Вечно больные бесконечной жадностью

Не стоит говорить, что нашему Великому Китайскому Доктору всегда и до всего было дело.
Да! он такой – всецело и всепостоянно интересующийся.

- А что это у нас с пяточками? – Недовольно возмутился Бэй, ввинчивая одной из пациенток.
- Новая практика очищения. – Даже с какой-то гордостью сказала та.
- А ну-ка поделитесь с «палатой», как категорически нельзя делать?
- Спилила старую кожу лезвием.
- Все оторвались от чтения!.. и внимательно слушаем, как нельзя уродовать себя и своё тело. Никогда не берём в руки мужской инструмент! (Даже с разрешения). Он не создан для женского тела.
- А депиляция?
- В двадцать первом веке, для всех новомодных потребностей существует полный арсенал необходимого по назначению.
- А пятки тоже депилятором? – Возмущенно защищалась пациентка.
- Пятки?.. пемзой.
- А Вы представляете, сколько это нужно в ванной сидеть, чтобы снять слои своей старости?
- А Вы не запускайте, до такого состояния, когда женщина в панике хватается за мужские инструменты.
- Сплошное разделение.
(В общем-то, на самом деле, что здесь плохого, когда интимный инвентарь делиться по роду не только действия, но и половой принадлежности? – думала я).
- А если всё-таки пемза не справляется?
- А вы тогда устройте себе салон по уходу за пятками на дому. И чаще его посещайте.
- На сколько это ваше часто?
- На столько, чтобы не прибегать к мужским «причендалам». – Сказал, как отрезал, Великий Врач.

В пятки он колоть пациентку-«экстремистку» не стал и то, только по той причине, что та обещала исправиться и, как рекомендовал Доктор, устраивать по назначению и необходимости профилактические ванночки.

А потом он, наш Великий Врач на долго удалился.

Мы узнали, что он пошёл пролечивать отдельные «вечерние палаты», где лежали на самом деле люди с непростыми «больными» вопросами. И, как оказалось, на столько не простыми, что мало того, что приезжали из далека, так ещё и лечились по системе «формула доверия и альтруизма». Эта формула предоставляла собой интересную схему (если это слово не интерпретировать с негативными версиями), где малоимущий, но срочно нуждающийся пациент, лечился бесплатно. А платил с безвременной отсрочкой (т.е. как только появлялась возможность). Но были случаи, когда такая возможность не появлялась никогда. И тогда Великий Врач лечил абсолютно и безвозмездно бесплатно. И без очереди, естественно (так, как эти пациенты были остро нуждающиеся).

Сложно поверить в альтруизм ныне живущих и «здравствующих», когда даже самые близкие люди порой не поделятся с тобой хлебом, а уж про деньги тут и вообще лучше не начинать разговор.

Трудно понять, откуда в человеке, особенно и чаще – имущем, столько нечеловеческой жадности.

Ведь если даже время не лечит, то, как мы, умствующие, не можем понять, что деньги не вылечат подавно.

Кто-то слишком жадный скажет: «Так раз этот Великий Доктор такой щедрый и гениальный, то почему берёт относительно не малые деньги за лечение?»

А вот Он же не виноват, что по своей сути живой семейный человек. И согласитесь, стыдно человеку с тремя, на самом деле высшими образованиями и, тем более медицинскими, нищенствовать. Ведь тогда особо жадный пациент естественно скажет:

«Так если он такой Великий Врач, так пусть вылечит себя от бедности».

А ведь бедность врачей не от их «невостребованного таланта», а от бесконечно нечеловеческой жадности страждущих.

Мне вообще стыдно в тех ситуациях, когда наблюдаешь за «развитием» того общества, в котором если не уворуешь, то не разбогатеешь.

О «жадности» можно говорить бесконечно долго и не по той пословице, где «у кого чего болит, тот о том и говорит», а по тому принуждению, что кто-то же сказать всё-таки должен.

Страшно. Естественно, большинству людей страшно из-за правды потерять что-то как бы для себя «драгоценное». «Кому нужна эта правда, если всё будет так, как есть?» Но так могло бы и не быть, «если бы»…

Если бы каждый не был жадным на столько, что смог бы отобразить данность действительности. А действительно должны быть состоятельными лишь те люди, которые сами чего-то да стоят, без всяких претензий к другим даровитым.

А так… мы всё чаще, потерявши, плачем.

В палату зашёл Самый Главный.

- Ну что, мои сослуживцы? Давайте сослужим друг другу службу и ускорим выздоровление, т.е. – доведём курс лечения до логического завершения, без повторных назначений.
- А что Вы будете делать без пациентов?
- Улечу.

Сказал. И улетел в мужскую палату, даже никому не ввинтив.

Но, как оказалась, в этой шутке не было ни доли шутки. Так как сейчас он ввинчивал на две страны. А точнее – на две столицы. Москва-Минск. Банк какой-то получается. Банк пациентов настроенных на излечение.

Так вот почему он на приёме сказал, что меня проколет, а там передаст полномочия шефства сестре. Мой кумир врачевания точно знал, что я тот самый пациент, который приходит не за лекарством и даже не за методом, а за конкретным врачом.

У меня всё так в жизни. Я не выбираю время, место, назначение, я выбираю человека. У меня в противовес Сталину. «Нет человека – есть проблемы» и, чем больше мне не хватает людей, тем больше проблем, но, как оказалось, не у меня, а у тех, кто меня пытается окружать. Попытки бесполезны, по той самой причине, что уже ввинтили восемьсот игл за два сеанса терапии в течении года. Ввинтили и увинтили на Москву. А там оказалось «здорово- больных» и «нуждающихся» гораздо больше. Но, в отличие от кредитной оплаты по контракту «чисто на слово», оттуда и сюда Великий Китайский Доктор летает на самолете. И вы не поверите,  - не за свой счет. Естественно, он же – здоровый.  Там-то явно понимают, что это не он нуждающийся, а – в нём. Вот это и есть справедливый закон действительности. Если вам дорог специалист, если вам дорог человек, если это тот продукт, который хотите всегда иметь у себя и при себе, то признайте это, как на духу. И первый вопрос, который зададите собственной жадности, должен звучать приблизительно так: «А сколько бы я брал денег за свой труд, если бы обладал таким уровнем знаний и таланта?» Мало кто помнит поучения Леонардо да Винчи (а возможно, это вообще искусный миф в защиту справедливости и искусства), когда за одну работу, сделанную за три дня, по тем временам взял денег на два с половиной замка. Возмущённый заказчик спросил: «Вы хотите сказать, что за три дня заработали целый капитал? На что Леонардо ответил: «Я эту работу делал тридцать лет. Т.е. ровно столько, сколько занимаюсь искусством».

Продажный мир не привык к высоким материям измерения. Как же? Если конфета стоит пять копеек, то - пять и не копейкой больше. Если же стоит десять рублей, то безупречно десять. Но как почти что такая конфета может стоить гораздо больше… даже если – это сотворение чуда?

Чудес не бывает в продажном мире. Но на самом-то деле чудес не бывает с теми, кто всему и всегда устанавливает цену по «уставу». По уставу, - не суйтесь в чужой монастырь. Потому что там тоже для вас выведут определённые правила. Ведь с вами на открытой арене сыграют по тем же правилам, по тем же тарифам. И не удивляйтесь, когда о великом искусстве вы будете слышать как о мифе. Миф живёт до той поры, пока дым – это обязательно предвестник огня.
Но вот же в чём дело?
Рукопись, как и всё по-настоящему ценно-оригинальное, не горит. И, если вам оно по каким-то причинам не доступно, то всегда ищите Великого Китайского Доктора. И не забудьте выслать за ним самолёт, потому что «врач на три последние буквы» для вас останется вечным мифом, а вы, соответственно, вечно больным и, скорее всего,  - бесконечной жадностью.

Это был мой последний день излечений. Переполненный чувством благодарности к человеку, который из-за меня оставался там, куда я всегда могла попасть к нему на приём. И за то, что до полного моего выздоровления, он был всегда рядом. Я бы даже сказала – вездесущим. Вездесущ, который смог полностью восстановить мою (для него) эндокринную систему, а для меня – жизнедеятельную систему моих полётов. Я ведь не летучая голландка, а скорее, по ввинченным точкам своей возбудающе-возбудительной системы, давно уже стала вездесуще-летучей. Т.е. меня вроде как нигде не видно, но поверьте, что я везде есть, вот только с теми, кто таки смог в себе победить свою безмерно-нечеловеческую жадность.