решил прикрыться личиной своего недавнего вожака. Вот теперь мне стало по-настоящему интересно. Что задумал этот ядовитый гад? Не на пикничок же он меня сюда пригласил? Впрочем, я догадывался. Самый безопасный способ убийства — жертва засыпает и больше не просыпается. Потихоньку, чтобы не встревожить своего спутника, я стряхнул сонное оцепенение. Но продолжал успешно его имитировать. Во всяком случае, Кохи ничего не заподозрил. Он ещё некоторое время вёл меня по перекладинам, как по мосткам. Затем внезапно остановился.

— Ну вот, — сказал он с приторной улыбкой, — мы и пришли. Теперь я уйду, а ты останешься здесь. Навсегда. Будешь бродить по этой сонной воде. Только смотри, спать тебе нельзя. Так что ни днём тебе не будет покоя, ни ночью. Но мне тебя не жаль, извини. Когда совсем устанешь — упадёшь в воду и уж тогда заснёшь вечным сном в Сонных Гнёздах. Но я не буду иметь к этому никакого отношения. Я не убью тебя, бедненький маленький Лойсо Пондохва. Ты умрёшь сам. А, может быть, ты такой гений, что и не спать научишься? Научился же сквозь стены проходить даже в Холоми. Всякое бывает. Ну, что ж, тогда населишь собой это место, станешь его первым и последним обитателем.

— Вряд ли, Кохи Поруна, — усмехнулся я, глядя ему в глаза. — Пока ты тут болтал, я связал нас Заклятием Удержания, так что теперь, куда ты — туда и я. Выбирай, либо мы вместе уходим отсюда, либо оба остаёмся.

Мои слова были для него, как удар кувалдой по голове.

— Ты что, не спишь?! — еле выдавил он из себя. — А как же…

— Безусловно, сплю, — с готовностью отозвался я. — Но, понимаешь, я такой гений, что и во сне свободно колдую. Могу, к примеру, макнуть тебя личиком в одну из этих тёмных дыр, но не буду. Я тоже не хочу убивать тебя, бедненький, глупенький Кохи. Так что давай, шевели задницей, вытаскивай нас отсюда.

Не знаю, взялся ли он за ум, или просто попытался от меня избавиться, но только мы оказались в том же лесу. И тут я наконец отвёл душу — изо всех сил приложился к его личику. Шлем Карлика пришёлся ему как раз впору. Кохи завизжал и исчез, а я проснулся в своей постели, хохоча, как сумасшедший. Восторг переполнял меня. Ещё бы! У меня всё получилось! Я отбился от нападения во сне!

Небо за окном начало светлеть. До рассвета оставалось совсем немного. Я лежал в постели без сна, опустошённый и счастливый. Я вырвался, я выжил, я победил! Только это для меня и имело сейчас какое-то значение. Постепенно мои мысли вошли в более спокойное русло. Мне подумалось: н-да, хороший у меня одноклассничек, ничего не скажешь! Ну, и что теперь со всем этим делать? Надо рассказать маме. Она должна знать. Только пока её будить рановато.

Я терпеливо дождался рассвета и послал зов маме.

«Хорошее утро, милый, — откликнулась она. — Как прошёл твой свободный день? У сэра Хумхи было не слишком скучно?»

«Ох, — сказал я, — денёк получился чересчур насыщенный. Ты не поверишь. Вчера произошло столько разных событий, что хватило бы и на год».

И я рассказал маме обо всём, что случилось вчера днём и сегодня ночью. Выслушав мой отчёт, она некоторое время молчала. А потом задала мне тот же вопрос, который крутился у меня в голове:

«Ну, и что ты теперь собираешься со всем этим делать?»

«Не знаю, — честно ответил я. — Вот, хотел с тобой посоветоваться».

«То, что сделал Кохи Поруна, — сказала мама, — называется уголовное преступление и строго карается законом. Самого Кохи в тюрьму не посадят, конечно. Он ещё слишком мал. Но из Высокой Школы Холоми, безусловно, выгонят. Без права поступления в другие учебные заведения. А вот у его отца будут очень, очень большие неприятности. При определённом раскладе может вообще поступить Королевский указ о роспуске Ордена Сонных Гнёзд».

«Как, — ужаснулся я, — распустить целый Орден из-за одного дурака Кохи, который в этом Ордене даже не состоит?!»

«Конечно, а как ты хочешь, — жёстко осадила меня мама. — Состоит, не состоит — это не разговор. Орден обязан хранить в тайне опасные знания. Кто разрешал Поруне, Старшему Магистру Ордена, давать в руки своему малолетнему сыну такое оружие?»

«Но виноват только Поруна, — не унимался я, — при чём же тут весь Орден?»

«А ты уверен, что только Поруна? — спросила мама в свой черёд. — Может быть, там есть и другие любящие папаши, которые учат уму-разуму своих деток? Вот это и будет выяснять Канцелярия Магической Безопасности и Права. Если найдут хоть одного несчастного, который показал сыночку или доченьке, как, к примеру, побыстрее заснуть, или наколдовать себе сладкие сны, можно считать Орден Сонных Гнёзд распущенным. Король наш, Гуриг Пятый спит и видит поуменьшить число Орденов. Он с удовольствием подпишет соответствующий указ».

«А разве Объединённый Верховный Совет Магистров не может вступиться за Орден?»

«Вступится ли за них сэр Хумха Йох? — ответила вопросом на вопрос мама, чтобы окончательно меня добить. — Если в деле будет фигурировать твоё имя в качестве пострадавшей стороны? Тут к ясновидцу не надо ходить, чтобы понять, какую позицию займёт Совет».

«Ужас, — искренне сказал я. — Знаешь, мам, я этого не хочу».

«Разумеется, ты не можешь этого хотеть. Иметь на совести целый Орден… Да и зачем, спрашивается, тебе такая сомнительная слава? Но, Лойсо, я ни в коем случае не уговариваю тебя оставить всё, как есть. Кохи и его отец должны получить по заслугам. Этого требует не только закон, но и элементарная справедливость».
 
«А что будет отцу Кохи Поруны? — спросил я, чувствуя, как меня начинает колотить дрожь. — Его посадят в тюрьму?»

«Прежде его убьют, — прозвучал безжалостный ответ. — За разглашение тайн любого Ордена ничего другого не полагается. Тем более, если оно влечёт за собой такие неприятности. Орден ещё может устоять. Для этого Великому Магистру Хоттане Роеку нужно всего лишь быстренько развернуться и провести собственное расследование. Тогда он сможет отчитаться, что его провинившийся Старший Магистр удалён из Ордена и отправлен в изгнание. Всем будет понятно, каково это изгнание, но во внутренние дела любой магической организации никто вмешиваться не станет. Так что Поруне-старшему при любом раскладе придётся несладко».

«Знаешь, мам, — сказал я, — я и этого не хочу».

«Экий ты привередливый, — мне показалось, что мама усмехнулась. — На тебя не угодишь».

«Да, наверное. Но меня такой расклад не устраивает. Одно дело убить противника в честном поединке, когда шансы равны, и совсем другое — исподтишка, наябедничав на него кому-то вышестоящему. И знать при этом, что из-за твоей ябеды пострадает другой, невинный человек. Как потом с этим жить?»

«Понимаю, — сказала мама. — И отдаю должное твоему благородству. Но есть и другая сторона вопроса. Ты, конечно, отбился от Кохи Поруны. Вряд ли он когда-нибудь ещё рискнёт напасть на тебя. Но он вполне способен проводить свои опыты на других детях. Как ты думаешь? Единожды оставшись безнаказанным, он и дальше будет заниматься тем же самым. Сколько в этом случае будет невинных жертв на его, а значит, и твоём счету? С этим ты жить готов?»

Я молчал. Мама права, мама всегда права. Кохи Поруна, получил от меня ночью хорошую трёпку. Отныне он станет искать слабых, чтобы на них доказывать самому себе свою состоятельность.

«А нельзя, — осторожно начал я, — как-нибудь по-другому остановить Кохи? Например, поговорить с его отцом. Если он старший Магистр, да ещё в Великие метит, то, наверное, не дурак. Поймёт, чем ему грозят проделки многообещающего сыночка. Глядишь, и самому сыночку сможет это растолковать с палкой в руках».

«Допустим. Хорошо, Лойсо, — сказала мама. — Правда, в уме Магистра Поруны я сильно сомневаюсь, несмотря на его высокое звание. Но поговорить с ним можно. Это достойный выход. Ещё идеи есть?»

«Можно рассказать обо всём Великому Магистру Ордена Сонных Гнёзд, — предложил я. — Надеюсь, он не бросится сходу убивать своего будущего преемника?»

«Думаю, не бросится, хотя преемник того заслуживает. И рассказать Магистру Хоттане обо всём не можно, а нужно. Обязательно. Он-то и есть самое заинтересованное лицо в этом деле, поскольку отвечает головой за весь Орден, а не только за себя. Не знаю, до какой степени простирается глупость Поруны-старшего, но когда дело касается собственной шкуры, как правило, умнеют все, даже самые безнадёжные идиоты. Особенно в присутствии своего Великого Магистра. Я сегодня же буду в Ехо и навещу обоих, так сказать, коллег. Надеюсь, после нашего разговора с Кохи произойдут разительные перемены. Будем думать, что так. Если же нет… Ладно, жизнь покажет. Всё, милый, беги, а то опоздаешь на лекцию».

Если бы в ту пору я был старше и мудрее, возможно я рассуждал бы иначе. А, может быть, и нет. Не знаю. Но тогда мне была невыносима мысль, что из-за меня погибнет ни в чём не повинный человек, каковым я по глупости считал Поруну-старшего. Сообразить, что этот «невинный барашек» учил своего сына не камушки перебирать, а убивать людей, заводя их в трясину глубокого сна, из которого нет выхода, мне ума не хватило. Впрочем, судьба мудрее нас. Столкнув Кохи именно со мной, она дала ему шанс одуматься. Шанс, которым он не воспользовался. А мама… Уверен, мама обо всём подумала, перебрала все возможности и решила оставить выбор действий за мной как пострадавшей стороной. Но честно дала полный расклад дальнейших событий. Она прекрасно знала, каким будет мой выбор. И он её устраивал больше, чем так называемое справедливое возмездие.
 
В Обеденный зал идти было поздно. Я наскоро засунул в рот огрызок пирожного — остатки вчерашнего пиршества — и помчался в класс. Первой на сегодня у нас значилась История магии Хехты Коулдаха. Профессора ещё не было в аудитории, зато там обитали все мои недруги в полном составе. Лихая четвёрка выглядела, мягко говоря, не слишком весело. Куда только подевалась их бесшабашная удаль? Они молчали и старались даже не смотреть друг на друга. Мимо Дерри я прошёл, не глянув в его сторону. Зато большая шишка на лбу Кохи Поруны изрядно подняла моё и без того хорошее настроение.

— Ну как, бедненький маленький Кохи, — спросил я ехидно, — тебе понравилась наша ночная встреча? А какой сюрприз ждёт тебя впереди! Останешься доволен.

Кохи бросил на меня злобный, затравленный взгляд.

— Что ты собираешься сделать, Пондохва? — прошипел он.

— То, что собирался, я уже сделал, — хохотнул я. — Мне, знаешь ли, присуща некоторая быстрота действий.

— Ты ничего не сможешь доказать!

— А я и не буду. Доказывать придётся твоему папаше, когда с него спросят за шалости любимого сыночка.

Лицо Кохи посерело.

— Ты… ты, гаденыш… моего отца… ты не посмеешь…

Я усмехнулся, подмигнул Сагару Йороху, который, слушая нашу перепалку, буквально превратился в вопросительный знак, и сел на своё место. В эту минуту вошёл профессор Коулдах, лекция началась.

***
В перерыв меня взяли в оборот умирающие от любопытства Куни с Нанкой.

— Что случилось, Лойсо? — тихо спросил Куни. — Сегодня мне с утра пораньше прислала зов леди Танна, спрашивала, как мне спалось и ничего ли плохого не снилось в последние дни.

— Со мной та же самая история, — встрял Нанка. — А тут мы слышим, как ты ругаешься с мерзавцем Поруной. С тобой опять что-то произошло?

— Да, — так же тихо ответил я. — Только о том, что я вам расскажу — никому ни слова. Ясно?

Друзья с готовностью покивали головами. И я страшным шёпотом поведал им историю моей очередной славной битвы.

— Ну, Лойсо, — выдохнул Нанка Маллона, едва я замолчал, — ну… я даже не знаю, что сказать. Ты себе эти приключения на задницу специально коллекционируешь, что ли? Поделился б хотя бы одним.

— Да, пожалуйста, — сердито ответил я. — Хоть все забирай, мне не жалко.
 
— Все не надо, — рассудил Куни Йовис, — а одно какое-нибудь завалящее — можно. Чтобы раз и навсегда отучить Нанку завидовать чужой беде.

— Какая же это беда! — возмутился Нанка. — И вовсе я никому не завидую. Только несправедливо получается. Одному, значит, приключения, опасности, случаи всякие интересные. А другому — сиди себе, скучай в Школе и слушай, разинув рот, истории о чужих похождениях!

— Ладно, — засмеялся я. — Раз тебе так неймётся, я не жадный, могу уступить тебе Фило Мелифаро. Он сегодня, помнится, обещал довести меня до слёз. Хочешь, я скажу ему, что вместо меня выступишь ты? Только смотри, мы с ним на целую корону поспорили!

Нанка всерьёз задумался, а потом печально покачал головой.

— Не-а, я не смогу. Я тонкослёзый. Это ты у нас, Лойсо, как столб каменный. Тебе всё нипочём. И короны жалко. Это же почти всё, что у меня есть. Просажу — и до конца семестра останусь без сладкого. Как в таких условиях жить прикажете?

— Да, — Куни задумчиво почесал бровь, кинув мне украдкой смешливый взгляд, — это проблема. Слушай, Нанка, а ты поспорь с Фило, что съешь за обедом, к примеру, две дюжины пирожков.

— Две, пожалуй, маловато будет, — степенно возразил Нанка. — Вот две с половиной — в самый раз. В таком виде мне твоя идея даже нравится. И наемся, и денег заработаю. Мне, понимаешь, неудобно у всех на виду есть столько, сколько хочется. И из Обеденного зала выносить ничего нельзя. Порядки у них тут зверские! А так, уважительная причина — пари, как-никак. Ешь себе, пока не лопнешь.

— Изголодался, бедняжка! — мы с Куни расхохотались.

— Смейтесь, смейтесь, — сказал донельзя довольный Нанка, его круглое, щекастое, как у младенца, лицо расплылось в мечтательной улыбке. — Ещё завидовать будете, когда я начну выигранные короны пересчитывать. В обед обязательно найду Фило!

Его безоблачные фантазии прервал приход профессора Сухо Брида. Острый профессорский взгляд буквально впился в Нанку. Ничего хорошего этот взгляд не предвещал. Бедный Нанка быстренько юркнул за свой стол и притих, как кролик в норке. Сухо Брид не выносил расслабленного весёлого настроения у студентов перед его лекциями. По его представлению, мы до прихода преподавателя должны были сидеть на своих местах с серьёзными минами и морально готовиться к приёму новых знаний, как к приёму горькой микстуры.

Добрых полчаса лекции Сухо Брид гонял Нанку по всем пройденным темам. Ни словечка подсказать было нельзя. Вредный профессор ещё и мысли читал. И Безмолвную речь улавливал так, будто обращались к нему. Но Нанка, молодец, вышел из этого испытания с честью. Не зря мама нас целый год муштровала. Впрочем, он и дома выказывал недюжинные способности и большой интерес к Тайнописи. Но когда профессор наконец отстал от него, Нанка украдкой вытер вспотевший лоб.

Вот в такой лёгкой и приятной обстановке проходили наши учебные часы. А вечером в Общем зале разыгрывалась драматическая сцена. Злодей Фило Мелифаро собрал толпу зрителей. Толпа состояла в основном из его и моих одноклассников. Но были здесь и зеваки, и случайные свидетели, которых заинтересовало намечающееся зрелище.

— Этот парень утверждает, — вещал Фило, тыча пальцем в мою сторону, — что он никогда не плачет. А я утверждаю, что смогу довести его до слёз. Мы поспорили на корону.

— По правилам, вы при свидетелях должны доказать свою платежеспособность, — заявил Гар Ико, учившийся на класс старше меня.

Мы с Фило вытащили деньги и предъявили их присутствующим. Гар Ико, похоже взявший на себя роль судьи, важно кивнул и сказал:

— Хорошо, можете начинать.

— Вот, — торжественным тоном произнёс Фило Мелифаро, доставая из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, — здесь изображено то, что способно вызвать слёзы на глазах у самого бесчувственного пня. Смотри, Лойсо, смотри! Если после этого ты не расплачешься горькими слезами, то я готов заплатить тебе целую корону.

Донельзя заинтригованный, я взял в руки листок и развернул его. Там был нарисован человечек — два кружка вместо головы и туловища, палочки — ручки и ножки, две черточки на месте носа и рта, две точки вместо глаз. Под этой детской картинкой стояла подпись: «Ха-ха, Кирмахха!»

Я хмыкнул, готовый уже вернуть Фило его глупый рисунок, но в этот момент мне в нос ударил удушливый, едкий запах. Слёзы сами хлынули у меня из глаз и потекли по щекам.

— Ха-ха, Кирмахха! — закричал Фило, приплясывая от восторга. — Плачет, плачет!

— Это нечестно! — возмущённый крик Магеры потонул в общем хохоте.

— Настойка Кирмахха очень ядовитая! — смеялись одноклассника Фило. — Ну, Мелифаро, ну, красавчик, ещё одного простака разыграл!

— Это нечестно! — настаивала Магера.

— Почему? — пожал плечами Фило. — Мы поспорили, что я доведу его до слёз. Вот, довёл. Всё честно.

Под крики и аплодисменты зрителей я отдал злодею деньги. Он препроводил их в карман вместе со своим рисунком, пропитанным самой ядовитой настойкой, какую видел Мир. И тут над нашими головами прогремел гневный окрик:

— Фило Мелифаро! Это что такое?! Ты опять взялся за старое?!

Перед нами в грозной позе карающей Судьбы стоял Мастер Хонна Каммомелис.

— Я уже предупреждал тебя, ты забыл? Сколько ещё говорить твоей дурьей башке, что эта настойка опасна. Лойсо, ты можешь подать жалобу в Совет Школы.

Выражение лица у Фило стало немного виноватое и испуганное. Он опасливо покосился на меня: кто знает, а вдруг я и правда такой урод, что побегу на него жаловаться?

— Дня не проходит, — не унимался Хонна, — чтобы этот паразит не выманил деньги у очередного простофили-новичка. И вот ведь странно, все молчат. И ему всё сходит с рук. Так что жалуйся, Лойсо, не стесняйся, его нужно проучить!

Мне было жалко потраченной впустую короны и обидно от того, что я оказался очередным обманутым новичком-простофилей. Но ещё позорнее было бы поддаться уговорам Помощника Наставника.

— Да ни на кого я жаловаться не буду! — возмутился я и тут же живо обернулся к Фило. — Спорим, что я и без ябеды тебя до ручки доведу?

— Как это? — озадаченно спросил плут.

— Очень просто! — ответил я. — Сам увидишь. Спорим или боишься?
— Спорим. На что?

— На корону.

— Идёт.

Не давая Фило опомниться, я схватил его за руку и потащил через весь зал. За нами потянулись любопытные. Даже грозный Мастер Хонна, и тот пошёл следом, любопытствуя, что же я такое задумал. Мы быстро дотопали до входа, над которым красовалась табличка «Первый курс, уровень «сул»». Я остановился, положил руку Фило на ручку входной двери и с торжеством заявил:

— Вот, я довёл тебя до ручки! Гони мою корону.

Последние слова потонули в новом взрыве хохота. Смеялись все, кто был в зале. И едва ли не громче всех сам Фило Мелифаро.

— А ты молодец, находчивый! — сказал он, хлопнув меня по спине в знак дружбы. — Забирай свои деньги, так и быть.

— Ничего себе, так и быть! — возмутился кто-то из зрителей. — Малыш их честно выиграл!

— Ты Лойсо, да? — с симпатией спросил Гар Ико. — Ты — ничего парень. С тобой можно иметь дело.

И он тоже хлопнул меня по спине. В этот вечер мне досталось столько улыбок и похвал, что из них ковёр можно было ткать. Удивительно, эта смешная проделка сделала меня гораздо более популярным, чем вчерашняя дуэль с Дерри Шувиолишем. Всё-таки люди гораздо больше любят шутов, чем героев. И правильно, с шутами веселее и легче жить. Я мигом обзавёлся кучей друзей и приятелей.

А на следующий день произошло сразу несколько интересных событий. Во-первых, подрались Сагар Йорох и Кохи Поруна. Драка наделала много шума, и Хонна был вынужден поставить в известность об этом прискорбном факте Мастера Наставника класса. Вечером после лекций нарушители отправились в кабинет к Сухо Бриду. Не знаю, превратил ли он их в коврики для ног, вряд ли, но после беседы с ним они вернулись к себе тихие и пришибленные.

Фило отказался спорить с Нанкой о съеденных пирожках под предлогом того, что уже видел однажды, как тот поглощает свой обед. И он, Фило, не может вспоминать об этом зрелище без содрогания. Поэтому, мол, спорить на таких невыгодных условиях — это не честное пари, а бессовестная обдираловка.

Кима Дочи наконец помирился со своим братом и теперь частенько пропадал у него в библиотеке. А вот Дерри Шувиолиш бросил своих дружков, держался ото всех особняком. Правда, безымянный третий из его бывшей компании таскался за ним, как хвостик, но Дерри не удостаивал его особым вниманием. Не удивительно. Уж слишком разными они были и в смысле характера, и в смысле интеллекта. Меня Дерри обходил стороной. Не задевал, но и не пытался сблизиться. Впрочем, мне стало не до него. Началась учёба, и я, забыв обо всем, погрузился в неё с головой.

Учусь я быстро и легко. Мне нравится сам процесс получения новых знаний.
Как-то совершенно незаметно я стал считаться первым учеником в своём классе, а затем и на всём начальном уровне. Но меня эти регалии не волновали. Я привык быть первым дома и к своему первенству относился, как к должному, соревнуясь не со сверстниками, а только с самим собой. Впрочем, в Высокой Школе Холоми соревноваться было с кем. Там имелись и старшие ученики.

***
В середине зимы, дней за дюжину до окончания семестра меня подозвал к себе профессор Айольчи Бат.

— Лойсо, — сказал он, тяжело отдуваясь, — вы уже выбрали себе дополнительные предметы на вторую половину года?

— Нет, — ответил я, попутно ужаснувшись про себя, что совершенно об этом забыл.

— Я вам предлагаю продолжить курс изучения древнего языка Хонхоны на уровне «лек».

Я ушам своим не поверил. «Лек»?! Ничего себе! Это же всего три ступени до высшего уровня!

— Ну, я же вам предлагаю продолжить обучение, а не начать его, — сказал профессор в ответ на мой ошалелый взгляд. — Из того, что вы показали на вступительном экзамене, можно заключить, что именно этот уровень вам подходит. Если же нет, вы всегда сможете спуститься уровнем ниже. Этим дополнительные предметы и удобны.
 
Я поблагодарил профессора Бата и, конечно, тут же согласился.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда подавайте заявку на имя своего Мастера Наставника класса.

Вечером того же дня меня вызвал к себе в кабинет профессор Сухо Брид. Гадая, зачем я ему понадобился, я отправился в почти кругосветное путешествие из Западного крыла в логово монстра. На лестнице меня догнал Нанка Маллона. Оказалось, что его тоже вызвал к себе Сухо Брид. Дальше мы пошли вместе, бурно обсуждая по дороге вопрос: чего от нас хочет эксцентричный профессор. Версии выдвигались самые разнообразные, но ни одна из них, в конце концов, не подтвердилась.
 
Вины за нами не числилось никакой, учились мы лучше лучшего, поэтому беззаботно болтали всю дорогу.

В кабинете профессора стоял сизый дым. А сам профессор сидел в любимом кресле, положив ноги на скамеечку, покрытую знакомым мне вязаным ковриком, и пыхтел трубкой. И обстановка комнаты, и поза Сухо Брида были те же самые, которые я запомнил при прошлом посещении этого места в самый первый день учёбы в Высокой Школе Холоми. Если бы не то обстоятельство, что профессор время от времени читал нам лекции, я бы, наверное, решил, что он так и сидел тут все полгода, не сдвигаясь с места.

Едкий запах табака сразу же ударил нам в нос, и мы с Нанкой отчаянно закашлялись. Сухо Брид соизволил разглядеть нас сквозь дымовую завесу, пробурчал что-то невразумительное и открыл окно. По-зимнему холодный ветер с Хурона, ворвавшись в кабинет, живо выдул безобразные последствия профессорских размышлений.

— Садитесь, — бросил нам наш Мастер Наставник класса, когда мы наконец перестали кашлять.

Мы с Нанкой чинно расселись.

— В этом семестре вы показали неплохие знания по моему предмету, — пролаял профессор Брид с таким видом, будто наши успехи вызывали у него зубную боль. — Что удивительно при полном отсутствии у вас какого-либо прилежания. Тем не менее, я счёл нужным предложить вам двоим войти в Корпорацию шифровальщиков. Быть может, систематическая научная работа худо-бедно приучит вас к дисциплине.

Второй раз за день я испытал настоящий шок. Дело в том, что Корпорации неохотно брали к себе малышей. Редкий студент уровня «сул» мог рассчитывать на такое лестное предложение. А на уровень «бихор», да ещё первого года обучения, вообще никто внимания не обращал.

— Завтра, — продолжал профессор Брид, — подготовьте мне заявки на дополнительные курсы и включите туда прошение о приёме в Корпорацию шифровальщиков. Заседания Корпорации проводятся раз в три дня. Поэтому дополнительными не слишком увлекайтесь. Берите не больше двух.

Это несколько нарушало мои планы. Помимо древнего языка Хонхоны я собирался записаться на защитные заклинания и даи — древнеэльфийский язык, на котором по сей день говорят кое-где на Уандуке. А потом подобрать себе ещё парочку предметов поинтереснее.

— Можно не два, а три? — спросил я.

— Можно, — проворчал Сухо Брид, — тебе, Пондохва, можно хоть десять. Но в сутках всего двадцать два часа. Оставь себе хотя бы два для сна.

Я внял совету мудрого человека и распростился пока с мечтой о даи. От Мастера Наставника класса мы вышли в полном ошеломлении. Я чувствовал, что это становится у меня не то доброй традицией, не то настораживающей тенденцией.

— Вот так, — удивлённо протянул Нанка, взглянув на меня. — Нежданно-негаданно — бах — и уже под облаками.

— Знаешь, Нанка, — сказал я, — похоже, мы будем самыми молодыми членами Корпорации за всю историю Высокой Школы Холоми.

— Да ты что? — не поверил Нанка. — Неужели никого младше не нашлось?

— По-моему, нет. Куда уж младше?

— Тоже неплохо, — неуверенно протянул мой друг. — Лишь бы нас потом оттуда не турнули.

— С чего бы это?

— Ну, мало ли. Не справимся, к примеру, или ещё что-нибудь.

— Мы, да не справимся! — рассмеялся я. — Подожди, мы ещё наших туда подтянем…

Уже перед самым сном в дверь моего номера постучали. Я открыл, недоумевая, кому это приспичило. На пороге стоял Нанка, взъерошенный после мытья, в домашнем лоохи и с объёмистой книгой в руках.

— Представляешь, — сказал он, заходя в номер, — оказывается, мы будем не самыми молодыми членами Корпорации. Смотри, что я нарыл. Это Белая Книга Высокой Школы Холоми. Здесь записаны истории всех знаменитых выпускников. Так вот, слушай, — Нанка открыл свою находку на странице с закладкой и стал читать: — Галла Голех окончил Высокую Школу Холоми с отличием в 1688 году Эпохи Новой Династии…» Так-так, сейчас… Вот. Сразу после вступительного экзамена в Высокую Школу Холоми подал прошение о зачислении его в Корпорацию заклинателей птиц. По ходатайству председателя Совета профессоров Ромеры Санхо кандидатура Галлы Голеха была одобрена. Таким образом Галла Голех стал самым молодым членом Корпорации за всю историю Высокой Школы Холоми». Так-то, Лойсо, обскакал нас наш ректор.

— Ну и Магистры с ним, — зевнул я. — Мы тоже когда-нибудь станем знаменитыми.

— И попадём в Белую Книгу? — лукаво спросил Нанка.

— Обязательно, — пообещал я. — А теперь давай, иди спать. А то я уже с ног валюсь.