21 Снова

В поезде я упорно вчитывался в последний рассказ из сборника "Падение". Райт спокойно спала на верхней полке, иногда просыпаясь и смотря на меня то ли непонимающим, то ли вопросительным взглядом. Первые пару её пробуждений я сообщал ей время или станцию, к которой подъезжали. Позже я всё-таки понял, что она эти комментарии игнорировала и сразу ложилась спать дальше. Свежий воздух в деревне не шёл ей на пользу. Спала она ничтожно мало, будила меня под утро и тащила на реку или в поле. Ей нравились туманы, а Эсме в моих снах говорила, что туманы пожирают воспоминания. Мне ни в коем случае не хотелось их лишаться, ведь и так слишком много было потеряно. Я совершенно не помнил своего детства. Оно иногда всплывало в памяти какими-то сомнительными обрывками, но было похоже на несфокусированные фотографии. Резкость упорно не наводилась, а очки не помогали навести резкость. Для ментального зрения они были бесполезны.

Рассказ был короткий, но давался не очень хорошо. Сама по себе книга напоминала мне лоскутное одеяло из разных стилей. Казалось, я читаю какой-то альманах или личный сборник любимых авторов, но все произведения были написаны одним человеком. Что-то напоминало Сэлинджера, что-то - Лавкрафта, в одном рассказе сквозило Борхесом, в другом - Елизаровым. "Падение" не казалось чем-то особенным, оно не было и бездарным, но что-то мешало его прочесть. Возможно, читая в поезде рассказ, про который тебе сказали, что он важен, мне сложно было зацепиться за него. Всё шло нормально, но вот герой начинает принимать свою вторичность. Он признаёт то, что он лишь симулякр человека, персонаж второго сорта. На его рекурсивном размышлении и диалоге с читателем, мозг начинал отторгать написанное. Хотелось бросить, но желание докопаться до истины заставляло перечитывать один абзац снова и снова, но безрезультатно. Я топтался на месте. Это было похоже на собаку, пытающуюся поймать свой хвост. Накатило чувство того, что я глупее пробки. В конце концов я отложил книгу и разбудил Василису.

Она взглянула на меня так, словно я сжёг её дом. На щеке её отпечатался шов рюкзака, который она подложила под голову. Девочка слезла с верхней полки и достала из своей импровизированной подушки зеркало. Смотрела она долго, потом бросила в мою сторону взгляд щенка. "Не смотри", - проговорила Райт и принялась тереть виски указательными пальцами. Я налил ей кофе из термоса, на который она сразу налегла с невероятным энтузиазмом, несмотря на то, что в чашке у нее был почти крутой кипяток.

Скоро мы вышли из поезда и направились на троллейбусе домой. В паре сидений от нас сидела Вера в наушниках. Глаза её были закрыты, и она пела одними губами песню, которую слушала. Я тоже так иногда делаю. Приятно представить на минуту, что мой мерзкий голос превратился в голос одного моего тёзки, Кирилла Иванова или Феликса Бондарева. Занятный способ расслабиться, но если вдаваться в подробности, отдаёт самоуничижением. Ан давно мне сказала, что оно мне не к лицу. Надеюсь, она, и правда, считала меня хорошим, но я уже давно привык считать, что любить меня особенно не за что. Наверное, именно поэтому все мои романтические отношения не уходили дальше заинтересованности или влюблённости. Райт шепнула мне на ухо: "Ещё две остановки. Думаешь, она нас заметила?" Я пожал плечами. Мне было всё равно, но Василисе я решил этого не говорить. Наверное, она бы обиделась. Вера не обратила на нас внимания. Возможно, она и заметила нас, но мысли её были заняты другим. Возможно, это хорошо. Доза её стервозности в сочетании с моим недосыпом могла сотворить всё, что угодно.

День был прекрасный. Август почти сгорел в своём жаре, но всё ещё дарил нам освежающий западный ветер. В полном молчании мы дошли до квартиры. Артёма не было. Возможно, его унесло куда-нибудь домой. Кажется, его отсутствие никого особенно не удивило. Я повесил ключ на антенну модема в прихожей и ушёл на кухню варить кофе. Спустя минуту вся квартира наполнилась бодрящим ароматом. Эта сцена показалась мне до боли вторичной. Она повторялась в этот момент на сотнях кухонь только в этом городе. Различия, безусловно, были, но суть оставалась прежней: кофе закипает, человек ждёт.

Время замирает из-за нетерпения и желания его ускорить. Жаль, что времени, как такового не существует. Есть лишь его ощущение. Вернуть его вспять невозможно, очутиться в будущем тоже. Нет ни будущего, ни прошлого. Нет завтра или вчера. Есть только миг настоящего, в котором мы и барахтаемся, пытаясь не утонуть. Действия кажутся безрезультатными, потому как направлены на долгосрочную перспективу, на то сегодня, когда это станет снова актуально. А пока душистый кофе заполняет чашку, затем вторую, танец продолжается. На кухню зашла Райт и, с видом многострадальной Сюзанны из книги Дени Дидро, глотнула горячего кофе.

- Омерзительное утро, Андрей.
- Сейчас двенадцать, золотце.
- Голова сейчас отвалится, - она посмотрела в зеркальце, - ну я и урод.
- Совсем не урод, - я улыбнулся, - ты всегда красивая.
- Знаешь, я тут кое-что решила, - Василиса замолкла, глядя на кофейную пенку.
- Говори уж.
- Я возвращаюсь в школу. Меня ждёт девятый класс.
- Вот сейчас ты меня очень удивила.
- Себя тоже, скажу честно. Раз уж завтра первое сентября, пойду на линейку. Вот классная удивится. Названивала мне половину лета.
- Наверное, это хорошее решение.
- Ай, - Райт замолкла и погрузилась в свои мысли.