Письмо академику А. Г. Аганбегяну

                Уважаемый Абел Гезевич!

          Давно собираюсь Вам написать. И даже исписал уже гору бумаги. Но как перечитаю, так рву. Всё кажется, что написано не по существу.

          На этот раз решил так: напишу и перечитывать не стану. Всё-таки академик. Думаю, поймёт меня правильно.

          Раза два видел я Вас по телевидению. Выписываю Ваш журнал «ЭКО». У меня сложилось мнение, что Вы больше, чем кто-либо, понимаете сущность экономических преобразований, происходящих у нас в стране. И вместе с тем чувствуется, что нет у Вас уверенности, что всё пойдёт надлежащим образом – так, как хотелось бы. Да оно и не мудрено. Не обязательно быть академиком, чтобы не видеть и не понимать, что капиталистическая система экономически превосходит нашу, социалистическую. Потому и радикальная реформа есть ничто иное, как в некотором роде уступка капиталистическому способу производства. Ведь кооперация, по существу, – это основа капиталистических производственных отношений. Естественно, что такой шаг рождает много противоречивых чувств и недовольство среди населения. То есть, по сути, мы предаём идеалы социализма.

          Однако мы понимаем также, что экономические законы общественного производства везде одинаковы. И как бы не менялась структура производства, они проходят через людские отношения своими особыми ходами. Для них не существует систем. Их постоянной движущейся силой является материальный стимул, распространяемый буквально на все  категории  трудящихся.  И  не  случайно капиталистическая система в этом отношении более мобильна, потому что она предоставляет право свободного предпринимательства практически всем членам общества. Вместе с тем у капитализма имеются существенные недостатки. Условия товарного производства, основанные на частной собственности, на капитале, создают предпосылки для эксплуатации чужого труда. То есть предпринимательством могут заниматься только те, у кого есть капитал. А таких немного. И получается, что значительная часть капиталистического общества в сфере обслуживания и производства не попадает под влияние экономических законов, подчинена полностью или частично экономическим интересам своих хозяев, лишена права самостоятельно распоряжаться своею собственной трудовой деятельностью, защищать свои материальные интересы на равных со всеми. То есть уровень отдачи, продуктивности от этих людей (а их большинство), связанных по рукам и ногам узами экономической зависимости, много ниже, чем если бы они были экономически раскрепощены, свободны, предоставлены самим себе.

          Собственно, именно в этом и состоит сущность социальных преобразований, которые по идее и должны были бы дать высокую производительность труда при социализме, много большую, чем в условиях капиталистического способа производства. Видимо, поэтому и сделан был акцент на частной собственности, считая её первопричиной всех форм эксплуатации. И ликвидировав её, было принято считать, что с эксплуатацией у нас всё покончено.

          Но жизнь показала,  что такое решение глубоко ошибочно. Дело не в частной собственности и не в собственности вообще, а в условиях найма рабочей силы, в условиях организации труда. Владелец капитала или частной собственности имеет преимущественное право перед рабочими и служащими, которые кроме «своих собственных рук» ничего не имеют. И это обстоятельство даёт возможность капиталисту диктовать свои условия неимущим. Отсюда начало эксплуатации.

          Чтобы избежать этого, очевидно должна быть запрещена не частная собственность, – должен быть видоизменён характер производственных отношений. Форма коллективной работы или совместного труда должна быть основана на полном экономическом равенстве. Взаимоотношения между работниками на предприятии должны быть такими же свободными и независимыми, как отношения между покупателями и продавцами на рынке. Они никому и ничем не обязаны и в то же время зависят друг от друга. Им предоставлено право выбора, но выбирают они только то, что им более всего необходимо. Таким образом устанавливаются цены, которые определяют не столько фактические затраты рабочего времени, сколько полезность вещи. А уже в зависимости от цены происходит перегруппировка рабочей силы, направленная на выравнивание цен пропорционально затратам времени.

          Также, как на рынке в ходе купли-продажи устанавливаются цены на товары, точно также на производстве должна оцениваться любая работа, должны устанавливаться нормы времени. Наличие капитала или частной собственности у того или иного работника не предопределяет его выбора. В оценочных показателях всех предполагаемых работ определяющим фактором является наименьшая величина. Также, как и на рынке: кто меньше укажет цену на свой товар, у того больше найдётся покупателей, так и здесь, на производстве: кто за меньшее время согласится выполнить ту или иную работу, тому больше найдётся желающих её предложить. То есть сам характер распределения и выбора работ изначально напоминает аукцион, в котором участвуют все сотрудники данного предприятия, без исключения. Каждый устанавливает на продукцию, ещё не изготовленную, свою индивидуальную норму времени. И тот, кто поставит наименьшую норму, получает преимущественное право на её изготовление. Нормы времени могут быть выражены в часах, или даже в каких-либо других единицах измерения. Но они не имеют расценок и потому не могут служить источником заработной платы в её, так сказать, окончательном виде. Скорее, они представляют собою слагаемые, из которых складываются коэффициенты трудового участия. И по ним уже можно судить о трудовом вкладе каждого отдельного работника в достаточной степени объективно и непредвзято. Как обычные КТУ они служат основой для перераспределения прибыли или дохода, полученного после реализации готовой продукции.

          Вместе с тем внутри самого предприятия нормо-часы выполняют ещё и функцию денег. Передавая их друг другу за взаимные услуги, соблюдается форма так называемого активного делового сотрудничества или, как сейчас говорят, метод хозяйственного расчёта. Потеря или увеличение нормо-часов в активе того или иного работника приводит к понижению или повышению его индивидуального КТУ. А это, соответственно, отражается и на его заработной плате. Следовательно, отношение к нормо-часам предполагается такое же серьёзное, как и к настоящим деньгам.

          Стараясь выбрать более простую, более лёгкую работу, работники устанавливают на неё минимальную норму времени. Но не до такой степени, чтобы это ущемляло их материальные интересы. То есть как ни мала норма, но по своей абсолютной величине она может быть намного больше фактических затрат рабочего времени. Так что судить о трудоёмкости того или иного изделия по нормам самих исполнителей было бы совершенно неправильным. А вот судить по нормам о трудовом вкладе исполнителей мы уже сможем наверняка, ибо относительно друг друга нормы, сложенные в КТУ, находятся как бы во взвешенном состоянии и определяют степень участия того или иного работника в общем трудовом процессе с достаточно высокой точностью.

          Естественно, что такая необычная форма оценки труда, в котором каждый стремится к максимуму своих производительных возможностей, заставит их вольно или невольно соревноваться между собой. А это уже есть неиссякаемый родник непрерывного роста производительности труда, о котором может мечтать любое общество.

          Что же касается самого капитала или, правильнее сказать, фондов предприятия, – то они могут быть тоже переведены в КТУ. Для этого сотрудники данного предприятия устанавливают стоимость нормо-часов на какой-то определённый срок. По истечении этого срока стоимость часов может меняться в зависимости от конъюнктуры рынка.

          Исходя из стоимости нормо-часов перевести денежный капитал или затраты того или иного работника в нормо-часы, приплюсовав их к индивидуальным коэффициентам, не представляет уже никаких трудностей. При перераспределении прибыли причитающаяся им часть денег, переведённая в нормо-часы, высчитывается затем из их КТУ. А оставшаяся часть часов остаётся на их лицевом счету как собственный капитал, о размере которого они судят по установившейся стоимости.

          Таким образом, все работники, независимо от степени их участия в общем трудовом процессе, могут быть и сотрудниками и совладельцами своего предприятия. И если право вступления и выхода на данном предприятии будет ничем не ограничено, то при вступлении, если им это выгодно, они будут вкладывать свои средства на его развитие, если не выгодно, – то по выходе из предприятия они забирают свой капитал.

          Не исключено, что вкладывая свои средства на развитие перспективного предприятия, тот или иной сотрудник может в общем-то и не работать, живя за счёт дивидендов, т.е. разницы между первоначальной стоимостью нормо-часов и возрастающей её стоимостью. То есть по сути это своеобразная форма эксплуатации чужого труда. Хотя тут же можно сказать, что это проценты с кредита.

          Вместе с тем можно и не угадать. То есть вложить средства в неперспективное предприятие. И, следовательно, потерять свой капитал. Так что такая эксплуатация весьма и весьма сомнительна.

          Абел Гезевич, может быть не совсем до конца, но более или менее подробно, я изложил Вам суть новых производственных отношений, в которых экономические формы самоуправления полностью заменяют административные, командные, присущие капиталистическому способу производства. Никто не остаётся здесь вне зоны трудового соперничества, ибо условия труда, основанные на принципе самонормирования, не делают кому-либо исключений. Дух состязательности, свободные, независимые деловые отношения должны способствовать внедрению на производстве всего нового, прогрессивного в более активной форме, чем это можно наблюдать в мире капитала, потому что здесь каждый – хозяин на своём рабочем месте, в то время как там хозяева – только капиталисты. Нельзя не предположить, что и рост производительности труда в этом случае будет намного выше.

          Вот, пожалуй, и всё.

          С нетерпением жду Вашего ответа.


                С уважением.
                Н. Галёркин.
04.04.88 г.




ЭКО. Экономика и организация
промышленного производства.
г. Новосибирск, 630090,
пр.Академика Лаврентьева, 17, тел.85-67-83

          13.06.88-612


                Уважаемый Наум Ефимович!

          Абел Гезевич попросил меня написать Вам ответ по существу затронутой проблемы.

          Дело в том, что одним из принципиальных свойств денег является возможность их капитализации, обращения в фонды. Экономика, сложившаяся к концу 30-х годов, базировалась на том, что этот процесс сознательно и последовательно пресекался. В настоящее время этот канал во многом открыт: от акций до аренды и производственных кооперативов. Нормо-часы, о которых Вы пишите, должны выполнять функции фондов, т.е. быть источником дохода, только тогда они станут выполнять прочие функции денег. В равной мере и вложение работником предприятия средств в производство должно исчисляться как фонды, а не как деньги. Поэтому и оценку вложенных средств мы обязаны вести, полагая их элементом основных фондов.

          К сожалению, этот вопрос плохо проработан не только в политэкономии социализма, но и по капитализму. Фиктивный капитал пока рассматривается как вид жульничества со стороны эксплуататоров.


                С уважением, зам. гл. редактора
                к. э. н.                Ю. П. Воронов.