Поворотная точка

Аннотация: Судьба играет с главным героем словно кошка с мышкой. Отверженный людьми и самой природой, главный герой находит поддержку в том месте и от того человека, от которого никак не ожидал.




I   Пролог.
II  Лейтенант.
III Женщина.
IV  Хана.
V   Эпилог.

I Пролог.

Ходил ли Алекс Гурьев по небольшому пространству, одиночной камеры, или садился на нары, он мучительно копался в прошлом, пытаясь найти ту поворотную точку в своей жизни, которая в настоящем привела его в Лондонскую тюрьму. На допросах он вел себя сдержанно, пытаясь не сболтнуть лишнего. Возвращаясь в камеру, его самоанализ продолжался. Лишь однажды, его поиски, были прерваны незваным посетителем. Единственный кому было дозволено поговорить с подследственным, в виде исключения, по гуманитарным соображениям, был священник. Это был человек, так сказать, не по совести, а по долгу.

- Зря пришли, падре. Исповедоваться не собираюсь.
- Можем просто поговорить.
- О чём?
- О чём хотите.
- О боге. Хотя, нет. О человеке.
- Можем, и о Боге, и о человеке, и об обоих сразу.
- Ай, бросьте, знаю, пришли призывать к покаянию? А скажите, падре, когда же бог попросит у человека прощение? Да, святой отец, человек – это его промах.
- Разве Бог наливает вино в стакан пьянице, а нож вкладывает в руку убийце?
- А как на счёт «По образу и подобию»?
Священник не сдержался и дал волю мыслям:
- Бог сделал всё для человека, обеспечив его Раем. Но, человек оставил Эдем. А теперь человечество стремится покинуть Землю. Зачем он хочет покинуть обитель, предпочтя, жизни среди морей и лугов, существование в скафандре? Человека никто не заставлял, и не заставляет. Зачем Адам вкусил плод?
- Возможно, чтобы понять, на что ему в Эдеме клыки.

После пребывания в Афганистане, в качестве бойца ЧВК (частной военной компании), сотрудничающей с армией США, Алекс подписал весьма выгодный контракт на участие в Иракской войне. Операция «Шок и трепет» как раз началась. После упорных боев на юге Ирака, коалиционным силам предстояло овладеть столицей Ирака – Багдад. Для этого, Американцами был заключен дополнительный контракт с ЧВК. Но к удивлению, многих специалистов, Багдад встретил бригаду наёмников тишиной и отсутствием сопротивления. Единственный выстрел из пушки, который был произведен по нападающим при их входе в город, оказался неспособным пробить броню танка, после чего, прислуга орудия бросилась врассыпную. Иногда бойцы ЧВК замечали мечущихся солдат Иракской армии. Все они были без оружия. Поэтому, за группой, в которой служил Алекс, в ряде немногочисленных жертв, числилось: один БТР, одна пушка и несколько раздавленных танком гражданских автомобилей, да витрина парикмахерской, куда пальнули из пулемёта уже от скуки. Вдоволь накатавшись по безлюдному центру города, группа наёмников заняла железнодорожный вокзал. Но и там, они не встретили никакого сопротивления.

Счастье одних, зачастую оборачивается разочарованием других. Наниматели джентльменов удачи не желали платить за то, чего не было. А не было именно бойни. «За что платить? Если Саддамовцы сдали столицу без боя» - возмущались наниматели. Именно на этой почве возник первый конфликт между наёмниками и лицами, представлявшими правительство США. После Махдикского восстания и переброске ЧВК в Эн-Наджаф произошло некоторое потепление в отношениях наёмников и их кураторов. Начались выплаты за Багдад. Но, как только сопротивление восставших было сломлено, к наёмникам вновь потеряли интерес. Потихоньку и разными способами от них стали избавляться, не заплатив полной суммы. Самым же стойким, как считали наемники, специально доставляли тухлую воду. В стане бойцов ЧВК всё больше усиливалась напряженность и раздражительность. Хотя проблемы со снабжением существовали во многих частях регулярных армий коалиции. Но ведь каждый думает, что именно его, как раз и третируют больше остальных. В свою очередь армейское командование раздражало то, что наёмники частенько устраивали бесчинства в тех местах, где они были расквартированы, и тем самым подрывали лояльность местного населения. Не обошлось и без слухов. В лагере наёмников ходила байка о том, что в тюрьмах, где содержат Саддамовских преступников, условия на порядок лучше, чем у них в стане. Последней каплей стало сообщение, об их переброске в Афганистан.
- Мы что, им, скот?
- Где деньги за Багдад?
- Ни куда не поедем, пока не заплатят.
Так как прикомандированным офицерам наёмники не доверяли, то выбрав из «своих» трех человек, они направили делегатов в штаб бригады. Неизвестно, что произошло между полковником и главой делегации, но из кабинета начальника бригады вынесли два мертвых тела. Самого полковника и главу делегации. Остальных двух делегатов арестовали там же. После этого, армейское командование решило провести акцию устрашения. А проще говоря - месть. «Приведите к повиновению, эту шайку отбросов. И знаете, если вы парочку другую прикончите там, то вам даже спасибо скажут» - говорил генерал майору карательного батальона. Но вышло так, что тридцать два раздраженных, готовых на всё, наёмника, распушили и обратили в бегство карательный батальон. Уцелевшие победители разбежались кто куда.

Алекс решил направиться в Грузию, вместе со своим товарищем Грузином. Сошлись они с Григори ещё в Афганистане по причине знания русского языка. Видимо, так устроен человек, что, Грузин в России, а Русский в Грузии будут смотреть на общество, а общество на них, с подозрением. Но стоит им оказаться где-нибудь в Латинской Америке, как они становятся роднее братьев.

Григори говорил, что сейчас в Грузии можно неплохо устроиться. Он был ранен в грудь, после того боя с карателями и поэтому был слаб. Алекс, оставив товарища у верных людей, отправился к старейшине района, просить проводника. Курдский старейшина, с которым Алекс пересекался раньше, тепло встретил беглеца и предложил ему свои услуги за миллион долларов. Сговорились за три тысячи восемьсот. Ровно столько было в кармане Алекса, на двоих с Григори. Алекс был доволен, но не долго. У дома хозяина, его ожидали бойцы спецподразделения армии США. Захват прошел молниеносно. Уже в их хаммере, связанный и лежащий под ногами спецназовцев Алекс, узнал, что Григори, курды решили взять сами, но тот им живым так и не дался. Потеряв двоих, курды просто забросали дом, где оборонялся Грузин, гранатами. После чего, Американцы строго настрого запретили брать курдам второго. А, как можно дольше удерживать его у себя, пока не приедет за ним спецназ. Иначе и за второго, курдам, не видать денег. Но как-то странно показалось Алексу то, что американцев, в безопасной для них зоне, ждала засада, после которой, Алекс, единственный уцелевший, мчался в машине с арабами.

В плену, у Алекса был не богатый выбор. Он выбрал жизнь себе и смерь другим. Алекс обучал Арабов пользоваться американским оружием, и минированию. Он был на хорошем счету у своих новых сослуживцев. Ему платили деньги и обещали, после окончания обучения отряда, отпустить. Однажды пришлось ему поучаствовать в засаде. Британская колонна из четырех бронемашин была их жертвой. Из всей Британской колонны, состоящей из иракцев и гурхов, была лишь одна англичанка, офицер медицинской службы. Тогда, рискуя своей жизнью, он защитил женщину от возбужденных арабов. Главарь их банды впоследствии хорошо оценил его поступок, так как её очень выгодно разменяли, выторговав у англичан медикаменты. А самому Алексу, командир заявил, что теперь он свободен и может уйти, когда захочет.

Американцы уже знали, что беглый наёмник находится в данной банде, поэтому они очень рьяно стали преследовать её. Именно неудачи, а не благородство подвигли главаря отпустить Алекса. Продать Алекса он не мог, потому что боялся, что Американцы его обманут. Так как сам был плут, то и, других считал таковыми. Да и, элементарное позерство перед своими подчиненными. Ну, как обойтись без типичного, у подобных людей, широкого жеста.

Алекс нервничал, он был свободен, но ждал подходящего момента, чтобы благополучно покинуть банду. Он опасался, что главарь всё же не сдержит слово, данное ему при свидетелях, и просто пристрелит его. Вдобавок главарь стремился войти в боле крупное соединение, но те требовали перемирия с американцами, что с находившимся в их рядах Алексом было сделать невозможно.

Во время очередного мятежа, Алекс попросил переправить его в тот район. В том хаосе, Алексу удалось представиться Диланом Вудом, который был очень похож на Алекса. Только, в отличие от брюнета Алекса, Дилан имел рыжеватые волосы.

Этого Дилона, ему удалось подобрать уже раненого и провести с ним наедине всю ночь в подвале. Первоначальный план у Алекса был такой, он вручает англичанина американцам, а сам, выдает себя за другого наемника ЧВК не имевшего конфликта с коалиционными силами. Форму и имя он позаимствовал у наёмника, когда тот находился в плену их банд-группы. В дальнейшем, Алекс планировал перебраться в Кувейт, где по слухам обосновался майор Жан-Жак. Именно он, вербовал Алекса во Французский легион. Теперь, Жан-Жак набирал дешёвое мясо, на восточном базаре, из числа бывших Иракских военных. Поутру Дилан скончался. Но, напоследок, сам того не ведая, подсказал Алексу второй вариант, прошептав:
- А ведь ты, как две капли воды - я.
Схожесть лиц и имя кадрового военного, прельщало больше, чем появление в гарнизоне непонятного наёмника.

Раненого Алекса (совершил самострел) американцы отвезли в свой госпиталь. Каждый раз, когда его навещали сослуживцы Дилана, он умудрялся под разными предлогами избегнуть с ними встречи. С Кувейтом, у Алекса, не сложилось, так как вскоре, его направили в реабилитационный центр в Катаре. Туда его перевели вместе с остальными, поправившимися ранеными. Там, он чуть было не был раскрыт. Его не признал капрал, живший с Диланом в Ливерпуле в одном доме. Но его тяжёлая контузия в голову, полученная ещё в Басре, не позволила разоблачить Алекса. Дальнейшие события развивались стремительно и независимо от Алекса. Оказываясь в нужном месте и времени, он вскоре покинул Персидский залив.

В Англии, его, как и сотню других бойцов Её Величества, встречали как героя. Правда, этого он не видел. Герою пришлось бежать, дабы исключить встречу с «родственниками». Перебравшись в Ирландию, он женился, условно, но честно. В том смысле, что всё было официально. Полтора года он прожил как Райан О”Нил, работая плотником в тихой деревушке, на севере Португалии. И быть может, так и прожил бы свою жизнь. Но его искали не только спецслужбы, но и судьба, а найдя, она не замедлила о себе напомнить.

Ему довелось вытащить из полыхающего коттеджа двух детей, беспечно оставленных родителями. При этом сам он получил отравление. В бессознательном состоянии его отправили в больницу. Придя в себя, он решил бежать в Парагвай. К этому решению, его подвигла шумиха в прессе. Она широко освещала происшествие с детьми. Уйдя из больницы, он заехал домой за деньгами и документами, и тут же был схвачен поджидавшей его полицией. Через две недели Алекс был в Англии.

В королевстве, мнение о дальнейшей судьбе Алекса было не однозначным. Одна часть считала, что он заслуживает снисхождения, вторая, жалела об отсутствии смертной казни в стране. И когда женщина, офицер-медик, та самая, находившаяся в плену у боевиков, в стане которых был инструктором Алекс, и который вступился за неё тогда, стала рассказывать, при каких обстоятельствах она попала в плен, а также о том, как бандиты добивали раненых, а над пленёнными солдатами издевались, в зале суда заохала одна часть зрителей. Но когда женщина стала рассказывать, что благодаря Алексу её не тронули и даже отпустили (а точнее обменяли), заохала вторая половина зала, под не одобрительные возгласы первой половины. Эта спасённая, сыграла важную роль в судьбе Алекса, в тот период, так как именно она увидела и узнала его по телевизору, когда показывали репортаж о пожаре в коттедже.

В довольно щекотливом положении оказался Букингемский дворец, разместивший на своей странице информацию о присвоении Алексу титула – сэр, за спасение детей. Конечно, когда всё раскрылось, надпись со страницы исчезла.

Вскоре, на выручку растерянной Англии пришла Америка. США потребовала выдать Алекса им, на том основании, что, совершая преступления, он был под патронатом армии США. Вдобавок, первые погибшие солдаты были американцами. (Запрос Австрии, даже не был рассмотрен. Пояснения последуют в другой главе). И англичане с облегчением выдали бы Алекса американцам, но так как США является страной со смертной казнью, то возникли трудности с передачей. И всё же соломоново решение было найдено. После года следствия Алексу был вынесен приговор. Покаявшемуся разбойнику, Иисус обещал прощение и нахождение подле себя. С раскаявшимся Алексом, люди поступили иначе. Под неодобрительные возгласы обоих частей общества, суд провозгласил - 8 лет тюрьмы, по отбытию которых, депортация. Решение было принято с отсрочкой приговора. Так как Алекс передавался США, где американцы желали провести свое отдельное следствие. Англичане согласились с этим в расчёте на то, что разбирательство в США затянется на год, два, а там, может, произойдут события, которые затмят историю с Алексом и общественность в Англии переключится на новые новости (людям нравится свежее). Тем более, что следующий 2008 год был - олимпийским.

II Лейтенант.

Утром, перелетев Атлантику, самолет с заключёнными прибыл на военную базу близ города Вашингтон. Помимо Алекса в самолете находилось ещё 18 этапируемых. В основном арабского и афганского происхождения. Алекс, в полувоенных зеленых брюках и в серой, с длинным рукавом, рубашке, спустившись по трапу, вступил на землю неведомого ему Нового Света. Здания, климат, окружающий мир, лица были теми же, что и в старушке Европе. И лишь запах ему показался не знакомым. На базе, Алекса ждала смена воздушного транспорта и конвойных. После чего, его должны были переправить в Сиэтл.

К доктору, сидящему на скамье, в одной из комнат военной базы, набитой людьми при должностях и званиях, и куда должны были привести этапируемых, подсел чернокожий сержант, один из будущих сопровождающих Алекса.
-  Привет, док. Чёрт знает, что. Этот мерзавец даже в кандалах доставляет неприятности людям. В первом часу ночи сообщили, что я вместо Мюрея должен сопровождать какого-то засранца.   
- А! Мюрей. Свалился с аппендицитом. Хм, инвалидная команда. Лейтенант наш с соплями. У тебя депривация сна. У меня не хорошие предчувствия.
- Какие ещё к чёрту предчувствия? Ты, человек с высшим образованием, а веришь в какие-то предчувствия.
- Леденец хочешь?
- Давай.
Доктор протянул коробку с леденцами. Сержант, не скупясь, ухватил сразу три подушечки, и высыпал содержимое в рот. Причмокивая, он с трудом продолжил разговор:
- Зачем вообще его через всю страну везти? Поджарили бы здесь гада. Остальных же, тут оставляют.
- Кого куда. А насчёт нашего подопечного, большинство убитых им американцев были из штата Вашингтон. Я слышал, губернатор лично настаивал на слушаниях в Сиэтле.
- А по мне так, его здесь надобно кончить. Газовая камера или стул Саутвика.
- Ты вообще-то с доктором разговариваешь.
- Док, давно хотел спросить, ты же не агент. Откуда ты всегда всё про всех знаешь?
- Предварительно знакомлюсь с документами, держи, полистай хотя бы. Алекс Гурефф.
- Да ну тебя, я это дерьмо даже в руки брать не хочу. В Ираке на этих ублюдков насмотрелся.
- Мне одно не понятно, чего они так торопятся? Отправили бы поездом. Боятся?
- Меня надо бояться. Всё, ведут.

Передача Алекса одними сопровождающими другим, происходила быстро и чётко. Алекс не успевал на чем-то сконцентрироваться и о чём-либо подумать. Его постоянно занимали излишними перемещениями, а также вопросами касательно его имени, года и места рождения. И всё же, один момент не ушел от его молодого взгляда. Он глубоко вошел и укоренился в нём.

Уже сидя в новом самолете, Алекс мог спокойно осмотреться. Салон самолета не был предназначен для перевозок заключенных. Это был военно-транспортный самолет. И было заметно, что он использовался по разным назначениям. Поэтому, Алекс находился не за решёткой, как в предыдущем лайнере, а в обычном кресле, но отдельно от остальных кресел для сопровождающих. Он был пристегнут кандалами к креслу, упиравшемуся спинкой в борт самолета. В салоне, не считая экипажа, находилось ещё четыре человека. А именно: двое охранников, среди которых был чернокожий сержант, доктор, и старший группы специальный агент, лейтенант Хана Шефер. Именно она и была тем моментом, впечатлившим Алекса. Точнее не она сама, а её прямой взгляд больших серо-голубых глаз, который чаще всего встречается у англичанок. И это мгновенье, которым она его наградила, показалась Алексу близким по родству и далеким по воспоминаниям. Ему казалось, что он уже видел этот взгляд, и который, к сожалению, безвозвратно был им утерян.      
- Простите, у меня просьба. – Обратился Алекс к лейтенанту.
- Эй, заткни рот!  - Рявкнул чернокожий сержант.
- Сержант. – Как бы успокаивающе обратилась к Луизианцу лейтенант.
- Я просто хотел воды.
Сержант приблизился к Алексу с выражением лица человека готового ударить.
- С первого раза не понятно? Сказано – заткнуться! Хочешь проблем?
- Сержант, отставить. – Уже требовательно заявила лейтенант.
Но сержант, и без того находившийся на взводе, уже не слышал начальника, а лишь ещё больше распалялся.
- Что-то хочешь мне сказать? А?
- А ты расстегни меня.
Сержант попытался было надавить своим лбом, на лоб Алекса, но тут же получил тычок головой в переносицу. Луизианец с размаху ударил Алекса кулаком по голове, но заметив, что Алексу удалось увернуться, добавил ещё раз, но уже придерживая голову Алекса.
- Сержант, вы что оглохли? Я сказала отставить! – Крикнула лейтенант и приблизилась к сержанту.
Луизианец нехотя подчинился. Фыркая и щупая свою переносицу, сержант отправился вглубь салона самолета. Из носа Алекса шла кровь. Не обращая на это внимания, Лейтенант, указывая на Алекса пальцем, предупредила его, что он был ознакомлен с правилами его транспортировки, и что если он вновь попытается заговорить с кем либо, то ему вставят кляп, с которым он будет оставаться до самой тюрьмы.
- Мне дышать трудно. – Чуть слышно произнёс Алекс.
Несколько замешкавшись, решая, что сделать, лейтенант, крикнула доктору, после, спокойно подошла к сержанту и глядя ему прямо в глаза, жёстко заявила.
- Ещё раз подобное выкинешь…
- А ты ему кляп засунь, а то я…
- Теперь вы здесь главный, сержант?
Сержант хотел было сказать что-то дерзкое, но увидев решительный настрой лейтенанта, криво улыбнулся и смолчал.
- Вы свободны, сержант.
- Слушаюсь, мэм. – Процедил сквозь зубы сержант и направился восвояси, по пути дав подзатыльник креслу.

По подсчётам Алекса самолет летел уже около четырех монотонных часов. Мысли о будущем надоели ему. О нём он начал размышлять, как только услышал, что возможно его экстрадируют в Америку. Где выбор между виселицей и 120-ю годами тюрьмы, без права на пересмотр дела, не имел значения. И всё же он предпочёл бы первое. «Кончить разом» - думал Алекс, бравируя перед самим собой.

Находясь в Лондонской тюрьме, Алекс, уже под конец следствия, всё больше придавался воспоминаниями детства. Кое-что ему даже снилось. Именно в них он отчётливо видел детский дом, в котором он пробыл ребенком 5 лет. Данное событие произошло с ним в стране, которой ныне не существует. Остались лишь сны, воспоминания, да небольшой участок Берлинской стены.

И всё же мысль о быстрой смерти была ложью. Он мог бы давно лишить себя жизни, но Алекс не терял надежд на побег. Точнее он ждал чего-то, что подтолкнёт его к нему. Какого-то знака, случайности, встречи. Как часто с ним это бывало. Видимо судьба любила, превращаясь в кошку, вцепиться в него когтями, и слегка измяв, отпустить. Но, до следующей поимки.

Наблюдая за женщиной, обладающей властью не только над ним, но и над всеми мужчинами, находящимися в самолете, Алекс, пытался разгадать, этого человека. Но все его мысли сбивал, тот, единственный взгляд, вызвавший у него необъяснимое чувство. Он припомнил все детали, произошедшие на военной базе, и пришёл лишь к тому, что взгляд её был вначале немного растерянный, затем пронзительный и жёсткий. Но это ровным счётом ничто не объясняло. Всё же, подытожив, сказал про себя: «Она здесь не случайно».

Когда лейтенант проходила мимо него, Алекс, обратив внимание на то, что у женщины не было обручального кольца, невольно произнес:
- Кольцо.
Лейтенант остановилась, глянула вначале на Алекса, потом осмотрелась вокруг. И не поняв, что, он этим хотел сказать, уставилась на него, злобно поигрывая скулами. Алекс извинительно помотал головой. И этот выпад, возможно, остался бы без санкций, но он напоследок ухмыльнулся. Дальнейшие действия лейтенанта, не заставили долго ждать. Через несколько секунд она силой пыталась заклеить ему рот чёрным скотчем. Алекс не давался. Тогда она, схватив его за кадык, пальцами одной руки, обездвижила ему голову, другой рукой сдержала обещание.
 
- Боже, что она делает. – Возмутился доктор, увидев сцену насилия. Он хотел было пойти туда, дабы воспрепятствовать не гуманным действиям в отношении связанного человека, но, мускулистая рука сержанта остановила его, крепко схватив доктора за локоть.
- Док, вы можете меня осмотреть? Кажется, что-то в левый глаз попало.
Доктор попытался освободиться от захвата сержанта, но у него ничего не вышло.
- В чем дело? – Воскликнул с досадой доктор.
- Уж лучше пусть она ему это сделает. Иначе, я ему челюсть сломаю. Так как, насчет осмотра?
Док попытался ещё раз вырваться, но поняв бесперспективность действий, смог только выругнуться. Сержант, поняв, что доктор всё уяснил, отпустил его руку и, напевая рэп, уселся в кресло. Доктор присел напротив сержанта через проход, но заметив его веселящуюся физиономию, пересел. Проходящая мимо доктора лейтенант, села недалеко от него, и не глядя на военврача, спросила решительным голосом:
- Вы что-то хотите мне сказать?
- Ничего. - Ответил доктор, и пересев ближе к иллюминатору, стал рассматривать серое пространство.   

После того, как пилот объявил о том, что предстоит экстренная посадка, самолет резко потерял высоту. Алекс, на некоторое время потерял сознание. Придя в себя, он понял, что самолет находится уже на земле, и быстро движется на своем брюхе. Салон самолета потерял свою привычную целостность. Правая рука Алекса была почти свободной от оков, так же, как и правая нога. Хотя сам он по-прежнему сидел в своем кресле. В эту минуту произошел удар и самолет, вернее то, что от него осталось, остановился. Во время толчка многое, уже разбросанное по салону, пришло в движение. К ногам Алекса, прикатилось бесчувственное тело сержанта. Притянув его к себе, Алекс нащупал у него ключи от оков. Освободившись, он стал пробираться в сторону пилотов. Один из пилотов был без сознания. Второй, не обращая на Алекса внимания, совершал какие-то бесцельные действия. Приборная панель была разбита. Направляясь к боковому выходу салона лайнера, Алекс, походу, подбирал необходимые вещи. Некогда тихий салон самолета, пробуждался. Отовсюду стали раздаваться стоны, кашель. Зашевелились люди. Сержанту, стоящему на четвереньках, Алекс стукнул рукояткой пистолета по голове. Сержант припал грудью к полу. Выбив заклинавшую дверь в салоне, Алекс выбрался наружу. Моросил дождь. Несмотря на июль, было прохладно. По его мнению, они приземлилась в штате Вашингтон или на севере Айдахо. Местность гористая и лесная. Оглядевшись, и выбрав направление, он двинулся в чащу леса.

Через несколько минут из самолета, с пистолетом в руке, выпрыгнула лейтенант. За её плечами находился небольшой рюкзак. Обойдя разбитый лайнер с нацеленным стволом, лейтенант, стала оглядываться по сторонам, ища что-то. Найдя, она прокричала в салон самолета, ей ответили, после чего, быстро пошла по следу.

Алекс, лежащий на спине среди елей и тяжело дышащий, внутренне ругал себя за то, что целый год в Английской тюрьме, не делал даже элементарной зарядки. Теперь его тело расплачивалась за каприз и безделье души. Лейтенант же, напротив, каждое утро делала многокилометровые пробежки и проводила по несколько часов в спортзале. Она считала это само собой разумеющимся, как ежедневная гигиена. Но даже ей, кросс по пересеченной местности давался тяжело. Лейтенант не ставила себе в задачу поймать и обезвредить преступника. В одиночку, задержать сильного и опасного преступника было бы верхом наивностью. Её цель была не отставать от беглеца. Создавать больше шума, делая иллюзию облавы. Оставлять метки для последующей группы преследования. И гнать, гнать преступника, чтобы он нервничал и не имел время трезво мыслить.

Поднявшийся вороний гам, в километре от места, где лежал запыхавшийся Алекс, заставил его вскочить на ноги и нехотя двинуться дальше. «Надо что-то делать», - вертелось в его голове, – «Не могу больше. Их максимум трое. Надо стрелять». И судьба, словно услышав его мысли, подыгрывая, предоставила ему место для тира. Выгодно расположившись, Алекс, перезарядил пистолет и замер. Дождь давно прекратился. Поэтому даже листья перестали снабжать каплями, как своих собратьев, так и землю. Услышав хруст ветки, Алекс, вскинул пистолет и стал искать цель. Никого не было. Лейтенант чуть было не совершала ошибку. Вступив на опушку, она подумала: «Вот отличное место для засады». И тут же, её как током ударило. Она с треском вдалась обратно в чащу, укрылась за большим деревом и приготовила оружие. В лесу, для человека именно слух становится основным органом восприятия, зрение лишь дополнительная опция. Посему, и Алекс, и лейтенант, прислушивались к каждому шороху. Но была поразительная тишина. Лишь гул кровяного давления раздавался в ушах лейтенанта. И всё же, более нервничал Алекс. Так как его секрет был раскрыт, ему казалось, что в данную минуту его обходят с флангов. Время шло, но ничего не происходило. И в какой-то момент тревога Алекса сменилась радостной улыбкой. «Да он один» - облегчено пролетело в голове Алекса. Не таясь, он поднялся и стал спокойно уходить от места засады, углубляясь в вечерний лес. Лейтенант слышала его, и что звук постепенно угасает, а значит он уходит, но преследовать беглеца, сразу, она не стала. Наступала ночь, и нужно было позаботиться о ночлеге.

Чуть солнце осветило лес, лейтенант, проведя несколько часов в полудреме, пробудилась и возобновила преследование. Вскоре ей удалось обнаружить стоянку беглеца. Она беспечно и не осмотрительно приблизилась к месту. И то, что вчера она доверилась интуиции, сегодня, она пренебрегла ею, посчитав её излишней предосторожностью. За что вскоре поплатилась. Словно чёрт из табакерки перед ней возник Алекс и ловким броском повалил на землю. Лейтенант потянулась за пистолетом, но Алекс опередил её действия и обезоружил. После чего, он стал проводить удушающий. В этот момент ему даже показалось странным, что он легко смог справится с конвоиром. И этот бросок, словно он тряпичную куклу бросил. Но когда с головы лейтенанта спала бейсболка, и русые локоны волос распушились, Алекс отпрянул от жертвы и только сейчас увидел перед собой женщину. Она же, почувствовав, что давления на неё нет, резко вскочила на ноги, и глянула на него своими серо-голубыми глазищами. Затем медленно перевела взгляд на лежащий на земле пистолет, после, снова обратила взор на Алекса.
- Я не стану тебя убивать. – По-хозяйски проговорил Алекс. - Ты можешь идти.
- Только с тобой.
- Тогда я тебя пристрелю.
Алекс достал свой пистолет из-за спины и направил на лейтенанта. Сколько раз он делал это. Ни малейшей заминки. Ни малейшего сожаления. Но эти серо-голубые глаза. Они смотрели на Алекса удивленно, как бы говоря: «Ты, ты меня убьешь? Нет. Ты не станешь». В этот момент за спиной Алекса раздался тяжёлый треск раздвигающихся кустов, он резко повернулся и всё, что он успел заметить, это то, как лес расступился, и из чащи вылезло что-то огромное, коричневое и стремительное. Через мгновенье Алекс лежал на земле, закрываясь от медведя руками и ногами. Медведь, суетясь возле него, пытался половчей примоститься к лежащей добыче. Раздался выстрел, затем последовала серия. Наконец, с последним хлопком, зверь рухнул. Алекс, вскочил на ноги и увидел, что лейтенант держит разряженный пистолет в направление медведя. С пару секунд они оба соображали, что это было и, что теперь делать. Первым пришел в себя Алекс. Он поднял свой пистолет, заложил за спину в брюки и пошел от этого места прочь, минуя, казалось оцепеневшей женщины. Как вдруг она, подлетев к нему, сзади, попыталась выхватить у него оружие, но, Алекс не дал ей этого сделать. Тогда лейтенант попыталась ударить его согнутыми пальцами в шею и коленом в пах. Все эти попытки были пресечены Алексом. После чего, он легко уложил её подсечкой на землю. Женщина тут же вскочила и приняла боевую стойку. Алекс хмыкнул.

Женщина, постояв немного, словно соизмеряя шансы, бросилась бежать, прочь от Алекса. «Вот стерва» - пролетела в голове Алекса. Он ринулся за ней. Вскоре, настигнув, он повалил женщину животом на землю. И стал заламывать ей руки, но лейтенант и не собиралась сдаваться. Освободившись от захвата, она сама попробовала сделать залом Алексу, у него даже промелькнула мысль: «Как ловко. Будь она мужчиной, мне бы пришлось тяжко». Но их силы были не равны, и скоро женщина лежала со связанными руками, её же ремнем. И всё же лейтенант не успокаивалась. Тогда Алекс стал приподнимать женщине, связанные сзади руки. Дойдя до критической точки боли, лейтенант скривила лицо и, не издав ни звука, утихомирилась.

«И что теперь?» - мысленно задавался вопросом Алекс. Возле несчастной, Алекс заметил торчащий из земли острый, покрытый мхом булыжник. Он посмотрел на висок женщины. Внутренний голос, ухватился за этот взгляд и моментально заговорил: «Давай. Сделай это. Рас, и все проблемы разом». Алекс закричал женщине в ухо.
- Что ты хочешь от меня? Что тебе нужно? Надоела ты мне!
Но, не смотря на завод, злобы в Алексе нисколько не появилось. Ткнув кулаком ей в спину, он слез с неё. Отдышавшись и поразмыслив, Алекс, подошёл к пленнице.
- Я так понимаю, ты от меня не отстанешь?
Лейтенант отвернула от него голову.
- Поразительная тупость. Слушай, ты не ирландка, нет?
Дальше, Алекс, не стеснялся в выражениях, произнес целую тираду, сопровождаемою нецензурной бранью, о том, что он думает о женщинах в форме, об ирландцах. Но резко прекратил орать, не дойдя до копов. Женщина плакала. Нет, это небыли слезы страха или отчаянья. Это были слезы обиды. Обиды за то, что она - лейтенант специального подразделения, лучший курсант школы, лучший агент подразделения, о которой писали газеты и с большим желанием приглашали на телевидение, девушка из провинции, осуществившая Американскую мечту, сейчас лежит беспомощно на земле. И что самое обидное, она связанна, своим же ремнем. Тем самым, про который говорила, что специально носит длинный ремень. «Это для преступников» - важно замечала она. И ни у кого, на тот момент, не было сомнения, что так оно когда-нибудь будет. «Как же глупо. Как стыдно» - шептала она. Заметив, что на неё смотрят, она, не в силах сдержать слез, вдавила голову в плечи, словно черепаха, и уткнулась носом в грязь, не понимая при этом, что Алекс, побывавший наёмников на многих войнах и конфликтах, уже признал свое поражение пред ней. Он кричал и матерился, в сущности, не на неё, а на себя. Он знал, что, отпустив её, эта упрямая «ирландка» не отступит и будет вновь преследовать его. Избавиться же от неё, путём лишения жизни женщины, он не мог. В запасе у Алекса оставалась последняя пара вариантов.
- Выбирай, либо я привязываю тебя к дереву, либо ты идешь со мной.
Лейтенант попробовала на прочность узел ремня, который связывал ей руки и, поняв, что освободится, находясь у дерева, не сможет, неуклюже поднялась и повернулась лицом к Алексу, со смерено опущенной головой. Конечно, второй вариант был для Алекса обременительным, но первый, был равносилен её убийству. Но в этом случаи, Алекс убедил бы себя в том, что оставляет её с шансом на спасение. С силой повернув её к себе, он освободил женщину от пут и, повесив ремень ей на плечо, пригласил:
- Дамы вперед.
Женщина направилась в сторону, куда указал Алекс, по ходу заправляя в брюки посрамленный ремень.

III Женщина.

Ещё вчера, женщина почувствовала слабость в теле. Сегодня, она с трудом передвигала ноги. Им посчастливилось обнаружить грот, в котором они остановились на ночлег. Несмотря на костер и горячий шоколад, найденный в её рюкзаке, она мёрзла. Ночью она бредила и стремилась куда-то бежать. Лицо пожелтело. Тело, казалось горячее огня. Лишь под утро, намучившись и в конец обессилив, она утихла, погрузившись в тяжёлый сон. Глядя на неё, можно было заключить, что ей осталось не долго.

Снова пошел дождь, такой же мелкий, как пару дней назад. Стало ещё прохладнее. В догорающий костер, Алекс, бросил последнюю ветку и вышел из грота.

Моргая глазами, женщина узрела лучи солнца, просачивающиеся сквозь туман в жилище. Привыкнув к свету, она принялась осматривать помещение. Визуальное изучение пещеры давалось тяжело. При каждом повороте глаз они болели и стремились закрыться. Пошевелить головой или другими частями тела не было сил. Устав бороться, она, уже осознано, закрыла глаза и уснула. Пробудившись в очередной раз, она увидела остатки дождя возле входа в пещеру, ручейками стремящиеся попасть в тёплое помещение. По собственным ощущениям, её тело, показалось ей сильным, а голова легкой. Она смогла крепко сжать кулак. Утвердившись, она приподнялась с ложа. Но при попытке встать, у неё закружилась голова, и она села на импровизированную кровать из веток, одеяла и постельного белья. «Откуда всё это? Где я?» - мысленно задавала она себе вопросы. В это момент в грот вошёл Алекс.

- Проснулась. Хорошо. Ты должна подкрепиться. Нам нужно идти. Ты и так, меня задержала на три дня.
При виде Алекса, женщина всё вспомнила разом, по крайней мере до того момента, как они вошли в эту пещеру. И ей показалось странным то, что она не чувствует опасности от этого мужчины. Когда он только заговорил, по её телу, пробежали приятные мурашки. Его движения, наружность, тембр голоса, были успокаивающими и умиротворяющими. Словно она не пленница, а он не похититель, и что они присутствуют на семейном пикнике. Она хотела что-то сказать, но сглотнув слюну, почувствовала укол в горле и, скорчившись, промолчала. И всё же, женщина чувствовала, что ей становится лучше. Она ещё раз, но уже свежим глазом, оглядела укрытие. Недалеко от огня сушилась её одежда. Вся, без исключения. Женщина стыдливо укуталась в простыню.
- Чёрт, опять за хворостом идти. Уборная на выходе, на право. Короче, захочешь, найдешь. Вода для умывания в ведре. Я через полчаса приду. Есть будем. Сегодня у нас прощальный обед будет. И ещё какой!

Уже через час они ели, сидя на подстиле. Алекс ел джем и тушенку одновременно. Женщина с трудом жевала вареное яйцо, и поглядывала на Алекса исподлобья. У неё было масса вопросов, но больше всех её волновал один. Алекс, помог ей:
- То, что ты голой себя обнаружила, так это потому, что совсем мокрая была. Из твоего белья ведро воды можно было нацедить. Успокойся. Я тебя не тронул. Уколы с антибиотиками ставил, было дело. И если теперь на том месте шишка или болит, извини. Не обучен.
Последние слова возымели на женщину действия и она, поверив, действительно успокоилась.

Заставляя женщину есть, Алекс, рассказал, что она пролежала в беспамятстве трое суток. И что собирая, хворост, он наткнулся на тропу, которая привела его к охотничьему зимовью. Там он нашел еду, лекарства, одежду. Обнаружил и, пастельное белье.
- Конечно, там было бы тебе удобней, но тащиться чёрте куда, в твоем состоянии, было бы для тебя чревато.
Поведал Алекс ещё и о том, что в избушке имеется радиоприемник, по которому он узнал, что в районе Вестерн-Крик поисковой службой было обнаружено изуродованное тело женщины, без головы, кистей рук и одежды.
- Группа крови совпала с твоей. Так что теперь, официально, ты мертвая, Хана Шефер.
Хана, не смотря на то, что впервые за последние дни услышала свое имя, взглянув на Алекса своими чистыми серо-голубыми глазами, тревожно спросила о другом:
- Как Вестерн-Крик? Это же в другой стороне.
Но осознав, что и кому это сказала, осеклась. Алекс, глядя на неё, самодовольно облизал ложку, и по-барски бросил, ставший уже не нужный столовый прибор, наземь. После чего завалился на спину и с удовольствием выдохнул.   

Хана, шла за Алексом, молча и послушно. И лишь изредка вяло отвечала ему. Казалась, что она стала безразличной ко всему. Она сильно похудела, от того, её глаза казались ещё выразительней. Наконец-то пригодился ремень. Когда Алекс показывал жестами, что нужно сесть и сидеть тихо, Хана послушно выполняла их. И даже если бы Алекс сказал ей, что ему нужно отлучится на некоторое время, Хана, как послушная скво, сидела бы на указанном месте до тех пор, пока за ней не пришёл благоверный. С одной стороны, Алексу было выгодно её новое состояние, можно сказать домашнее, но с другой, это же состояние и, настораживало, возбуждая в нём подозрительность.
 
- Твоим родителям, наверное, сообщили о твоей смерти. Ты, с ними живешь?
Хана, вместо ответа сделала страдальческую гримасу. Эта её отрешенность начинала уже бесить Алекса. Он хотел даже, в буквальном смысле, встряхнуть её. Но посчитав, что она совсем развалится, оставил эту затею. В конечном счёте, ему захотелось высказаться. Грех было не воспользоваться подобным собеседником, который не перебьет и не заспорит с тобой.
- А моих родителей уже нет давно. Так что, переживать за меня некому. Да ты, наверное, знаешь. Что там, в досье, про меня написано? С самого детства или моя жизнь, в ваших бумагах, начинается с преступления?
Хана молчала. Уже не ожидая от неё ответа, Алекс продолжал.
- А между тем, преступление как рас началось с моего рождения. И жертвою был - я. Мой отец из Русских. Его воинская часть была расквартирована в городе Шетине, ГДР. Там он и познакомился с моей будущей матерью, немкой. Два года с ней встречались. На третий появился я. А ещё через два года их арестовали. Отца отправили в, тогда ещё, СССР, Хабаровский край. Уволили со службы. Запретили покидать данную местность. Он, тогда, лесничим устроился. С матерью, в ГДР, поступили ещё хуже. Отправили её в тюрьму, где через год она скончалась, по невыясненной причине. Меня в детский дом определили, там же в Шетине. Лишь в семь лет я вновь увидел отца. Но только через 2 года власти объединенной Германии разрешили усыновить ему меня, с тем условием, что я останусь в Германии. Когда отец получил Австрийское гражданство, не без помощи его бывших армейских друзей, мы, с разрешения Германских властей переехали в Штирию. Там он работал лесничим, а я учился в школе, занимался дзюдо, и увлекался поэзией. Много приходилось драться. За то, что я полу-русский, за то, что из ГДР, за отсутствие матери. Оказывается, это хуже, чем безотцовщина. Да мало ли за что ещё. Затем служба в Австрийской армии. Которая стала очередной моей поворотной точкой. – Тут Алекс сломил ветку клёна и, разломив прут пополам выбросил. - Там существовал негласный закон, все вновь прибывшие должны были угощать старожил сослуживцев спиртным. Для этого мне пришлось уйти в самоволку. Собственно, даже при поимке мне ничего страшного не грозило. Два дня гауптвахты. Но я попал в жуткие неприятности. – Тут Алекс сделал паузу. - Укорачивая путь через парк, я услышал возню и крик девушки. Когда приблизился к месту, откуда доносились крики, я увидел лежащую на земле, с разорванной блузкой, девушку, которую пытались изнасиловать двое подонков. Поначалу я думал, что они, увидев меня, разбегутся. Но они даже и не думали. Оба здоровенные. Один, выше меня, второй, шире. Первому я сломал руку, а второй, падая от моего броска, ударился головой об стальную урну. Теперь он прикован к инвалидному креслу. В последствии выяснилось, что эта девица является невестой длинного, и что он, приревновав её в баре, решил таким образом наказать. Но на суде девица выставила всё так, что это я её хотел изнасиловать, а парни за неё заступились. Адвокат мне сказал, что если я признаюсь, мне дадут не более 2-х лет, если нет, то за тяжкое телесное повреждение и попытку изнасилования все 8-м.
- И что ты выбрал? - Вдруг, словно проснувшись, спросила женщина. Алекс сурово посмотрел на неё. Та, в свою очередь, иронично улыбнулась и выдавила:
- А!
- Бог мой, мы умеем улыбаться.
Хана насупилась.
- Конечно, все 8 лет, которые мне дали, я не собирался сидеть. Сидеть за то, чего не делал… Такая обида меня взяла. Через две недели примерного поведения, мне разрешили общественные работы в небольшом городке, где была наша тюрьма. Неделю я разрабатывал план побега. Потом месяц скрывался в горах. Через Швейцарию попал во Францию. Где меня заложил мой школьный товарищ. Но мне удалось записаться в Легион. Через полгода я был в Мали. Потом были Нигерия, ЦАР, Судан. Там-то меня и, приметили Американцы. Афганистан, после Ирак, будь он не ладен. Дальше ты знаешь.
- А отец? – Участливо спросила женщина.
- Отца я видел в последний раз только перед самым побегом. Знаешь, я ведь, с ним, так и не сошёлся близко.
Алекс умолчал, что отца он видел в последний раз по телевизору, три года тому назад. Он был тот единственный погибший в наводнении случившееся в Штирии. Умолчал, но подумал, потому что вслух произнес:
- Так что не только люди, но стихии против меня.
- Ты так говоришь, словно все вокруг виноваты.  – Мягко, и с некоторой долей не доверчивости, заговорила женщина. - Только я наслушалась подобных историй и оправданий, множество.
Алекс несколько удивился оживлению женщины.
- Вот, вот. Если таких историй множество, почему бы обществу не проанализировать их. Выяснить причины. И в дальнейшем, если не исключить, то хотя бы минимизировать данные явления. Но нет, общество действует по старинке.
- У тебя был выбор.
- Какой выбор? Не прийти на помощь девице, в парке?
- Порою люди, и такой выбор делают.
- Люди ли?
- Так чем же ты не доволен? Ты можешь с полным правом считать себя человеком.
- Зачем же тогда человека на цепи держать? Нет, я себя не оправдываю. Нет. Но ведь мы все такие. Политики лгут, бизнесмены воруют, жёны изменяют мужьям, мужья истязают жён. Но почему только я должен сидеть в клетке?
- Ты ошибаешься. Не бывает плохих людей. Как, впрочем, и хороших. Человек, и плохой, и хороший. Как день и ночь в сутках. У человека даже сложнее. Днем он может закрыть шторы, а ночью использовать лампу.
Оглядевшись и словно что-то узнав, Алекс раздражённо произнес:
- Всё, здесь расходимся. Тебе сюда. Через восемь часов ты будешь в Солтхиле.

Хана, уже по привычке, пошла покорно, куда ей указали, но вдруг остановившись, обернулась и посмотрела на Алекса взглядом, смысл которого он не смог разгадать, и лишь смягчившись, Алекс устало произнес:
- Ну, что опять?
Хана медленно опустила глаза, после чего резко развернулась и стремительно направилась в сторону населенного пункта. Дождавшись, окончательно ухода Ханы Алекс побежал в свою сторону, улыбаясь своим мыслям: «А ведь, пожалуй, её глаза не иначе, как флорентинец создавал, так как у неё не органы зрения, а произведение искусства».

IV Хана.

Полковник и лейтенант, особого подразделения полиции, слушали, как за тонированным стеклом двое агентов опрашивали Хана. Полковник вытянул губы трубочкой, причмокнул, и обратился к лейтенанту.
- Вам не кажется, что она его выгораживает?
- Пресловутый Шведский синдром. – Как бы, между прочим, произнес лейтенант.
- Что? Фу, какая она жалкая. Что у неё за акцент? Откуда она?
- Из Северной Дакоты, сэр. Да, кстати о Дакоте. Я на днях писал докладную записку на имя полковника Стэферсона, в Дакоте нужен специальный агент.
- Ну и, прекрасно. На ловца, как говорится, и зверь бежит. Перешлите мне копию докладной записки. Я поговорю со Стэферсоном.
К офицерам подошел майор начальник отдела, в котором работала Хана. Полковник сразу заметил майора, но картинно изобразил неожиданность.
- О! Майор. А мы тут о вашей подопечной толкуем.
При слове «мы» майор злобно посмотрел на лейтенанта Хейвика.
- Что скажите, майор? Хотим её перевести на более спокойную работу, но не значит, что менее ответственную. В эту, как её…
- Северную Дакоту, сэр. – Подсуетился лейтенант.
- Сэр, Шефер, отличный агент. И лучший...
- Да? Не уж-то лучше Хейвика? И потом, перевод не означает понижение. Уверен, ей на пользу будет. Стресс и всё такое.
- Сэр, вы хотите списать Шефер?
От такого прямого ответа полковника даже покорежило.
- Нет, нет. Об этом не может быть и речи. Я же сказал, это временно. О! Вы знакомы с лейтенантом Хейвиком?
Лейтенант и майор даже не взглянули друг на друга. Лейтенант сладко улыбаясь произнес:
- Мы, виделись на предварительных слушаньях.
Полковника словно осенило:
- Кстати, майор, вы не забыли, на 20-е число намечены генеральные слушания. Обдумайте хорошенько, что вы будите там говорить. Возможно на кону судьба всего вашего отдела.
Полковник был из тех, кто не терпел возражений от людей, стоящих ниже его по положению. Поэтому, чтобы не продолжать разговор, со ставшим неприятным ему майором, полковник, в сопровождении лейтенанта Хейвика, направился по коридору на выход. Майор подошёл к тонированному окну и посмотрев на Хана, обречено покачал головой.

Майор был всё цело на стороне своего подчинённого. Он бегал по инстанциям, переговорил с массой влиятельных людей, но везде получал холодный прием. Через несколько дней в его кабинете, между ним и Ханой состоялся жаркий разговор. Майор пытался успокоить Хану. Он говорил, что ещё не всё решено, что они поборются, что ещё не было генеральных слушаний, при этом, не веря в свои же слова.
- Хана, год, ну два. Пересидишь в Дакоте. А там, может и, погода сменится.
- А вы меня туда в гробу повезёте, сэр?
- В каком гробу? О чём ты?
- Три недели прошло с моего обнаружения, а я до сих пор в некоторых документах в покойниках числюсь.
- Ты же знаешь, как это всё медленно работает. Наберитесь терпения, лейтенант.
- Однако, мёртвой меня уже на второй день, после обнаружения не понятного трупа, признали.

Не дожидаясь слушаний, Хана уволившись из полиции. Какое-то время она путешествовала по стране, чтобы, как она себе постановила: «Развеется и отдохнуть». Что, она с успехом и, делала. По сути, это был её первый отдых за последние пять лет работы в полиции. И всё же, какая-то тоска не покидала её. Внешне она никак не изменилась. Загар к ней не приставал. Форму тела, она по-прежнему содержала в надлежащем виде. Даже прическу и цвет волос оставила прежней. В конце почти годового отдыха, перед тем, как окончательно осесть в Бостоне, Хана, решила заглянуть к себе в Северную Дакоту, где не была почти 10 лет. Она медленно колесила по не большому городу детства и с ностальгией вспоминала знаковые в её жизни места и события. Повстречала несколько старых знакомых, общение с которыми ей доставило удовольствие.

Выйдя из машины, возле своего дома, она встретила Элизабет. Как она её раньше называла тётя Эля. Эта тетя Эля чуть было не расплакалась, кода обнималась с Ханой. Да и, сама Хана сильно расчувствовалась.
- Здравствуй милая. Здравствуй моя хорошая. Когда Джо сказал, не поверила. Хотя если уж ему не верить, то тогда кому?
- Здравствуй Элизабет. Да, давненько не была здесь.
- Насовсем или отдохнуть?
Хана улыбнувшись, пожала плечами.
- А то оставайся. Дома всё одно лучше. И работу найдем. У Саманты Курт, помнишь её? Или Джо подвинем. А что? Выборы же шерифа скоро. Хватит ему.
- А это кто там, Штефены?
- Не, Штефены давно в Европу укатили. В Швейцарию. Это чета Монтойя. Муж с женой. Сама-то одна?
- Как видите.
- Понятно. Не, это Монтойя. Здравствуйте! – Крикнула Элизабет супругам и помахала рукой. Те, ответили взаимностью.
- Тут уже много таких. Какие уехали, какие приехали. Есть даже один из Канады. Очень хороший парень. По сведениям Марты - холостой.
Хана, вспомнив Марту, с улыбкой, укоризненно повертела головой.
- Что ж, Элизабет, ты уж меня извини, я домой зайду. Отдохну с дороги.
- Отдохни, отдохни. Я раз в месяц в твой дом наведывалась, чистила, чужих не пускала, как и обещала. Отдохни, но вечером у Арни. Отметим приезд.
- Хорошо. Спасибо, вам! Да, кстати, а Стальной Тони не уехал?
- Уехал и, слава Богу. С женой и детьми.
- Ого, точно, давно я здесь не была.
- В Калифорнию. Супруга же его оттуда. В Сан-Диего, вроде. Для их старшего сына наш климат не подходит. А на что он тебе?
- Да, машину бы мою посмотреть.
- Так ты, к Канадцу обратись. Как его… Кевин. Кевин Прайс. Он не хуже Тони.
- Ок. Спасибо, Элизабет.
- Дочка, просто Эля.
На прощанье женщины ещё раз тепло обнялись.

Остановившись возле гаражного бокса Стального Тони, Хана, вспомнила, как подростками они целовались возле этой мастерской, принадлежавшей тогда отцу Тони. Глядя на ржавые, обветшалые строения, Хана мысленно заключила: «Похоже, нынешний владелец, бизнес Тони, получил с доплатой». Немного посидев в машине, она направилась к воротам гаража. Ставни были открыты. В целом, внутри было чисто. Инструменты, материалы, и вещи были хорошо разложены на стеллажах. У левой стены располагалась раскладушка с незатейливым скарбом. В центре, над ямой стоял Бьюик 90-х годов сборки. В этой яме, Хана увидела мужчину с фонариком в зубах, колдовавшего над машиной.
- Простите, не могли бы вы посмотреть мою машину? Она мне завтра нужна будет. Я хорошо заплачу.
- Одну минуту. Я сейчас к вам поднимусь. – Послышалось из ямы.
Пока мужчина вылезал, Хана разглядывала салон раритетного автомобиля. Мужчина, обогнув стоящую над ямой машину, стал приближаться к Хане, но вдруг, встал как вкопанный. Хана посмотрела на слесаря и обомлела. Перед ней стоял растерянный Алекс. Единственное изменение, которое она могла заметить в его внешнем облике, это, некогда чёрный волос, теперь был слегка осыпан бело-голубыми ниточками. «Ну, вот и всё» - подумал Алекс и потянулся к стальной банке, что стояла на средней полке стеллажа. Хана поняла его движения и, спокойным, но уверенным тоном произнесла:
- Вы и так много глупостей наделали, не стоит их множить.
Затем она повернулась к Алексу спиной и направилась к выходу. Задержавшись у дверей, она громко спросила:
- Так вы посмотрите?
Алекс, застывший с отставленной рукой, промолчал. Хана вышла.

В округе стояла тишина, которую изредка прерывало одиночное чириканье воробья. Алекс опустил руку, посмотрел на банку, стоящую на стеллаже, за которой находился Glock 17, и медленно вышел во двор. Там, он увидел опершеюся о капот машины Хана, с перекрещенными руками на груди. Алекс, робко стал подходить к ней, постоянно оглядываясь и не понимая, что если она тут, то где остальные и почему его не берут, а подойдя, вопросительно взглянул на неё. Её серо-голубые глаза торжествовали.
- Элизабет говорила, что вы можете помочь.
Алекс, стоял как болван, молча, и не шевелясь. Уставши ждать, Хана открыла капот и показала, на тот узел машины, который, по её мнению, вызывал беспокойство.
- Мне кажется тут ничего страшного, но всё же, взгляните. Мистер, может переключитесь на мою машину?
Алекс, ещё раз огляделся, и выполнил работу автослесаря. Затем, закрыв капот, он сообщил заказчице.
- Всё в порядке. Попробуйте.
Хана запустила мотор и поработала газом на нейтрале.
- Да, действительно. Хорошо. Спасибо.
Подойдя к мастеру, она, протянула ему деньги. Алекс взял маслеными руками купюры и сжал их в кулаке.
- Хана…
Не дослушав Алекса, Хана лихо уселась в автомобиль и, закрутив вираж, умчалась. Алекс, какое-то время стоял, провожая взглядом удалявшеюся машину, но затем, резко развернувшись, направился к гаражу.

Упаковав наспех вещи, он сел на лежащее колесо, бросил сумки на пол и задумался. Вдруг резко выпрямился, схватил поклажу и сел в машину. Выкатываясь из гаража, он резко нажал на тормоз. Перед машиной стояла девочка с велосипедом. Она подошла к недоумевающему водителю и сообщила:
- Мистер Прайс. Меня к вам прислала тётя Элизабет, чтобы пригласить вас к дяде Арни. Она сказала, что будет праздник, по случаю приезда мисс Шефер. А вы что, уезжаете?
- Куда? – Вдруг спросил Алекс.
Девочка пожала плечами и укатила.

Придя в бар, Алекс, скромно уселся в самый дальний угол, так, что его не сразу заметили. Обстановка бара напоминала 80-е годы. Наверху в центре зала вертелся зеркальный шар. Играла музыка того времени, чередуясь с фолком. Алекс не сводил глаз с Ханы. На своей вечеринке, она была в центе всеобщего внимания. Общение между присутствующими происходило по-домашнему. Складывалось впечатление, что в баре находились только её родственники. И лишь один Алекс был пасынком. На вечеринке, пили мало, но много говорили, шутили и танцевали. Первым с Ханой танцевал огромный пожилой индеец Джо, шериф данного уютного местечка. Каждому новому партнеру, Хана была рада. Те же, словно соперничая друг с другом, пытались как можно сильнее развеселить её, рассказывая свое виденье событий, которые происходили в городке в её отсутствие. Алекс так бы и просидел на пару с кружкой пива. Но под самый конец вечеринки случилось так, что именно ему выпало право на последний танец с «виновницей» празднества, чему поспособствовала Элизабет.

Вокруг Ханы и Алекса все танцевали, перешёптывались и недоумевали, посматривая на чудаковатую пару, которая изображала странный вид танца. Стоя напротив, неподвижно и молча, они смотрели друг другу в глаза. Словно играя в детские гляделки. Неизвестно как долго бы они так простояли, но музыка закончилась, и когда начались аплодисменты, и Алекс, и Хана засмущавшись, разошлись в разные стороны.

Через полчаса гости стали расходиться. Но и тут Элизабет не успокоилась, она ловко обделала всё так, что Хана пошла до дому одна, без провожатых. А выходящему из бара Алексу она предложила проводить Хану. При этом, она произнесла, не значимую для себя, но памятную фразу для Алекса.
- Разбойников у нас нет, но медведи водятся. И кстати, она забыла свою сумочку.
Алекс, поиграв челюстными мускулами, учтиво кивнув Элизабет, принял сумочку, и поспешил за Ханой.

Сумка оказалась не её, а другой женщины, которую Хана знала. Поэтому приняв неожиданный подарок, сообщила, что о найденной сумке позвонит Еве из дома. Медленно и молча, они шли рядышком по безлюдным, вечерним улочкам пряничного города, дома которого, напоминали Алексу Австрию. Разноцветные листья осенних деревьев, делились теплом и ароматом накопленного лета.
- Хорошие у вас друзья. - Осторожно констатировал Алекс.
- Они мне словно родственники. Я ведь сирота. С 8 лет меня бабушка с дедушкой воспитывали. Их уже нет, к сожалению. Джо мне был за отца. Эля, Элизабет, за тётушку.
- А что стало с родителями?
- Погибли в автокатастрофе. Мой отец был полицейским, служил вместе с Джо. Он тоже был в той машине. Сильно покалечился, но выжил.
- Так он что, уже тогда был шерифом?
Хана, улыбнулась.
- Да, это ты правильно подметил. У нас про него даже анекдоты ходят. Все вспоминают и не могут вспомнить: «А был ли Джо когда-нибудь маленьким?» Или вот: «Он родился под счастливой звездой», намекая на звезду шерифа.
- Хана…
Через некоторое время Алекс повторил, но уже чуть увереннее:
- Хана…
Но и, опять, он замешкался с продолжением. Инициативу взяла девушка.
- Я уже не служу в полиции. Тем более, я не судья.
Сделав несколько шагов в ночной тишине, Хана сообщила:
- Пришли. Мой дом.
- Это же Югендштиль, в смысле Тиффани?
- Да, это старый дом, но вполне крепкий.
- Вот тут, интересный витраж. А внутри, интерьеры сохраняют внешний стиль?
- Думаю интерьеры лучше рассматривать при дневном освещении.
- Да, конечно. – Произнес смущённо Алекс. – Я завтра приду.
Хана подняла удивлено и, в тоже время игриво левую бровь. Алекс, перефразировал:
- В смысле, на днях. Как-нибудь.
- Как-нибудь. Как-нибудь расскажете, как стали Канадцем.
Алекс расплылся в улыбке.
- Что ж, мне завтра рано вставать. Нужно в одно место съездить. – Сказала Хана, при этом было заметно, что она хотела подать руку Алексу, но удержалась.
- Да, конечно. Спокойной ночи, Хана.
- Спокойной ночи, - Хана сделала паузу, затем, с улыбкой завершила предложение, - Кевин.
Хана, вошла в дом, а Алекс отправился, в весеннем настроении, в свой гараж.

V   Эпилог.

Шериф Джо задумчиво стоял у окна в кабинете полицейского участка. На площади, перед его окнами, ребятня выделывала пируэты на сноубордах. Полчаса назад, от Джо вышла Элизабет, рассказавшая ему последние новости в городке.

- И ещё, у Арни опять видели приведение.
- Пора кончать с этой хиромантией.
- Ладно тебе, Джо. Что с него взять? Тут другое расстройство. Хана с Кевином уезжают. Не то, в Аргентину, не то, в Чили. И это в канун сочельника. Столпотворение, суета, неразбериха в аэропортах. О чём они думают? Эх, а я так надеялась, что останутся.

Теперь, Джо стоял у окна и думал. В компьютере шерифа была размещена фотография Алекса. А также, данные на него, в конце которых, было крупно написано: «ДЕЛО ПРЕКРАЩЕНО, В СВЯЗИ СО СМЕРТЬЮ ОБВИНЯЕМОГО». Подойдя к столу и усевшись за компьютер, он выдвинул ящик стола. В нём была фотография пятилетней Ханы с родителями. Переведя взгляд на фото Алекса, Джо, мысленно произнес: «А кто без греха?». Задвинув ящик обратно в стол, и удалив файл, где фигурировал Алекс, Джо, выключил компьютер, взял со стола ушанку и, отправился к Арни.