Судьба

       Марийка очень устала. Что – то непонятное тяготило ее сердце, и ни к чему не лежала душа. Уборка, стирка…. И так каждый день. Все опостылело. Да и супруг ее, Мирослав ходил какой – то угрюмый в последние дни. Вроде и слова любезные сказывал, и не журил, а все как то неуютно. Присев на лавку, Марийка горько вздохнула и, склонив голову на сложенные руки, лежащие бессильно на столе, стала смотреть на серый свет, падающий из окна. Незаметно хозяюшка задремала. Ей снилось яркое солнце, и прекрасные цветущие поля под синим бездонным небом. Внезапно кто - то рядом глубоко и печально вздохнул. Марийка оглянулась, и приметила сидящего рядом с ней на лавке маленького и странного мужичка. Был он росточком аккурат не более двух локтей, одет был в старую драную рогожу из под которой виднелись ступни с растопыренными пальцами, перепачканные в золе. Его волосы и борода напоминали клок растрепанного прошлогоднего сена, большой нос напоминал еловую шишку, а глаза, как у голодного щенка печально глядели на нее. Мужичок снова печально вздохнул, и маленькой сухонькой ручонкой смахнул слезинку, набежавшую на глаза.
- Ты кто такой? – удивилась Марийка и с опаской отодвинулась подальше от странного гостя.
Мужичок скрипучим голосом проговорил в ответ:
- Кто… кто….? Ерёма я. Домовой. Ужо почитай два века с гаком живу туточки.
Марийка остолбенев, стала испуганно креститься, быстро приговаривая:
- Батюшки светы… Чур меня. Чур меня….
- Не пужайся, хозяюшка. Я добрый, и со всякой нечистью не якшаюсь. Напротив, я не пущаю их в избу.
Усмехнулся мужичок.
- Стерегу дом, когда вы в отъезде за дитятками приглядываю, дабы лихо не приключилось. А коли лучина забалует, и огонек не туды обронит, так я неприметно толкаю под бок али тебя, али хозяина.
Марийка стала понемногу успокаиваться, хотя еще и побаивалась незваного гостя:
- А почему раньше не показывался? Я и не ведала про такого жителя в нашей избе…
Ерема снова горько вздохнул:
- Холодно стало мне, хозяюшка. Душно и несладко. От того и печалюсь. А явился за тем, что бы попращеваться…
- Попращеваться? Ну прощайся. Только вот помочь тебе ничем не можу…
Еще больше удивлялась хозяйка.
- Не уразумею, а в чем неуют? В дому топлено, печь не чадит, воздух чист и напоен духом от ладана. Но удерживать не стану. Просто сказывай мне, отчего неуют?
Низко опустил голову Домовой:
- Дык, не печкой я согреваюсь, и не ладаном дышу. Мне тепло, когда душа у хозяев светла и добра. Теплом ваших сердец живу я. Коли у вас все любо да ладно, то и мне хорошо. Тоды я счастлив, да на гусельках поигрываю. А вот коды хозяйке дом в тягость, когда дом не улыбается хозяину, то и мне нет ни жизни, ни продыху…. Вот и теперича ты уснула. А дом надобно обиходить, да хозяина поджидать. А в тебе, Марийка, не чую охоты к этому. От того мне и больно и холодно….
Покраснела хозяйка, поняла она упрек Еремы. И дабы оправдаться, заговорила:
- Зело устала я, Ерема. Дом на мне, животина на мне. Кажный дён потребно прибрать, кажный дён хозяина да деток обиходить. Скотину покормить требно, коровенку подоить, зерна намолоть, хлебушка испечь, кулеш наварить, мужа с поля встренуть…. Дела в дому не кончаются… Тяжко мне, Еремушка…
Домовой согласно покивал головой и молвил тихо:
- Да, Марьюшка, доля бабья не проста. Прямо сказывать буду: тяжка твоя доля. Верно сказывала Мужнина пра-пра-прабабка: - «Дом невелик, а лежать не велит».
Марьюшка горько заплакала:
- Спасибо, Ерема, хоть ты меня понял….
А Ерема подвинулся к хозяйке поближе, с трудом дотянувшись, погладил ее по голове и заговорил:
- Конечно понял, горемычная ты моя. Коли дом не в радость, дак зачем за него душой болеть? А ведь он, постылый, укрывает тебя и деток твоих от непогоды и согревает в стужу. Ты же конечно не можешь слышать, как стонет от боли и ран крыша, сдерживая толщу снега, или отбивая удары ливня и ветра? И ты не чувствуешь сострадания к стенам, когда они вымерзают на лютом морозе снаружи, стараясь удержать тепло внутри….
Зачем болеть душой за этот дом. Да и труды твои не измерить. Покуда муж твой, Мирослав, шаг за сохой сделает, ты пяток шагов во дворе набегаешь, покуда он пробирается аршин за аршином охотясь на зверя, ты версту за верстой бегаешь по дому….  Мирослав приходит в дом отдыхать, а ты в трудах – не присесть. А лучше, коли придет ворог, и муж твой уйдет из дому защищать и тебя и свой род? Ведь там могёт и сгинуть… Тогда более никогда не переступит порога этого дома… Меньше станешь уставать?
- Бог с тобой, Ерема! – всплеснула руками Марийка:
- Не приведи Господь беды такой…. Не болтай пустое!
- Пустое? – осерчал Ерема:
- Неееет, хозяюшка, не пустое! А дом гибнет без присмотру? А скотина чахнет от бездушного внимания? Это же погибель всему роду! Знаю, Марьюшка, трудно это, но помни, сердешная, Господь присылает нам испытания и дает крест тот, какой мы можем снести…. А коли не желаешь, тоды дело твое. Поживу еще недельку, да пойду новый дом искать…
Закончил разговор домовой и в сердцах грохнул кулаком по столу…..
         Марийка вскинулась, протирая глаза. На полу, подле лавки лежал упавший чугунок.
«Сон мне привиделся, али и взаправду Ерема меня навестил» - думала хозяйка.
Поправив растрепанный волос под платок, она оглянулась кругом: темные углы избы хранили молчание, в мерцании лампады хмурились образа в красном углу. Много… Очень много дел у бабы в избе, и никто акромя Хозяйки их не переделает.
         Покос был закончен через три дня. Мирослав переступив порог дома, увидел радостно спешащую навстречу ему любую жену. Ярко светилась лампада, и добром отозвались взгляды с образов, когда он перекрестясь, низко поклонился в красный угол. Складки на лбу Мирослава разгладились, когда он понял, что Дом улыбается ему!
         Марийка, словно легкая лесная птаха порхала по светелке, подавая на стол обед любезному сердцу мужа. Наверно она сама не понимала, что она в это время плясала точно так же, как плясала душа доброй хозяюшки. Ведь только она своим чистым сердцем слышала музыку, какую играл для них Ерема на своих гусельках….

04,01,2018 год