Триптих - графоманское

                ТРИПТИХ  - графоманское
                (в стиле ритмической прозы)



           Графоманский  зародыш


   Местный дворник Дядя Веня и Наташка с магазина мне сказали, что я – гений, мне писать необходимо.

   Я сложил пять строчек в столбик, потом лишнюю убрал – и, наморщив узкий лобик, громко их про-дек-ламал.

   Дядя Веня был в восторге, а Натащка – аж всплакнула. Смысла я и сам не понял – но красиво, прям до дури.

   Не поверю даже маме, если скажет, что я – дурень. Не зарою талант в яме. Сын твой, мама, Пушкин будет.

   Года идут. И в век наш бурный себе придумал гордый «ник».  Я – Александр Петербургский, в меня инъекций таланта Адмиралтейства шпиль проник.

   На берегу пустынных волн стою я, дум великих полн. И мню: с дали за мной приплыли корабли, за пенной кромкой волнолома ждёт делегация Стокгольма.
 
 
      Графоманский  мышиный  жеребчик


  Вот кипит самовар вдохновенья, бравурит пластинка музейная. Засвербился талант в нетерпении, заэкстазился строчкой елейною.

  Эх, как я раздухарюсь в рифмовасти,  как в припадке, забьюся в эмоциях, допущу между строчек и вольности: очень дамам понравиться хочется.

  Буду петь и плясать под гармошку в придуманной мною мелодии и на зависть писавшим пародии, и гопак я спляшу, в танго томно пройду, и чечётку отбацаю ножкою.

   Я знаю, жребий мой измерен, но сквозь веков прорвавши толщу, я вам теперь сказать намерен: а ну - меня любите больше!


     Ушёл на пенсию - и стал поэтом. А то копил талант в ночной тиши. Ведь нужно было на суп с котлетой мне заработать, скопить гроши. Ведь без уюта - какая Муза, в умат пропитая и без зубов. Должна быть Муза зарёй красивою, словесной музыкой из сладких снов.

    Теперь я в тапочках, животик тугонький, талант накопленный вам подношу. Приятно, это-таки, с набитым пузом, как Мурзик-лапочка, стихи мурчу.

    Что те поэты, с душой истерзанной, корячась жизненно, искали смысл. Ведь рифмы простенькой кругом немерено, а "смысл" – спокойненько во сне приснись.


     Проснувшись нынче на рассвете, в свою поэму в модном свете хотел я вставить акростих, но вдруг задумался и стих...

    Никак не вставлю акростих,  уж я  -  и в бешенство и в псих. Увы, в промежность промокашки уже важней любви к ромашкам. Чтоб с Музой было всё пучком,  сподручней стало язычком.

     Велик всегда был мой язык, лениться с детства не привык и, как ботало у коровы, мой язык на всё готовый.
     А о здоровье я пекусь, как Малахов (крестик-плюс),  и его теле-советы в точь  -  мои эрзац-куплеты.
     С детства я заговорен от сглазу: ни поноса, ни кашля - ни разу, лишь алмазно-гранёная фраза громко булькает в глубь унитаза.

    

          Графоманский марш


      По тропинке каменистой, обдирая в кровь колени, в предвкушенье славы близкой, мы ползём, не зная лени.

      Граммофоны-графоманы, гонораров ждут карманы и венок на лысый череп из лавровой канители б.

      Графоманы-граммофоны, как чернец с горы Афона, и упорно, и настырно, и бесстрашно, и бесстыдно, обдирая в кровь колени, мы ползём, не зная лени...

      Не оставим мы надежды, когда в белых спецодеждах два врача и санитар захотят отнять наш Дар!



                ==========   «»   ========