В запахе таёжного костра

            ПОВЕСТЬ

Майор запаса, Павел Александрович Скворцов, ( для своих, просто Пашка Скворец)  бывший командир разведроты, бывший офицер,(хотя бывших офицеров не бывает) бывший муж, везде только бывший и ни просвета на будущее.
Три ранения, два ордена Красной звезды и медаль за Отвагу и это всё, что у него осталось от прошлой жизни. Жизни офицера Афганца. Да, ещё может быть «горсть» пепла, что осталась на душе после того, как он однажды дал в морду начальнику штаба за то, что тот назвал его трусом.
«Зря я о него руки запачкал!» думал Пашка. Начштаба требовал военного прокурора и вполне могло оказаться, что Скворцова ждали бы неприятности, но как говорят – Бог миловал. Ограничились в предложении о написании рапорта об отставке и дело замяли.
Однажды, возвращаясь с задания они попали в засаду и в перестрелке потеряли двух бойцов, но вынести их не смогли, слишком неравные были силы, душманов было около сотни и Пашка отдал приказ отходить, чтобы спасти остальных. Ребята его понимали и в душе благодарили, а вот начальство оценило это, как трусость. И кому были брошены эти слова?
Тому, кто не раз рискуя жизнью спасал своих бойцов, они это знали и ценили его, как лучшего командира. „Диванные» генералы, которые приезжали в Афганистан, только для проверок, решали их судьбы, судьбы бойцов и командиров даже и не пытаясь вникнуть в суть происходящих событий. За одну его последнюю, особо опасную, ответственную и довольно успешную операцию, его группу представили к орденам, а его к званию Героя. Они нашли и  разгромили очередной большой караван с современным американским оружием, среди которых были новейшие снайперские винтовки которые так и не попали по назначению.

Моджахеды и их заокеанские покровители были очень злы и они знали о Пашке и его группе довольно много. Но Героя он не получил. Кто- то из командования решил это по своему. Раз не обошлось без потерь, а они были, четверо раненых - в их числе и Павел - и один убитый, то это было причислено к операции из разряда непрофессиональных. В полку знали с каким трудом разведчики нашли и уничтожили хорошо охраняемый караван, но поделать ничего не смогли.
«Когда Бог сомкнул око для отдыха –  в это время чёрт, развёл костёр для веселья.»
Ранение оказалось серьёзным, пуля пробив ключицу, основательно задела нижнюю часть шеи,наделав много неприятностей Павлу. Но жизни ничего не угрожало и только амплитуда шейных позвонков выдавала, что ранение было очень опасным.
Командир полка умыл руки опасаясь за свою дальнейшую карьеру и только замкомполка по технической части подполковник Красин, пригласив к себе извинился за всех. 

Пашка отнёсся ко всему происходящему спокойно, он делал то, что должен и умеет, а остальное не в его компетенции. Полковник налил в рюмки водки и предложил  выпить за него и его ребят, на что Пашка ответил: « только за ребят...!»
Красин поведал ему, что  в недрах ГРУ у него есть хороший друг детства и он может предложить Пашку на место инструктора по рукопашному бою и консультанта по выживанию в особо экстремальных ситуациях. Благо у него есть достаточный опыт, а совместно с богатой Пашкиной фантазией это дело бы приобретало особо профессиональный оттенок.  Но Пашка отказался, решив распрощаться с воинской службой навсегда. Уже поговаривали о выводе нескольких частей с территории Афгана. А что дальше. Последнее ранение подтолкнуло к решению, он написал рапорт и  тихо уволился в запас. Побродил по Душанбе и Ташкенту, понравилось, но тянуло домой.

Приехав в родной Иркутск, нанялся охранником в одно коммерческое предприятие, которые к концу 80 –ых уже потихоньку появлялись по краю. И здесь же познакомился со своей будущей женой Катей.
Счастье их длилось недолго. Пашка застал её с шефом -  этой так называемой фирмы – в неудобной позе. За его жизнь это было второе предательство со стороны женщин которых он любил и простить этого он уже не мог. С первой женой Галей, они прожили восемь лет, но детей они так и не завели. Галя ссылалась на свою занятость. Говорила, что в отсутствии Павла, она просто не осилит труд по воспитанию ребенка. Вот когда получим свой угол, когда устроим быт, вот тогда может быть. Паша покорно молчал, да и что он мог ей предложить.

Последнее ранение было действительно очень тяжёлым и командование решило оповестить его родственников о возможной инвалидности. Галя в это время была у своих в Ленинграде, родителей у Павла не было.
Они погибли давно при аварии автобуса, в котором они ехали возвращаясь домой от знакомых, которые жили в соседнем посёлке.  Дед в тайге и потому письмо ушло на тётку в Башкирию - оттуда в Афганистан и призывали часть, тогда ещё старшего лейтенанта Скворцова – там же  должна была находится и Галя. По приезду тётка вручила ей уже прочитанное письмо и сердобольно посоветовала незамедлительно ехать к нему,чтобы поддержать его в трудную минуту.

Но Галя решила по своему. Ни своего угла, ни детей, да ещё муж инвалид, нет, она этого просто не выдержит. Она спешно собрала вещи и оповестив тётку об отъезде, тронулась в путь... в город на берегу Невы.
Её отъезд тётка восприняла, как верность супружескому долгу.
 Ах если бы она знала куда она так бысто собралась, а впрочем чтобы изминилось, решение было принято.   
Но Павел оправился от ран и остался вполне полноценным человеком.
Он вычеркнул женщин из своей жизни, как ненужный, раздражающий элемент, под названием любовь.
Потом он отправился в гости к деду с которым его связывало очень многое, ведь он практически и вырос у него. Дед был егерем и часто брал его на свою заимку, учил премудростям охотника, следопыта и помощника. Тайга любит тишину не раз говорил ему дед, а ещё, она любит и укрывает того, кто её любит. И дед научил его всему этому. Дедовская школа не раз спасала его и в Афганистане, хотя ландшафты были несопоставимы и всё же, это пригодилось.
Через два месяца дед умер от элементарной простуды, поднялась высокая температура и за несколько часов он просто «сгорел» от неё. Пашки не было рядом, он ездил в лесничество оформлять бумаги, как помощника деду и задержался там на несколько дней. Когда вертолёт доставил его на заимку, дед был уже холодный, а у двери избушки выла породистая лайка по кличке – Жорка. Пашка похоронил деда недалеко, сделал крест и выжег на нём имя, фамилию, дату рождения и смерти, сделал всё аккуратно и с любовью в память о нём.
Затем связался по рации с лётчиками и они его и Жорку забрали на обратном маршруте. Прибыв в лесничество и объяснив ситуацию, предложил себя на место деда. Но там решили по другому и предложили ему самый удалённый участок, отписав ему особые полномочия, как будущему егерю этого участка.  Предупредив, что участок опасен своей отдалённостью, да и браконьеры всяких мастей, рубщики и сплавщики леса, бывало тоже заходили так далеко в тайгу. Они все были неплохо оснащены современной техникой и потому бороться с ними было очень трудно и опасно. Предложили помощника, хотя бы для того, чтобы построить зимовье и поначалу наладить вопросы первостепенной важности, но Пашка отказался.    

Он согласился ехать на этот удалённый участок и уже через неделю его забросили в самую глухомань, чему он был и рад. Территория его будущих «владений» будет составлять по площади сопоставимой с территорией более чем всего Люксембурга (звучит то как) и давали такой большой простор для деятельности. И он принялся за дело. В первую очередь нужно было напилить брёвен на сруб для избушки и пила «дружба» несмолкала несколько дней. Ночевал он в палатке, а всё самое необходимое он взял с собой. Лётчики не могли посадить машину в том месте, где обосновался Павел и потому весь доставленный груз сбросили в больших, хорошо упакованных тюках, доставили ему и печку буржуйку, бочку с керосином да пару канистр с бензином, что было очень кстати. И вот уже через десять дней, небольшая избушка светилась ошкуренными брёвнами, пахло внутри смолой и мохом который он применял вместо пакли между брёвен. Ему понравилась проделанная работа и он ещё много раз обходя и оглядывая постройку, напевал привязавшийся мотив о речке Бирюса. Всё было сделано на совесть, как и учил его дед.

В перерывах между работой, садился на отпиленную чурку лиственницы которая так пахла свежей корою и небольшими глотками отпивая из фляжки чистейшую родниковую воду блаженно улыбаясь, втягивал в себя эти неповторимые запахи леса.
Прищурив глаза он любил наблюдать, как солнце медленно двигалось вниз по макушкам деревьев и на мгновение прячась за их стволы, тут же выныривая слепило узкой полоской яркого света.
Ещё несколько дней ушло на пристройку для разного рода инвентаря , склад для копчёностей и прочую мелочь. Делал основательно на долгие годы, как будто зная, что это уже и будет его основной дом в котором он проживёт, как  и дед остаток своей жизни. Ну вот и всё.
Он был готов к долгой зиме, которая уже изредка, по ночам, «стучалась» в виде инея на травах. Харчей ему выдали в достатке, мука, сахар,соль, консервы и сухие супы, всего по расчётам ему должно хватить до конца марта, когда его заберут на «большую землю» за новым провиантом и докладом о проделанной работе. А работы было непочатый край. Кормушки для оленей и диких кабанов занимали много сил и времени, но Пашка делал это с великим удовольствием и усердием.

И вот однажды, он выбрал время для самого удалённого участка своего хозяйства. Пройдя километров шесть остановился и прислушался. Где-то впереди лаял Жорка, наверно белку загнал и держит её. Он усмехнулся и пошёл на лай. И хотя до начала сезона было ещё далеко, он отметил, что пёс уже скучает по настоящей охоте. Но сначала нужно было наловить побольше рыбы, завялить её, набить уток и гусей, закоптить их, а потом уже и можно приняться за мех, который тоже входил в обязанности его работы так сказать по совместительству. Но Пашка не любил убивать зверюшек, они перед человеком беззащитны, утки и рыба это другое дело, а вот звери...

Подойдя поближе к Жорке он поглядел в ту сторону куда он лаял. И это была не белка. Собака смотрела прямо в сторону речки. Пашка аккуратно спустился по крутому откосу и увидел на камням спортивную кепку с длинным козырьком защитного цвета. Подойдя ещё ближе... опешил! Что за наваждение такое, промолвил он вслух! Возле поваленного дерева под откосом речки, лежала женщина в какой-то странной позе и первое, что подумал Пашка, что она мертва. Он спустился к берегу и подошёл к телу.
Хрень какая-то, откуда она здесь. Приложив пальцы к шее почувствовал тепло и слабый пульс. Открутив пробку у фляжки плеснул ей в лицо, но ни какой реакции непоследовало. Женщина была без сознания и похоже было переохлаждение, а это - самое страшное. Что же делать? Бежать на заимку и выходить на связь чтобы прислали вертолёт, было неразумно, ведь пройдёт ещё очень много времени, да ещё в придачу до ночи оставалось совсем немного. Он оглядел её, симпатичная, с чёрными локонами волос и чуть-чуть курносым небольшим носиком. На вид лет двадцать пять, тридцать.
Он аккуратно перевернул её на подложенные им ветки хвои и принялся рубить не толстые деревья для плота на котором он собирался её транспортировать к себе на зимовье, благо речка на этом участке текла не быстро и в нужном направлении. Через час, небольшой плот был готов. Он сделал над плотом настил и постелив хвою, бережно переложил её на плот. Длинной, с закорючиной жердью он управлял плотом с берега и  хотя он был завален павшими деревьями и сучьями всё-таки дело шло быстро. Этот участок реки не был таким быстрым, но всё же к глубокому вечеру,  он уставший и мокрый добрался до зимовья и чуть передохнув перенёс её от реки наверх к избушке. Положив на топчан, он затопил печь, затем растёр спиртом ей спину и накрыл войлочным одеялом, а поверх накинул свой добротный полушубок. Присел к столу и заснул. Проспал Пашка довольно долго и где - то к утру, услышал движение и открыл глаза. Керосиновая лампа тускло освещала его хоромы. Движение исходило от его нежданной «гостьи» которая пыталась повернуться, но тихо вскрикнув вновь затихла.

Она с трудом открыла глаза и увидела перед собой мутное изображение. «Ты кто?» Прошипела она опухшими губами и не получив ответа попыталась пошевелиться, но не тут то было, острая боль пронзила всё тело. Но сознание она не потеряла и чуть погодя спросила снова: « Ты кто?» ответ был короток: « Дед Пихто»! Она приподняла голову и увидела смотрящую на неё собаку, а возле окна у стола сидел какой-то мужик в тёмно – зелёной куртке и чистил стоявшие перед ним похожие на оловянных солдатиков – патроны. « Где я?» Ответа не было. Покрутив головой она осмотрела срубленную из толстых брёвен избушку. В ней пахло свежеотёсанными брёвнами и ещё чем-то острым, похожим на уксус. Посредине, стояла уже холодная печка- буржуйка, труба которой изгибом уходила в проём между брёвен, где проём был обит толстым листовым железом. И хоть, на дворе уже были последние числа августа, в избушке было давольно тепло.

«Ну, что очухалась?»  Спросил мужик у стола и повернул к ней голову.
Она увидела молодое, сильно загоревшее и обветренное лицо. На вид, лет тридцать пять – сорок не больше, отметила она. Он встал и подойдя ближе
рассмотрел найдёныша. На правой стороне лица, от скулы до виска были следы довольно сильного ушиба, но его больше смущало ни это, а то, как она держала левую руку. И тогда он тихо спросил: « Покажи руку? Пошевелить можешь?» Она посмотрела на руку лежащую на войлочном одеяле и на её неестественное положение кисти. Попробовала приподнять и ... вскрикнула. Понятно, сказал Пашка и присев рядом, взяв её руку в свою ладонь, вдруг выпалил: « Ты мышей боишься? А то вон в углу смотри какая!» Она повернула голову в ту сторону в которую он махнул головой, а сам в это время резко повернул её запястье, раздался хруст и... в это же время он получил сильную и жгучую, как крапива – пощёчину.«Ты чо гад такой! Садист ненормальный!» Рука её сильно горела, но боль на удивление уже понемногу утихала.

Пашка приподнял угол одеяла у её ног и сказал: « Давай теперь ногу посмотрим?» Только притронься... я тебе глаза выцарапаю понял, ты, садюга пришибленный! Давай, сказал Пашка, а то тебе же хуже и будет. Он увидел опухшую щиколотку и понял, что минимум, это растяжение, а максимум, это снова вывих. Мне её связывать теперь что ли? Посмотрел на её вытаращенные глаза – усмехнулся и сказал: « Ну и дура, ей хочешь, как лучше, а она тут выделывается!»
«Лучше будет для тебя, если ты будешь подальше от меня, понял?» И сдернув правой рукой висевшую над топчаном двустволку навела на него.
Пашка усмехнулся и покачал головой.
„Тебя кто учил на людей оружие наводить, что вообще охренела, а ну отдай или повесь где взяла.“  «Щас, разбежалась!» «Однако быстро ты очухалась» сказал Пашка и двинулся к дверям. Она пошевелила ногой, боль была сильной, но ступня немного шевелилась, понятно, растяжение, заключила она.

Я сейчас схожу за травой, а ты не пытайся подниматься, сказал он и вышел. Собака лежала напротив положив голову на лапы и казалось дремала.
Примерно через пол часа появился и взглянув на собаку кивнул ей головой: « Жорка, иди погуляй, а я с этой принцессой поговорю по мужски и тебе такое лучше не слышать.» Пёс поднялся и вышел. Пашка прикрыл дверь и обернувшись опять увидел наведённые на него стволы дедовской Ижевки. «Не подходи гад! А то выстрелю, понял!»  Да понял, я понял, только ты его заряди сначала, а потом пукай. Он начинал злиться на эту женщину, которая свалилась на его голову, как будто с неба. Вот чёрт её сюда занёс. Она посмотрела на него внимательно и спросила уже помягче: «Лёд у тебя есть, а то похоже, что у меня растяжение». Ага щас и лёд будет и гипс во весь рост. Ты в окно то посмотри, лёд ей подавай, может тебе и апельсинов принести так я схожу сейчас нарву! И он про себя заматерился.
Она поняла, что сморозила глупость , но признать не хотела и добавила:
«а вода холодная есть?... и тряпка какая-нибудь нужна.»
Вода? Вода есть, ручей вниз от избушки, а тряпка... тряпка вот, и он бросил ей старый кусок холста.
Ты чо изверг, совсем ошалел, как я дойду до ручья и тряпку почище не нашёл?... Она начинала его раздражать.
 
Показав ей травы, которые он собрал в тайге, Пашка миролюбиво предложил « я сейчас всё приготовлю, а ты приложишь и замотаешь сама, раз мне не доверяешь. А я пока приготовлю рацию для связи, как-то же надо тебя из этих дебрей вытаскивать.» Она посмотрела внимательно на него и тихо сказала: « Как я сама это сделаю? Ты же понимаешь, что это невозможно, рука то болит.» Пашка приготовил травы, сполоснул их в холодной воде и немного растолок в деревянной ступке. Затем присев на краешек топчана принялся за дело. И вскоре и рука и нога «пострадавшей» были аккуратно и по армейски лихо замотаны тряпками его рубашки, которую он разорвал на части. Для чего он принёс в
« жертву» свою рубаху объяснения не было. Наверное пожалел бинты, которых было не много, а может... а впрочем какая разница.

Он вновь затопил буржуйку и поставил варить суп с убитого им тетерева. Птица была жирной и получился хороший и наваристый бульон. Налив его в миску он вытащил деревянную ложку и подал ей. Пей, это хорошее средство в твоём состоянии и отрезал ей кусочек чёрного хлеба. А сам принялся варить суп из оставшегося бульона. Она украдкой наблюдала за его деятельностью и отметила его свободное владение всем нобходимым в приготовлении обеда и это вселяло в неё уважение к этому незнакомому человеку.
 
Оставив варить вкусно пахнущее варево, Пашка прихватив рацию вышел из избушки, он не хотел при ней говорить о происшествии. Отойдя на пригорок присел. Рация трещала, но поймать сигнал на этих частотах, он не мог, вероятно где – то бушевала непогода. Подумав, что положение у неё не критическое, решил позже попробовать ещё раз выйти на связь.
Он загляделся на верхушки деревьев, которые заливало восходящее солнце своими лучами и находил эту красоту Божественной!
Вдруг раздался короткий крик со стороны избушки и он в одно мгновение оказался внутри. Он застал довольно смешную картину. Сидевшая на топчане женщина вытирала пролитый бульон и разговаривала с Жоркой.
-Ты не виноват Жорка, это я такая неуклюжая и вообще...! Собака смотрела на неё внимательно склонив голову набок. - Ну что тут приключилось у вас? Она посмотрела на него, но ничего не ответила и тогда он спросил у собаки:

« Жорка, может ты объснишь, что здесь произошло?» Собака покрутив головой гавкнула и опять уставилась на гостью. « Я кажется облила ваше одеяло бульоном и оно теперь мокрое.» Ничего страшного, ответил Пашка и собрав одеяло в охапку понёс его просушить.
Войдя снова, обнаружил, что женщина стояла слегка поджав больную ногу и выглядывала из окна, на начинающий тихий и солнечный день. Мне нужно с вами поговорить, сказал он и представился:  « Пашка, ааа... простите, Павел! А вас, как эээ... «А меня зовут Лера, то есть... Валерия!» Ну вот познакомились слава Богу, подумал он.
Лера, меня интересует каким образом вы оказались в такой глухомани, так далеко от населённых пунктов. Что случилось? И она вкратце рассказала.

Наша группа занималась здесь геологоразведкой, в состав группы входили ещё четыре человека, но где они сейчас, я не знаю. Нас забросил сюда вертолёт ещё три недели назад и мы закончив здесь свою работу, уже собирались двигаться дальше. А я и ещё один мужчина хотели на плоту сплавить некоторый, наиболее тяжёлый груз вниз по течению, только у меня и у него был небольшой опыт сплава на плотах, но плохо собранный плот разошёлся брёвнами и мы оказались в воде,  а я при этом сильно ударилась головой о брёвна и больше ничего не помню. На том участке реки где мы сплавлялись, река была быстрой и с порогами. Всё случилось... вообщем случилось то, что случилось и я больше ничего  не знаю, где они и что  с ними.
Да с ними то, как раз и ничего не случилось, как я понимаю, а вот у вас большие проблемы. Он попытался мыслено представить картину крушения плота и все последующие события. Да, девушке очень и очень повезло, вероятно ударившись о брёвна и при этом повредив некоторые части тела она на мгновение потеряла сознание, а оказавшись в холодной воде быстро пришла в себя. Течение вынесло её в заводь, где собрался затор из павших сучьев и мелких веток. Там она и выбралась на берег, но оказавшись на суше, шок быстро прошёл и она вновь от боли потеряла сознание. На мокром берегу по оставленным следам от рук и ног, Павел пришёл к выводу, что девушка пыталась выбраться на крутой берег. Но от слабости и боли вероятно несколько раз теряла сознание. И похоже пробыла в нём пока её не нашёл Жорка. Куда подевался её напарник тоже неизвестно.

Почему- то я не видел места вашего лагеря, где он находился, вы можете показать на карте?  Да, конечно! Вот здесь. От того места где она указала стоянку лагеря и до места где нашёл её он, было около двух километров.
Так,  лагерь стоял на одной стороне речки, а Леру вынесло на другой - противоположный берег, ей и здесь повезло.
Странно, всё это, надо бы это место ещё раз обследовать. Да и вообще, слишком много станностей у этой истории.
Ну ладно, давайте будем обедать, хотя это можно назвать затраком, но всё же, а потом я пойду на место вашей стоянки и посмотрю, что и как. Договорились?  Аккуратно, острым ножом нарезал чёрный хлеб, поставил на стол баночку с сахаром, а затем принес и поставил на край стола закипеий чайник. Придвинув стол ближе к топчану, весело сказал: «милости просим мадам к нашему скромному столу.» Пообедав, Пашка взял топор, снял с гвоздя винтовку и сказал: « Жорка останется с вами, а пока я буду отсутствовать, никуда не выходить, порог зимовья не покидать.» Сказал это командирским голосом. «Всё понятно? Выполнять!» И ушёл, прикрыв плотно за собою дверь.

Он быстро нашёл место стоянки геологоразведовательной группы и по камням по колено в воде перешёл на другую сторону быстрой речки. Надо же, какое совпадение, он бывший разведчик и она тоже, только георазведчик. И вдруг поймал себя на мысли, что подумал о ней, а не о всей группе. Выкинь эту дурь из головы, ещё не хватало, чтобы тебе опять за юбку  вцепиться, не надо тебе этого, не надо!
Лагерь собирали по быстрому, это было заметно сразу и по оставленному мусору и наспех залитому костру. Так что же произошло, почему они бросили её не попытавшись искать. А может всё-таки искали, но намного ниже по течению, где река раздваивается, то есть берёт начало новое русло буквально в километре от его  заимки. Но искали похоже не долго, поверили, что оба утонули, а искать тела в этих таёжных, полных бурелома реках бесполезно.
Присев на толстую ветку павшего сухостоя, он принялся внимательно оглядывать место. Ушли они вчера часов за пять - шесть до его появления в этих местах, ушли на северо – запад. Почему они не вызвали спасательную группу по рации, почему так быстро снялись с бивака. Одни вопросы, почему, и ни одного ответа пока нет. И он решил вернуться к зимовью чтобы побыстрее связаться с «большой землёй».

Через пару часов он подходил к избушке. Ещё издали услышав лай Жорки, Пашка прибавил ходу. Влетев вихрем в избушку принялся разглядывать. Лера поджав больную ногу прижалась к стене укрывшись его полушубком по самый нос и большие тёмно - карие глаза словно у соболя, с тревогой выглядывали наружу. Едва он открыл дверь, Жорка тотчас ринулся наружу и уже лаял невдалеке, ну что за ерунда тут приключилась, ты можешь мне объяснить, плавно переходя на ТЫ, спросил Пашка и с улыбкой посмотрел на испуганную гостью.

По моему сюда приходил медведь, сказала Лера и немного отодвинула полушубок. Я так боюсь..., хорошо, что Жорка был рядом, а то я бы умерла от страха. Выйдя наружу с ужасом посмотрел в ту сторону где находился Жорка и похолодел. Вот идиот, да как же я мог забыть... рация... и он кинулся туда. Внизу на камнях - от того места где он её оставил – лежала рация. Подняв её и включив тумблер, понял, всё, хана! Как же так, разведчик хренов, как же ты мог забыть, или присутствие бабы тебя совсем доканало. Чёртова росомаха, надо было Жорку снаружи оставить, как же я не подумал. Этот зверь беда для охотников, и тех, кто находится один на один с природой.  И опять подумав о гостьи припомнил поговорку: « Женщина на корабле» – жди беды!

Так, с рацией всё ясно, но не это страшило Пашку, а то, что не ходячая гостья будет ему обузой. Ни оставить нельзя и взять с собой нет возможности.  Заглянув в блокнот, нашёл запись полётов вертолёта в его квадратах. Тааак...девятого октября будет пролетать над  двадцать четвёртым квадратом. Договор был таким, в случае ЧП, он мог развести костёр в том квадрате и лётчики бы пришли ему на помощь. Но сегодня конец августа и до октября ещё уйма времени. Надо всё продумать основательно, чтобы не наделать ошибок.

Вернувшись в избушку не в лучшем настроении, коротко взглянув на Леру изподлобья, присел на тапчан. « Я своим неожиданным появлением спутала вам все карты?» Спросила она и по её тихому и примирительному тону, он понял, что девушка действительно переживает.
« Да ладно, пробьёмся, ещё и не из таких передряг выходили».

Давай для начала посмотрим, что там с твоими «ранениями» и он аккуратно начал разматывать повязку на ноге. Тааак... ну что, опухоль уже спадает, значит жить будешь, заглядывая ей в глаза, пошутил Пашка. Она сверкнув своими тёмными глазами и тоже улыбаясь в ответ, протянула нарочито нараспев: « с таким лекарем заживёт, как на... и она ещё больше расплылась в улыбке. Он поменял содержимое повязки и подойдя к окну тихо сказал: « я сделаю тебе наподобии костылей, чтобы могла свободнее передвигаться не опираясь на больную ногу» и вышел из избы.
Она внимательно посмотрела в спину этому уходящему человеку и какое – то нежное чувство, на короткое мгновение пронеслось у неё внутри.

От него веяло чем – то уверенно - сильным и в тоже время удивительно спокойным. И она вновь укутавшись в его, уже не такой казалось грязный и воняющий овчиной полушубок, с каким – то облегчением вздохнула и задумалась. Нет ни о том, что с ней будет дальше и как она будет выбиратся с этого, казалось забытого Богом места и ни о том, почему  коллеги бросили её, там у реки.
А о том, почему нашёл её именно Пашка и теперь возится с ней, как с маленьким ребенком. Ведь на его месте мог оказаться другой, менее опытный человек и приняв её за мёртвую, мог присыпать там же, на берегу. Ей стало страшно от таких мыслей. Но этот человек, он только своим присутствием напрочь разрывал в клочья этот никчёмный страх и она вновь улыбаясь, облегчённо выдохнула.

Он вернулся где –то через час, неся с собою два костыля. Они были не совсем такими, какие она привыкла видеть в больницах да и вообще в обиходе у людей при получении травм. Лера удивилась, как же ими пользоваться и что за незнакомая форма этой знакомой вещи. «Сейчас покажу, а форму эту мне показал когда – то мой покойный дед, видишь они не такие громоздкие и более удобные.» «Попробуй вот так.» И он ловко схватившись за обе палки с сучками для ладоней, поскакал по избе.
Она засмеялась и тут же быстро скопировала его движения, показалось удобно и довольно легко. Я на сучки наматаю тряпки,чтобы ладони не натёрла и можешь смело выходить гулять во двор, но без Жорки никуда и он нарочно сдвинул брови. Понятно! Не слышу ответа боец! И она уже подыгрывая ему ответила: « так точно товарищ...?» Майор, но только бывший» ответил Пашка.
« так точно товарищ майор» козырнула она, а он продолжив диалог  сказал, что к пустой голове руку не прикладывают, понятно объясняю? Улыбнулся и опять вышел.

У Леры в душе играла музыка, такая тихая, спокойная, умиротворённая. Уже очень и очень давно у неё небыло такого спокойствия, как сейчас. Почему её беда в одночасье превратилась в райскую обитель, где за ней ухаживает незнакомый мужчина, присутствие которого не только не вызывает отвращения, но и наоборот, ей становятся всё приятнее и приятнее его заботы о ней. Зная свой характер она пришла к выводу, что произошли кардинальные изменения в лучшую сторону, но как ни странно она лично не имела к этому никакого отношения. Всё произошло быстро и без её непосредственного участия, что вызывало ещё большее удивление.
Вот так незаметно прошёл ещё один день. Ночью, Лера иногда стонала и Паша пару раз просыпался, но убедившись, что всё в порядке, снова засыпал.
Утром, когда она проснулась, ни его ни Жорки уже не было.

Прошло некоторое время и вошёл Пашка, присев на скамью сказал, что ему нужно идти работать, сделать обход в одном из квадратов и это займёт много времени, но к вечеру пообещал вернуться. Жорка останется здесь, ничего не бойся, но к сумеркам постарайся быть уже в избе и запри двери на засов. Но до этого времени можешь делать то, что тебе нравится, хотя честно сказать и заняться то будет нечем. « Я найду чем заняться» ответила Лера.
Взяв винтовку, положив в рюкзак какие – то ему известные вещи и инструмент, внимательно посмотрев на девушку сказал:  « Ну пока! Не скучайте тут без меня.» На Леру накатила волна грусти и ей показалось, что этот мужчина уходит надолго и что она уже скучает, нет не боится остаться одна, с собакой, а именно скучает. Неужели так бывает, что всего за такое короткое время могло произойти столько событий в её жизни.
От неприязни на старте и до этой минуты, когда Пашка уходил в тайгу.
А  она мысленно уже не хотела чтобы он уходил.

Пройдя около пяти километров, Пашка присев на поваленую пихту решил немного передохнуть, хотя до места его назначения оставалось уже недалеко. Впереди под откос простирались заросли кедрового стланика и пройдя через них он будет на месте. Тишина всегда завораживает, особенно здесь, в тайге, а эта первозданная тишь лишь добавляла к этой всеобщей гармонии ещё множество более  различных и чувственных красок. Отдохнув четверть часа, спустился вниз к зарослям стланика, он увидел множество поспевшей брусники, ну на обратной дороге я уже не успею засветло её собрать, чтобы угостить Леру, потому надо набрать её сейчас. Первую пригоршню традиционно он отправил в рот и с блаженством замычал: «Мммм...вкуснооо!» Вытащил небольшой кусочек холста и довольно быстро собрав рубиновых ягод, аккуратно их завернул. Раздвигая рукой низко висящие ветви, двинулся дальше, пройдя метров сто, остановился и прислушался, но всё было тихо. Едва ощутимый ветерок дул на него сквозь эту волшебную красоту.
Сделав несколько шагов вперёд, он вдруг очень отчётливо почувствовал, что здесь он уже не один, но только и успел об этом подумать. Прямо перед ним во весь рост поднялось что – то огромное и лохматое, винтовка висящая на плече не пригодилась... Прямо ему в лицо дохнуло чем- то зловонным, а в след за этим раздался короткий и яростный рёв. И в то же время он почувствовал сильнейший удар в область головы, а потом... темнота закрыла его глаза.

Сколько времени Пашка пробыл без сознания, он определить не мог, но  уже темнело. Что – то липкое и колючее окутало голову, словно засохшее тесто лёгкой корочкой стянуло шею и плечо. Потрогав голову руками, он почувствовав острую боль. Понял, дела неважные у вас Павел Александрович. Хорошо, что мишка мне шейные позвонки не повредил, а то бы и не проснулся. Вот же угораздило и ему тут ягоды собирать, ветер дул от зверя и он так увлёкся осенним сладким пропитанием, что не почувствовал приближение человека. Ну а когда почувствовал, было уже поздно. В это время медведи миролюбивые и обычно незаметно уходят от столкновения с людьми, но неожиданность сыграла с Пашкой злую шутку. Медведь и не думал нападать на него, он и сам испугался, но всё – таки успел врезать ему сильнейшую оплеуху, а затем ринулся на утёк с грохотом уходящего танка.

Пашка попытался подняться, но почувствовал боль в левой ноге. Этого ещё не хватало, видно при падении умудрился и ногу повредить. Разведчик хренов, пробубнел он навязчивую фразу и присев на пятую точку начал ощупывать себя в поисках других повреждений, к счастью их не оказалось и он немного воспрянул духом. За себя он не переживал, всё образуется, а вот Лера... что будет с ней когда он не вернётся вовремя, как обещал. Он не знал, как она отреагирует на его отсутствие, а в его состоянии, отсутствие напрашивалось довольно долгое. С повреждённой ногой, да ещё в гору... поход предстоял сложный и потому требовал осмысления.
 
Оставшись одна, Лера присев на скамью у избушки залюбовалась 
окружающей её красотой и уже погружающуюся в осенние наряды тайгою. Божественная картина! Такое на ходу не увидеть, это нужно созерцать сидя в тиши, любуясь и проникаясь увиденным! Облачаясь в неповторимые осенние краски, тайга представляла из себя ковёр, который может соткать именно это время года. В котором так гармонично и целостно вписывалась каждая деталь этого огромного механизма, под названием природа!
В таком состоянии она пробыла около часа, а Жорка покорно лежал рядом и никаким движением даже не пытался испортить её праздник. Лера решила немного прибраться в зимовье насколько позволят ей, её ограниченные движения. Хоть попробую, а там, как получится. Зайдя во внутрь окинула взглядом помещение и обнаружила в углу, в сплетённой из лыка корзине два грязных комбинезона, которые по виду давно просились окунуться в воду. Ну вот и работа появилась, пойду постираю, надо же как – то компенсировать проживание на «халяву», улыбнулась она.

Вода для общих нужд была заботливо приготовлена Пашкой, в рядом стоящем, в довольно большом, выдолбленном из дерева корыте. За углом стояло такое же корыто только поменьше, вероятно, как раз для этого дела. Моющих средств она не нашла или их просто не было и она подобрав камень которых здесь было довольно много, принялась за стирку. Тыловой частью больной руки придерживая комбинезон - здоровой резво принялась за дело. Через некоторое время всё было готово и развесив комбинезоны на висящую, капроновую верёвку, оглядела свою работу. Тааак... подведём первый итог. Но думать о своих приключениях не хотелось вовсе.

Первая брешь в неприступности своей свободы и независимости, пробита!
Первый раз в жизни, Лера стирала вещи чужого и совсем ещё незнакомого ей мужчины. Если бы кто - то сказал ей об этом ещё неделю назад, она бы назвала его со всей своей откровенностью – идиотом! И вот тебе на.
Время прошло быстро и солнце уже цеплялось за макушки деревьев.
Лера походила вокруг избы, любуясь, как было всё сделано аккуратно и надёжно, словно человек собирался оставаться здесь надолго и всерьёз.
Чувство уважения промелькнуло в её голове, да там и осталось!

В тайге сумерки наступают очень быстро и через четверть часа они с Жоркой сидели в зимовье с запертым изнутри засовом. Затопив печь приготовилась разогревать ужин к приходу Пашки, затем набрав воды поставила чайник. Пошарив по висящим на стене двум небольшим шкафам, нашла всякие пряности и мешочек с сухарями, улыбнувшись не понятно чему, она попробовала на вкус. Оооо.. вкуснятина, я такого ещё не ела. Рассмотрев сухарик, обнаружила внутри маковые зёрна, выпечка было из белой муки и придавала необыкновенный вкус этому незатейливому и практичному продукту, который в сухом месте мог храниться очень и очень долго.
Набрав сухариков в алюминевую чашку поставила на стол и огляделась.
Ну всё, Жорка, теперь будем ждать твоего хозяина.
Прошло несколько часов, но Пашка не появлялся и к ней опять начал подступать страх во всех его «прелестях». Как плотный плед он окутывал её сознание и не давал вздохнуть свободнее ни на минуту. Ещё через некоторое время уставшая от борьбы она лежала на руках вытянутых на столе.

Маленьким топориком, Пашка нарубил лапника до которого дотянулся, достал небольшой брезент и положив его на хвою потихоньку начал готовиться в ночлегу. В его положении это был наилучший вариант.
Достав маленький флакон со спиртом, на ощупь обработал раны,
приклеил пластырем оторванный на голове вместе с волосами кусок кожы, который свисал аж до самого уха, замотал голову и часть шеи бинтом. Съел кусок варенного мяса от тетерева, запил водой и лёг на брезент укрывшись его второй половиной. Накинув наверх хвою он попытался отключиться и заснуть. Но те тут то было. Гражданская жизнь уже за небольшое время проделала свою работу, отучая его понемногу от армейской подготовки и навыков приобретённых в суровых условиях войны. Он думал о Лере. Что если бы со мной случилось, что – то ещё  более серьёзное или воообще...! Она бы не зная сути происходящего могла просто погибнуть. Ведь она бы его ждала несмотря ни на что, не думая о том, что он может не вернуться. Поборов поток негатива он провалился в сон.

Недалеко, прокричала сойка и Пашка проснулся. На востоке небо уже понемногу окрашивалось в малиновый цвет. Он любил это время суток, в нём чувствовалась какая – то неведомая сила, которая несёт в себе будни нарастающего дня, со всеми непредвидимыми и ничем необяснимыми событиями, в которые вмешаться человеку невозвожно!
Человек – это часть этой необъятной, гармоничной природы, в которую он был вписан кем-то неведомым и невидимым, на огромной скрижали времени. Но подрастеряв в ходе эволюции заложенные в него координаты, он уже просто сбился с пути. И если человек, словно животное, повинуясь инстинкту примет обратно эту природу так, как словно это и есть его дом, то и она ему ответит взаимностью. Но похоже, что с современным прогрессом - это утопия!
Осмотрев ещё раз ногу - это было сейчас главное - убедился, что не всё так страшно, как думал. Срубив подходящую ветвь, сделал из неё подобие тросточки, в дальнейшем намереваясь найти более подходящую ветвь для костыля. Подумав об этом он улыбнулся, полку инвалидов – прибыло!
Какое-то дурацкое совпадение преследует его, у Леры нога повреждена, а теперь и у него точно такая нелепица приключилась.
Свернув влево он пытался пройти более пологим тот подъём где находился и это ему понемногу удавалось. С небольшими паузами преодолев четверть этого пути, посмотрел на солнце. В безвертенную и безоблачную погоду оно ещё основательно грело и он сняв штормовку положил её в рюкзак. Больше всего хлопот доставляла винтовка, которая бесполезным грузом сковывала его и так ограниченные движения. Промелькнула мысль, а не оставить ли её здесь висящей на дереве отметив место, чтобы в последствии забрать. Да, так и сделаю, дойду до той прогалины с одиноко стоящим небольшим  деревом и оставлю.

Добравшись до намеченного места, присел. Достав из рюкзака остаток мяса и кусочек уже засохшего хлеба, перекусил и запил водой. Взглянув сверху пройденный путь, прикинул. С таким темпом мне прийдётся наверняка ночевать ещё ночь, как минимум а то и две и в тайге на это нужно настраиваться. Он отрезал одну из веток дерева, примерно на двадцать сантиметров от ствола и повесил на оставшийся сук винтовку. Взяв  эту же ветку, он привязал её отрезком капроновой верёвки вдоль  оружия стволом вниз и она теперь издалека напоминала сломанную ветку, за которой скрывалась винтовка. Он прошёл в этот день немного, нога ныла и было принято решение готовится спокойно для очередного ночлега. Ночь прошла тихо и спокойно, хотя пару раз он и просыпался, один раз от крика совы, а второй раз когда какой – то зверёк принебрегая опасностью решил поинтересоваться кто же проник в его владения. Вероятно это был колонок или соболь, они очень любопытные зверьки.
На рассвете, Пашка съел остатки хлеба, выпил воды из фляжки. Благо воды было везде в достатке и это помогало утолить навязчивый голод. Он тронулся в путь. Четыре остановки и хороший рывок закончились этим днём.

И опять подыскивал место для ночлега. На закате заметил изменения на небосводе и подумал, что в его положении дождь будет совсем некстати, который может затруднить ходьбу.
Но, что он мог поделать и он стал готовится к ночлегу при грядущей непогоде. Выбрал густую ель обрубил нижние ветки, а потом ещё и с другого дерева нарубил хвойных веток и все сложил их под елью в виде домика. Внизу тоже лапник, брезент, ну вот и всё, готово.

Ночью начался дождь который впрочем быстро прекратился. Тайга наполнилась другими, свежими, чистыми и своеобразными запахами, от которых порою кружится голова. И это непридуманный миф! Если вы хоть однажды, просыпались в тайге ранним утром, после прошедшего ночью дождя, вам никогда не забыть этих мгновенний. Захочется вновь и вновь вдохнуть ни с чем не сравнимые запахи утренней тайги. А утро было пасмурным, но сухим и это было кстати. Выпив из фляжки почти всю воду, он двинулся "покорять" заключительный участок пути. Солнце появилось позже и оно хоть и не летнее, но грело в такое время ещё довольно хорошо. При ходьбе оно изнуряло и потому пасмурность была на руку. Прикинув пройденный путь, Пашка пришёл к выводу, что осталось километр с небольшим и он насколько мог прибавил ходу. Но в итоге получалось чуть быстрее черепахи.

Лера проснулась когда через окно уже пробивались первые лучи солнца.
Она рывком вскочила и ахнув схатилась за ногу, забыв напрочь, что она ещё в «роли» инвалида. Окинув взглядом избушку... Пашки небыло, да и как он мог бы попасть сюда при запертой на засов двери. Недоумение сменилось приступом страха. Потихоньку отодвинув засов и медленно открывая дверь, она вышла наружу. Жорка потянувшись тоже засеменил за угол по своим собачьим делам. Вернувшись сел напротив Леры и обнухав воздух пронзительно гавкнул. Страх не отпускал. Он же обещал прийти ещё в тот же день к ужину! Что-то случилось? Этого ещё не хватало.

Стараясь как то отвлечься от тяжёлых мыслей она принялась ходить немного разминая ногу, но вскоре это уже не давало эффекта. Присев на пень спиленного дерева, попыталась медитировать, как учил её когда то один хороший знакомый, приговаривая при этом – «медитация – это молитва без слов». И она впервые в жизни неумело попросила помощи у Бога, но не за себя, а за её спасителя – Пашку! Времени было много и она уже более спокойнее решила заняться чем то полезным. Взяв сплетённое лукошко потихоньку двинулась к тому месту которое он показал ей и там ещё можно было нарвать уже отходящей черники. Сварю варенье, как когда то варила её бабушка подумала она и с этим настроем двинулась в нужном направлении. Часа через три она вернулась почти с полным лукошком в котором лежали отборные ягоды.

Ночью Лера почти не спала и прислушиваясь к каждому шороху, ловила звуки Пашкиных шагов. Но их всё не было. К утру измученная он всё же уснула. А когда проснулась был уже полдень. И снова страх напирал со всей своей неприкрытой откровенностью и силой.
Выйдя из своей крепости, Лера запрокинув голову вверх к небесам вдруг заплакала,  а потом снова, как и вчера скрестив руки на груди... попросила помощи у небес, которые смотрели на неё чистыми, огромными до горизонта синими глазами и ей показалось, что они ей улыбаются.
День прошёл с переменным успехом борющихся сторон – позитива и негатива. Преобладал всё же негатив, но уже не в столь мрачных цветах.
Следующее утро выдалось пасмурным, выпив чая с сухарями она через час вышла наружу, солнце уже проглядывало сквозь неплотные тучи.
Лера ощутила лёгкое дуновение уже осеннего ветерка на своём лице и... и в это время залаял Жорка. Он стоял в том направлении в котором ушёл три дня назад Павел. Жар прилил к голове Леры, то ли от радости, то ли от страха, она не могла определить это скомканое чувство, которое повисло у неё внутри.

Пашка поглядел вперёд вверх и у него радостно заныло под ложечкой.
Впереди маячил последний подъём, затем большая прогалина и сразу за ней его избушка с её обитателями – Лерой и Жоркой. Как они там без меня? Казалось, что он ещё никогда и не за кого так не переживал, как за этих двоих оставшихся наедине с тайгой и неизвестностью!
Почти два долгих и тяжёлых часа он преодолевал это расстояние сцепив зубы. Выйдя на прогалину решил присесть не надолго – отдышаться.
Глотнув из фляжки воды и вздохнув полной грудью... оторопел, услышав Жоркин лай. Ветер дул в направлении от него и он был уверен, что лайка уже учуяла его и скоро будет здесь.

Собака не переставая лаять, поглядела в сторону Леры и как бы показывая ей направление по которому он намеревался бежать. Лера опираясь уже только на один костыль, пошла за ним.
Жорка не ускользал, а пробежав немного, ожидал Леру пока она появится в его поле зрения. Затем снова двигался вперёд. Превозмогая боль в щиколотке, она чуть не вприпрыжку на одной ноге двигалась за лайкой.
Лицо её было мокрым от слёз, которых она уже не стеснялась, ощущая себя слабой и беззащитной перед могучей силой природы и судьбой  которая была уготовлена ей здесь.

Пашка опираясь на палку – костыль, шёл через поляну к ней в сопровождении Жорки. «Ну вот и состоялась встреча двух инвалидов» с горькой иронией подумал он. Когда растояние сократилось до пяти метров они оба, как по команде остановились. Лера глядела на него запавшими глазами не мигая, а затем медленно опустилась обессиленная на траву и закрыла лицо ладонями. Павел подойдя к ней опустился рядом в ещё зелёную и пахнущую траву и откинувшись на спину – выдохнул!
В таком положении их и наблюдал Жорка стоя поодаль, а затем лёг и положив голову на лапы казалось уснул.
Поднявшись на колени, Лера пристально посмотрела в закрытые глаза -этого небритого, перепачканного грязью и кровью, с перебинтованной головой  – мужчине и уткнувшись лицом в его грудь заплакала громко и всхлипывая. Пашка не открывая глаз положил свою ладонь на её затылок и тихонько поглаживая придавил с силой и  снова выдохнул.

Осень уже вовсю хозяйничала в тайге окрашивая лиственные деревья в яркие, жёлто – багряные цвета и в сочетании с чистым, синим и высоким небом придавала такой наряд тайге, что глядя на эту красоту, невозможно было оторваться взглядом. Паша и Лера до конца оправившись от похожих « ранений», вместе делали обходы, строили новые кормушки, заготавливали сено в стоги. Они уже давно сходили за его винтовкой и он показал ей то место где столкнулся с медведем. Затем ползая там на коленях дурачились, будто собирая бруснику, которую тогда он так и не донёс.
Он учил её правильно складывать костёр так, чтобы он не нанёс ущерба лесу. Учил метко стрелять из ружья и винтовки. Научил собирать самый сложный, но и самый эффективный - особенно зимой, таёжный костёр, под названием - нодья! Между двумя такими кострами, человеку не страшны ни звери ни мороз под сорок градусов, и он вполне уютно переночует в тайге. Лера была усердным учеником и все эти премудрости давались ей довольно легко.
Время в работе и движении шло быстро. И вот однажды вечером за чаем с черничным вареньем, которое всё таки сварила  Лера, Пашка завёл разговор о том, что через неделю нужно будет выдвигаться в сторону двадцать четвёртого квадрата и ожидать ветролёт, чтобы отправить её на Большую землю.

После этих сказаных слов, она погруснела, легла на топчан и закрыла глаза. Он заметил изменения в её поведении, но не стал ничего спрашивать, а сел у окна и стал записывать что-то в блокнот.
Он изредка поглядывал в сторону Леры и поначалу подумал, что она заснула, но почти незаметные движения пальцев её рук, не могли ускользнуть от опытного взгляда бывшего разведчика.
И тогда Паша спросил: «Лера, расскажи мне пожалуйста о себе».
Она открыла глаза и села. «Что тебе рассказать?»  «Ну всё то, что посчитаешь нужным и важным, а очень личные и сокровенные детали.. я не буду о них распрашивать, ведь каждый имеет право на это.»
Я родилась в семье педагогов – гуманитариев. Папа сначала преподавал на филологическом факультете и его лекции студенты слушали с большим интересом. Затем он стал ректором. Мама преподавала историю в одной из школ нашего города. Мне было четырнадцать, когда они разошлись. Папа неожиданно ушёл к другой женщине, мама и не догадывалась, что у папы роман с одной из преподавателей того же университета. Уходя, сказал лишь, чтобы поняли его и не осуждали. Для нас с мамой это был шок!
Шок со всеми его «прелестями» и последствиями. У мамы началась сильнейшая депрессия, срывы, она стала практически безконтрольная и та беда, которая должна была нас объединять, наоборот, разъединяла и отдаляла нас друг от друга. Уже тогда на мужчинах, как на особь, я поставила крест! Заканчивая Свердловский горный институт, я познакомилась с одним очень интересным парнем. Он был немногословен, аккуратен и очень обходителен, мне он нравился но не более. И вот однажды. Я стала невольной свидетельницей одного его разговора со своим приятелем. Я подошла к двери его комнаты в общежитии и услышала довольно эмоциональный разговор который шёл.. обо мне! Его приятель выпалил: « Не поверю! Уж её ты точно не раскрутишь на это дело». На что мой знакомый очень уверенно сказал, что уже через неделю затащит меня в постель и что вся эта «непреступная Бастилия» сдастся на милость победителя.

Ты, Паша, не можешь представить себе, какой вулкан он разбудил во мне этими словами! Я рванула ручку на двери так, что из неё повылетали шурупы. Войдя в комнату, я подошла к нему и посмотрела в его глаза. В начале в них было удивление, но вероятно то, что было написано на моём лице.. короче удивление тут же сменилось неподдельным страхом.
Я сквозь зубы спросила у него: « Это ты, что ли победитель?» Его приятель после моих слов очень быстро исчез. И тогда. Я высказала о нём всё! О его подлой душонке, о трусости и закончила тем, что обвинила всех мужиков в неспособности быть честными и преданными по отношению к женщинам.
Вот с тех самых пор, я, Паша, никогда не заводила дружбы с мужчинами.

И хотя впоследствии по роду своей работы мне больше приходилось иметь дело с мужским контингентом, мне никогда не приходило в голову заводить тесную дружбу. Ну вот пожалуй и всё обо мне. Да и ещё... с мамой мы так и не стали ближе, она живёт в своём мирке не допуская в него никого и даже меня. Большее время, я проводила со своей бабушкой, матерью моего отца. Она была хорошим человеком и мудрой женщиной.
Своего сына – моего отца, она не осуждала и не обсуждала. Сказала только, что после всего того, что случилось в нашей семье, она кардинально изменила отношение к нему и это были не просто слова, это выражалось в её поведении. И когда изредка отец приходил чтобы навестить её и меня, холодные нотки чувствовались в её разговоре с ним.

Он это чувствовал и ссылаясь на занятость быстро уходил. Отец выглядел уставшим, осунулся и больше не звучали его оригинальные слова приветствия при его приходе или уходе. Чувствовалось, что он тоже сильно переживает и скорее всего из за того, что его иллюзии в отношении другой женщины не оправдались. Но... он никогда не признается в этом.

Лера замолчала и пристально глядела в одну точку. Теперь ты знаешь обо мне всё! И нет тех деталей о которых бы я умолчала. Эти слова она сказала очень твёрдо и как показалось Павлу, даже с каким то раздражением.
Как  он её понимал! Их судьбы были очень похожими, ведь и там и там присутствовали измена, пусть не такая ярко выражанная, как у него, но это всё было не честно в отношении тех людей, которым ты доверял, уважал и никогда бы не предал.
И что, с тех пор ты так и не изменила свои взгляды касающиеся мужчин, вдруг спросил Пашка и закашлял. Лера внимательно посмотрела на него и на её губах он увидел странную улыбку, такую издевательскую и неприкрытую. Он быстро отвёл глаза и мысленно проклинал себя за этот дурацкий – как ему показалось – вопрос. И вдруг сам себя осадил – да ты же сам такой! Кто клялся, что больше с женщинами ни ни. Так чего же ты хочешь! У неё такие же проблемы по отношению к нам, мужикам. Ведь это её папе нужно поставить «памятник» в знак разрушения сущности женщины, её предназначения заложенной природой, как хранительнице домашего очага и уюта. Но с другой стороны, что не хватало его бывшей жене Гале сохранить этот уют, этот очаг. Ведь Пашка служил, воевал, зарабатывал пусть и не очень большие деньги, но всё же. Он выбрал эту профессию и добросовестно  выполнял свой долг, а Галя знала за кого выходила замуж. Его верность и честность по отношению к ней, были если можно так назвать идеальными. Но всё это не спасло их очаг!

Пашка накинул куртку и вышел наружу. Сев на бревно задумался. Что то было в этой женщине притягательное, своеобразное, неподдельно чистое и он это чувствовал. Но от неё веяло ещё одним, тем которое напрягало его мысли. От неё веяло недоверием! Она не верила до конца в его искренность по отношению к ней, в его искренную заботу, во всё то, что он делает для неё! Неужели я похож на маньяка, который сначала убаюкивает свою жертву, а потом делает с ней всё то, на что способна его больная фантазия. За этими мыслями и застала его Лера.

Она присела рядом и вдруг неожиданно положила свою ладонь на его плечо. Ты, Паша, не обижайся на меня за мои выходки, я это не со зла и мне нечем тебя упрекнуть в твоих честных намерениях и о том, что ты искренне хочешь помочь мне выбраться отсюда. Пашка непроизвольно дёрнулся. Ты что... можешь мысли читать на растоянии спросил он и улыбнулся.
Да могу, ответила Лера и тоже улыбнулась. А ещё я могу предвидеть!
Ого! Что, как Ванга можешь заглядывать в будущее, поддержал он игру.
Ну и что же ты видишь в ближайшей перспективе, какие потрясения нас ждут ещё с тобой – иронизировал Пашка.
Мы с тобой скоро растанемся, Паша, прилетит вертолёт и увезёт меня на большую землю, а ты и Жорка останетесь здесь и дальше будете охранять - эту Божественной красоты - тайгу.

Ну а дальше, спросил он. Что будет дальше?
А дальше..., а дальше я Паша пока ничего не вижу. Ну не открывается мне дальше.
Он очень пристально посмотрел ей в глаза и ожидал увидеть в них присущий им блеск продолжения игры в шутливой форме, но увидел,совсем иное. В этих потрясающе красивых глазах он заметил неподдельную, кричащую грусть, которая вот – вот преобразуется в слёзы. Паша медленно отвёл глаза, а затем резко повернувшись снова к ней, стал разглядывать её волосы, её брови, губы, лоб, как-будто стараясь запомнить всё и даже мельчайшие детали на лице в виде ямочки на правой щеке и небольшую морщинку между бровями.
Он едва сдерживал себя чтобы не вцепиться в её плечи и очень крепко прижать к себе и больше никогда – никогда, не отпускать надолго! Но... не посмел.
Лера была особенным человечком и уже немного зная её, не хотел обидеть. Он не хотел чтобы подумала о нём плохо. Но, что мог знать Пашка. Да, он знал, что такое честь, совесть, ответственность, но в женской психологии он был... ноль. Он резко почувствовал внутреннюю дрожь и знал, что это такое. Поднявшись пошёл вниз по натоптаной тропинке в сторону реки.

Теперь он хотел побыть один и ещё раз попробовать осмыслить ситуацию с его чувствами по отношению к Валерии. Он знал, если почувствует, что эта женшина нужна ему, то сделает всё, чтобы убедить её в его искренние намерения. Она ему нужна! И был в этом абсолютно уверен! Но не был уверен в том – нужен ли ей он! Пусть время рассудит. Пусть проверит эти чувства на прочность и тогда... а что тогда, вдруг поймал он себя на мыслях.
Что тогда? Да ничего! И решать будет не он, а она, Лера.

Ну вот и пришло время. До двадцать четвёртого квадрата предстояло добираться около двух дней, не меньше. Если учесть, что световой день в тайге в это время года длился совсем не долго. Конечно будучи один он добрался бы до квадрата за день, а вот с Лерой. Девятого октября нужно быть на месте, но в какое время будет лететь вертолёт, он этого не знал, да это и не возможно было угадать и потому настраиваться нужно на весь день.
Сегодня уже шестое. И завтра с утра, ранненько и выдвинемся.
День прошёл в сборах, нужно было всё предусмотреть основательно и даже с расчётом на то, что хотя и погода стояла благоприятной, но готовым быть и к дождю и снегу, который уже запаздывал в этих широтах.
Лера помогала ему во всём, но была немногословна и выглядела какой-то растеряной. Пашка и сам в тех делах которые делал практически на автомате, сегодня останавливался и тщательно обдумывал.
Оба понимали неизбежность разлуки, но никто первый так и не смог произнести это вслух.

Рано утром шестого октября, подперев снаружи для надёжности дверь ещё и бревном, они двинулись в глубь тайги. Жорка уже с первых минут похода рванул так, что уже через некоторое время его лай был отчётливо слышен на растоянии не меньше полукилометра.
За плечами Леры был небольшой рюкзак, а в руке вырезаная Пашкой специально для неё палка – посох, для того чтобы в подъёмы было легче идти. Пашка шёл впереди, он знал дорогу к этому квадрату ближе, но она была намного тяжелее. А если быть честным, то...!
Да,  он хотел ещё хоть на короткое время, но всё же продлить присутствие этой девушки возле себя.

В этот день сделав два привала они тем не менее прошли достаточно хороший отрезок пути. К вечеру Пашка уже подыскивал глазами подходящее место для ночлега. Поставив палатку, он развёл костёр и бысто соорудил треногу для варки супа. Дважды на привале они ели в сухомятку и к вечеру было просто необходимо съесть что-то горячее.
Лера, как всегда внимательно наблюдала за его действиями и вдруг она резко встала и пошла в глубь леса. Он повернул к ней голову, но ничего не спросил, мало ли.
А Лера отойдя на небольшое растояние присела, прижавшись спиной к огромному дереву. Уже не сдерживая слёз которые вдруг нахлынули и глотая их, пыталась не выдать себя всхлипыванием.
Ну что же ты «гад», почему ты не смелый такой! Почему ты меня так мучаешь, ну подошёл бы обнял, прижал бы к себе со всей своей огромной силой, до хруста косточек и я бы не сопротивлялась. Ведь ничего большего от тебя пока и не надо, ну просто покажи свои чувства которые спрятал так далеко, что они едва проглядываются.

Ну ты ведь должен же понять, что я не смогу никогда первой сказать об этом. Шёпотом, она высказала этому отшельнику всё и теперь немного успокоившись, привела себя в порядок и пошла к костру, от которого уже разносился по тайге ароматный запах чего-то вкусного. И ей вдруг так захотелось есть. Уже улыбаясь, Лера подходила к нему. Ты тут запахом своего варева всех зверей с округи соберёшь, как мы потом спать то будем. Пашка тоже улыбнулся, ну пусть нюхают, а мы будем есть!
И за сон тоже не переживай, я буду твой сон охранять, как солдат на посту. Неее... надёжнее, засмеялся он,  они на посту иногда засыпают, а на меня ты можешь надеяться на все сто. Попробовав ложку супа, слегка досолив снял с огня. Возле палатки он уже постелил небольшой брезент и там уже лежали и ложки и хлеб. Сделав приглашающий жест, взял котелок и поставил на еловые ветки у края брезента. Набрав в алюминевые миски суп, он подал одну из них Лере. Приятного аппетита, вам, миледи, вдруг выпалил он и снова рассмеялся.

После ужина они ещё немного посидели молча у костра, каждый думая о своём, но всё указывало на то, что мысли то были схожи.
Ложись, Лера, спать. Рано двинемся дальше и тебе нужны силы.
Она посмотрела на него и вымолвила просящим и шутливым тоном, а можно мне ещё посидеть у огня.  Нет, сказал Пашка, приказы не обсуждаются.
Она влезла в палатку и уже через четверть часа, он слышал её ровное дыхание. Пашка готов был охранять эту женщину и днём и ночью, лишь бы он знал и был уверен, что нужен ей! Так он в раздумьях просидел до полуночи, затем подкинув толстое полено в костёр, он закутался в брезент и уснул на еловом лапнике.

Проснулся когда уже слегка начало рассветать. Лера попрежнему безмятежно спала в палатке. Разшевелив почти прогоревший костёр и подбросив в него новую порцию сухих дров, он поставил на треногу вымытый им котелок и приготовился варить чай. Прошло пол часа, вода давно закипела, но Лера и не думала просыпаться. И тогда Паша начал покашливать, чтобы хоть как-то привлечь внимание этой удивительной сони. Через некоторое время из палатки высунулась голова и спросила: « Я спала, как убитая и наверное проспала намеченный выход в путь?» Нет, всё в порядке, Лера, иди умывайся и будем завтракать. Он полил ей в руки из фляжки и подал небольшое полотенце, которое заботливо взял именно для этого дела. Она оценила это и даже как-то скромно - что не свойственно ей - тихо поблагодарила.

В нужный квадрат, они добрались к обеду второго дня пути. Павел быстро подобрал место для очередного ночлега, поставил палатку, разжёг костёр и соорудив из свежих веток очередную треногу, воодрузил на неё котелок с водой.
Лера, послушай сюда, ты сейчас займёшься приготовлением ужина, а я отлучусь на часа два - три. К завтрашнему утру нужен будет большой костёр, а он требует много сухих дров, потому я и займусь этим.
Она кивнула головой, а затем чуть помедлив спросила, может быть я помогу тебе, ведь вдвоём всё же быстрее будет. Паша покачал головой, нет не нужно, займись ужином и отдыхай. Когда уже совсем стемнело, он вернулся к костру и растянувшись на ветках закрыл глаза. От него валил пар, как от взмыленого коня. Перловая каша, которую сварила Лера он едва жевал, смотря куда-то в темноту. Она поняла, что он неимоверно устал. Ты, Паша ложись, а я тут уберу немного и тоже лягу. Он не ответил и у неё сжалось сердце, опять в свои думки впал и уже зная его немного, поняла, что лучше оставить его в покое.

Утром, когда она ещё спала, он сходил на опушку где приготовил посредине неё три огромные кучи хвороста из толстых веток и ещё раз убедился, что всё в порядке, костёр был обкопан землёй на случай возгорания травы, дров хватит, а для быстрого разжигания был приготовлен сухой мох и мелкие щепки. Теперь остаётся только ждать. Костёр должен будет замечен лётчиками, даже и в плохую видимость, он и это предвидел – опыт!
 А погода и в самом деле менялась, как на глазах, сначала подул северный, порывистый ветер, но он быстро стих, как –будто предупреждая,что скоро грядут изменения. Потом появились тяжёлые, свинцовые тучи, двигались они медленно, будто вкушая свою мощь и неотвратимось перед всем живым на земле. Он вернулся на стоянку и обнаружил, что милая леди всё ещё почивает. Он написал записку в каком направлении его искать, приколол острой, как зубочистка палочкой на выходе из палатки и снова удалился в направлении площадки для вертолёта. Прошло часа три, и только он опять подумал о Лере, как она появилась на опушке в сопровождении Жорки.

Доброе утро, Паша, ну как, пока ещё тихо да?
Доброе утро, Лера, да пока тихо, что не скажешь о погоде. Если лётчики получат сообщение о штормовом ветре и сильной непогоде, то они не прилетят до тех пор, пока не установится пригодная для полёта погода.
А это... ну ты сама понимаешь на сколько всё может затянуться.
И только он произнёс эти слова, как послышался гул лопастей. Пашка в секунду поджёг мох и через минуту правильно и умело сложенный костёр, полыхал уже всей своей мощью.
Он посмотрел на Леру, она стояла в его куртке с капюшоном на голове и внимательно вглядывалась в небо. Затем она посмотрела на Пашку и их глаза встретились. Что было в них, в глазах двух глядящих друг на друга людей, которые должны будут растаться через небольшой промежуток времени. Каждый определил это по своему.

Вертолёт вынырнул из – за кромки тайги неожиданно и держал направление прямо к ним. Видно, что лётчики издалека заметили костёр и потому уверенно держали курс на него. Сделав небольшой разворот, пилоты посадили машину в нескольких десятках метров от костра, но глушить моторы очевидно не собирались, Пашка понял это и бегом двинулся к машине. Заглянув вовнутрь, поздоровался и спросил в чём причина спешки.
Один из пилотов сняв наушники, поздоровался и сказал, что они получили сообщение на непогоду и хотя время ещё есть, нужно торопиться долететь до промежуточной базы, где есть все условия переждать непогоду.
Пашка кивнул понимающе и бросился к стоянке. Взяв приготовленный для Леры рюкзак с едой и кое – какими вещами в дорогу, вернулся к костру, где сидела на корточках  Лера.
А она, взяв за уши Жорку что-то говорила ему в самую мордочку, подойдя поближе, он увидел в её глазах слёзы. Девушка повернулась к нему и посмотрела на него широко распахнутыми, большими и красивыми глазами.

Что он мог сказать ей на прощание, какие слова приберёг на этот миг. Ничего он не приберёг. Понимал и был почти уверен, что раставание это навсегда и наверное не нужно никаких особых слов говорить, что бы в последствии было не так больно.
Паша вдруг поймал себя на мысли, что он опять попал в эти сети, которые так умело и неожиданно расставляет кто – то незримый. Когда обнажаются его чувства и они становятся словно оголенным нервом. В который уже раз в его жизни появляется женщина, к которой он не равнодушен и... снова мимо! Наверное я не создан для них, а обречён быть одиноким странником у которого лучший и надёжный друг, это верный Жорка.

Лётчики махали через стекло предлагая поторопиться. Пашка неуверенно подошёл к Лере, посмотрел ей в глаза и взяв её ладонь в свою, второй прикрыл сверху как – будто согревая.
«Я хочу... чтобы у тебя всё было очень и очень хорошо, я хочу... я хочу... чтобы ты никогда не грустила, а ещё... а ещё... когда- нибудь изменила своё отношение к мужчинам и чтобы... ну вообщем встретила того, кто будет нужен тебе, а ты... была бы нужна ему!» Почти шёпотом сказал он.
Это было всё, на что простиралось его красноречие и многословие.
И хотя его слова почти тонули в гуле моторов, она поняла всё, что он сказал ей.
Лера повернулась и молча пошла к вертолёту, он не видел её лица, но видел, как вздрагивали её плечи. Почему он не кинулся к ней, почему отпустил так просто! Почему!
Дверца машины захлопнулась и с силой загудели винты.
Вертолёт медленно оторвался от земли, а Пашка стоял и словно  завороженный смотрел на эти винты ничего не соображая.
И вдруг лихорадочно начал искать её в глазницах иллюминаторов.
В одном из них, он увидел её, Леру, которая пристально разглядывала того, кто умудрился за такое короткое время, оставить в её душе такой след, что этот след похоже уже никогда не затеряется на всю её оставшуюся жизнь. И хотя она скоротечна, эта жизнь, но порою память остаётся с ней навсегда!

Лера закрыв глаза, вдруг здесь, внутри вертолёта, остро почувствовала запах таёжного костра!
А в нём, в этом запахе, было всё!
Беда случившаяся с ней, встреча с незнакомым мужчиной, за сотни вёрст от жилья.
Её чудесное избавление, забота этого отшельника о ней, забота которая не может сравнится ни с чем.
И эта горечь расставания, которая до сих пор содрагает её изнутри, выдавая слезами всю нелепость её раставания с ним. Но это была она – Лера и этим было сказано всё.
А открыв глаза она вернулась в реальность. Шум моторов, пыльный запах внутри грузового отсека и прочая дребедень мешали сосредоточиться на самом главном. Но что было главным? Встреча? Нелепое раставание? Или всё таки тот короткий отрезок времени когда она была там, в тайге.
Когда машина скрылась за таёжными верхушками, Паша позвал Жорку, который почему-то тоже смотрел в ту сторону куда улетел вертолёт.
А потом они вместе пошли к стоянке одинокие и враз осиротевшие.

В долгие зимние вечера Павел слушал радио, делал записи в тетради о проделанной работе, но это не спасало от мыслей о Лере.
Он много раз пытался убедить себя в том, что это всё зря и ничего уже не нужно. И со временем похоже это стало ему удаваться.

Зима долго не отпускала своих объятий и только к концу марта, снег потихоньку начал таять на склонах и там появились проталины.
Скоро домой на большую землю, хотя какой дом, ведь дом его теперь вся тайга, а там... ну просто увидеть людей поговорить о том о сём, запастись новым провиантом, боеприпасами и всем необходимым и снова на кордон.
Туда, в глубь этой дикой, но своеобразной, и неповторимо - красивой тайги, в которою Пашка влюбился давно, как в особь женского рода.

По прилёту на большую землю, Павел через неделю отправился в гости к своему хорошему другу – однополчанину, которому ещё в 1985 оторвало миной ступню ноги и его списали из армии. Жил он в Ростове со своей семьёй и всегда был рад небольшой весточке от него. Оставил Жорку у своего знакомого охотника и со спокойным сердцем отправился в поездку. Пробыв в гостях десять дней, он вернулся в Иркутск.
Потом ещё недельку побродил по областному центру, но очень быстро почувствовал усталось. Эта суета его уже раздражала и он на ближайшем рейсе самолёта местной линии вернулся в район. Зашёл в лесничество, чтобы получить последнее предписание и уже поскорее улететь подальше от этой поглощающей тебя суеты. Зайдя в кабинет начальника, Пашка присел на стул и стал бегло рассматривать полученные бумаги.

Был конец апреля и погода стояла великолепная, ярко светило солнышко, которое заглядывало в окна лесничества. В этих широтах весна приходит бурно и если погода дарит тепло, то и всё живое тот час отзывается на это соответственным образом. И хотя здесь и в мае бывает выпадает снег, эта весна была ранней и цветущей.
Уже довольно пожилой добряк Иван Сергеевич Смолов, глава местного лесничества, оторвавшись от своих бумаг внимательно посмотрел на Павла и как-будто что-то вспомнил, даже привстал.
Эээээ... Павел Александрович, я чуть не забыл, тут к тебе человек приходил, искал тебя. Я сказал, что ты уехал в область и когда будешь неизвестно, но дату твоего отлёта на заимку я назвал.
И где этот человек сейчас, спросил Пашка. Да кто ж его знает, может уже и уехал, а может где по районному центру бродит.

Паша вышел на улицу и сел в небольшом сквере на скамейку. Кому я понадобился. Деда нет, тётка интереса особого уже не проявляла. Может быть из военной прокуратуры приехали и всё копаются в старом. Он перебирал эти варианты скорее от скуки, чем от беспокойства.
Ааааа... может быть зачем то понадобился Галине, но только зачем в такую даль то ехать, когда можно было и написать если что. Видеть её он не хотел, да и о чём говорить, никаких обязанностей у него перед ней уже давно не было. Осталось только одно - горькое чувство предательства!
И он уже так расстроился от этой ненужной встречи с его бывшей женой, когда вдруг почувствовал на спине чей то взгляд. Это происходит интуитивно и совсем необъяснимо, но он это чётко почувствовал.

Он немного помедлив, затем резко обернулся и.... увидел её, Леру!
Она стояла у небольшой акации, а золотистые лучи солнышка переливались в её раскошных волосах. На ней был строгий, чёрный костюм, с брюками облегающими сильные и красивые бёдра, белая и растёгнутая чуть ли не на все дозволенные пуговицы - кофточка, смотрелась на ней потрясающе. А в руке она держала плащ и небольшую сумочку.
В этой, казалось бы обыденной для большого города одежде, здесь, в этом захолустье, она выглядела, как Богиня! Лера оторвала маленькую веточку акации и помахивая ею приближалась к нему.
Пашка почувствовал, что пот просто льётся по его спине и рубашка тут же прилипла к телу. Наверное он выглядел очень глупо и ошарашенный этой встречей не может сделать и шагу навстречу.
Он стоял, как парализованный.

Как там в пословице, спросила она подойдя: «если Магомед не идёт к горе, значит гора идёт к Магомеду.»
«Здравствуй, Паша! Неужели ты мне не рад, улыбнулась она такой улыбкой, которой ещё больше ввела его в ступор.
Мне в лесничестве сказали, что ты уехал и когда будешь никто не знает, но дату твоего вылета на заимку мне назвали.
Я здесь уже второй день. Вот решила дождаться тебя и спросить... может быть тебе в таёжной глухомани помощник нужен? Ведь тебе, Паша, просто необходим человек, который помогал бы с хозяйством лесным управляться и было с кем словом перемолвиться, дабы не одичал совсем. Дабы к старости было кому грелку или стакан с водой подать! А?..
Как ты думаешь, Паша, я подхожу на роль такого помощника и она опять хитро улыбнулась!»
Вот старый хрыч, Иван Сергеевич, подумал Пашка, как же он его по детски разыграл.
Что творилось на душе у Пашки, не узнает никто.

Зачем - то Бог свёл их снова вместе и в этом зачем - то, скрывалась вся суть, которую он не хотел разгадывать, он хотел быть просто рядом и жить для этой - невероятным случаем подаренной ему - женщины!

                Май 2017