Постскриптум о Ведмедиче и его 4ТД

Тчк, так сказать.

Это была последняя его страница...

Которую Ведмедичь...


Именно по такому нехитрому алгоритму создавались все его тексты, которые он бережно хранил в папочке 4ТД. Там эти разработки покоились в ожидании...

В постоянном ожидании находился и их непосредственный автор. Причём все 13 лет, пока сочинял, описывал, воображал.

Чепятал Ведмедичь на стареньком iPad, оставшемся у него ещё с тех самых времён, когда его ИОФ ежедневно были на устах у всего прогрессивного российского и отчасти зарубежного человечества.

Тексты он распечатывал на допотопном многофункциональном принтере, который нашёл и прихватизировал у одного из кампусов СПбГУ, где Дмитрик от души трудился дворником вот уже 16й год. Принтер был изрядно заюзан. Поэтому Ведмедичь приложил немало усилий для его починки.

Итак, тчк. И дело было сделано. Явно довольный Дмитрик выскочил из своей миниатюрной палатки, в которой жил в тёплое время года, словно возбуждённый фалос из семейных труселей в ожидании сладострастного перепихона. Палатка стояла прямо на крыше одного из кампусов СПбГУ, построенных всего-то несколько десятилетий назад.

На улице в этот момент был типичный питерский денек. Слегка моросил небольшой дождик. Над городом нависал серый небосвод, который вкупе с непрекращающимися дождями навевал тоску и скуку, скуку и тоску, а кого-то и вовсе вгонял в ситуативную депрессию.

Но только не коренного питерца, и только не Дмитрика нашего Ведмедича, человечка подготовленного.

Годы и серьезные невзгоды сильно изменили Дмитрика. Не было уже былого задора и молодецкой энергетики. Он изрядно осунулся. На лице зияла сединой длинная кучная борода, обрамлённая сверху усиками цвета чёрного золота.

Отлежав на принудке в Кащенко ~ 5ть с половиной лет и затем помыкавшись ещё около 15ти по сопутствующим московским и подмосковным интернатам, Ведмедичь со спокойной душой вернулся в родной город.

Правда после того, как он перестал принимать лекарства навязчивые мыслишки о его фантастически-фантазийном мирке вновь заполнили собой всю его небольшую головушку. Они продолжали мучать и разрушать его, разъедая изнутри. И вот в один прекрасный такой себе день он все же понял, что его фантастически-фантазийный мирок просто уничтожит его изнутри, если только он не опишет эту фантазию, а затем... Ведь байты с мегабайтами, преобразованные в текст и затем распечатанные, как известно, стерпят всё.

Писал наш Дмитрик свой текст, как я и говорил, вот уже целых 13ть лет. И сегодня днём он благополучно его закончил, поставив нарочито жирную точку в последнем предложении. Вот только все время, пока он писал, на него как будто ополчился весь видимый и не очень видимый (т.е., потусторонний) мир. Подобное иногда случается, если человек долгое время занят не своим делом.

На улице опять же стояла сумрачная питерская погода. На календаре тем временем значилось 8 августа. Ведмедичь спешно спустился по пожарной лестнице с крыши огроменного такого кампуса. Предварительно запихнув раритетную папочку со своим креативом в грязный, потертый рюкзак.

Осознание того, что сегодня всё плохое в его жизни раз и навсегда закончится придавало ему неимоверных сил. Заскочив в близлежащий продуктовый магазин, Дмитрик сразу же направился в отдел с алкогалем. Там он отоварился чекушкой, взял 0.5 портвейна и столько же пивчанского.

Сделав несколько комплиментов тучной прыщавой продавщице, Ведмедичь чинно направился к Исаакиевскому собору. Питер всегда вдохновлял его. Даже когда он перебрался в Москву и стал президентом последней империи... земного человечия. Ведь он здесь вырос и родился, повстречал свою женщину, которая родила ему Илюшу. Кроме того, его восхищала неповторимая архитектура города... И в который раз он отметил, что почти на каждой городской достопримечательности красовался какой-нибудь масонский символ. А ведь масонство в имперской России, когда строился город, было под строжайшим запретом. Да чего уж там, даже внутри собора, к которому Дмитрик неспешно подходил, на самом видном месте красовался типичный масонский треугольник с всевидящим оком посередине. И этим масонским символом украшены практически все православные церкви, соборы, храмы России.

Преодолев казалось бесконечную винтовую лестницу, Ведмедичь осторожно поднялся на канонаду Исаакиевского собора. Народу сегодня было не очень много и весь этот народ был отрешён, буквально захвачен великолепными видами города на Неве. Поэтому Ведмедичь преспокойно достал из рюкзака пластиковый стаканчик, куда сразу нахлобучил в равных пропорциях пиво, водку и портвейн. Старательно перемешал этот ёршик грязным пальцем и выжрал его залпом.

Казалось на мгновение небо прояснилось: отступили тяжелые тучи и показалось столь желанное солнце. Тогда Дмитрик одел наушники и включил трек классической группировки Ленинград «Мне бы в небо». Затем он, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, запустил руку в рюкзак и достал оттуда свою папку, папку с волнующими его душу материалами. В ней было всё, что он сумел восстановить за последние десятилетия. То, что казалось бы на веки вечные было уничтожено, стерто из его головы беспощадным электричеством много лет назад в больнице Кащенко.

Собравшись с силами Дмитрик полной грудью вдохнул влажный питерский воздух, сильно сжал папку с его текстами и зарисовками, так что кончики пальцев побелели. И со всего размаху зашвырнул её куда подальше, в прекрасное далеко... Однако эта знаковая папочка так и не упала в мутную лужу на бренной питерской земле, её содержимое не развеял прохладный северный ветер: почти сразу же плод стольких стараний Ведмедича подхватили несколько странных птиц. Насколько он разобрал, это была стая сорок. С папкой в когтистых лапах птицы устремились на северо-запад. И лишь только пропали из поля зрения, небо над СПб окончательно прояснилось и во всю засияло жаркое летнее солнце. Выждав немного, Ведмедичь спустился вниз и побрел куда глаза глядят. Наконец, он почувствовал: с его души словно рухнула в неизведанный котлован неподъёмная скала, состоящая из закостенелых нечистот. Рассудок как никогда прояснился и внутреличностный славянофил вкупе с внутреличностным западником со всей своей непрекращающейся болтовнёй о систем)никах, хуманах, Сiм6иозиуме, ЭХЕ и всем остальном-прочем замолчали, как он надеялся, на веки вечные. Возможно, с надеждой подумал Дмитрик, его жизнь безо всей навязчивой писанины, от которой он только что избавился, потихоньку возьмёт да и наладится. Его разум наряду с погодой полностью прояснились. И он явственно почувствовал, что ментально помолодел лет где-то на 20-25ть, избавившись от папочки, высасывающей из него все жизненные желания. Опрожнил, зачистил сознание. Будто ему сделали живительную гемосорбцию. Почти как тогда в Кащенко. Только сейчас произошла гемосорбция внутреннего мироздания. А может быть, загадочно улыбаясь, помыслил Ведмедич, к нему опять вернётся его ВладиМир и он снова будет у него в обойме. Но это ещё не всё...

***

В этот ничем не примечательный, вполне себе обычный питерский денек самый известный депутат из всем известной партии как и обычно колесил по улицам северной столицы в поисках красивенькой девчушки-симпампушки, ну, или юного женственного паренька с тёплым сладостным сосалом, стройным телом и тугим очком. Причём приглянувшегося паренька, равно как и понравившуюся девчушку, по первому велению депутата скрутили бы его верные телохранители и затем под белы рученьки отвели бы к этому самому депутату в жаркую питерскую баню.

Только вот юношей довольно-таки женственных сегодня в Питере по пути своего следования депутат так и не увидел. Зато он заприметил утончённую девочку лет 23-4х. Спортивная мулаточка с кислотными салатовыми волосами. Девочка была прикинута в дорогой розовый топик, короткую джинсовую юбочку и дизайнерские розовые сланцы. Депутат запал на неё, когда она переходила дорогу у светофора, где остановился его кортеж, во главе с навороченным лимузином. Особенно депутата взбудоражили её молоденькие розовые ножки: миниатюрные ухоженные пальчики, сахарные пяточки, в которые плотоядно впился своими зенками сексуально озабоченный избранник от народа. Облизнувшись в предвкушении жесточайше-извращённого секаса, депутат уже хотел было дать отмашку своим здоровенным телохранителям. Когда совершенно внезапно заметил невдалеке нескольких птиц, по-видимому обученных, которые, что удивительней всего, несли в когтистых лапках какой-то странный плоский предмет, возможно, это были небольшие склеенные листы фанеры, толком он не разобрал. И вод здесь избранник от народа попал в дилемму: ему пришлось выбирать между стремительно удаляющейся сексапильной девочкой с розовыми стопами и диковинной стайкой птиц. То есть, проще говоря, между: трахаться-долбить во все дырочки, облизывая нежные ножки, или же стрелять. Ну, разумеется, стрелять, подумал депутат, конечно же, русский депутат. И, не долго думая, вытащил из под сидения охотничью винтовку, подаренную южно-американским диктатором. Следом он опустил окно в машине, как следует выругался, прицелился и шмальнул в сторону птичьей стайки. Мимо. Мимо. Тогда депутат прицелился ещё раз. Последовал оглушительный выстрел и одна из птиц, сраженная насмерть, стремительно теряя высоту, шмякнулась о потрескавшийся питерский асфальт. Поразительно точный хедшот. Депутат прицелился вновь и готов уже был стрельнуть следующую, но оставшиеся птицы не совладали со своей тяжкой ношей в лапках и быстро начали снижаться. В результате они скрылись от его негодующего взора за чредой жилых и не очень жилых зданий.

***

«Таки да, дамы и господа! Баста, и все дела!» - еле слышно наговаривал себе под увесистую носопырку Мемас Шаломович Кацик, отчётливо сознавая, что за океаном надо будет начинать жизнь с нуля. Его с новой силой захлёстывали противоречивые эмоции, можно даже сказать, наклёвывался серьезнейший внутренний конфликт. Уезжая он сознавал, что никогда больше не вернётся в этот столь разный величественный город. Питер подарил ему многое... многое и отжал... Бросив последний опечаленный взор в сторону стремительно удаляющейся Северной Пальмиры, Кацик направился к носовой части корабля, с надеждой всматриваясь в бескрайний Финский залив.

Вторая жёнушка отсудила у него практически всё, что нажито и укатила на пмж в Хельсинки к смазливому сопляку. Дети же от первого брака давно уже выросли и зажили своей полноценной жизнью. Хотя под влиянием первой жены перестали общаться с ним после развода. Поэтому он так и не простился с ними. Даже внуков не увидел.

А созданная им величайшая в истории России шоу-бизнес империя со скрежетом обанкротилась и канула в Лету, как говаривали люди прежнего поколения.

Давным-давно Кацик перебрался из евразийской Москвы в европейский Петербург, город имперский, по величию и значимости вполне сопоставимый с Парижем, Берлином, Лондоном. В то диковинное время Кацик подавал надежды, как молодой довольно-таки талантливый продюсер.

Но вот в данный момент, после стольких прожитых лет, он покидал, ставший родным, город над вольной Невой, на борту круизного лайнера. Намедни он соскрёб оставшиеся сбережения и приобрёл билет на корабль, отправляющийся в Нью-Йорк. Из всех видов транспорта выбор пал именно на корабль. Поскольку в разумной головушке Кацика роилась масса пестрых творческих задумок. Нужно было их обстоятельно проработать, а это требовало времени. Больше всего наработок скопилось по части киноискусства, но какого-то конкретного плана действий у Кацика покамест не было. Впрочем как и во всём остальном. Впервые в жизни он почувствовал страх перед грядущим неизведанным. ...Тогда, для успокоения он закрыл свои умные карие глаза, собрался с мыслями и молвил, обращаясь к высшим силам: «О Бох мой, азохен вей... боже ж ты наш, я всё же имею, шо вам сказать...» - но его монолог был прерван, Кацик всем телом ощутил, что на палубу подле него рухнуло нечто увесистое. Спешно открыв глаза, Кацик увидел, что над головой кружат несколько беспокойных повизгивающих птиц, а возле его истоптанных коричневатых башмаков лежит толстенная старинная папка, испещренная кровавыми разводами и измазанная грязью или даже помётом. Не прошло и пары-тройки секунд, как поднялся лютый морской ветер, всепроникающие порывы которого всколыхнули увесистую папку, после чего она открылась. Воодушевленный Кацик быстренько натянул на крючковатую носопырку большие округлые очки и вдумчиво прочитал заглавие на первой странице, которое гласило: «Что и Требовалось Доказать». Теперь он понял, что эта папочка проложит ему персонифицированную золотую дорожку к вершинам мирового шоубиза. Теперь-то в его голове созрел полноценный замысел, цельная конструкция из каскада великовечных идей... Вместе с тем, он отчётливее сознавал, что свой всеподчиняющий замысел безусловно имеется и у высших сил, и что его (Кацика) замысел отчасти даже похож, только он куда менее грандиозный, чем может вообразить себе умудрённый сединами русский еврей, не от хорошей жизни пустившийся в персональный исход по бескрайним морским просторам, с единственной надеждой увидеть свет в конце тоннеля, как говорится, о новый дивный свет...

02.IIX.18