Когда-то в Тагиле

      Нижний Тагил, 1980 год. Страна еще называется СССР. Она благоденствует и купается в теплой тине застоя. Социализм достиг высшей стадии. Ему захотелось иметь человеческое лицо. Позади эпоха сталинизма с ее кровавым перемалыванием народа. На костях заключенных вырос этот промышленный гигант. Тагиллаг поменял лицо. Вместо бараков, окруженных колючей проволокой, вдоль промышленных зон повырастали панельные районы. Рабочий класс стал забывать голодные годы. У марксиско-ленинской идеологии слегка затупились клыки. Хватали только дессидентов. В рабочем городе таких имелось немного. Среди старшего поколения многие прошли перековку в лагерях. Коммунизм уже давно стал для них молохом, требующим жертв. Молчание стало для них обязательной нормой существования, вернее даже выживания. Для молодежи коммунизм являлся сводом ветхих правил, давно потерявших всякий смысл, но незыблемых и вечных как природа.Молодежь жила своей отдельной жизнью.

      И в этом городе произошла с одним молодым человеком история.

                ***

      ... Черняк стоял за токарным станком. Механический цех Уралвагонзавода вибрировал от тысячи звуков работающего металла. Всевозможное оборудование заполняло пространство. Остро пахло каленым железом и машинным маслом. Стены, станки, одежда рабочих – все было серого цвета.
 
      Черняк был учеником токаря. Наставник считал, что таких учеников надо гнать с завода. Учение не заладилось с первого дня. Наставник протянул железную метлу – «убери здесь все», ученик не принял инструмент – «я не уборщица». Инструктаж был куцым. Станок остался диким  зверем, готовым броситься в любое мгновение. Спас Михалыч. Подошел, погладил зверя и тот стал ручным. Он разложил загадочный механизм на части – станина, ступор,  задняя бабка, передняя и многие другие хитроумные приспособления. В конце смены Черняк с удивлением разглядывал блестящую заготовку, обработанную своими руками.  Вытерев лицо, испытал прилив нежности, словно держал новорожденного ребенка. Показал Михалычу, тот ухмыльнулся в усы. Наставник злобно зыркнул издалека. Ученик ответил презрительным взглядом.

      А сегодня вдруг пришла смертельная скука. Обтачивать болванки – и так всю жизнь? Кроме того, случилось одно событие – две недели назад умерла мама.

      Черняк вырос без отца. Монтажник-высотник упал с высоты и разбился насмерть, когда Черняку было два года. Мама работала на селикатном заводе и заработала селикоз.
 
      Она ушла незаметно, как и жила. Сразу же обрушился дом. Квартира потеряла уют. Исчезли глаженые брюки на спинке стула по утрам, борщ и макароны с мясом в обед, различные вкусности на ужин. Неожиданно вещи стали терять свои места. Незадолго до этого Черняк демобилизовался из армии и до смерти мамы наслаждался свободой. Хотя она оставила ему деньги, все равно встал вопрос о средствах существования. К тому же свобода стала угнетать.  Поэтому Черняк оказался на Уралвагонзаводе.

      И вот на него нахлынула скука. Он старался вспомнить лицо матери. Всплывала виноватая улыбка, усталое лицо, тщедушная как тень фигурка. До последнего дня работала уборщицей. Ни разу не сказала «нет» ни на одну его прихоть. Коньки – пожалуйста, велосипед – пожалуйста, даже поехала с ним на рынок покупать волчью шапку, стоившую бешеные деньги.

      Недалеко Михалыч настраивал импортный станок. Он читал инструкцию и периодически тыкал в кнопки. Иностранный механизм молчал. Возле вертелся инженер Габдулаев. Он заглядывал в глаза Михалычу и чего-то допытывался. Михалыч почесал затылок и что-то раздраженное ответил. Инженер исчез.

      Черняк вспомнил свежую прохладу катка. До армии он играл за юношескую команду «Спутник». Вспомнил теплые струи душа после тяжелых тренировок.  Вспомнил ослепительные вспышки света после забитых голов. Вспомнил пьянящий настой соснового бора во время кроссов. Вспомнил все перечеркнувшую травму после встречи со взрослой командой. Старшие не щадили молодняк. Стало совсем тошно.

      Вдруг в серой картине цеха появилось нечто необычное. По проходу между станками шло дите в сером халате и красных туфельках на босу ногу. Чем больше оно приближалось, тем больше превращалось в миниатюрную девушку, вышагивающую очень даже самоуверенно. В ее глазах плясали дерзкие зайцы.
 
      Остановившись возле Черняка, она произнесла фразу хулигана, нацеленного привязаться к порядочному человеку:

      - Закурить есть?

      Разговорились. Черняк сам был дерзким парнем. Он не был «корифаном», главарем дворовой группировки. Но в своем районе под названием «Вагонка» был известен как спортсмен, который не боялся никаких «корифанов». Те в свою очередь не трогали его, спортсмены сами были негласной группировкой. Кроме того, Черняк  с детства усвоил две истины: «наглость – второе счастье» и «слабых бьют». Вызывающая манера поведения стала его второй натурой. Иначе жить на Вагонке было нельзя. Между тем он был благородным хулиганом, который не обижал слабых. Зато умел не бояться сильных.

      Оказалось, девочка приехала из Москвы. Вернее, ее привезли. Перед Олимпиадой столицу очистили от лиц, стоящих на учете в органах милиции. Черняк понял, с кем имеет дело, и это его очень даже устраивало.
 
      В то время подошел мастер. Он обратился к девушке:

      - Доченька, возьми метелочку и подмети тут возле станков.

      «Доченька» отрубила:

      - Какую метелочку? Да я тяжелее … ничего в руках не держала.
      Нецензурное слово, слетевшее с невинных губок, ударило мастера. Он покраснел, отшатнулся и быстренько ретировался. Черняк дико захохотал, сказалась усталость от тяжелого настроения последних дней. В конце концов, сговорились с девочкой весело провести вечерок. Черняка такое устраивало, да другого он и не знал.


               

      Перед центральной проходной стоял загадочный памятник Дзержинскому. Возле него встретились. На непокрытую голову девочки падал снег. Она выглядела грустной. Не выдержав молчания, сказала:

      - Ну, пойдем.

      - Куда?

      - В общагу.

      По дороге робко спросила:

      - А вина возьмешь?

      Женское общежитие имело примечательный знак – дерево перед ним было увешано женскими трусиками. Так вагонские пацаны отмечали свои любовные победы. В коридоре неуверенно остановилась. Перед одной из дверей кучковалась группа хихикающих парней. «Вахлаки», - определил Черняк.

      - Кажется, Нинка устроила паровозик.

      - Сейчас мы этот паровозик пустим под откос.

      Она удержала его за руку.

      - Не стоит.

      Черняк плюнул в сторону парней.

      - Ладно, пойдем.

      - Куда?

      - Ко мне.

      Однако веселый вечерок не складывался. В родном дворе беседку окружили бойцы из близлежащих домов. Подошел Киса. На Северном поселке убили одного вагонского пацана. Северному поселку была объявлена война. Сегодня должна состояться решающая битва. Вагонские группировки объединились. Все основные корифаны района решили наказать северных. - Будут Агурей, Джигит, Зина, Коломиец, Чекист и даже Эпштейн, - сообщил Киса. Хотя Черняк был вне группировок, но сейчас был особый случай. Отказ мог навеки испортить репутацию. Он обернулся к девочке:

      - Вот ключи. Квартира пятнадцать. Жди меня.



      Рукопожатие с бойцами скрепило договор. Теперь он себе не принадлежал. Отряд направился к окраине района. Встречные прохожие переходили на другую сторону улицы. Скрип снега от шагов делал единой пульсацию сердец. То же самое, наверное, чувствовали дружинники Дмитрия Донского, идя на Куликово поле. Они шли на место называемое «Пихтовка».
 
      Как-то с удивлением узнал официальное название – Пихтовые горы. На самом деле это были пригорки, покрытые лесом. По выходным дням это место заполнялось многочисленными любителями снежной лыжни. Поэтому оно было утоптано и годилось для предстоящей битвы. К тому  же расположилось недалеко от окраины.

      Когда они подошли, на краю леса уже скопилась темная людская масса, вспыхивавшая роем сигаретных огоньков.  Киса отошел к отдельной группке, видимо штабу основных корифанов. Оттуда донеслось отбористое ругательство. В ответ истеричный крик Кисы – «Да я Черняка привел!» Последовало еще более забористое ругательство.

      Киса вернулся оттуда бегом, с белыми тряпочками – повязками на руки, чтобы отличать своих. Черняк усмехнулся. Все это напоминало пионерскую «Зарницу». Честно говоря, он не очень уважал породу корифанов. Как правило, в большинстве своем это были просто хитрые парнишки с детства озабоченные жаждой корифанской власти. Главное их умение - сколотить вокруг себя стаю и создать легенду о себе. Черняк знал цену их легендам. Например, появился корифан по кличке Кроха. Про него говорили, что Кроха так натренировал удар кулаком, что мог за раз сбить с ног любого взрослого мужика. Однажды встретил он этого супермена.
 
      Произошло это во время матча по баскетболу между школами. В команде Черняка был гений этого вида спорта – Федин из седьмого «б». С его помощью их школа была лучшей в городе. И в этот раз они легко одолели соперников. А после игры зашел в их раздевалку невысокий парень с толстыми ляжками и стал деловито избивать гения. Черняк дал уроду в голову. Тот упал и на четвереньках удалился. Ему сообщили, что это Кроха. Ну и что? А ничего.

      И эта затея с битвой была цирком, затеянным корифанами. Зря он подписался. - Ну, ладно, - решил Черняк, - отбудем номер и тихонько смоемся с арены, так сказать, без аплодисментов.

      Наконец, армия белоповязочников двинулась в сторону Пихтовых гор. Решительные ноги безжалостно топтали лыжные дорожки. Черняк, как большой любитель  лыжни, еще сильнее проникался презрением к затее. Казалось, ельник следил за ними враждебно. Досада переполняла Черняка.

      Лес постепенно становился гуще и выше, пока не стал сосновым бором. И вдруг раздвинулся. Они вышли на большую поляну. Которая, собственно, и была полем намеченной битвы. В центре стояло вражеское войско.

      Бывалые приготовили кастеты, ремни с тяжелыми пряжками и кое-кто цепи. Молодые приготовили свои цветущие тела. Черняк опустил уши у шапки и крепко связал тесемками. По сигналу над поляной взлетел многоголосый рев и все понеслись друг на друга. Мелькнула последняя осознанная мысль – «только бы не упасть».
 
      Пространство превратилось в калейдоскоп вспышек. Перед ним обозначались озлобленные лица. До них он старался дотянуться кулаками.  С их стороны долетали чужие кулаки. Собственное тело боли не чувствовало. Вдруг сквозь пелену хриплого сопенья различил полный ужаса крик Кисы. Тот бился в окруженье  бьющих ног. Черняк подскочил, разметал, нагнулся над Кисой и все погасло.

      «Живой?» - вопрос пришел откуда-то издалека, откуда-то сверху, чуть ли не с неба. Над ним склонилась голова в синей фуражке.  - «Мусор», - удивился Черняк и мгновенно поднялся. Дальше он сделал то, что и должен был сделать - кинулся бежать.
 
      С какой же радостью он это делал. Как резво несся мимо, казалось, повеселевших сосен и елок. И пихт. Даже как будто ощутил на губах кисловатый вкус пихтовых иголок. Не хотелось думать, что это вкус крови. Иногда в стороне видел такую же спешащую фигуру. Охватывало теплое чувство товарищества. Слава богу, кошмар животного зверства закончился. Так и добежал до своего дома.
               
       Хотел взяться за дверную ручку, та ускользнула. Дом плавно покачнулся. В теле родилась сонная слабость. Как-то все-таки вошел в подъезд. Поднялся по скачущей лестнице. Поймал кнопку звонка квартиры номер пятнадцать.  Дверь открыла мама – только молодая.

      Девочка стала мамой. Сняла с него одежду, умыла лицо, уложила в постель, покормила с ложечки. Черняк стал ребенком. Материнская забота убаюкала его и он заснул глубоким сном ребенка...
 
                ***

      В настоящее время Нижний Тагил больше известен по сериалу «Наша Раша». Гена и Вован прославили город как родину комичных гопников. Русские туристы в Турции   с криком «Тагил рулит!» прыгают в бассейн. Иностранцы разбегаются. Тагильчане обижаются. Думается, зря.
 
     Вместе с тем Тагил остается тем, чем и был – промышленным гигантом в окружении множества исправительных учреждений. Конечно, не избежал новых веяний. Появились свои олигархи, которых отстреливают свои ОПГ. Городские власти планируют возродить «старый Тагил». На базе Уралвагонзавода проводятся выставки вооружений. По-прежнему проблемы с экологией. Обанкротился хоккейный клуб «Спутник». Намечается убыль населения. Одним словом, судьба заводского поселка, построенного Демидовым, мало изменилась. России нужны тагильские сталь и чугун, остальное не очень важно.
 
      Но, верится, что еще живы суровый уральский дух и упорство в тяжелом труде. Тагил не терпит лжи и трусости. На таких городах держится могущество России и ее будущее.