***

- Я хочу написать драму, - заявил Лажновский.
- Для чего? – спросила Соня.
- Для драмтеатра... Так и вижу это действо на сцене: лихо закручен сюжет, страсти, актеры в ударе, кульминация, катарсис, зритель потрясен, занавес, овации, цветы…
- О чем же будет эта пьеса?
- О любви, конечно же, о любви, Сонечка!
- О любви уже столько всего написано. Вы что-то новое изобрели, Лажновский?
- Нет, ничего не изобрел. Он и Она. И драма.
- Зрителя этим не потрясешь. Я вам вот что скажу. Надо сексуальных сцен побольше. Несколько сцен в бане. Можно ещё в морге. На кладбище. Может быть, Он умрет в первом акте, а Она уже с мертвецом страсти мутит? Или наоборот: она склеивает ласты, а он делает из нее чучело и ведет под венец. И кровища, кровища! Режут свинью, потрошат кроликов, на сцене – стадо овец. Да, точно! Она – овца. Он любит овцу. Сцена секса в бане. Овцу убивают. Сцена секса в морге. Он еб.т мертвую овцу. Впрочем, скорее наоборот: его убивают. Овца еб.т мертвого мужчину. Родственники, разумеется, против. Клан на клан. Война, война! Танки, пулемёты. Ядерный взрыв. И всё. П.здец. Тишина и звезды. Да, звездное небо. Огромное, бесконечное, манящее, таинственное, как любовь овцы. И занавес. Ну как вам?

Соня обернулась. Лажновского не было. Она заглянула в кабинет, прошла на кухню. Лажновский сидел за столом и ел колбасу.
- Ну как вам? – еще раз поинтересовалась Соня.
- Колбаса как колбаса, - безучастно произнес Лажновкий.