Начало

   Она была обуглена, как ржаная корка в духовке, и теперь не было ни вкуса, ни красоты,- одна лишь горечь, если вдруг осмелеть и коснуться  вдруг  ее губ.  Он смотрел на загорелые плечи, смеющийся рот и вишневые глаза - в ней было все чтобы нравиться, но она не нравилась ему. В ней было какое- то внутреннее содержание, о которое царапаешься,  еще до прикосновения.
   Он вздохнул дым, легкие кольца прожили мгновение,  и растворились в синеве вечера. Пожалуй, пора заканчивать болтовню. Дальше не интересно и так это  уже было сто раз.
   Время, которое казалось есть, заканчивались , и ему уже 55 а перебирать чужие острые углы ему надоело.
   Он хотел обычную женщину, которая не будет заточена только на пережитом, или только на потреблении.
   Он хотел ту,  которой интересно  жить дальше, причем понятно, что  детей, как двигателя эмоций и стремлений - уже не будет.
   Что он помнил обо всех этих знакомствах?  То, что  пережив однажды  разрыв, что достигнув предела  в прошлых отношениях, женщины  не умели найти смысл будущего, или строить отношения по-другому , шаблон неудачи врастала в них намертво.
   Все эти бесконечно красивые и холеные женщины вокруг  только что и делали так это -  оборачивались и оборачивались, проживая свою боль еще и еще раз. Им хотелось говорить о прошлом, как о самом главном, смакуя детали своей боли, унижений и обид.
   Это было неинтересно.
   Его удивляло совершенное не умение строить еще что ни будь дальше,  и эта  не объявленная  война со всем миром, и  бесконечное желание быть или казаться сучкой, с использованием всех в отмщение, или возмездие  на  еще не обвисших плечах,  или  на не расплывшемся ,но уже чуть подтаявшем  животе,- вот да, удивляло Его.  Это было скучно. Как они, все такие умные и успешные,  испытывая бесконечный дефицит отношений, не могли усвоить простого – зачем  фальшивить с первых нот.
   Этим вечером  Он быстро скомкал  разговор,  заторопился, рассчитался и убежал тихими улочками вперед, между деревьями и фонарями. Убежал  и в прямом и в переносном смысле слова, чтоб чур-чур не прилипла.
    Причудливые тени играли в свои сказки - мелькали то чудища, то хрупкие  лани. Он любил эту игру света и тени в тишине вечера, он любил придумывать настроения   мгновений, это забавляло его воображение. Он любил наблюдать  эти  игры деревьев и ветра, а после тоскливых парадных вечеров это было Его спасением.
    В тихом вечернем городе скрипнул ветер, чуть смелее,  чем обычно, и побежали причудливые стаи единорогов по своим  горным дорогам.
Он улыбнулся вспомнив про горы, рассвет и простор, перевернул картинки воспоминаний и улыбаясь свернул в густую подворотню родного дома.
   Обычно он выкуривал на скамейке последнюю сигарету , подводил  итоги, строил планы на завтра. Это  была его точка в прожитом дне. Голубые кольца от табака таяли, растворяя день во мгле.
    Женщина подошла и села рядом молча, жестом попросила прикурить выпустила тонкую струю дыма. Дым перемешивается  в фиолетовой ночи, никто из них  никуда  не спешил.
    Она заговорила первой, мягким голосом, обыденно говоря про небо и горы. Дальше разговор плелся узкими тропинками по скалам, спотыкался о совпадения,  взвизгивал натертыми мозолями пройденных дорог.
    Они говорили запросто, словно знакомы давно, и так, словно обсуждают  фильм, который только  что посмотрели вместе.
    Когда усталость взяла вверх , каждый ушел в свою сторону, точнее в свою парадную.
    Только дома  до него дошло, что он даже не спросил ее имя.
Но в душе уже насвистывало настроение, на какое то другое завтра, где нужно узнать,а не придумать ЕЕ имя.