Повесть о Светлане

                Борис Виленский               


                ПОВЕСТЬ О СВЕТЛАНЕ

    Света терпеливо ковыряла ключом в старом замке, чей норов был ей известен ещё с детства. Замок нужно было давно сменить, но мужчин в доме не было, а у двух женщин, живущих в этой квартире, явно отсутствовали навыки плотника или слесаря. К тому же, мать Светы, Валентина Сергеевна, категорически отказывалась менять замок, который сделали на заводе друзья её мужа и тот собственноручно установил его. Отец Светы утонул в море десять лет назад. Мать так и не вышла замуж и всю любовь и заботу отдавала дочери. Все радости и печали они делили пополам и понимали друг друга с полуслова. Наконец Света справилась с замком, бросила в прихожей свою сумку и помчалась на кухню к холодильнику.
 В один момент выложила на стол холодные котлеты, салат  и поставила варить картошку. Мать приходила обычно в семь вечера и к этому времени Света  успевала собрать что-то к ужину. Когда все кастрюльки были расставлены по местам, она подошла к окну. Рядом с их домом рос огромный каштан, который привлекал внимание Светы ещё в  детстве. Девушка часто всматривалась в гущу мощной кроны, давая  волю своим фантазиям. Иногда она представляла себя дриадой, живущей в густой кроне этого исполина, а животворные соки, струящиеся в теле каштана, были её кровью. Светлане было 24 года, несколько лет назад она окончила Одесский университет, после чего была оставлена на кафедре биологии в лаборатории. Она была довольно миловидной девушкой. Мягкие каштановые волосы плавно опускались на плечи, да и вся она как бы состояла из плавных линий. Очертания слегка припухлых губ придавали лицу мягкость и задумчивость. Она и в самом деле была такой. Шумность и суетливость подруг иногда раздражали её. Некоторые из них уже успели «выскочить замуж», как они выражались, а некоторые и развестись, родить детей, приобрести любовников. По последнему поводу они очень бурно делились впечатлениями и опытом. Света была, вероятно, среди них единственной не имевшей никакого опыта, если не считать двух-трёх невинных флиртов в те счастливые школьные времена, когда жизнь ещё представлялась красивой и безоблачной. Огорчения доставляли только заданные уроки и мальчишки, дергающие за косу. Света раньше особенно не задумывалась о замужестве. Её мир и так был достаточно насыщен - морем, цветущими акациями и хорошими добрыми, умными книгами. Но когда на Приморском бульваре прогуливались многочисленные семейства с колясками или счастливо орущими,  везде снующими забавными малышами, она с какой-то скрытной осторожностью наблюдала за ними, на глаза наворачивались слёзы и сердцу становилось тесно в груди. В студенческие годы она почти вся отдавалась учёбе. Знакомые ребята с факультета иногда приглашали её в кино и в театр, но на студенческих вечеринках на чьей-либо даче или квартире   предпочитали более модных, эмансипированных девиц, чьи тела были доступно податливыми, а поступки вполне бездумными. Так Света и жила, как Ассоль в ожидании чуда.
   Глядя в окно, она прокручивала в памяти обрывки каких-то воспоминаний, от которых по лицу то скользила едва уловимая тень, то пробегал какой-то светлый лучик. Звонок в дверь вернул её в реальный мир. Это мать вернулась с работы и, зная, что дочь уже дома, не стала упражняться в открывании коварного замка.
   - Ну, как дела? - бросила она с порога. И, не дожидаясь ответа, - вот, тащи эту сумку на кухню, выложи газеты на  холодильник - почитаем за чаем.
    Минут через десять они уже сидели за столом. Когда с ужином было покончено, приступили к чаепитию. Это был домашний ритуал, Разумеется, очень далекий от японского, но такой же неторопливый.  За беседой и чтением газет обсуждались планы покупок и поездок. Мать взяла рекламное приложение к газете «Вечерняя Одесса». На развороте с недавнего времени там печатали объявления  под рубрикой «Служба знакомств». Газета утром раскупалась мгновенно и среди одесситов получила огромную популярность. Они целыми днями  на работе или дома обсуждали кандидатов в женихи и невесты, причём все это сопровождалось такими комментариями, что можно было по ним написать оригинальный роман. Что делать, если одесситы любят посплетничать. Из одесских сплетен, возможно, и зародился своеобразный одесский юмор.
   Валентина Сергеевна разговаривала с дочерью и одновременно пробегала глазами популярную рубрику. Как правило, объявления давали в газету люди, которым было по 30 – 40 лет. Но вот одно из них привлекло ее внимание, и она решила прочитать его дочери.
- Ты только послушай, - сказала она почти с возмущением, - что здесь пишут: «Мне 24 года, рост средний, высшее образование, характер спокойный, интересуюсь искусством, люблю детей, желаю познакомиться с молодым человеком не старше 32 лет, серьезным, умным, добрым, непьющим, имеющим разносторонние интересы». Как тебе это нравится?
- Ну и что, - пожала плечами Света.
- По-моему,  девушке в таком возрасте смешно давать такие объявления. Она вполне может познакомиться с парнем в кино, на танцах или, в конце концов, просто на улице. В моё время так и делали. Я, например, познакомилась с твоим отцом на танцах в офицерском клубе.
- Мамочка, я завтра же последую твоему примеру, так что не жди к ужину, - пошутила Света.
- Можно подумать, что я хочу от тебя избавиться, - рассердилась мать, - скорее наоборот. Я даже опасаюсь, что в один прекрасный день ты приведешь домой какого-нибудь лохматого дылду в залатанных джинсах и он со второго посещения будет развязно называть меня мамой или, того лучше, тёщей, а потом выяснится, что папочка у него ханыжка, а мать торгует бычками на «Привозе».
- По-моему, мамочка, ты всё драматизируешь. Я буду умненькая, благоразумненькая и обязательно проверю всю генеалогию до  двенадцатого колена, чтобы никто из предков не наступал на пробку, чтоб дача была  в Черноморке  или в Аркадии, персональная яхта, «Лада» красного цвета и …
- Ну, хватит, расшалилась, - сказала мать, - лучше включи телевизор.
   По телевизору показывали какой-то фильм, который Света уже видела. Мать села на диван перед экраном.
- Мам, можно? – спросила Света.
  И, не дожидаясь ответа, положила голову к матери на колени, свернувшись на диване калачиком. Краем уха она улавливала отдельные слова из телевизора, которые всё больше и больше заглушались собственными мыслями. Она думала о том, что в газете появилось её объявление и что мать обратила внимание именно на него. У неё было ощущение какой-то двойственности от того что она сделала: первое – страх перед чем-то неопределенным и уже от неё не зависящем; второе – радостное предчувствие того, что   нарушится её обыденная жизнь. Мать даже не подозревала, какой разлад поселился в душе дочери. Свете хотелось поделиться с матерью, единственно близким человеком, своими неспокойными мыслями, спросить совета, но боялась непонимания. И всё же…
   - Мам, - спросила вдруг Света, - а если бы я написала объявление в газету?
   - Да что ты говоришь такое, деточка, что это тебе в голову взбрело? Разве у тебя комплекс неполноценности? Вон какая ты у меня красивая и умная. Придёт и твоё время.
   - А если не придёт, мама? Ведь в лотерее не каждый выигрывает. Это же случай. Ты посмотри вокруг. Вот у вас на работе сколько одиноких женщин. Сколько людей  вокруг, переживающих свое одиночество.
   - Эти люди сами виноваты в том, - возразила мать, - значит, им мешает какой-то эгоизм или неуживчивый характер, или, в конце концов, просто лень. Впрочем, что-то мы сегодня уделяем много внимания этой теме. Лучше расскажи, что нового на работе. Думаешь ли ты поступать в аспирантуру?  Ведь у тебя диплом почти с отличием. Вон Соня Фельман уже второй год в аспирантуре, а способностями она не блистала ни в школе, ни в институте. У неё только ноги и глаза…
   - Ну что ты, мам, Сонька много работает, она не вылазит из института допоздна.
   - Ага, допоздна. А потом идёт со своим шефом под ручку, а он, между прочим, женатый мужчина, у него дети уже почти как Соня. Мне Фира всё рассказала.
   - Ой, мама! Как ты можешь верить этой старой бандерше. Это же первая сплетница в Одессе. Её же муж из-за этого бросил.
   - Ладно, сдаюсь, но ты подумай об аспирантуре.
   - Вот выберу тему, тогда и подумаю.
    Старинные часы, бабушкино наследство, пробили одиннадцать.
   - А ну-ка, спать! - вдруг всполошилась мать. - Опять заговорила меня до полуночи, а мне завтра рано вставать.
   Света ушла в свою комнату и вскоре вся квартира погрузилась в сон.

                *   *   *
   Ночь распростёрла над южным городом свои крыла, залив небо чернильной тьмою. Но подобное однообразие её не устроило и она щедрой рукой разбросала по небу звёзды, сверкающие, как бриллианты на чёрном бархате. Легкий ветерок с моря, запутавшись в огромных  кронах старых каштанов и акаций, приятно шелестел листвой, и в этом шелесте можно было услышать и чарующую музыку Шопена, и шёпот дриад, таких прекрасных, тонких и нежных, как аромат цветов. В порту вдоль причалов выстроились океанские лайнеры, напоминающие безукоризненных английских джентльменов, а многочисленные «Вихри» и «Метеоры» были похожи на чаек, готовых вот-вот взлететь, а сейчас просто отдыхающих на волне. Чуть левее стояли буксиры, которые могли показаться неуклюжими щенками, хотя на самом деле были очень поворотливы и неутомимы. Над всем этим надменно возвышались портальные краны. Днём порт напоминал улицу с оживленным движением, но сейчас всё было тихо.  И только море всхлипывало у бортов кораблей и стен причалов. Улицы, прилегающие к порту, хранили молчание. В домах спали люди, уставшие от дневной суеты, как бы аккумулирующие энергию для нового рабочего дня. Только в одном из старых домов горело окно на третьем этаже, словно недремлющее око маяка, а хранитель этого огня сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Иногда он отрывал своё внимание от них и устремлял взгляд на небольшую фотографию, с которой ему улыбалась красивая молодая женщина. Скорее всего, улыбки на лице не было, а было какое-то внутреннее озарение. Казалось, что глаза на фотографии излучали удивительную простоту и спокойствие. Человек резко встал из-за стола, громыхнув стулом, и, потирая виски, словно силился что-то вспомнить или избавиться от наваждения, стал мерить комнату шагами. Взгляд его скользил по старой мебели, по разложенным на столе бумагам, ощупывая разные предметы, не вникая в их назначение. Со стен на него скалились причудливые ритуальные маски, привезённые им из многочисленных экспедиций. Эти чужие личины, всегда вызывающие интерес гостей к экзотике, вдруг стали тяготить и раздражать хозяина. Тоскливая атмосфера одиночества вызвала в нём жгучее желание поговорить с кем-нибудь, неважно о чём, лишь бы поговорить. Дрожащими пальцами он достал из пачки сигарету, взметнулось голубое пламя зажигалки, опалив кончик сигареты. Дым поплыл по комнате причудливо меняющимися кольцами. Сделав несколько глубоких затяжек, человек потянулся к телефону. Он некоторое время колебался, не зная кому можно позвонить в столь позднее время, словно прикидывая  -  где и как его могут обругать. Наконец решил позвонить своей сотруднице, которая, по слухам,  не совсем равнодушна к нему. Но палец уже накручивал совсем другой номер. Это был телефон старого друга детства, с которым не виделся уже более года. Длинные гудки в трубке звучали приговором, но вдруг раздался глухой стук – это уронили спросонок трубку, и на другом конце провода послышался сочный басок.
- Ты что, старый, совсем спятил, три часа ночи! Погоди, я перетащу телефон на кухню.
   Если бы микрофон был чувствительней, то на том конце провода можно было услышать сонную возню, недовольный голос женщины и шлепанье босых ног.
 - Ты что, нашел Атлантиду или получил миллионное наследство из Канады? – снова раздался знакомый басок, но уже несколько подобревший.
 - Стал бы я тебя беспокоить из-за какого-то паршивого наследства. Вот если бы Атлантиду нашёл, то перебудил бы весь город. Ты знаешь, как бы это сказать, мне кажется, что я схожу с ума: мне везде мерещится Ирина.
 - Ты знаешь, Олег, тут вот жена притопала на кухню и подсказывает, что тебе давно пора жениться – это лучшее лекарство от ночных звонков. Раз уж разбудил, то выкладывай - что у тебя случилось.
 - Женька, я схожу с ума.
 - Это я уже слышал. У тебя что – шизофрения  или тебя пугают твои африканские чучела, развешанные по стенам? Отдай ты их завтра пацанам во дворе – пусть пугают своих родителей и бабушек: ты обретешь спокойствие, а квартира нормальный вид. А? Годится?
 - Да нет же, я боюсь Ирины. Мне всё кажется, что она жива. Понимаешь, даже не знаю, откуда это – смотрю на фото, а она  как живая.
 - Значит, тень отца Гамлета не дает тебе покоя. Сходи завтра в церковь и поставь свечу. Ты сам подумай, ведь прошло уже шесть лет. Вроде был нормальным, а тут на тебе… Хочешь совет – не читай перед сном Гоголя, По и Достоевского. Тебе лучше читать «Приключения Незнайки» или, если хочешь, отберу у сына забавную книгу «Сказка о хитрой куме-лисе». Сам недавно прочитал – хохотал от души. А, впрочем, Олег, не сердись, тебе нужно встряхнуться. Завтра, вернее уже сегодня, заскочу к тебе после работы с литром микстуры для лечения меланхолии.
 - Ты уж прости, старик, что всполошил всё твоё семейство. Мне нужно было хоть с кем-то поговорить. Ладно, немного отошёл. Спокойной ночи. Извини.
 - Иди ты со своими извинениями! А чучелы  свои повыбрасывай – у них глаз дурной. Пока.
 Олег осторожно опустил трубку, словно боялся разбудить кого-то неосторожным звуком, потом подошёл к открытому окну, откуда ему в лицо дышала восхитительная летняя ночь южного города. Олег потянулся в карман за сигаретами, но передумал, решив не отравлять дымом ночные ароматы. После разговора с другом он почувствовал в себе прилив сил. Даже фото Ирины перестало напоминать ему о трагической странице в его жизни. Погасив свет, не раздеваясь, лёг на диван. В большое венецианское окно заглядывали звёзды. Ему показалось, что они стали приближаться, а от одной из них, самой яркой, протянулся длинный лучик прямо к нему. Этот лучик то дотрагивался до него, то испуганно отдёргивался. Постепенно сознание заволокло туманом и он уснул.

                *   *   *
  Утро было таким свежим и ясным, что у проснувшейся Светланы появилась крамольная мысль – не пойти сегодня на работу. Собственно говоря, их отдел уже три дня слонялся по разным уголкам института, так как в лаборатории шёл ремонт. Всё оборудование было вынесено и рассовано по кабинетам и другим лабораториям, так что работать было невозможно. Начальник отдела пытался дать своим нерадивым подчинённым хоть какую-нибудь работу, чтобы создать видимость прежней деятельности. Но вольница, вызванная ремонтом, уже была неуправляема: девушки старались увильнуть от необязательной работы, женщины постарше делали набеги на магазины, а мужская половина предпочитала заниматься своими диссертациями, составлением научных статей или шахматами. Начальник на всё махнул рукой (всё равно до окончания ремонта нет возможности заниматься опытами) и подался по инстанциям выбивать новое оборудование для лаборатории. Вот такая была обстановка у Светы на работе. Один день, конечно, можно было прогулять без особых последствий, но пересилила привычка к дисциплине и она отправилась в институт, чтобы отпроситься у шефа. Старый трамвай бросало из стороны в сторону, пассажиры беззлобно бранились, используя типично одесские выражения, которые  были настолько замысловатыми, что требовали некоторого перевода для непосвященных в местный фольклор. Сойдя на нужной остановке, Света  лёгкой походкой пролетела по бульвару и уже на ступенях института столкнулась со своим начальником.
 - Ой, Владимир Петрович! Отпустите меня, пожалуйста, на один день, ну очень надо, всего на один день, - затараторила Света.
 - Ты что это, Горелова,  - спросил начальник нарочито строгим голосом, - а работать, по-твоему, кто будет? Я? За весь отдел?
 - Владимир Петрович, ну отпустите, пожалуйста, ведь всё равно делать нечего.
- Ишь ты, - усмехнулся шеф, - делать ей нечего. Ладно, до завтрашнего утра не попадайся мне на глаза.
Света поняла это как разрешение и, развернувшись на каблучках, вприпрыжку, как в детстве, помчалась по бульвару подальше от института. Уже в скверике, сидя на лавочке, она задумалась, как ей провести этот день: в кино сейчас душно и темно, дома делать нечего, подруги все на работе. Не приняв никакого решения, она отправилась куда глаза глядят. Проехав бесцельно полчаса на трамвае, она выскочила на одной из остановок и пошла к морю. В старину говаривали, что все пути ведут в Рим. А в Одессе говорят, что все улицы ведут к морю. Света прошла по знакомому переулку, где стояли двухэтажные особняки, во дворах которых стояли скульптуры и давно сухие полуразрушенные фонтаны. Сквозь строй тополей в конце переулка сверкало море. Казалось, что до него рукой подать, но Света знала, что нужно целый километр спускаться по старым ступеням. Но ей не хотелось идти по лестнице и, сбросив босоножки, зашлёпала по пыльной тропинке, извивавшейся по склону, заросшему кустами шиповника, барбариса и жёлтой акации. Свету не покидало ощущение какого-то праздника, которое было только в детстве. Становясь старше, люди грубеют душой. Может это плата за опыт и знания. Но почему мы так часто вспоминаем детство и так грустим по нему? Возможно потому, что, становясь членами социума, в какой-то степени, мы потеряли индивидуальность. Поэтому мы радуемся любой возможности ощутить себя хоть на время в детстве. Потому Света радовалась такой возможности, тем более что торопиться никуда не нужно и впереди целый день. Пройдя половину пути, Света сошла с тропинки и присела на траву, обхватив руками колени. Запахи трав и цветов кружили голову, а море вдали призывно сверкало, искрилось, меняло цвета. Так можно было сидеть целую вечность, но море манило, влекло, притягивало. Спустившись по склону, Света задумалась куда идти: налево по берегу тянулись песчаные пляжи, напоминающие маленькие пустыни, которые облюбовали для своего лежбища котики, там все почти ходили друг по другу, гремела музыка из многочисленных магнитофонов, а море пенилось от загорелых тел и превращалось в огромную мутную лужу; направо по берегу громоздились скалы и огромные камни, обросшие водорослями, и чистейшая вода… сюда в детстве её приводил отец. Света повернула направо. Как хорошо, думала она, что ещё остался этот дикий уголок природы. Дело в том, что власти города давно собирались  «облагородить» этот участок побережья – взорвать скалы, засыпать песком, сделать пляжи с киосками, пресными душами, лежаками и раздевалками. Но, слава Богу, на эти прожекты у власти не хватало ни средств, ни техники. Среди скал и камней возвышалась одна, словно огромный зуб, скала, избитая солёными ветрами, истёртая прибоем, но простоявшая тысячелетия. На её вершине было углубление – что-то вроде неглубокой пещеры, перед которой находилась небольшая площадка, поросшая редкими травинками. Маленькая Светка любила приходить сюда с отцом на скалу, откуда открывалось захватывающее дух пространство, отчего возникало пьянящее ощущение восторга и свободы. Здесь на вершине отец был молчалив и задумчив, всё вглядывался в морскую даль, словно кого-то ждал или что-то хотел увидеть. Захваченная своими чувствами,  девочка не замечала, с какой затаённой грустью отец смотрел  на море, где в войну многие его товарищи  нашли последний приют.  Возможно, он знал, нет, скорее предчувствовал, что этот простор, то пугающий, то манящий, призовёт и его в свой срок.
 Света не знала, что делать с нахлынувшими на неё воспоминаниями. Хотелось плакать, но слёз не было. Она стояла на скале, ветры обнимали её, развевая платье и волосы, как флаги. Над водой носились чайки, как бы дразня и заманивая девушку в полёт. Да, человек всегда завидовал птицам. Почему, стоя где-нибудь на краю пропасти или на крыше высотного дома, неведомая сила влечёт человека отбросить точку опоры и ощутить радостный миг полёта. Вероятно, психологи ещё не скоро найдут объяснение этому феномену. А может атавизму?.. Когда позыв, оттолкнуться и полететь, стал настолько навязчиво-опасным, Света решила не искушать судьбу и спустилась вниз. На берегу она немного успокоилась и пошла бродить между прибрежными камнями, ловя губами соленые брызги и удерживая равновесие на скользких камнях. Набежавшая большая волна замочила подол платья, что только развеселило её. Она миновала каменистый берег и пошла у края воды. Волны, набегавшие на берег, пенились и тихо шипели, словно гуси, слизывая отпечатавшиеся следы на плотном мокром песке. Пляжи становились всё более оживленными. Обходя стороной одну из пляжных раздевалок, Света боковым зрением заметила двух парней лет двадцати, которые, как ей показалось, шли следом. Она свернула с пляжа к асфальтовой дороге, на траве обула босоножки и краем глаза снова заметила, что парни не отстают. Сердечко у неё ёкнуло и она заторопилась к ближайшему причалу, где всегда было много людей, ожидающих  морской прогулочный трамвайчик. Ей показалось, что намерения этих ребят не очень добрые. Парни тоже ускорили шаг, но догнать не решались, словно чего-то выжидали. Света влетела по деревянным ступенькам на причал и присоединилась к толпе пассажиров. Её преследователи тоже поднялись на причал и небрежно закурили, сидя на ограждении. Они понимали, что на катер её не пустят без билета и потому спокойно выжидали. Света это поняла только тогда, когда к причалу стал подходить катер, и ей стало страшно. Закричать сейчас «караул» она не могла – это выглядело бы смешно и вряд ли возымело бы действие на пассажиров. Один из её преследователей как-то очень гадко ухмылялся, другой же был несколько сосредоточенный, словно решал какую-то задачу. Света решила прорываться на катер с шумом и скандалом. Это был для неё единственно-верный шанс.
  Катер уже причалил, матросы выдвинули переходной трап. Пассажиры пошли на борт, где дежурный матрос проверял билеты. Света вклинилась в толпу у трапа, сделала несколько шагов по качающимся доскам, неловко взмахнула руками и полетела в воду. Толпа вскрикнула, какая-то дамочка истерично завизжала. Дежурный матрос рванул со стены надстройки ближайший спасательный круг  и швырнул в воду, туда, где, по его мнению, должна была находиться потерпевшая. Одновременно с кругом кто-то ещё полетел за борт. Пассажиры столпились у борта, где на поверхности воды появились две головы. Ещё несколько мужчин нервно порывались прийти на помощь, но были вовремя удержаны бдительными жёнами. Да и помощь была уже не нужна, так как матросы сбросили вниз лестницу, к которой Свету подталкивал неизвестный спасатель. Она ухватилась за перекладину и была вытащена наверх. Таким же способом вытащили её спасателя, который успел ещё выловить круг.
  Пока всё это происходило, двое парней исчезли с причала. Катер отчалил сразу, как только спасённая и её спаситель были подняты на борт. Их отвели в служебное помещение. Свету, наглотавшуюся горько-солёной морской воды, вдруг начало трясти: не потому, что промокла, а из-за пережитого. Кто-то из матросов заботливо набросил ей на плечи ветровку. Её заставили глотнуть коньяка и горячего кофе из термоса. Стало чуть легче, но озноб не проходил.
 - Ну, ты, парень, молодец, - сказал капитан, - быстро среагировал. Как тебя хоть зовут?
 - А что, - пошутил спасатель, - медаль дадите или объявите меня почётным гражданином города Одессы?
 - Да вот она, твоя медаль, - улыбнулся капитан, показывая на дрожавшую, похожую на мокрого котёнка Свету. Такую барышню достал со дна морского. Чем не медаль?
 Только сейчас спасатель разглядел девушку с интересом: как-никак, а впервые ему довелось прыгать за борт и кого-то спасать.
 - Как вас зовут, прекрасная русалка, - обратился он к девушке, заметив, что ей стало лучше?
 - Света, - прошептала она дрожащими губами  и добавила, - спасибо вам.
 - Светлана, - повторил он задумчиво, словно пробуя имя на вкус, - светлое имя…
 - Я должен доложить начальству о ЧП, - вмешался капитан, - мы выбились из графика на двадцать минут, нужно составить бумагу с подписью свидетелей.
 - Не надо, капитан, - мягко возразил спасатель. Там на палубе осталась моя сумка, а в ней паспорт. Запишите мой адрес и телефон, а я отвезу девушку домой.
При упоминании о сумке, Света, до сих пор сидевшая тихо, встрепенулась:
 - Ой! А моя сумка утонула. А там… там… ключи, пропуск, деньги… И босоножки тоже утонули, - растеряно бормотала она.
 - Ну, пропуск твой на дне крабы читают, - пошутил капитан, - главное, что он не стал пропуском на тот свет, дочка. Ты в тельняшке родилась. А, впрочем, кто в Одессе не родился в тельняшке, - рассудил он.
  Катер уже подходил к Ланжерону. Капитан записал паспортные данные спасателя и проводил его с девушкой на причал под любопытствующими взглядами пассажиров. Света хотела вернуть ветровку матросу, но тот жестом отклонил её попытку:
 - Отдашь в кассу на причале, где садилась, а я потом заберу.
 - Спасибо, - смутилась Света, - я верну, обязательно. Спасибо вам.
 - Спасибо вот ему, - усмехнулся матрос, показывая на её спасителя.
  Света со своим спутником спустились с причала, миновав пляж и парковую зону, они добрались до бульвара Дзержинского, где почти сразу удалось поймать такси. Света назвала свой адрес, но тут же вспомнила, что у неё нет ключей от квартиры. Её спаситель тогда назвал свой адрес. Через пятнадцать минут они были на месте. Под неусыпным оком бдительных блюстителей старого одесского двора, лузгающих семечки на скамейках у входа под арку, они нырнули в прохладную полумглу пахнущего кошками подъезда. Света успела заметить на старинной двери кованую решётку и затёртую медную табличку, чей хозяин жил здесь ещё до революции. По деревянной скрипящей лестнице они поднялись на третий этаж и попали в квартиру. Света чувствовала себя очень неудобно: босиком, в измятом платье, у совершенно незнакомого человека. Но хозяин, словно не замечал ничего. Он проводил её в ванную и дал ей шёлковый китайский халат, который был женским и к тому же ей впору. Запершись в ванной, она сняла с себя уже подсохшее платье и облачилась в халат. Взглянув на себя в зеркало, ужаснулась: мокрые волосы были спутаны, под глазами тёмные разводы от туши с ресниц, что делало её похожей на сиамскую кошку. На полке она нашла гребень и быстро привела себя в порядок. Оглядевшись вокруг, она нашла много всяких женских мелочей. Это навело её на множество разных мыслей.
  Услышав щелчок замка в ванной, хозяин выглянул с кухни и предложил Свете пройти в комнату, а сам в это время громыхал посудой. Света вошла в комнату и огляделась. Здесь стоял запах старой мебели, как в музее, и не пахло жареной рыбой как во многих одесских квартирах. Через остеклённую дверь в другой комнате она увидела заправленную по-холостяцки постель и много книг на тумбочках и даже на полу. Забравшись с ногами в старинное кресло, она с интересом рассматривала окружающие её предметы, пытаясь составить портрет хозяина квартиры и своего спасителя. Вскоре появился и он сам, балансируя подносом с чашками. Света ещё больше втиснулась в кресло, словно чего-то опасаясь. Она уже не раз пожалела, что приняла приглашение прийти сюда, хотя, когда приглашение поступило, она ещё  находилась в шоке и не была способна принимать какие-то решения. Но всё выглядело вполне порядочно – хозяин не давал никакого повода к беспокойству. Он неторопливо разлил чай по чашкам, разложил по розеткам вишневое варенье. Всё происходило, молча, но без напряжения. На какое-то мгновенье Свете показалось, что хозяин сам её побаивается, но тут же отбросила эту мысль. Всё было значительно проще: хозяин квартиры с самого начала не представился и теперь обдумывал, как это сделать естественно и не банально.
 - Мне очень жаль, - он медленно выговаривал слова, - что вам сегодня так не повезло: ключи, деньги, документы…
 - Жизнь, - продолжила Света.
 - Что жизнь? Ах, да. Извините.
 - Вы спасли меня, а я даже не знаю, как вас зовут.
Он поднялся со стула и несколько старомодно поклонился:
  - Олег Николаевич Гордиенко, можно просто - Олег.
Он снова сел, не зная, что ещё можно сказать. Ситуация была странная – ещё часа два назад он не задумываясь прыгнул за борт, а теперь спасённая им девушка сидит у него дома и он не знает о чём с ней говорить. Вдруг неловкое молчание нарушил дверной звонок. Света вздрогнула, а Олег оживился – этот неожиданный звонок на какое-то время мог его выручить – и он пошёл открывать дверь. На пороге стоял Женька, держа в руках две бутылки водки, и крутил огромной лохматой головой, словно в такт неслышимого марша.
- Ну что, старый, пришёл тебя исповедать, - забасил гость. - Или не рад старому другу? Вот, как обещал. Литр.
Он демонстративно поднял над головой две бутылки и тут по лицу Олега понял, что тот не один дома. Олег буквально втащил его за рубаху в прихожую.
- Без фокусов не можешь?
- Не могу, - сокрушённо признался Женька и, заглянув в комнату, аж присвистнул. - Оцэ так! Яка гарна дивчина! - он картинно поклонился и, щелкнув каблуками, представился – Евгений. Врач-самоучка. Пришёл полечить старого друга.
 Олег незаметно боднул его в бок локтем.
- Проходи, не юродствуй.
 Женя прошёл к столу, водрузив на него принесённую водку. Старый стул под ним тяжело вздохнул.
 - Извините, - обратился он к Свете, - что не вовремя, но отступать не привык. Морская пехота никогда не отступает. Просто обещал Олегу сегодня зайти и вот…
  Олег пошёл на кухню, чтобы достать из холодильника закуску. Света выскользнула из кресла за ним следом.
 - Я помогу вам, можно?
 - Да, да, - пробормотал Олег. - Извините, что не предупредил. Совсем вылетело из головы, что мы с Женей договорились сегодня встретиться.
 - Это я виновата. Вот помогу вам накрыть на стол и пойду. Скоро мама вернётся с работы, а она всегда волнуется, если я задерживаюсь где-то, не предупредив.
 - Нет, нет, - возразил Олег, - вы нисколько не помешаете. Пожалуйста, останьтесь. А маме вашей мы позвоним. Я потом вас провожу домой, тем более, что вы остались без обувки. Получается, что я сегодня за вас в ответе.
 Олег вдруг почувствовал себя легко и свободно, словно камень с души свалился, словно преодолел незримый барьер. Света нарезала хлеб и колбасу, а Олег открывал шпроты и банку с огурцами. Когда все уселись за стол, Женя разлил водку по рюмкам и провозгласил тост за знакомство.
 - За знакомство, - задумчиво повторил Олег.
 - Мужчины выпили, а Света чуть пригубила и отставила рюмку. Она вообще плохо переносила спиртное. Женя без перерыва сразу же налил по второй и выпил за Одессу, в которой, как оказалось, ещё живут такие девушки как Света. После третьей он остановился и затеял разговор.
 - Вы послушайте,  что сегодня мой юный потрошитель игрушек выдал. Забрал его сегодня из сада пораньше, привёл домой, а он весь замурзанный, исцарапанный. Лена стала его мыть и говорит: «Алексей, ты что это весь исцарапанный, с кем опять подрался?» А он: «Мужчину шрамы украшают», а она ему: «А женщину?» А он задумался на мгновенье и вдруг выдал: «А женщину украшает любовь мужчины». Представляете? Хоть стой, хоть падай. Я перечитал уйму книг, но ничего подобного не встречал. Да об этом философы целые трактаты сочиняют, а писатели изводят тонны бумаги, а этот исцарапанный философ выдаёт всё в одной фразе. Мы с Ленкой просто обалдели.
 - Ничего удивительного, - улыбнулся Олег, - при таких родителях он завтра объявит о женитьбе.
 - Опоздал, опоздал, - расхохотался оглушительно Женя, - это было уже на прошлой неделе.
  Света прыснула от смеха. Несмотря  на сегодняшние злоключения, она почувствовала, что к ней возвращается хорошее настроение. Олег и Женя показались ей очень симпатичными людьми. Она давно не чувствовала себя так легко в компании. Её ровесники стремились к самоутверждению в своём кругу и были довольно жёсткими в отношениях, хотя иногда умными и весёлыми, но не всегда добрыми. Света пыталась определить возраст своих новых знакомых, но безуспешно, как и угадывать их род занятий. Хотя она почти не вступала в разговор двух друзей, но не чувствовала себя лишней. Было видно, что все занятные истории и шутки предназначались для неё. Быть может ей так хотелось думать? Их весёлое застолье прервал телефонный звонок. Олег взял трубку в соседней комнате. Сначала он, молча, слушал и хмурился, потом стал резко кого-то отчитывать. Здесь Света, в который раз за день, увидела, как меняется Олег: то он бесстрашный, то молчаливо-задумчивый, а то строгий. Ей было ужасно любопытно узнать, кого и за что Олег так строго отчитывает. К концу разговора Олег немного смягчился и, вежливо попрощавшись, положил трубку. Тут Света вспомнила, что мать давно уже дома и беспокойно меряет шагами комнату, время от времени поглядывая на телефон.
- Олег, извините, я позвоню домой.
- Да, да, разумеется. Мы вас заболтали.
 Света набрала номер и ей сразу ответил без паузы взволнованный голос матери.
 - Света, девочка, ты где пропала? Я уж не знаю что думать.
 - Мамочка, всё в порядке, извини меня, я у друзей и скоро буду дома.
 - У каких друзей? - допытывалась мать.
 - Ну, мама, я приеду и всё объясню. Не сердись. Ладно?
  Света положила трубку и виновато развела руками, дескать, пора. Быстро переодевшись в свое высохшее измятое платье, Света хотела оставить друзей вместе и идти домой, но, посмотрев на свои босые ноги, тяжело вздохнула. Олег разыскал в шкафу женские шлепанцы и попросил Свету примерить. Она не стала с ним спорить. Шлепанцы были чуть-чуть великоваты, но идти можно было. Из дома вышли все вместе. Женя попрощался с Олегом и Светой. Олег поймал проезжавшего частника и через двадцать минут они уже стояли у дверей подъезда. Свете не хотелось идти домой, но там ждала мать.
 - Олег, я вам очень благодарна, вы даже не представляете как. Спасибо вам за всё.
  Она вдруг привстала на цыпочки и неловко чмокнула Олега в нос и, смутившись, быстро зашлёпала по ступенькам. Олег постоял немного и взбежал за Светой по ступенькам, догнав её уже у дверей квартиры.
 - Телефон, - выдохнул он, - оставьте мне ваш телефон.
 - Ой, у меня нечем записать.
 - Ничего, я запомню.
  Света скороговоркой несколько раз назвала номер телефона. Олег, молча, пожал её ладошку и пошёл вниз по лестнице. Девушка проводила его взглядом и, когда звук шагов растворился в тишине, позвонила в дверь. За дверью быстро зашлёпали тапочки. Света проворно юркнула в прихожую, поцеловала мать в щеку и проследовала в свою комнату. Там она с наслаждением растянулась на диване.
 - Света, объясни, где ты пропадала? – пытаясь быть строгой, спросила мать. - И почему в таком виде, и в чужих тапочках?
  «Успела рассмотреть, - подумала Света». Ещё по дороге она решила не рассказывать матери о своих приключениях, но сейчас поняла, что это ей не удастся: мать успела рассмотреть её вид, врать Света тоже не умела, да и к тому же – у неё от матери никогда не было секретов. Пришлось кое-что рассказать, опуская некоторые подробности. Мать с напряжением выслушала её рассказ, потом заплакала, но быстро овладела собой.
 - Ох, горюшко ты мое. Хоть совсем уезжай подальше от моря. Мало того, что отца забрало, так теперь и ты…
  Света поняла, что нахлынувшие воспоминания опять выйдут у матери слезами и стала отвлекать её рассказом об Олеге, в надежде, что простое женское любопытство возьмёт верх над старой болью.

                *   *   *
  Попрощавшись со Светой, Олег решил не торопиться домой и поэтому пошёл пешком. Летний вечер дарил свою спасительную прохладу. Ноги, казалось, шли сами, отмеряя квартал за кварталом. А вокруг шла обычная вечерняя жизнь большого города. Загорались и гасли окна домов. Многие из них светились призрачно-голубым светом, означая, что их обитатели коротают этот прекрасный вечер у экранов своих телевизоров. Олег пытался вспомнить, сколько уже он не включал свой телевизор – слишком много работы. На скамейках под огромными платанами расположились парочки, не замечавшие ничего вокруг. Одинокие прохожие торопились к своим очагам. Олег подумал о Свете и о том, что сегодня с ними приключилось. Вот так живёшь и каждый день ничего не происходит, словно и не живёшь. А тут в один день столько всего. Ноги незаметно привели его к дому. С каким-то смешанным чувством тепла и одиночества Олег смотрел на свои неосвещённые окна, словно надеялся, что вот-вот в них загорится свет. Но чуда не произошло. Он вздохнул и направился домой. Ещё один прожитый день прибавился ко многим дням его жизни и, надо сказать, не самый плохой из них.
  Весь день Олег проходил по инстанциям, выколачивая для предстоящей экспедиции самое необходимое, а самое главное – рабочих. Дело в том, что зарплата для рабочих была мизерная, приходилось нанимать для работы, мягко говоря, людей выпивающих и давно потерявших себя. В основном, это были немолодые мужчины, давно утратившие связь с семьёй на почве пьянства. Когда-то они имели квалификацию слесарей, механиков, электриков, строителей, попадались даже бывшие артисты и инженеры. Всех этих людей объединял один девиз: если водка мне мешает работать, то лучше бросить работу. Конечно, чтобы копать землю особой квалификации не требуется, если бы не одно «но» - в этой земле были сокрыты веками огромные ценности, представляющие для науки значительный интерес. Нельзя было допустить, чтобы раскопки проводились людьми с трясущимися руками, а порой пытающимися утаить мелкие золотые предметы. Тут нужны были люди аккуратные, грамотные, энтузиасты. Олег уже по опыту знал, чем оборачивается небрежность при раскопках: ломали ценные вещи, какая-то мелочь случайно попадала в отвалы грунта, даже случалось, что люди получали увечья, а то и вовсе погибали. Всего этого нужно было избежать, поэтому Олег старался заполучить на раскопки людей ответственных и соответствующую работе оплату. Но рабочих ему достать не удалось, отчего на душе лежал такой камень, который было не под силу свернуть одному. Ещё три дня ушло у него, чтобы выбить увеличенный фонд зарплаты. К концу недели он почувствовал смертельную усталость и отчаяние. Тут он и вспомнил о спасённой им девушке. В память врезались спокойные серые глаза, приятное лицо в обрамлении пушистых каштановых волос с золотым отливом на солнце, красиво очерченные, слегка припухлые по-детски губы. Ему захотелось увидеть Свету, но, к своей досаде, он не записал номер телефона, понадеявшись на свою память. Нужно было приводить в действие ассоциативные связи. Ещё в школе Олег участвовал в математических олимпиадах, запоминал множество формул и чисел, производя с ними различные манипуляции, известные только ему. Он вспоминал до мельчайших подробностей, как провожал Свету домой, как они прощались у двери. Но что-то все время ускользало от него. И только уже перед сном в памяти всплыл номер телефона. Олег тут же вскочил и записал  его. Через пять минут он крепко уснул.
  Всю неделю Света маялась от безделья, поскольку на работе всё ещё продолжался ремонт. Шеф давно махнул на всё рукой, в надежде, что организм отрегулирует себя сам. Света с тоской перебирала папки с лабораторными материалами и вспоминала Олега. Как-то сразу оборвалось ее неожиданное знакомство. Тут она вспомнила о своем объявлении в «Вечёрке» и наведалась после работы в редакцию. Там ей вручили восемь писем, которые она прочитала, не торопясь, устроившись на свободной лавочке в сквере. Письма были довольно банальными, а их авторы не блистали особым умом и фантазией, некоторые даже содержали прозрачные намеки на то, чтобы вступить в близость. В них сквозило мужское самодовольство или авантюризм. Только два письма заинтересовали Свету, как ей показалось, своей искренностью. Одно из писем было из области от инженера СМУ, другое – от моряка торгового флота, одессита. Света решила позвонить моряку. На следующий день она сказала матери, что пойдет с подружками в кино. Выбежав с работы во время обеда к ближайшему автомату, она позвонила моряку. Можно было позвонить и от секретаря Лидочки, но тогда об этом знал бы весь институт. Все знали, что Лидочка сообщала новости быстрее ТАСС. На другом конце провода долго не подходили к телефону и Света уже хотела повесить трубку, но вдруг пропали гудки и послышался приятный мужской голос, немножко с хрипотцой.
 - Боцман слушает, говорите.
  На какое-то мгновение, у Светы, словно язык присох к небу.
 - Извините, я получила ваше письмо, - пролепетала она.
 - Здравствуйте, прекрасная незнакомка. Меня зовут Игорем. Было бы приятно узнать ваше имя
 - Света.
 - Замечательно! Я готов встретиться с вами, если, конечно, вы пожелаете, в любое для вас удобное время и в удобном месте.
Света лихорадочно соображала, что ему ответить, но тот решил за неё сам.
- А давайте сегодня, если не возражаете, на Приморском около фуникулёра.
  Света сразу представила себе это место, где могло оказаться много знакомых, и отвергла это предложение.
- Хорошо, назовите ваши координаты и я буду, как штык.
- Знаете, Игорь, если вам удобно, то на улице Гоголя около атлантов, держащих шар земной, там ещё школа рядом.
 - Замечательно! Это место мне знакомо. Я буду ждать вас в шесть вечера.
  Он добавил ещё несколько комплиментов, типично одесских, и положил трубку. Света вернулась на работу и до конца рабочего дня думала о предстоящей встрече. По книгам и фильмам она представляла себе боцмана обязательно с усами, большого роста, с зычным голосом и обязательно курящего трубку. Вот только с возрастом неувязка, поскольку боцманов изображали немолодыми людьми, а голос в трубке был явно молодой.
  По этикету женщине положено опаздывать на встречу, хотя Света не знала, откуда появился этот этикет, и опоздала всего на десять минут. Игорь оказался парнем лет тридцати, среднего роста, чуть худощав и гладко выбрит. Не было и знаменитой боцманской трубки. На нём был новенький американский джинсовый костюм, да и всё остальное у него было заграничное, кроме букета крупных красных роз, который он прятал, пока не подошла Света. Игорь галантно протянул ей букет, чем привёл девушку в некоторое смущение – ей никогда никто не дарил таких роз. Они пошли рядом к Сабанееву мосту, ещё не зная где можно присесть и поговорить. Игорь ни о чём её не расспрашивал, а рассказывал о себе, о рейсах в жаркие страны, где экзотика была сопряжена с опасностью, так как южные темпераментные народы никак не хотели жить друг с другом в мире и во время очередных своих переворотов не выпускали советские суда в море. Рассказывал Игорь увлечённо и интересно, вызывая к себе расположение. Света чувствовала себя легко и непринужденно, словно давно знала своего спутника. Игорь предложил зайти в небольшое кафе. Света уже устала от ходьбы, и предложение Игоря приняла – хотелось посидеть в тишине и покое, где под столом можно на время снять новые туфли и дать ногам отдых. Похоже, что Игоря здесь знали, поскольку обслужили быстро. Официант принёс коньяк, нарезанный лимон, шоколад, миндаль, салат из крабов и фрукты. Игорь предложил выпить за знакомство. Света слегка пригубила коньяк, а Игорь выпил рюмку залпом, как водку, с каким-то особым шиком. Морские истории из его уст сыпались, как из рога изобилия. Света смеялась от души, когда он рассказывал, как в Бомбее его на базаре укусила обезьяна, которую он хотел купить. Игорь подливал себе коньяк и пытался подлить Свете, но она мягко остановила его руку: ей и так было хорошо, да и после второй рюмки она почувствовала, как перед глазами появилась лёгкая дымка. Тот не стал настаивать. Увидев, что Света стала поглядывать на часы, Игорь подозвал официанта и заказал кофе. После кофе они вышли на улицу. На свежем воздухе у Светы немного прояснилось в глазах, хотя походка была нетвёрдой. Игорь нежно обнял ее за талию, но, почувствовав молчаливое сопротивление, убрал руку. Он пошёл провожать девушку домой и вёл себя ненавязчиво и предупредительно. Игорь ей положительно понравился. Было в нём что-то такое, что позволяло нравиться женщинам. Когда они подошли к дому, он сделал попытку поцеловать Свету, но она приложила палец к его губам, что означало: для первого знакомства рано. Он записал её телефон и растаял в сумраке южной ночи.
     Мать, казалось, уже спала и Света на цыпочках прошла в спальню.
- Ты что это крадёшься  в темноте? - вдруг услышала она голос матери.  - Думаешь, я могу уснуть, когда ты ходишь неизвестно где и с кем. Ты что, выпила?
- Ой, мамочка, мы после кино с девчонками зашли в кафе, - соврала Света, - и немного посидели. Всё хорошо, мамочка. Я уже не маленькая.
- Ладно, ладно, немаленькая, - проворчала мать, - завтра разберёмся. Быстренько спать.

                *   *   *
   Олегу так и не пришлось позвонить Свете. Ему нужно было срочно выехать на место предполагаемых раскопок, чтобы составить план и определить примерные объёмы работ, а также установить сроки. Всё это нужно было представить руководству, чтобы получить финансовую поддержку из Москвы, так как там раскопки кого-то заинтересовали. Два дня, почти не переставая, лил дождь. Олегу пришлось обзавестись резиновыми сапогами и армейской плащ-палаткой. Нужно было всё сделать как можно скорей, поэтому Олег целыми днями месил местную грязь и совсем не обращал внимания на дождь. На резиновые сапоги, и без того тяжелые, наворачивались пудовые лепёшки и к вечеру Олег чувствовал себя совершенно разбитым. Ночью, на сеновале, растянувшись на пахучем до умопомрачения сене, он слушал шум дождя, как музыку, под которую засыпал, забыв про усталость и хлопоты нового дня.
   Закончив свою работу и тепло распрощавшись с хозяйкой, Олег добрался на попутке до ближайшей автобусной остановки и через два часа с трудом втиснулся в маленький сельский автобус, напоминающий поезда времён Гражданской войны. Ему пришлось пять часов колыхаться в автобусе битком набитом потными телами, мешками, корзинами. От долгого стояния у него одеревенели ноги. На автобусной станции в Одессе он вывалился из дверей автобуса, словно мешок с картошкой. Сил идти не было и Олег взял такси, чтобы скорей добраться до спасительного дивана. Дома он с наслаждением отмокал в ванне, жмурясь от удовольствия, словно кот на солнцепеке. Выйдя из ванной, он счастливо развалился на диване. Не хотелось ни о чём думать, даже о раскопках. Взгляд его упал на стоящий рядом телефон, рука сама потянулась к трубке.
    Пока Олега не было в городе, Света продолжала встречаться с Игорем. Несколько раз они посидели в кафе. Каждый раз у него там находились знакомые. Можно было подумать, что его знает вся Одесса, как в песне про Костю-моряка. Незаметно они перешли на «ты». Света даже хотела пригласить Игоря домой и познакомить с матерью. Но, однажды, выходя от своей одноклассницы, с которой не виделась четыре года, Света увидела Игоря в крепком подпитии  и под ручку с девицей, чья профессия не оставляет никаких сомнений. Подруга Игоря радостно взвизгивала, когда тот проявлял нескромные ласки. Света была благодарна хулиганам, перебившим у дома фонари, что сделало её незаметной для Игоря. В висках у неё стучало: «идеалистка-пионерка, дура, дура ненормальная»… Выждав в потёмках, когда эта парочка удалится, она помчалась домой, ругая себя и кляня. Только в подъезде своего дома удалось перевести дух. Щёки у неё горели: то ли от бега, то ли от случайно увиденного. Дома, запершись в ванной и открыв во всю кран, она разревелась. И, как ни странно, сразу успокоилась. Подержав разгорячённое лицо в ладонях с холодной водой, она  привела себя в порядок. Мать заметила покрасневшие глаза дочери, но вида не подала, так как Света держалась спокойно и даже пыталась шутить. Мать уже давно смутно догадывалась, что с дочерью происходит что-то неладное, но спрашивать не стала из опасения, что та замкнется. Валентина Сергеевна знала, что скоро дочь сама всё расскажет, поскольку мать для неё была единственно-верной подругой. Лучше всего было включить телевизор. Шла очередная серия фильма «Следствие ведут знатоки». Света смотрела на экран, но совсем не видела, как ловкие и умные сыщики в последний момент останавливают преступников. Все хитроумные ходы и погони оставляли её равнодушной. Мысли путались, а душу жгли стыд и досада. «Какая же я дура, - думала она, - наивная, как школьница, дура по объявлению. Господи, неужели мать права по поводу пресловутой «Службы знакомств». Как она не разглядела в Игоре бабника и выпивоху, когда каждая их встреча неизменно приводила в кафе. Да и откуда у него столько денег? А это множество знакомых и эта отвратительная девица… Вероятно из тех, что сидят на Приморском и пишут мелом цены на подошвах туфель. А может он просто сутенер, подыскивающий наивных дурочек вроде меня? Хотя… Стоп! А то так можно до чего угодно додуматься. Нужно всё это забыть поскорей. Надо думать о чём-то приятном, хорошем…» Тут в памяти, словно кто-то постучал в дверь. В проёме символической двери появился Олег. Как же она могла забыть человека, прыгнувшего за борт с риском разбить голову о сваи причала. Её позднее раскаянье прервал телефонный звонок. Мать подняла трубку. На её лице удивление сменилось улыбкой. Света с любопытством глядела на мать, пытаясь угадать ее собеседника, но та протянула дочери трубку:
   - Тебя. Очень приятный молодой человек.
   Света подумала, что это Игорь и уже хотела отказаться от разговора. Но тогда пришлось бы объяснять матери причину. С большим внутренним напряжением она взяла трубку, как берут, вероятно, змею в руки. Но это был не Игорь.
 - Добрый вечер, крестница.
 - Какая крестница? – удивилась Света, хотя узнала голос Олега.
 - Вы теперь моя крестница, поскольку я отвоевал вас у Посейдона.
 - Бог морей никому не уступает своих пленников, если только сам того не захочет. Уж я-то знаю, - вздохнула Света. А вообще, я рада, что вы позвонили.
 - Замечательно. У меня есть предложение, если, конечно, вам удобно, мы могли бы встретиться сейчас.
 - Сейчас? Но уже поздно.
 - Извините, вы уже собирались спать, а тут я, как снег на голову…
 - Нет, нет. Просто я не знаю, как на это посмотрит мама.
 - А вы скажите так, чтобы она не беспокоилась. Я подъеду к вам на полчасика, мне хотелось бы поговорить об одном деле.
 - А какое дело?
 - Расскажу при встрече.
   Света положила трубку и вопросительно посмотрела на мать. Валентина Сергеевна одобрительно кивнула. Света вышла на улицу. Свежий воздух придал ей бодрости. Из редких облаков выглядывали звёзды и Света вспомнила чьи-то стихи:
         В прореху из полночных облаков
         Проглядывало небо тёмной синью
         И свет звезды, из глубины веков,
         Переливался, как перо павлинье.
   Лирическое настроение, овладевшее девушкой, отодвинуло на дальний план её промахи и неудачи. Молодости свойственны особая острота ощущений и отчаянная разочарованность, быстрые и яркие вспышки эмоций и такое же быстрое остывание. С годами всё это сглаживается, но зато душевные раны заживают очень долго, а иногда и вовсе не проходят. Может во всем этом есть великий замысел Создателя – молодость платит за свои ошибки и заблуждения, а мудрость даётся в обмен на молодость. Возможно, наша жизнь более упорядочена в этом мире, чем это мы себе представляем. Под сиянием этих загадочных звёзд, среди великолепной южной ночи, напоённой запахами трав и цветов, Света быстро забыла о своих неприятностях. Но она недолго наслаждалась свежестью ночи, так как подъехала поливальная машина, из которой вдруг выпрыгнул Олег. Света даже вздрогнула, не ожидая его появления на столь необычном транспорте.
   - Вы всегда ездите на поливальных машинах? - улыбнулась Света.
 - Да нет, впервые. Что под рукой оказалось. А, впрочем, мне везёт в последнее время на подобный транспорт. Ещё вчера я ехал на самосвале. Но обещаю, что скоро буду ездить на «Волге», как только получу гонорар за книгу.
 - О! Я не знала, что вы писатель.
 - Что вы, - усмехнулся Олег, - какой из меня писатель. Я могильщик, гробокопатель. Нет, нет, не пугайтесь, это меня так друзья в шутку обзывают. А так, я археолог. Иногда мне везёт раскопать какой-нибудь курган, чтобы удовлетворить своё профессиональное любопытство. Вы давно были в археологическом музее?
 - Очень. Ещё в школе. Нас водил туда учитель истории. Все девчонки нашего класса были в него тайно влюблены и не пропускали ни одной его экскурсии. Мальчишки всегда убегали от него по своим делам, не доходя до музея.
 - Не хочу показаться нескромным или хвастуном, но в музее есть экспонаты, которые я добыл вот этими руками. А хотите, я покажу вам в музее золотую кладовую? Она открылась недавно. Там есть золотые украшения, которые носили тысячи лет назад прекрасные скифянки.
 - Конечно, хочу, мне ужасно любопытно проверить их вкусы.
 - Тогда, если не возражаете, послезавтра в семь у входа в музей.
 - Но он же закроется.
 - Тем лучше – нам никто не будет мешать.
 - Вы говорите загадками.
 - Никаких загадок. Просто я научный сотрудник музея и для меня это второй дом.
 - И вы там каждый день бываете?
 - Когда как. Иногда не появляюсь там по несколько месяцев, если нахожусь в поле.
 - Вас что же, на картошку посылают? – прыснула Света
 - Нет, Это мы так говорим – поле. Так мы называем место, где проводятся раскопки.
   Олег рассказал ей о своей последней поездке и о затруднениях с рабочими, и о том, что он ожидает от предстоящих раскопок. Рассказывал он увлечённо, со знанием дела, как будто жил в те стародавние времена. Света слушала с неподдельным интересом, словно читала исторический детектив. У неё проскользнула мысль, что Олег значительно интереснее Игоря, у которого все истории включали непременно его участие и в этом сквозило актерство, мужское самодовольство и даже кокетство, характерное больше для женщин. Олег же о себе вообще не рассказывал и не выказывал интеллектуального превосходства над собеседником, в нём не было рисовки или позы. Наверно это свойство присуще всем добрым и искренним людям. Они проговорили далеко заполночь, Света вернулась домой в приподнятом настроении. Она уснула легко, едва прикоснувшись головой к подушке, как засыпает ребёнок с мыслью, что завтра ему подарят долгожданную игрушку.
    На другой день, выходя из института после работы, Света увидела поджидающего её Игоря. Что-то неприятно кольнуло в сердце. Хотелось незаметно проскользнуть мимо, но тот уже заметил её. Он подошёл, непринужденно улыбаясь, и хотел взять Свету за руку, но она, едва уловимым движением, остановила эту попытку.
 - Света, куда же ты пропала?
 - Ты тоже где-то пропадал, - сказала она равнодушным голосом.
 - Меня вызывали в пароходство по делам. Я двое суток был на судне, - оправдывался Игорь. - Скоро уходим в рейс, поэтому надо было проверить своё хозяйство.
 - Да, разумеется, - по-прежнему бесцветным голосом обронила Света.
 - Ты придёшь меня провожать?
 - Извини, Игорь, но я выхожу замуж, - соврала Света.
 - Ну и кто этот счастливчик?
 - Один военный из Москвы.
 - Шо-то я не знаю такого персонажа, - съехидничал Игорь. - Когда же ты успела?
 - А это тоже по объявлению, - стала напропалую фантазировать Света. - Он окончил военную академию и его посылают в Германию, но только с женой. Между прочим, года через три-четыре он будет генералом.
Света врала так убедительно и увлечённо, что Игорь даже присвистнул.
 - Старик наверно, - констатировал он.
 - Да нет, ему 38.
 - Понятно, - процедил Игорь. - Тогда желаю счастья в личной жизни, - и церемонно отвесил поклон.
   Было непонятно, поверил он в эту легенду или нет, но Света мысленно вздохнула, что всё так закончилось. Она повернулась и с независимым видом будущей  генеральши зашагала к трамвайной остановке. Она торопилась домой, чтобы до прихода матери перебрать свой гардероб и выбрать подходящее платье к завтрашнему походу в музей. Она ещё не знала, что лёгкие крылья большого чувства уже коснулись её души. Никто не может похвастать тем, что знает ту неуловимую грань, когда дружеская приязнь переходит в любовь, как вода переходит в пар. Дома она распахнула створки шкафа и, сидя на стуле, перебирала взглядом свои платья. Сейчас она напоминала зрителя в первом ряду. Потом стала доставать все свои наряды и раскладывать по диванам. Следующим этапом стала примерка. Платья отвергались одно за другим, тем более что некоторые сохранились ещё со школьных и студенческих времен. Света немного загрустила, но выбора не было. Наконец она выбрала белую блузку с широкими рукавами, расшитую голубым крестиком  и черную юбку  в мелкий белый горошек. Покрутившись на каблуках перед зеркалом, она решила остановиться на этом. Быстро запихнув все платья в гардероб, Света со вздохом отправилась на кухню готовить ужин. К приходу матери всё было готово. За ужином Валентина Сергеевна осторожно и ненавязчиво расспрашивала об Олеге. Света рассказала что знала, не вдаваясь в подробности, особенно о своём спасении. Она предупредила мать, что завтра пойдёт в музей и, возможно, вернётся поздно. Валентина Сергеевна не выявила протеста – глупо удерживать дома взрослую двадцатичетырёхлетнюю дочь, хотя для матери  она была по-прежнему маленьким тёплым комочком, с которым однажды она вышла в цветущий июньский день на широкие мраморные ступени роддома навстречу, изнывающему от нетерпения, мужу и отцу. Господи, как быстро растут дети – также быстро, как уходит молодость.

                *   *   *
     Утром Света чуть не опоздала на работу. Она влетела в лабораторию и тут же стала объектом внимания, как со стороны женщин, так и мужчин. Даже шеф несколько раз снимал и надевал очки, будто пытался понять, как имаго превращается в бабочку. Света сама удивилась тому интересу, который проявили сослуживцы к её скромной персоне. Она даже украдкой осмотрела себя – всё ли в порядке. Но всё было нормально. Может с лицом что?.. Нет.
   Рабочий день тянулся томительно, невыносимо долго. Ну почему, когда не хочется работать, время останавливает свой бег? И была бы работа обязательная, а то так… Света задумалась – что с ней происходит в последнее время: к науке она охладела, аспирантура не привлекала, работа нагоняла тоску, даже любимые книги не радовали. Надо что-то менять в жизни. Но будущее всегда сокрыто лёгкой дымкой загадочности и мало кому дано проникнуть сквозь эту завесу. Мысленно Света уносилась далеко-далеко. В конце концов, рабочий день имеет свои границы, где заканчиваются мучения работающих, если только они не забирают работу на дом. У Светы ещё оставалось время до встречи с Олегом. Ей захотелось просто пройтись по Приморскому бульвару, но,  вспомнив про Игоря, повернула к оперному театру. Света решила  посидеть в сквере у фонтана. Здесь росли японские софоры, чьи ветви, причудливо изгибаясь, образовывали фантастические фигуры. В их кронах угадывались невиданные звери или неземные существа. Света каждый раз замечала что-то новое для неё в этих удивительных деревьях. Фонтан с силой выбрасывал голубые струи и водяную пыль, в которой играли, переливаясь, радуги. Иногда лёгкий ветерок бросал эту освежающую пыль Свете в лицо, вызывая тихий восторг. Здесь всё радовало глаз: оперный театр, архитектура, античные герои, причудливые деревья и красочные клумбы цветов, скульптуры и фонтаны. Сиди и наслаждайся. Но музыкальные часы со стен исполкома известной мелодией напомнили Свете о времени. Она взглянула на часы – пора.               
    Музей находился почти в двух шагах. Олег стоял на ступенях и разговаривал с какой-то женщиной. Заметив Свету, он поздоровался и представил свою собеседницу.
 - Моя коллега - Ирина Александровна, мой добрый гений. Без неё мне не видать бы кандидатской, как своих ушей…
- Олег шутит, - улыбнулась Галина Александровна, пожимая Свете руку, - он талантливый археолог, вот только скромностью страдает. Вы знаете, Света, у него редкий дар – находить то, на что у многих уходит целая жизнь. Его находки украсили не только наш музей, но и музеи Москвы, Киева, Ленинграда. Вы даже не знаете, что он нашёл – златник  князя Владимира. А всё скромничает.
- А что это? – удивилась Света.
 - Как!? Вы не знаете?.. Узнаю Олега.  Это ценнейшая и очень редкая монета. Их в мире всего десять, да и то только в наших музеях. Правда, Олег?
 - Да, эта монетка стоит того, чтобы просеять горы земли, - Олег смущенно улыбнулся.
 - Ой! – спохватилась Галина Александровна, - пойду своих мужиков кормить, а то озвереют. До свидания.
- Красивая женщина, - задумчиво протянула Света.
 - Да, - согласился Олег, - между прочим, у неё три взрослых сына.
 Света удивилась ещё больше. Женщина казалась ей ещё молодой. Олег слегка подтолкнул её  к входу, где их встретила дежурная.
- Здравствуйте, Олег Николаевич! В музее уже нет посетителей. Вам включить свет?
- Пожалуйста, Вера Федоровна. Мы здесь ненадолго.
Дежурная поколдовала в большом сером щитке и в залах стал загораться свет. Широким жестом Олег пригласил Свету в первый зал. Проходя по залам, он отмечал наиболее интересные экспонаты. А когда спустились вниз по деревянной скрипучей лестнице, их встретил сержант милиции.
- Здравствуйте, Олег Николаевич.
 - Здравствуй, Миша. Тут, понимаешь, брат, такое дело… Можешь нарушить инструкцию? Надо показать девушке нашу кладовую.
 - О чём разговор, Олег Николаевич, для вас всегда… Сейчас открою.
  Сержант полез за выступ стены открывать какой-то ящик, где отключалась сигнализация. Затем он открыл решётчатую стальную дверь, за ней ещё одну, за которой открылась комната, оббитая красным бархатом. Там под стеклом находились экспонаты. Олег шагнул в ярко освещённую комнату, приглашая за собой Свету. Сержант остановился на пороге. У Светы захватило дух – не от количества собранного здесь золота и драгоценных камней, а от необычайной красоты и мастерства, с которым были сработаны различные украшения. Олег стал рассказывать о государстве скифов Причерноморья, о блистательной Византии и древнегреческих поселениях. В воображении Светы возникали удивительные образы древних мастеров и их современников. Пути и судьбы древних племён и цивилизаций переплетались удивительным образом в рассказах Олега. Даже сержант, который, по долгу службы, был свидетелем многочисленных экскурсий, слушал Олега, раскрыв рот. Света с восхищением смотрела на золотые серьги скифских женщин как на чудо, пытаясь представить себе их владелиц. Гривны и браслеты удивляли изысканностью и фантазией форм. На золотых чашах и кубках древние мастера запечатлели сцены быта своих современников: воинов, пахарей, скотоводов, вождей. Здесь можно было увидеть благородных барсов, стремительных оленей, могучих быков и мифических чудовищ. Точность изображения людей и животных была потрясающая. Когда дошли до монет, Олег остановился перед витриной, где на бархате блестели  тонкие золотые кружочки с неровными краями. Немного помолчав, он сказал:
 - Вот. Это златник князя Владимира.
   Монетка была полустертая, неказистая и Света спросила:
 - А что, это действительно такая ценность? – и тут же поняла, что вопрос прозвучал глупо и неуместно.
 - Эта монетка, - задумался на мгновение Олег, - пожалуй, стоит всего, что здесь собрано. Хотя существуют и другие мнения, - вздохнул он.
   Свете казалось, что Олег мог до бесконечности рассказывать о том, как пытливые умы добывают из пепла и грязи, со дна морского осколки прошлого, чтобы соединить их в единую картину мира и написать книгу всех времен и народов под названием История. Слушать его было настолько интересно, что течение времени становилось незаметным. Но Олег тут посмотрел на часы и перевёл взгляд на застывшего в дверях сержанта. Пора было уходить. Он подумал, что и так уже злоупотребил вниманием своих слушателей, да и своим служебным положением тоже. Олег поблагодарил сержанта, крепко тиснув его широкую ладонь, и, слегка придерживая Свету за локоток, направился к выходу. Попрощавшись с дежурной, они вышли из музея. Света очень медленно возвращалась в реальный  мир: её сознание было рассеяно по векам и эпохам. Она шла, молча, задумавшись. Олег тоже молчал, понимая, какую лавину информации он обрушил на бедную девушку, знакомой с историей по нехитрым школьным учебникам да из художественных книг.
   Уже около дома Светы Олег сказал ей, что скоро уедет в очередную экспедицию, поделился своими трудностями в поиске рабочих для раскопок. Свете неожиданно пришла в голову интересная мысль.
 - А вы могли бы пригласить для работы студентов. Я знаю много хороших ребят с нескольких факультетов, которые ездят со стройотрядами летом работать. Они даже в Сибири что-то строили.
 - А что, - оживился Олег, - чертовски заманчиво.
 - А меня возьмёте? – с вызовом спросила Света.
  Олег несколько смутился, не ожидая такого поворота. Он даже не заметил, что стал обращаться к Свете на «ты»:
 - Понимаешь, там придется жить в палатках, при любой погоде – в палатках, а работать по 10-12 часов в день, иногда без выходных. У меня из прошлой экспедиции сбежали четверо мужиков, даже за расчетом за две недели не появились. Да и кто тебя отпустит с работы на два месяца.
 - Ну, уж это моя забота, - парировала Света. - Я не такая уж домашняя, как вам кажется. Ну, так как, берёте?
 - Трудно устоять перед такой целеустремлённостью, - пошутил Олег. - Приводи своих студентов, я их оформлю договором, как полагается. Только предупреди их, что у нас много не заработаешь.
 - Хорошо. А когда нам нужно прийти?
 - Лучше всего во вторник. Пусть возьмут паспорта и, на всякий случай, справки из университета. По рукам?
 - По рукам! – обрадовалась Света.
   На этом они и расстались.
                *    *    *
     На следующий день Света подала шефу два заявления – на очередной отпуск и отпуск за свой счёт. Владимир Петрович долго изучал заявления, потом со вздохом отложил их.
 - Нет, не могу. Очередной – пожалуйста, а за свой счёт… Нет, не могу.
 - Владимир Петрович, миленький, - заподхалимничала Света, - ведь вы такой чуткий, вы самый замечательный руководитель, такой добрый…
 - Вот, вот! Доброта меня погубит. Всё, Горелова, не выбивай из меня слезу. Если завтра Оксана выйдет из отпуска, тогда и поговорим. А сейчас мне некогда. Всё.
   Света выпорхнула из кабинета. Она знала, что шеф отпустит её, если бессовестная Оксана не подведет: у ее подруги была привычка продлять себе отпуск на пару-тройку дней, ссылаясь на семейные обстоятельства. В коридоре Свету неожиданно остановил профорг:
 - Светик, выручай. У нас заболел Аркадий Львович. Нужно навестить старика.
 - А шеф?
 - Беру на себя. Вот тебе адресок. Лети.
 - Лечу, - обрадовалась Света, сообразив, что на работе сегодня уже можно не появляться, а, значит, будет время заскочить в университет и поговорить с ребятами об экспедиции.
   Она легко нашла нужный переулок, где жил Аркадий Львович. Старый двор весь был перетянут бельевыми верёвками и напоминал логово огромного паука. Вся эта паутина была увешана бельём, среди которого Свете пришлось лавировать. Похоже, что все обитатели двора сговорились и затеяли стирку в один день. Вынырнув из-за очередной простыни, Света добралась до старой почерневшей деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, где по длинной галерее располагались квартиры с дверьми, обитыми дерматином. Их ободранный вид вызывал жалость. Здесь на галерее можно было увидеть санки и поломанный велосипед, старые керогазы и допотопные стулья, а у одной квартиры даже стоял кованый железом сундук. Квартира Аркадия Львовича оказалась в самом конце галереи. Света позвонила в дверь. За ней кто-то зашаркал шлёпанцами. Дверь отворил Аркадий Львович.
 - А! Светочка! Здравствуйте. А я вот захворал. Проходите, проходите.
Света переступила порог и оказалась в полутёмном коридоре. Она с интересом оглядывалась по сторонам. Откуда-то спрыгнул огромный рыжий кот и стал тереться об ноги.
 - Иннокентий, - строго сказал Аркадий Львович, - не приставай к гостям. Проходите, Светочка, в комнату. Этот кот ужасный нахал – он ворует у соседей рыбу, как будто я его не кормлю. Он меня позорит на старости лет. Когда моя покойная жена принесла его домой, он был сама кротость, а теперь ворюга. Но он тоже старый и я не могу его выгнать.
   Света прошла в комнату и сразу попала в окружение книг. На стеллажах до самого потолка стояли собрания сочинений, которые могли вызвать зависть любого библиофила. Рядом с потрёпанными томами Брокгауза-Эфрона стояли Брэм и Британская энциклопедия, чуть выше – труды Аркадия Львовича. Здесь можно было увидеть любые энциклопедии и книги на латыни, а от обилия художественной литературы у Светы перехватило дыхание.  Мебель, окружавшая хозяина квартиры, свидетельствовала о том, что здесь царил прошлый век. Приметами века нынешнего были только старенький телевизор и довоенный приемник со шкалой, похожей на циферблат часов. На старом резном комоде стояли каминные часы с амурами и фотографии в узорчатых рамочках. Света с любопытством оглядывала эту, почти музейную, обстановку. Аркадий Львович, уходивший на кухню, появился с красивым чайником из китайского фарфора и такими же чашками. Света вскочила, чтобы помочь хозяину, но тот жестом остановил её. Потом он принес розетки с витыми серебряными ложечками и банку варенья из «райских яблочек».
 - Вот, сестра вчера принесла. Она делает запасы, как белка, а потом всех снабжает вареньем.
   Старик рассказал, что живёт один и что его навещает сестра, и что дети (четверо) разъехались по разным городам, а дочь с мужем уехали в Израиль.
 - Можно подумать, что там манна небесная, - жаловался он.  - Я не знаю, как можно было бросить Одессу и поехать на какую-то мифическую родину. Хорошо, что Сонечка до этого не дожила – она бы сказала, что у неё нет дочери и умерла бы от горя. Вы знаете, Светочка, мы ведь всю оккупацию были в Одессе: нас с детьми прятали простые русские люди, дай им бог здоровья, а ведь у них тоже были дети. Светочка, я не верю ни в нашего ни в вашего бога, но он всё-таки есть. Вы знаете, люди, которые нас прятали, рассказывали про облавы на евреев. Этих несчастных сгоняли в подвалы и обливали бензином, а потом поджигали из огнемётов. Говорят, что от их крика люди в соседних домах сходили с ума. И после этого уехать в Израиль?.. Это я виноват. Я не смог воспитать свою девочку, я занимался наукой, я занимался…
   Тут Аркадий Львович замолчал, словно пытался и никак не мог пересечь какую-то невидимую границу. Казалось, он впал в оцепенение, мысленно переживая прошлое, и даже сильно побледнел. Света испугалась, думая, что старику стало плохо. Но тот упрямо тряхнул головой, словно сбрасывая нахлынувшие мысли:
 - Светочка, вы мне расскажите как там у нас дела, скоро ли закончат ремонт? Как там Владимир Петрович? Я очень уважаю этого человека – он настоящий ученый. Жаль, что из него хотят сделать администратора от науки. А вы не собираетесь в аспирантуру? Или будете до старости переписывать лабораторные журналы? Надо, Светочка, двигаться. У нас и так кругом застой. Если вы, молодёжь, не будете двигаться, то для чего я столько всего перенёс.
- Аркадий Львович, вы не волнуйтесь, вам нельзя…
 - Вздор! Если я не буду волноваться, то я не буду жить. Вот моя Сонечка уже ни о чём не волнуется. Вы знаете, Светочка, я в биологии всю жизнь и знаю, чем человек отличается от животного. Впрочем, я сегодня что-то очень много говорю.
   Света незаметно бросила взгляд на каминные часы, но хитрый старик перехватил этот взгляд. Он понимал, что девушка ещё куда-то торопится: молодости свойственна торопливость, жажда новых ощущений, желание объять необъятное. Поэтому он сослался на недомогание, чтобы девушку совесть не мучила, и проводил её до двери.
    Солнечный свет казался нестерпимым после полутёмной квартиры, но вскоре глаза привыкли. Света легко зашагала по улице. Вездесущий одесский трамвай доставил её к университету. Поднимаясь по его широким ступеням, она вновь ощутила себя первокурсницей и то волнение семилетней давности. Просторный вестибюль дарил спасительную прохладу, пахло свежей краской. «И тут ремонт, - подумала она. - Везет же мне на ремонты». На третьем этаже она зашла к комсомольскому секретарю и изложила свою идею. Это ему понравилось. Обговорив условия, он пообещал собрать кого можно в актовом зале на следующий день. Света ушла окрылённая выполненным делом. На улице она позвонила Олегу, но телефон молчал. Света отправилась в музей. Там старушка-дежурная стала допытываться кто она, зачем и по какому делу к Олегу Николаевичу. Света уже стала терять терпение, но ее выручила проходящая Галина Александровна. Выяснилось, что Олег Николаевич заболел. Света помчалась к Олегу домой. По дороге она с неприязнью вспомнила чересчур любопытную вахтёршу. Ей всегда было неприятно, когда незнакомые люди устраивали допросы. Потом она вспомнила Аркадия Львовича, который был неплохим человеком, но с чудачествами. Одним из чудачеств было то, что довольно известный биолог не занимал никаких руководящих должностей и, будучи доктором наук, обитал в таких одесских трущобах и без телефона.
   Света нажала кнопку звонка и ощутила сильное сердцебиение. Это непонятное волнение было для девушки совершенно новым чувством. Какая-то перемена произошла в ней с того дня, как совершенно незнакомый человек нырнул за ней в воду. Олег удивился и обрадовался приходу Светы.
 - Заходи, я тут немного приболел. Извини, у меня полный кавардак. Целыми днями мотаюсь, а толку никакого пока.
 - А у меня завтра встреча со студентами в университете.
 - Прекрасно! Завтра я иду с тобой.
 - А болезнь?
 - Какая там болезнь – просто давление повысилось. Завтра, надеюсь, буду в форме.
 - А в этом доме меня напоят чаем, – спросила Света и добавила, - можно я похозяйничаю?
   Олег хотел возразить, но передумал. Ему было приятно смотреть, как Света управляется с посудой, как ровно нарезает колбасу, которая у него всегда получалась кусками. Отыскав в холодильнике сыр, она нарезала его тонкими ломтиками, положила на хлеб и отправила в духовку. Через десять минут она организовала такой стол, что Олег только удивился – это, как сварить кашу из топора. Он с удовольствием поглощал горячие хрустящие бутерброды и остановился, когда увидел, что Света ничего не ест, а смотрит, как он бессовестно чревоугодничает.
 - Извини, - прошамкал он, дожёвывая бутерброд, - где ты так научилась?
 - Гоголь писал: «…И какой русский не любит быстрой езды…» Если его перефразировать, то получится: и какой одессит не любит хорошо поесть.
 - Очень любопытная аналогия, - пошутил Олег, - и как до этого Гоголь не додумался. Кстати, если ты такой знаток Гоголя, в Литературном музее есть рукопись – план второго тома «Мертвых душ», написанный рукой Гоголя, и непонятно как сохранившийся, а сам роман, увы, пошёл в огонь. Пожалуй, Булгаков ошибался, говоря, что рукописи не горят. Ой, как горят, к сожалению. Вот, например, сгорела Александрийская библиотека и мы потеряли такое, что даже невозможно оценить потерю.
Их разговор стал похож на цепную реакцию, поскольку одна тема рождала другую и тут же переходила в следующую. Так незаметно пролетели три часа и только звонок в дверь возвратил их на землю.
 - Сегодня день неожиданных визитов, - пошутил Олег и пошёл открывать двери, но там никого не оказалось. - Мальчишки балуются, - заключил Олег, - у нас это часто бывает – родители работают во вторую смену, вот пацаны и атаманят по вечерам.
   Старинные часы на стене пробили полночь, Света вскочила, словно ужаленная -  за разговорами она раньше не слышала боя часов.
 - Господи! Да там же мама дома с ума сходит. Я даже не сказала ей, что задержусь. Я позвоню?
   Олег кивнул и принёс ей телефон.
 - Мама, ты не спишь? Прости, мамочка, я засиделась у Олега Николаевича – он болеет.
 - Я тоже заболею скоро, если ты вот так будешь пропадать надолго. Ты совсем от рук отбилась.
 - Мамочка, не сердись, я скоро приеду.
   Света положила трубку и повернулась к Олегу:
 - Ну вот, мне пора.
 - Я провожу.
 - Я сама.
 - Нет уж, не то время.
    Они вышли на улицу. Трамвая не было, такси не попадалось. Несколько частников останавливались, но им было не по пути. Света начала проявлять признаки волнения, подозревая, что с матерью состоится не совсем приятный разговор. Она уже собралась идти пешком, но тут, завизжав тормозами, остановился милицейский «Москвич» и из него вышел, Света не поверила своим глазам, очень знакомый парень с погонами лейтенанта. Он лихо щелкнул каблуками:
 - Куда изволите? Может в отделение за ночное бродяжничество?
 - Санька! Неужели это ты? – удивилась Света.
 - Как видишь.
 - Да, кстати, познакомьтесь –  Олег Николаевич, а это – Саша, мой одноклассник.
   Мужчины пожали друг другу руки.
 - Вот, сдаю вам под охрану, - сказал Олег, усадив Свету в машину.
Она помахала ему рукой, «Москвич» взревел форсированным двигателем и рванулся с места так, что Света откинулась назад.
 - Вы всегда так ездите? – засмеялась она.
 - Почти.
   Саша, как и в школе, был не очень многословен. Он в пять минут изложил всё, что делал после школы, и осторожно поинтересовался – замужем Света или нет.
 - Увы! – притворно вздохнула она, - старуха уже. Сейчас семнадцатилетние в моде.
   Саша проводил Свету до квартиры, лихо козырнув, уехал на ночное патрулирование. Переступив порог, Света сразу почуяла запах валокордина. Похоже, что мать прихватило сердце на этот раз серьёзно. Мать лежала на диване, лицо было бледное.
 - Мамочка, - всхлипнула Света, - прости, что так получилось. Я не думала… Я вызову неотложку.
 - Нет, не надо. Уже отпустило.
   Света уткнулась матери в грудь лицом.
                *   *   *
    Утром Света зашла к шефу. Тот сосредоточенно копался в каких-то папках, запихивая некоторые из них в портфель. Света терпеливо ждала, когда он обратит на неё внимание. Наконец Владимир Петрович защёлкнул замок портфеля и перевёл взгляд на Свету.
 - Значит так, Горелова, заявление твоё я подписываю, но с условием – когда вернёшься  из отпуска – поедешь в командировку. Хватит тебе сидеть сиднем в лаборатории.
 - Владимир Петрович…
 - Не перебивай. Поедешь на Дальний Восток на три месяца. Компанию я подобрал тебе подходящую и чтоб никакой аморалки.
 - Владимир Петрович, - покраснела Света, - как вы…
 - Ладно, ладно. Я пошутил. Вот твоё заявление и прочь с глаз моих, а то у меня ещё учёный совет сегодня.
   Света выбежала из кабинета почти вприпрыжку, как школьница, размахивая заявлением, словно флагом. К назначенному времени она появилась в университете, где её ждал Олег. Когда все студенты собрались, Олег представился, коротко и толково объяснил задачу и условия проведения экспедиции. Желающих набралось 16 человек. Когда утрясли организационные вопросы, все разошлись. Выйдя на улицу, Света попрощалась с Олегом, договорившись о новой встрече, после чего вернулась на работу. Олег тоже отправился завершать свои дела. Ему нужно было достать палатки, инструменты, подготовить ящики для будущих находок, выбить автобус и два грузовика. Последняя неделя превращалась для него в карусель. Ему ещё предстояло вечером обзвонить друзей и занять денег на машину. Выход его книги задерживался, гонорар тоже, а приятель, продающий свою «Волгу» ждать не мог, так как собирался в заграничную командировку, оставалось только брать в долг.
К вечеру Олег вернулся совершенно измотанный, не столько ходьбой и поездками, сколько тупоумием чиновников, облечённых властью и испытывающих административный восторг от своей власти. Он с удовольствием развалился в кресле. Очень хотелось есть, но готовить что-то не было сил. Тут он вспомнил хрустящие бутерброды с сыром, которые готовила Света, и чуть не застонал. Его хватило только на то, чтобы достать из холодильника молоко и нарезать ржаной хлеб. Проглотив всё это на ходу, он снова сел в кресло и поставил на колени старый громоздкий телефон. Когда удалось вызвонить требуемую сумму, он встал довольный и прошёлся по комнате. Он мысленно уже составил план, по которому уже в конце недели можно было закончить оформление машины на себя.
     Олег начал день с объезда своих кредиторов. Собрав деньги, он позвонил хозяину машины и договорился о встрече. Дело было улажено в пять минут, поскольку хозяин «Волги» был давним знакомым Олега. Он получил ключи и пошёл выгонять машину из гаража. Перегнав машину к своему дому, Олег позвонил Свете и договорился о встрече. Они встретились в парке. Разговор, в основном,  пошёл о предстоящей экспедиции. Олег сообщил Свете дату и время отъезда. О машине он не стал ничего говорить: во-первых, ещё  не были оформлены документы, а во-вторых – он хотел устроить сюрприз.
    В конце недели Олег завершил свои дела и решил, что заслужил, наконец, отдых. Но отдыхать в одиночку он не мог. Позвонив Свете, он договорился о встрече около её дома. В назначенное время Света вышла на улицу, поглядывая в сторону остановки, откуда обычно появлялся Олег. Вдруг рядом остановилась «Волга», отчаянно визжа тормозами. Света испуганно вздрогнула, дверь машины распахнулась. И тут Света заметила, что за рулем сидит хитро улыбающийся Олег:
 - Прошу вас, сударыня, карета подана.
    Света рассмеялась и села в машину рядом с Олегом.
 - Откуда такая роскошь, Олег Николаевич?
    Олег глазами показал куда-то вверх и развёл руками.
 - Вот, Бог послал за мои скромные труды. А что, нравится?
 - Я в восхищении, - приняла игру Света, - как бы вам сказать – я просто вне себя.
 - Тогда это нужно окропить, а то развалится. Сегодня у меня соберутся друзья. Я бы хотел, чтобы ты тоже была. Даже более того – мне нужна помощь. Мы сейчас поедем за покупками, чтобы соорудить приличный стол.
 - Опять мама останется одна, - вздохнула Света, - она и так говорит, что я от рук отбилась.
 - А почему одна? – спросил Олег, - мы и её пригласим.
 - Ой, да она не пойдет.
 - Посмотрим.
Олег объехал квартал и вернулся к дому Светы.
 - Пошли маму приглашать.
 Он запер машину, и они поднялись в квартиру. Света думала, что мать откажется, но ошиблась – Валентина Сергеевна приняла приглашение: ей надоело сидеть дома, да и хотелось посмотреть на новых друзей дочери.
 - Ну, что, покатаемся? – сказал Олег, спускаясь по лестнице. - Нам нужны продукты, шампанское и новая скатерть.
 - А что случилось со старой? – поинтересовалась Света.
 - Сжёг утюгом и похоронил с почестями, - пошутил Олег, садясь за руль.
    Машина плавно стронулась с места. Они объехали с десяток магазинов, пока не купили всё необходимое. Олег вёл машину легко, словно всю жизнь сидел за рулем. Оказалось, что он хорошо знает все улицы, переулки,  достопримечательности города. Света не преминула задать вопрос по этому поводу. Тогда Олег рассказал, что после университета, чтобы поправить семейный бюджет, он два года работал таксистом. О своей семье он ничего не рассказывал, а Света считала излишним задавать какие-либо наводящие вопросы. Они подъехали к дому Олега и перенесли все покупки в квартиру, а потом поехали к Свете – ей нужно было переодеться. Олег не стал подниматься в квартиру - когда женщины наряжаются,  им не стоит мешать  своим присутствием, поэтому он решил подождать их в машине. Но долго скучать ему не пришлось – минут через 15 женщины уже вышли из подъезда, что весьма удивило Олега. Он осыпал женщин комплиментами, которые Свете не показались банальными.
      Дома у Олега уже были гости. Катя, жена Евгения – давнего друга Олега, командовала мужчинами на кухне. Наконец все гости были представлены друг другу, можно было садиться за стол. Через полчаса за столом оживлённо текли шампанское и дружеская беседа. Кто-то предложил выпить за купленную Олегом машину, но тост потонул в ворохе научных проблем, которые тут решались между салатом и селедкой, картошкой и отбивными. В этой компании материальные блага вряд ли служили мерилом жизненных ценностей. Их религией была наука. Ещё молодые и способные, они стремились познать мир, в котором обитали по праву рождения. Этот мир нуждался в них, так как через них открывал людям своё устройство. И хоть они не были первыми из первых в познании Истины, всё же вносили свою лепту на её алтарь. А сейчас, подогретые шампанским, они забыли о течении времени, просто не замечали его движения, поскольку каждый жил в своём измерении со своим течением времени.
      Валентина Сергеевна мало что понимала из того, о чём спорили молодые люди, но ей было приятно, что дочь нашла себе таких друзей. И хоть она не принимала участия в разговорах – чувствовала себя непринужденно. Света с интересом слушала друзей Олега, иногда активно вмешиваясь в ход дискуссий. Она не замечала на себе изучающего взгляда Кати, немногословия, над чем-то размышляющего, Олега.
       А Олегом вдруг овладела непонятная грусть, словно накрыло волной. Он прошёл в другую комнату  и достал со шкафа футляр, где хранилась гитара. Инструмент был работы неизвестного мастера ХIХ века и имел хорошую палитру звучания. Олегу не раз предлагали за гитару хорошую цену, но ему не хотелось расставаться с ней: как-никак – семейная реликвия. В юности он занимался в музыкальной школе по классу гитары, но потом появились новые интересы и старая гитара ушла в отставку. В часы уединения и в кругу друзей он шлифовал своё, пусть и непрофессиональное, искусство игры.
    Он появился с гитарой в самый разгар какого-то очередного спора. Увидев Олега с гитарой, спор угас сам собой. Кто-то перестал жевать, кто-то подставил ему свободный стул. Олег подстроил гитару и произвёл несколько пассажей из пьес Альбениса, чтобы пальцы обрели былую подвижность. Потом спел несколько русских романсов. Голос у него был несильный, но приятный. Потом пошли песни Высоцкого, Окуджавы, Визбора, Петра Лещенко и Вадима Козина, и даже дворовый фольклор, столь популярный в детстве. Эти песни имели удивительное свойство не только объединять людей, но и проходить сквозь пласты времени, оставляя свой след в сердцах. Когда-нибудь этот феномен будут изучать и яростно спорить: то ли это высокая поэзия, то ли русская ментальность, то ли ещё что-нибудь.
    За окнами стало темнеть, гости засобирались домой. Все уже успели устать от интенсивного общения друг с другом. Катя, чуть отстав от Жени, спросила Олега:
  - Это и есть твоя утопленница?
 - Почему утопленница? – раздражённо ответил Олег, - она русалка.
 - Ну-ну, - многозначительно произнесла Катя и, взяв мужа под руку, направилась к выходу.
 - Ты что, ревнуешь Олега к ней? – спросил Женя уже на лестнице, - надо было выходить за него замуж, когда ещё не было Ирины.
 - И ничего-то вы, мужики, не понимаете, - вздохнула Катя. – А ещё учёными называетесь. Берётесь   за познание Вселенной, а женскую душу понять не можете.
 - «На свете много есть такого, друг Горацио, что не доступно нашим мудрецам» - парировал Евгений.
   Олег хотел отвезти Свету с матерью домой, но Валентина Сергеевна, посмотрев на бывшее застолье, решительно взялась восстановить порядок на столе и, для начала, перемыла всю посуду. Света тоже не осталась без дела, через 20 минут порядок был восстановлен. Можно было ехать домой. Олег почувствовал, что женщины не торопятся, и решил сделать экскурсию по улицам ночного города. Женщины не возражали – хотели хоть немного продлить праздник. Олег выбрал маршрут через центр города, ехал не торопясь, чтобы продлить очарование вечера. По дороге они шутили и вспоминали забавные ситуации, которые когда-то происходили с ними. Так незаметно добрались домой. Женщины поблагодарили Олега за ночную экскурсию. Он проводил их до дверей квартиры, где и распрощались.

                *   *   *
     До отъезда экспедиции осталось два дня. Валентина Сергеевна взяла с дочери слово, что та будет звонить хотя бы два раза в месяц. Света взяла взаймы спальный мешок у соседей, рюкзак у неё остался ещё со студенческих походов. Были куплены консервы, концентраты, свечи, спички и многое другое, что по её мнению могло понадобиться. Рюкзак раздулся до внушительных размеров и был совершенно неподъёмным. Света вздыхала, глядя на него, но ничего выложить не решилась.
    Олег тоже собирал свой рюкзак, но он оказался почти вдвое меньше нагружен, чем у Светы, к нему он присоединил большой чемодан, набитый журналами для ведения записей, необходимыми картами и инструментами. В день отъезда Олег заехал за Светой. Увидев огромный рюкзак, он попробовал его поднять и рассмеялся.
- Да тут запасов на год хватит.
Света не разделяла его веселья и принялась объяснять, что здесь только самое необходимое.
 - Сдаюсь, - поднял руки Олег.
   Света и Валентина Сергеевна помогли ему взгромоздить на плечи рюкзак, он стал спускаться по лестнице, пригибаясь под тяжёлой ношей. Света чмокнула мать в щёку.
 - Мамочка, ты не волнуйся, я буду звонить из райцентра. Ну, пока.
     Валентина Сергеевна смотрела из окна, как Олег и Света запихивают рюкзак на заднее сиденье «Волги». Увидев, что её заметили в окне, она помахала на прощание рукой и, когда машина отъехала, смахнула неожиданную слезу.
      Около музея уже собрались студенты из числа добровольцев. Тут же стоял наготове автобус и три армейских грузовика, крытые брезентом – почти в последний момент автобаза отказалась давать грузовики, поэтому пришлось просить помощи у военных. Ещё одной неожиданностью, зато приятной, для Олега было то, что вместо двух сотрудников музея, ему дали четверых. Дополнительная помощь была в виде двух аспирантов, мужа и жены, которых провожал их пятилетний сын под надзором бабушки. Этот парень-крепыш казался надутым, словно обижался на родителей за их отъезд, и всё время пытался предъявлять бабушке свои права на самостоятельность.
      Олег почувствовал в себе какую-то заведённую пружину и стал распоряжаться погрузкой. Один грузовик набили до самого тента ящиками для будущих находок, в другой погрузили палатки, инструменты и маленькую полевую кухню, а также небольшой генератор для освещения. Третий грузовик был загружен брезентом и рюкзаками, после чего Олег сделал перекличку по списку – не хватало двух студентов. Минут через десять они примчались с полной сумкой мороженого.
 - Детский сад, - развёл руками Олег.
    Все стали усаживаться в автобус. Света отказалась ехать с Олегом в его машине, так как не хотела ставить себя в привилегированное положение: внутренний голос ей подсказывал, что лучше избежать лишних кривотолков. Олег понимал её, поэтому не стал настаивать. Он пригласил в машину Таню и Толю, супругов-аспирантов, и ещё одну сотрудницу.
       Через час они уже пылили по просёлочным дорогам. Девчонки взвизгивали и хохотали, когда автобус сильно подбрасывало на ухабах; ребята пытались играть в карты и шумно спорили из-за взяток и при подсчёте очков, так как на каждом подскоке карты падали с чемодана, положенного в проходе между сиденьями. Ещё через несколько часов общее веселье пошло на убыль: тряская дорога и жара стали утомлять, многие уснули, а оставшиеся пребывали в состоянии между сном и бодрствованием. Незаметно для себя, Света тоже уснула. Ей даже что-то снилось.
      Олег на своей машине возглавлял колонну, мысленно ругая разбитые просёлочные дороги. За ним колыхался автобус со спящими студентами. Замыкали эту небольшую колонну армейские грузовики, ведомые двумя ефрейторами и сержантом. Общую команду над ними осуществлял старшина. Лихим армейским водителям такая дорога была привычной, поскольку вся их служба состояла из таких дорог. Иногда колонна выбиралась на асфальт и тогда можно было отдохнуть от тряски и вездесущей пыли. Потом опять приходилось съезжать на просёлок. Взглянув на часы, Олег решил сделать остановку. Дорога проходила через кукурузное поле. Выйдя из машины, он помахал руками – сигнал приняли. Все высыпали из машин, разминая затекшие ноги.
- Дамы – направо, джентльмены – налево, - скомандовал Олег и усмехнулся, когда по обе стороны дороги быстро зашелестела кукуруза.                Через некоторое время с одной и с другой стороны кукурузного поля стали появляться сияющие лица. Ребята беззлобно подтрунивали над девушками, но те не оставались в долгу. Олег ещё раз довольно хмыкнул и, пересчитав всех, дал команду «по машинам».
  К вечеру дорожным мытарствам пришёл конец. Уже издалека Олег приметил знакомые холмы и небольшой лесок. Стоянку выбрали на краю леска, откуда до предполагаемого места раскопок было метров триста. Олег разделил всех на группы: парни разгружали машины и устанавливали палатки, девушки собирали ветви для костра и организовывали обед, совмещённый с ужином. Солдаты тоже участвовали в разгрузке машин, не забывая знакомиться с девушками, хотя особых надежд не питали: утром они должны были отправиться в обратный путь.               
      Когда ребята поставили последнюю палатку, уже стемнело. В центре лагеря пылал костёр, около которого на большом куске брезента девушки разложили бутерброды, консервы, помидоры, огурцы. Приглашать к импровизированному столу никого долго не пришлось: умаявшись за целый день от жары и дороги, ребята набросились на еду - в отблесках костра только мелькали руки; был слышан треск горящих сучьев, чавканье и хруст огурцов. Кто-то из студентов предложил выпить, но Олег сразу пресёк попытку:
- Кто думает, что мы приехали на пикник, пусть завтра автобусом возвращается обратно. Мне не хотелось бы прибегать к строгостям, но на время раскопок я объявляю сухой закон. Завтра начинаем работать, много работать. Вы сами согласились на это. Без моего разрешения никто не должен далеко покидать пределы лагеря и раскопок. Вы теперь находитесь на работе. Поэтому предлагаю соблюдать трудовую дисциплину, соблюдать дружественность к делу и друг к другу.
     Света поняла, что Олег завёлся. За то время, что она его знала, ей не доводилось видеть в нём такую твёрдость. Стало даже неудобно за своих товарищей – ведь они действительно приехали сюда работать, а не проводить каникулы. Столь решительная отповедь Олега, на предложение выпить, сильно обескуражила студентов, поэтому ужин прошёл в напряженном молчании. Олег уже пожалел, что высказался так резко, но в последнее время он был слишком взвинчен подготовкой экспедиции, от которой ожидал многого. «Конечно, они еще пацаны, - думал он, - которым всего-то по двадцать. Нужно будет повнимательнее к ним присмотреться и попытаться к каждому найти подход – без этого работа не пойдет». После ужина он предложил определиться – кто с кем будет жить в палатке и кому дежурить ночью. Света выбирать соседей не стала  - ими оказались харьковчанка Лена и симпатичная бурятка Алсу.  Забравшись в спальный мешок, Света с наслаждением почувствовала, как расслабляются уставшие мышцы. Мерцающий звук цикад и чистый воздух кружили голову лучше любого вина и, уже засыпая, девушка пыталась не упустить какую-то важную мысль, которая была, как рыба, уходящая в глубину. Но сон всё больше обволакивал сознание и Света скоро уснула.
    Олег обошёл спящий лагерь, посидел немного с дежурным у костра, а потом, чтобы не будить соседа по палатке, решил устроить ночлег в машине. Та ещё хранила запах нагретого днём металла и бензина. Он силился что-то вспомнить нужное из того, что ему предстояло завтра, но так и не вспомнил.
     Утром рано всех разбудили взревевшие рядом армейские грузовики. Оказалось, что старшина поднял своих подчиненных в пять часов утра, чтобы выехать пораньше, пока на дорогах мало машин, да и не так жарко. Ночные дежурные напоили солдат крепким чаем и снабдили их на дорогу бутербродами. Услышав рёв грузовиков, Олег моментально вывалился из машины. Чтобы согнать остатки сна, провел ладонями по росистой траве и растер лицо, пригладил пятернёй торчавшие волосы и зашагал к старшине, который покуривал сидя на ящике.
 - Ну что, отбываете?
 - Так точно, Олег Николаевич! – словно командиру, доложил старшина. – Вечером дома нужно быть – жена болеет, да и утром лучше ехать – бодрости побольше.
 - Ну, спасибо, старшина, - крепко тиснул руку Олег. – Счастливого пути!
Старшина кивнул, погасил окурок каблуком и вскочил в кабину. Проводив взглядом исчезающие за холмом грузовики, Олег подошёл к ребятам у костра. 
   - Идите спать, а я посижу тут.
    Ребята охотно юркнули в свою палатку, а Олег остался сидеть у костра. Он подложил пару толстых веток в огонь и стал смотреть, как пламя жадно лижет их. Рассвет окрасил небо нежно-розовым цветом и позолотил редкие облака. «Красота какая, - думал Олег, - и никто не видит». Сколько рассветов он встречал за свою жизнь, но не потерял способности удивляться этому чуду. Странна природа человека – рассвет внушает ему надежду, даже если он приговорён и впереди маячит эшафот. Постепенно небо насыщалось голубизной, вытесняя розовый цвет. Олег смотрел заворожено на эту удивительную игру красок. Краем уха он уловил какой-то шелест и оглянулся – к нему шла Света. Спортивный костюм обтягивал её фигуру, подчёркивая рельеф молодого тела. Олег с каким-то удивлением смотрел на приближавшуюся девушку: в её легкой изящной походке было что-то от Терпсихоры, а распущенные волосы казались слегка распрямлёнными огненными вихрями. Ему почудилось на мгновенье, что он видит прекрасную незнакомку из блоковского стихотворения. Сердце сладко заныло от этого виденья – так случилось с ним, когда он впервые встретил Ирину, ставшую потом его женой. Сейчас это чувство даже усилилось и он подумал, что, вероятно, стареет. В течение жизни человек переступает несколько возрастных порогов. Каждый такой переход сопровождается какими-то потерями, но, теряя одно, человек приобретает что-то другое, качественно новое. В молодости и зрелости человек стремится жить быстрее, зато в старости он задумывается над многими вещами и проявляет степенность и неторопливость, заглядывая в глубины бытия и постигая суть явлений. Олегу было ещё далеко до старости, но он был археологом и задумываться о бренности бытия – его профессия.
 - Доброе утро, Олег Николаевич, - тихо сказала Света.
 -  Что это ты меня с утра стала величать по отчеству?
 - От уважения-с, - пошутила Света.
 - А раньше не уважала? - подыграл ей Олег.
 - Нет, просто сейчас уважаю ещё больше: как-никак, а всё-таки мой начальник на целых два месяца. А меня учили уважать начальство.
 - Света, а почему ты называешь меня на «вы»? Неужели я такой старый?
 - И мудрый, - добавила Света, - а мудрость я уважаю ещё больше.
 - Ладно, хватит мудрить – переходим на «ты».
 - «Зачем мы перешли на «ты» - за это нам и перепало…»
 - Только не бей меня Окуджавой, - засмеялся Олег.
 - Хорошо, не буду. А на «ты» - не совсем удобно: нас не поймет народ.
 - Да, народ – это такая категория, против которой не попрёшь. Это аргумент огромной силы и тяжести. Но мы с тобой тоже народ.
 - А вот и нет, - заспорила Света, - народ – это… - она надула щёки и развела руки в стороны.
 - Ладно, убедила, - согласился Олег.          
   Они оба рассмеялись. Света присела рядом и разворошила угли костра. Она подумала, что давно так не встречала утро: далеко за городом, у костра, в такой блаженной тишине, которую только подчеркивали уже проснувшиеся птицы, невидимые в кронах деревьев. Они долго сидели, молча, наблюдая рождение нового дня.
       Наступило время подъёма. Вместо будильника Олег использовал свою машину – три длинных сигнала могли поднять и мёртвого. Из палаток стали высовываться заспанные лица, взлохмаченные головы. Когда все собрались возле Олега, он предложил умыться в ручье, протекавшем недалеко от лагеря. В свой прошлый приезд он изучил прилегающие окрестности. Идея, умыться в ручье, была встречена с восторгом. Похватав полотенца и туалетные принадлежности, студенты гурьбой ринулись за Олегом к ручью. Тот оказался даже не ручьем, а мелкой речушкой шириной в 7-10 шагов. Чистая неторопливая вода в косых утренних лучах играла солнечными бликами, под этими лучами мелкая плотва казалась янтарно-прозрачной. Сны ещё бродили в головах студентов, но вскоре округа огласилась фырканьем, плеском и девичьим повизгиванием (это кого-то спихнули в воду). В лагерь возвращались довольные, повеселевшие. Позавтракали наспех собранными бутербродами, после чего отправились на место раскопок. Те, кто ожидал, что находки валяются под ногами, были несколько разочарованы. Работа была рутинной, неинтересной. Олег с помощниками стал делать разбивку участков: вбивались колышки, натягивались шпагаты. Расставив людей с лопатами по участкам, Олег объяснил, как нужно копать, а сам погрузился в свои схемы. Он ничего не ждал от первого дня работы, так как верхний слой земли  не так легко было снять – корни трав и кустарников сопротивлялись даже острым лопатам.
   К вечеру многие обзавелись пузырями на ладонях и тихонько постанывали, двоим стало плохо от жары. На следующий день Олег выдал всем рукавицы и запретил работать без головных уборов. Ещё пять дней не дали никаких результатов, но копать стало легче. Большая часть студентов уже приноровилась к лопатам и научились рационально дышать, стараясь копать ритмично, без остервенения, на которое, поначалу, уходило много сил. Однажды к ним приехал секретарь райкома – посмотреть, что делается на его территории. Вместе с ним приехала стройная симпатичная девушка. Её появление вызвало ажиотаж среди парней. Девчонки, про себя, сразу окрестили ее «фифой», а кто-то предположил, что она любовница секретаря. Девушка с интересом осмотрела место раскопок, пока секретарь беседовал с Олегом, а потом уехала. Через день на раскопки примчался какой-то лихой мотоциклист, которого ребята увидели ещё издалека, скачущим по пересечённой местности. Каково же было их удивление, когда мотоциклист снял шлем и оказался той самой девушкой, которая приезжала с секретарем. Олег представил её ребятам.
 - Вот, коллеги, ещё один добровольный помощник у нас. Это дочь секретаря райкома – Таня Нечаенко.
Девушка кивнула. Отведя в сторону мотоцикл, она попросила лопату и присоединилась к работающим. В этот же день она перезнакомилась со всеми и держалась дружелюбно и непринужденно.
     На восьмой день кто-то из ребят наткнулся на бревно. Олег тут же поспешил осмотреть находку: полуистлевшее бревно сохранило следы затесов неизвестного плотника. Через несколько часов обнажилась стенка из брусьев, а к вечеру стал обрисовываться ход, уходящий в невысокий холм. Олег понял, что это ход к захоронению какого-нибудь скифского вождя. Он собрал ребят и объяснил им, что копать теперь нужно очень осторожно, так как могли появиться ловушки, которые предки использовали против грабителей. Никто и ничто не должны были потревожить вечный сон вождей. Конечно, строители пирамид обладали большей изощренностью по устройству ловушек, ложных ходов и захоронений, чем скифы, но и здесь нужна была осторожность. У всех появился азарт кладоискателей –  работу закончили только с наступлением сумерек.
     Света уже привыкла к лопате. Первые дни было тяжело: чувствовала себя избитой, болели все мышцы. Её соседки по палатке, хоть и не жаловались, но к ночи валились замертво, иногда украдкой разглядывая свои пальцы с обломанными и почерневшими ногтями. Несмотря на усталость, Света старалась ободрить девушек – всё-таки сказывалась, хоть и небольшая, разница в возрасте. Иногда  перед сном девчонки рассказывали о себе, вспоминали всякие истории, которые со всеми происходили в переломном возрасте. Свете особенно были интересны рассказы Алсу о Бурятии – воображение рисовало лохматых яков, загадочных темнолицых людей в красивых шёлковых расшитых одеждах, горы со сверкающими вершинами, изрезанные впадинами долины и над всем этим звучат завораживающие гортанные песни.
      Олег ходил по раскопкам от группы к группе, выясняя, что нашли нового и какие возникли трудности. Вид у него был частенько отсутствующий, словно решал какую-то свою сложную задачу. Света даже была рада, что он не проявлял к ней никаких дружественных знаков внимания. Но однажды, увидев, как Олег садится на мотоцикл Тани Нечаенко, сердечко её как-то нехорошо заныло. При этом она испытала чувство досады и раздраженности, поскольку сама Таня не давала никакого повода для дурных мыслей. Олег исчезал на мотоцикле на 3-4 часа в неизвестном направлении. В группе, где работала Света, один парень, Виктор Черняев, стал выказывать ей свою симпатию. Это был среднего роста крепко сбитый парень, у которого волосы торчали чёрным ежиком. Света делала вид, что ничего не замечает – заводить романы или флиртовать было не в её духе.
      Однажды к ней подошел Олег и предложил съездить в райцентр на почту. Она с радостью согласилась, вспомнив, что обещала матери звонить иногда. По дороге они почти не разговаривали. Олег гнал «Волгу» по грунтовке с предельной скоростью – нужно было успеть на почту до закрытия. Но всё равно они опоздали, так как до закрытия оставалось пять минут и их не хотели пускать. Олег долго объяснял толстой очкастой тётке, что он начальник экспедиции и что ему по важному делу нужно срочно позвонить в Одессу. Смяв, наконец, оборону администрации, Олег втащил Свету в кабину и высыпал горсть мелочи ей в ладонь. Мать была дома и очень обрадовалась звонку, но Света не могла долго говорить и ограничилась дежурными фразами: всё в порядке, всё хорошо, целую. Олег тоже быстро отзвонился начальству о ходе раскопок, поблагодарил телефонистку, взял Свету под локоть и они вышли на улицу.
 - Ты знаешь, что-то есть захотелось, - сказал Олег и в подтверждение лязгнул зубами.
   Света рассмеялась.
 - Где же здесь накормят в такое время – это тебе не Одесса. Провинция.
   Олег вдруг стал похож на пограничную овчарку, насторожившую уши на незнакомый звук:
 - Извини, я прослушал. Что ты сказала?
 - Я сказала, что это тебе не Одесса…
 - Стоп! За это я бы выпил, если бы не был за рулем.
 - За что? – удивилась Света, чувствуя с его стороны какой-то розыгрыш.               
 - За «это ТЕБЕ не Одесса». Браво! Рубикон перейден.
 - Это у меня случайно вырвалось, - оправдывалась Света, подозревая, что её щеки сейчас приобретают пунцовый оттенок.
 - Случайность – почти всегда закономерность. Доказывать не надо? А на счёт провинции ты не совсем права – здесь есть кафе «Дорожное», так там подают до одиннадцати.
   Они сели в машину и Олег медленно поехал по улице. Теперь можно было не торопиться. По дороге он стал рассказывать, куда мотался на мотоцикле, чего ожидает от раскопок, объяснил значение того, что уже найдено. Он говорил много, словно хотел компенсировать долгое молчание за все эти дни. Света, молча, слушала, вставляя иногда наводящие вопросы; прислушивалась и к своим мыслям, которые текли плавно, убаюкивающе.
     На окраине городка они остановились у кафе, чьё неоновое название насчитывало только половину букв – остальные едва вспыхивали тусклым светом, но никак не хотели загораться. Кафе было совершенно пустым. К ним подошла официантка, у которой на лице читалось, что появление посетителей оскорбляет её чувство собственного достоинства. Она предложила холодные котлеты по-киевски, такой же застывший гарнир, салат и коньяк. От последнего они отказались, к большому неудовольствию присутственной дамы, но попросили кофе. Официантка быстро принесла вышеназванное, благо – не нужно греть. Олег со Светой быстро проглотили неказистый ужин. Кофе оказался чуть теплым, мутноватым и почти не сладким – чувствовалось, что он уже сварен во второй или в третий раз. Олег расплатился с официанткой. Света с облегчением вздохнула, выйдя на улицу, где не донимали устоявшиеся дурные запахи плохой кухни. И снова под колёса побежала дорога. Минут через двадцать они свернули на грунтовку. Было ещё светло, хотя солнце уже скрылось за горизонтом. И только розовая кромка неба указывала место, куда солнце ушло на ночлег.
      Машину покачивало на неровной колее, как лодку на волнах, и Свету часто прикладывало к плечу Олега. Она испытывала от этого какое-то смущение и неосознанное желание прижаться к его плечу. На одном из ухабов «Волгу» подбросило так, что Света ударилась головой о крышу и вскрикнула. Олег затормозил.
 - Что, сильно ударилась? –  спросил он и дотронулся до головы.
   Света замерла. Его рука погладила волосы. Она даже дышать перестала. Его лицо приблизилось к её лицу. Она как бы подалась ему навстречу, закрыв глаза, и ощутила его горячие губы. Мир стал куда-то проваливаться. Света не узнавала себя – страх и стыд ушли на далёкий план. Она прильнула к Олегу, отвечая на ласку. Вдруг послышался тарахтящий звук мотора. Олег отпрянул, ударившись головой о крышу.
 - Один-один, - рассмеялся неожиданно Олег.
   Он резко завёл машину и рванул вперёд. Минут через пять их обогнал мотоцикл и скрылся за ближайшим поворотом. Света приходила в себя. «Таня – подумала она».
 - Это не Таня, - нарушил молчание Олег, словно прочитал её мысли, - у неё другой мотоцикл.
   Света с облегчением вздохнула. Не доезжая до лагеря, Олег снова остановился и внимательно посмотрел Свете в глаза.
 - Выходи за меня, русалка, - сказал он таинственным шёпотом.
   Света прижалась к его плечу и тихо заплакала. Олег гладил её волосы, плечи, от чего девушка задрожала ещё больше и слезы уже потекли рекой. Рубашка Олега стала мокрой. Он даже растерялся, не зная как  успокоить девушку. Слёзы внезапно иссякли и она виновато улыбнулась.
 - Поехали, - сказала она и не узнала свой голос, который был каким-то чужим и отстранённым.
    Олег поцеловал её в плечо и рванул машину так, что Свету прижало к сиденью.
       В лагере горел костер, бренчала гитара. Света нырнула в свою палатку, чтобы переодеться в спортивный костюм, а Олег подошёл к костру. Девушки тихонько пели, а ребята закатывали в угли очередную порцию картошки. Лица у них были перемазаны сажей. Глядя на них, Олег рассмеялся.
 - Олег Николаевич, - обратилась к нему Таня Нечаенко, - не желаете картошечки?
 - Не откажусь.
     Таня выкатила из тлеющих углей здоровенную картофелину. Она была горячая и Олег стал перекидывать её с ладони на ладонь. Кто-то протянул ему спичечный коробок с солью, ломоть чёрного хлеба и огурец. Олег с удовольствием ел обжигающую губы картошку и думал о Свете. «Почему она не ответила на его неожиданное предложение? А может, потому и не ответила, что неожиданное. К тому же я на 12 лет старше её. То, что я кандидат наук ещё ничего не значит. А может, я поторопился и спугнул её». Ещё какое-то время Олег терзался разными мыслями, пока не пришла одна – единственно верная и простая: пусть всё идёт, как идёт и незачем торопить события. «Суета унижает человека» - вспомнил он чье-то высказывание. А ведь точно сказано: суетливый человек выглядит неловко, даже некрасиво.               
     Доев картофелину, Олег с сожалением взглянул на часы и вздохнул - пора было расходиться, а гитара всех раззадорила, а завтра снова копать уплотнённую двумя тысячелетиями  землю. Он встал, поблагодарив ребят за картошку, и намекнул, что пора и честь знать. Ему не хотелось лишний раз показывать, что он здесь начальник, но ребята и сами сообразили, что надо расходиться. Кто-то побежал за водой, чтобы залить костер.
      Олег забрался в свою палатку, спотыкнулся в темноте о какой-то ящик и упал на что-то мягкое. Раздался сдавленный смех и он почувствовал на своих губах чью-то ладонь, призывающую к молчанию. «Света! – задохнулся от радости Олег». Он легонько обнял её, притягивая к себе, и уткнулся лицом в её волосы, пахнущие травами. Они лежали, молча, прислушиваясь к биению своих сердец, словно боялись спугнуть редкую птицу. Может любовь и есть такая жар-птица, которая не всякому даётся в руки. Создатель дал человеку не так много даров: способность мыслить и выражать свои мысли словом, любить и сострадать. Но и эти дары невозможно оценить. А иначе - чем бы человек отличался от животного?
      Олег вдруг подумал, что совсем не стремится к близости, как это бывало в молодости. Его охватило какое-то непонятное спокойствие и умиротворение. Он даже не сразу заметил, занятый своими мыслями и чувствами, что Света уснула тихо и безмятежно.
     Проснулся Олег от звуков заводящегося мотоцикла. Светы в палатке не было. И ему даже показалось, что всё это было сном. Он выглянул из палатки и увидел, как Таня тщетно терзала педаль мотоцикла, тот рычал, фырчал, чихал, но никак не заводился. Олег плеснул себе в лицо воды из ковша, обтёрся полотенцем и подошел к Тане; молча, выдернул провода со свечами, почистил засаленные контакты и снова подсоединил.
 - Теперь заводи, - сказал он.
    Мотоцикл тут же завёлся, выбросив густую струю дыма.
 - Вот теперь порядок, - улыбнулся Олег. – А куда это вы, сударыня, собрались в такую рань? Дизертируешь?
 - Да нет, - смутилась девушка, - хочу брата привезти. Ему 15 лет и уже выше меня ростом. Мается дома от безделья – так пусть поработает на благо родной истории.
 - Дело хорошее, - одобрил Олег, - работу ему найдём.
    Таня лихо нахлобучила круглый шлем на голову и, приветственно помахав рукой, рванула мотоцикл с места и исчезла за шлейфом густой пыли. Олег пошёл к речке, раздевшись, рухнул в холодную проточную воду и ощутил пробежавший по телу огонь: остатки сна мигом слетели с него, как прогоняет туман порыв ветра. Быстро одевшись, он вернулся к палаткам.
   До подъёма ещё оставался целый час, но мотоцикл перебудил лагерь и теперь, то здесь, то там высовывались из палаток помятые, недоумённые физиономии. Слышались недовольные возгласы, чей-то смех, повизгивание. Кто-то, по примеру Олега, тоже подались к речке.

                *   *   *
        Прошли две недели. За это время площадь раскопок увеличилась вдвое. Стали попадаться мелкие предметы из бронзы и серебра. Кому-то повезло откопать конскую сбрую, вернее, те металлические её части, которые пощадило неумолимое время. Кожа, конечно, давно уже рассыпалась. Сбруя была, несомненно, выполнена талантливым мастером. Конь для скифа был дороже жены, поскольку от него зависела жизнь воина. Потому и не жалели мужчины украшений для своих коней. Не отсюда ли родились у древних греков легенды о кентаврах, когда им пришлось столкнуться со скифами и уж совсем не за дружеским застольем. Многие историки и археологи считали скифов отдельным народом, не связанным родством со славянами. Но их аргументы не убеждали Олега – интуитивно он чувствовал это родство. И вовсе не потому, что об когда-то сказал Блок  «Да, скифы мы…», а потому, что неясна русская история, глубоко в прошлое уходит происхождение славянского народа – так глубоко, что затерялись следы. Отыскать эти следы Олег мечтал ещё в студенческие годы, хотя и понимал, что поставил себе почти не разрешимую задачу. Его увлекали тайны египетских пирамид, загадочные письмена шумеров и майя, но история древних славян стала его настоящей страстью. Народ может исчезнуть в короткие периоды истории, ассимилироваться с другими племенами, но появиться ниоткуда не может. Олег искал не только в земле, но и в языках других народов. Он увлёк и озадачил знакомых лингвистов, указав направление поиска следов древнерусской культуры. Такие следы возникали и ещё больше запутывали привычные представления: это были немногочисленные расшифрованные надписи загадочных этрусков на камнях и бронзовых зеркалах; это были санскрит и индийские Веды, хранящие информацию об исходе ариев с севера. Ещё больший разлад в различные теории вносила топонимика названий рек, озёр, поселений, местностей, потому что разные народы претендовали на своё толкование этих названий.
     Ещё одна неделя раскопок не принесла сколько-нибудь значительных результатов. Олег даже загрустил слегка. Ему хотелось с кем-то поделиться своими мыслями, но не с коллегами. Света, как ему показалось, избегала встреч с ним, словно держала некую дистанцию. Хотелось думать, что она не хочет афишировать их отношения, но приходили и другие мысли. Он даже не замечал, что некоторые студентки оказывали ему знаки внимания.
       Всё переменилось вдруг, когда обнаружилось настоящее захоронение. Среди множества ложных могил, устроенных хитрыми строителями, нашлась настоящая – это Олег почувствовал сразу, как только наткнулись на большой бревенчатый настил. Под ним оказался слой из камней. Этот «слоёный пирог» из брёвен и камней по толщине был более метра. Два дня вся группа работала, как одержимая. Все уже валились с ног, и тогда Олег решил дать день отдыха.
     Выходной день Олега начался в шесть часов утра. Он решил сделать ребятам сюрприз за их самоотверженную работу. Ещё с вечера он договорился со Светой о поездке в райцентр, сославшись на необходимость сделать кое-какие покупки. Он накануне отогнал свою «Волгу» от лагеря, чтобы шумом двигателя не будить ребят.
    Света ужиком выползла из палатки. Олег жестом поманил её в сторону леска, где стояла машина. Пока они дошли до машины, промочили ноги в утренней росе.
 - Почему такая таинственность? – спросила Света, забираясь на переднее сиденье.
 - Теперь могу сказать, - улыбнулся Олег, заводя машину. – Я решил устроить ребятам праздник. Мы едем на рынок за мясом на шашлыки, а то, мне кажется, что наше меню всем изрядно надоело.
 - Это точно, - вздохнула Света, - хочется чего-нибудь этакого, - завершив свои слова неопределенным жестом.
   По дороге Олег рассказал, что теперь начнётся самая важная часть работы в раскопках. Находки предстоят необычные, поскольку такое количество бревен и камней может скрывать только богатое захоронение знатного вождя. Света слушала с интересом и не перебивала его, хотя на языке вертелось множество вопросов. Она чувствовала, что ему было необходимо снять какое-то внутреннее напряжение, связанное с долгим ожиданием результатов. Выехав на шоссе, Олег замолчал, чтобы не отвлекаться на дороге, так как стрелка спидометра уже перевалила за сто и продолжала неуклонно двигаться в сторону увеличения. Света с опаской стала поглядывать то на Олега, то на спидометр. Олег заметил её беспокойство и объяснил:
 - Хочу поскорее добраться, пока нет машин на трассе. Минут через двадцать будем на месте.
   Действительно, они скоро увидели окраину райцентра, после чего Олег резко сбросил скорость. На рынке они пробыли всего полчаса, но успели за это время купить мясо, помидоры, огурцы и разные фрукты. Уложив покупки в багажник, они поехали дальше.
 - Похоже, мы ехали другой дорогой, - засомневалась Света.
 - Верно, - согласился Олег, - только нужно кой-куда заехать.
  Он остановился у гастронома и распахнул заднюю дверцу машины, сказав, что вернётся через пять минут. Минуты через три он появился с ящиком пива, за ним шёл грузчик с таким же ящиком. Всё это они запихнули на заднее сиденье.
 - Кому это столько пива? – удивилась Света, когда они отъехали от магазина.
 - Нашей дружной команде копателей за ударный труд.
 - Откуда такая щедрость? – съязвила Света, - ведь сам же объявил «сухой закон».
 - На пиво не распространяется, - парировал Олег, - бывают исключения из правила, особенно в связи с предстоящей работой.
   По дороге они продолжали дружескую перепалку и так незаметно добрались до лагеря. Лагерь ещё пребывал в сонном состоянии, пользуясь подаренным выходным. Шум двигателя всё-таки нарушил покой в царстве Морфея и через некоторое время из палаток стали высовываться недовольные лица. Спустя час голод выгнал и остальных. Олег дождался, когда все собрались к завтраку, и сделал объявление.
 - Леди и джентльмены! – кто-то захихикал, услышав такое начало, но Олег, не обращая внимания на реплики, продолжил в том же духе. – Уважаемые коллеги, сегодня… шаа-шлыы-кии… с пивом!
   Над лагерем повисла оглушающая тишина, которая через мгновенье взорвалась криками «ура».
 - Дети, чисто дети, - пробормотал он.
   После завтрака все разбрелись кто куда. Таня Нечаенко с братом поехали домой, пообещав вернуться к шашлыкам. Ребята небольшими группами отправились в лесок. Олег предложил Свете пойти на речку искупаться, и она отправилась к палатке за купальником. День и в самом деле выдался жарким, поэтому купание выглядело неплохим времяпровождением. Когда Света вышла из палатки в купальнике, Олег даже присвистнул от восхищения:
 - Ну, ты точно русалка.
 - Чего обзываешься, - нарочито обиженным голосом сказала она.
   Они пришли к речке, но там берег уже был обитаем.
 - Увы, места в зрительном зале уже заняты, - констатировал Олег. – Есть предложение поискать другое место, тем более что я его знаю.
 - И далеко? – поинтересовалась Света.
 - Около километра. Зато там можно поплавать. Годится?
 - Годится.
   Они побрели по берегу. Речка круто изгибалась, противоположный берег становился выше. Не спеша они дошли до места, о котором говорил Олег. Там и вправду русло было более широким и глубоким. Олег с разбега влетел в воду и нырнул, обдав Свету каскадом брызг. Девушка осторожно входила в воду, ища взглядом Олега, который уже довольно долго не появлялся на поверхности. Дойдя до средины речки, она оглядывалась в разные стороны. Олег вынырнул перед ней, как выныривает высоко дельфин. От неожиданности Света взвизгнула, в следующее мгновенье она почувствовала, что ноги её потеряли опору и она оказалась в сильных руках Олега. От испуга она обхватила шею Олега руками, а тот закружил её над водой.
   Потом они лежали на траве, глядя на проплывающие облака. Состояние блаженства охватило их после купания. Не хотелось ни о чём думать. Ветерок слегка холодил ещё влажную кожу. Случайный муравей ползал по коленке Светы, и не было сил и желания сбросить его. Мысли Олега тоже были далеки от раскопок, древних культур и народов. Рядом лежала девушка, которую он так неожиданно полюбил, что не стремится овладеть ею, боясь спугнуть своё счастье. Он дал ей возможность выбора, а, может, и не он дал – право выбора ей дано свыше. А может и лучше, когда нет выбора – тогда не возникает терзаний, обид, сомнений.
   Отдыхать, конечно, не работать. Но даже во время отдыха хочется есть: это Олег почувствовал, когда внутри что-то заурчало. Видно урчание было таким, что Света даже засмеялась. Она протянула руку к сумочке и достала бутерброды.
 - Ух, ты, какая хозяйственная, - пошутил Олег. – Извини, я сейчас есть буду, возможно, не очень эстетично.
 - Что поделаешь, - притворно вздохнула Света.
   Она встала с травы и накинула платье-халат.
 - Куда мы торопимся? – спросил Олег, - ведь до вечера ещё далеко.
 - Ты же хочешь есть, а бутерброды закончились. Боюсь, как бы в этой местности не состоялся первый случай каннибализма. К тому же, пора готовить мясо к шашлыкам.
 - Точно! – хлопнул себя по лбу Олег. – Как это я забыл?
   Вернувшись в лагерь, Света с Олегом занялись разделкой мяса. Вскоре к ним ещё подключилось несколько ребят и девушек. Остальная часть студентов ещё где-то бродила. Нарезанное мясо сложили в ведра и залили уксусом. Уже вечером начали делать шашлык. На запах собрались почти все. Поскольку шампуров не было, их заменили ивовые прутья, предварительно ошкуренные. Олег контролировал весь процесс приготовления. Кто не участвовал в приготовлении, расселись вокруг, глотая слюнки и сверкая голодными глазами. Особенно нетерпеливые пытались умыкнуть хоть кусочек из огромной кастрюли, куда складывали уже готовый шашлык. За что получали, к всеобщему веселью, ивовым прутом по рукам.
   Когда всё было готово, ребята притащили два ящика с пивом. Ещё не успели открыть первую бутылку, как послышался шум машины. Ослепленные фарами студенты, ещё не поняли кто приехал.
 - Похоже, я вовремя… На запах, - это был секретарь райкома Нечаенко. - Мне Таня все уши прожужжала о ваших успехах. Вот и решил взглянуть своими глазами.
 - Пока нечем хвастаться, - вздохнул Олег, - раскопали только вершки, а вот какие будут корешки…
 - Ладно, ладно, не прибедняйся, - улыбнулся секретарь. – За последние десять лет тут вообще ничего не находили.
 - Денег не было, потому и не находили, - ответил Олег и, чтобы не заострять тему, продолжил, - вот завтра приступим и такое накопаем… А сейчас милости прошу к нашему столу.
  На разостланном брезенте белели пластмассовые тарелки, на которые стали раскладывать шашлык, кто-то уже открывал бутылки с пивом. Никто не разговаривал: было слышно смачное чавканье, одобрительные возгласы и бульканье. Шашлык удался на славу.
   В центре лагеря горел большой костер. Секретарь о чём-то задумался, наблюдая за сполохами огня. Лицо его приобрело какое-то счастливое выражение, даже морщины на лбу разгладились.
 - А ты  знаешь, - вдруг обратился он к Олегу, - я вот детство своё вспомнил, пионерское. Вот также сидели у костра, пели песни, мечтали. Вот только шашлыков у нас не было. Да…
  Он снова о чём-то задумался, словно и не ожидал ответа. А молодежь тем временем поглощала шашлык и пиво, поскольку ещё не имела ностальгических воспоминаний. К этому они придут лет через 30-40. Олегу тоже вспомнилось пионерское детство, но без всякой романтической дымки. Он хотел, чтоб скорее наступило завтра – окунуться в работу и  копать, копать, копать... Всё остальное – потом. Его размышления прервал секретарь.
 - Что ты там говорил насчёт денег? – спросил он, хитро улыбаясь.
  «Надо же, - подумал Олег, - запомнил случайно сказанное и застал меня врасплох. Ну что ж – «Врагу не сдается наш гордый «Варяг».
 - Да, денег нам не хватает. Сами видите – работа каторжная, вон какие горы земли перевернули и просеяли. Работаем на голом энтузиазме.
 - Хорошо, Олег Николаевич, денег я тебе подкину, но с одним условием. Я понимаю, что самые ценные находки пойдут в центр (он показал пальцем вверх), но хотелось бы что-нибудь для нашего районного краеведческого музея. Я даже могу к тебе привезти его директора в помощь. Не торопись отказываться, - сказал он, уловив какое-то сомнение в лице Олега, - он мужик толковый, патриот родного края. По рукам?!
 - По рукам, - согласился Олег. – Ваши аргументы безукоризненны.
   Секретарь поднялся и крепко пожал Олегу руку. Было видно, что ему уже пора было уезжать.
 - Спасибо за шашлыки, - поблагодарил он, - да, а за мальчишку спасибо вдвойне – хоть перестал болтаться без дела.
  Секретарь умчался на своём «козлике». В лагере продолжалось веселье под гитару. Олег в это время думал о разговоре с секретарем: «Мужик он интересный, но не без хитринки, вот только привычка «тыкать» - то ли такая манера общаться, то ли по праву старшего, а может потому, что секретарь, а не хухры-мухры. Вряд ли стоит раздражаться по этому поводу». Отвязавшись от мыслей о Нечаенко, он стал думать о Свете. Почему-то защемило сердце. Что-то у него не связывалось в отношениях со Светой. Собственно говоря, чего он привязался к этой девчонке, что в ней такого. «Не скажи, - ответствовало ему «второе я» - у неё восхитительные волосы и удивительные глаза, а то, что недоступна, так это скорее достоинство, чем недостаток – лёгкая победа не имеет цены».               
    Света тоже думала об Олеге. Она нещадно корила себя, что не может переступить через те понятия, которые ей с детства вбили в голову: девичья гордость и честь, верность и порядочность. «Ну почему я такая несовременная? Почему, почему, почему?!» Она готова была расплакаться. Но минутная слабость прошла. Тут же пришли другие мысли: а нужно ли быть – как все? что плохого в тех принципах, которые ей внушали в детстве? может это единственно-правильная норма поведения?.. Вопросы роились в её голове, как пчелы. Она даже встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Постепенно она возвращалась от своих переживаний к всеобщему веселью и даже заметила, что некоторые студентки оказывали Олегу знаки внимания. Ей не хотелось присутствовать при этом, и она ушла в свою палатку.
      Олег посмотрел на часы и объявил отбой. Расходились неохотно, но никто вслух не выражал недовольства. Олег взглядом поискал Свету, но так и не нашел. Он хотел заглянуть в её палатку, но что-то его остановило. В свою палатку тоже не хотелось и он решил спать в машине. В лагере уже все угомонились, но Олегу никак не удавалось уснуть. Он решил при удобном случае поговорить со Светой серьёзно, без суеты и чтобы никакие обстоятельства не могли этому помешать. Приняв твёрдое решение, он немного успокоился и тут же уснул.

                *   *   *
     Утро началось настолько удачно, что Олег даже боялся в это поверить – в первый же час работы ребята обнаружили золотую гривну в виде змеи с утиной головой. Все сбежались к месту находки. Гривна переходила из рук в руки: каждый хотел прикоснуться к удаче – а вдруг и ему повезёт найти что-нибудь сенсационное. Олег понял, что ребята почувствовали азарт, а это могло повредить будущим находкам, ведь в спешке можно уничтожить что-нибудь хрупкое и даже более ценное, чем золотые украшения. Когда гривна вернулась к нему в руки, пришлось организовать «пятиминутку», чтобы несколько охладить пыл и напомнить, что различные осколки и черепки представляют для науки не меньший интерес, чем золотые изделия. Постепенно ажиотаж спал и все вернулись к работе. Олег занёс находку в журнал и теперь не отлучался ни на минуту с места раскопок, внимательно следя, чтобы ни один осколок не ушёл в отвал. К вечеру было найдено захоронение, принадлежавшее женщине. Это определили по золотым украшениям: кольцам, браслетам, серьгам и бляшкам, которые нашивались на одежду. У девушек украшения вызвали восхищение своим изяществом и разнообразием форм, было видно, что древний умелец обладал не только редким мастерством, но и отменным вкусом. Олег без устали фотографировал, делал в журнале записи, переходил от одной группы копающих к другой, складывал находки в ящики. Очень бережно были уложены в ящик останки неизвестной скифянки. Выбрав момент, Олег написал письмо секретарю Нечаенко и попросил Таню доставить отцу. В письме он просил оказать содействие в охране найденных ценностей. К ночи он вымотался донельзя. Назначив дежурных, он забрался в машину и тут же уснул. 
Следующий день был не менее напряженным. Находки прибывали и к этому уже стали привыкать. Через день в лагерь примчался милицейский «газик». Немолодой капитан осмотрел находки и согласился оставить двух сержантов на пару недель, но с условием, что за это время находки будут вывезены в город. Они ударили по рукам и запылённый «газик» укатил, подпрыгивая на ухабах. Олег посмотрел вслед и подумал, что эту машину не зря прозвали «козлом».
     Сержантов звали Иваном и Федором. Оба оказались ребятами общительными и любознательными: когда Олег делал опись находок, раскладывая их по ящикам, они засыпали его вопросами. Он охотно рассказывал о назначении разных предметов, кому они принадлежали. Олег не жалел фотопленки, а Таня проявляла их в городе и печатала фотографии. Она со своим мотоциклом стала палочкой-выручалочкой для всей экспедиции. За месяц раскопок Олег осунулся, оброс бородой, а  круги под глазами делали его похожим на филина. Как-то вечером, после ужина, он решил побродить по окрестному леску, чтобы в спокойной обстановке поразмышлять. Он пошёл по краю леска и наткнулся на Свету, сидящую на поваленном стволе дерева. Она смотрела куда-то ввысь, где начинали проявляться звёзды. У Олега под ногой громко переломилась сухая ветка. Девушка испуганно вскочила, но, увидев Олега, опустилась снова на дерево, держась за сердце.
 - Извини, что напугал, - сказал Олег.
 - Очень неожиданно, - ответила Света, - чуть сердце не выскочило.
  Олег присел рядом. Он хотел обнять девушку, но что-то подсказывало ему не делать этого. Они, молча, сидели и смотрели на звёзды. Их холодный свет завораживал, притягивал взгляд, вызывал ощущение  покоя и даже атавистического страха перед  раскинувшейся бесконечностью.
Воздух стал прохладным и влажным, отчего Света поёжилась. Олег скинул куртку и набросил ей на плечи. Света, неожиданно для себя,  вдруг уткнулась Олегу в грудь и тихо заплакала. Он обнял её за плечи и стал гладить волосы, чувствуя, как тёплая влага просачивается через рубашку. Олег, давно собиравшийся поговорить со Светой, понял, что сейчас никакие слова не нужны. Он гладил девушку, как гладят ребёнка, и что-то далёкое, забытое, тёплое шевелилось в душе, наполняло светом и тихой радостью.
Олег давно не испытывал подобного состояния со времени смерти жены. Все случайные связи не оставляли в душе следа: простая физиология, удовлетворение инстинктов – не более.  Когда не стало жены, Олег целиком окунулся в науку, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту. Никогда он не работал так неистово и никогда он не читал столько. Молоденькие библиотекарши сбивались с ног, чтобы удовлетворить книжный голод своего читателя, ему даже предоставляли раритеты из запасных фондов, что делось только по особому разрешению. Но Олег, благожелательно относясь к расторопным девушкам, не замечал ни их заинтересованных взглядов, ни томных вздохов. Казалось, так могло бы продолжаться и дальше, если бы не случай. Он много раз думал о том, что случай играет в жизни очень важную роль. И в то же время цепь случайностей в жизни человека выстраивалась в некую закономерность, алгоритм которого доступен лишь Высшей силе. Вот случай и познакомил его со Светой.
Если бы девушка задумалась над этим вопросом, то вполне могла тоже выявить цепь случайностей. Но ей сейчас не хотелось ни о чём думать. Она уже перестала плакать, и только продолжала сидеть, тихо уткнувшись носом в грудь Олега. Тепло, идущее от него, было приятным, обволакивающим, и постепенно глаза Светы стали закрываться, пока она не уснула. Странно, но ей даже приснился сон, в котором она узнала отца и себя в семилетнем возрасте. Отец был весел и как всегда шутил, хотя в глазах, в самой глубине, как на дне колодца, таилась грусть. Он никогда не рассказывал о войне, а в день Победы всегда впадал в глубокую задумчивость, выпив всего-навсего одну рюмку. Света рассказывала отцу свои детские обиды и не понимала, почему тот смеётся. Потом она услышала какой-то непонятный гул и… Света проснулась.  Оказалось, это стучало сердце Олега. Тут Света окончательно пришла в себя.
- Прости, я уснула.
- Ничего, - улыбнулся Олег. – Пойдём отсюда, а то вон даже руки похолодели.
Они дошли до палатки Олега. Он задержал руку девушки на прощание, словно хотел сказать ей что-то важное, но не находил слов. Но Света приложила ладошку к его губам, а потом нырнула в палатку, увлекая за собой Олега. Она вдруг ощутила в себе какую-то невероятную смелость и решимость, даже сумасшедшую бесшабашность. От этого сразу стало как-то легко, исчезли скованность, страх, стыд. Света раздевалась, будто заворожённая. Больше всего она боялась, что Олег возьмёт её грубо (ведь сама напросилась), и её первый в жизни интимный опыт будет омрачён этой грубостью. Но Олег понимал все страхи Светы – девушки, которую он любил, которая нравилась ему всем, которая не была похожа на его Ирину и всё же в них обеих было что-то общее. Он почувствовал в девушке какую-то внезапную отчаянность и это заставляло его быть предельно искренним, нежным, даже осторожным.
До самого утра влюблённые не спали, и когда небо стало бледнеть, а звёзды стали растворяться, Света с Олегом, прихватив большие полотенца, отправились к реке. Лагерь безмятежно спал и никто не видел их ухода. Спали даже сержанты, призванные охранять находки. Впрочем, находки были у них под боком, потому что они спали в самой большой палатке вместе с охраняемыми сокровищами.
Олег повёл Свету на знакомое ему место, где речушка даже позволяла поплавать. Вода сначала показалась обжигающе холодной, но вскоре выяснилось, что воздух был ещё холодней. Накупавшись до озноба, они вышли из воды. Олег завернул Свету в два купальных полотенца, чтобы та быстрей согрелась, а сам устроил себе интенсивную зарядку. Девушка с интересом наблюдала за двигающимся Олегом. Только теперь она могла хорошо рассмотреть своего любимого: стройные крепкие ноги, мощные покатые плечи и ни одной жировой складки на теле, как обычно это бывает у мужчин под сорок. Олег закончил свои упражнения и подошёл к Свете. Она встала ему навстречу и прильнула к нему. Его тело было горячим, и не просто горячим, а пышущее жаром. Света почему-то рассмеялась.
- Света, лучик мой, выходи за меня, русалка, - он продолжал крепко удерживать Свету за плечи, словно не собирался её отпускать, пока не получит ответ.
- Сегодня уже весь лагерь будет знать, что я не ночевала в своей палатке, - почему-то сказала Света.
- Но у тебя есть смягчающее обстоятельство, - улыбнулся Олег, продолжая глядеть ей в глаза, - жена Цезаря – вне подозрений. Светка, ну не мучай меня. Я жду приговора и, клянусь самой лучшей из находок, приму его со смирением. Но если ты мне откажешь, я утоплюсь в этой речке.
- Ты шантажист, - Света приподнялась на носках и поцеловала его. – Только как я объясню всё маме? Это так неожиданно будет для неё.
- Неужели она так огорчится? Вот уж не думаю.
- Хорошие вести тоже надо подавать дозировано, - объяснила Света.
- Согласен. Но я жду ответа.
- А что тебе сердце подсказывает? – в глазах Светы светились лукавые искорки.
- Света, я жду. Скоро взойдёт солнце и испепелит нас своими беспощадными лучами. А мне нужен только один луч, который будет освещать мне путь и согревать меня в холода…
- …когда ты будешь старенький и кровь уже не будет греть, - со смехом закончила Света. – Я согласна, - она теперь была серьёзна и сосредоточена. – Но, у нас в семье все однолюбы.
- Удивительно, но у меня тоже. Света, посмотри мне в глаза – у тебя есть сомнения? Вижу, что нет. Если ты не передумаешь, то по возвращению в Одессу мы подадим заявление в ЗАГС. А маму нужно будет подготовить.
- И всё же, это всё так неожиданно, - размышляла вслух Света по дороге в лагерь.
- А для меня – нет, - признался Олег. – Я когда достал тебя из воды, то у меня внутри что-то ёкнуло, словно импульс прошёл какой-то.
- И ты столько молчал? – возмутилась Света.
- Я не хотел тебя пугать, - улыбнулся Олег, - всё-таки двенадцать лет разницы и… - он замолчал на какое-то время, - я боялся отказа, - признался он.
- Как всё запутано в нашей жизни, - вздохнула Света. – Не думала, что мужчины способны к рефлексии и самоедству, как мы. Мужчины…
Глядя на рассудительность Светы, Олег рассмеялся. Что могла знать о мужчинах ещё вчерашняя студентка. Он притянул её к себе и уткнулся лицом в волосы. Ему хотелось так стоять долго, пока на небе не зажгутся звёзды. Накатившая волна счастья стала откатываться под воздействием беспощадного чувства долга.
- Света, - прошептал Олег, - нам пора идти, - не хочется, но надо.

                *   *   *
Раскопки продолжались довольно успешно. Было найдено ещё одно захоронение. На этот раз оно принадлежало воину. Только через несколько дней Олег понял, что здесь захоронен один из скифский вождей. Скорей всего первое захоронение принадлежало его жене. Но это ещё требовалось доказать. А для этого нужно было собрать все осколки, все предметы, чтобы составить картину. Олег сильно уставал и к ночи валился с ног. Ещё его терзала мысль, что Света скоро уедет. Отпуск её закончился. Даже тот, что она брала за свой счёт, тоже подходил к концу. К тому времени количество находок возросло настолько, что места в большой армейской палатке уже не хватало. Олег принял решение отправить находки в город в сопровождении Светы и одного из милиционеров. Предприятие было рискованное, поскольку по всей округе знали о раскопках. Информация могла дойти и до преступников, которые специализируются на предметах старины. Но деваться было некуда. Олег поделился своими опасениями со Светой.
- А если нам попросить помощи у Нечаенко? -  высказала предложение Света, - у секретаря большие возможности. Хочешь, я поговорю с Таней? Она на мотоцикле может съездить к отцу и передать нашу просьбу.
- Тогда позови её сюда, а я пока напишу письмо.
Таня внимательно выслушала Олега и сразу же согласилась на роль курьера. Вскоре её мотоцикл зафырчал невдалеке, девушка лихо подкатила к палатке и, забрав письмо, умчалась в шлейфе пыли. К вечеру в лагерь приехал секретарь Нечаенко на своём «козлике».
- Озадачил ты меня, Олег Николаевич, - сказал он, протягивая широкую крестьянскую ладонь. – Но нет таких задач, которые мы не смогли бы одолеть. Ведь работаем для народа. Ладно, будет тебе сопровождение. У нас в районе стоит мотовзвод, придётся потолковать с командиром. А это им зачтётся как учение. Дочку заберу с собой, если не возражаешь, пусть поработает почтальоном.
- Что вы, какие возражения, - смутился Олег, - Таня и так нам очень помогла. У нас каждый человек на вес золота.
Вечером после отъезда секретаря, Олег решил поговорить со Светой. Пройдя по лагерю, он нигде не увидел её. Хотел вернуться в свою палатку и посидеть немного с регистрационным журналом, но что-то не отпускало его. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Он вспомнил место в лесополосе, где они сидели со Светой, и направился туда. Света действительно сидела на поваленном дереве и что-то тихо пела. Олег намеренно захрустел ветками, чтобы не испугать девушку своим внезапным появлением.
- Позвольте присесть? Я не помешал вашему уединению, сударыня?
- Что вы, сударь, - в тон ему ответила Света, - как раз на это место билетов нет.
- Света, ты скоро уедешь и мне от того грустно. Очень не хочется тебя отпускать. Я после смерти жены долго был один, мне всё заменила работа. Но теперь у меня есть ты. Не покидай меня никогда, пожалуйста.
- Почему так мрачно и трагично? – тихо спросила Света. – Я тоже не хочу уезжать, но мне надо на работу. А ещё шеф грозился загнать меня в командировку на Сахалин. Интересно и страшно – это же на другом конце света.
- Завидую, - вздохнул Олег, - мне отец много рассказывал о Сахалине. Он ведь войну закончил в Манчжурии. И ещё два года служил на Дальнем Востоке до сокращения офицерского состава. Он был лётчиком, поэтому успел побывать и на Амуре, и на Сахалине, и на Камчатке, и даже на Чукотке. А я даже за Уралом не был.
- А я только в Кишинёве была, - призналась Света. – А хотелось бы в Москву, Киев, Ленинград…
- Обещаю, мы обязательно туда поедем. И вообще… будем путешествовать… когда ты вернёшься. А послезавтра ты поедешь в Одессу с ценным грузом. Я не знаю, сколько ещё продлятся раскопки, но если осень будет дождливой, придётся всё законсервировать до следующего года. Дай мне слово, что ты будешь писать мне письма хоть раз в неделю. Пиши мне на адрес музея, потому что дома они будут лежать в ящике очень долго. А из музея найдут способ переправить мне письма.
- Конечно, я буду тебе писать, - пообещала Света, взъерошив его шевелюру, - обязательно буду, если шеф не передумает с командировкой. Смотри, на небе зажглись звёзды. Как они далеки и прекрасны. Люблю смотреть на звёзды и облака. А ещё люблю море, когда оно играет, переливается, меняет цвета.
- Да, я тоже могу часами смотреть на море, - согласился Олег. – Море помогает мне сосредоточиться на картинках из прошлого, возбуждает фантазию.
- Разве история базируется на фантазиях? – удивилась Света. – Я всегда думала, что она опирается на конкретные факты.
- Без фантазий и предположений факты могут пройти мимо истины. Ты вот читала в детстве сказки? Знаешь, сколько там сокрыто информации. То же относится к мифам, былинам, сказаниям, легендам. Предки наши были довольно наблюдательны, но они ещё владели и поэзией. А во всём этом лежало реальное событие, явление, возможно, редкое. О-о-о! – Олег взглянул на часы, - пора нам играть отбой. Пойдём?
Утром тарахтение мотоциклов подняло на ноги весь лагерь, даже не пришлось никого будить. Пять мотоциклов совершили вокруг палаток круг почёта, после чего наступила тишина. Олег вышел из палатки и увидел во главе кавалькады Таню Нечаенко. Вместе с ней приехали четверо военных. Честно говоря, Олег не ожидал, что секретарь так быстро исполнит своё обещание. Но очевидно административный ресурс у Нечаенко был серьёзный, если ему удалось так быстро уговорить военных. А ведь это совсем другая епархия.
- Олег Николаевич, - молодцевато отрапортовала Таня, приложив ладонь к шлему, - вот, доставила конвой под конвоем!
- Вольно! – скомандовал Олег. - Давайте знакомиться. Честно говоря, не ожидал вас так скоро. Но это к лучшему – сегодня же и отправим груз.
- Олег Николаевич, разрешите представиться, лейтенант Сазонов! А это мои орлы, - он махнул в сторону остальных военных. – А можно отправить груз завтра? Очень хочется посмотреть раскопки, ну и вообще весь процесс. Ведь только по книгам знаем. Так, ребята? – обратился он к солдатам. – А завтра всё доставим в Одессу в лучшем виде.
Олег посмотрел на молоденького лейтенанта, а потом поймал умоляющий взгляд Тани Нечаенко и всё понял. Один день ничего не решал, поэтому Олег согласился. К тому же, это давало ему ещё один день, чтоб побыть рядом со Светой.
Половину дня все провели на раскопках. Лейтенант действительно проявлял живой интерес к работе археологов. И всегда неподалёку от них была Таня Нечаенко. После обеда было решено заняться упаковкой и погрузкой находок в машину. Когда все ящики заняли своё место в кузове, тент грузовика был закрыт на все застёжки и опечатан. К вечеру молодёжь разбрелась по лагерю, кроме тех, кто отвечал в этот день за ужин. Солнце клонилось к закату, но жара не спадала.
- Света, - обратился Олег к девушке, - а может искупнёмся на нашем месте. Что-то я притомился за эти дни, хочется взбодрить себя.
- Старенький ты у меня, - пошутила Света, - вот и устал, бедняжка.
Это я то-то старенький! - Олег сделал свирепое лицо. – Во мне течёт кровь Атиллы, дикая кровь гуннов и скифов…
- Припадаю к вашим ногам, повелитель! - Света дурашливо изобразила низкий реверанс. – Вот только купальник захвачу.
Схватив в палатке полотенце и купальник, Света поспешила к Олегу. Они пошли от лагеря по тропинке среди редкого кустарника и высокой пожелтевшей травы. В босоножки набивались мелкие камешки, поэтому Света часто останавливалась. И, держась за плечо спутника, вытряхивала их. Вскоре они пришли на берег речушки. Чистая прозрачная вода манила своей свежестью, она играла, переливалась. Не дожидаясь пока Света переоденется, Олег быстро сбросил одежду и с наслаждением рухнул в воду. Вода в мелкой речушке не была холодной, но приносила облегчение и удовольствие. Вскоре к нему присоединилась Света. Они барахтались в воде до изнеможения, а потом попадали на траву.
- Эх, жаль, речушка маловата, - посетовал Олег, - негде размахнуться. То ли дело Волга – ширина, глубина… Да и Днепр неплох кое-где… Но не Волга.
- А ты был на Волге? - поинтересовалась Света.
- Был, и не раз. У меня там друг в Сызрани. Вот к нему и ездил в гости. А у него моторка, шалаш на острове, а рыбалка какая… Он и на уток охотится. Но такая забава не для меня. Не люблю убивать. Охота, как спорт, это большой изъян цивилизации.
- А что такое цивилизация? – вопрос Светы был явно провокационный.
- Ты это серьёзно или хочешь лекцию на полтора часа? – улыбнулся Олег. – Лучше я тебя поцелую.
- Сначала догони, - Света рывком поднялась с земли, но Олег оказался быстрее.
- Не надо убегать, - прошептал Олег, крепко обнимая девушку, - я теперь никуда и никогда тебя не отпущу.
- И на Сахалин со мной поедешь? – пошутила Света. – А как же скифские вожди, новые откры…
Олег не дал ей договорить, запечатав губы долгим поцелуем. Они стояли так долго, не шевелясь, словно боялись спугнуть что-то важное, единственное, неуловимое. Но надо было возвращаться в лагерь. Солнце уже скрылось за деревьями лесополосы, окрасив небо в красные и розовые тона. Олег со Светой как раз успели к ужину. В лагере царило всеобщее веселье, со стороны могло показаться, что ребята успели выпить. Но запаха ни от кого не было. Должно быть, Олег со Светой что-то пропустили во время своего отсутствия.
Олег не стал ломать голову по поводу непонятного веселья. Сейчас он думал о Свете. Чувство лёгкой влюблённости посещало его иногда, но память о жене всегда сводило это чувство к нулю. А вот сейчас у него появилась девушка – простая, милая, умная, в глазах которой можно было утонуть, как в море. Скорое расставание со Светой напрягало его, даже новые находки не вызывали радости.
Света тоже прислушивалась к своим мыслям. С Олегом было уютно, надёжно, интересно. Не то, что её сверстники – легкомысленные, нарочитые, пафосные, порой пустые. Рядом с Олегом, пожалуй, и поставить-то некого. Ей почему-то взгрустнулось, словно произошла нечаянная потеря. За этой мыслью пришла и другая: а что произошло, может это избавление от иллюзий и пора взросления? Ведь люди взрослеют по-разному. Вот мать, к примеру, в четырнадцать пошла на завод штамповщицей, а отец в двадцать два ушёл на фронт, а к концу войны уже командовал дивизионом торпедных катеров. Может и она взрослеет. Но оставался главный вопрос, на который ей нужно ответить: любит она Олега или нет. Ещё недавно она думала, что «да». Что же произошло с ней? От бессилия и неясности Свете хотелось плакать.


                *   *   *
Утро в лагере огласилось рычанием моторов. Рычал грузовик, рычали мотоциклы, суетились люди. Олег в последний раз проверил опечатку ящиков. Вроде бы всё было в порядке. Но внутри копошилась какая-то смута, настроение было никудышнее. Уже перед самым отъездом он вручил Свете опись находок и пожелал доброго пути. Хотел ещё что-то сказать, но не смог. Народ стал расходиться. Грузовик медленно тронулся, два мотоциклиста были впереди и два сзади. Олег вяло помахал им вслед и уже собрался идти на раскопки. Но тут машина остановилась, из кабины выскочила Света и побежала к нему.
- Олежек, родной, я всю ночь не спала, я поняла – я люблю тебя, слышишь, люблю! – она торопливо чмокнула его в небритую щёку и побежала к машине.
Машина уже скрылась из виду, а Олег ошарашено стоял на месте, как приклеенный. Такой внезапный порыв девушки и обрадовал его, и озадачил. Он медленно повернул в сторону лагеря, надо было идти на раскопки, но мысли его бежали совсем в другую сторону. Олег даже рассердился на себя: нельзя же так расслабляться, ведь не юноша, легко поддающийся эмоциям. Так, ведя с собой внутренний диалог, Олег приступил к работе. Переходя от одного раскопа к другому, он старался определить, где его присутствие наиболее необходимо. Особо ценными находками он считал не золотую или серебряную утварь, а письменные источники и изображения. Для науки это было очень значительным пополнением неизвестных страниц истории. Не случайно в войнах враги старались уничтожить письменные источники, книги, рукописи, свитки. То, что дошло до потомков, было большой удачей. И всё же история не досчитывалась многих страниц. Отсутствие страниц часто служило поводом для научных спекуляций. Олег с грустью думал о том, что не все учёные исповедовали истину: кто-то искал славы, кто-то денег, а кто-то работал на то, чтобы мир никогда не узнал правду о том или другом народе. Когда политика вмешивается в науку, это всегда дискредитирует саму науку, отбрасывая её в прошлое.
Грузовик тем временем с умеренной скоростью бежал по шоссе. Водители встречной полосы с любопытством провожали взглядом грузовик с военным эскортом. Вряд ли им могло прийти в голову, что груз под тентом машины совсем не военный. Света настолько погрузилась в свои мысли, что даже не всегда реагировала на обращение к ней водителя. Но у того и так был собеседник - сержант милиции, который тоже участвовал в сопровождении груза. Монотонная дорога постепенно сморила девушку в сон. Голова упала на плечо сержанта. Тот слегка косился на девушку, стараясь не разбудить её. Но Света спала крепко, даже когда грузовик трясло на выбоинах в асфальте.
На въезде в город сержант разбудил Свету. Она и сама не могла поверить, что проспала почти всю дорогу. Она попросила водителя остановиться у водоразборной городской колонки. Сержант надавил на большой рычаг, чтобы девушка смогла умыться. Света вытерла лицо платком, заглянула в зеркало на дверях грузовика, чтобы поправить волосы и забралась в кабину. Скоро они добрались до музея. Их встретила директор, которой Света вручила опись находок. Рабочие в синих халатах стали разгружать ящики, им помогали солдаты. Когда ящики перекочевали в хранилище музея, лейтенант счёл свою миссию оконченной. На прощание он козырнул остающимся.  Мотоциклисты обратно  отправились в свою часть. Водитель грузовика сначала подвёз домой сержанта, потом Свету и уж потом отправился к себе домой. Утром они с сержантом должны были отправиться в обратный путь к месту раскопок.
Света легко взбежала по деревянной лестнице и оказалось перед своей дверью. Дома она растянулась на диване, ещё не веря в своё возвращение. Мать была на работе, до её прихода оставалось часа три. Делать было нечего. Света достала из холодильника яблочный сок, включила телевизор и позволила себе расслабиться. По телевизору показывали какой-то фильм, но Света не могла сосредоточиться, чтобы вникнуть в его содержание. Мысли в голове водили непрерывный хоровод и ей никак не удавалось сосредоточиться на одной из них. Света резко встала с дивана, чуть не опрокинув стакан с соком, и выключила телевизор. Тишина как-то сразу успокоила её. Незаметно её мысли стали замедляться, обстановка комнаты заволакивалась туманом и Света уснула.
- Света, дочка, ты не заболела? - это мать коснулась её плеча.
- Здравствуй, мамочка, - Света поймала её ладонь и прижалась к ней губами, - я совершенно здорова, только устала чуть-чуть с дороги.
- Я скучала тут без тебя, - мать погладила Свету по голове, - очень скучала. Как тебе там жилось в палатке, в чистом поле?
- Ну что ты, мамочка, у нас так все жили, и Олег Николаевич тоже. У нас там было весело. А знаешь, сколько находок мы сделали. Олег Николаевич – умница, энциклопедист, настоящий учёный. Мама… - Света замолчала, как бы собираясь с духом, - мама, я, кажется, выхожу замуж.
- Кажется?
- В общем, мне Олег Николаевич сделал предложение. Мама, ну не молчи, скажи что-нибудь, - взмолилась Света, чувствуя, что мать ушла в глубокую паузу.
- Ой, дочка, ждала я этой минуты, а теперь и не знаю что сказать. Все нужные слова позабыла.
- Мамочка, ты не волнуйся, Олег он хороший, добрый… - Света и сама растерялась, пытаясь подобрать нужные слова.
- Скажи честно, - мать, наконец, собралась с мыслями, - ты любишь Олега? Если у тебя есть сомнения, то лучше отступить. Я и сама вижу, что Олег Николаевич порядочный человек, и разница в возрасте меня не пугает. А вот будешь ли ты счастлива с ним? Да и он с тобой. Прости меня, но не вижу огонька в твоих глазах, восторга любви что ли.
- Мамочка, о каком восторге ты говоришь? Ты же сама всегда говорила, что мы другое поколение и у нас всё по-другому.
- Да, у вас всё по-другому, - вздохнула мать, - иногда мне кажется, что это к лучшему. Вам, слава богу, не досталась война, голод, нищета. Наверно это правильно. Время накладывает отпечаток на людей. И у каждого своё время.
- Мама, а ведь я скоро уезжаю, - постаралась сменить тему Света. – Надо подумать, что мне брать с собой в дорогу.
- Ой! – всполошилась мать, - я ведь совсем забыла про твою командировку. Надо составить список.
- Мама, ну какой список! – я же не в тайгу еду, мне не придётся жить в палатке и готовить еду на костре. У нас там биологический стационар, где есть комнаты, столовая, сотрудники… и что ещё – не знаю.
- Хорошо, решай сама. Удивляюсь, откуда у вас столько самонадеянности и беспечности?
- Мама, ты же сама говорила, что сейчас другое время. Ну, хорошо, - Света постаралась задобрить мать, - составим список.
Допоздна они составляли список, спорили, писали, зачёркивали, пока мать не начала зевать. Света поняла, что пора ложиться спать, ведь завтра нужно было идти на работу. Уже засыпая, Света пыталась поймать какую-то очень важную мысль, которая неуловимо ускользала. Усталость всё-таки сделала своё дело и девушка уснула.
               
                *   *   *
Утром Света поехала в институт. Она уже соскучилась по сослуживцам, к тому же, там наверняка накопились новости. Трамвай, казалось, тащился еле-еле, а народу набивалось в него больше обычного. Когда Света влетела в институт, она тут же наткнулась на шефа.
- На ловца и зверь бежит, - шеф даже хлопнул в ладоши, - я сейчас к директору, а через полчаса, Горелова, жду тебя в кабинете.
Света помчалась в лабораторию, чтобы максимально использовать подаренные полчаса. Подруги встретили её визгом и бурными возгласами. Света надеялась услышать последние новости, но получилось наоборот – девчонки забросали её вопросами. Она отвечала кратко, постоянно поглядывая на часы, ей не хотелось опоздать к шефу. Когда количество вопросов достиглао критической массы, Света подняла руки, дескать, всё, ей пора. Она вышла из лаборатории и пошла к шефу.
- Садись, Горелова, разговор у нас будет длинный, вопросов много. Я тут полистал твои заметки и статьи. Есть интересные мысли. На кандидатскую не хочешь замахнуться?
- Что вы, Владимир Петрович, - смутилась Света, - я как-то не думала об этом, есть люди и поталантливее меня.
- Одного таланта мало, - возразил Владимир Петрович, - тут ещё и труд надо приложить. Я за свою жизнь много талантов видел, которые всё профукали. А всё потому, что принимали талант за индульгенцию. Так что подумай, Горелова, не век же тебе сидеть в МНС. Я, милая моя, не только чиновник от науки, я ещё и учёный. А это значит, что должен готовить достойную смену. Подумай об этом. Времени у тебя будет достаточно в командировке. Природа там уникальная, заодно и материал кой-какой соберёшь. А теперь давай распишем планы.
Владимир Петрович достал из ящика стола папку и вручил Свете. Там была стопка машинописных листов. Потом шеф достал из другого ящика командировочные документы, которые также перекочевали в папку. Он сосредоточенно барабанил пальцами по столу, словно вспоминая что-то.
- Ладно, - вздохнул Владимир Петрович, - завидую тебе, Горелова, сам бы сорвался куда-нибудь на волю, но, увы… Короче, сейчас идёшь в бухгалтерию, получаешь командировочные и билет на самолёт. У тебя есть два дня на сборы. На работу можешь не приходить, готовься, собирайся…Ох, завидую тебе, Горелова…
Света выскочила из кабинета шефа и помчалась в лабораторию. Она хотела поделиться с подругами своей радостью, что выходит замуж. Но те так тарахтели, что Света в последний момент передумала, решив пока сохранить эту новость втайне. Взглянув на часы, она поняла, что бухгалтерия скоро уйдёт на обед, поэтому ей пришлось распрощаться с подругами.
Света стояла на крыльце института. Командировочные документы лежали в сумке, деньги в бухгалтерии получила, и впереди были три дня свободы. Но какое-то смутное чувство тревоги сидело в глубине души. Света даже не понимала, откуда происходило это чувство, что ему предшествовало, какой был исток этой тревоги. В конце концов, решила она, не стоит тут долго задерживаться. Копаться в том, что было неосязаемо, непонятно, неуловимо, не имело смысла. Для начала она решила отвезти документы и деньги домой, а уж потом отправиться по магазинам.
Трамвай почему-то долго не приходил. На остановке уже скопилось более двух десятков людей. Это означало неизбежную давку в вагоне. Света уже решила пойти на троллейбус, который ходил в квартале отсюда. Но внезапно рядом с остановкой, визжа тормозами, остановилась «Волга». Света вздрогнула от неожиданности и мысленно обругала водителя. Народ на остановке возмутился вслух, используя одесские витиеватые выражения. Но «Волга» не собиралась уезжать, вдобавок ко всему, водитель стал издавать короткие сигналы. Это ещё больше возмутило стоящих на остановке людей, они уже были на взводе от долгого ожидания трамвая. И тут из машины вышел Олег. Он обошёл машину и распахнул переднюю дверь, приглашая Свету садиться. Девушка быстро юркнула на сиденье, после чего Олег резко стартовал с места.
- Ты как здесь оказался? Как ты меня нашёл?
- У тебя документы с собой? - спросил Олег, не обращая внимания на её вопросы.
- Да, - удивилась Света, - командировочные документы получила.
- Паспорт у тебя с собой? – Олег изменил форму вопроса.
- Да, с собой, - ответила ничего не понимающая Света. – А зачем? Куда мы едем?
- В ЗАГС, - ответ был коротким, как выстрел.
Света растерялась, она не была готова к такому повороту. Она даже засомневалась, а не померещилось ли ей это. Но Олег выглядел серьёзным и сосредоточенным. Света вышла из ступора только тогда, когда машина остановилась напротив здания с табличкой ЗАГС.
- Света, ты скоро уедешь в командировку, и я хочу, чтобы ты уехала моей женой.
- Ты сумасшедший, - вздохнула Света, - ты представляешь, что будет с моей мамой? А как же свадьба, гости, родственники? Мама этого не поймёт, она человек другого поколения.
- Света, я всё понимаю. Ведь она у тебя хорошая, она умная женщина, она всё поймёт. А свадьба будет по твоему возвращению. Клянусь! Я даже выбрал место свадебного путешествия. Но не спрашивай куда. Я всё равно не скажу сейчас. Боюсь, чтоб не сорвалось. Ты должна мне верить.
- Тогда, наверно, я сумасшедшая, - Света посмотрела в глаза Олега, в которых было ожидание, нежность и… уверенность. – Да, я сумасшедшая, - повторила Света. – Нас не распишут, потому что надо ждать два месяца после подачи заявления. Это закон.
- Света, если ты согласна, то нас распишут через полчаса. Здесь работает моя одноклассница. Мы дружим с первого класса. Ну, решайся. Ведь мы же оба хотели этого. Выскажи свои сомнения, а я постараюсь их развеять. Ну, что же ты? Решайся.
- Ой, что с мамой будет… - Света, наконец, улыбнулась. – Пошли. Хотя, мне кажется, это верх легкомыслия.
- Света, нас ждут, я очень прошу тебя. Хочешь, на колени встану.
- Не ёрничай, - Света капризно надула губки, - ты мне больше нравишься серьёзным, а ещё больше, когда рассказываешь про скифов. Даже глаза у тебя загораются.
Света с Олегом открыли массивную старинную дверь и вошли в ЗАГС. Прямо от входа на второй этаж шла широкая мраморная лестница с ковровым покрытием. Девушка вдруг почувствовала, что у неё подгибаются колени, она почти повисла на руке своего избранника.
- Тебе плохо? – спросил встревожено Олег.
- Нет, страшно, - Света сделала попытку улыбнуться.
- Ну что ты, глупенькая, мы же не на казнь идём. Поверь мне, всё будет хорошо. Там не будет лишних людей, а только моя одноклассница.
- А свидетели? – Света, наконец, овладела собой.
- Ох, я идиот! Какой же я кретин! Я совсем выпустил это из виду.
Они уже стояли перед распашными дверьми зала регистрации. Тут двери распахнулись и к ним вышла высокая женщина в светло-бежевом строгом костюме явно заграничного пошива. Света сразу почувствовала себя Золушкой, только не в бальном платье, а в затрапезном наряде от печи.
- Вы не волнуйтесь, меня тоже зовут Света, - голос у женщины был мягкий, обволакивающий, убаюкивающий. – Олег Николаевич всё больше о своих мумиях думает и нас, женщин, вообще не понимает. Ведь так, Олежек? Молча, кивни и ничего не говори, а то всё испортишь. Так вот, Света, когда он нас втравил в эту авантюру с росписью, то совсем не думал, как важна для девушки свадьба. Поэтому я разделяю все ваши чувства. А его мы накажем потом, - она лукаво усмехнулась Олегу.
Странно, но Света от голоса одноклассницы Олега совсем успокоилась. Словесные кружева одноклассницы несколько насторожили Олега. Он уже пожалел, что поддался эмоциям и затеял эту роспись. Конечно, лучше и правильно было бы пойти традиционным путём: дождаться возвращения Светы из командировки, расписаться, как положено, и сыграть свадьбу. А вдруг одноклассница решила отыграться на нём за несостоявшийся школьный невинный роман спустя много лет. Он об этом несостоявшемся романе уже давно забыл и никогда бы не вспомнил, если бы не нынешняя ситуация. Это неожиданное воспоминание неприятно кольнуло его. Неужели женщины настолько мстительны?
- Итак, друзья мои, теперь отбросим формальности и приступим. Свидетелей у вас нет, но это мы сейчас исправим, - одноклассница продолжала говорить ровным, уверенным голосом. - Сейчас подойдут наши сотрудники. Ваше вступление в брак, надеюсь, обоюдное. О! А вот и ваши свидетели.
Дальше всё происходило, как во сне, поэтому детали Света вспомнит значительно позже. Она и Олег расписались на каких-то бумагах и получили свидетельство о браке. Даже поцелуй у них получился какой-то неловкий, смазанный.
- Поздравляю вас со вступлением в законный брак! Будьте счастливы! Олег Николаевич, не забудь пригласить на свадьбу. А сейчас, друзья мои, у меня уже пара молодожёнов на очереди. С удовольствием выпила бы за вас бокал шампанского, но служба зовёт.
- Спасибо, Света! А свадьба будет обязательна. И, надеюсь, ты с Юрием обязательно придёшь к нам.
- А куда ж мы денемся. Иди, Олежек, иди, мне работать надо.
Уже в машине Света с Олегом переглянулись и рассмеялись, потому что оба выглядели несколько пришибленными. Олег погладил Светины волосы и крепко поцеловал её.
- Ну, вот, теперь ты моя жена. Даже не верится.
- А для веры, - Света хитро улыбнулась, - у тебя есть это, - она помахала перед ним свидетельством. – А теперь поехали к маме каяться. Упадём на колени и…
Договорить она не успела, потому что Олег рванул с места. Машина побежала так резво, словно лошадей в ней было вдвое больше. Уже около дома они остановились и долго сидели в машине, обсуждая, как лучше преподнести матери новость.
- Боже, какой же я идиот! – Олег постучал себя кулаком по лбу. – Света, посиди, пожалуйста, в машине, я буду через десять минут.
Света даже не успела его ни о чём спросить, потому что Олег пулей выскочил из машины, помчался по улице и скрылся за углом. Но недолго ей пришлось пребывать в недоумении, потому что вскоре из-за угла появился сияющий Олег с двумя огромными букетами цветов и бутылкой шампанского.
- Светочка, прости меня, я конечно, клинический идиот. Эти цветы тебе в знак моей любви, - Олег торопливо чмокнул её в губы, - а этот букет маме, как средство мелкого подхалимажа.
- А шампанское дворнику за то, что ему ты перекрыл вход в его сарай с мётлами и лопатами, - пошутила Света.
- Дворники не пьют такое, - ответил Олег, - они пробавляются портвейном. А шампанское мы сейчас откроем дома.
Они поднялись по деревянной лестнице и, как всегда, Света попыталась преодолеть скверный нрав замка.
- Его давно пора поменять, - посетовала Света, - но мама не хочет.
- А вот жаловаться на мать не пристало дочери, - Валентина Сергеевна стояла на пороге. – А по какому случаю цветы?
- Это вам, Валентина Сергеевна, это в честь… - Олег замолчал, подыскивая нужные слова.
- Мамочка, не ругай нас, мы с Олегом поженились, - выручила Света новоиспечённого супруга. – Я знаю, что ты скажешь, что мы легкомысленные, несерьёзные.
- Вот и славно, - улыбнулась мать, - конечно, я поздравляю вас, хотя я всё видела не так.
- Валентина Сергеевна, мы обязательно устроим настоящую свадьбу после возвращения Светы из командировки. А теперь надо отметить это событие в узком семейном кругу, - Олег потряс бутылкой шампанского.
- Света, помоги мне накрыть на стол, а Олег пусть немного поскучает.
Но Олегу не пришлось долго скучать, потому что женщины организовали всё очень оперативно. Бабахнуло шампанское и вино полилось в бокалы.
- Хочу вас поздравить с началом новой жизни, - Валентина Сергеевна произносила тост, стоя, соответственно торжественности момента, - пусть ваша семейная жизнь будет радостной и дружной, пусть в вашем доме царит любовь и взаимопонимание. Простите, что я говорю прописные истины, но именно на них часто не обращают внимания и…- она на какое-то мгновение замолчала. – Горько!
Ещё какое-то время они сидели, разговаривали, выпивали, закусывали. Олег только слегка пригубил из бокала и больше не сделал ни глотка.
- Валентина Сергеевна, - Олег предвосхитил вопрос тёщи, - мы со Светой скоро поедем ко мне. Хочу, чтоб она именно сегодня переступила мой порог полноправной хозяйкой. Поэтому не удивляйтесь, что я не пью. Ведь мне ещё за руль садиться. А я не могу подвергать риску молодую жену, - пошутил он. – Нам предстоит долгая и счастливая жизнь. А ещё куча правнуков.
- О! Да у тебя далекоидущие планы, - улыбнулась Света.
- У нас, - поправил её Олег, - у нас двоих, - повторил он.
- Мамочка, а ты не грусти, - Света обняла маму за плечи.
Хорошо, постараюсь, - вздохнула Валентина Сергеевна. – Ладно, езжайте, вам надо отдохнуть. И не забывай, что у тебя завтра самолёт.
- Я помню, мамочка, ты не волнуйся. Так мы поехали?

                *   *   *
На улице уже загорались фонари, вокруг было пустынно и тихо. Лишь где-то далеко профурчал автомобиль и звякнул трамвай. Люди по домам или смотрели телевизоры, или готовились ко сну. Олег открыл машину и распахнул перед Светой дверь. Потом уселся за руль и какое-то время не решался тронуться. Наконец машина медленно покатила по пустынным улицам. За время поездки оба, Света и Олег, молчали, словно не хотели нарушить заповедную тишину. И только машина, которой были неведомы чувства, нарушала эту тишину шуршанием шин и урчанием мотора.
Машина остановилась перед знакомым Свете домом. Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице и оказались перед дверью. Олег провернул ключ в замке и широко распахнул дверь, потом вдруг подхватил Свету на руки и внёс в квартиру.
- Отныне ты здесь хозяйка и повелительница, - произнёс он торжественно, - а я буду исполнять твои желания.
- Даже самые глупые и капризные? – улыбнулась Света. - Ты рискуешь с такими заявлениями.
- Почему же, - возразил Олег, - ведь я женился на умной и порядочной, очень воспитанной девушке.
- Может ты, наконец, поставишь меня на ноги? – рассмеялась Света. – И немедленно! – она придала голосу как можно больше повелительный тон.
- Слушаюсь, моя госпожа, - Олег осторожно поставил её на пол.
- И всё-таки, мы с тобой оба сумасшедшие, - сказала Света, поправляя платье.
- Ты устала? – Олег обнял Свету за плечи и погладил волосы.
- Немного, - призналась она. – Но глоток шампанского нам бы не помешал. У тебя есть шампанское?
- Не помню, пойду проверю в баре. Светик, достань там что-нибудь из холодильника на стол. Жена, да мы с тобой богачи! – воскликнул Олег, доставая из бара бутылку шампанского. – И не просто богаты, а сказочно богаты. Здесь у меня была припрятана бутылка итальянского шампанского, которое два года назад мне засунули в рюкзак итальянские археологи в Милане. А я потом и вовсе забыл о ней.
- А ты мне ничего не рассказывал про Милан.
- Не было времени. Да и что там рассказывать, сама увидишь. А сейчас выпьем шампанского, - Олег быстро разлил вино по бокалам. – Давай выпьем за нашу будущую счастливую семейную жизнь. Прости меня, что я всё устроил как-то не по правилам. Но соблюдать неукоснительно правила приемлемо только в армии, а наша жизнь загадочна, непредсказуема, богата неожиданностями. Но ведь мы преодолеем их, правда? – он чокнулся о Светин бокал, отозвавшийся мелодичным звоном.
- Олег, ну расскажи мне про Милан.
- Да что там Милан, в Италии есть кое-что и поинтересней. Я хочу, чтобы ты это увидела своими глазами. А рассказывать – дело неблагодарное. Это надо увидеть, пощупать…
- Должно быть, это не скоро будет, - Света явно была разочарована.
- Ты даже не представляешь как скоро. Прости меня, девочка, я хотел сделать тебе сюрприз, но не получится, потому что пока ты будешь в командировке, придётся оформлять разные документы на тебя, на себя. Так что придётся рассекречиваться.
- Я ничего не понимаю. Какие документы, для чего?
- Понимаешь, я получил приглашение от итальянской академии наук для участия в раскопках этрусских захоронений. Они читали мои переводные работы по этрусской культуре и сочли меня хорошим экспертом по этой теме. Поездка намечается на сентябрь. Надеюсь, что уже не так будет жарко в Италии, хотя и пожарче, чем у нас летом. К тому времени ты уже вернёшься из командировки. И у нас ещё будет время для оформления загранпаспорта. Я хочу, чтобы ты поехала со мной не только в качестве жены, но и помощницы. Начальный опыт у тебя уже есть, а остальное нарабатывается со временем.
- Всё это настолько неожиданно, что я не могу в это поверить. А как же с работой?
- Возьмёшь отпуск за свой счёт по семейным обстоятельствам. А если не отпустят, то можно уволиться. Но последний вариант не очень желателен. Всё-таки едем в капстрану.
Света задумалась. День прошёл так, что в это было невозможно поверить: скоропостижное замужество, предстоящая командировка на другой конец света и возможная поездка в Италию. Сознание отказывалось воспринимать факты и искало какие-то иные объяснения. В какое-то мгновение у Светы промелькнула мысль, что события покатились нарастающим комом после её объявления в газете. Возможно, это было поворотной точкой в её судьбе. Но ведь такие точки могут возникать в любое мгновение жизни или жизнь состоит из таких точек. У Светы даже голова закружилась от таких мыслей.
От Олега не ускользнула необычная задумчивость подруги, он списал это на усталость и эмоциональное состояние. Поэтому он предложил ложиться спать. Уже перед сном он решил, что завтра поедет на раскопки после того, как отвезёт Свету в аэропорт.

                *   *   *
- Просыпайся, засоня, нам предстоят великие дела. Завтрак уже на столе.
Света всё никак не могла разомкнуть веки, сквозь которые красным пятном просвечивало заоконное солнце. Голос Олега доносился до её слуха, словно через какую-то вязкую субстанцию. Во рту была непривычная сухость, очевидно после вчерашнего шампанского. Света всегда плохо переносила алкоголь, поэтому на дружеских вечеринках всегда ограничивалась лишь бокалом вина. Голос Олега становился всё более внятным. Она открыла глаза. Олег уже был одет и не по-утреннему торжественен.
- Просыпайся, радость моя, тебя ждёт завтрак.
- А который час? – всполошилась Света, она уже окончательно проснулась.
- Не волнуйся, мы всё успеем. Но если ты сейчас не встанешь, мне придётся побрызгать тебя холодной водичкой.
- Нет, только не это! – Света моментально соскочила с постели и оказалась в объятьях Олега. – Отпусти, сломаешь меня. Я сейчас, мигом в ванную и…
Она разомкнула объятья Олега и помчалась в ванную. Несколько минут она вглядывалась там в своё отражение. Но старинное зеркало в затейливой раме не отразило ничего такого, к чему можно было придраться. Холодная вода наполнила тело бодростью и свежестью. К столу Света уже вышла с другим настроением.
- Кушать подано, сударыня, - церемонно произнёс Олег с интонацией хорошо вышколенного лакея. – Чего барыня изволит – чаю или кофия? Желаете со сливками?
- Желаю со сливками, - Света надменно вздёрнула подбородок, принимая игру. – Так где же сливки?
- Ах, подлые слуги, - возмутился Олег, - не доставили сливки к столу.
- Тогда чаю, пожалуйста, и, если можно, с лимоном, - произнесла она уже смиренным тоном.
С шутками-прибаутками завтрак подошёл к концу. Света взглянула на старинные напольные часы с боем и грустно вздохнула. Надо было ехать к маме, где находились уже собранные в дорогу вещи. Олег поймал этот грустный взгляд и обнял жену. Он догадывался, что у неё творится в душе, поэтому старался не сорить бесполезными словами. Душевная смута должна была развеяться, но на это уйдёт время. Он поцеловал Свету в висок, поймал губами прядь волос, словно хотел запомнить их запах. Надо было уходить. Света обвела взглядом дом, который ещё не стал её домом.
Машина завелась с пол-оборота, словно чувствовала щепетильность момента. Доехали быстро. Валентина Сергеевна отворила дверь, когда Света с Олегом ещё шли по деревянной скрипучей лестнице. Женщина была бледной и усталой. Видно эта ночь далась ей нелегко. Молодые вошли в квартиру.
- Мамочка, ты что-то неважно выглядишь. Наверно не спала всю ночь? Ты зря волновалась – у нас всё в порядке.
- Я посмотрю, когда у тебя будут дети, - мать обидчиво поджала губы.
- Мамочка, ну нельзя же так, - мягко пожурила её Света. – Может тебе лекарство принять?
- Не надо. Я в порядке. Олег, что же вы стоите у дверей? Проходите в комнату.
- Валентина Сергеевна, вам и правда не надо так волноваться. Всё будет хорошо. Вы поедете с нами в аэропорт?
Валентина Сергеевна, конечно, хотела поехать проводить дочь, но в последний момент отказалась от этой мысли. Молодожёнам надо было побыть вместе, а она только бы могла быть помехой для них.
- Нет, я не поеду с вами. Устала, плохо спала.
Света прошла в комнату, где стояли собранные вещи. Хотела посмотреть – всё ли взяла, но потом решила – пусть всё будет, как есть. Вещи перекочевали в коридор к входной двери. После чего присели на дорожку.
- Ты хоть пиши, - попросила Валентина Сергеевна, - мне будет спокойней. Ведь летишь на край света.
- Света – на  край света, - попытался пошутить Олег, но шутка осталась без внимания.
- Ладно, - вздохнула мать, - езжайте, чего время тянуть. Олег, вы хоть заглядывайте ко мне, - попросила она зятя.
- Ну что вы, Валентина Сергеевна, как только вернусь с раскопок, обязательно заеду к вам, - пообещал он.
Уже садясь в машину, Света оглянулась и увидела мать в окне. Помахав ей рукой, она хлопнула дверью, и машина медленно покатила прочь. Через полчаса они уже были в аэропорту. До начала регистрации оставалось минут сорок.
- Олег, может ты поедешь? У тебя ещё куча дел.
- Дела подождут, - ответил Олег. – Их много, а я один. Хотя, нет, нас теперь двое. Светик-семицветик, я буду скучать. Ты мне тоже пиши. Я буду раз в неделю приезжать в город за почтой. А чтобы тебе не пришлось искать конверты, вот тебе упаковка. Адрес там уже прописан.
- И когда это ты успел? – удивилась Света.
- Как-то успел, - вздохнул Олег. – Ты только пиши, я очень буду ждать.
Они сидели рядом, рука в руке. Олег нежно перебирал её пальцы, словно хотел запомнить все их изгибы. Когда по громкой связи объявили рейс, они пошли к стойке регистрации. Света предъявила паспорт и билет. И пока служащая аэропорта изучала документы, Света повернулась к мужу. Олег обнял её, крепко поцеловал, а потом зарылся лицом в её волосы.
- Девушка, - деликатно обратилась к Свете служащая, - вы летите? Вот ваш посадочный талон.
Света взяла документы, талон, подхватила вещи и направилась на посадку. Уже перед большой стеклянной дверью она обернулась и помахала Олегу рукой. Влившись в толпу пассажиров, Света прошла к автобусу. Она с любопытством разглядывала людей, с которыми ей предстояло лететь на другой конец страны, который она видела только в географическом атласе или в документальном кино. Самое невероятное было в том, что в недалёком историческом прошлом людям приходилось преодолевать эти расстояния годами, а сейчас самолёт мог доставить туда желающих меньше, чем за полдня. Она обратила внимание, что среди пассажиров не было детей, это могло означать, что люди летели в основном по делам, хотя кто-то мог возвращаться домой после отдыха на юге. Автобус подкатил к огромному четырёхмоторному Илу и люди неторопливо стали подниматься по трапу. У Светы пробежал по спине холодок – она никогда не летала самолётом, испытывала волнение даже в поезде, особенно в детстве, когда вагоны тащил огромный чёрный паровоз. Это огромное чёрное чудище скорее напоминало сказочного дракона, изрыгающего клубы пара. А лязганье колёс, рычагов, пронзительный свист или утробный рёв паровоза заставлял вздрагивать даже взрослых людей. Очевидно, её страх перед огромной летающей машиной не ускользнул от опытного глаза стюардессы.
- Девушка, не волнуйтесь, - улыбнулась стюардесса, отбирая посадочный талон. – Вы в первый раз летите? Не волнуйтесь, это не страшно. Вам даже понравится. Проходите  в салон, а вещи - в багажное отделение. Вам покажут ваше место.
Света перешагнула овальный порог и оказалась в самолёте. Запихнув чемодан на полку, она прошла в салон. Другая стюардесса быстро усадила её на место. Оно оказалось рядом с круглым окном, через которое было видно тяжёлое серое крыло и два огромных мотора. Кресло было удобным, как в междугородном автобусе. Когда в салоне были заняты все места, стюардесса поставленным голосом довела нужную информацию до пассажиров. Все бросились пристёгивать ремни. Самолёт задрожал всем корпусом, передавая вибрацию пассажирам до самых печёнок. Света заворожено смотрела на вращающиеся лопасти винтов. Самолёт дёрнулся и стал выруливать на взлётную полосу. На какое-то мгновение самолёт замер, а потом стал разгоняться. Сразу заложило уши. Света смотрела, как бежит под самолётом серый бетон полосы и как тяжёлая машина отрывается от земли. Внизу всё стало уменьшаться в размерах, пока не превратилось в зелёные и чёрные квадраты, справа под крылом заискрилось отражённым светом море. Вскоре пропало море. Света ещё смотрела на тёмные и светлые квадраты внизу, а мыслями уже унеслась к Олегу, представляя, как он пылит по дороге на своей машине, всё дальше уносясь от города и от неё. Через час полёта самолёт вошёл в туман, а когда вынырнул, у Светы захватило дух от небывалого зрелища – под ними плыли ослепительно белые облака. Они походили на сверкающие под солнцем айсберги. Из памяти даже всплыли строчки одного поэта: И, словно над пустыней ледяной, плыву я над заоблачной страной. Как дивно золотятся облака, как будто чья-то щедрая рука присыпала их пудрой золотой, над всем царил божественный покой – покой и тишь небесной высоты, где можно быть со звёздами на «ты». И тут Света поняла, что страх её остался где-то внизу, за стойкой регистрации. А впереди был упоительный полёт, ровное гудение моторов и две пересадки до конечного пункта. Она зачем-то потрогала тонкое обручальное колечко, словно хотела вызвать образ милого сюда, в заоблачную высь.