Так бывает

Утро было солнечное и немного морозное. Клавдия Петровна Кузнецова спешила на ткацкую фабрику. Она была мастером на фабрике и очень любила свою работу. А сегодня была среда, день особенный. По средам приходили ее любимые девчонки из текстильного училища, которые проходили практику. Веселые, шумные, смешные… С ними хочешь не хочешь, а сразу молодеешь. Они обожали Клавдию Петровну. За глаза называли Клавочкой и хвастались перед другими группами, какой классный у них мастер - отзывчивый, добрый, всегда войдет в положение, всегда подскажет, что делать.
А выдержка у Клавдии Петровны какая! О ней легенды на фабрике ходили. Сто раз нужно объяснить, она сто раз объяснит, выдержит любое раздражение своих подопечных, никогда не осудит, всегда поймет. Публично никаких замечаний, отведет в сторонку и там поговорит, что называется, по душам.
По средам Клавдия всегда приносила пирог. Свой домашний, большой и пышный. Начинка разная: с клюквой, вишней, яблоками, капустой. В общем всегда сюрприз! Девчонки очень ждали среду. День проходил как один час, а после смены обязательно посиделки в небольшой уютной комнатке, выделенной для отдыха и профсоюзных работ. Электрический чайник тихо шуршал, запах свежего пряного пирога и мелкий дождь за окном создавали атмосферу уюта, покоя, тепла и тихой радости. Домой никому не хотелось уходить, вот так бы и остались здесь ночевать. Засиживались допоздна. А Тася Воробьева брала гитару и пела песни. Гитара появилась здесь давно: кто-то из профсоюзных принес на какой-то праздник, с тех пор она тут так и «жила».
Тася пела хорошо, звонко и на весь первый этаж разливалось: «Милая моя - солнышко лесное. Где, в каких краях встретимся с тобою…» или «Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно…»
Клавдия Петровна тоже подпевала и ей тоже уходить домой совсем не хотелось. Так было с девчонками хорошо! Замечательные они, и кто сказал, что наша молодежь никудышная.
А иногда раз мастер приглашала своих подопечных в театр, музей или на выставку. Сама билеты брала, потом отдавали деньги все потихонечку, кто как мог. Она не сердилась: время такое сложное, и у всех разное семейное положение.
 В эту среду на работу Тася Воробьева опоздала. Такое уже случалось и не раз, поэтому Клавдия решил поговорить с ней серьезно: вдруг это не обстоятельства, а банальная распущенность.
- Тася, почему ты опять опоздала? Всех подводишь, - Клавдия Петровна смотрела строго, но спокойно.
Тася стояла и молчала, теребя свой скомканный синий шарф и не глядя в глаза мастеру. А потом вдруг неожиданно разрыдалась. Клавдия быстро схватила ее за руку и, не сказав не слова, повела в «профсоюзную комнату», чтобы никто не заметил девичьих слез.
Уже в комнате Тася выпила налитый заботливой рукой Клавдии Петровны чай и немного успокоившись поведала:
- Дома у меня сплошные скандалы, сил нет. Бесконечные выяснения отношений. Мы с мамой живем и с бабушкой. Мама с папой год как разошлись, и пришлось переехать к ней. Мы, когда отдельно от нее жили, и то были какие-то склоки. А сейчас в одной квартире живем. Мама говорит, что никогда с ней общего языка не находила.
- Почему? - слушая внимательно, спросила Клавдия Петровна.
- Понимаете, она все время нами недовольно, причем во всем. Мы не так живем, едим, пьем. Не так одеты, не так разговариваем. Замечания каждую секунду. Расслабиться вообще невозможно. И постоянная критика. Я не помню, чтобы она мне или маме сказала что-то доброе и приятное. И все время говорит, что мы ее подводим, что она не справилась с нашем воспитанием. Бабушка - завуч в школе. Мама рассказывала, что она училась в той же школе, где работала бабушка, и для нее это был кошмар. Учителя бегали каждую минуту жаловаться, благо бабушка у них была под рукой - не то, что другие родители - и можно было на ней «оторваться» за всех. У мамы даже какой тик начался: она все время, когда нервничает, покашливать начинает. До сих пор - представляете! Понимаете, Клавдия Петровна, мне кажется, что бабушка считает, что она не имеет право учить других, если ее собственная дочка и внучка не идеальны.
- Ну, у каждого свое понятие об идеале, - заметила мастер.
- Конечно, вот с вами нам повезло. Я хоть на работе немного отдыхаю. Вы не представляете, как она нас «гнобит» за то, что я не в школе осталась, а в колледж учиться пошла. И сегодня она меня вернула домой, потому что я складки на покрывале оставила, когда постель застилала.
А сама, когда мама в школе училась, забывала ей завтрак приготовить или форму погладить. И мама сама справлялась, даже когда маленькая была. Я не попрекаю, просто все же неидеальны. А ей все время за нас стыдно… Она так и говорит: «Меня в школе спрашивают, как мои внучка и дочка, а мне и сказать нечего. Один стыд». А почему? Мы к ней со всей душой! Когда у нее хорошее настроение, вы не представляете, как мы радуемся, у нас просто в доме праздник! Но настроение у нее меняется со скоростью света, так что и не успеваешь порадоваться.
- Да, Тася, даже не знаю, что тебе сказать.
- У моей подруги мама - учитель физики, она тоже говорит, что у нее проблемы. Ее мама твердит, что дочка должна быть вдвое умнее, вдвое трудолюбивее и воспитаннее, чем все остальные дети, так как она дочь учительницы. И на нее обращены глаза всех учителей школы и родителей. Как она может делать замечания другим родителям, если собственный ребенок невоспитан и необразован как полагается. А как полагается?
Она даже придумала, что моя подруга очень сильно болела в детстве, поэтому слабенькая и не тянет на все пятерки.
- Да уж, - вздохнула Клавдия Петровна - ты сейчас успокойся, отвлекись на работе, поговори с девочками
- Я все время думаю, была бы моя бабушка как вы, какое это было бы счастье!
Мастер улыбнулась:
- Ладно-ладно, пойдем работать, и так заговорились. Я подумаю, как тебе помочь. Может, немного потерпите с мамой. Я помогу тебе к нам на постоянную работу пристроиться, начнешь зарабатывать. Снимите с мамой квартиру или комнату, а потом, глядишь, ипотеку возьмете и построите свое жилье.
- Спасибо Клавдия Петровна, было бы очень здорово! Я теперь целый день буду об этом думать! Даже настроение поднялось! Все-таки вы человек ну с огромной буквы!
- Иди, Тася, работай. Все восторги потом. Иди девочка, а то нас ругать будут.
Во время обеда Клавдия Петровна подошла к Тасе и тихонько отвела ее в сторону.
- Тася, мне нужно домой отнести две сумки с книгами - списали в библиотеке, и я хочу забрать их себе. Давай ты мне поможешь их донести, а потом посидим с тобой, чай попьем и поговорим спокойно, как тебе дальше с твоей проблемой справляться.
Девочка очень обрадовалось и с нескрываемым восторгом согласилась. Было бы большой глупостью с ее стороны упустить такой шанс - пообщаться с любимым мастером вдвоем.
Так и договорились. Всех остальных девочек Клавдия предупредила, что сегодня вечернего чаепития не будет она занята. И как-то незаметно для всех они с Тасей ушли с работы вместе, неся две огромные сумки с книгами. Троллейбус не дождались и решили идти пешком.
 По дороге говорили обо всем на свете, но Тасе очень хотелось вернуться к утреннему разговору, и Клавдия Петровна это видела.
- Ну что, Тася, - первая начала разговор сама Клавдия - успокоилась после утренних событий? Вижу: и успокоилась, и повеселела. Молодец!
- Да это вам спасибо. Честно скажу: я так рада, что могу вот так идти с вами, обо всем говорить. Никто не перебивает, не дергает вас. Все внимание мне, - девушка кокетливо засмеялась
Мастер улыбнулась в ответ:
- Но, понимаешь, Тася, вот что я хотела тебе сказать, объяснить, как старший товарищ, человек, который намного больше тебя прожил на этом свете, - Клавдия Петровна сделала паузу и слегка замялась: - в какой бы ситуации не пришлось находиться человеку, он должен всегда себя уважать, уметь держать лицо при любых обстоятельствах. Это поможет ему быстрее найти правильное решение, найти людей, которые помогут. Что толку плакать, раздражаться, кричать и злиться? Разве это компу-то когда-то помогало? Человек только теряет чувство собственного достоинства, а дальше и веру в себя. Жалуется на других, на жизненные обстоятельства, а самому еще больше тошно становится. Ничего это не меняет, а уважение к себе он теряет, а там и другие его перестают уважать. Вот и тратит он свою жизнь только на жалобы, обиды да сплетни.
Надо же чем-то жизнь наполнить, а это куда проще, чем работать над собой, самому отвечать за себя и свою жизнь, и делать ее интереснее. Отсюда и зависть к тому, кто сумел сам построить свою жизнь, никого не винил, ни за что не обижался. Пора, девочка, уже начинать самой нести ответственность за то, что с тобой происходит и маме помогать. И помни о достоинстве, простом человеческом достоинстве.
- Да, Клавдия Петровна, я все понимаю. Вы все правильно говорите. Мне сейчас очень помогают ваши слова. Только вот с достоинством у меня и впрямь туго, не могу я как, например, Лера Кудряшова, ходить и на всех с высока поглядывать: я самая умная, я самая крутая, я вся в шоколаде. Все девчонки вокруг нее вертятся, хотят на нее быть похожей. А она говорит им все, что думает и не боится, что кто-то обидеться может, потому что уверена в себе, сильная и с достоинством. И манеры все королевские: подай, принеси, убери.
- Ну нет, - затрясла головой Клавдия Петровна - никакое это не достоинство, а одна хвальба да заносчивость. Внешне такое поведение кажется от внутренней силы и большого ума, только напускное это все. Защита слабого и очень ранимого человека. Таким вот поведением он как бы говорит всем: «Смотрите, поосторожней со мной, не обижайте меня, а то укушу!» От слабости это все, от страха, что унизят или еще как-то обидят. Таким людям кажется, что такой имидж - надежная профилактика от унижений.
- Ну, - растерялась Тася, - а что же тогда достоинство?
Клавдия Петровна помолчала немного, посмотрела куда-то вдаль, потом на девушку. И как-то спокойно и умиротворено ответила:
- Достоинство, Тася, - это, когда оставаясь самой собой, не изменяя своим принципам и убеждениям, ты не унижаешь и не обижаешь других. Бережешь и свои чувства, и чувства других людей. Особенно бойся лицемерия, в принципе ложь всегда унижает.
- Так это все время надо быть начеку! И за словами следить, и за жестами, и за голосом. Обидеть можно чем угодно, даже повышенным голосом.
- Главное за поступками.
- Да, мне есть над чем подумать. Как себя в обиду не дать, и других не обижать, и самой ни перед кем не пресмыкаться одновременно. Не знаю… Нереально это как-то.
- Только не путай обидчивых людей с теми, кого ты действительно обидела. Это тоже важно. Знаешь, есть такие любители все время губы надувать, а мы и рады стараться, все для них делаем: и что нужно, и что совсем не нужно. Вежливость и воспитанность тоже не стоит путать с лицемерием.
- Да, целая наука!
- Будь собой, работай над собой. Держи себя в руках, со всеми будь на равных. А, то есть и такие: перед одними пресмыкаются, перед другими так высокомерны, что смотреть противно.
За разговорами незаметно дошли до дома Клавдии Петровны. Подходя к старой двери подъезда Тася обратила внимание на то, что слева от двери огромными буквами было написано белой краской с подтеками: «Так бывает?». Внизу под надписью располагался странный рисунок - бегемот с огромными крыльями, как у бабочки.
Заметив удивленный взгляд Таси, Клавдия Петровна раздраженно заметила:
- Дети хулиганят, весь подъезд запачкали, сил нет!
Поднялись на третий этаж, позвонили в дверь. Но дверь никто не открывал. Клавдия Петровна поставила сумку с книгами на пол и стала в своей дамской сумочке искать ключ, не скрывая раздражения, так как сумочка тоже была набита какими-то важными бумагами.
Но вдруг послышался щелчок, и дверь все-таки открыли. На пороге стояла маленькая седовласая старушка в платочке и в синеньком ситцевом халатике.
- Но почему так долго-то, Раиса Степановна, вы же знаете я должна прийти с работы с тяжелыми сумками, я же говорила несколько раз вчера. Неужели так трудно вовремя открыть дверь.
- Извини, Клавочка, - промурлыкала старушка в ответ и быстро зашаркала по направлению к кухне.
- Раздевайся и проходи - с милой улыбкой на лице сказала Клавдия Петровна, - не обращай внимание, у нас вечно какие-то глупые проблемы.
Тася чувствовала себя неловко. Но неловко ей было не за себя, а почему-то за Клавдию Петровну. Она не понимала почему и от этого ей было неловко в двойне.
- Одевай вот эти тапочки, - женщина поставила перед Тасей желтенькие пушистые тапочки-туфельки с забавным пушком. Проходи на кухню, сейчас перекусим и продолжим разговор по душам.
Тася прошла в кухню. Старушки на кухне уже не было, видно пока раздевались, она ушла в комнату. Пока девушка шла на кухню она успела заметить, что в квартире две смежные комнаты. В большой первой комнате старушке не было, значит она ушла в другую.
- Садись, пожалуйста, - хозяйка подвинула Тасе розовую табуреточку, а сама поставила тарелки и стала наливать в них куриный суп.
- Ну, вот опять, - Клавдия Петровна зло отшвырнула от себя ложку. Ложка дзынькнула о край тарелки и почти утонула в супе.
Тася выразительно посмотрела на женщину. Но Клавдия Петровна, не обратив внимания на недоуменный взгляд девушки, громко позвала старушку, уже изрядно раскрасневшись от возмущения. Через мгновение вновь послышались шаркающие шаги, и на кухне появилась все та же пожилая женщина, только без косынки и с аппаратом для измерения давления в правой руке.
- Оставьте вы уже этот аппарат, сколько можно мерить это давление - все с той же интонацией в голосе говорила Клавдия.
- Клавочка, мне так доктор сказала, два раза в день, - стала оправдываться Раиса Степановна.
Но Клавдия Петровна не слушала ее
- Я вам сколько раз говорила: не режьте так крупно лук! Что у вас времени мало! Сядьте за стол, возьмите правильный нож, сидите и режьте меленько лук! Кто вот это теперь будет есть?
У старушки задрожали губы и навернулись слезы.  Заметив это и, чтобы избежать конфуза перед Тасей, хозяйка быстро перевела разговор, начав все-таки есть многострадальный суп с «неправильно порезаннным» луком.
- А, где Лена? - пытаясь говорить ровным голосом спросило она, поднося ко рту очередную ложку супа.
Тася тоже начала есть вслед за хозяйкой, ей было жаль бабушку Раису Степановну и хотелось ее поддержать.
- Лена ушла на свои спортивные танцы.
- Да зачем ей эти танцы, лучше б делом занялась. Училась бы лучше, как следует. Кто из нее вырастет - не знаю… Уже 13 лет, а ума, как у второклассницы. Что за ребенок!
Тут вдруг по квартире разлилась телефонная трель, и Клавдия Петровна, извинившись перед Тасей, побежала к телефону.
Тасе показалась, что старушка облегченно вздохнула. Она присела на табуретку возле окна и с любопытством старого человека, который очень редко выходит на улицу, посмотрела на девушку. На Тасю давило присутствие старушки и тишина, надо было что-то сказать, и она сказала:
- Вкусный суп!
Раиса Степановна недоверчиво посмотрела на Тасю.
- Нет, правда! Очень вкусный, я уже почти все съела, посмотрите.
- Ну и на здоровье. А руки ты перед едой помыла? - заботливо спросила она
- Нет, - засмущалась Тася.
- Ну, значит суп тебе действительно понравился - хитро прищурилась старушка, - обманывать ты не умеешь, молодец! А про Лену - мою внучку - ты не верь. Она очень хорошая! И учится хорошо, и добрая, вся в Клавдию! - с гордостью сказала Раиса Степановна.
- Я, пожалуй, пойду. Мне мама велела лекарство купить, надо идти. Я не буду Клавдию Петровну от разговора отвлекать, вдруг он очень важный.
Старушка развела руками - мол, что поделаешь? Надо идти - значит надо, так тому и быть.
Тася прошла в коридор и стала надевать плащ, сняла тапочки-туфельки. Наверное, эти тапочки принадлежат девочке Лене, которая ушла на танцы. Тася подумала, что, если бы сейчас вернулась Лена, она бы ее обязательно обняла и расцеловала ее, только Тася не понимала почему.
Из комнаты за закрытой дверью был слышен ласковый и такой знакомый обычный голос любимого мастера:
- Да, Ларисочка Львовна, все сделаю вовремя, все как договорились. Даже не волнуйтесь! Ой, не затрудняйте себя, мой хороший!
Тася сама открыла щеколду на двери и ушла. Она быстро сбежала вниз по лестнице, словно боялась, что кто-то может догнать ее и вернуть. Она очень хотела домой, к маме. Самой лучшей и понимающий, доброй и честной.
Тася вышла из подъезда. И за ней с грохотом захлопнулась дверь.
Тася автоматически оглянулась и взгляд ее опять притянула эта вымученная детьми надпись с бабочкой-бегемотом.
- Так бывает? - прочитала Лена вслух и усмехнулась
- Так бывает… - повторила она еще раз тихо.