Моя Эдит

       Новенький, вызывающе-сверкающий «Гелендваген»,  лихо развернувшись на Большой Никитской, резко затормозил у «Дома литераторов». Из машины вышла, а, точнее, выпорхнула, небольшого роста худощавая женщина и уверенным шагом направилась к входу. Здесь у нее была назначена встреча с некой Юлией, которая позвонила накануне и, представившись начинающим режиссером  и рассказав вкратце о своем новом проекте, очень просила о встрече. 

      Юля специально приехала на эту «судьбоносную», как она считала, для нее, встречу заранее, чтобы настроиться на разговор, успокоиться. Но за время ожидания ее волнение с каждой минутой лишь нарастало.  Она  с трудом пыталась представить себе первый момент личного знакомства с известной актрисой, за творчеством которой следила уже не один год, и каждый раз, увидев ее в новой роли, поражалась ее таланту перевоплощения.  И вот этот момент наступил.
 
- Здравствуйте, Таисия! Это я Вам звонила. Я - Юля,  - немного заикаясь, произнесла девушка и протянула руку.
   
      Таисия  Гордина была одета во все черное - под стать «легенде немецкого автопрома»: длинное,  прямое черное платье без рукавов, черные балетки, черные прозрачные перчатки до локтя. Довершала образ маленькая черная шляпка-таблетка с крохотной вуалью, едва закрывающей высокий лоб. Вообще, внешность Таисии была настолько не типичной для востребованной актрисы, что трудно было определиться с оценкой как зрителям, так, возможно, и режиссерам -  красавица она или дурнушка. Сейчас у Юли была возможность рассмотреть ее такой, какой она была  не на сцене или на экране, а в обычной жизни: фигура девочки-подростка, умело скрытая платьем, длинные руки с острыми локтями, бледная, почти прозрачная кожа, светлые, будто выгоревшие на солнце,  волосы, тонкие,  высоко посаженные брови, слегка подкорректированные черным карандашом  и ярко накрашенные губы.  Именно губы - их измененные, благодаря  помаде, форма и размер, а главное,  их  нереально-кроваво-красный цвет  - притягивали взгляд и вызывали ассоциации с фильмами о вампирах.

 - Привет,  - Таисия быстро, словно куда-то очень спешила, скользнув небрежным взглядом по Юле, пожала протянутую ей руку, взялась за ручку тяжелой входной двери и уверенной походкой завсегдатая направилась в помещение широко известного в писательско-артистических кругах ресторана.
   
   В полутемном зале было безлюдно и тихо. Таисия села за столик в углу и жестом пригласила Юлю занять кресло напротив.
     -  Здравствуй, Олежек, -  улыбнулась Таисия подбежавшему официанту. – Мне как всегда – стейк с кровью, салат из рукколы и сок, давай сегодня томатный. А ты? – спросила, неожиданно перейдя на «ты» и оценивающе взглянув на Юлю, видимо просчитывая, что может себе позволить эта молодая женщина, судя по ее одежде, сумке, обуви, косметике и манерам.
 - Я только сок… Апельсиновый. Можно из пакета, - Юля хотела тоже заказать свой любимый - томатный, но внутренне содрогнулась,  представив, что вдруг от него ее губы станут такими же «вампирскими».

    Олежек, кивнув, исчез так же молниеносно, как и появился.
 - Ну, излагай, - откинувшись на высокую спинку кресла,  почти торжественно произнесла Таисия. – Да, прости, забыла твое имя.
 - Юлия.
 - И давай сразу договоримся - не называй меня Таисия. Для всех я  - Туся. Мне так привычнее.
    Гордина достала из крохотной сумочки сигарету, невероятной красоты и длины мундштук и с видимым наслаждением закурила. Юля с удивлением посмотрела на нее и огляделась по сторонам.
 - Здесь можно. Мне можно, - не дожидаясь вопроса и делая ударение на слове «мне», загадочно проговорила Таисия. Было такое ощущение, что она уже входила в роль.
А ролей у нее было уже очень много! Особенно учитывая то, что ее возраст невозможно было определить– то ли 18, то ли 45. Она играла королев и бомжих, строгих учительниц и отвязных старшеклассниц, проституток и жен-домохозяек, девушек из богемы и сварливых старух, иностранок и деревенских теток, актрис и официанток.
 - Да-а, кого я только не играла, - задумчиво, не глядя на Юлю, сказала Таисия, - а вот на роль певицы меня приглашают впервые. Но, должна тебе сказать, что ты не ошиблась с выбором – прямо в точку. Близка она мне. И внешность -  даже без грима -  почти совпадает. Но петь так, как она – не смогу, признаюсь честно. Хотя в юности я пела, и очень неплохо.
 - Петь и не придется, - радостно подхватила Юля. – В спектакле будет звучать фонограмма, ее живой голос. На Вас только текст!
 - А что с декорациями?
 - Я думаю обойтись минимумом - для создания камерной, интимной обстановки: на заднике будут чередоваться слайды – картинки с видами Парижа, на сцене – легкая полупрозрачная белая вуаль, как кулиса, из-за которой Вы будете выходить, кровать, стол, стул, зеркало и рояль. Ну, и всякие мелочи – цветы, книги, ноты, пластинки…
 - И ты хочешь, - перебила девушку Таисия, - чтобы я одна тянула весь спектакль?
В голосе актрисы промелькнули одновременно удивление и  радость.
 - Да, конечно! В этом-то весь смысл и вся прелесть! – Юля была счастлива, что капризная, даже взбалмошная, по рассказам коллег, Гордина не послала ее сразу подальше, а начала задавать конкретные вопросы.  – Вы же знаете, что о ее жизни уже были сняты фильмы, поставлены спектакли. Но там была просто как бы проиллюстрирована ее биография. А у нас.., – Юля замялась, - а здесь я бы хотела сосредоточить внимание на ее чувствах, на ее песнях. Это должен быть музыкальный спектакль в своей основе – ведь каждое ее увлечение, каждый ее роман рождал новые эмоции и новые песни. Она взрослела, старела, но…
 - Ну, почему же сразу «старела»? – опять перебила Таисия. – До старости у нее еще много чего было!
 - Нет, я не совсем то хотела сказать…
 - А что? Что ты считаешь главным в этом спектакле?
 От этого вопроса Юля совсем растерялась. Она так живо представляла себе все мизансцены, декорации, весь музыкальный ряд спектакля, всю его драматургию! Она отчетливо слышала внутренним слухом голос актрисы – Таисии Гординой, произносящей страстные монологи героини-певицы, в которых было так много разных эмоций – боли, радости, тревоги, любви, отчаяния, разочарования, трепета, надежды… Она твердо была уверена в том, что передать их все, все их оттенки сможет только она – ее любимая Таисия Гордина!..
 - Так что?  В чем идея постановки? – строгий голос Таисии прервал Юлины мысли.
 - Знаете, Таисия, простите – Туся, я не готова ответить на этот вопрос сейчас…
 - Но это же самое главное! На чем делаем акцент? О чем спектакль? О карьере или о любви? 
  В этот момент официант Олежек принес дымящийся стейк, поставил на столик салат и два бокала с соками.
 - Спасибо, дорогой! – Гордина одарила молодого человека обворожительнейшей улыбкой.   
 - И? – обратилась к Юле. – Что первично? Куда развиваемся? Ты сама-то понимаешь – что ты хочешь сказать этим спектаклем? Зачем он? Для кого?
    Юля дрожащей рукой взяла бокал с соком и сделала небольшой глоток, надеясь немного унять волнение.
 - Туся, мне надо подумать. Я видела только Вас в этой роли и больше ни о чем не думала.
 - А надо бы! – слегка снисходительно произнесла Таисия. – Давай так: ты несколько дней думаешь, потом звонишь, мы встречаемся и проговариваем все до мелочей: что, зачем, почему и как. Я тоже подумаю – представлю, что можно сделать из этой истории. Ты, кстати,  текст принесла?
 - Да. – Юля достала из сумки папку и нерешительно передала Таисии.  – Там мои пометки – в какой момент включается фонограмма, какая песня звучит, как меняется свет на сцене…
 - Разберусь, - отрезая кусочек стейка, буркнула   Гордина. – Ну, все, до связи.
Юля встала.
 - Приятного аппетита, Туся! Спасибо за уделенное время…

       Примерно через год  Таисия Гордина позвонила Юле и пригласила на спектакль «Моя Эдит», в котором выступала режиссером и исполняла главную и единственную роль.