Случай в трамвае

      В семь часов вечера, рейсовый автобус до Озерков точно по расписанию выехал с автостанции. Молодой водитель весело крутил баранку и насвистывал какую-то знакомую мелодию. На дворе стояло теплое, сухое лето и от этого на улице было шумно и многолюдно.
      Кирьян Сугробов, семидесятилетний, добродушный старик, неделю прогостив у своего сына в городе возвращался домой в деревню.
      Сидя у самого окна он с грустью наблюдал за той суетой, что происходила за стеклом.
      – Ишь, сколько народу-то тут. Ууу. Не то, что у нас в пикулях. И все куда-то спешат. А лица-то какие у них озабоченные. Знаем мы их заботы. Пожрать вдоволь посытнее, да деньжат побольше нахапать. Как же мало надо человеку для счастья?! Эх, ма. – философски размышлял Кирьян. – Думают, раз есть машина с квартирой, фазенда, прописка городская, должность хлебная, значит все, жизнь удалась?! А если у тебя душа червивая, то надо ли все это? И сколько недовольных. Будто на каторгу идут. Эх, люди, люди. С добром бы надо жить-то. Ить закопают завтра на два метра, и шабаш! И че ты скажешь там ему на небе? Как жрал в три горла, гадил, да приворовывал? Эх, ма! – кивал головою старик.
      И ему сразу вспомнился один запавший в душу случай, приключившийся с ним два дня тому назад.
      Было воскресенье. Проснувшись рано утром старик решил навестить одного своего приятеля, с которым вместе воевали.
      – Как мне Сережка до Осинок-то добраться? – спросил он городского сына. – Виктора Николаича хочу попроведать. Как хоть жив-здоров он? Целых два года ить не виделись. Узнает, что я был у тебя давеча в гостях, а к нему не заехал, обидится ишшо.
      И Сергей подробно рассказал отцу, как тому удобней доехать до товарища.
      День был в самом разгаре. На улице ярко светило солнце. От предстоящей встречи, у Кирьяна сладко ныло под ложечкой и трепетало в груди.
      Идя через дворы на трамвайную остановку, старику попалось много ребятни.
      – Каникулы у родимых! Отдыхают, матушки. – с жалостью думал дед.
      Кирьян очень любил детей. Почти каждое лето они с бабушкой забирали к себе из города в Озерки внуков, где баловали их. Бывало, заведет дед свою моторку, посадит малышню на лавки и везет за пруд по маслята и землянику. А они ладошками воду загребают, плещут друг дружку и хохочут. А когда наступала зима, Сугробовы всем своим семейством ходили в лес на лыжах.
      – Тут рази отдых в городе? Толи дело у нас в деревне. Раздолье! Выйдешь на огород, всего полно, и виктория, и ирга, и вишня, и бобы, и подсолнухи, ешь, знай! – думал Кирьян и душа его от этих воспоминаний просто пела.
      Подойдя к остановке старик увидел возле нее много людей. Каждый о чем-то думал о своем.
      Простояв минут десять, подъехал нужный старику трамвай и он вместе с остальными пассажирами прошел в вагон и стал в проходе.
      – Садитесь пожалуйста, дяденька. – сказала девушка лет пятнадцати, уступая Кирьяну место.
      – Сиди-сиди родимая! Настоишься еще за свою жисть-то. – добродушно улыбнулся Сугробов и крепче схватился за поручень.
      Проехав несколько остановок, в вагон зашла женщина лет сорока с ярко накрашенным, опухшим лицом и приторно пахнущая дешевым парфюмом.
      Кирьян сразу ее заприметил. Еще не успев войти, дамочка возмущалась на пассажиров, пробивая локтями себе коридор.
      – Куда вас всех несет?! Старикам-то дряхлым чего дома не сидится? Лето ведь на дворе. Езжайте уже на свои огороды. Хоть бы кто даме место уступил. – обводила она злыми глазами вагон.
      И тут ее взгляд остановился на сидящей рядом с Кирьяном девчушке.
      – И чего мы тут расселись? – зашипела она. – Это где ж тебя так научили старших уважать? Я сейчас тебя за шкирку выкину отсюда!
      Глаза девочки наполнились слезами и она молча встала с сиденья.
      – Сиди-сиди, моя хорошая! – вступился за нее старик и строго посмотрел на барышню. – Ты тоже, как я погляжу, не бабушка еще?! Не трогай девчушку. Сидит себе, и пусть сидит. Она хорошо едет.
      – А ты-то, кто такой тут выискался, а? – завизжала дама. – Тоже мне, заступник здесь нашелся! – и глазами заискала среди пассажиров поддержки.
      Все будто набрав в рот воды молчали. Девочка испугавшись, отвернулась к окну.
      – Каандуктор! Каандуктор! – заголосила на весь вагон истеричка, брызжа слюной на людей. – Вы посмотрите на этот беспредел. Идите скорее сюда. Щас сами все увидите.
      И по проходу тот час послышался недовольный, прокуренный голос кондукторши.
      – Рааассступитесь, пассажиры! Я кому говорю, расступись?! – вышагивала она по-хозяйски, нервно расталкивая всех плечами.
      Подойдя к Кирьяну, кондукторша не разобравшись в ситуации, закричала:
      – Что вы себе тут позволяете, гражданин? Вы вообще, какое тут имеете право командовать? И кто вы вообще такой?
      И старик спокойно объяснил ей о произошедшем несколько секунд назад недоразумении.
      – Да поймите вы, товарищ кондуктор. Она ж еще совсем девчонка. Зачем так на нее кричать?
      Но слушать Кирьяна никто не собирался. Наступление двух разгневанных, осатанелых теток не оставляло дедушке никаких шансов на мирное разрешение конфликта и било его наповал.
      – Я тебя, интеллигента паршивого, сейчас ссажу вместе с этой дрянью! Едут они тут, голубчики! – не унималась кондукторша.
      – Таких умных вообще в вагон нельзя пускать! – поддакивала ей истеричка.
      Тут терпению Сугробова пришел конец и он строго произнес:
      – Вы же русский народ! Че ж вы злые-то такие, как собаки?
      – А ты-то сам не русский, что ли?! Харя! – тыкая костлявым кукишем точно в лицо старику, просипела кондукторша.
      И тут Кирьян, сам не понимая для чего, спокойно сказал:
      – Да, я не русский, я еврей. И остановите вы свой дурацкий трамвай. Мы щас сойдем.
      Пассажиры услышав эти слова, вмиг обернулись на Сугробова.
      – Ах ты, еврейская твоя рожа! – в один голос завизжали бабы. – Ну, и катись ты в свой Израиль, жид! Приехал, видите ли он сюда! Можно подумать, кто-то звал?!
      Тут от всех этих криков, трамвай остановился и вагоновожатый открыл двери. Кирьян не мешкаясь, вместе с девчушкой спокойно вышли из вагона.
      – Катись-катись отсюда, морда! – все лютовала кондукторша. – Исусик тоже мне нашелся. Гляди, заступничек какой.
      – Бог им судья, девонька. Не переживай, внучка. На другом родимая доедем. – добродушно сказал Кирьян девчушке и ласково ей улыбнулся. – И запомни, милая, что хороших людей на свете всегда больше, чем плохих.
      На улице ярко светило летнее солнце, и впереди у Кирьяна Сугробова была теплая встреча с товарищем.