Королева-лучница

Сьюзен возвращалась из Анварда в плохом настроении и дело не в том, что её там плохо приняли. Аравита и Кор обновили старый замок и теперь он не красно-коричневый, а просто красный и по-своему прекрасный. «Проблема в непослушной скотине, что у меня под седлом», — с раздражением думала Сьюзен.

— Я есть хочу.

— Ты же только недавно ела!

— Здешняя трава малопитательная, — сказала небольшая, изящно сложенная, кобыла. Ей не хотелось спорить с известной своим нравом королевой, но её животик урчал от голода. Ибо на каменистых склонах и травы то хорошей нет.

— Ладно, жри, — со злости Сьюзен позволила себе простонародное выражение, слышанное ещё в земной жизни.

— Будьте добры, снимите седло, оно натирает спинку, — вежливо попросила кобыла, имя коей Сьюзен даже не соизволила узнать.

— Как же ты мне надоела! — с этими словами Сьюзен сняла с кобылы свои вещи.

— Спаси Аслан, — поблагодарило её доброе животное.

— Причём тут Аслан? Я сняла с тебе свои вещи, чтобы спокойно дойти одной. Пошла вон! — воскликнула Сьюзен и хлопнула кобылу ладонью по крупу. Та заражала, но не от боли, а от обиды и со слезами на глазах ускакала. «Может я зря так обошлась с ней?» — подумала Сьюзен, но высокомерная гордость королевы помещала ей окликнуть в действительности не виноватое перед ней создание и извиниться.

«Вещи я забрала, а вот из припасов у меня только галеты и почему-то ещё немного рахат-лукума. Хоть я не Эдмунд, что всё ещё вынужден время от времени есть обычный рахат-лукум, чтобы не слишком мучиться из-за навеки сгинувшего вместе с Джадис колдовского рахат-лукума. Подкреплюсь, а потом на охоту», — составила по-своему логичный план действий Сьюзен, первую часть коего быстро выполнила, запив тархистанскую сладость креплёным вином оттуда же.

Однако добыча всё не попадалась и Сьюзен легла спасть голодной, лишь чуть приглушив голод остатками галет и оставшимся литром креплёного вина. Утром Сьюзен снова отправилась на охоту.

«О, какая большая птичка, иди ко мне», — сказала вслух, порядком захмелевшая королева. Однако действительно большой фазан почему-то не улетал до тех пор, пока, Сьюзен не взялась за лук.

— Не стреляй!

— Молчи попугай! — воскликнула Сьюзен, спьяну забывшая о том, что говорящие птицы Нарнии и Орландии в отличие от земных попугаев разумны.

Я не… — не успел договорить фазан, рухнувший со стрелой в животе.

«А я ведь в глазах целились, надо меньше пить, тем более на полуголодный желудок. Тогда попугайская болтовня не будет отвлекать. Хотя стоп, откуда на северной границе Орландии взяться попугаю? Да и здешние попугаи ведь разумны!» — осознала королева, а после задумалась, несколько перефразируя Шекспира: «Есть или не есть, вот в чём вопрос…»

«Не пропадать же мясу!», — попыталась оправдаться голодная женщина перед собственной совестью, неумело разделывая тушку фазана, когда терпеть чувство голода стало совсем уж тяжко. Сказано, сделано, но нервы королевы не успокоил сытный обед. Даже голод послужил плохой приправой нежному мясцу. Осознание, что она ест плоть разумного создания, портило Сьюзен аппетит. Да и страх разоблачения угнетал королеву.

Неудивительно, что заслышав цокот копыт. Сьюзен выстрелила машинально, не раздумывая, но стрела застыла в воздухе, а спустя долю секунды в телекинетическом захвате застыла и сама Сьюзен. «Я чуть было не убила благородного единорога Алмаза, своего друга. Хорошо, что он владеет телекинезом, как никто во всём мире», — с раскаянием подумала Сьюзен.

— Сьюзен, это ты? А я уж было подумал, что разбойницу поймал. Почему стреляешь без вопроса кто идёт?! — Со смешанным чувством, спросил единорог.

— Может отпустишь? Я всю объясню, — решила признаться Сьюзен, прибывая в ужасе от собственного поведения и призналась.

— По-справедливости тебя следует передать на суд Аравите и Кору, но они вряд ли тебя осудят, тем самым уронив своей королевский авторитет в глазах народа. Коли же и пойдут на принцип, то союз Нарнии и Орландии окажется под угрозой, а Тархистан в случае его разрыва наверняка нападёт на нашу маленькую страну, — с большим отвращением в голосе сказал благородный единорог, которому исходят их государственных соображений приходилось поступать не справедливо.

— Значит ты меня просто отпустишь? — сказала Сьюзен, но как-то без особой радости. Ей сделалось горько от осознания того, что даже в доброй стране волшебного мира некоторые перед законом равнее других. «Может быть хоть в Стране Аслана иначе, только вот попаду ли я туда?!» — подумала Сьюзен и поспешила выкинуть страшную, но справедливую, мысль из головы.

— Нет, ты пойдёшь к гнезду убитого тобой. Глядя в глаза супруге и детям убитого тобой разумного создания, скажешь, что обнаружила его убитым и по-обычаю времён правления Колдуньи в Нарнии, как голодная хищница, съела тело фазана. Верховный король Питер, то ли забыл инициировать отмену этого страшного закона, то ли оставил его действующим на чёрный день, — с горечью в голосе, но твёрдо, сказал Алмаз.

Спустя час Сьюзен рыдала в три ручья, причём рыдала не из-за того, что поджавшись порыву, отдала все бывшие с собой деньги и даже драгоценности, плачущей курочке фазана в пользу их общих с фазаном детей. Королева-лучница осознала, что натворила и чуть было не сломала свой лук. Однако всё-же не сломала, королевская гордость в её душе оказалась сильнее чувства раскаяния или решение сохранить ценный лук стало следствием банальной практичности?

Републикация с портала "Православный Медик" http://pravmed.cerkov.ru