15. На хозяйстве

     Очнулась Муха в тепле и уюте – как говорил её незабвенный бывший, чтоб его черти за то, что опять не к месту вспомнился, разодрали, «как у мамки в пузе». Понежилась было на мягкой перине, попотягивалась, стараясь не расплескать вокруг благословенное тепло, и тут же застонала – от головной боли, угрожающей расколоть череп, и от воспоминаний, от которых вообще со стыда на месте провалиться захотелось. Волшебные пони, женщина-кошка, Хэллоуинский бал, гномы, фея… дракон.

      — С добрым утром! – как удар под дых зазвучало рядом.

      — Точно с добрым? – уточнила Танюша, натянув одеяло повыше, чтобы скрыть в его мягоньких складках покрасневшую до корней волос физиономию.

      А он-то что тут делает? Помнится, вчера тётушкину помолвку праздновали, так и в чьей же постели счастливому избраннику с утра оказаться следовало? Разве не невесты?

      Во рту как будто табун коней переночевал – хотелось пить и… Нет, не петь, этого вчера вечером хватило. В туалет хотелось, миль пардон! А на кровати нагло пристроился дракон – будущий дядя.

      Пристроился, слава богу, полностью одетый, закинув руки за голову и скрестив длиннющие ноги, и, по всей видимости, совершенно не намеревался вставать или, хотя бы, отводить в сторону взгляд своих немигающих жёлтых глаз.

      — Воды! – из-под одеяла голосом Григория Лепса, чей шедевр лихо пыталась воспроизвести накануне, взвыла Муха. – Прошу-у-у!

      Дракон Веня хмыкнул, откровенно наслаждаясь Татьяниными муками.

      — Вот и мы вчера просили: слезьте со стола, госпожа Мухина, чародейка, будьте так любезны, силь ву пле!

      — А я? – не удержалась вышеупомянутая госпожа чародейка, выглядывая из-под одеяла.

      — А ты запела что-то типа: «Всё для тебя – рассветы и туманы, всё для тебя – слоны, и обезьяны, и зе-лё-ный попуга-ай!», после чего попыталась поцеловать в засос посла соседнего суверенного государства. Так что госпожа Флора отправилась улаживать дипломатический скандал к Подгорному королю, – легко перешёл на сухой официальный тон Веня. – Будем надеяться, ей это удастся – ужасы Второй Гномновой ещё слишком свежи у всех в памяти!

      Из-под одеяла раздался стон, так как воспоминания прошлой ночи опять начали возвращаться к Мухе яркими фрагментами – например, как она, размахивая, словно дирижёрской палочкой, «одолженным» у трубача медным музыкальным инструментом, гонялась за противным дворецким по бальной зале с криками: «Пингвины! Я люблю пингвинов!»

      Стоп! Госпожа Флора? Чего ж так официально – с невестой-то?

      Беспощадный и явно получающий удовольствие от чародейкиных страданий Вигге, тем временем, перекатившись на бок и подперев гладко выбритую щёку, елейно продолжил:

      — А потом на развалинах старой часовни…

      — Часовню тоже я развалила? – из-под комка постельного белья послышались смешки, почти сразу перешедшие в икоту – Муха вспомнила советский киношедевр, тоже о вреде безмерных алкогольных возлияний, кстати, повествующий.

      Дракон закатил глаза, легко поднявшись с кровати и, плеснув в хрустальный бокал воды, милостиво всунул его в показавшуюся из-под одеяла подрагивающую от сдерживаемой икоты руку.

      Пока Татьяна Сергеевна жадно осушала бокал и боролась с приступами икоты, смысл сказанного наконец-таки дошёл до неё.

      — То есть, ты хочешь сказать, что Флора уехала к с-соседям, и мы одни в з-замке?

      — Ну, если не считать пары десятков слуг и служанок, то да, совершенно одни, – Татьяне показалось, или дракон произнёс фразу с улыбкой? Это нужно было срочно проверить.

      Завозившись и стянув с головы надоевшие тряпки, чародейка, так и возлежавшая на ложе в одолженном тётушкой нелепом многослойном платье, старательно пригладила рукой беспорядок на кудрявой голове, и только тогда решилась взглянуть на будущего дядю, опять свившего гнездо в ногах её кровати.

      Так и есть – бесстыже лыбится, гад!

      «Гад» же, в свою очередь, перекатившись почти вплотную к Мухе, шумно задышавшей в ожидании неизвестно чего, и выдал, указав тонким пальцем в сторону закрытой двери:

      — Уединённая комната там. Зная твой вкус, сегодняшний наряд тебе я отобрал. Трапезу слуги накрыли в малой столовой – позвони в колокольчик, как будешь готова, и тебя проводят. На сборы, чародейка, даю полчаса. И, милая племянница, постарайся привести себя в нормальный человеческий вид, каким бы каламбуром это ни казалось!

      Дракон достиг двери раньше, чем кинутая Мухой в сердцах подушка впечаталась в закрывшуюся за его спиной резную поверхность.

      — Гадина ты ползучая, а не дракон! – простонала Танюша, звёздочкой раскидываясь по мягкой перине.

      Но организм настойчиво звал вперёд, в указанную добрым дядей уединённую комнату. Собравшись с духом, чародейка со всей возможной осторожностью сползла с кровати, и, стараясь поменьше рассматривать детали очередного роскошного интерьера (глаза болели, а купидончики-вазочки-зеркальца-тумбочки пострадавшим от давешних излишних возлияний мозгом не воспринимались), почувствовав внезапный приступ тошноты, бегом рванула в сторону уборной.

      Наличие привычных благ цивилизации приятно порадовало чародейку – настолько порадовало, что с фарфоровым другом она даже обнялась.

      Вместо ванны в центре помещения размещалась шикарная, округлая мраморная чаша. Оказывается, горячая вода в крутой резиденции олигарфеи тоже имелась, и Танюша, с удовольствием занырнув в наполненную до краёв ёмкость, мстительно зависла тут намного дольше отведённых драконом тридцати минут.

      Вымыла голову – батарея ароматных шампуней и всяческих мыл-масел выстроилась в хрустальных флаконах на мраморной полочке у напольной вазы с уже поднадоевшими, чересчур сильно пахнущими лилиями.

      Подсушила закудрявившиеся локоны белоснежным махровым полотенцем.

      Завернувшись в такое же уютное белое роскошество, неспешно вернулась в спальню.

      На кровати, аккуратно разложенные услужливой рукой местной обслуги, лежали шёлковые белые панталоны с ленточками и оборками и такой же лиф со старомодными, но вполне способными сойти за актуальное сейчас ретро, чашечками, пара шёлковых туфель с милым бантиком и устойчивым каблуком, и совершенно очаровательное, настоящее принцессино платье так идущего Татьяне светло-голубого оттенка!

      — Вот же… гад! – зачарованно глядя на отобранный и в самом деле имеющим отменный вкус драконом наряд, выдохнула Муха. – Даже размер рассмотреть успел!

      Естественно, вечный дух противоречия заставил её, с сожалением оставившую красоту и дальше лежать на заправленной невидимыми слугами Флоры кровати, порыться в глубинах имевшегося в комнате шкафа. Довольно крякнув, полностью одетая в свой, забракованный тётушкой, латексный костюм, чародейка Татьяна Сергеевна Мухина, выскользнув из гостевой спальни на широкий балкон, тянувшийся вдоль всего второго этажа замка, оглядела обширные феины владенья, прикрыв глаза, тут же заболевшие от чересчур яркого солнца, рукой.

      Завтракать не хотелось от слова «вообще». Тем более, завтракать с неизвестно чего о себе возомнившим «дядей».

      Вернувшись в комнату, Муха нашла на небольшом резном трюмо бумагу и карандаш. Наскоро нацарапав кривым почерком (уж какой есть, вообще, у кого в ХХI веке красивый почерк, если все давно всё печатают?) максимально вежливую записку с извинениями, адресованными новообретённой тёте, и, сунув под мышку клатч с почти разряженным мобильником (наскоро чиркнуть смс Марго: пробка, опаздываю, прикрой перед В.В.), направилась по круговому балкону туда, где имелась широкая лестница вниз, в бескрайний замковый парк, переходящий в лес, а уж оттуда – до волшебного дуплолифта, конструкция которого, как искренне надеялась чародейка, позволяет движение по волшебной норе в обе стороны.

      Всё, никаких больше балов! Хватит, набаловались!

      И да – мы тоже каламбурить умеем!