Баламут

    В районном доме культуры Утиноозерска, только что закончилось торжественное собрание по случаю окончания посевной. Оттого, что в зале было очень душно, утомившийся народ тут же направился к выходу, толкая друг друга.
    В первом ряду, вальяжно развалившись в мягких креслах, сидели первые лица района, партийная номенклатура и главные виновники торжества - директора совхозов. Для этих господ мероприятие продолжалось и в кабинете завклубом их ждал шикарный банкет.
    Среди гостей был и руководитель совхоза-гиганта «Красный партизан» пятидесятилетний статный мужчина, Василий Петрович Кабанов. Одетый в модный бостоновый костюм, он сидел в самом центре и мило разговаривал с главным врачом городской поликлиники, красивой и эффектной блондинкой.
    Директором Кабанов стал ровно пять лет назад. С тех самых пор, как его предшественник, крепкий хозяйственник и старый коммунист, с нуля поднявший хозяйство после войны Николай Филипыч Пастухов, трагически погиб, попав под гусеничный трактор.
    И сегодня Василию Петровичу на сцене уже третий год подряд, первый секретарь райкома партии вручал почетную грамоту и кубок за первое место в соцсоревновании. Настроение от этого у Кабанова было прекрасное и душа его парила в облаках.
    – Как я их опять уделал?! – думал он, глядя свысока на своих коллег. – Ни в одном институте столько знаний не получишь, как у покойного Филипыча. Он-то дело туго знал. Еще у царских агрономов подсматривал, че, да как. Кусайте теперь свои локти до следующей весны, а там глядишь, вам снова нос утру. Не пальцем деланный, однако. – и лицо его млело в улыбке.
    В зале к Кабанову один за другим с поздравлениями подходили ответственные работники и жали его влажную, богатырскую руку.
    – Не меня поздравляйте. Что я один могу без людей и техники-то сделать? Один в поле не воин, так кажется в народе говорят?! – скромничал он, немного краснея. Сам же видел в их глазах исключительное подхалимство и корыстный интерес.
    – У тебя у младшего сына кажется свадьба скоро и надо будет к столу мяска? – думал он, глядя на заискивающего перед ним начальника милиции. – А ты ждешь, когда я тебе на дачу чернозема привезу? – читал он мысли прокурора. – Как вы мне все осточертели, дармоеды. Вот уйду на пенсию, тогда и поглядим, как кланяться мне будете. И не вспомните сроду потом своего благодетеля. – и нехотя им улыбался.
    При всем почете и уважении, был у Кабанова один недостаток, красной, жирной чертой перечеркивающий все его заслуги - как выпьет, делается дурак дураком и обязательно попадет в какую-нибудь передрягу. Ему даже прозвище неприглядное из-за этого дали на селе - Баламут.
    Ровно два года тому назад, в конце мая, этот Баламут, изрядно поддав с мужиками на Троицу, решил запустить на Зеленый остров Утиного озера двадцать молочных, черных поросят, чтобы ближе к осени, когда они подрастут, можно было спокойно приехать с нужными людьми на охоту - на «кабана».
    Возможно эта затея так бы и осталась тайной, если бы в августе не причалила к тому самому острову для уединения одна возлюбленная пара.
    Только молодые люди расположились на траве, как из леса на них выбежало несколько тощих, одичавших свиней. Покусав милующихся голубков и переворошив грязным рылом их вещи, хрюшки убежали обратно в заросли.
    Выпив в клубе несколько фужеров коньяка, Василий Петрович сидя за рулем казенной «Волги», с шиком подкатил к своему коттеджу.
    Его сорокалетняя, стервозная жена Тамара увидев сквозь тюлевые занавески пьяного мужа, тут же ушла в спальню и с головой накрылась одеялом.
    – И почему меня никто не встречает? – заплетающимся языком прокричал Кабанов прямо с порога. – Тамарушка! Ау! Иди, посмотри золотце мое, что я тебе привез. – и достал из пакета помятую грамоту.
    Сняв и бросив на кресло пиджак, хозяин прошел на кухню, открыл холодильник и выставил на стол запотевшую бутылку самогона.
    – Наверно в магазин ушла, собака. – подумал он про жену и набулькал до краев стакан. – Нет, чтобы встретить мужа честь по чести. Пельмешков свеженьких ему сварить, на стол холодненький графинчик выставить, обнять уставшего кормильца и погладить.
    Услышав звук звенящего стекла, Тамара опрометью прибежала на кухню.
    – И что мы празднуем на этот раз? – посмотрела она на мужа наполненными злобой глазами. – У тебя, как ни май, так обязательно загул и приключения. Тебе опять неймется, что ли? Ты забыл, как в это же время два года назад свиней на остров запустил? Девка до сих пор не может забеременеть. Тебе уже и кличку дали на селе, а тебе все хоть бы хны. Башка-то седая уже, ты все ерепенишься. Баламут, ты и есть Баламут.
    – А че бы и не попраздновать. – огрызнулся Кабанов. – У нас, как на селе?! Родится кто, гуляем с радости, поминки у кого, пируем с горя. Посевную справили, ну, как тут не отметить? Вот татары на этой неделе управятся, на сабантуе будем пить. Потом глядишь, уборочная подойдет. Ну, как не сполоснуть благое дело?!
    Тамара безразлично махнула рукой на супруга и вышла из кухни.
    – За что такое наказание?! – пробубнила она на ходу. – Связалась с ним на свою голову.
    Директор хорошо знал дурной характер своей мегеры-жены, и что на этом их разговор не закончен, и он молча вышел из дома.
    – И хрен с тобой холера. Баба, ты и есть баба. Вы все одним бабьим миром мазаны. – процедил он сквозь зубы. – Сиди тогда одна в своих хоромах, раз разговаривать, как человек не можешь. А я не собираюсь тут под твою дудочку выплясывать.
    На улице светило палящее солнце и лишь слабый, жидкий ветерок с озера слегка обдувал взмокшую голову Кабанова.
    – Сам разбаловал эту заразу. – думал он про себя. – Деньги? Пожалуйста. Хрустальный сервиз? Да ради Бога. Норковую шубу? Будьте любезны. Тьфу, холера! Всю жизнь с ней маюсь. Говорила мне мать-покойница, только попади в их семейку, вмиг на шею сядут. Все мужики у них в роду под каблуком. И че тогда ее дубина не послушал. Эх, судьба моя злодейка. Вроде сам большая шишка, всех вот так вот в кулаке держу, а бабу на место никак не поставлю. Раньше надо было Вася ее лупить, щас-то че об этом вспомнил. А может в райцентре какую любовницу завести для снятия стресса? Так ее собаку тоже кормить надо, да баловать разными цацками. А когда мне этим заниматься с должностью своей. Кругом одна безнадега. – и Кабанов завалился на лавку.
    Увидев расплывчатым взором возле дома молодых соседских пацанов Юрку с Федькой, председатель махнул им рукой.
    – Ну, что, бездельники? Как житуха молодая? Всех девок перещупали? – спросил он.
    – Нормально дядя Вась. – немножко оробели пацаны, увидев пьяного Василия Петровича.
    – Как сами-то сегодня? – заулыбался Юрка.
    – Да все путем Юрок. Малость посидели с мужиками в клубе. Коньяком смочили посевную. Ха-ха-ха. – залился смехом председатель.
    – Наш батя сам сегодня насиделся. – тоже засмеялся Федька. – Его чуть живого на тракторе Гаврилыч привез. Мать даже червонец в пиджаке нашла. Видно от премии остался.
    Директор, одетый в мятую, холщовую рубаху, замаранные глиной брюки, чинно сидел на скамейке с босыми ногами, и прищурившись одним глазом на мальчишек, кимарил. Выпитое в клубе спиртное и духота на улице, делали свое дело.
    – Может до дома дядя Вась? – переживал Федька. – Ведь завтра на работу. Болеть с похмелья будете.
    – К этой змее, ни за что не пойду. Пусть одна сидит, как чурка.
    Мальчишки переглянулись между собой и сели рядом с директором на лавку.
    – А что орлы, если нам прямо сейчас на охоту рвануть?! Заведем мою ласточку? – резко оживился Кабанов и пальцем показал на пришвартованный за домом катер.
    Пацаны тут же заулыбались и утвердительно мотнули головой. Вместо бесцельного шатания по улице, прогулка на катере, да еще с самим главой совхоза, была настоящим подарком. А если сильно повезет, то можно будет порулить мотором и вдоволь настреляться из ружья.
    – Ты только Юрка шустро добеги до «Волги» и из багажника достань рюкзак. Там у меня все, и ружье, и патроны, и водка. С прошлых выходных лежит. Только спрячь все хорошенько, а то Тамарка щас увидит, поднимет лай, и никуда нас не отпустит.
    Пока Юрка исполнял поручение, Кабанов с Федькой завели мотор и приготовились к отплытию.
    – Все в ажуре дядя Вась. – оголил зубы Юрка и бросил в катер пузатый рюкзак.
    – Тогда вперед, орлы! – прокричал директор, надавив на ручку газа до упора.
    Катер резво набрав приличную скорость, едва касаясь днищем водной глади, заметно отдалялся от берега.
    – Давай Юрок, садись к мотору! А я маленько причащусь. – пытался перекричать рев винта Кабанов, открывая бутылку водки на ходу.
    Радостный Юрка быстро подбежал к мотору, слегка потеснив на лавке директора.
    – Ну, за удачную охоту?! – пробормотал себе под нос Кабанов и присосался к горлышку.
    Лодка на быстрой скорости проносилась мимо мереж и колышков, винт мотора местами зацеплялся об водоросли и надрывно хрипел.
    Отхлебнув половину бутылки, директор осторожно вытащил из рюкзака ружье и мастерски вставил в оба ствола патроны.
    – На кого будем охотиться-то, дядя Вась? Охота ведь еще не началась. – перемигнувшись с другом, крикнул Юрка.
    – Держи все прямо, сосунок. И вам дядя Вася покажет охоту. На долго вы ее запомните щенки. Хе-хе. – и допив остатки водки, взялся за цевье.
    Минут через двадцать, вдали за поворотом показались крыши татарской деревни Бураново.
    – Давай, подходи ближе к берегу милок. – и директор показал рукой на плавающих в заводе серых гусей. – Ближе, еще ближе родной.
    Подплыв на малых оборотах близко к берегу, Кабанов вскинул на плечо ружье, прицелился по стае и нажал курки.
    На всю округу раздалось два оглушительных выстрела. Тут же несколько гусей, судорожно замахав с перепугу крыльями, стали разбегаться по воде в разные стороны. На огородах у селян громко залаяли собаки.
    – Подбили! Дядя Вась, подбили! – заголосили мальчишки, увидев на поверхности воды четыре тушки, пораженной дробью птицы.
    – Вот так вот мы их, пернатых. – заплетающимся языком пробубнил директор и смачно сплюнул за борт. – Греби до берега Юрок. У меня ноги затекли. Немножко поразмяться надо.
    Пока ребята работали веслами, на берег с разных сторон подбегали разъяренные люди. У многих в руках были вилы и топоры.
    – Вы че натворили шайтаны?! – заголосил здоровый мужик с явным татарским акцентом и взял поудобнее вилы. – Проткну, собаки! – резко направился он к катеру.
    Председатель быстро вставил в оба ствола патроны и направил ружье на толпу.
    – А ну, назад басурмане! Я кому сказал назад? На кого вы ироды прете со своим инструментом? На меня, на самого директора совхоза? – взревел Кабанов и выстрелил один раз в воздух. – Хенде хох, бараны!
    Вмиг испугавшийся народ побросал на траву инвентарь и замер.
    – Щас с каждым рассчитаюсь, не боись. – уже спокойным тоном рыкнул директор и ловко достал из кармана брюк запакованную пачку червонцев.
    Люди тут же успокоились и толкая друг друга, по кругу обступили Кабанова.
    – Сначала тем, чьи гуси! – скомандовал он и отсчитал несколько красивых бумажек здоровому мужику, протянувшему первым руку. – А это остальным, так сказать за моральный ущерб! – и кинул оставшиеся купюры поверх голов селян.
    – Может вам их ободрать? – виновато улыбаясь спросил у Кабанова хозяин гусей.
    – Сам жри своих доходяг! Мне, директору-передовику будут эти доморощенные фермеры втюхивать своих синих цыплят?! Ха-ха-ха! Ну, и глупый же у нас народишко. – пробубнил себе под нос Кабанов, завалился на днище катера и закрыл глаза.
    Мальчишки пожав плечами, взялись за весла.
    – Давай Юрок до дома. Че-то умаялся я с вами чутка. – прохрипел стрелок не шевелясь.
    Довольный, немного разбогатевший за день народ возбужденно обсуждал между собой произошедшее и показывал пальцами на мертвую птицу.
    На улице начинало смеркаться. Юрка усиленно давил на ручку газа и о чем-то думал. Федька сидел на носу катера и ветер развевал в разные стороны его давно нестриженые волосы. Вдоволь наохотившийся Василий Петрович Кабанов, вытянувшись во весь рост крепко спал.