декабрь, 2018

1 декабря, 2018.

жемчужина в разрезанном чреве, икота любви и лотерея бальзамных свечек.

***

3 декабря, 2018.

подумайте,
много ли на отмерзшей проволоке можжевельника. зимой ведь не вычурно ходить по тропинке, всякий шныряет по запонкам психиатрических петлиц. макушка покрылась передничком от одиноких обрученных клятв, как-будто синяя-пресиняя соль взялась за мои шейные фибры, злякавшие жилки. существование метет за собой стекляшки ледяных сооружений, выпрошенных за имбирный пряник на базаре у крепостных. эти миловидные негодники жадничают горячим ромом из стужи своих расшитых золотом гореваний.
а можжевельник все цветет,
подумайте.

***

9 декабря, 2018.

за проселочной канавой шевелился топкий ольшаник. блистательно кругами мотали свои пальцы монахини-прялки. чулок за чулочком, чепец за чепец, а солнечный мальчик еще не воскрес.
плюхались в мокрядь щекастые гувернантки. носились за ними французские выходные будни, когда еще конюх с литаврами диктовался им стихи петрарки.
они вспоминали дорогие сигары и духи.

***

14 декабря, 2018.

искусство соскрябаной беленой в лаптях застревает у безобразного королевича. изба его хлынула в болото, а невеста сбежала за края племенных колосьев. прогремел топот наковальни, проникся масляной эскиз; в полдень молодая питерская художница вернулась с полярной стужей.

спи же, покуда ясли младенца пахнут свежим сеном и в домах люди жгут вереск.

***

16 декабря, 2018.

снег в карамельном сахаре, в бахилах, и у меня веточка вишневого дерева и ты за щекой. я говорю и пишу только тебе.

***

20 декабря, 2018.

что касторкой стекает по физиономиям высокомерных чар, то кромсает сонорность, копирует форму и в материи находит расходящийся крой.

что-кто там в иллюзии текста?

***

21 декабря, 2018.

выдохся флакон серебряной краски, но не ею ли залепили статуэтку прекрасного принца с сапфирами вместо глаз, драгоценные очи которого дарили малоимущим на рождественское благо, а сердце пташки на терновый шип? сказки тянули меня к свету, когда смотреть было не на что.
о, родимый, оскар, я вижу мерцания, льющиеся с небес казенных виноделов, продающих пушистые одинокие снежинки и никогда недогорающие спички.

***

24 декабря, 2018.

смотри, за щегольной изморосью в упрятанных отверстиях рудой пуансеттии горит рождественский огорок и близ ни корзинки непробиваемого льда.
смотри, горные бабушки варят золоченый горох да душистый перец, а кузине афродите, поторапливаясь, перевязывают белый тимьян. пражский приемыш, прибывший на предстоящие долгожданные каникулы, примеряет базилик вместо челки из-под меховой шапки. в возрасте первых манных каш ему твердили: "не дури, хорошие дети не проказничают". и вот он стоит в строгом горчичном костюме, подливая в алюминиевую кастрюльку свой любимый ореховый сироп и шаловливо строит глазки тетушке, выклевывая из небольшой хрустальной вазочки последние крошки шоколадного печенья.
смотри. пора.

***

27 декабря, 2018.

упругая память загробной секвенцией циклично пишет словопресное карканье; калякает, коварная. ребра костлявые тянутся за томами с иконописями, растягиваются на обратной стороне обваливающегося книжного переплета и слезинка за густой еловой слезинкой опрыскивают виды спящих там бледнокожих матерей в длиннополых рубашках из верблюжьей шерсти. музыка тихнет, выкрашенные лавки с редкими кушаньями у каменистых побережий закрывают в ужасе ставни, а в зловонных трактирах превеселые пары защелкнули свой пляс.
наливаются чашки, разбиваются кувшины. память кряхтит, извивается, подобная двуглавой гадюке.

***

31 декабря, 2018.

о, красота яви моей, знать бы букет златоцвета, чтобы глаз оттаял сызнова и в город пришелся мир. мои трое ориентира шлифуются, не редко задыхаются в пыли, но я проворно провожу по их запотевшим биноклям. нам вскоре станет легче, зряче.