Мясо

Безразмерная приёмная, казалось, текла сквозь высокие окна в голубизну моря и неба. Влажный бирюзовый воздух мерцал отражением воды. Кое-где в пространстве, как задумчивые глыбы облаков, плавали белые диваны и глядели на своё отражение в прозрачном полу, а с белых стен на них глядели искажённые в немом исступлении полотна кубистов, синие и грозовые, как второе небо. На одном из диванов, привольно развалясь, сидел небритый субъект в поношенном кожаном костюме и с интересом разглядывал свои пыльные ботинки. Заметно было, что это гость, и что ожидание в приёмной, сколь угодно долгое, его нисколько не утруждает.
Хозяин появился в зале, бесшумно соткавшись из дальних перламутровых теней. Глаза у него были бледно-голубые. Костюм под цвет моря и неба. Смуглая пергаментная кожа составляла рассеянным краскам чёткий, как печать, контраст. По лицу можно было дать лет сорок, если бы не совершенно седые волосы, волной зачёсанные назад. В пластике сила зрелого мужчины причудливо сочеталась с царственностью старика.
Заметив хозяина, гость посмотрел на него со снисходительным дружелюбием.
– Здравствуйте, господин Снегов.
Его собеседник в качестве приветствия чуть заметно повёл головой.
– Не предлагаю вам сесть, – спокойно заметил он. Гость безмятежно улыбнулся, всем видом показывая, что он не в обиде. Хозяин сухо кивнул.
– Мой помощник уверяет, что вы можете предложить мне что-то интересное.
– Так и есть.
– Я вас слушаю.
– Уверен, ваш помощник уже изложил вам суть дела. Иначе вы бы меня не приняли, – гость снова обезоруживающе улыбнулся.
– И всё же я предпочёл бы услышать ваше предложение непосредственно от вас.
Гость развёл руками, как бы недоумевая, что тут обсуждать.
– Русалки! – объявил он.

***

Некоторое время хозяин ждал пояснений. Потом прохладно подсказал:
– Не могли бы вы продолжить вашу, без сомнения, глубокую мысль?
Гость подобрался и затянул будничным тоном, словно повторял этот текст сотни раз:
– Есть остров, на нём живут русалки. Крайне опасные твари. У неподготовленного человека от них напрочь сносит крышу. Ни один из экстремалов-одиночек и ловцов-дилетантов ещё не вернулся оттуда живым. Ни кусочка не осталось, родственникам нечего хоронить. Государство пыталось вмешаться, но после нескольких неудачных экспериментов признало исследования слишком опасными. Даже патруль сняли. Всем стало спокойнее, когда появился человек, понимающий, ради чего он рискует, и достаточно хладнокровный, чтобы не перейти черту. Человек, который собрал надёжных помощников, обучил их, обеспечил всем необходимым и создал единственную в мире команду профессиональных ловцов русалок. Этот человек – я.
– И благородная цель, вдохновляющая вас на подвиги, – подхватил хозяин, – деньги.
Гость многозначительно воздел палец и с хитрой улыбкой уточнил:
– Очень большие деньги. Не считая наслаждения красотой природы, разумеется.
Хозяин наконец опустился в кресло напротив и помолчал, задумчиво соединив кончики пальцев.
– Они действительно так хорошо поют?
Улыбка ловца сразу исчезла.
– Если бы я хоть раз это слышал, – медленно проговорил он, – вам бы сейчас не с кем было разговаривать.

***

– Так это правда, что нужна подкормка? – поколебавшись, уточнил хозяин.
– Нужна, – грустно признал гость. – И довольно много.
– Это вы тоже берёте на себя?
– Разумеется. Вы сдадите кровь на анализ, мы подберём похожую. Иначе трюк может не сработать.
– А у вас уже были осечки?
– В начале карьеры – были, – безмятежно подтвердил гость. Хозяин помолчал.
– Стало быть, у вас нет конкурентов? Вы – уникальный специалист? Единственный в своём роде?
– Если бы вы знали всю специфику предприятия, то удивились бы, что такие услуги вообще кто-то предлагает. Независимо от цены.
– Кстати, о цене.
– Чуть ниже, чем сумма, в которую вы оценили бы свою жизнь, – добродушно пояснил гость, царапая что-то на бумажке. – Я не изверг.
– Благодарю. – Хозяин заглянул в листок и сразу поднялся. – Приятно было побеседовать с вами, господин Андерс. А теперь прошу прощения, меня ждут другие дела.
Гость, нимало не смущаясь, неторопливо поднялся с дивана и с обезоруживающей улыбкой развёл руками, как бы говоря: «Взаимно!»

***

Просторная веранда из белого, как лёд, мрамора будто бы плыла сквозь сумеречные сосны к блистающему морю. Кричали чайки. Хозяин стоял на плитах босиком, в расстёгнутой у ворота белой рубашке, и лицо у него было усталое.
– Это всё, что тебе удалось выяснить?
– Всё.
– Так не бывает.
Державшийся в тени молодой человек скованно пошевелился, как бы признавая, что готов понести наказание. Потом неуверенно начал:
– Прошу прощения, шеф… – вздохнул и добавил вполголоса: – Я бы на вашем месте не лез в это дело.

***

– Хорошо, а что касается информации, которую предоставил он сам? Её же можно как-то проверить?
– Думаю, единственное, что мы можем сделать, – это внимательно рассмотреть условия сделки, которые он сам предложит…
– У нас что, совсем на него ничего нет?
– По нашим данным… получается, что всё, рассказанное им, – просто-напросто правда!..

***

– Здравствуйте, господин Снегов.
– С тех пор, как мы с вами виделись, прошло довольно значительное время.
– Провели собственное расследование?
– Должен же я был хотя бы попытаться.
– Я ничего другого и не ждал.
– Если верить моим информаторам, вы – действительно лучший. Точнее, единственный выживший.
– У вас отличные информаторы. Учитывая, что они искали русалок и сами остались живы.
– Если допустить, что русалки всё-таки существуют… Если действительно это допустить… То какие у меня гарантии, что вы просто не бросите меня там, когда они начнут петь?
– Господин Снегов! – Ловец развёл руками, излучая искренность и добросердечие. – Экстремальный туризм тем и отличается от обычного, что нет никаких гарантий!
Хозяин нахмурился. Ловец примирительно выставил ладони.
– Вы, конечно, можете предполагать, что я собираюсь получить кругленькую сумму и организовать вам несчастный случай. Это ваше право. Но раз вы наводили обо мне справки, то знаете, что я в этом бизнесе не первый день. Вы не первый мой клиент. И, смею надеяться, не последний.
– Вы откровенны.
– Полная открытость – моё кредо. Кстати, можете задавать любые вопросы относительно русалок. Надеюсь, что смогу удовлетворить ваше любопытство. Хотя, вероятно, вы предпочли бы просто посмотреть на них?..

***

В небольшой живописной лагуне, на выступающих над водой влажных валунах, лениво раскинувшись, отдыхали русалки. Заказчик, не веря своим глазам, крутил колёсико подзорной трубы то в одну, то в другую сторону, но русалки никуда не девались: томные, соблазнительные, с искристыми брызгами на полных обнажённых грудях, с широкими, радужными, беззаботно помавающими над волной хвостами. Русалки, по всей видимости, никуда не торопились; они подставляли лицо ветру, который немилосердно трепал длинные, тяжёлые, влажные плети сияющих волос, и лукаво поглядывали по сторонам, сжав в улыбку жадные пунцовые губы, словно хотели сказать: мы кое-что знаем! И может, даже поделимся с тобой!
Прицел подзорной трубы скользил то по тугим солнечно-белым бокам, то по сумеречной чешуе бёдер, то по уклончивым, скуластым, лобастым лицам. Между валунов бесновалась пена. Русалки, словно им велели себя показать, принимали выгодные позы. Наконец заказчик опустил трубу. Заметно было, что какое-то время он боролся с соблазном сохранить привычную маску невозмутимости, но потом решил не выпендриваться.
– Н-да… – озадаченно протянул он. – Я многое в жизни видел, но чтоб такое…
Маленькая прыткая яхта весело подпрыгивала на волнах. Ловец беспечно помалкивал. Заказчик ещё раз посмотрел в трубу.
– Так вы говорите, они опасны?..
– Смертельно, – ловец сочувственно улыбнулся.
– И что происходило с этими, как вы говорите – контактёрами?
– Их съели, – ещё одна доброжелательная улыбка. Заказчик внимательно изучал даль.
– Это не шутка, они действительно плотоядны?
– Увы, – грустно признал ловец, – пожирательницы мужчин…
– А кстати, как они реагируют на женщин?
– Ревнуют, очевидно, – ловец развёл руками и пояснил: – Не подпускают к острову.
Заказчик раздражённо покрутил головой, словно пытаясь отделаться от нескончаемых шуточек.
– Послушайте, но… Как могло получиться, что никто о них не знал? Сколько лет живу на свете, и ни разу… Не могло же такое пройти незамеченным?
– Могу только предполагать. – Ловец небрежно пожал плечами. – Основываясь на тех же фактах, что и вы. Я тоже думаю, что, если бы русалки всегда были активны, люди бы знали. Пусть даже большинство контактёров погибает на месте. Всё равно, какие-то слухи просочились бы… что, собственно, сейчас и происходит. Насколько я могу судить, русалки появились здесь сравнительно недавно, примерно год назад. У людей просто недостаточно опыта общения с ними, вокруг острова царит хаос. Скажу прямо, я и сам не всегда понимаю, во что лезу. То есть я просто знаю, что в определённый момент времени нужно сделать одно, а потом – другое, но если меня спросят – почему, я не объясню. Моих знаний хватает, чтобы выжить, и мне этого достаточно. Экспериментировать нет никакого желания.
– А как вы, кстати, собираетесь защищаться? – Заказчик бросил на беззаботного собеседника недовольный взгляд. – Зальёте уши воском, как Одиссей своим спутникам? Вы ведь, если не ошибаюсь, подвергнетесь тому же воздействию, что и я?
– Понимаю ваше любопытство. Более того – ваше абсолютно законное беспокойство, но – увы. Недолго бы я продержался в этом бизнесе, если бы раскрыл свой главный профессиональный секрет. – Ловец откинулся на спинку шезлонга и закинул руки за голову. – Я вполне допускаю, что спустя годы – когда мы с вами станем умудрёнными старичками – здесь, в море, откроют парк развлечений, и родители будут приезжать с детьми, чтобы посмотреть на русалок. Человечество приспособится. Ведь, если верить мифам, когда-то русалки жили бок о бок с людьми… Вероятнее всего, они не народились, а просто вернулись. Что-то их пробудило. Может, метеорит упал, или адронный коллайдер фестивалит… – Ловец прикрыл глаза и безмятежно вытянулся в тени пляжного зонтика.
Заказчик недоверчиво усмехнулся.
– Неужели никто из вас, ловцов, не испытывал соблазна? Не хотелось поехать на остров как гость?
Ловец тоже усмехнулся.
– Не стану скрывать, кое-кто из наших пытался совместить приятное с полезным. Результат предсказуемо печальный. В какой-то момент все они теряли осторожность. Контакт с русалками полностью меняет сознание. Так что ты либо ловец, либо гость… либо жертва. Совместить невозможно.
Заказчик отложил трубу и задумчиво соединил кончики пальцев.
– Что самое худшее может случиться, если что-то пойдёт не так?
Ловец бодро привстал.
– Знаете, в эту сторону ни вам, ни нам лучше не думать. Отправляясь к русалкам, надо твёрдо знать только одно. Существует обкатанная схема, проверенный опытом чёткий алгоритм действий. И если мы всё сделаем правильно, то вернёмся не просто живыми, но и весьма обогащёнными. Я – материально, а вы – духовно. И, в каком-то смысле, сексуально…
– С ними что, ещё и сексом заниматься можно? – в искреннем изумлении переспросил заказчик.
– Да как вам сказать? – Ловец сделал неопределённый жест рукой в воздухе. – Просто их общество очень приятно.
– А. – Заказчик неуверенно оглянулся. – Никогда не думал, что скажу это, но, честно говоря, я чувствую себя идиотом.
– Это сверхъестественные существа, – серьёзно заметил ловец. – И очень опасные. Даже я знаю о них очень мало.
Заказчик сердито пожал плечами.
– А как же учёные? Они же уже на ушах должны стоять? Неужели до сих пор никто?..
– Пытались, – кивнул ловец. – Но, выражаясь языком бракоразводных процессов, столкнулись с неразрешимыми противоречиями. Чтобы их изучать, надо находиться в трезвом, адекватном состоянии. А это возможно, только если ты их не слышишь. Но если ты их не слышишь, тогда что ты будешь изучать?
Заказчик усмехнулся.
– Женщины…
– Во-во, – с выражением подлинно христианского смирения согласился ловец.
– А мужские особи среди них есть?
– Я ни одной не видел. Ни одного, – поправился ловец.
Заказчик ещё раз оглянулся на скалы.
– А что это за развалины там по краю? – поинтересовался он. – Я думал, это необитаемый остров.
– Остатки какой-то древней крепостной стены. За них, кстати, очень удобно прятаться при необходимости… – Ловец снова умиротворённо прилёг.

***

Три банальные надувные лодки с восемью пассажирами на борту зашелестели по прибрежным камням, качаясь в прибое. Сейчас, без русалок, бухта казалась будничной и совершенно безопасной. Облепленные водорослями обломки скал, каменистый пляж, огибающая утёс еле заметная тропинка. Хоть сейчас ставь мангал и открывай пиво. Заказчик прищурился на неяркое предвечернее солнце.
– И что, мы так запросто, при свете дня, собираемся вызывать нечистую силу? Я думал, всё будет как-то более… зловеще…
– Не волнуйтесь. Будет, – ловец деловито выгрузил из лодки большую, плотно закрытую крышкой канистру. Помощники подхватили её и потащили по тропинке наверх. Ещё несколько таких же ёмкостей сгрузили с соседних лодок. – Стас, Гарик, припрячьте заначку. Макс, дуй наверх, начинай сонастройку. Рой, проверишь костюмы. Давайте, ребята, веселее, раньше сядем – раньше выйдем.
Крепкие сосредоточенные парни распределились по острову. Ловец огляделся и словно только что вспомнил о существовании заказчика. Подошёл, рассеянно глядя в море. Заказчик наблюдал за ним со смесью недоверия и любопытства.
– Мы отойдём за скалы, – сообщил ловец. – Для всех будет лучше, если они увидят нас в последний момент. Вы останетесь здесь один. Можете медитировать сколько угодно. Можете даже вообще не делать то, что я скажу. У нас уже были такие клиенты: приедут, осмотрятся, передумают и уедут. Деньги мы не возвращаем, но и вызывать их никого не заставляем. Это только ваш выбор. Если всё же решите, что хотите этого… – Он извлёк острый охотничий нож. – Чтобы приманить их, надо принести жертву. Пролить в море несколько капель крови. Тогда начнётся. Дальше я вам не советчик. Все воспринимают всё по-разному. – Ловец оглянулся, проверяя, разошлись ли подчинённые по местам, вручил гостю нож и коротко кивнул. – До встречи.

***

Мальчик сидел, упираясь локтями в тёплый деревянный стол, который отчего-то на ощупь напоминал бархат. Всё-таки, если судить объективно, лето в средней полосе – удовольствие неоднозначное. Сонное солнце, то ли есть, то ли нет. В сладковатом запахе речной тины бодро снуют оводы, а возле дачи – ещё и осы, слепившие где-то неподалёку гнездо. Из высокой травы с сомнением глядят пушистые гроздья каких-то лиловых цветов. Мальчик честно пытался осилить томик из школьной программы, перелистывая через две страницы на третью.
Где-то на краю видимости появилась полуголая Любаша – соседка. Девица двадцати лет, жила на даче одна, родственники совсем не появлялись. Совершенно сумасшедшая. Какие-то йоги, мантры, чакры, в русском языке слов таких нет. Она время от времени забегала на соседние шесть соток – «тоже почитать», плюхалась на выцветшую раскладушку то с бульварным романом в мягкой обложке, то с потрёпанной самопальной распечаткой по астрологии, вытянув длинные ноги. Так и читали.
Дяди не было, ушёл на рыбалку, так что на этот раз и мальчик был полностью предоставлен сам себе. Хотя о чём говорить с Любашей, он всё равно не представлял. Впрочем, надо отдать девушке должное, она нисколько не нуждалась в собеседнике: могла прийти, поворковать сама с собой и убежать довольная.
Даже когда она подошла ближе, мальчик старался на неё не смотреть. Он вообще как-то избегал разглядывать людей в упор, особенно женщин. Бог знает почему. Любашу невнимание кавалера не смутило.
Она уселась на лавочку с той стороны, откинула голову и подставила солнцу плечи в вырезе линялого розового сарафана – солнце так и блеснуло на её гладкой медовой коже – посидела. Мальчик сердито поглядывал на неё исподлобья. Чего ходит?..
– Дядь Севы нету, что ли? – протянула девушка, не открывая глаз.
– Угу, – сообщил мальчик.
– Надолго ушёл?
– До вечера.
Пауза.
– Хочешь пойти ко мне музыку послушать?
Чего?..
– Чего?
– У меня один знакомый приехал с Алтая и привёз кассету. Это специальная тибетская музыка для медитаций.
Это как?..
Любаша покачала обращённым к солнцу лицом, как золотой чашей; солнце блеснуло на её крупных веках и матовых щеках.
– Она очень сильная, записана под заказ.
Даже интересно! Чё, правда что ли?
– Н-ну…
Любаша легко вскочила и унеслась по невидимой в траве тропинке к себе – ограда между участками была символическая. Мальчик захлопнул том и поплёлся следом.
Вообще-то он не любил заходить на чужую территорию. Как-то неловко себя чувствовал. Обстановка непривычная, не поймёшь, чего можно, чего нет. Комнатушка у Любаши оказалась просто чумовая, хозяйке впору. Какие-то колокольчики, чётки, статуэтки, на стенах – плакаты с изображением синих индийских божеств. Мальчик мельком заметил, что одно из диковинных, украшенных цветами существ держало в многочисленных руках многочисленные отрубленные головы. Он осторожно присел на край жёсткой кушетки.
Любаша уже склонилась над стареньким магнитофоном, изливая на него поток сообщений и щекоча кончиками тёмно-золотых волос.
– Я её даже боюсь слушать. Наверно, там секта какая-нить. И эта музыка помогает людей вводить в транс. Я думаю, её сочинили специально. Ну как например пишут религиозные пения. Не для широкой публики. Я тоже сначала думала, что это шутка. А теперь даже не знаю.
Мальчик слушал рассеянно. Шершавое покрывало на кушетке чуть не царапало голые ноги. Девушка отпрыгнула от магнитофона и вдруг села рядом. Он бы предпочёл отодвинуться, но из вежливости усидел.
Из динамиков неожиданно донёсся шум прибоя. Мальчик прислушался, недоумевая, а где музыка. Потом что-то такое началось. Какой-то ритм. А потом зазвучала сама мелодия. Какие-то переливы флейты и, наверное, электроники, а может, вообще неизвестный инструмент – плавающий серебряный звон, который лился из ниоткуда в никуда. Холодным потоком сыпались то отрывистые, то протяжные ноты, набегали друг на друга, растворялись и снова обретали очертания, сталкивались и устремлялись дальше.
И на этом фоне мальчик вдруг услышал тишину. Она была необъятной и нисходила на землю, а мир поднимался навстречу ей в чёрную высоту, и мимо сыпались, как звонкие монеты, звёзды. А монотонный ритм стучал спокойно и глубоко, словно чуткое сердце.
Мальчик даже не заметил, как встал и вышел на середину комнаты. Всё казалось невесомым. Вот сейчас поднимется и улетит. Мелодия будто кружилась в высоте, и ему казалось, что он кружится вместе с ней. Их двоих озаряли вспышки ледяного звона. Ритм нанизывал ноту за нотой, как линия в тетради. Мальчик стоял, затаив дыхание. Прервать этот полёт не было никакой возможности.
Но бесконечные трели понемногу стихали, таяли в воздухе прощальные звуки. Стукнул последний удар, и ритм вдруг оборвался. Осталась одна тишина. Тут кассета щёлкнула и выключилась.
Но не для него. В его ушах музыка так и звучала без конца. Они подходили друг другу просто идеально.
– Вот это да!.. ¬– Он повысил голос, так как ему казалось, что музыка продолжает звенеть. – Вот это… просто потрясно!..
Девушка молча блеснула в золотистом полумраке острыми зубами.
– А поставь ещё чего-нибудь? А что это, как называлось?..
Девушка упала на кушетку и лениво потянулась.
– Переверни кассету сам…
Мальчик дрожащими руками стал давить на клавиши.
– У меня есть зелёный чай со льдом, хочешь?..
Чай со льдом… Всё не как у людей!
– Давай…
А впрочем, на такой жаре… даже разумно.
– Посмотри пока на полке. У меня много такой музыки. Но эта кассета – нечто особенное. Если хочешь, дам переписать…
– Угу…

***

Когда-то потом, в другой раз они стали близки, и хотя он её вовсе не любил, этот небрежный летний роман вспоминался ему всю жизнь с уколом необъяснимой утраты в сердце: так хорошо уже никогда не будет.
А ещё осталась привычка заниматься любовью под музыку для медитаций. Он как-то даже не задумывался, о чём это говорит. Просто включал что-то похожее, потому что нравилось. Правда, он так и не нашёл ту самую, первую композицию. Он помнил её и был уверен, что узнает, если услышит, но сложность состояла в том, что там не было ни слов, ни мотива, и он не мог ни напеть её, ни наиграть. Когда появился интернет с его необъятными залежами контента, он потратил немало часов на поиски в темах, помеченных как эмбиент и релакс. Нашёл даже шаманскую музыку и музыку для чёрной мессы. Но не ту.
И странно, он никогда не замечал связь. В его жизни было множество событий, великое множество женщин, но каждый раз, когда он пытался вспомнить что-нибудь важное, он видел себя – четырнадцатилетнего, на экзотической даче, с замирающим сердцем ждущего чего-то в сумраке лета. Почему именно этот момент?.. Он как-то машинально полагал, что ему так запомнилась беспечная юность, красивая девушка, первая страсть. И только сейчас чётко осознал, что самое счастливое время в его жизни было, когда он услышал ту музыку. То идеальное совпадение, что больше не повторится.

***

С этой последней мыслью мужчина вдруг поймал себя на том, что смотрит в воду. Пять, шесть… Красные капли, попадая в море, становились чёрными. Он с удивлением посмотрел на нож в своей руке.
Так значит, он всё-таки сделал это. Он не мог вспомнить, когда. Окунувшись в такое живое воспоминание, словно всё происходило на самом деле, он совершенно потерял счёт времени.
И не сразу заметил гул. Звук постепенно нарастал. Казалось, бесчисленные голоса поднимаются на поверхность из самой толщи воды. Мужчина бессознательно отступил от берега. Воды померкли и почернели, горизонт погас, разверзлась какая-то чужая, неземная ночь. Волны зло заплясали. Навстречу тем, глубинным голосам с прозрачного неба стали падать другие, зыбкие, невесомые.
Потом он обнаружил, что уже какое-то время бредёт по краю дачного участка. Земля почему-то была влажной, вся в лужах. Он поднял голову и увидел, что по другую сторону от дачи разливается море, только не вширь, а вверх. И в опрокинутом лунном луче откуда-то с высоты к нему плывёт лодка. В лодке сидит Любаша и неторопливо помахивает веслом то с одной, то с другой стороны.
Его отражение вошло в отражение лодки. Он сам не заметил, как отплыл куда-то. Любаша молчала и улыбалась. Он снова посмотрел наверх и увидел необычайно низкие, крупные белые звёзды.
Качаясь, лодка плыла в двойной черноте моря и неба, пока впереди не проявился беспокойный огонёк, а следом смутно определились очертания берега. Это была песчаная коса на той речке, где когда-то купались дачники. Чуть в глубине чадил сложенный из булыжников и ломких веток прозрачно-рыжий очаг. Любаша сошла на берег, оставляя рассыпающиеся следы в белёсом песке.
Он шагал за ней, чувствуя, что помнит, что это уже было, но какая-то нужная мысль постоянно ускользала. Любаша плавно обернулась, убедилась, что он смотрит на неё, и стала медленно поднимать подол короткого летнего платья. На ней не было трусиков. Огненные блики и мерцающие тени скользили всё выше, смешиваясь в подвижный узор. Стриптиз длился недолго, она сбросила платье через голову и, мягко покачивая бёдрами, принялась танцевать вокруг костра.
Как тогда, его охватило непреодолимое желание впиться в каждый кусочек этого золотистого тела, съесть её, выпить её, ласкать эту сумасшедшее гладкую кожу до головокружения, до звона её страстных криков в ушах, и в какой-то ослепительный миг он вспомнил, что тогда ему было четырнадцать лет, а сейчас шестьдесят. И не успев подумать, он поднялся, сжал руками её голову в лунно-золотых локонах и проговорил сквозь стиснутые зубы:
– Это не ты! Это не ты! – и только после заметил, что глаза у неё золотые, а у той были синие.

***

Брошенные вёсла сердито стучали по бортам. Он машинально оглянулся. Никого не было рядом. Качаясь, лодка стояла в двойной бездне моря и неба, и во все стороны простиралась бесформенная мгла.
Поколебавшись, он пересел за вёсла и стал грести в каком-то одном направлении, почему-то уверенный, что именно таким образом попадёт, куда нужно.
И в самом деле, впереди проявился беспокойный огонёк, а следом смутно определились очертания берега. Это была песчаная коса на той речке, где когда-то купались дачники. Чуть в глубине чадил сложенный из булыжников и ломких веток прозрачно-рыжий очаг, но мужчина прошёл дальше, чувствуя, что надо отыскать тропинку к сараю со снастями. И точно, за лесом какой-то невероятно разросшейся тучной осоки и чёрных, как сажа, камышей, на лунном пригорке, возник сарай, между почерневших досок которого мерцал огонь. Мужчина дёрнул на себя лунно-холодную, влажную от росы железную ручку, и дремучая дверь отворилась, едва не сорвавшись с петель.
Вдоль стен висели сети, плащи, громоздились вёдра, удочки и разная рухлядь. В центре стоял алтарь, сложенный из пустых ящиков, и на нём горели две тёмно-красные свечи. Возле алтаря, спиной к двери, стояла высокая, тонкая женщина. На ней было старомодное платье со шлейфом и затейливой отделкой из ленточек и кружев, всё сплошь чёрное, и гладкие чёрные перчатки, а голову покрывала пышная чёрная вуаль.
Незнакомка оглянулась и протянула узкую руку, как бы приглашая. Он подошёл к алтарю, пытаясь рассмотреть её лицо, но видел сквозь зыбкую вуаль только немигающие синие глаза. 
– Теперь мы поженимся и навсегда будем вместе, – как ему показалось, проговорили невидимые губы. В затянутых в перчатки руках вдруг блеснуло золотое кольцо, которое незнакомка ловко надела ему на палец. Второго кольца не было. Она молча приблизила к нему тёмное лицо, и он ещё успел подумать, что довольно странно целоваться сквозь вуаль.

***

В тот же миг он ощутил жгучий вкус пламенеющих, солоноватых губ, а следом его окатила штормовая волна. Он сообразил, что лежит на выступающем над водой обломке скалы в объятиях ледяной, как статуя, и белой, как мрамор, женщины, и с неподвижного, нечеловеческого лица на него глядят лучистые расширенные глаза. На миг ему показалось, что этот порочный и неземной лик сияет ярче луны, проницающей грозовую фигуру насквозь, а в следующий миг накатила новая волна, и видение исчезло – только золотая пена заскользила по коже. Мужчина сообразил, что ласкал русалку.
Её прикосновение было таким неуловимым и незабываемым. Он чуть не ринулся за ней сразу в воду. С трудом сдержав необдуманный порыв, он в отчаянии впился взглядом в беснующееся море. Ни одной русалки больше не было видно.
С губ само собой сорвалось длинное непечатное ругательство. Он никогда никого так не хотел. Всё бы отдал, чтобы вновь почувствовать её тело. Словно в ответ на его мысль волна, разбившаяся о соседний валун, обрела очертания и превратилась в прекрасную обнажённую женщину с отливающим кровью и медью рыбьим хвостом. Русалка повернула к нему страшное оскаленное лицо и зашипела, и между полных пунцовых губ показались мелкие, заострённые акульи зубы.
Сзади тоже послышалось шипение и что-то похожее на стон. Мужчина обернулся и увидел на соседнем валуне ещё одну русалку. Её жадные взгляды, казалось, оставляли отметины на его теле, она призывно покачивала серебристым плавником, но не приближалась. Чёрт их раздери, ловить их, что ли?!
Чуть дальше из воды показалась голова в крупных кольцах ярких мокрых кудрей, потом ещё и ещё одна. Ближайшая русалка вытянула над водой руку и поманила его алебастровыми пальцами с длинными чёрными когтями. Так же поступили и остальные. Вскоре лагуна кипела от машущих рук, а упругий воздух вспороли пронзительные крики, плач, вой, визг. Всё это никоим образом не напоминало пение, но гость уже начисто забыл о музыкальной стороне событий.
Он сделал несколько шагов и не сразу заметил, что вода отхлынула в стороны. Чем глубже он входил в море, тем выше расступались волны. Перед ним раскрывался долгий прозрачный коридор с водными стенами. Плохо соображая, гость шёл вперёд, то и дело выхватывая взглядом броские картины обнажённого морского дна.
Толща воды озарялась изнутри мягким серебряным светом. По временам в лучистой глубине проплывали медлительные силуэты исполинских рыб. Пенный край поверхности почти пропал из виду. Гостю смутно хотелось оглянуться, но что-то мешало.
Потом он снова увидел русалок. Они бесстрастно разглядывали его с той стороны водных стен, и по их сияющей коже разливались бирюзовые, синие, лунные, огненные блики.
Тогда он обернулся и увидел, что стены воды смыкаются за его спиной.
Сокрушительный водоворот, обвалившись в собственную пасть, подхватил его, и в тот же миг подхватили десятки холодных, упругих, сладостных рук.

***

Он услышал тишину и очень странное музыкальное произведение. Оно прерывало тишину каждый раз неожиданно и лишь на отдельный миг. Но в этот миг звучал – каждый раз новый – аккорд, который, казалось, объемлет всю вселенную. Такой мощи и дивной гармонии невозможно было вообразить на скудной земле. Только миг звучала сама жизнь, и снова смыкались волны времени и тишины.

***

А потом эту тишину прорезала ещё одна, красная нота. Он подумал об этом отстранённо, не сразу разобрав, к чему она относится, потому что на тот момент вообще не чувствовал тела.
Нота настойчиво повторилась, затянулась, а за ней пришла острая боль.

***

Неохотно раскрыв глаза, он увидел, что по-прежнему лежит на омытом водой плоском камне. Бледное и прозрачное, как снег, лицо смотрело на него выжидательно. Кругом всё было тихо. Потом он сообразил, что просто ничего не слышит. Внизу по-прежнему кипели волны. Будто во сне он повернул голову в сторону, увидел, как чью-то бесчувственную руку бешено теребит зубами русалка, вгрызаясь в вены, и с запозданием сообразил, что рука – его.
Вторая русалка навалилась ему на грудь и тоже распахнула было пасть, но её откуда-то со стороны окатил целый багряный ливень, и в воду свалились какие-то куски. Русалка гневно заверещала, и тут слух к нему вернулся. 
Как удар по уху на него обрушились сразу и шторм, и русалочий вой, и вопли каких-то мужчин. Впервые с начала событий он вспомнил о ловцах. «Успели всё-таки!» – мелькнула счастливая мысль. Он с трудом приподнялся и ясно увидел на камне кровь за мгновение до того, как её смыла новая волна. Русалка, сбитая с толку, некоторое время переводила взгляд с неразделанного мяса на уже готовое, но потом голод победил, и она ринулась в волны ловить куски.
Как-то незаметно высвободилась рука; второй раз посмотрев в сторону, гость увидел, что русалку за волосы оттаскивает какая-то тень, и не сразу понял, что из чёрных волн появились мужчины в чёрных гидрокостюмах.
Один из ловцов отчаянно свистнул, перекрывая рёв ветра, грохнул: «А ну лови!» – и опрокинул в море содержимое вместительной канистры. Русалки набросились со всех сторон. Он начал было отступать, как одна из тварей сообразила, что часть добычи уходит, и схватила его за плечо.
Тут гостя тоже кто-то схватил за плечо и прокричал в самое ухо: «Уходи отсюда! Живо!»
Мужчина наконец очнулся, стал спускаться с камня, но взметнувшиеся кверху волны превратились в белые руки, и сразу несколько русалок потащили его на дно. Он почувствовал укус в шею и ещё один – в другую руку.
Тут в какофонию звуков вонзилась ещё одна нота, сперва жужжаще-медная, потом ослепительно-белая. И всё, залитое этим звуком, как бы раскололось. Море бурлило от крови, мужчина, внезапно упущенный русалками, потянулся на поверхность, и на какой-то миг увидел багряные волны, багряный горизонт и в небе над островом – вереницу вращающихся круглых зеркал из чёрного стекла. Потом всё погасло.

***

– Чуть башку не снесла, с-сука…
– Вот видишь, как я был прав! Ни в коем случае нельзя отказываться от поясов. Вот расхуячила она тебе глушилку, и где бы ты был сейчас, если бы я тебя на тросе не вытащил?
– Блин, швы накладывать придётся.
– Сотрясения-то нет?
– А *** его знает…
– Каждый раз, как вижу эти рожи, – кажется, так бы и дал с ноги в зубы…
– Ты чего стоял, как столб? Я же ясно сказал – отходить по сигналу таймера!
– Да мне показалось…
– Засунь себе знаешь, куда своё показалось! Ещё раз, и уволю с занесением в гроб, понял?
– Ну вы гляньте, а? В двух местах нарукавник прокусила!
– Насос где?
– Пациента нашего не забудьте…
Гость с усилием разлепил распухшие веки, сел на песке и осмотрелся. Прибой чуть-чуть не дотягивался до его ступней. Волны слегка переливались красным. Неподалёку море выбросило на берег какой-то предмет. Мужчина всмотрелся и в замешательстве распознал отрезанную голову. Мимо прошёл руководитель ловцов, уже переодетый в лёгкий льняной костюм.
– Приберите это, кто-нибудь, обратно в банку, выбросим по дороге! – раздражённо бросил он, кивнув на останки.

***

В другой раз гость очнулся уже на трепыхающемся борту надувной лодки.
– Блин. Что происходит-то? – прислушиваясь к странно-гулкому звуку своего голоса, он почему-то подумал, что оглох. – Надолго я отрубился?.. Это моя кровь?
– Вытрите полотенцем, – откуда-то прилетело полотенце. – И глотните кофе, хорошо помогает. – Перед глазами у гостя появился термос, отвинтилась крышка и налился кофе. Гость благодарно припал, стуча зубами. Ловец не удержался и подколол мокрого гостя:
– Ну чё, как девочки-то?
Гость подавился.
– Ты греби давай без разговоров! – возмущённо отреагировал он.

***

Заказчик вернулся из душа переодетый, слегка протрезвевший и бегло подсчитавший убытки.
– Ну и как, по-вашему, я должен объяснять всё это жене? – поинтересовался он, подразумевая довольно глубокие отметины от зубов.
– Скажете, что вас покусали русалки, – заметил ловец философским тоном, лениво придерживая штурвал яхты.
– Очень смешно!
– Ты, мужик, радуйся, что без рук не остался, – угрюмо посоветовал кто-то из помощников.
– И без яиц, – добавил кто-то другой.
– Спасибо, ребята! – гавкнул заказчик и мрачно рухнул в шезлонг. Кто-то из помощников усмехнулся.
– Ну что у нас за работа такая? Все тумаки достаются нам, а все поцелуи – вечно кому-то другому.
– То есть это вы называете поцелуи?
– Не придирайся к словам, а?
На линии горизонта проступал железный и дымный силуэт портового города. Поездка подходила к концу.
Высадив подчинённых и сдав клиента на руки телохранителям, ловец вернулся на борт и снова отплыл.
– Привет принцессе! – прокричал ему вслед один из помощников.
Гость услышал, но не успел ничего спросить. Да и вряд ли они ответили бы.

***

Истинные размеры помещения никто не смог бы определить; видно было только, что прямоугольник света, выпавший из лифта, когда раскрылись створки, находился довольно далеко от круга, очерченного светом офисной лампы, которая крепилась к длинному, похожему на операционный столу. Ловец, выйдя из прямоугольника, проследовал сквозь темноту в круг с тяжёлым чемоданом в руке, взгромоздил его на стол, щёлкнул застёжками и раскрыл. В чемодане ровными рядами лежали пачки денег.
Возле стола сидела молодая женщина, которую на первый взгляд можно было принять за юношу: смуглое волевое лицо, жёсткие чёрные волосы падают на глаза, строгий брючный костюм мужского покроя. Тёмные глаза смотрели пристально, невозмутимо; явление чемодана не вызвало никаких эмоций.
– Великая сила искусства, – задумчиво обронила женщина, глядя в полную бумаги разверстую пасть. Голос у неё был грудной, глубокий и тоже как будто тёмный. Ловец с довольным видом захлопнул крышку.
– Может быть, всё-таки – как договаривались? Пятьдесят на пятьдесят?
Женщина прикрыла глаза.
– Оставьте себе, Герман, вы же знаете, я не бедствую. – Она поднялась и задумчиво отошла на границу света. – А вам пригодится. У вас, как-никак, жена, дети…
– Но зачем тогда было с самого начала так жёстко обговаривать условия сделки? – удивился ловец.
– Если бы я не торговалась, вы не восприняли бы меня всерьёз, разве нет?
Ловец весело ощерился.
– Как всегда правы, миледи.
– О, умоляю, без титулов, – женщина подняла тонкую смуглую руку. – Для друзей я просто Лера.
– При всём уважении, миледи, – с достоинством возразил ловец, – я – ваш слуга.
Его собеседница рассеянно кивнула, как бы давая понять, что уважает его выбор. Чувствовалось, что мысли её ушли далеко.
– Итак, подведём итоги. Работа нашей акустической установки на сегодняшний день удовлетворительная. Стену мы добавили удачно. Она возвращает звуковую волну в центр, создавая эффект наложения. У меня есть идея ещё нескольких поправок, но это уже не ваша забота. Думаю, мои инженеры уложатся в пару месяцев. А вы пока подыскивайте нового клиента.
– Понимаю, – почтительно кивнул ловец.
– Вы по-прежнему готовы рисковать?
– Пока что ваши глушилки сбоев не давали.
– И всё же это лишь экспериментальные образцы. Нам ещё столько предстоит опробовать, столько понять… – Женщина умолкла, словно забыла, что хотела сказать. Потом встрепенулась. – Это очень удобно, что они размножаются от человеческих мужчин. Первый выводок маленьких русалочек сейчас под наблюдением. Я поселила их на резервной ферме, и скоро устрою ещё одну. Петь они пока не умеют, но, кажется, здоровы и вполне контактны. Вот и ещё одно направление исследований нам в разработку…
– Так ваша теория подтвердилась? Они размножаются, как рыбы?
– Да, мечут икру. И вылупляется следующее поколение сладкоголосых певичек… Мужских особей среди них нет. Всё вполне эргономично. Они завлекают самца, получают сперму, закусывают мясом и отправляются производить на свет потомство.
– А как долго они живут?
– Будем наблюдать. По моим расчётам, как только следующее поколение станет полностью жизнеспособным, предыдущее просто растворится в воде.
– Вот почему никто никогда не находил их тела?
– Возможно. Посмотрим, – повторила она.
Ловец благодушно ухмыльнулся.
– Мне даже немного обидно за наших доброхотов. Они привыкли мнить себя такими большими шишками… А вы используете их как биоматериал.
– От каждого по способностям, – улыбнулась женщина.
– Интересно, что сказал бы Снегов, если бы ему сообщили, что у него ожидается прибавление – задорный выводок русалят…
– Думаю, первым делом он предупредил бы, чтобы мать не рассчитывала на алименты.
Ловец с хохотом выставил ладони.
– Вы безжалостны.
– Неужели? – Женщина снова улыбнулась, взяла со стола пульт и нажала на кнопку.
Темноту в глубине зала рассёк луч переливчато-зелёного света. Высокие стальные панели разошлись, и за стеклом открылась обширная панорама подводного мира, подсвеченная вереницей ярких огней. Там и сям, неподвижно зависнув в толще воды, плотно сомкнув веки, спали сытые русалки. Прозрачные отсветы струились по их белоснежной коже и пышным волосам.
Женщина остановилась напротив окна, высоко подняв голову, словно принимала долгожданный вызов.
– Русалки… Живые инструменты. Голоса водных глубин. Когда мне впервые удалось пробудить их, когда они вышли из этих своих чёрных вод, я думала – вот оно. Подлинный, естественный источник абсолютной красоты. Я думала, что залью их музыкой весь мир… Но на проверку… Хм. Я сама ценительница женской красоты, но, увы… Кроме больших сисек, этим богиням океана особо нечем похвастаться. Они поразительно тупы… Всё их искусство заточено под репродуктивную функцию. – Женщина покачала головой и задумчиво заложила руки за спину. – Когда я изучу волновую структуру их голоса… Их воздействие на психику через слух… Это будет революция в мире музыки. Со временем наш остров превратится в один гигантский инфрачастотный усилитель. Зона его действия возрастёт в разы. Я создам акустическую систему, которая войдёт в резонанс со всей планетой как с единым психическим организмом. Наполнит первозданно-чистым звуком самую сферу человеческого сознания. Это будет настоящее откровение… Впрочем, я увлеклась. – Она оглянулась на собеседника. – Моя цель, вероятно, кажется вам абстрактной?
Ловец тепло улыбнулся.
– Признаюсь, я пока не понял, как это будет работать.
– Мне нравится ваша откровенность, Герман. – Женщина снова отвернулась к окну. – Это одна из причин, почему я остановила свой выбор на вас.
Ловец непринуждённо пожал плечами.
– Вы когда-нибудь задумывались, откуда берётся музыка? Откуда приходит творческая мысль?
Ловец честно сдался.
– Мы не знаем.
– Они знают. – Женщина бросила взгляд за стекло. – А с их помощью узнаю и я. А когда узнаю я… весь мир начнёт черпать музыку там, куда прежде возносились лишь гении, и то в лучшие свои минуты. Моя музыка пробудит яснослышание повсеместно. Когда я подберу волновой аккорд, которым они раскалывают пространство… Попомните моё слово, Герман: ещё при жизни мы, вы и я, стоя ногами на бренной земле, услышим музыку сфер.
– Уверен, что так и будет, – серьёзно заметил ловец.

***

– Ваше мнение, Герман: ждать Снегова на повторную экскурсию?
– Думаю, несколько дней у него уйдёт на то, чтобы оклематься. И ещё около месяца он потратит на то, чтобы убедиться, что в обход меня ему к русалкам не попасть. После этого – позвонит.
– Человек с крепкими нервами. – Женщина деловито кивнула. – Именно такие нам и нужны. Мы его пронаблюдаем. Я всё больше убеждаюсь, что некоторые эффекты их пения имеют отложенное действие…
– Что-то вроде галлюцинаций?
– Боюсь, это не просто видения. Это прозрения в прошлое… или в будущее. В какие-то знаковые моменты… Которые, тем не менее, можно не только просмотреть, но и переиграть… Возможно, их голоса раскалывают не только пространство, но и время… Впрочем, я опять ухожу в сторону. – Женщина посмотрела на часы и снова нажала на кнопку пульта. Металлические шторы поехали навстречу друг другу. – Пора возвращаться в верхний мир. Не хочу вас дольше задерживать.
Ловец мягко улыбнулся, сделав вид, будто не понял, что она вспомнила вовсе не о нём, а о каких-то своих делах.
– До свидания, Герман, вы отлично поработали.
– Всегда на связи, миледи. – Ловец почтительно склонил голову.

***

Женщина толкнула входную дверь и некоторое время нерешительно стояла в чёрной прихожей, то ли раздумывая, то ли прислушиваясь.
– Лер, ты? – вдруг донёсся женский голос откуда-то из дальних комнат. Женщина осторожно щёлкнула замком.
– Привет! – неопределённым тоном крикнула она.
– Вечерело! – иронически откликнулся голос и, поскольку комментариев на это замечание не поступило, поинтересовался: – Ты спать идёшь?
Женщина мгновение поколебалась.
– Я полчаса поиграю, – крикнула она.
– Знаю я твои полчаса! – сообщил голос. – Я ложусь.
Женщина ещё мгновение поколебалась.
– Спокойной ночи! – крикнула она и, стянув с плеч шелестящий пиджак, устало бросила его куда-то в сторону.
В тёмном коридоре терпеливо бодрствовал красный индикатор. Женщина подошла к двери с кодовым замком и приложила к сканеру палец. Красный сигнал перемигнул и сменился зелёным. Женщина с усилием раскрыла неподъёмную, как в банковском хранилище, дверь.
Автоматически включился холодный сиреневый свет и залил от угла до угла тесный куб, полностью обшитый звукоизоляцией. Здесь, одно напротив другого, молчаливо глазели друг на друга два круглых, вогнутых зеркала из чёрного стекла. На полу змеились провода, похожие на мокрые женские кудри. По центру, лениво прислонясь к складному стулу, стоял серебристый, обтекаемый, защёлкнутый на все зубастые застёжки футляр от виолончели, и его блеск отчего-то придавал комнате сходство с операционной. Женщина шагнула к нему, и тут картинка сменилась.
По тускло-блестящим бокам ползли яркие тяжёлые капли; на полу застыла холодная лужа полузапёкшейся крови. Женщина ясно увидела, что если откроет крышку, из футляра повалятся неопрятно порубленные куски человеческого мяса. Образ был таким сильным, что она словно бы застыла намертво в этом моменте времени.
Но потом пространство мигнуло, и время пошло; футляр всё так же флегматично поблёскивал в металлическом свете ламп.
Помедлив, женщина шагнула к нему и раскрыла, быть может, немного слишком резко; разумеется, внутри лежала ничего не подозревающая виолончель.
Женщина постояла, глядя на неё с некоторым сомнением, потом рассеянно расстегнула верхние пуговицы на рубашке.
Вообще-то этот образ посещал её и раньше, до русалок, и даже до первого психоакустического отражателя. Ещё в детстве, когда она впервые увидела футляр от виолончели, ей вдруг пришла уверенная мысль, что там как раз поместилось бы женское тело, если отрезать руки, ноги и голову. Это каким-то неочевидным образом повлияло на её решение стать виолончелисткой, но она никак не могла ухватить связь.
Со вздохом она извлекла инструмент и налепила на него маленькое чёрное зеркальце.
После этих манипуляций в глубине больших зеркал что-то стронулось; женщина уселась между ними на складной стул и взяла смычок. Зеркала, словно увидели что-то интересное, вздрогнули и чуть заметно наклонились; тьма в их глубине сгустилась и внезапно повалила в комнату чёрным дымом. Зеркала ещё раз вздрогнули, словно прислушиваясь.
Женщина взмахнула смычком и, едва он коснулся струн, исчезла вместе с виолончелью.