IV 3 Партизаны

Эндра, мокрая с ног до головы, но, казалось, ничуть не уставшая, и вполне довольная жизнью, шагала по дороге. Рыжие волосы стали тёмно-медными от воды и слиплись. Сапоги она ещё в самом начале грозы оставила в повозке, и так и шагала босиком. Было тепло. Разогретая солнцем, и притом мокрая дорожная пыль липла к ногам, но это было не противно.
— Рыженькая! – окликнул кто-то.
Эндра обернулась и чуть не нос к носу столкнулась с давешним примечательным солдатом, который звал её за телегу.
— Тебе чего? – удивилась Эндра.
— Ну, так, ты точно не передумала? Насчёт привала?
— Тебе что, так не терпится привалиться?
— Ну, обожди, рыжая… – обиженно пробурчал пехотинец. И – исчез в строй.
— Ты чего? – удивились там. – Ты язык-то не распускай.
— Да я бы не только язык распустил, да не дают…
— Рыжая.
Эндра резко обернулась. Но вместо пехотинца столкнулась с Форхом.
— Чего?
Мальчишка зашагал рядом.
— Слушай.
— Ну?
— А почему тебя Роланд госпожой зовёт? Как какая-нибудь дрянь имперская…
— Он бывший оруженосец. В моей стране такое обращение тоже в обычае.
— А на моей земле нет господ и рабов, – вскинул голову Форх и даже испугался, посмотрев на Эндру.
— А в моей есть. Пока, – глухо ответила она.
— Рыжая! Обожди. Извини.
— Ничего.
— Слушай, я давно хотел тебя поблагодарить, за то, что ты нас взяла с собой.
— Ерунда, – отмахнулась эльфка. – Вы бы и без меня сбежали.
Форх помолчал.
— Командир говорил, ты воевала. Там, у тебя на родине, да?
— Да, там.
— И кто победил?
— Они.
— Так нельзя, – немного подумав, неодобрительно произнёс Форх. – Нельзя бросать Родину в опасности.
— А если победить невозможно?
— Невозможного нет, – серьёзно сообщил паренёк. – Невозможно – это только тогда, когда ты не веришь в собственные силы.
Эндра фыркнула.
— Это тебе командир сказал?
— И что с того?
— Ничего. Ты ещё молодой, Форх.
— И что с того? – повторил паренёк. – Мало ли, кто это сказал? Главное, что это правда. Родина в опасности, и некому, кроме нас ей помочь.
Эндра отрешённо глядела прямо перед собой, погрузившись в собственные мысли.
— А если не получается? – тихо произнесла она. – Если они сильнее.
— Они не могут быть сильнее. Потому что они не на своей земле. Родная земля силы даёт. Сдаваться нельзя.
— А что делать? Умереть в бою?
— Да. Но прихватив с собой как можно больше врагов. Лучше достойная смерть, чем бесполезная жизнь. А Родину бросать – низко и подло. И вообще, недостойно человека.
— Я не хочу воевать.
Форх не по возрасту снисходительно поглядел на неё.
— А кто хочет? Никто не хочет. Надо. Только мы идём не воевать.
— А куда же?
— Мы идём победить.
— Это хорошо, – кивнула Эндра, – Только так же говорили Давние. И тоже защищали свою землю. Рассказать тебе, что от них осталось?
— Значит, они сдались, – сказал Форх.
— Сдались, – согласилась Эндра. – Когда всех перерезали и утопили в Гнилом болоте, а тех, кто остался и ещё смел защищать свой замок и не подох при этом от голода – развесили на воротах.
— И что? – вспылил Форх. – Лучше сдаться и терпеть?
Эндра повернулась к нему.
— Если бы я считала, что лучше сдаться и терпеть, я бы сдалась и терпела. И уж, тем более, не ввязалась в новую войну.
— Так ты тоже веришь, что мы победим? – просиял Форх.
— Конечно, – кивнула Эндра, – И мы с вами победим, и… там мы тоже победим.
— Где – там? – не понял Форх.
— А ты что, думаешь, что я вот так вот, отдам свою Родину чёрным?
Форх помолчал.
— Нет, – сказал он, наконец. – Так, конечно, нельзя. Нужно собрать силы, нужно бороться.
— Вот и борись.
— А ты?
— И я. Куда ж я без вас? – Эндра, наконец, улыбнулась.
— А ты боишься?
— Нет, не боюсь. Не умею.
Эндра вдруг остановилась.
— Ты чего? – удивился Форх.
— А ты ничего не слышишь?
— Слышу, – немного погодя, подтвердил Форх. – К нам скачет лошадь.
— С несколько десятков лошадей. – Дэннер спрыгнул на дорогу. – Быстро скачут... Интересно, куда они так торопятся.
— Мне очень хочется верить, что я не знаю ответ, – заметила Эндра. – По-моему, нам с мальчишками нужно исчезнуть.
— Нет, это не пограничники, – возразил Дэннер. Они шли во главе колонны и первыми заметили силуэты впереди на дороге. – У них лошади полегче. И потом, те бы догоняли сзади, а эти навстречу...
— А форма? – эльфка прищурилась, стараясь рассмотреть.
Но формы на незнакомцах, кажется, не было. Была обычная дорожная одежда.
— Может, это и не к нам, – заметил Форх.
— А, по-моему, как раз к нам, – возразил командир. – Вон, нас увидели, даже оживились.
— Дэннер, давай, я съезжу, разузнаю, чего им надо, – предложила Эндра, не очень, впрочем, надеясь, что командир согласится.
Командир и не согласился. Даже крепко ухватил её за руку, да так, что эльфка невольно пискнула от боли в пальцах.
— Нет. Да и зачем кого-то отправлять? Всё одно – на дороге нам не разойтись.
Аретейни догнала их и ухватила Дэннера за рукав.
— А ты что здесь делаешь? – зашипел командир. – Ты же болеешь.
— А ты раненый, – не осталась в долгу Ласточка, глядя на приближающуюся нестройной толпой кавалькаду. Хорошо хоть, дорога сейчас не пылила.
— Ну, погоди у меня... – пригрозил Дэннер, на всякий случай, проверяя доступ к оружию. Рана у него затянулась после работы Халлис, но координация восстановилась не полностью. – Лошадь бы мне... Ну да ладно.
Всадники съехали на обочину – и вдруг посыпался град стрел. Впереди образовалась свалка, несколько человек вскинули арбалеты, лошади заплясали, с пронзительным ржанием переворачивая телеги. Дэннер швырнул Эндру с Форхом в фургон, успел прикрыть собой Аретейни – одна стрела вонзилась ему в плечо – и зашвырнуть жену следом. Та шлёпнулась на пытавшуюся выбраться обратно Эндру, но тут лошадь взбрыкнула, шарахнулась в сторону – и фургон перевернулся. Пассажиры вперемешку с грузом попадали друг на дружку, руку Форха придавило ящиком, паренёк захрипел, но выбраться не смог. Дэннер ножами смёл с коней двух нападающих и едва успел метнуться из-под фургона. Тот с треском раскололся, лошадь завалилась на бок, катаясь по земле и с надрывным ржанием пытаясь разорвать узду. На морде выступила кровавая пена – мундштук разорвал губы. Аретейни попыталась вытащить Форха и не смогла. Успела увидеть, как Дэннер перекатился, распрямился пружиной и вдруг метнулся всадникам наперерез. Те, выпустив первый залп, растворились меж деревьев.
— Стой! – заорала Крылатая, чувствуя, как по телу разливается знакомая боль, как обостряются до предела чувства, как мир вспыхивает разноцветьем красок, а упругая мощь крыльев за спиной подбрасывает её в воздух.
— Вот сукины дети! – выругался кто-то из конников, проносясь у неё под ногами. Меч в руке был лёгким и стремительным. Аретейни прочертила полупетлю и нерешительно зависла в воздухе, не зная, что делать дальше. Среди деревьев ей всадников не достать. Свои слаженно ринулись в контратаку быстрее, чем можно было вообразить.
— Дэннер! – позвала она. Командир не отозвался.
Дэннер ухватил ближайшую к нему упряжную за узду и оставшимся ножом перерезал постромки. Лошадь метнулась, было, в сторону, спасаясь от смертоносного града стрел, но Дэннер в мгновение оказался у неё на спине и хлестнул ладонью по крупу. Животное некоторое время сопротивлялось, в суматохе не сумев разобрать что, собственно, происходит, но затем инстинктивно подчинилось команде. Дэннер, по-эльфски прильнув к шее, по широкой дуге направил животное навстречу нападающим, взметнув тёмно-рыжими волосами и подняв вверх раскрытую ладонь. Лошадь плясала по жухлой придорожной траве между двумя фронтами, рискуя оказаться под перекрёстным огнём.
— Назад! – приказал Дэннер, оборачиваясь к своим. – Не стреляйте!
— Он, что, рехнулся?! – вынырнул откуда-то под ноги Крылатой тот самый, столь полюбившийся Эндре, пехотинец. Рядом с ним, взметнув комья грязи, которая ещё недавно была надоедливой дорожной пылью, но слиплась от воды, резко затормозил Артемис, вскидывая арбалет. Теперь они действительно не могли стрелять. Потому что тогда первым делом попали бы в командира.
За деревьями явно готовились к следующей атаке. Дэннер, который мог рассчитывать исключительно на элемент неожиданности, в карьер бросился навстречу.
— Не стреляйте! – повторил он – уже на эльфском, встречный поток воздуха отбросил волосы назад, открывая уши. – Не стреляйте. Мы свои.
Обстрел, в самом деле, прекратился. Дэннер придержал коня и сбавил ход.
Из-за деревьев выступили несколько арбалетчиков с оружием наготове.
— Свои? – прищурил синие глаза один, видимо, главный, разглядывая Дэннера.
Тот спешился. Затем со звоном вынул из ножен меч и воткнул в землю. Рядом легли ножи.
Нападавшие напряжённо разглядывали его уши. Острые. Но разве среди эльфов нет предателей? Волосы рыжие… Зелёные глаза. Так, постойте-ка…
Командир нападавших положил свой арбалет.
Взгляд – взгляд. Синие глаза – зелёные глаза.
Колчан с шорохом опустился в траву. Меч, скользнув из ножен, упал рядом. Кинжал. Три метательные звёздочки. Странное оружие с длинными лезвиями на обоих концах и рукоятью посередине. Засапожный нож. Всё.
Синеглазый командир, бросив на траву последнее оружие, шагнул вперёд и подошёл к Дэннеру.
— Кто ты? Имя?
— Дэннер Менестрель, – ответил Дэннер.
Взгляд – взгляд.
Синеглазый протянул правую руку. Дэннер пожал её. Синеглазый глянул на его запястье. Оглянулся и махнул своим.
— Опустить оружие.
Он снова повернулся к Рыжему.
Зелёные глаза – синие глаза.
— Я – Деамайн. Мы ждали вас.
— И встретили с распростёртыми объятьями.
— Приношу свои искренние извинения.
— Ты пойди их раненым принеси. Ладно, к делу.
— Нам нужно отвезти раненых к своим. Потом мы вернёмся, – Деамайн прищурил синие продолговатые глаза. – Могу оставить целителя для помощи вашим раненым.
— Нет, благодарю. У нас свои есть.
— Тогда до скорого, командир.
— До встречи.
Всадники скрылись за деревьями. Дэннер развернулся, вскинул здоровую руку к плечу и, стиснув зубы, выдернул стрелу. Разумеется, существовал риск открыть кровотечение и оставить в ране наконечник – но командир не мог поручиться, что стрела не отравлена. Поймал напуганную лошадь, вернулся к своим.
— Дэннер! – метнулась к нему Аретейни. Под деревья она с крыльями втиснуться не могла, а потому ей оставалось только напряжённо всматриваться в малахитовый полумрак да гадать, что там происходит. – Ты чего... Ой! Тебя ранило! Ну, стой, дай, перевяжу...
— Да всё хорошо, ласточка.
— Командир! – К ним подлетел кто-то из арбалетчиков. – Почему вы не велели стрелять?! Мы бы их в два счёта...
Дэннер устало ухватился за гриву лошади и позволил Аретейни заняться медосмотром.
— Это наши.
— Наши?! – Арбалетчик распахнул глаза.
— Наши.
— Но... как же они...
— Товарищ... – Дэннер не удержался от улыбки. – Ты вспомни. На нас же имперские гербы.

 
 
— Ну, вот и всё, – улыбнулась Халлис, сдувая с носа выбившуюся из-под косынки прядь. – А ты боялся.
— Вовсе я не боялся – возразил Форх, разрабатывая руку. – Просто не стоило тратить на меня силы...
— Похоже, наш командир исключительно сильно влияет на юношеские умы, – удивлённо заключила Халлис.
— Неправда... – упёрся паренёк, залившись краской. Халлис фыркнула и отправилась проведать Ратибора.
— А что это были за партизаны такие? – поинтересовалась Эндра.
— Эльфы. – Дэннер бережно устроил задремавшую от усталости Аретейни и закатал рукава, чтобы удобнее было махать молотком. – У нас появятся новые союзники.
— Эльфы?! – оживилась Эндра. Давненько она не встречала эльфов. – А они поедут с нами?
— Вот вернутся, тогда и поговорим, – отозвался командир. – А зачем они тебе? – Он не удержался от улыбки. – Боюсь, местные эльфы тебя разочаруют.
— Глупости, – тряхнула головой Эндра. – Эльфы хорошие.
Командир пожал плечами.
— А я и не говорил, что они плохие. Они другие. Не такие, как ты, Дерр или Сиенн.
— А почему они не такие? И почему ты решил, что они меня разочаруют? – пристала Эндра к командиру.
Дэннер улыбнулся.
— Да потому что ты чересчур идеализируешь эльфов, – пояснил он. – Если эльф – то непременно чудесен, прекрасен и весь из себя умеющий всё на свете. Только от тебя и слышно: я справлюсь, потому что я эльф. Наши эльфы обыкновенные. Это просто иной народ, не более. Разумеется, не без своих особенностей, но никакой сверхпрекрасности в них нет. Вот ты на меня, к примеру, погляди. Разве я похож на дивное-прекрасное-сверхъумеющее? То-то и оно.
— Зависит от того, в каком ты настроении, – ввернула Аретейни. Исцеление отняло у неё много сил, зато ехидство осталось.
— Так что, не жди от них сверхъидеальности, – завершил командир, поправляя на жене собственную куртку. – Хотя, я видел и тех, и других и, на мой взгляд, различия между ними непринципиальны. Разве что, наши железа не боятся... В общем, увидишь.
— Ну, чем-то же они должны отличаться, кроме острых ушей, – заметила Рыжая. – А то это просто…. Ну, остроухие люди. Вот, к примеру, элвилин устроены несколько иначе. У нас острее зрение и слух, немного быстрее реакция. Но это же не значит, что мы идеальные… Зато физически мы слабее. И рожаем реже.
— А наши способны к продолжению рода только в первые шестьдесят лет жизни, – добавил Дэннер. – Может, поэтому они и вымирают... В остальном же... Почти совпадает. Зрение и слух... хм... Острее, но ненамного. Уши устроены как у зверя, вот тебе и улучшение слуха. А вообще – все мы люди. Просто, в зависимости от условий жизни, в чём-то разнимся. Это как бы несколько ветвей одного и того же вида. До прихода к власти Церкви это была официально утверждённая наукой версия. Тогда ещё существовало такое понятие, как наука. Наш Травник, кстати, пострадал по той же причине – он продолжал заниматься наукой, несмотря на запреты. Сейчас людей учат, что эльфы, крылатые, оборотни, и другие те, кто в чём-то отличается – мутанты, монстры и вообще, ошибки природы.
— Между прочим, это ересь чистой воды, – заметила Эндра. – Не мог же бог столько раз ошибиться. А что до того, что ветви… – она задумалась. – Не. В Морулии сначала были эльфы и лодра-гордры, а потом уже пришли форанги… И эльфы всё-таки не люди… Ну, у нас, во всяком случае. Они как-то к природе ближе. Больше похожи на зверей что ли… У нас чутье лучше. Вот, я сразу чувствую, когда что-то не то происходит с тем, кого люблю, открытую воду чую за милю, и зверей…
Эндра устроилась поудобнее и вывела:
— Короче, сложно это. И, в общем, всё равно. Просто у вас по-другому всё. А у нас простые люди учат детей, что эльфы бывают только в сказках. Знаешь, какие у них делаются глаза, когда при них снимаешь шапку... Правда, годам к тридцати они уже, как правило, уясняют, что сказочные элвилин – это одно, а еретики-короеды – совсем другое.
— Везде одно и то же... – усмехнулся Дэннер. – Нет, у нас не разделяют... У нас много разных народов – кого-то больше, кого-то меньше, всех и не разделишь. Иногда на такое натыкаешься, что и поверить сам себе не можешь. Но это редко. Больше всего людей. Люди, несмотря на кажущееся физическое несовершенство, оказались самым живучим видом.
— Потому что они умеют приспосабливаться. – Эндра устроилась уютным калачиком. – Эльфы, вот, так не могут. Им нужно то, к чему они привыкли – лес, тишина, чистый воздух. Думаешь, зачем я по ночам бегаю из лагеря – потому что на дороге пыльно и шумно.
— А я вот тоже не умею приспосабливаться... – задумчиво произнесла Аретейни. – Я в городах болеть начинаю... может, я тоже эльф?
— А уши? – напомнила Талька. – Я в городах не болею... Но всё равно неприятно.
— А мне и там и там сносно, – признался Дэннер. – Не понимаю, как это так – в городах болеть? Неприятно, грязно, душно, шумно – это так. Но ведь к этому вполне можно привыкнуть.
— Можно, – согласилась Эндра. – Только настроение делается плохое, пыль как будто забивает лёгкие, кашлять начинаешь... Это примерно, как где-нибудь, на рудниках...
— На рудниках? Не, сестрица, это ты хватила. На рудниках совсем по-другому... там... – Он отвернулся. – Там, в общем, совсем по-другому.
— Не, не совсем. Там тоже пыльно, грязно, много людей, много шума, много зла, и одни командуют, а другие работают на них, – пояснила Эндра и, подобравшись, тронула Дэннера за плечо. – А ты там был?
— Там – не «тоже». Там по-другому, – коротко ответил Дэннер, игнорируя последний вопрос.
— Откуда ты знаешь? – заинтересовалась Аретейни. – Это там тебя в ошейник заковали?
Дэннер прищурился и вдруг принялся её целовать. Аретейни вывернулась.
— Не получится, – осадила она. – Почему ты не хочешь ничего говорить?
— Потому что не хочу вспоминать.
— Ты... – Эндра распахнула глаза. – Ты как оттуда выбрался?!
— Вот так вот и выбрался. – Дэннер не удержался и ехидно ввернул: – Я ничего тебе не скажу, эльфка. Это не твоё дело, эльфка. А если серьёзно... просто у меня была цель. И эта цель не позволяла мне сдаваться. Только и всего.
— Ну, я же говорила. Про свет, – победно заключила Эндра. – А ты спорил.
Она устроилась поудобнее, положив голову на плечо названного брата и провела рукой по его запястью, приподняв манжет.
— Ты там был не очень долго.
— Откуда ты знаешь? – посмотрел на неё Дэннер. – Опять чутьё?
— Не-а. У тех, кто долго работает в рудниках, каменная пыль въедается в кожу. И кожа становится серая. А у тебя – нет.
— Какая у меня умная сестра, – фыркнул Дэннер.
— Ну, что ты…. Куда мне до тебя, – расхохоталась Эндра, утыкаясь ему в плечо. – Все мозги всегда достаются старшему и, вообще, в семье не без придурка… Так что я так… гуляю… И вообще, ты умный, а я скромная. Справедливо…
— Ещё бы! – Дэннер щёлкнул её по носу, и вдруг перестал улыбаться. – Эндра, меня вёл не свет. Меня вела ненависть. Во мне нет света. – Он сжал руку Аретейни. – А может, это раньше его не было... Разумеется, я там был недолго. Всего-то три месяца. Иначе меня бы здесь не было. На рудниках умирают за четыре – пять месяцев... Но я оказался не в меру живучий.
Аретейни прижалась к нему и ласково погладила по волосам.
— Ты просто мне очень нужен, – тихо произнесла она. – Поэтому и до сих пор жив. Ведь если не было бы тебя, тогда бы и меня не было...
— Ненависть убивает, – возразила Эндра, – а ты живой. Значит не ненависть. Может, гнев.
— А велика ли разница, – усмехнулся Дэннер. – Что ненависть, что гнев. По-вашему, по-эштериански, всё равно, грех.
— Это кто тебе сказал, – прищурилась Эндра, – епископ? Передай ему, что он дурак. Бог дал человеку чувства. А как может быть грехом то, что дал бог? Так что гнев – это просто естественная реакция на несправедливость.
— А ненависть?
— А ненависть – это запущенное чувство гнева.
— Что, тоже не грех?
— Нет. Просто оно вредно для самого человека. Оно его иссушает. А грех – это то, что ты можешь совершить под влиянием этих чувств.
— Нет, – возразил Дэннер. – Не стоит смешивать чувства и эмоции. – Это всё равно, что сказать, будто бы влюблённость – это другая стадия любви. Но влюблённость быстро проходит, а любовь – остаётся на всю жизнь и формирует человека. Гнев, влюблённость – это всё эмоции, это всё стихийно и поверхностно. А вот ненависть, любовь – это уже чувства. Они способны управлять человеком и заставлять его делать невозможное. Ненависть, Эндра, не убивает. Напротив – она заставляет жить. Жить там, где не умереть невозможно. Она способна держать душу в теле даже после смерти. Знаешь, как появляются упыри? Зачастую они появляются именно так. Человека уже нет, но ненависть осталась. Не веришь мне – можешь спросить у волхва, он на этом уже несколько веков специализируется...
— Вот, философы выискались, – не выдержала Аретейни, обнимая Дэннера обеими руками. – Давайте лучше о чём-нибудь хорошем. А то нашли тему – от рудников к упырям. Что дальше будет?
— Василиски, вампиры, оборотни, – предположил Дэннер.
— Не надо! – подскочила Эндра. – И про упырей тоже... не надо.
— Ладно, вы правы, – улыбнулся Дэннер. – Не будем.
Тут в повозку заглянул Артемис.
— Слышь, Рыжий. Там явился какой-то эльф. Говорит, что звать его Деамайн и что ты его ждёшь.
— Ага, всю жизнь торчу у окошка, что девица на выданье, – усмехнулся Дэннер, поднимаясь. – А не то бы уже давно без колёс дальше отправились. – Он спрыгнул на дорогу. Аретейни с Эндрой и не подумали отцепляться. Дэннер не стал их прогонять – пусть идут с ним, если хотят. Может, так оно и лучше.
— Здесь я, – сообщил он терпеливо дожидающемуся эльфу. – Как раненые?
— Лечатся, – ответил Деамайн и прищурился. – А ваши?
— А наши уже вылечились.
Они двинулись вдоль обочины. Эндра во все глаза разглядывала эльфа. Высокий, тёмно-русые волосы, собранные в хвост, пронзительно-синие глаза… Красивый… Внешне он вполне себе походил на элвилин. Было видно, что Дэннер сильнее, но Деамайн гибче. Оба командира шагали нога в ногу.
— Я бы мог отдать тебе под командование свой отряд, – говорил синеглазый, – но, по-моему, это неразумно – с такой толпой остроухих вас остановит первый же пост.
— Да уж, – согласился Дэннер, покосившись на Эндру. У него и так немаленькая толпа эльфов в обозе. – И большой у тебя отряд, товарищ Деамайн?
— Достаточно. Человек сто. Большему уже трудно прятаться.
— Здесь тяжелее прятаться и поодиночке, – улыбнулся Дэннер. – Вы пойдёте с нами в Тир-Катарот или намерены действовать в масштабах герцогства?
— Разумеется, в Тир-Катарот, – отозвался Деамайн. – Теперь. До этого мы действовали исключительно тут.
— Ещё одни, – буркнула Эндра.
— Что? – обернулся к ней эльф.
— Так… ничего…
— Ого, ушастая, – удивился Деамайн. – И как ты её прячешь, командир?
— С трудом, – фыркнул Дэннер. – То есть, я прячу, а она не прячется.
Эндра зарделась и спряталась за его плечо, уцепившись за рукав.
— Вот, спряталась, – хихикнула она.
— И как, уютно? – поинтересовался Дэннер. – Ты на неё так не смотри, она у нас неплохой разведчик, и стреляет хорошо, – сообщил он Деамайну. Тот разглядывал эльфку.
— А я у вас ещё крылатого видел. Женщину. Где она?
— Вот она, – подала голос Аретейни. – Я никуда и не девалась.
— Ты?! А крылья? – изумился партизан. Аретейни беспечно махнула рукой.
— Что – крылья? Когда надо будет, ещё появятся. А пока что без них вот, бегаю.
— Но так не бывает.
— Как не бывает?
— Чтобы крылья...
— А у нас бывает, – заверил Дэннер, обнимая жену свободной рукой. – Вот такая вот аномалия.
Деамайн тряхнул головой и рассмеялся.
— У вас, видимо, всё аномалия. Эльфы в обозе, крылья то есть, то нет. Девки-разведчики.
— А то. Мы могём, – хихикнула Эндра.
— Ну, да, чего же я удивляюсь. Это же Дэннер Менестрель, – эльф весело сверкнул глазами, но тут же посерьёзнел. – Ладно. Теперь о деле. Вам, я так полагаю, нужна еда.
— Нужна, – согласился Дэннер. – А что, у вас есть?
— Есть. Вяленое мясо. Правда, выйдет на каждого не очень помногу. Но для раненых и ослабших хватит.
— Откуда? – удивилась Аретейни. – Здесь олени не водятся.
— Мы наведывались в город, – пояснил Деамайн.
— Ого! – распахнула глаза Эндра.
— И, видимо, почистили герцога! – весело сверкнул глазами Дэннер. – Я восхищён!
Аретейни восторженно захлопала в ладоши. Деамайн с улыбкой сдержанно поклонился.
— А то! – согласился он.
— Благородные разбойники, – фыркнула Талька и покосилась на Дэннера: неужели их суровый командир может быть кем-то восхищён? Но похоже было на правду.
— Эндра завидует, – весело отметил Дэннер, – ей нынче герцогов чистить не довелось.
— Мы просто не успели! – сверкнула глазами Эндра. – Ты переманил мальчишек с свой обоз...
— Каких мальчишек? – заинтересовался Деамайн.
— Мой отряд, – нехотя буркнула Эндра.
— Юные партизаны, – улыбнулся Дэннер.
Словно в подтверждение, откуда не возьмись, явился Милдек, бодро отдал честь и отчеканил:
— Товарищ командир, разрешите обратиться к рядовому Эндре.
— Обращайтесь, – серьёзно разрешил Дэннер.
— Рыжая... Ой, то есть, товарищ Эндра, ты когда будешь нас учить из лука? Время идёт.
Эндре пришлось поднять голову, чтобы посмотреть в глаза высокому Милдеку.
— Когда луки найдём.
— Будут вам луки, – пообещал Дэннер. – Через неделю – пойдёт? Раньше я просто не успею. А пока что так тренируйтесь. – Он улыбнулся. – Или вам тренировок не хватает? Так я добавлю.
— А как же владение оружием?
— Для того чтобы владеть оружием нужно вначале научиться как следует владеть собой. Во всех смыслах. Вы, пока что, не научились. Оружие – дело второстепенное. Оружием, знаете ли, может стать всё. На самом деле оружие – это ваше тело. А мечи, луки, ножи – это всё инвентарь, вспомогательные предметы. Ими нужно учиться пользоваться в последнюю очередь.
— Товарищ командир, не умничай, – поддела Эндра. – Это само собой, но когда не знаешь, с какой стороны стрелу прикладывать к луку, то далеко не уедешь.
— Штрафной назначу, – пригрозил Дэннер, примериваясь к её ушам.
— Ладно, – решила эльфка, уворачиваясь, – два лука у нас есть. Завтра будем стрелять… утром… Можно, товарищ Дэннер?
— Можно, – разрешил командир.
Деамайн разглядывал Эндру и Дэннера, и с удивлением обнаружил в них несомненное сходство. И не только внешнее.
— Только я сперва погляжу на ваши луки. А то из-за палок им теперь приходится тренировку начинать с перетяжки сухожилий, – предупредил Дэннер. – Узнают с какой стороны, непременно узнают. Но всему своё время. Ты дай ребёнку лютню, не объяснив, что такое аккорды и нотный стан, и посмотри, что получится.
— Аккорды – это да, – согласилась Эндра.
— А вы, часом, не родственники? – всё же поинтересовался Деамайн. Аретейни фыркнула.
— Частично, – туманно ответил Дэннер.
— Мы названные, – вставила Эндра.
— А как будто родные, – прищурился эльф, – и масть одна, и порода.
— Товарищ командир, – подал голос Милдек, – разрешите идти?
— Идите, – отпустил командир.
— Веретено, я пойду? – спросил парень теперь у Эндры.
— Вольно, – фыркнула та, польщённая таким уважением.
Милдек ретировался.
— А почему он у тебя разрешения спрашивает? – полюбопытствовал Деамайн.
— А она у них атаман, – отрекомендовал Дэннер.
Эндра смутилась и снова спряталась за его плечо.
— Я представлял армию Народного Восстания несколько серьёзнее, – покачал головой эльф.
— А мы даже не представляли, что уже успели обзавестись таким красивым именем, – отпарировал Дэннер. – Не всё ли равно, как себя ведут друг с другом товарищи? Главное, чтобы польза от нас была. Результат. А ты, командир, дома отцу с матерью честь отдаёшь и с женой в постели на официальном языке общаешься? – Дэннер улыбнулся. – Вот уж не думаю.
— Так то дома.
— А у нас нет дома. Наш дом – наша страна. Так что в данный момент мы дома.
— Ладно, товарищ Дэннер, – кивнул Деамайн. – Главное, что вы не сказка. В смысле, Армия Освобождения.
— А мы и сказка тоже, – ввернула Эндра.
— Насчёт тебя, рыженькая, я и не сомневался, – весело подмигнул ей синеглазый эльф. – Хорошо. Ещё какая-нибудь помощь нужна, командир?
— Пока что всё хорошо, – улыбнулся Дэннер. – Если понадобишься, я тебя разыщу. И ты можешь на меня рассчитывать. Держитесь поблизости. Скоро город, у нас там перевалочный пункт.
— Мы же имперский обоз, – усмехнулась Аретейни. – Дэннер, тебе ещё заявление. В устной форме.
— От кого? – удивился командир. Аретейни пожала плечами.
— Не знаю. От мужика какого-то.
— От какого мужика?
— Да вон он. – Аретейни кивнула на шагавшую поодаль и как раз поравнявшуюся с ними фигуру, несмотря на жару, натянувшую капюшон потрёпанной куртки до самого носа. За плечом незнакомца болталась объёмистая дорожная сумка.
— А сам?
— А он говорит, что стесняется.
— А, по-моему, он наоборот – совершенно не стесняется, – сверкнул глазами Дэннер, покосившись на полураздетую Аретейни.
Он снова поглядел на потенциального солдата. Какой-то он чересчур изнеженный на вид. Движения, манеры, походка... Странно.
— Ну, тогда, удачи, – Деамайн пожал руку Дэннеру, кивнул Аретейни и Эндре и зашагал прочь, к своей лошади.
Эльфка потянула Дэннера за рукав.
— Братец, я его уже где-то видела, кажется, – она кивнула на добровольца. – Походка знакомая. Вроде как…
— Сейчас заново увидишь, – пообещал Дэннер, шагнул к незнакомцу и резким движением сдёрнул с него капюшон. Зелёные глаза прищурились. – Ага. Вот это встреча!
— Знатная встреча, – согласилась Эндра, подобрав отпавшую челюсть и разглядывая вновь прибывшего.
— А я вот... к вам решил присоединиться, – сказал потенциальный новобранец, поспешно натягивая капюшон обратно. Лицо наискось пересекал чудовищный шрам, начинаясь чуть ниже подбородка и теряясь в светлых волосах. Аретейни с любопытством разглядывала незнакомца. – Ты прости... я писать не умею...
— Я думал, тебя в живых давно нет, – сообщил ему Дэннер. – А ты, вот, живой – да ещё и писать разучился, пока мы не виделись. Что-то с рукой?
Он согласно кивнул и поднял правую руку вверх. На ней не хватало большого и указательного пальцев.
— А драться ты как будешь? – поинтересовался Дэннер. Да и в разведку с такими шрамами не пойдёшь – враз раскусят. Следы имперского правосудия, как я погляжу?
— Да. А я уж как-нибудь. Не пропадать же добру.
— Верно...
— А где мы виделись? – спросила Эндра, разглядывая новобранца, – Где-то же мы виделись...
— Может, и виделись, – согласился он. – Да только всех не упомнишь... Тебя как звать?
— Эндра Талька. Веретено, – эльфка прищурилась. – А тебя?
— А я – ветер в поле, – отозвался новобранец. – Нет, не помню такого имени. Помню твоё лицо.
— А ты в море ходил? – осенило Эндру.
— Нет. – Он покачал головой. – Не люблю я море.
— Ничего он о себе не расскажет, – пришёл на помощь Дэннер. – Он себя называл путником, когда мы виделись. Он вроде как наша Дерр, от которой помимо «я Дерр» вовек ничего не добьёшься. Может, и виделись. А может, и нет. Он мог и перепутать.
Новобранец беспечно улыбнулся Эндре. Аретейни у него за спиной выразительно покрутила пальцем у виска. Дэннер покосился на неё и усмехнулся.
— Не любишь? А оно тебя? – уточнила Эндра.
Путник только пожал плечами. Путник, ветер в поле – было в нём что-то такое... менестрельское, причём, морулийского розлива. Но в том, что они виделись прежде, эльфка была уверена.
— Не знаю, чем ты можешь помочь. – Дэннер вздохнул. – Ну, да ладно. Чёрт с тобой. Зачислен.
— Уверен, что вы не пожалеете, – снова улыбнулся новобранец.
— М-да... Я почему-то тоже уверена, – заметила Эндра, задумчиво разглядывая носки своих сапог и краем глаза наблюдая за Путником. Он тряхнул светлыми волосами и посмотрел на небо. Эндра посмотрела туда же. Небо успело проясниться, и было чистым. Только далеко у горизонта перились лёгкие облака.
— Ну всё, идёмте, а не то совсем отстанем. – Дэннер с подозрительно спокойным видом потащил их дальше по дороге.