Прости, родная

             Светлана открыла глаза, солнечный свет заливал комнату, словно призывая к бодрости и хорошему настроению, но в последнее время и свет и улыбки и смех, всё раздражало и бесило её. Лучше бы шёл дождь. Надо вставать. Надо. Надо. Никогда ещё это надо не давалось ей с таким трудом. Хотелось спать, не потому что не выспалась, а потому что не хотела ещё одного дня. Вот бы проснуться и знать, что всё кончено, и что это последний день. Встала и пошла в ванную, слыша стоны мужа из соседней комнаты, но не торопилась к нему. Наоборот, тянула время, чистила зубы, глядя в зеркало. Старая, уставшая женщина, с опухшими веками и темными кругами под глазами. Постаревшая женщина,  уставшая и равнодушная к себе, и всему что окружало её. А ведь ей всего 46, и какой-то год назад, она была так молода и счастлива. Когда встречала мужа с очередной командировки. И он шутил и пощипывал её за румяные щеки и смеялся " 45 баба ягодка опять ". Притягивал к себе и целовал. Ничего не предвещало беды, и они так часто смеялись тогда.
            А сейчас он лежит, практически без движения и прячет глаза от неё, в которых нестерпимая боль, и стыд. Стыд, за то, что так немощен, что ей приходится в буквальном смысле таскать его на себе, переворачивать и обмывать и обрабатывать его пролежни, на спине и на ногах. А эта рана на животе. Месяц он провёл в искусственной коме, после операции. Месяц её жизни в больнице после того, как его вывели из неё. На стульчике рядом, со словами любви и нежности, со слезами не падать духом, и не покидать её. А потом его выписали, без надежды на выздоровление. Но и не умирать. А жить, вот так лёжа, практически без движения и практически голодом. Внезапная болезнь  убивала его сейчас в таком ещё зрелом и полном сил и дел возрасте. Света уволилась с работы, чтобы всегда быть с ним, чтобы ухаживать за ним. Она зашла к нему в комнату, натянув по обязанности улыбку " Доброе утро, Олежка". Он промолчал и отвернулся. Что говорить? Все сказано давно. Были надежды, был оптимизм, поддержка родни, детей, друзей. Были изучены все лекарства и способы лечения, обзвонила все клиники страны. Везде деньги, везде нужны большие деньги, и никто не давал надежду. Хотела продать квартиру, но Олег тогда твёрдо сказал "нет, все будет бесполезно, Света, ты не спасёшь меня, а вы с ребятами останетесь не с чем ". Дети. Дети повзрослели вмиг. Дмитрию 22 и Оле 20. Они сняли квартиру себе, чтобы освободить комнату отцу. Нужна стерильность, и дети хоть и приходили каждый день, но свидания были короткими,  и сказать им было нечего, кроме как дежурное "держись папа, мы тебя любим". Всё остальное время Света с мужем были одни. Она убиралась постоянно и готовила для него специально по строгой диете. Это отвлекало её и держало. Но ухаживать за ним, и видеть его глаза ей было тяжело, невыносимо тяжело. Нельзя плакать, нельзя. Можно лишь в своей комнате, бывшей семейной спальне. И плакала долго, молилась, вспоминала всю их жизнь.
             Иногда ему становилось лучше. И надежда оживала. Он улыбался, и Света была почти счастлива. Она садилась, брала его за руку и смотрела в такие родные любимые глаза. Он говорил, что скоро весна и ему надо поторопиться со своим выздоровлением, надо сделать ещё операцию и зашить, наконец-то эту дырку. А потом они поедут на дачу, и он перекроет там крышу. А помидоры? Она посадила рассаду? Ой! Нет. И Света бежала на кухню и насыпала второпях в торфяные горшочки землю и сеяла семена. Да как же она так? Прошляпила с рассадой, его любимые помидоры. Потом бежала счастливо в комнату и хвасталась ему, что посадила. Он целовал ей руки, и она ещё не замечала в его глазах начинающую боль. А на утро просыпалась от не сдержанных стонов, бежала в комнату. «Что, родной, что?» Муж с чёрным почти лицом и искусанными в кровь губами хрипел и стонал почти в беспамятстве. Сука надежда, лживая сука, обманула опять. Руки опускались, и она опускалась в бессилии на пол. Всё кончено, всё и не будет больше ничего. А в голове мысль. За что? За что это им? Ему? Ей Свете за что? И страшная мысль, но почему он не умер там в больнице? Мысль проносилась сначала мгновенно, и Света боялась её, гнала. Потом эта мысль стала приходить всё чаще и чаще, все назойливее и назойливее. Да ещё Олег. Он уже звал смерть, молил её забрать его. И Света уже понять не могла, в бреду он зовёт её, или нет. Она поднималась с полу, нестерпимая жалость рвала её сердце «Сейчас, родной мой, укольчик поставлю, и будет легче», дрожащими руками разбивала ампулу, колола наркотик. Олег успокаивался и засыпал. А она сидела рядом на полу, положив голову на его прохладную ладонь, тоже отдыхала.
         Но время шло, и надежда казалось, уже умерла совсем. И Света уже знала точно, что Олег умрёт. И она уже смирилась с этой мыслью. Она сидела рядом с мужем растрёпанная,  без мыслей, без чувств, как пустая мягкая игрушка, из которой выпустили вату, и в тон мужу стонала и призывала её - смерть, как избавительницу. А та все медлила и медлила. Света уже не выходила никуда, приходили дети и приносили продукты, что-то говорили, Света не слышала и не понимала ничего. Но временами, вместе с чувствами и мыслями  появлялась злость, злость на мужа. Чего он лежит тут? Гниёт заживо? Умер бы уже скорее, замучил её совсем, и ещё он стал твердить ей помочь ему. Приблизить его смерть. Он бы сам, да сил нет. А она что? Должна стать убийцей? Он-то умрёт благодарный, а ей как жить потом? Конечно, это просто подушку на лицо, и никто не узнает, что это сделала Света. Её не засудят. Но она сама-то будет знать, что она, она убийца. Со злостью на его предложение и от усталости нечеловеческой пришла ненависть. Ненависть к мужу, что не умер сразу, что заставил её переносить всё это и за то, что сейчас толкал её на преступление. Это было ужасно. Она жалела его, жалела себя и ненавидела одновременно. Она ругала его, говорила, что это не по-Божески, он замолкал, но через время снова просил её избавить его от боли и от жизни.
           И наконец, она решилась. Зашла в его комнату, и подошла к нему. Он посмотрел на неё и понял всё. "Прощай"- сказала она. " Прости "- ответил он. На удивление, но сегодня взгляд его был ясный.  И вдруг он улыбнулся,  и сказал ей: " Родная, позови мне батюшку, сходи в церковь, приведи ". Она остановилась, он был крещен в детстве, но не верил и в церковь не ходил. Как и она тоже. Да она молилась эти дни, но скорее так, не веря, на всякий случай. Священник пришёл сразу вместе с ней. Зашёл к Олегу и велел ей ждать. Она зашла в свою комнату, и упала на кровать, мгновенно уснув. Проснулась, когда священник дотронулся до её плеча. " Он исповедовался, иди к нему, проститься хочет. Не плач, всё будет хорошо, ему будет хорошо, он уйдет с миром". Света зашла к Олегу. "Детей позови". Через полчаса приехали дети. Все сели около отца. Не плакали, и Олег улыбался. " Я умираю, мой срок пришёл. Простите меня родные, живите счастливо и маму берегите". " Прощай, любимый". Света поцеловала его в щеки и в лоб. Олег вздохнул и умер.