Розмысл о пене

Она сидела над чистым листом и вновь размышляла: зачем писать, уж коль бороться, так надо по-настоящему, чтобы не сдаваясь. Это как вслепую на 32 досках? Да нет, чтобы хотя бы вобрать в себя мысль, что игра вслепую в принципе возможна.
Совсем недавно она общалась с одним знакомым стариком. Не по собственной воле, ей просто вынужденно пришлось. Старик работает в одном из детских учреждений мойщиком. Да-да, зимой детей моет, а летом купает. Так вот, он рассказал ей, что впервые в его практике ему довелось увидеть, как во время мытья у двухлетнего изо рта пена пошла, да ещё какая... Оказалось ему родители мобильник с интернетом подарили...
Да ещё она вдруг увидела сообщение об Афродите, которая, как говорят, тоже из пены вышла.
И ей показалось, что учитывая всё это она должна описать случай, который произошёл с ней давно. Она писала.

Тогда получилось так, что бытовые проблемы заставили меня месяц, не снимая домашнего халата, с утра до ночи и все ночи подряд не спать, а хлопотать, ухаживая за больным. И вдруг сообщение: пусть бросает всё, любой ценой нужно ехать в командировку на неделю. А в то время мы ещё делали одно огромное общее дело, поэтому сомнений не возникло. Надо, значит надо.
И вот я в вагоне. Я и ещё два моих начальника. Один повыше - едет в СВ, а мы с другим, что пониже, - в купейном. Я занимаю верхнюю полку, мы ещё молодые, нам и верхние пойдут. И понимаю, что сейчас я могу лечь и наконец выспаться. Это я и делаю. Только голова на подушку - и сразу сон. Где-то после полуночи я вдруг просыпаюсь и соображаю: а что же это я сплю, сейчас ведь, не успеем приехать, свора мужиков набросится на меня с вопросами. Мне же отвечать. Эти два моих олуха ни бэ, ни мэ, а я и документы-то как следует не видела.
Выскакиваю из купе, сажусь на откидной стульчик и судорожно начинаю вычитывать документы, по которым мне надо будет держать ответ перед достаточно большой аудиторией заинтересованных лиц.
Набрасываю в общем виде свои рассуждения. Это так, а это этак, ну а остальное... ахинейки-то нагоню, чай не впервой.
И вот я прихожу на судилище. Начинаю свою речь, темпераментно, уверенно, ссылаясь на пункты законов. И вдруг вижу, что председатель нашего собрания, представитель не нашей стороны, постоянно смотрит в компьютер. А в то время комп был ещё крайней редкостью, и о его способностях мы особенно не знали.
Наваливаю я им, как бы ахинейку, а мужик-то этот каждое моё сообщение комментирует. Так, мол,  и так, по пунктам, что она приводит, пока сходится. Тут меня и осеняет, что я не имею права ошибиться ни в чём, ни в ссылке, ни в трактовке. Меня всю от кончиков носков до макушки пробивает столбняк. Я собираюсь и уже с невероятными усилиями привожу свои доводы, выдавая пункты закона почти слово в слово. И заканчиваю речь с полным преимуществом в нашу пользу.
Тут начинаются прения, и что есть там мужиков, все на меня во всю глотку орут, что я не права, что надо так-то и так-то. Ну действительно, кто же просто-то так лапки сложит? А у меня компа под рукой нет, я их доводы тоже только благодаря своей памяти раздраконить могу.
Прения длятся три дня. И в последний день, когда я уже вся на исходе, я вновь и вновь доказываю своё. И тут мой начальник, который покрупнее, вдруг заявляет: это вы уже говорили, нам не нужно второй раз жевать.
Я просто в шоке. Думаю, ну ладно бы они, чужая сторона, такое выдали, а то свой же. Но молчу, что возразишь? Начальник.
И тут вторая сторона вдруг обмякает. Они не соглашаются совсем, но делают шаг назад. Передохнём, помозгуем, с Внешторгом поговорим... Ладно, для меня это уже победа.
Раунд переговоров заканчивается. Я прихожу в гостиницу. Ложусь в изнеможении на кровать и думаю: вот сейчас бы, по идее, я должна бы сказать своим боссам - ребята, вы нормально потрудились, попортили слегка, но ведь не испортили, отправляйтесь-ка вы назад, а я тут ещё кой-куда заеду.
А заехать хотелось в отчий дом, там он уже близко был. Родители были ещё живы. Так хотелось прижаться к маме, и папе рассказать, что я кажется справилась с таким сложным делом и с таким трудом...
Но билеты на поезд уже были взяты и мы отправлялись восвояси. Ночь я снова не спала, рассуждала: ну и зачем все эти натуги; если и будет премия, так она же разойдётся по карманам тех, кто "тоже пахал"... Выйдя из вагона, я только и смогла сказать: а мне понравилось, как мы с вами поработали. На что мой шеф, который повыше, ответил: после обеда срочно к начальству на доклад.
Я вошла в свою квартиру, бросила сумки... И вот тут только расслабилась. Я неистово зарыдала. Я рыдала обо всём, о трудности, о том, что такие дела совершенно не для женского ума, о тупости руководства, о несправедливости, о не возможности лишний раз повидаться с мамой и папой. Это был выход всех моих туго стянутых до той поры эмоций.
Приехали, приступили к работе. И вдруг примерно через месяц меня вызывают к главному. Вхожу в кабинет. Вижу приезжего гостя, холёного до мозга костей, в костюме, что надо... Внешторг, - думаю про себя.
Действительно представитель Внешторга. И так ко мне обращается:
- Помните это дело, и вашу речь...
Я отвечаю:
- Конечно помню.
Он:
- Это было великолепно, я вас поздравляю. Я специально приехал, чтобы на вас посмотреть. Но я посчитал своим долгом сказать вам, что поставка идёт по дружественной межправительственной договорённости, бесплатная. Поставляется огромный комплекс, ваша часть там совсем невелика.

Я стою и молчу. Тут бы как раз и были уместны мои рыдания, но они давно уже закончились.
- - - -
Она перечитала и не поняла что это? Зачем? Исповедь. Пожалуй больше похоже на оправдание. А ещё больше - на кичливость. Вот я какая! А вы не цените.