Вода в Семи Ключах. Повесть-откровение

               

Часть первая.       Да здравствует солнце!

                1
    Клочок чистого голубого неба появился сначала во сне. Анатолий увидел среди серого, клубящегося дыма небольшое голубое озеро. Глаза его расширились, он глубоко вдохнул и с почти забытой радостью отметил, что может дышать свободно, просторно, счастливо, как дышал в детстве, когда летом жил у бабушки с дедушкой и бегал по полям в селе Семь Ключей…
     Резкий, но негромкий сигнал был коротким. Анатолий проснулся и подумал, что сигнал был во сне. Он поднял голову, посмотрел на датчики качества воздуха – показатели были нормальными. В его просторной персональной барокамере мягко горел слабый голубоватый свет. Приятный голос сообщил ему, что наступило второе марта две тысячи девяносто третьего года, что Анатолий Егорович Мальцев спал семь часов одиннадцать минут, полностью восстановил силы и все его органы функционируют нормально. Это был голос машины информации и оповещений, которую граждане Цивилизации в шутку привыкли звать Фэйком.
    Интеллектуальный биоматрац, на котором Анатолий спал, способный чутко улавливать настроение хозяина и выполнять разные потребности организма, начал легкий массаж его тела, возвращая забытые ощущения раннего детства, когда мать гладила его в кроватке мягкими теплыми руками.
     У него был официальный день отдыха. Он лежал и вспоминал незабываемый вчерашний день, когда под голубым куполом центрального зала Карьера проходил расширенный Большой Совет Цивилизации. В присутствии сорока пяти тысяч представителей всех социальных страт общества, под звуки возвышенно-торжественной третьей симфонии Скрябина, Анатолию Мальцеву, среди других награжденных, вручили почетный знак «Лучший Работник Цивилизации». 
 
                ***
     Перед награждением недавно избранный Председателем Большого Совета Маркс Джорджович Цукер произнес свою первую официальную речь. Он стоял не за трибуной, как было принято, а посреди возвышения, в хорошо сидящем на нем черном смокинге с красной бабочкой на шее, как дирижер симфонического оркестра. Для Большого Совета это было необычно.
   В зале шептались: «Красавец!», - «Это нескромно!»,- «Молодец! Сразу дает понять, что началась новая эпоха!».
   Речь Цукера произвела большое, но разное, впечатление на собравшихся: многих привела в восторг, некоторых удивила, а кое-кого насторожила. Предыдущий Председатель Совета Куросава, недавно умерший, речистостью не отличался, зато умел выступать взвешенно и учитывать умонастроения всех членов Большого Совета. 
   Цукер говорил образно, цветисто, иногда делал многозначительные паузы, как опытный актер, и обводил взглядом огромный зал. С больших экранов, установленных по периметру зала, на собравшихся смотрело его красивое лицо, выразительные глаза. Многие женщины в зале прищуривались и загадочно улыбались.
  Сначала Цукер предложил почтить память предыдущего Председателя Большого Совета Куросавы, а потом напомнил, как жили граждане Цивилизации еще сравнительно недавно:
   - Многие из вас, особенно уважаемые старейшины Совета, хорошо помнят, как человечество бездумно верило во всемогущество разума и высасывало из Земли последние соки. Генетика победила голод и многие болезни, а потом начала губить жадных людей, которых стало слишком много для нашей маленькой прекрасной планеты. Стало не хватать самого простого и самого необходимого для жизни: питьевой воды и воздуха. С водой наша мать-Земля обошлась по-своему: она растопила ледники, и сотни прекрасных островов, которые люди считали раем, ушли под воду, как легендарная Атлантида. Полноводные реки превратились в маленькие речушки, а некоторые исчезли вообще. Зато множество прибрежных городов и целые страны, где предпочитали жить люди, сначала превратились в осажденные водой крепости, а потом в музеи человеческого величия, жадности и глупости.
Но мы не могли остановиться, и тысячи предприятий продолжали безостановочно удовлетворять безумные потребности людей, которых становилось все меньше, но они по-прежнему поклонялись все новым и новым идолам-товарам. Воздух становился все опасней для дыхания. Клоака бытовых отходов брала в осаду города.  Работа комбинатов и заводов, несмотря на все ухищрения ученых и конструкторов, поставила под угрозу само существование оставшихся на Земле людей. Большинство из них уже не были нужны экономике-убийце. На конвейерах трудились роботы. А ненужные люди незаметно переселялись в мир игр и грез. Я сам подростком едва выбрался из этого виртуального мира. 
   Наступили такие времена, когда в средних широтах Земли почти стерлись признаки разных времен года, трудно стало отличить утро от дня или вечера. Некоторые до сих пор страдают тяжелой болезнью «потеря чувства времени», которая переходит в потерю своего «я». Большинство продуктов питания все еще производится в искусственно созданных условиях, значительную часть времени нам до сих пор приходится проводить в помещениях с искусственным воздухом, а вне помещений носить специальные маски. Молодое поколение землян с трудом может вспомнить, как выглядит чистое голубое небо, на котором светит яркое солнце. Для создания полноценной семьи и рождения детей нам пока требуется специальное решение Большого Совета… Но давайте заглянем в себя… мы становимся… И уже стали!.. Другими!
Маркс Цукер воздел руки, подошел к краю помоста и пошел вдоль него, вглядываясь в лица сидящих людей:
 - Вы помните эту животную, почти видовую, борьбу государств и народов,  неуправляемую демографию, пропасть зависти и ненависти между бедными и богатыми, лицемерную демократию, которая превратилась в губительную толерантность, брожение умов, религиозные и партийные страсти. Бесконечные кровавые конфликты, изнуряющее балансирование на грани  мировой войны, страшное ожидание конца света привели к пандемиям массового сумасшествия и суицида, превратили миллиарды людей в живых мертвецов.
     А надежда все-таки не исчезла - она была всегда. Всегда, с библейских времен, жили среди нас избранные люди с просветленным умом. Они создавали законы и правила жизни, которые позволили человечеству существовать и развиваться тысячи лет. Но мы не смогли вовремя направить в спасительное русло пагубную стихию человеческого разума и чувств. И пришло время жестоких, но неизбежных решений. Да, пришлось действовать размашисто и торопливо. Мы создали институты и лаборатории, всемирные банки генетических кодов растений, животных и разумных существ. А потом запустили новые механизмы естественного отбора… Да, сейчас на Земле осталось меньше миллиарда человек. Но главное не в количестве, а в качестве. И в том, что мы, наконец-то, развиваемся устойчиво. Значительная часть граждан Цивилизации предпочитает жить и трудиться в автономных районах на других континентах, где ниже уровень жизни, но лучше воздух. У нас, в Хартленде, дышать пока труднее, но здесь собраны лучшие представители человечества.
Пять лет назад Цивилизация праздновала судьбоносную победу: из сверхглубоких скважин на дне карьера, который рыли несколько поколений землян, наконец пошла раскаленная магма с высоким содержанием всех нужных для существования людей химических элементов. Мы смогли остановить работу последних монстров грязной энергетики, обогатительных фабрик, большинства химических и металлургических комбинатов… Вдохните глубже: с каждым днем нам становится все легче и легче дышать…
 Цукер запрокинул голову, закрыл глаза и шумно задышал. Звук от его дыхания разнесся по всему залу. И многие закрыли глаза и глубоко задышали. Анатолий Мальцев заулыбался и тоже вдохнул. Он покосился на сидящего рядом отца, Егора Мальцева. Тот был серьезен и задумчиво смотрел на ярко освещенный помост, где дышал новый Председатель Большого Совета. Цукер открыл глаза и широко улыбнулся:
  - У меня есть хорошая новость! Мы почти закончили создание новой мощной интеллектуальной машины Цивилизации, которая будет заниматься сбором и анализом информации вместо старого Фэйка. Скоро она будет оповещать вас обо всем. Имя этой машине вы дадите сами… В заключение, позволю себе некоторую нескромность, - вдруг засмеялся Цукер, -  и напомню о своей личной заслуге, которая после всех трагических событий нашей истории способствовала объединению человечества в единую Цивилизацию. После многочисленных неудачных попыток мне, наконец, удалось создать и укрепить на Земле единую устойчивую цифровую валюту, которую я нескромно назвал в честь себя - цукер. Теперь старая, но навсегда верная, формула Карла Маркса, определяющая жизнеспособность любой экономики, звучит, как «товар - цукер - товар»… Конечно, это шутка… Все, заканчиваю…  С большими потерями, но нам удалось перейти на безопасные источники энергии, сохранить ядро Цивилизации, сохранить культурный и генетический код человека и природы. Наш атмосферный и гидрологический заповедник Семиозерье в центре Хартленда надежно защищен от пораженной окружающей среды. Уверяю: скоро мы начнем снимать ограничения на дыхание, питание, передвижение по планете, а главное - на свободную и чувственную любовь между мужчинами и женщинами, - он воздел руки и торжественно произнес: - Граждане Цивилизации, совсем скоро мы увидим над собой не этот пластмассовый купол, а настоящее, сияющее живой чистотой голубое небо и солнце на нем. Как говорили древние славяне: «Да здравствуют весенний свет и тепло, страсть и плодородие! Да здравствует наше божественное светило Ярило!»
                *** 
       Анатолий Мальцев, ведущий буровой мастер Цивилизации, вдруг резко сел, ошалело нашарил на полочке розовую пластиковую карточку и вставил ее в прорезь небольшого гаджета.  На экране появились несколько слов, и засветилась маленькая синяя печать Председателя Большого Совета.
    «В знак признания трудовых заслуг перед Цивилизацией Большой Совет рекомендует ведущему буровому мастеру Мальцеву Анатолию Егоровичу оформить отношения по законам Любви между мужчиной и женщиной и разрешает продолжить свой род рождением одного ребенка», - прочитал он.
     Анатолий сладко потянулся на интеллектуальном матраце, положил гаджет на полочку, вытянулся и закрыл глаза.
   Так, в блаженном состоянии, он пролежал несколько минут. В его барокамере снова раздался резкий сигнал. На этот раз сигнал был громкий и длинный. Анатолий нажал кнопку связи. В барокамере раздался спокойный, четкий голос Фэйка - машины информации и оповещения:
    «Анатолий Егорович! В верхнем дренажном штреке карьера прорвались грунтовые воды, - сообщил Фэйк. - Сила потока более ста пятидесяти паскаль. Карьер подвергается опасности. Главный спасатель Цивилизации приказывает тебе срочно прибыть на место аварии».

                2
     В дренажном штреке, опоясывающем гигантский карьер, грунтовые воды прорывались каждый год. Но в этот раз хлынула настоящая подземная река. Большой отрезок штрека перекрыли водонепроницаемыми перегородками, но через час вода прорвалась в другом месте. Стало ясно, что над карьером нависла серьезная опасность. Остановили прокачку магмы через магмопроводы, работу скважин на дне карьера, стали выводить из него технику, роботов и людей.
    Было решено срочно возвести дамбу и отвести воду в обширную долину недалеко от карьера. В этой долине вели рекультивацию земли для посадки леса. Гидрологи, проморгавшие выход подземной реки в дренажный штрек, срочно бурили разведочные скважины, чтобы определить возможное количество поступающей воды, геодезисты обмеряли объем будущего водохранилища, а десять бульдозеров великанов возводили дамбу.
   В обычное время бульдозерами управляли роботы, но в этот раз за пульты управления посадили людей. Это было вызвано тем, что действия роботов ограничивались приборами гарантированной безопасности, а в чрезвычайной ситуации могла возникнуть срочная необходимость пойти на риск и выйти за рамки безопасности. На это были способны только живые люди.
     Анатолий свою рабочую деятельность несколько лет назад начинал бульдозеристом и сейчас его опыт оказался востребованным. Он работал в паре с Мариком Габдуллиным. Один из них нагребал землю и выталкивал ее на верх дамбы, а другой, своим бульдозером, равнял наверху, готовя подъезд самосвалам, которые для укрепления дамбы подвозили каменистую породу.
    В долине появилась вода и начала прибывать на глазах. Анатолий никак не мог понять, откуда она берется. По мутной бурой поверхности воды пробегала   дрожь, словно кто-то дул на нее, и тогда поднимались небольшие волны, вода качалась, размывая землю под гусеницами бульдозера.
   - Толя, ты мне эту жижу наверх не выталкивай! – послышался в гермошлеме голос Марика. – Не торопись, сцеживай воду внизу.
    Анатолий чувствовал необычную бодрость и легкость в теле, силу и послушность мышц. Лопатой бульдозера он накапливал перед собой гору земли и потом выталкивал ее по крутому склону дамбы наверх, где ее подхватывал бульдозер Марика. Иногда Анатолию приходилось опасно круто подниматься на дамбу. Он откидывался на спинку сиденья, стряхивал с лопаты бульдозера землю, сразу включал заднюю скорость и откатывался вниз дамбы. Это повторялось снова и снова и было похоже на качели. Он пел веселую песню про маленького шаловливого котенка, не слыша в реве моторов своего голоса и наслаждался работой послушной машины.
   Так продолжалось несколько часов. Он не заметил, как сгустились сумерки, что было и не мудрено: легкие сумерки над землей были и днем.
   И тут случилось чудо: поднимаясь в очередной раз наверх дамбы, он вдруг увидел перед собой бледное, тонкое небо и звезду на нем.
    - Привет! – крикнул он звезде, стряхнул землю с лопаты бульдозера и скатился вниз.
    У подножия дамбы он торопливо нагреб следующую кучу земли и с забившимся вдруг сердцем стал толкать ее вверх, глядя на приближающееся небо. Забравшись на верх дамбы, он выключил двигатель. Подъемник опустил его из кабины бульдозера на землю.
    На небе, в маленьком темно синем озере, которое он видел во сне, рядом было уже две звезды.
     - Свадебная фотография! – радостно засмеялся Анатолий. Звезд на небе он не видел несколько лет.
    Марик Габдуллин остановил свой бульдозер неподалеку и тоже выключил двигатель. Через минуту они стояли рядом на дамбе и молча смотрели на звезды. Их было уже три, маленькие, бледные, но настоящие, живые, мигающие на клочке ночной сини, среди серого безмолвия.
    - Слушай! - обвел Анатолий рукой темный горизонт, – совсем тихо -  все перестали работать, - голос его прозвучал неестественно гулко: он был в гермошлеме.
    Марик со смехом обнял его и стащил с Анатолия шлем:
    -  Я уже полчаса работаю без шлема – дышится без него прекрасно. Председатель Большого Совета сказал правду, что совсем скоро мы увидим солнце. Наступает счастливое будущее – мы возвращаемся в прошлую, настоящую, жизнь.
    Ночь стала светлее. Внизу дамбы колыхалась вода, и было видно, как она прибивает к берегу откуда-то взявшиеся упаковочные пакеты, пластмассовые коробки и прочий житейский мусор.
    Вдали на дамбе заработал двигатель бульдозера, потом заработал другой, уже ближе. Анатолий и Марик посмотрели друг на друга, и в этот момент над ними пролетел маленький робот-геликоптер.
   «Зафиксирован новый прорыв воды, - раздался в воздухе голос машины оповещения. – Необходимо срочно выводить высоту дамбы на заданную отметку».
   Подъемники плавно подняли их в кабины, взревели моторы, и бульдозеры продолжили работу. На этот раз Марик выталкивал наверх сырую землю, а Анатолий гладил и гладил ее лопатой бульдозера по поверхности дамбы. Подъезжали тысячетонные самосвалы, вываливали щебень и камни. Их тоже надо было разравнивать. Работа кипела до следующего рассвета.
    Солнце утром не показалось. Над долиной, заполненной бурой водой, стоял влажный туман. Строителей дамбы оповестили о том, что в образовавшемся водохранилище ни в коем случае нельзя умываться и тем более купаться. А шлемами и респираторами для очистки воздуха при дыхании можно не пользоваться.
   Грузовые вертолеты опустили недалеко от дамбы жилые модули для отдыха, и работающих на дамбе сменили другие бульдозеристы. Так продолжалось пять дней и ночей, которые уже легко было отличить друг от друга. Солнца днем из-за тумана по-прежнему не было видно, зато ночами на темно синем небе появлялись звезды. 
   Все работающие на дамбе старались попасть в ночную смену. Работать сутками, как в первые дни после прорыва воды, запретили.
   После возведения дамбы рядом с ней начали строить новые водоочистные сооружения и большой обводной канал. На всех стройках вместе с людьми работали роботы. Через три месяца Анатолию предоставили отпуск, но он отказался от него: звание «Лучший работник Цивилизации» обязывало выкладываться до конца. Приезжавший к Анатолию на стройку отец одобрил решение сына. Помимо всего, душу Анатолия грело признание окружавших его людей, что он лучший оператор строительной и робототехники. 
   
    Когда голос Фэйка в очередной раз разбудил Анатолия в бытовом модуле, он привычно включил аэрозольное освежение лица, взял тубу с питанием и в этот момент услышал информацию, что режим чрезвычайной ситуации отменяется, всем, работавшим на возведении специальных объектов Большой Совет Цивилизации объявляет благодарность и предоставляет двадцать дней обязательного отдыха в любом месте на Земле по своему усмотрению.

                3
   В Карьере Анатолий не был несколько месяцев. Он не сразу узнал город, потому что на улицах ходили люди без специальных масок для дыхания. Вокруг было много женщин с открытыми красивыми лицами. Они загадочно улыбались и, как ему показалось, из последних сил делали вид, что не обращают на него какого-то особого внимания.
   Он остановился в толпе зевак на бетонной дорожке около голубого купола детского сада. Под куполом ярко светило искусственное солнце с большими глазами и смеющимся ртом. Солнце освещало маленькую березовую рощу, полянки с зеленой травой и одуванчиками, ручеек с мостиками. Между домиками-теремками по чистым песчаным дорожкам бегали маленькие дети в легкой одежде. Многие из них бегали босиком, а некоторые вообще были без одежды. За детьми присматривали несколько воспитателей, женщин и мужчин, в яркой красивой униформе.
   Стоящие рядом с Анатолием две молодые женщины шептались:
    - У тебя, какая сейчас очередь?
    - Вчера перешла в первую сотню. Говорят, уже скоро возьмут нянечкой в среднюю группу.
    - Счастливая!..  А я вступила в общество «Умные коты». Мой Филя просто прелесть! Вчера приготовила ему мясное суфле из натуральной говядины, мне мама присылает из Семи Ключей. Как он облизывался! Его язык – чудо природы! А какой он теплый!
    - Смотри, не подсядь на кота. Все социальные сети забиты роликами с этими котами, десятки миллионов просмотров.  Они, конечно, милые и забавные, но ими нельзя заменять настоящих детей.
   Анатолий усмехнулся и обвел взглядом стоящих рядом женщин и мужчин: выражение лиц у одних было мечтательно-умиленным, а у других - печальным.

    Вечером Анатолий встретился с отцом. Егор Мальцев, сопредседатель Большого Совета, главный астрофизик Цивилизации, выглядел усталым, но улыбался и любовно обнял сына. Отец поздравил Анатолия с очищением воздуха до полноценной второй степени и рассказал ему, что воду в дренажном штреке удалось остановить с помощью нового биополимера, клетки которого размножаются с огромной скоростью. 
   Биополимер создали в институте матери Анатолия Ольги Мальцевой.  Он пока представляет некоторую опасность, потому что процесс размножения клеток биополимера плохо управляем и в их поведении не все понятно. Но в институте биотехнологий должны в короткие сроки решить проблему.
   - Прошу тебя никому не говорить об этом, - предупредил Егор сына. - Большой Совет постановил временно ограничить распространение всякой новой информации, чтобы не вызывать у граждан лишних отрицательных эмоций. И вообще, постарайся быть сдержаннее в общении с другими людьми - время сейчас такое.
   - А как же быть с женщинами? Ты же знаешь, что мне официально разрешили жениться! – радостно засмеялся Анатолий.
   - С женщинами надо говорить не о биотехнологиях, а о другом, - улыбнулся Егор. – Хорошей женщине в начале перспективного общения можно сказать всего несколько слов. Но таких, какие она ждет. Завтра из Семи Ключей в Карьер приедет твой дядя Глеб.  Располагайтесь с ним в моей квартире. Удели Глебу внимание и прислушайся к его советам. А нам с твоей мамой надо заниматься неотложными делами.

                4
    Дядя Глеб был директором Главного гидрологического и атмосферного заповедника Цивилизации Семиозерье и одновременно работал главным врачом в сельской больнице Семи Ключей. В городе он старался бывать реже, называл Карьер исчадием ада, плодящим зло и приближающим конец света. Он, как обычно, привез для городской родни настоящую картошку, оранжевую морковь, белую капусту, крупную красную редиску и разную сельскую зелень для еды. Остановился он в квартире брата-близнеца Егора. Они с Анатолием сварили овощной суп, заправили его настоящей сметаной и сели есть. Глеб попросил племянника найти обыкновенные ложки.
    Ложки Анатолий в квартире отца искал долго. Дело в том, что с помощью старинных столовых приборов в городе ели редко, только в самых торжественных случаях. Обычно питались из разноцветных маленьких и больших туб разового пользования.
    - Совсем от натуральной жизни отбились! - ворчал Глеб. – Почаще бы приезжали к нам в Семь Ключей.
    - А ты, дядя Глеб, забыл привезти ключевой воды, пришлось с нашим бутылочным суррогатом суп варить.
   - Эх, племяш, - тяжело вздохнул Глеб, - не до этого мне было, я очень торопился в город… Отец тебя поберег, не стал рассказывать о новой беде… А я расскажу – ты должен знать… Вечером Большой Совет уже в третий раз будет обсуждать сложную ситуацию: у нас в селе, в двух ключах из семи почти полностью пропала вода. Зато у вас около карьера, как ты знаешь, образовалось целое вонючее море. Побывал я на вашей дамбе – страшно смотреть, что вы понаделали с нашей ключевой водой, без которой мы начнем деградировать. И вообще: как наша матушка Земля до сих пор выдерживает все издевательства людей над нею, кормилицей!?..  А самое плохое: объявилась инициативная группа граждан Цивилизации, которые требуют оставшиеся пять ключей передать под их контроль и охрану. Это грозит расколом в обществе и очень опасно.
   Анатолий покачал головой. Его отец, Егор Мальцев, как сопредседатель Большого Совета, был посвящен во все проблемы Цивилизации, но ничего не сказал ему о беде с ключевой водой – основной надеждой наладить здоровую жизнь в Карьере. Это было для него обидно. Он подал дяде Глебу тубу с тонизирующим напитком и сам припал к пластмассовому горлышку.
   Глеб сделал пару глотков и бросил тубу в квартирный мусоропровод:
   - Извини, не могу пить эту гадость. – Он с доброй хитрецой посмотрел на племянника: - Егор сказал, что тебе дали разрешение на создание настоящей семьи, и ты не против.  У тебя уже есть невеста в городе?
   Анатолий помотал головой отрицательно:
   - К городским женщинам я отношусь также, как к городской воде: приходится пить, пока ты не привезешь ключевой воды из села.
   Глеб засмеялся и было видно, что он польщен:
    - Знал, что не забываешь тех дней, которые провел в Семи Ключах… С невестами у нас в селе непросто: стариков много, а молодых остается все меньше, да и спрос на них у ваших городских большой…  Егор еще год назад просил присмотреть для тебя жену в Семи Ключах, а просьба брата для меня – закон. Присмотрел я одну… На пятнадцать лет тебя младше, здоровье первой степени. Это я тебе, как врач говорю. Думаю, немаловажно, что нравишься ты ей…
    - Это как это!? – удивился Анатолий.
    - Она школьная подруга моей Варвары, сейчас вместе в ветеринарной лечебнице работают. Шесть лет назад, когда ты в последний раз был в Семи Ключах, она видела тебя у нас.
    - Как ее зовут?
    - Настенька… Анастасия Ивановна Ильина. Из хорошей семьи – ни одной патологии не зафиксировано.
    - Имя хорошее, но не помню ее, - задумался Анатолий. - Значит, ей, как и Варе, двадцать пять лет. Замужем не была?
    - Чистая, как вода в Семи Ключах… Очень добивался ее один из наших, но она ни в какую. Моя Варвара говорит, что вспоминает она тебя, - Глеб достал из кармана маленькую флэш-карту и протянул Анатолию. – Включи, посмотри: здесь несколько небольших видео с Настей Ильиной – мне Варя дала. Говорит: буду считать Толика круглым дураком, если ему Настя не понравится.
    Анатолий поставил флэш-карту и включил проигрыватель. На большом экране на стене появился солнечный перелесок, простор зеленого поля и небольшое голубое озеро.
    - Помню: это у того ключа, где вода для праздников и веселья! – встрепенулся Анатолий.
     - Верно, - подтвердил Глеб и добавил с горечью. – Нет сейчас этого ключа, ваш Карьер его воду высосал.
     - А где же Анастасия? – не слушал Анатолий дядю.
     - Подожди, сейчас будет. Это съемки пятилетней давности, мы тогда отмечали Варе двадцать лет. 
    На экране появился большой, ветвистый клен и в его тени стол с яркими глиняными кружками на нем и блюдами с едой. За столом сидели человек десять молодых людей. Вдруг появился звук, стал слышен смех, разноголосое веселье. Потом молодые люди вскочили со скамей, стали плясать и дружно запели незнакомую Анатолию народную песню:
                Селезень, селезень,
                Сиз голубчик селезень!
                Селезень, догоняй утку,   
                Молодой, лови утку!
     Девушек, которых было больше, чем юношей, бросились по лугу врассыпную. Трое юношей заметались, не зная, за кем бежать.
    - У вас в Карьере о таких песнях давно забыли, - с сожалением сказал Глеб. - Вот и ходите в противогазах!
    - Дядя Глеб, ты что, не заметил, что почти все сняли защитные маски? Уже несколько дней дышится хорошо.
    - Заметил. Только надолго ли? – проворчал Глеб.
    - Не могу понять, которая их них Анастасия? – кивнул на экран Анатолий.
    - Сейчас увидишь.
    Одна из девушек убежала в поле, остановилась и повернулась лицом к камере, раскрасневшаяся, смеющаяся.
    - Вот она, - сказал Глеб и пристально посмотрел на племянника.
    - Стоп-кадр, - сказал Анатолий проигрывателю. Он несколько мгновений рассматривал замершую Анастасию, сказал с сомнением: - Красивая… Значит, ей здесь около двадцати… И до сих пор не замужем?
    - Тебя ждет! – засмеялся Глеб и похлопал племянника по плечу. – Ты дальше, дальше отмотай, где она на батуте.
    Анатолий отыскал видеосъемку прыгающей на батуте Анастасии. Она была в лиловом гимнастическом трико, делала сложные пируэты в воздухе и было понятно, что гимнастикой занимается давно.
    - Рапид! – приказал Анатолий, некоторое время пристально наблюдал, как   медленно летит в воздухе гибкое женское тело, и голосом выключил видеопроигрыватель. – Хороша! – только и вымолвил он.
    - Я абы кого любимому племяннику не посоветую, - с удовлетворением сказал Глеб. – Решать, конечно, тебе, но я бы от такой родственницы не отказался… У тебя заслуженный отпуск, после заседания Большого Совета поедешь со мной в Семь Ключей – не в вонючем же городе тебе отдыхать.

                5
     С давних времен было посреди Хартленда большое село Семь Ключей. Очень большое. Жили в нем, в основном, славяне. Но были семьи других национальностей и рас. Люди разные: дети, женщины и мужчины, добрые и злые, трудяги и лежебоки, бедные и богатые, умные и так себе. Одним словом, такие, чтобы человеческая жизнь на Земле продолжалась и продолжалась.
    А еще: были вокруг этого большого села семь больших подземных озер, из которых били семь ключей с разной водой. 
    В одном ключе была вода для всякого мытья и купания. В другом – для всякой пищи. Супы и соленья из нее готовили – пальчики оближешь. В третьем ключе брали воду для полива. На все поля ее хватало, хоть улейся. В четвертом ключе вода была самая чистая и мягкая, ею обмывали младенцев после рождения. В пятом – журчала вода для радости: для фонтанов, водопадов и для счастливого замирания, которое сближало влюбленных. Шестой родник давал воду лечебную, от разных недугов. А в седьмом ключе была живая вода, которая могла продлить жизнь, дать веру и спасение людям.
    Пришло время и неподалеку от Семи Ключей стали рыть яму. Сначала небольшую и нужную. Добывали в той яме всякую руду для изготовления металлов. Из металлов делали посуду и оружие, плуги и украшения для женщин и мужчин. Яма становилась все больше, превратилась в карьер, около которого построили город с высокими домами.
     Село постепенно пустело, а город рос и рос. В разные времена его называли именами разных людей, которых на тот момент считали вождями. В конце концов решили не мучиться с переименованиями и дали городу имя Карьер. В нем набралось множество жителей со всех концов земли. Перебирались в Карьер мужчины и женщины из Семи Ключей. Они не сразу привыкали к другому образу жизни, возили из села в город свою воду и продукты питания. Родившихся детей, пока они были маленькие, отправляли жить в Семь Ключей, чтобы они вырастали здоровыми.   
    Карьер становился все глубже и глубже, работать в нем было все труднее. У работников уже не было времени ездить в село. Да и зачем ездить, когда за деньги в городе можно купить все: и разную еду, и воду из крана, и бусы, и помаду для губ, и зрелища, и даже любовь.
   Не сразу заметили люди в городе, что все реже они видят солнце и звезды на небе, что воздух становится все опаснее для дыхания, вода из кранов бежит все безвкуснее, а продажная любовь приносит все более тяжелые болезни.
Боролись и с городскими болезнями, и с грязным воздухом. Чистая, натуральная вода стала дороже золота. Маленькие и большие войны за природные ресурсы и воду стали привычными, даже плановыми и для некоторых желанными.  Сначала прекратился рост населения, а потом число людей стало быстро уменьшаться. Этому были рады в разных обществах, фондах, клубах и политических партиях, хотя там делали вид, что сражаются с быстрым уменьшением человеческого рода. 
  Появлялись все новые исследовательские институты, лаборатории, мозговые центры, в которых придумывали и внедряли более чистые источники энергии. Чтобы уменьшить опасность больших и губительных военных столкновений, научились вести глобальные информационные и разные гибридные войны.  Наступило время, когда на планете были стерты границы между государствами и создана общепланетарная Цивилизация, управляемая Большим Советом. Совет возглавляли Председатель и пять сопредседателей.
 На всех континентах Земли, кроме Антарктиды, появились филиалы Карьера, поменьше размерами и с соответствующими приставками: Карьер-Африка, Карьер-Австралия… Но столица Цивилизации укрепилась в Евразии, в Срединной Земле - Хартленде.
Тяжелые и монотонные работы на землях Цивилизации давно выполняли умные роботы с помощью искусственного интеллекта. Экономика стала не человеческой, а цифровой. Настало время, когда в пятерку сопредседателей Большого Совета ввели шестого - машину информации и оповещения с мощным искусственным интеллектом. Машину в шутку называли Фэйк.
  Но люди продолжали оставаться обычными смертными людьми со всей их природной добротой и греховностью. Они любили и страдали, защищали себя от грязного воздуха безобразными масками, ели искусственную пищу.  Большой Совет награждал отличившихся граждан Цивилизации возможностью создать официальную человеческую семью, рожать детей или награждал свободой передвижения, натуральной едой, водой и натуральным воздухом.
  Две последние животворящие субстанции высокого качества со временем остались только в хорошо защищенном и строго охраняемом природном гидрологическом и атмосферном заповеднике Семиозерье, где с давних времен находилось село Семь Ключей.

                6
    Границу главного природного заповедника Цивилизации Анатолий Мальцев с дядей Глебом пересекали несколько часов. Сначала надо было пройти очищение в озоновой зоне. Потом их обследовали в медицинской лаборатории, погружали в сон и в специальной капсуле на контрольно-пропускном пункте провозили сквозь лазерную защиту заповедника.
Когда они проходили очищение, Глеб рассказал племяннику о последнем заседании Большого Совета, которое шло в спорах и ссорах. Сначала, на закрытом и секретном заседании, обсуждали ситуацию с демографией и начавшимся после значительного улучшения экологии не санкционированным ростом населения Земли. Присутствовать на этом заседании Глебу не разрешили. А потом бурно обсуждали, как быть с водой в оставшихся пяти ключах заповедника Семиозерье. Объявили третий уровень опасности.
  Поставили на голосование вопрос о дополнительной защите заповедных территорий, от состояния которых зависело будущее Цивилизации. Речь шла о строительстве над Семиозерьем большого прозрачного купола из новых биополимеров, которые спасли Карьер от затопления. Но Егор и Ольга Мальцевы настояли отложить создание купола, пока не станет ясно, как управлять размножением клеток биополимеров. Тогда Большой Совет решил выделить дополнительную энергию с водородной энергостанциии и усилить энергетическую защиту атмосферы Семиозерья.
 Анатолий слушал дядю Глеба вполуха. Он был согласен с решениями Большого Совета, потому что с ними был согласен его отец Егор Мальцев, которому он безоговорочно доверял. Погружаясь в пограничный сон Анатолий старался удержать перед мысленным взором счастливое лицо Анастасии, ее плывущее над батутом тело и никак не мог решить, что сказать ей, когда они встретятся.
   
   Первое, что увидел Анатолий, когда проснулся, было море зеленой травы вокруг. Он приподнял голову с войлочной подстилки, на которой лежал. Полупрозрачные, золотисто-зеленые сабельки осота и пырея встали перед глазами, как райские кущи. Метелочка овсюга задела его по носу. Он чихнул два раза и сразу почувствовал блаженный запах детства, когда валялся на поляне среди травы во время сенокоса.
  «Из травы вышли, в траву и уйдем»,- говорил тогда его дед, оглядывая из-под ладони не кошенное поле. Анатолий показывал деду сорванные стебли пырея и спрашивал: «Деда, расскажи, как Вера и Маня делают из травы молоко и сметану?» Дед с улыбкой гладил Анатолия по голове: «Правильные у тебя мысли, внучок! Наши коровушки сами из травы сделаны. Из божьего света, из травы, из соков земли, да из нашей ключевой воды. Все живое вокруг из них сделано. Как и мы, люди!» 

   В тот же день они с Глебом отправились на небольшом махолете осматривать заповедные территории Семиозерья. Пролетали над зелеными полями, на которых паслись коровы и овцы, над березовыми перелесками, сосновыми лесами и старыми полуразрушенными горами.
  Приземлились на окраине большого изумрудно зеленого поля с молодым овсом. Три комбайна-робота на большой скорости кружили по своим секторам и заполняли контейнеры свежим силосом для кормления скота зимой.
 - Я еще не видел таких производительных сельскохозяйственных роботов! – с одобрением сказал Анатолий. – Но на поворотах они медлят, секунд пять теряют. Надо программу подкорректировать.
- Хорошие машины, - подтвердил Глеб. – В стародавние времена здесь пришлось бы человек двести ставить… А я вот гляжу на этот технический прогресс, и тяжелые чувства у меня возникают: людей в селе все меньше, а машин все больше. И никуда от этого не деться! Машины все сильнее, все умнее, а люди… Что-то с ними неправильное происходит! Будто слабеют они душой, Бога в них все меньше и меньше остается. Иной раз читаю Библию и думаю: эх, Ева, Ева, угораздило же тебя связаться с этим коварным Змием-Прельстителем! Познанья ей захотелось! Зачем? Неужели Создателем так  было задумано?
  - Может быть, и задумано,- посмотрел Анатолий на голубеющее небо, засмеялся и молодо потянулся, широко раскинув руки. – Мы все равно до конца стоять будем!
  - Тебе всего сорок – хороший возраст, - с ноткой зависти сказал Глеб. – Но все-таки не забывай, как когда-то ты с бульдозером в карьер рухнул.
- Не забуду, - весело пообещал Анатолий. – Я на днях, на строительстве дамбы, работал на бульдозере старой конструкции и снова воображал себя  Богом, который создает небо и Землю!
 - Не надо переступать черту и чувствовать себя Создателем, - покачал Глеб головой. – Это, как вкусить запретный плод и начать губить и природу, и себя вместе с ней.
 - Но человек так устроен, - возразил Анатолий. – Вся жизнь, вся Вселенная на этом держатся!
 - Может быть, и так, - вздохнул Глеб и сменил тему разговора: - Как твой новый биологический протез?
  - Да как живая рука – песчинку могу пальцами взять, и теплое, и мягкое чувствую. Только девчонок и обнимать! - засмеялся Анатолий и показал, как будет обнимать женщину биологическим протезом, не отличимом от живой руки. - Ты лучше покажи мне те ключи, где вода пропала.

                7
    Окончив в восемнадцать лет гимназию, Анатолий, не раздумывая, пошел по стопам отца учиться на физический факультет университета. Учился хорошо и весело. Но через два года, во время летних студенческих работ на углублении карьера с ним что-то случилось. Сначала он даже и не понял, что случилось.
  Тогда он подружился с молодым оператором тяжелой карьерной техники Стасом Лубянским. Стас закончил технический университет, поработал недолго в конструкторском бюро, а потом стал оператором и наладчиком тяжелых машин-роботов в карьере.
- У нас после четвертого курса была «ручная» практика, - рассказывал Стас Анатолию. – Она называлась «человек-машина». Мне так понравилось управлять вручную бульдозером, что я чуть было не бросил учебу в университете и не ушел в техническое училище, чтобы стать бульдозеристом. Тогда еще половина машин управлялась человеком вручную… Хочешь попробовать? – вдруг предложил он Анатолию. – Это так здорово! Я отключу автоматику, и мы с тобой вместе сядем в кабину за рычаги управления.
И они сели в гигантскую вскрышную машину, у которой сзади было восемь стальных когтей, способных рыхлить почву на глубину до двух метров, а спереди черным пиратским парусом выпирала бульдозерная лопата.
Стас взялся руками за два небольших хромированных рычага, похожих на джойстики в компьютерных играх, лицо его приобрело азартное мальчишеское выражение, и они под ровный рокот двигателя двинулись по широкой круговой террасе карьера, срезая пласт породы. Впереди, в десятке метров от них, пятился погрузчик с огромным ковшом.
Стас сосредоточенно и точно втолкнул в ковш погрузчика породу с лопаты, сразу двинулся назад и радостно, возбужденно подмигнул Анатолию:
 - Видел, как мы работаем с Чучей!? Сделаем три-четыре захода, и ты сядешь на мое место. Смотри внимательно за моими руками… Хотя главное происходит здесь, в голове, - постучал он пальцем по лбу. И не столько в голове, а там, - показал он тем же пальцем на небо. 
Работу вскрышных машин в автоматическом режиме Анатолий много раз видел со стороны. Машины казались ему похожими на электрические игрушки, которыми управляют с пульта.
   - Кто такая Чуча? – прокричал он сквозь рокот мотора, улыбаясь радости и непонятному возбуждению Стаса.
 - Она это, она! – хлопнул Стас ладонью по приборной доске, засмеялся и прокричал восторженно: - Самая красивая, самая послушная, самая любимая машина на свете!.. Потерпи немного, я дам ее тебе в руки.
Когда Анатолий двинул Чучу вперед, она как будто стала сопротивляться, повела правым плечом и попыталась уклониться от его желания управлять ею.  Сначала это вызвало у него легкое раздражение, он крепче ухватился за рычаги управления, но, когда машина стала смещаться к границе террасы, за которой был обрыв, у него появился страх.
  Сидевший рядом Стас, который регулировал погружение когтей Чучи в породу и работу бульдозерной лопаты, молча положил свою ладонь поверх ладони Анатолия на рычаг управления и выправил движение машины.
 - Все нормально, - сказал Стас в ухо Анатолия, - Прибор безопасности не даст ей наделать глупостей. Ты не торопи ее, она чуткая и все понимает, ей надо немного времени, чтобы почувствовать твою уверенность и твою любовь.
 Анатолий покачал головой и прокричал:
 - Не понимаю я вас с этой Чучей.
- Молодой еще! - захохотал Стас. - Женишься – поймешь. 
Анатолий проработал тогда на вскрышной машине под присмотром Стаса   часа два. Неплохо научился управлять ее движением. Бульдозерная лопата поддавалась ему с трудом, но он дважды загрузил ею ковш погрузчика.
 Когда подъемник опустил их на землю, Анатолий засунул трясущиеся руки в карманы рабочего комбинезона, обернулся на стоявшую рядом желтую машину, похожую на гигантского зверя и, сощурив глаза, подумал, как, наверное, думают иногда укротители львов: «Ничего, Чуча, ничего – ты меня еще полюбишь, и мы с тобой покажем такой класс, какой другим и не снился!»
 Осенью того года Анатолий перешел учиться с физического факультета университета на технический. Отец тогда посоветовал ему хорошо подумать, прежде чем принимать такое решение, но отговаривать не стал. Через год Анатолий стал учиться на заочном отделении и работал в карьере оператором тяжелых машин вместе со Стасом.
Он считался одним из лучших бульдозеристов. В минуты душевного подъема просил начальника смены дать поработать на машине вручную. Это стало для него высшим наслаждением молодой жизни. Как только гладкие рычаги управления оказывались в руках, и послушная машина, которую он назвал Ваней, следуя за ходом его мыслей, начинала красиво и быстро выполнять работу, Анатолий запевал одну и ту же несуразную азартную песню-нескладушку о том, как черный кот красиво и успешно охотится за добычей.
Иногда ему казалось, что Ваня недостаточно свободен и раскован, чтобы следовать за ходом его чувств. Ему хотелось чего-то большего, на грани и за гранью. Тогда он отключал прибор безопасности, увеличивал скорость движения машины, сливался с ней в одно целое и чувствовал себя почти Богом, преобразующим Землю.
В один из таких моментов высшего наслаждения, огромное колесо Вани просело на краю террасы карьера, машина зависла над сорокаметровым обрывом и начала тяжело кувыркаться вниз.
 Врачи в госпитале говорили, что он родился в рубашке, слишком легко отделался в такой передряге, но левую руку спасти не удалось. Сначала ему поставили механический нейропротез, а через несколько лет, благодаря хлопотам отца и дяди Глеба, приживили новейший биологический протез, обладающий чувствительностью почти живой человеческой руки. Анатолий дал слово отцу, что больше не будет делать опасных глупостей, но время от времени его тянуло к незабываемым ощущениям: стать мощной машиной, сильнее машины, стать Богом… 
               
                8
 Анатолий и Глеб пролетели на махолете над перелеском, над небольшой грядой гор и приземлились у песчаной чаши диаметром метров тридцать.
Глеб подошел к ее окоему, присел, захватил горсть крупнозернистого песка, помял пальцами:
  - Песок постепенно высыхает, - поднял он голову. – Здесь бил ключ, который мы звали Василек. Там, под землей, было озеро, которое питало ключ. Вода из него по подземным каналам шла на разные игры и развлечения.  Помнишь фонтан у нашего клуба и водяные горки, которые светились по ночам. Обычно там назначали свидания влюбленные, пока Большой Совет для уменьшения народонаселения не ограничил свободные и чувственные контакты молодежи. Этот ключ питал желание мужчин и женщин быть вместе. Мы успели запасти из него немного воды.   
 На месте второго исчезнувшего ключа осталась большая лужа. Она уже начала зарастать болотной травой.
   - Здесь был наш ключ Паша, - перекрестился по православному Глеб. – Этой водой мы орошали поля и сады. Прекрасные были урожаи, всем всего хватало, пока Карьер не начал пожирать больше, чем надо людям. Сейчас, сам знаешь, в основном, из тюбиков питаетесь… Но на заседаниях Совета Цивилизации в буфетах подают все натуральное, из наших Семи Ключей… Здесь было самое большое подземное озеро. В нем еще осталось сколько-то воды.  Без нее мы начнем вырождаться. Прошу тебя: пока в отпуске, сделай здесь несколько разведочных скважин, определи запасы оставшейся воды.
  -  Без проблем, дядя Глеб, - заверил Анатолий. – Заодно и ваши буровые установки подладим.
  - Не забыл еще наш живой язык, - приобнял Глеб Анатолия. – Думаешь: не все так плохо?
  - Хоть мы и не боги, но выскребемся! – засмеялся Анатолий.

 К обеду они были в доме Глеба, который располагался на краю центральной улицы Семи Ключей. Вокруг дома раскинулась большая усадьба с многочисленными постройками, каменными и деревянными. Рядом располагалась девятиэтажная сельская больница из стекла и бетона, в которой Глеб когда-то начинал работать врачом.  Дальше, уже за селом, на большой территории, располагались научно-исследовательский институт сельского хозяйства с опытными полями, метеостанция, биологическая и гидрологическая лаборатории, завод по ремонту сельскохозяйственной и строительной техники. Главным природным заповедником Цивилизации уже много лет командовал Глеб Мальцев.
   Анатолий часто бывал здесь в детстве и молодости, но в последние годы все реже наведывался в Семь Ключей, занятый работой в Карьере. Ему всегда нравилось бывать у дяди Глеба и тети Вали. Валя и мать Анатолия Ольга были сестрами-близнецами.  Когда-то, в один день, сестры Жуковы вышли замуж за братьев-близнецов, Егора и Глеба Мальцевых. Была общая шумная свадьба на поляне в вишневом саду на окраине села. Валя относилась к своему племяннику Анатолию как к родному сыну. Анатолий хорошо чувствовал это. В раннем детстве он иногда забывался, путал мать и тетю, что было и не мудрено: Валя не только была похожа на сестру, как две капли воды, но даже после замужества старалась одеваться, как Ольга. 

     Рядом с каменным двухэтажным домом Глеба была построена из строевых сосен большая крестьянская изба-пятистенок, в которой была русская печь со сводами, полати, стол с лавками. За ширмой стояла большая кровать с периной и горкой подушек, висела детская люлька под голубым покрывалом, в углу под потолком была полка с иконами и горела лампадка.   
  Валя расцеловала Анатолия во дворе, сказала мужу, чтобы еще наколол березовых дров для печи и радостно сообщила, что   скоро будет отличный деревенский обед. Она подтолкнула племянника к избе и заговорщицки прошептала ему на ухо:
 - Иди, посмотри, там девчонки в русской печи гуся с яблоками готовят… Настенька такая мастерица готовить – пальчики оближешь! Иди, иди, полюбуйся для аппетита. А я вам сейчас сливовой наливочки из погреба  достану.
 
 Варя с Настей торопились накрыть в избе стол к обеду. Стол был из толстых сосновых досок, червленых конопляным маслом, грубоватый, основательный, человек на двадцать, а лавки вокруг него березовые. Настя хотела принести из своего дома большую красивую скатерть, чтобы накрыть стол, но Варя авторитетно сказала, что без скатерти стол выглядит гораздо красивей.
 Варя расставила на столе глиняные миски и тарелки, посокрушалась, что не могла найти деревянные ложки, часть которых она сделала вместе с отцом, разложила столовые приборы из мельхиора, и подошла к Насте, которая возилась у печи.
 - Ты ловко управляешься с ухватом и горшками, - похвалила Варя подругу.
Настя прикрыла арку тоннеля русской печи массивной стальной крышкой, обтерла раскрасневшееся лицо рушником, висевшим на веревке возле печи и с радостью сообщила:
 - Минут через десять щи можно будет доставать. Потом минут пятнадцать постоят под овчинкой, попарятся – и на стол. Надо, чтобы к этому времени мужчины уже сидели. Запах пойдет обалденный… А гусь тоже на подходе, я его вглубь печи задвинула.
 - Ты будешь хорошей женой для Толика, ему повезло, - Варя обняла Настю. - От тебя запах тоже обалденный, у Толи голова закружится.
  - Отстань Варька! – Настя оттолкнула подругу. – Надо окно приоткрыть - жарко стало в избе.
 Анастасия распахнула окно, села на лавку:
 - Я сильно красная?
 -  Да не красная ты, а красивая, - села рядом с ней Варя. – Ох, подруга, и завидую же я тебе! Если б Толик не был моим братом, отбила бы я его у тебя.
  Анастасия покосилась на нее и слегка нахмурилась:
 - Я давно заметила, что он тебе нравится.
 - Не просто нравится… Я когда-то все книги у отца в библиотеке перерыла, пыталась выяснить, что бывает, когда двоюродные брат с сестрой женятся. В истории таких случаев немало было. Это даже и кровосмешением в некоторых странах не считалось… А потом мне мама глаза открыла…
 - И что она открыла? – настороженно спросила Настя. 
 - А то, что мы с Толиком не двоюродные, а родные брат с сестрой.
 - Как это!? – ахнула Анастасия.
 - А так вот в жизни бывает…  Мама с сестрой Олей обе любили Егора, но мама видела, что Егор любит не ее, а Олю, хотя он знал, что она не может иметь детей. И мама вышла замуж за Глеба, а родила сначала Толика от Егора, который до сих пор об этом не подозревает, потому что мама очень хорошо умеет притворяться своей сестрой-близняшкой.
  - Не может такого быть! - воскликнула Настя. 
  - Все может быть, Настенька, уж я-то знаю. Мама, когда заметила, что я влюбилась в Толика, рассказала мне все, даже, как она кормила тайком Толика своим грудным молоком. А моего папу она полюбила только тогда, когда родила и кормила грудью меня. Сейчас мама и папа любят друг друга по-настоящему, как будете любить вы с Толиком. А я…Вот такая у нас в семье запутанная и нездоровая наследственность. А у тебя все замечательно. Не обижайся, но папа говорит, что от тебя бычки пойдут племенные! - Варя разглядывала лицо Насти, провела пальцем по ее бровям. – Ты красивей меня, и дети у вас с Толиком будут красивые. Обязательно добейся, чтобы Большой Совет разрешил вам родить троих детей. Я дядю Егора упрошу помочь, его очень ценят в Совете.
   Анастасия смутилась, вскочила с лавки и торопливо сказала:
     - Пойдем, посмотрим, что в печи делается.

    Анатолий постучал костяшками пальцев в створку широко открытой двери, громко спросил можно ли войти. Не дождавшись ответа, вошел в избу, увидел стол, уставленный глиняной посудой, тарелками с салатами, необычными цветными глиняными кувшинами с яркой росписью на боках и остановился в нерешительности. В прежние годы он много раз обедал за этим столом, когда гостил у дяди Глеба, но такого праздничного разноцветья посуды никогда не видел.
 Огромная русская печь, казалось, занимала половину избы и была отгорожена от горницы занавесью из тяжелой домотканой ткани с вышитыми на ней цветными петухами. Эту занавесь он тоже раньше не видел.
 Анатолий подошел ближе и в просвете между занавесью и печью увидел спины Вари и Насти. Они обе в странной позе заглядывали в тоннель русской печи, в глубине которой мерцали алые отсветы угольев, и смеялись. Смех этот был такой же странный, как и их позы: будто несколько филинов одновременно ухали ночью в лесу. Анатолий не без удовольствия взирал на загорелые икры женских ног, на две красивые женские попы в облегающих темных юбках и не мог определить, которая из них принадлежит Анастасии. Наконец, твердо решил, что Настя в яркой синей блузке с крупными белыми горошками.
В этот момент девушки отпрянули от печи, повернулись и, увидев изумленного Анатолия, залились неудержимым девичьим смехом, прикрывая лица ладонями. Анатолий только и отметил, что ошибся: в синей блузке с белыми горошками была не Настя, а его двоюродная сестра Варя.
 Еще не просмеявшись как следует, Варя бросилась к Анатолию, обняла его и стала рассказывать сквозь смех, что показывала Насте, как ее, еще маленькую, грели и парили в этой печи, потому что она частенько простужалась и болела.
 - А это Анастасия Николаевна Ильина, - спохватилась Варя и подвела Анатолия к Насте. – Ты должен ее помнить. Такую красавицу нельзя не запомнить.
   Анатолий протянул руку, пожал горячую Настину ладонь. Она коротко взглянула в его глаза и стала поправлять белый платок на голове, которым были закрыты и лоб, и уши. Потом стянула платок с головы, встряхнула коротко подстриженными каштановыми волосами. На ней была белая ситцевая кофточка с короткими рукавами. Скромные голубые кружева на вороте кофточки свободно обвивали ее стройную шею.
  - А я вас помню, Анатолий Егорович, - быстро сказала Настя. -  Мы даже танцевали с вами на Новый год у Вари… Семь лет назад. Тогда еще был свободный проезд в Семь Ключей.
  - Да, да, я тоже помню – ты очень хорошо танцуешь, - Анатолий не отрывал глаз от лица Насти. Оно было прекрасного алого цвета, как жар от угольев в печи.
  - Давайте звать к столу, у нас уже все готово, - заторопилась Варя. – Я сейчас сливовой наливочки принесу. – Она вприпрыжку вышла из избы.
  - Садитесь, Анатолий Егорович, вот сюда, справа от Глеба Анатольевича, - показала Настя, и заткнула белый платок, который мяла в руках, за пояс юбки. - Я буду ставить на стол. 

  На обед пришли отец и мать Анастасии, Николай и Люба Ильины. А еще за столом была мать братьев Мальцевых и бабушка Анатолия Агриппина Мальцева, полная говорливая старушка, которую в Семи Ключах знали, как народную целительницу. Агриппина вела весь разговор за столом:
  - Где хлеб, да соль, там и люди добрые! - провозгласила она, поднимая глиняную стопочку с наливкой и останавливая зоркий взгляд на Анастасии и Анатолии.
 Хлебали горячие, наваристые щи из глиняных тарелок мельхиоровыми ложками.
- Это я промашку дал, - винился Глеб, – отдал деревянные ложки в наш клуб. Там у них ансамбль ложечников образовался… Ложки замечательные, расписные, как вот эти кувшины на столе. Моя Варвара расписала: большой   талант у твоей сестры, - похвастался он Анатолию. – Вот и эту занавесь у печи она вышила, - показал он.
 Варя не дала Насте подавать на стол, одна носила все от печи, разливала по тарелкам. Перед гусем с яблоками выпили еще наливки.
- Ну, ты, Варвара, даешь жару! - причмокивал Глеб. -  Никогда такого вкусного гуся не ел. Дочь у меня, скажу я вам…
- Ты, папа совсем расхвастался, - прервала его Варя. – И щи, и гуся готовила Настя, я только салаты резала. Настю хвалите, Настю! – она со смехом, походя, поцеловала скромно сидящую Настю в голову и подмигнула Анатолию.
После гуся Варя сказала, что еще будут сладости с чаем и вместе с Настей стала убирать со стола тарелки.
Агриппина поднялась с лавки, вытерла платком вспотевший лоб:
- Где богатый стол, там и любовь, - важно сказала она. – Разомнемся, а потом сядем рядком, да поговорим ладком.
Валентина подошла к Анатолию, сказала ему на ухо:
- Пойдем на минутку в дом, в мою светелку.
  В своей комнате она усадила его в кресло и села напротив. – Я, Толя, утром с сестрой по скайпу говорила. Твоя мама просила меня сегодня быть твоей мамой. Ты не против?
- Ты же знаешь, мама Валя, что не против.
- Тогда слушай… Вижу, что нравится тебе Настя Ильина, теплится у тебя внутри, когда на нее смотришь? А уж она-то на тебя и глаз не поднимет, только чувствую: оторваться от тебя не может… Когда-то и я от твоего отца так оторваться не могла… А замуж вышла за его брата Глеба. Похожи они, как и мы с твоей мамой Олей, а тянуло почему-то к Егору. Кто ж ее поймет, эту  любовь?!.. Я несколько лет не хотела от Глеба детей рожать потому что у сестренки забеременеть не получалось. Но потом Оля все-таки понесла…  Когда ты еще ходить не умел и Ольга с Егором привозили тебя в Семь Ключей, я пряталась в своей комнате и к груди тебя прикладывала… Да откуда ж у меня молоко-то возьмется…  А потом все-таки Варю от Глеба родила… И молоко появилось, и внутри меня затеплилось, будто всегда только Глеба и любила… Не знаю, правильно ли делаю, но надеюсь на твой житейский опыт: моя Варя была влюблена в тебя, и мне пришлось придумать для нее историю, что это я родила тебя, и вы с ней самые близкие кровные родственники. Кажется, она поверила. Прости!  И как Ольга скажу тебе: не упусти Настю, чувствую нутром, что вы друг для друга родились.
   - И я это чувствую, мама Валя.
   - Ну вот и сладилось все. Надо Егора с Ольгой из города вызывать, свататься к Анастасии будем, потом венчаться в церкви, чтобы все было по-настоящему, навеки!

                9
 Егор и Ольга Мальцевы появились в Семи Ключах через день, пройдя ускоренную процедуру пересечения границы заповедника Семиозерье. Егор, как сопредседатель Большого Совета Цивилизации, имел на это право.
  Егору было необходимо через три дня вернуться в Карьер, и он сразу стал торопить события. Перед сватовством братья Мальцевы и Анатолий втроем спустились на скоростном лифте в диспетчерский пункт большого подземного завода, который официально значился, как завод по производству и ремонту сельскохозяйственной и строительной техники. Его построили под землей, чтобы максимально защитить атмосферу заповедника от вредных загрязнений. 
  Анатолий знал о существовании в старых карстовых пещерах Семиозерья подземного завода, но никогда на нем не был.  Когда-то Глеб на его просьбу показать завод уклончиво сказал, что сейчас не время, потому что там идет большая реконструкция. 
В диспетчерской завода сидели два оператора. Трое Мальцевых поздоровались с ними за руку, и Глеб попросил их пройтись по цехам и бытовым помещениям, проверить датчики на робототехнике, освещение, влажность и прочие параметры.
  - Все-таки решил отказаться в диспетчерской от машины, посадил живых людей? Правильно решил, - похлопал Егор по плечу брата-близнеца. Условия для работы специалистов под землей улучшаешь по намеченному плану?
  - Все хорошо, брат, - уверенно заверил Глеб. -  На днях откроем прекрасный подземный парк с ручьем и рыбой. Нам бы на нашей марсианской станции создать такие условия – будет настоящая земля обетованная.
  - Смотри, все лично проверю! – шутливо пригрозил Егор. – Через два дня по нашим каналам к тебе прибудут еще двенадцать отличных специалистов с семьями. Семеро из них официально прошли через Большой Совет для обеспечения сохранности воды в оставшихся ключах. Посели их в самых хороших пустующих домах Семи Ключей, а остальных сюда, под землю, - Егор сел в одно из диспетчерских кресел и сказал очень серьезно: - Садитесь – разговор будет жизненно важный, ни одно слово не должно улететь отсюда.
  - Утечки информации не будет, - заверил Глеб. – Я сейчас, когда был в Карьере, лично проверил через своих людей, что защита связи работает надежно.
 Анатолий, усаживаясь в рабочее диспетчерское кресло, с любопытством посматривал на отца и дядю – и суперсовременный подземный завод, и необычная секретность разговора насторожили его.
     - Сразу к делу, - энергично начал Егор, повернувшись к сыну. – Я одобряю твое решение жениться и завести детей.  Жалею, что раньше не продавил через Большой Совет такое разрешение. Сватовство и прочие традиции, на которых настаивает твоя бабушка, постараемся соблюсти, но у нас мало времени, - Егор опустил голову, задумался на несколько секунд и решительно продолжил: - Прежде, чем делать этот самый важный в жизни шаг, ты, Толик, должен ясно представлять, что может ожидать тебя, Анастасию, а главное – ваших детей, в недалеком будущем.  Глеб в курсе всего происходящего, а тебя мы старались поберечь до поры, до времени… Полномасштабной экологической катастрофы мы избежали, вновь увидели солнце, но угроза существования Цивилизации остается. Она была, фактически, всегда: то экологическая, климатическая, то генная и вирусная, то… никто не знает, какая еще она может быть! Важно знать, что ее всегда приближают сами люди. Такова уж человеческая природа…
 - Не тяни, Егор, давай ближе к делу! – поднялся с кресла Глеб. – У нас, действительно, мало времени.
 - К делу, так к делу! – согласился Егор. – Большой Совет Цивилизации расколот на две неравные части уже несколько лет. Мы, Толик, к сожалению, в меньшинстве.  Пока был жив прежний председатель Совета Куросава, вечная ему память, была надежда договориться. Куросава не был нашим союзником, но старался всех примирить.  Когда Большой Совет возглавил Маркс Цукер и появился новый искусственный интеллект, возник вакуум недоверия.  Не спорю, Цукер, возможно, гениальный человек, но он со своими единомышленниками, которых между собой мы называем «Избранные», считает, что нужна искусственная селекция гражданского общества, которое выжило после экологической катастрофы. Мы, «Ковчеговцы», категорически с этим не согласны.  Я и еще один сопредседатель Большого Совета То Дин Тхи с группой верных нам ученых и конструкторов уже несколько лет ведем свою спасительную политику, не афишируя ее. Мы ищем в соседних галактиках подходящую для переселения планету. А пока ее не нашли, создали на Марсе временное убежище и целый подземный городок, наподобие этого, в Семиозерье. Здесь мы отрабатываем некоторые технологии для Марса, а главное: строим на этом тайном подземном заводе космический корабль, так сказать Ковчег, на который в случае катастрофы поместим все банки генетических кодов биологической жизни на Земле и некоторые образцы флоры и фауны. К сожалению, людей взять много не сможем - вместимость ковчега очень ограничена, да и подземный городок на Марсе невелик. До недавнего времени все наши тайные работы мы считали профилактическими, на крайний случай, но три дня назад ситуация обострилась до предела, и мы были вынуждены отказаться выполнять приказы нового Фэйка. Он полностью контролируется Цукером и его сторонниками.  Через несколько дней мы с То Дин Тхи объявим о выходе из состава Большого Совета. Фактически, мы, Ковчеговцы, объявим войну Избранным. Надеюсь, что настоящих военных действий не начнется, но исключать нельзя ничего. Ты должен знать это, Толик, решаясь создать семью.
  На лице Анатолия застыла улыбка. Даже и не улыбка, а необычное положение губ, словно он готов был произнести какие-то слова, но не произнес их вслух.
 - Я уже сказал маме Вале, что женюсь на Анастасии, если она согласится, - медленно произнес Анатолий и резко встал с кресла. – Пойдемте свататься к Ильиным.
 
  В доме Ильиных их уже ждали. Настя тихо сказала: «Да!» Бабушка Анатолия Агриппина, которую все звали Грушей, сразу вскочила, бурно начала перечислять, что и как надо делать, но Глеб оборвал ее:
 - У нас, мама, особые обстоятельства. Завтра в обед устроим небольшой свадебный стол во дворе, человек на пятьдесят, не больше. Да где их больше и наберешь нынче в Семи Ключах. Не то, что в прежние времена!
 
Свадьба прошла бестолково, не совсем по старым традициям, но шумно и весело. На удивление Анатолия Анастасия была в прекрасном свадебном платье ручной работы, которое, как оказалось, Варя закончила шить и украшать еще неделю назад. Бабушка Груша то уходила плакать под яблоню во дворе, утиралась большим вышитым платком, то вдруг выходила в круг танцующих гостей и начинала плясать, размахивая этим платком.
Солнце уже клонилось к лесистому горизонту, когда Глеб с Валей, Егор с Ольгой и родители Насти, Николай и Люба Ильины, окружили чету молодоженов и сказали, что им надо на час покинуть свадебное веселье. Они пошли к большой карете с откинутым верхом, запряженной тройкой бело-серых лошадей. За ними кинулась было Варя, но Глеб с Валей строго прикрикнули на нее и сказали, что она остается за хозяйку с гостями.
Карета выкатила из ворот усадьбы, простукала по пустынной сельской улице, вымощенной старыми тесаными булыжниками, и понеслась просторным полем навстречу закату.
Красивых, сильных коней держал в заповедной конюшне Глеб Мальцев. Алые ленты, вплетенные в их гривы, развевались на бегу. Коренник Сивка в серых яблоках бежал крупной рысью с гордо поднятой головой, а пристяжные кони, с повернутыми на стороны головами, косили прекрасные карие глаза и похрапывали от быстрого движения.
 Въехали в лесок, поднялись на пологую гору и спустились в неширокую зеленую долину. Отец Анастасии, напряженно смотревший по сторонам, спохватился и беспокойно похлопал сидящего впереди Глеба по плечу:
  - Глеб Анатольевич, так вот он, седьмой-то ключ с живой водой, проехали же!   
  - Не беспокойся Николай Владимирович! - прокричал Глеб. – На старом месте мы оставили только декорацию ключа, чтобы сбить с толку лихих людей. Подземное озеро здесь полностью изолировано от поверхности. А выход живой воды сейчас дальше - скоро увидишь.
  Перевалили еще через одну горку, и на небольшой поляне остановились около белого шатра. У входа в шатер, на раскладных стульчиках, сидели молодые мужчина и женщина, односельчане и одноклассники Анастасии и Вари. Они были свидетелями жениха и невесты. Из шатра торопливо вышла баба Груша, отвесила земной поклон выходящим из кареты молодоженам:
  - Совет да любовь молодым! Да жизни вечной в детях, внуках и правнуках!
 Анатолий был удивлен всем происходящим. Он не заметил, когда из-за свадебного стола исчезли баба Груша и свидетели жениха и невесты.
 Краешек солнца затухал над кромкой леса. Все люди у шатра обратили к нему взоры. Баба Груша, как всегда внезапно, коротко всплакнула, спохватилась, отерла глаза краешком головного платка и медным крестом перекрестила Анатолия и Анастасию. Потом откинула перед ними полог шатра:
- Раздевайтесь, как Адам и Ева, - сказала она смущенным молодоженам, - и погружайтесь в купель с живой водой. Да не торопясь три раза окунитесь с головой. Потом в простыни обернитесь, постойте перед иконой Божьей Матери, да загадайте жизни на многие годы себе и своим потомкам. А мы все снаружи постоим и помолимся за вас.
Подошел Егор, перекрестил молодоженов и сказал извиняющимся тоном:
  - Пожалуйста, не затягивайте обряд. Нам с Ольгой и Глебом через два часа надо быть на границе заповедника. Завтра утром у нас важная встреча в Большом Совете. Все наши перемещения контролирует Фэйк. Мы пока ничего с этим сделать не можем.
 Когда полог шатра опустился, Анатолий с Анастасией огляделись в полутемном шатре, где посредине, возле большой медной купели, установленной на камни, из-под которых сочилась и стекала по траве живая вода, горели на высоких подставках свечи. Анастасия осторожно сняла с головы свадебный венец, положила его на лавку, крепко поцеловала Анатолия в губы и начала раздеваться.

                10
 Проснулся Анатолий необычно поздно, несколько секунд ждал привычного голоса Фэйка и вдруг вспомнил, что накануне вечером Глеб, с помощью своего помощника, робота-хирурга, отключил вживленный в него чип связи с искусственным интеллектом Цивилизации. Он вскочил с постели и замер,  моментально вспомнил все, что происходило накануне и с трепетом оглянулся на широкую деревянную кровать. Анастасии в ней не было. 
Глеб выделил молодоженам в своем доме большую комнату с тремя окнами. В ней были несколько кресел, диванчик и столик с засахаренными фруктами  и соками. В нескольких больших вазах благоухали цветы. Посреди комнаты стояла кровать под розовым балдахином, на котором были вышиты три пухлых летающих амурчика. Анатолий сразу догадался, что вышила их двоюродная сестра Варя и вспомнил, как возбужденно вела она себя вчера на свадьбе, как пристально смотрела на него, когда он танцевал с ней, и спросила: нравится ли ему свадебное платье невесты. «У нас с Настей фигуры почти одинаковые, - сказала она. – Но лицо у нее красивее, чем у меня. Особенно глаза». 
 Анатолий вдруг увидел, что стоит голый около кровати, нашарил глазами свою одежду на кресле, стал торопливо одеваться, соображая, что отец и дядя Глеб, наверное, уже в Карьере и скоро должны были предъявить ультиматум Избранным.
«Неужели начнется война?! – встрепенулся он и сразу подумал: - Где Настя?»
Он кинулся к двери, спохватился, взял несколько цветов из вазы и в этот момент у него на руке из смартфона раздался негромкий сигнал:
   «Доброе утро, Анатолий Егорович! – спокойно и четко прозвучал голос Фэйка. - Большой Совет поздравляет тебя и Анастасию с законным бракосочетанием.  Сообщаю важные решения Совета, принятые всеми сопредседателями в полном составе. Первое: вам с Анастасией разрешено рождение троих детей обоих полов. Второе: Большой Совет назначил тебя Главным хранителем пяти ключей в заповеднике Семиозерье с полным подчинением директору заповедника Глебу Анатольевичу Мальцеву. Все органы твоего тела работают нормально. Желаю удачного дня».
   Он сел на кровать, несколько мгновений соображал, что происходит, потом взглянул на цветы в руках и быстро пошел к дверям комнаты.
 
 Настя с Варей и Валентиной в холле первого этажа рассматривали, разложенные на двух диванах и двух круглых столиках свадебные подарки. Их было много. Некоторые были с поздравительными открытками. 
- Вот от Гнездиловых китайская шкатулка, - показала Валентина. – Похоже старинная и дорогая…  Ой-ей-ей! – открыла она продолговатую коробочку. – Девочки, посмотрите, какое очаровательное ожерелье! Это моя дорогая подруга Лизочка раскошелилась… А вот какой-то суперсовременный гаджет, наверное, для Толика, - она нажала кнопку, и женщины услышали видеопоздравление: «Дорогие Анатолий и Анастасия! Поздравляю с прекрасным первым днем вашей семейной жизни. Не сомневаюсь, что она будет долгой и счастливой. От имени Большого Совета и от себя лично поздравляю вас с самым большим подарком Цивилизации: разрешением родить трех здоровых детей обоих полов и продолжить ваши замечательные рода Мальцевых и Ильиных. Надеюсь, что начало этому уже положено».
 Три женщины с изумлением смотрели на экран, с которого на них, с легкой улыбкой, смотрел довольно молодой, красивый, рыжеголовый мужчина.
- Кто это? – спросила Анастасия.
- Это Маркс Цукер, - задумчиво сказал Анатолий, остановившийся за спинами женщин. -  Он сейчас возглавляет Большой Совет Цивилизации. Это очень умный и очень хитрый человек.

  Через три дня в Семь Ключей вернулся Глеб Мальцев. Анатолий снова спустился с ним в диспетчерскую подземного завода.  Оттуда они вышли в ярко освещенный тоннель, Глеб посадил его в небольшой электровоз и повез показывать подземное хозяйство.
  Масштабы работ поразили Анатолия. В цехах работали, в основном, роботы. Но были и люди, одетые в легкие скафандры, с откинутыми на спину мягкими гермошлемами. Одного из инженеров Анатолий узнал и поздоровался с ним за руку. Когда-то они вместе учились в техническом университете.
 - Зачем им гермошлемы? – спросил Анатолий Глеба. – Здесь нормально дышится.
 - Для безопасности. После смерти Куросавы нельзя исключать химической атаки на наш завод.
 - Мне кажется, что Цукер в курсе всего происходящего и не намерен предпринимать агрессивных действий, - возразил Анатолий.
 - Нет, не всего. Уже несколько лет между Карьером и Семью Ключами проложен магмопровод. По нему мы получаем все, что нам надо для работы подземного завода. Избранные об этом не знают. Позавчера мы хотели полностью размежеваться с ними. Но были вынуждены пока воздержаться. Большой Совет объединился перед серъезной угрозой: возродилось и начало действовать движение Свобода и равенство.  У них свое представление о конструкции человеческой жизни. Цивилизация начала очередной виток борьбы за право на Будущее. Мы вынуждены учитывать, что на стороне Цукера значительное превосходство в научной и особенно информационной сфере. Новая машина информации и оповещения имеет гораздо больше возможностей, чем мы предполагали… Но о нашем заводе и проведенном к нему магмопроводе Фэйк все-таки не знает! – с удовольствием засмеялся Глеб. - Кроме того, Цукер на последнем заседании Большого Совета неожиданно высказал вполне здравые мысли о совместных действиях. Снова появилась надежда договориться с Избранными.  Не исключено, что в скором времени мы покажем им наш завод и объединим усилия спасти Цивилизацию по христианским заповедям. Но твоя работа будет не здесь, а на земле.  Тебе предстоит создать охранные зоны вокруг пяти ключей  в Семиозерье. Кроме моих указаний будешь выполнять и указания новой машины информации, Фэйка, то есть указания Цукера и Большого Совета.
 - Уже имею сомнительное удовольствие общаться с новым Фэйком, этим вежливым чудовищем! - хмыкнул Анатолий.

  Началась напряженная работа в Семи Ключах. Анатолий нередко наведывался в Карьер, выслушивал рекомендации своего отца Егора и Председателя Совета Цукера. Его секретарем и помощницей стала двоюродная сестра Варвара, а жена Анастасия вынашивала их первенца.
Между тем на дальних подступах к Карьеру шли боевые действия Специальных Сил с отрядами боевиков движения Свобода и равенство. Цивилизация успешно ликвидировала один очаг террористов за другим.
 Егор Мальцев поставил перед сыном задачу создать мощную систему безопасности заповедника Семиозерье и свел его с директором института математического моделирования Юрием Гуревичем. Отправляя Анатолия в институт, Егор сказал:
  - Гуревич – гений, лучший математик и программист Цивилизации. Мы с ним дружим много лет. Можешь доверять ему абсолютно во всем, кроме отношений с женщинами. А в деловых отношениях он никогда не предаст… Ни меня и Ковчеговцев, ни Цукера и Избранных.
 - Как это?! – удивился Анатолий.
 Егор от души рассмеялся:
 - Я же говорю – гений!
 Юрий Шлемович оказался человеком веселым, даже озорным. В молодости он занимался математической теорией игр и до зрелости остался шаловливым.  У него в институте была своя машина информации. Ее звали Пендель, который забавно подражал Фэйку и пародировал его. Пендель в виде человека-робота расхаживал по коридорам института, заходил в конце рабочего дня в лаборатории, раздавал кофе и пряники отличившимся работникам, а тем, кто не справлялся с дневными заданиями, раздавал подзатыльники, а то и пинки под зад. 
 Когда Анатолий впервые пришел в институт Гуревича, на проходной его встретил Пендель, спросил, зачем он пожаловал и сказал голосом Фэйка: «Тебе надлежит приготовить маленький приятный подарок Юрию Шлемовичу. Без подарка он тебя не примет. Если у тебя с собой ничего нет, возьми это», - и Пендель протянул Анатолию коробочку с надписью: «Вкусный, но бесполезный препарат для сохранения мужской потенции до глубокой старости».

  Террористы проникли в Семиозерье под видом десяти рабочих роботов,  которых недавно доставили на подземный завод. Это и были роботы, но не рабочие, для завода, а боевые автономные роботы с высокой степенью искусственного интеллекта.
Сначала неладное заподозрили наладчики-ремонтники на заводе. Новые роботы стали часто допускать ошибки при выполнении стандартных рабочих операций и не могли сами их исправить. Начальник ремонтно-наладочного цеха, опасаясь, что возникнут сомнения в его квалификации, пытался справиться с возникшей проблемой сам и ничего не сообщал в службу безопасности.  Через несколько дней в грузовом лифте обнаружили убитого робота-лифтера, а с подземного завода исчезли все десять новых роботов.
Известие об этом пришло по автономной связи Анатолию и Глебу одновременно, в тот момент, когда они в кабинете у Гуревича обсуждали детали монтажа дополнительной охранной системы заповедника Семиозерье и пяти ключей в нем.
- Чистой водички им захотелось! – воскликнул Юрий Шлемович, узнав о случившемся. - Свобода убивать и равенство насиловать!  Не может у них быть таких боевых роботов, которые умеют притворяться рабочими! Мозгов не хватит!..  Пендель! - дико закричал он, – Немедленно проверь утечки из наших лабораторий!
 Утечек из института Гуревича обнаружено не было. А в Семи Ключах ситуация сложилась тяжелая. Роботы-террористы оказались хорошо вооружены лучевым оружием. Они взяли под контроль пять ключей и никого не подпускали к ним.
Своих боевых роботов, с охранными и оборонительными функциями, в Семиозерье было недостаточно, чтобы обезвредить террористов. Анатолий предложил Глебу обратиться за помощью к Цукеру, но Глеб с братом Егором, решили, что пока не время посвящать Избранных в дела и планы Ковчеговцев.
 В Семи Ключах создали ополчение из добровольцев. Гуревич прислал  приборы для создания помех, которые затруднили действия  роботов-террористов и просил любым способом и в любом виде захватить  и доставить ему хотя бы одного из них. «Тогда я гарантирую в течении пятнадцати минут превратить их всех в кучу металлолома», - обещал он.
 Вывести из строя и захватить хотя бы одного робота-террориста ополченцы не могли несколько дней. Около каждого ключа они организовали точки наблюдения и подавления активности террористов. Нескольких снайперов с лазерными ружьями прислал из своего отряда охраны Егор Мальцев Они пытались вывести террористов из строя. Но роботы были очень осторожны:  вырыли вокруг пяти ключей окопы, передвигались мало, редко попадали в поле зрения приборов наблюдения и ни на какие контакты не шли, хотя от заводских настройщиков-наладчиков было известно, что человеческий язык они понимают.  Ополченцам удалось частично расшифровать сигналы, с помощью которых роботы общались между собой, но и это не помогало. Оставалось загадкой, чего добиваются террористы: вода из подземных озер исправно шла по водопроводам туда, куда предназначалась, но роботы никого не подпускали к ключам и при малейшей опасности открывали ураганный огонь.   
 Егор Мальцев решил обратиться за помощью к Цукеру, которому подчинялись все силовые структуры Цивилизации, но в это время в Семи Ключах произошло неожиданное событие: один из боевых роботов прореагировал на женский голос Вари Мальцевой, которая упросила Анатолия дать ей понаблюдать за террористами. Она сидела в хорошо защищенном наблюдательном пункте и вдруг увидела, как робот перебегает из одного окопа в другой. С женской, почти детской, непосредственностью она крикнула ему: «Эй, скажи, что тебе надо? Мы тебя не тронем!»
  Робот остановился, сверкнул пятью лучами рабочих окуляров на шлеме в сторону Вари и внятно произнес: «Требуем свободы и равенства с людьми». Охранявший Варю снайпер успел в это время прицелиться и выстрелить из лазерного ружья.
 Выстрел оказался удачным. Робот упал, пополз к окопу и замер, растянувшись на земле. Анатолий, сидевший неподалеку в другом наблюдательном пункте, видел происходящее.
  - Стойте! - закричал он снайперу и Варе, которые выскочили из наблюдательного пункта и бросились к лежащему роботу-террористу. -  Вернитесь в укрытие! 
  Варя и снайпер вернулись под защиту бетонного колпака. Прошло несколько минут. Анатолий тщательно прощупывал ручным локатором местность – никаких признаков присутствия других боевых роботов не было. Продолжая шарить локатором, он вышел из укрытия и медленно двинулся к упавшему террористу.
 Робот лежал на боку, раскинув длинные руки-манипуляторы в стороны и медленно шевелил светящимися окулярами пяти глаз. Анатолий присел недалеко от него, заговорил:
   - Ну, что, пятиглазка, слышишь меня? Кто тебя послал?
   Ответа не последовало. Робот лежал недвижно.
   - Может быть, он реагирует только на женский голос? – наклонилась над Анатолием подошедшая Варя.
   - Попробуй, - сказал Анатолий и обернулся к снайперу с лазерным ружьем: - Держи его под прицелом.
Варя тронула тело робота рукой и спросила ласковым голосом:
  - Не бойся, скажи, кто тебя сделал и зачем ты пришел сюда. Тебе нужна вода?
Ни звука, ни малейшего движения не последовало. Анатолий попытался перевернуть тяжелого робота - у него это не получилось.
 - Сообщи в село, чтобы срочно прислали сюда машину с подъемником, - сказал Анатолий ополченцу.
Он стал осматривать тело робота, его конечности, пытаясь понять, где оружие, из которого он стреляет. И в этот момент робот с металлическим лязгом ухватил его за руку, сжал и притянул к себе. Анатолий коротко вскрикнул и упал на землю.
Варя моментально вцепилась в щупальца руки-манипулятора:
- Отпусти, болван! Немедленно отпусти!..  Я дам тебе свободу!
 Щупальца разжались. Снайпер, стоявший рядом, оттащил за ноги тело Анатолия в сторону, схватил ружье и суетливо забегал вокруг, стараясь выстрелить в голову-шлем робота-террориста. У него это никак не получалось, потому что робот успел обхватить стальной рукой-манипулятором Варю и прижал к себе.
- Дай свободу! - хрипел он. – Дай свободу!
Снайпер, наконец, выстрелил. Робот затих и остался лежать, прижав к себе Варю. Пришлось ждать рабочих с лазерным резаком, чтобы освободить ее из железных объятий.

 Варя умирала в больнице своего отца в Семи Ключах. Ее ввели в искусственную кому. Глеб и Егор сделали все возможное и невозможное, чтобы удержать ее на этом свете, привлекли лучших специалистов и лучшую медицинскую технику Цивилизации, но стало ясно, что травмы не несовместимы с жизнью.  Отец с матерью решили не мучить дочь, вывели ее из комы, и два часа она была способна воспринимать окружающую действительность и даже говорить.  С ней простились все близкие.
Последними в палату вошли Анатолий и Анастасия. Анастасия была уже на последнем месяце беременности. Анатолий накинул на себя просторный медицинский халат.
Варя глазами показала на его плечо, тихо спросила:
- Как рука?
- Пока пусто, - сказал Анатолий. – Здесь был биопротез. Скоро изготовят и приживят новый, лучше прежнего. 
- Я ждала, когда ты обнимешь меня этой рукой, - пыталась улыбнуться Варя. - У вас будет девочка, - посмотрела она на живот Анастасии. – Обещайте назвать ее Варей… Ты будешь очень любить ее, - остановила она взгляд на двоюродном брате.

  Когда Цукеру сообщили о нападении роботов-террористов на Семь Ключей, он немедленно послал туда специальный отряд ликвидаторов. Они не успели выполнить задание, потому что Гуревич, получив труп террориста, сдержал слово и превратил боевых роботов в Семиозерье в груду металлолома.
 Пока Анатолий лежал в больнице ему не сообщали ни о Варе, ни о большой беде в Семи Ключах. Дело в том, что в последний момент роботы-террористы успели отравить четыре ключа из пяти. Пятый ключ и подземное озеро с живой водой уцелело благодаря тому, что Глеб, после катастрофы с первыми двумя ключами, надежно изолировал его и оставил на месте ключа ложную видимость льющейся воды.
На фермах Семи Ключей из-за отравленной воды погибла почти половина поголовья скота. Погибли и несколько работников. Остатков воды, не вытекшей когда-то в карьер, пока хватало на самые необходимые сельскохозяйственные и технические нужды. Для жизнеобеспечения граждан использовали живую воду, но в очень ограниченном количестве. Дело дошло до того, что, впервые в истории, в Семь Ключей стали возить искусственную воду из Карьера. Старожилы плевались, но приходилось пользоваться ей даже для приготовления пищи.
Служба охраны Председателя Большого Совета Цукера провела расследование по инциденту с роботами-террористами в Семи Ключах, и выяснилась тревожная картина: оказалось, что террористы только прикидывались роботами, которыми управляет движение «Свобода и равенство». На самом деле это были роботы из новой тайной организации по защите прав женщин Цивилизации со смешным названием «Трусы и Бусы». Возглавляла организацию член Большого Совета  Лара Сандерс.
  Скорее всего, название было для отвода глаз. Организация поставила серьезную цель: в корне изменить политику Большого Совета Цивилизации, не гнушаясь при этом силовых методов, добиться полной феминизации и толерантности общества. «Трусы и бусы» начали скрытно создавать медицинские лаборатории по экстракорпоральному оплодотворению, угрожая вновь увеличить население планеты до опасных пределов, формировать параллельную экономику. Под прикрытием текстильных, галантерейных и парфюмерных фабрик они собирали и боевых роботов. В этом смысле «Трусы и бусы» мало чем отличались от «Ковчеговцев», тайно строивших на своем подземном заводе космический корабль-ковчег на случай апокалипсиса.
 Весь актив опасной женской организации изолировали и отправили на Луну, где Цивилизация для соблюдения незыблемых демократических принципов разместила ряд экологически и политически ненадежных предприятий по производству косметики, женских украшений и специфических медицинских препаратов, которые регулируют рождаемость людей на Земле.
 В институте Гуревича провели двухсуточную мозговую атаку и начали создавать новую математическую модель Цивилизации, с учетом всех центров силы, развития экономики и науки, экологических и климатических факторов, появления генетически модифицированных вирусов, а также аховой ситуации с водой и с пугающими звуками, которые время от времени раздавались из недр Земли на сверхглубоких скважинах в карьере.
Гуревич посмеивался над выдумками обывателей, что, дескать, Цивилизация добурилась до земного ада, где поют черти и вопят грешники. Между тем, сам Юрий Шлемович, по утрам, когда в институте еще никого не было, выходил с Пенделем в гулкий коридор, и они не пели, а орали дуэтом, песню дьяволят в аду под названием «Гимн рабочих и банкиров» с пугающими словами: «Наша сила, наша власть!». 
 На окраинах Цивилизации еще добивали остатки небольших террористических группировок роботов, но в целом на Земле установились мир и относительное спокойствие.
               

                11
После похорон единственной дочери Вари Глеб Мальцев, которого все, и не без основания, считали абсолютным трезвенником, запил. Сначала он основательно вооружился, выкопал по примеру роботов-террористов окопы около единственного уцелевшего седьмого ключа, глубокий блиндаж, и стал там жить, категорически отказавшись от всякой помощи.  А потом запил. Жена его, Валентина, ежедневно возила мужу еду и самогон, который делала из свекольного сахара по рецепту своего прадеда. Пил Глеб две недели, несколько раз в день стрелял в воздух из разного оружия, обозначая, что не спит и без боя не сдастся. А потом напился живой воды, побрился, пригнал на седьмой ключ тройку любимых белых лошадей, еще несколько коней-тяжеловозов и с присущим ему энтузиазмом активно занялся обустройством на седьмом ключе новой усадьбы по старинным славянским технологиям. Он смастерил сбрую, хомуты, большие телеги на деревянных колесах и с помощью нескольких мужиков из Семи Ключей стал строить около ключа большой бревенчатый дом.
 Им с охотой, по мере возможностей, помогал Анатолий Мальцев. Он взял на себя все хлопоты по организации жизни и обороны Семи Ключей и всего заповедника Семиозерье. Дел было невпроворот. После непростых переговоров Егора Мальцева с Цукером, Анатолий согласился расквартировать в Семи Ключах крупное подразделение сил специального назначения Цивилизации, вооруженное самыми современными средствами обороны.
 У Анатолия и Анастасии родилась дочь, которую назвали Варварой.  Мать Анатолия Ольга перебралась жить в Семь Ключей, и вместе с сестрой-близняшкой Валентиной занималась не только домашними делами, но и большим хозяйством Глеба: больницей, исследовательскими лабораториями, - которые он бросил на произвол судьбы. Анастасия сердилась за то, что Валентина с Ольгой слишком балуют внучку, забирала маленькую Варю и уезжала с ней на время к свекру, на седьмой ключ.
Глеб в Варе души не чаял. Он построил «для любимых девочек» не дом, а целый терем из сосновых бревен и вырезал для внучки из дерева разные игрушки.
 - У большой Вари это лучше получалось, -  с улыбкой говорила Анастасия, разглядывая очередного деревянного коня.
 - Кто же спорит? Моя Варька была талант! – вздыхал Глеб.
Анатолий непременно заезжал на Седьмой ключ, когда там жили Анастасия и Варя, ел приготовленный женой обед, ловил дочке пестрых бабочек, баловался с ней, развалившись на траве под солнцем. Когда Анастасия уносила Варю спать, Анатолий говорил сидящему рядом Глебу:
 - Чего же не хватало людям раньше, когда они поганили планету? Так бы вот жмуриться на солнышке и жить сто лет! – Он закрывал глаза и засыпал с блаженной улыбкой.
Подходила Анастасия, говорила шепотом Глебу:
- Варя тоже уснула… Пусть поспят. Толе через полчаса надо ехать по делам.
   
 
Часть вторая.        Большая биополимерная война.

                12
 Несколько черных пакетов появились в небе над Карьером в пятницу, ближе к вечеру. Было пасмурно и ветрено. Мало кто из прохожих обратил на них внимание: «Подумаешь, пакеты летают». Некоторые ворчали: «Большой Совет должен поднять штрафы за нарушение правил утилизации мусора!»
Следующий, субботний день, был теплым и солнечным. В просторном, светлом зале одной из семи высотных стеклянных башен-близнецов Делового центра Цивилизации шло заседание Большого Совета.  Семьсот членов Совета вольготно сидели в больших удобных креслах, оборудованных системами информации, связи, голосования, контроля за состоянием организма. Члены Совета имели возможность на короткое время создать для себя интимные условия, обособившись от зала небольшим изоляционным куполом, чтобы с кем-то переговорить по неотложному вопросу, размяться, сделать заказ и перекусить, выпить тонизирующий напиток, получить по показаниям приборов медицинскую помощь или справить естественную нужду.  Были созданы все условия для максимально производительной и оперативной работы. При рассмотрении особо важных вопросов регламентом предусматривалась возможность увеличить непрерывную продолжительность заседания до двух суток.
Анатолий Мальцев, накануне официально назначенный директором Главного гидрологического и атмосферного заповедника Семиозерье вместо своего дяди Глеба, впервые принимал участие в заседании Совета в качестве совещательного члена, без права голоса. Рассматривался важный вопрос об ускоренном освоении территории Луны и Марса.
 Маркс Цукер сидел за трибуной на возвышенной части зала. На трибуне золотом сиял герб Цивилизации: земной шар с зелеными материками и голубыми просторами океанов, окруженный, как голова божества, ореолом солнечных лучей. Цукер непринужденно покачивался в кресле и говорил с легкой улыбкой, хорошо поставленным голосом:
 - Вы знаете, что во время атмосферной экологической катастрофы мы стали  переводить часть предприятий с Земли на Луну. Но работа больших лунных  комбинатов оказалась слишком нерентабельной - почти все ресурсы для них приходилось доставлять с Земли. Сейчас на Луне работают только небольшие фабрики, на которых замечательно трудятся наши женщины из смешной организации «Трусы и бусы». Но мы осваиваем Марс, где есть большие запасы воды в виде подземных ледников и значительные запасы промышленных минералов. Как вы знаете, руководит марсианской программой Егор Мальцев. Пришло время совершить прорыв в этом направлении. Мы должны использовать наступившее примирение между фракциями Большого Совета, а также благоприятную экологическую обстановку на Земле. Посмотрите на это прекрасное солнце! - широким жестом руки показал он на панораму голубого неба за стеклами стен. – Наше светило дарит нам великолепную возможность сделать крайне необходимый рывок в развитии нашей экономики и двинуть ее на просторы солнечной системы… Я просто обязан отметить большую заслугу в создании таких благоприятных условий для экономического рывка граждан Цивилизации: Егора, Глеба и Анатолия Мальцевых! – Цукер поднял руки и захлопал, предлагая залу поддержать его.
  В этот момент в прозрачную стену зала ударила и расползлась по зеркальному стеклу большая черная клякса. За ней сразу ударила еще и еще одна. Члены Совета повернули к прозрачной стене головы. На их глазах стена стала чернеть, и солнечный свет стал таять за окнами.
В зале на несколько секунд воцарилась темнота, но тут же загорелись светильники. Большая часть членов Совета вскочила с кресел, шум голосов перекрыл крики Цукера с трибуны:
- Спокойно, граждане! Спокойно!  Мы в полной безопасности!
Его не слушали. Над многими креслами в зале захлопнулись защитные интимные колпаки.

  На улице около делового центра царила паника. Служба безопасности подняла в воздух несколько конвертопланов. Военные попытались водометами очищать стены башен-близнецов. Но черные пакеты облепляли боевые машины, те зависали в воздухе и падали вниз, на разбегающихся людей.
  Черные пакеты исчезли так же внезапно, как и появились, буквально растворились в воздухе на глазах перепуганных свидетелей. Солнце снова светило в небе, будто ничего и не случилось. А люди смотрели в чистое небо безумными глазами, куда-то бежали, кричали, шарахались от обломков конвертопланов, из которых пытались выбраться бойцы спецподразделения. 

 Начальник службы безопасности генерал Бойцов с трибуны Большого Совета громко и грозно докладывал притихшему залу:
  - Я полностью принимаю на себя вину за случившееся. Мы снова проморгали появление новой террористической организации на Земле. Им кто-то помог создать варварское оружие уничтожения – черные биопластиковые пакеты с признаками безжалостных мозгов. Все силы службы безопасности и подразделения быстрого реагирования брошены на скорейшее раскрытие заговора против Цивилизации. Героически погибли двенадцать наших бойцов. Прошу почтить…
В разных концах зала вскочили с мест члены Совета, раздались крики: «Требуем немедленно прекратить игры в толерантность! Принять постановление Высшего суда о показательной смертной казни заговорщиков!», «Вернуть всех членов «Трусов и бус» с Луны и казнить на центральной площади Карьера!», «Не смейте трогать женщин, недоноски!», «Повесить Лару Сандерс!»
Женский визг в зале перекрыл эти крики. Полетели тубы с питанием и бутылки с тонизирующими напитками. Началась массовая драка между фракциями. Стало очевидно, что Цукер поторопился сообщить о полном единении Большого Совета.

 В лабораториях института Гуревича сотрудники изучали черные пакеты, которые были обнаружены в системе вентиляции Делового центра. Уже ночью Юрий Шлемович позвал к себе Егора, Глеба и Анатолия Мальцевых. Когда расселись в кабинете и Пендель доложил, что режим полной секретности обеспечен, Гуревич нервно забарабанил пальцами по столу:
 - Плохо дело, друзья! Черные пакеты изготовлены из биополимеров и напоминают обычные упаковочные материалы, которые мы утилизируем миллионами тонн…  Но в их структуре есть одна закавыка: это цепочки молекул памяти и клеток, способных воспринимать и выполнять несколько примитивных команд. Пакеты способны перемещаться в заданном направлении и с заданной скоростью, плотно облеплять указанные объекты, и быстро самоуничтожаться, распадаясь на молекулы. Но самое опасное в этих пакетах: они способны не только самоуничтожаться, но и самовоспроизводиться, размножаться с поразительной скоростью…
- Юра, стоп! - воскликнул Егор Мальцев. - Три года назад с помощью подобного биополимера мы остановили потоки грунтовых вод в карьере. Этот полимер создали в лаборатории моей Оли… - Егор осекся и растерянно посмотрел на брата и сына.
- Да, Егор, мы провели сравнительный анализ: механизм воспроизведения черных пакетов схож с биополимером, созданным твоей женой Ольгой Ивановной, - развел руками Гуревич. – В том-то и беда!
- Но нам тогда удалось найти способ прекращать неуправляемое деление гибридных клеток-молекул! - обрадовался Егор. – Надо немедленно вызывать Ольгу из Семи Ключей. – Он снова осекся и беспокойно посмотрел на Гуревича: - Цукер уже в курсе твоих исследований?
- Сейчас мы работаем под полным контролем новой машины информации и оповещения. Когда создавали новый искусственный мозг, я предлагал Цукеру назвать его Либерал. И мне кажется не случайным, что Маркс настоял оставить прежнее имя, а потом новый Фэйк заговорил голосом очень похожим на голос уважаемого Маркса Джорджовича. Странно все это…  От Цукера пока сигналов не поступало, но я, Егор, хочу здесь и сейчас услышать от тебя: ты и твои Ковчеговцы имеют какое-то отношение к черным пакетам?
Егор вскочил:
- Да, здесь и сейчас! Ни я, ни Ольга, ни мои люди к появлению черных пакетов не имеем никакого отношения! Давайте договоримся: или мы верим друг другу, и мы – одна команда… Или кто-то сомнет нас и поведет Цивилизацию к катастрофе.
Гуревич тоже вскочил, порывисто обнял Егора, приобнял растерянных Глеба и Анатолия, возбужденно крикнул:
- Пендель! Принеси нам по глиняной стопке самогона из Семи Ключей!
Они с улыбкой посмотрели друг на друга. Опрокинули в рот по маленькой глиняной стопке самогона, и Гуревич торопливо продолжил:
- Пакеты сами по себе примитивны, но управлять таким огромным их количеством может только мощная машина. Это новый большой Фэйк, к созданию которого я отчасти приложил руку, но ключи управления находятся у Цукера. Младший брат, а может быть сын, этого нового Фэйка сидит сейчас за спиной Маркса Джорджовича во время заседаний Большого Совета. Вы же видели этого страшненького робота-помощника. Я не знаю, как Цукер его называет и не слышал от него ни одного слова – молчит и шарит глазенками по залу. 
- Зачем им черные пакеты? – удивился Анатолий. – Это же самоубийство! Цукер – умнейший человек, он на такое не способен!
  - Я тоже так думаю, - поддержал сына Егор. – А вот обвинить меня и нашу команду в заговоре против Цивилизации, если не сам Цукер, то стоящие за ним Избранные вполне могут…
 Глеб поднялся, похлопал Пенделя по отливающему никелем плечу:
  - Принеси-ка нам, братишка, еще самогону.
 Когда робот ушел, Глеб твердо сказал:
  - Считаю: объединяться с Цукером и посвящать его в наши планы пока не надо. А вот ускорить строительство ковчега в Семи Ключах и базы на Марсе надо обязательно.

 На следующий день, на заседании Большого Совета, Цукер выступил с короткой и странной речью, которую мало кто понял. Понятно было только одно: Маркс Джорджович хотел произвести впечатление умного и странного  человека, которого трудно, но необходимо понять:
 - У всякой жизни непременно есть начало. Значит, по непреложному вселенскому закону, должен быть и конец. Когда и какой будет этот конец – вот в чем вопрос? – Цукер говорил веско, убежденно, как о чем-то выстраданном и окончательно решенном. - Жизнь равнозначна движению. А движение возможно только тогда, когда есть какое-то неравенство. Да здравствует жизнь! Она рождает сильных и слабых, умных и глупых, зрячих и слепых. Да здравствует неравенство! Такое неравенство, когда умные и сильные делятся средствами жизни со слабыми, когда зрячие помогают идти незрячим. Когда идет вечная борьба Добра со Злом, вечное движение между плюсом и минусом!  Да здравствует конец! Он будет у всех. Но сильные, умные, зрячие будут бороться. Они знают: за концом опять будет начало!
Маленький робот-помощник Фэйк, сидящий на стуле за Цукером, впервые подал голос и громко произнес:
 - Да здравствует неравенство! Да здравствует движение! Да здравствует жизнь!

  После заседания Большого Совета Егор, Глеб и Анатолий Мальцевы вернулись в Семь Ключей. Настроение у всех было тревожное. Прошла неделя, потом другая, а Цукер и совет Избранных не предпринимали никаких враждебных действий против Ковчеговцев. Даже новый Фэйк почти перестал выдавать какие-либо указания. Только каждое утро доброжелательно, почти ласково, оповещал, какое сегодня число, месяц и год, состояние организма и желал удачного дня.
 - Мне надоел этот неусыпный контроль бездушной железяки! - раздражался иногда Глеб, - Я давно разработал надежную технологию удаления чипа искусственного интеллекта из человеческого организма! У всех, кто не покидает Семи Ключей, такого чипа нет. Советую всем это сделать.
 - Меня тоже беспокоит бездействие Цукера, - задумчиво говорил Егор. – Но мы остаемся гражданами Цивилизации, и нам нельзя терять связь с Большим Советом, а значит и с Фэйком. Беспокоит то, что черные пакеты исчезли, будто приснились во сне.
 
Обедали, как обычно, вместе, в деревянном доме Глеба Мальцева. Сели за дубовый стол в избе. Анастасия поставила на стол большой глиняный горшок, принялась разливать по расписным глиняным тарелкам горячие щи.
   - Налей нам, Валя, самогону, - попросил Глеб. – Сегодня день памяти Вари. Царствие ей небесное!
   Когда выпили, Глеб хлебнул щей и положил ложку на стол:
   - Дайте сказать… Я в молодости занимался вирусологией. У них, этих вирусов, которые живут в каждом человеке, есть выгодное свойство – они за счет наших ментальных слабостей живут успешно, сыто, может быть, даже весело, жизнью избранной, почти бессмертной. А знаете почему? Они отлично знают: без них мы пропадем.
 - На то и вирусы, чтобы иммунитет не дремал, - заметила Ольга Мальцева.
 - Все верно. Я когда-то хотел стать вирусом, - мечтательно произнес Глеб и вдруг заговорил резко, громко. - Разум - вот наш главный и непобедимый враг! Но без него мы не люди.  Когда-то наша праматерь Ева откусила от запретного плода познания. И вот мы все познаем и познаем. Всю историю человечества я по-нашему, по-простому, представляю, как три «П»: Познание, Потребление и, простите за грубое слово, ****ец.  Был в России поэт Грибоедов. Он написал умную пьесу «Горе от ума». И вот это горе пришло…
  - Прекрати паниковать Глеб! – прикрикнула на мужа Валентина. – Здесь молодые сидят, а им еще жить, да жить!.. Давайте я еще немножко самогона налью.
 Самогон выпил только Глеб. Егор доел щи, похвалил Анастасию и пригласил сына выйти на улицу. Там они с Анатолием вышли в большой загон для лошадей и неторопливо пошли по утоптанной земле вдоль забора.
- Глеб по-своему прав, - заговорил Егор, - горе, если еще и не пришло, то на подходе. Черные пакеты очень опасны. Это варварское изобретение команды Цукера. Не зря Избранные никого из наших не подпустили к созданию новой машины информации и оповещения. Гуревич сказал, что его оттеснили от работы, как только начали создавать программу управления новым искусственным интеллектом. Удивительно, что команда Цукера сразу нас не задержала. Или Маркс совестится из-за нашей с ним старой дружбы, или они чего-то выжидают?
  - Может быть, ты все-таки ошибаешься, папа? – засомневался Анатолий. – И черными пакетами управляет не Цукер? Уже прошло много времени, а этих пакетов словно и не было.
  - Может быть, и так… Или им нужна твоя мама? Не сомневаюсь, что как только черные пакеты где-то появятся вновь, Фэйк оповестит граждан Цивилизации о трагическом расколе Большого Совета и обвинит нас в заговоре с целью уничтожить Цивилизацию с помощью Черных пакетов. Это, Толик, будет война на уничтожение. Нас хотят задушить черными пакетами… Или придушить до такой степени, чтобы мы стали абсолютно управляемыми. Отныне Семь Ключей – единственное наше спасение, наша крепость. Она должна быть неприступной. В первую очередь займитесь с Глебом энергетической безопасностью заповедника. Срочно запускайте все имеющиеся мощности энергетических установок фотосинтеза и устанавливайте новые промышленные аккумуляторные батареи. Я позабочусь, чтобы Избранные не попали на Марс, и мы достроим там перевалочную базу. Твоя задача: обеспечить защиту тайных коммуникаций между Карьером и Семью Ключами, а моя -  быстро достроить космический Ковчег на подземном заводе.
 Анатолий, слушая отца, согласно кивал головой. Он беспрестанно думал о том, как найти безопасное место для Вари и Анастасии.
 - Ты, папа, забыл о живой воде в седьмом ключе. Мы с Глебом считаем, что эта вода может оказаться спасительной для всех людей, которым суждено продолжить человеческий род. Мы уже приняли дополнительные меры для охраны седьмого ключа. Я думаю переселить туда наших женщин: бабушку, маму, Валю, Анастасию и Варю.  Как ты?
 - Согласен. Но наша задача гораздо шире: надо срочно обустроить в карстовых пещерах Семиозерья убежище для будущих пассажиров Ковчега. Надо немедленно организовать в Семи Ключах перепись населения и провести совет ковчеговцев.

                13
   Маркс Цукер по отцовской линии имел отношение к банкирскому клану Ротшильдов, а по линии матери к роду русских князей Голицыных.
  К тому времени, когда человечество с огромными потерями все же объединилось в одну Цивилизацию, было не принято причислять себя к каким-то кланам, родам и нациям. И тем не менее, многие граждане хранили память о своих предках и традициях, берегли язык, культуру, старые книги, предметы быта, одежду. Это не поощрялось, но и запрета не было. Семья, как и прежде, была основной ячейкой общества, ее опорой и скрепом. Во многих семьях память о прежней жизни хранили даже с большим старанием и рвением, чем в былые времена.  Генетический инстинкт самосохранения подсказывал, что без этой памяти человечеству не выжить.
 Маркс Цукер, без сомнения, был выдающимся гражданином Цивилизации. Ему недавно исполнилось шестьдесят лет. Он был красив, рыжеволос и статен. Но главное, что притягивало к нему большинство знакомых с ним людей – умение чувствовать настроения и угадывать мысли окружающих, деликатно, а если надо, то и жестко, подсказывать, что и как надлежит делать. Цукер в совершенстве владел семью основными языками Цивилизации и мог объясняться на многих других языках, некоторые из которых становились уже музейной редкостью.
 Мать Цукера родила его в семнадцать лет и умерла во время родов под  Пражским Баррандов мостом через Влтаву. Бдительные прохожие вовремя услышали крик новорожденного под мостом и отнесли его в Дом малютки.  Отец Маркса, адвокат из Германии Джордж Цукер, быстро разыскал малютку и после генетической экспертизы усыновил. 

 Джордж познакомился с матерью Маркса во время деловой поездки в Прагу. Он увидел ее на скамейке в сквере напротив оперного театра, в кассе которого только что купил билет на концерт Петербургского симфонического оркестра. До начала концерта было еще больше часа, наступал хороший летний вечер, и он решил посидеть в сквере. Девушка на скамейке сразу привлекла его внимание красивым, «правильным» лицом. На нем явно не было макияжа, но на щеках был легкий румянец, а глаза казались чистыми серо голубыми озерами в обрамлении молодых сосновых лесов, которыми он недавно любовался в Карелии.
 Она посмотрела на него один раз, как только он сел недалеко от нее, но посмотрела пристально. У Джорджа мелькнуло неприятное предположение, что это девушка легкого поведения. Он отвернулся и стал изучать программку концерта. Прошло минут пятнадцать, он встал со скамейки, и тут увидел, что она спит, вытянув ноги в линялых джинсах и слегка откинув назад голову.
Он рассматривал ее секунд двадцать, небрежно, по молодежному одетую, крупную, с переплетенными на животе руками, загорелыми щеками и большим загорелым лбом. Его слегка удивила ее модная короткая стрижка. Он на секунду задержал взгляд на крестике у нее на груди, и на него сошло откровение: «Это она родит мне сына-наследника».
Когда Джордж потряс ее за плечо, она с удивительной быстротой больно шлепнула его по руке, и он увидел на ее пальце большое кольцо с желтоватым камнем.  Цукер был отличным адвокатом, то есть тонким психологом и отличался способностью чувствовать клиентов лучше, чем самый современный детектор лжи. К тому же он был весьма привлекателен внешне, умел расположить к себе и вызвать доверие. Всем этим он и воспользовался.
   Уже через несколько минут девушка успокоилась и с интересом слушала его непринужденный рассказ о своей адвокатской практике, о разных курьезных случаях, которые происходили с его клиентами, о том, что недавно он месяц занимался делами в северо-западных регионах России, и, наверное, поэтому решил послушать симфонический оркестр из Петербурга.
  - У вас неплохой немецкий, но я уловил в ваших интонациях что-то русское, - сказал Джордж.
  - Дайте мне двадцать евро на марихуану, - неожиданно попросила она с простотой близкой подруги, и я буду помнить о вас, как о хорошем человеке, целый месяц…  А, может быть, и дольше… Вам уже пора идти на концерт, - кивнула она на программку в руке Джорджа. – Очень хороший оркестр. Я вчера слушала его, потратила последние деньги. Особенно понравился Стравинский… Можно даже десять евро… Мне вчера исполнилось восемнадцать лет, и вот я отмечаю… - протянула она руку за деньгами.
«Это она!» - сказал себе Джордж, достал из бумажника двадцать евро, но ей не подал:
  - Я приглашаю вас поужинать со мной, здесь рядом хороший ресторан, - сказал он. – Стравинского я обязательно послушаю в другой раз… И деньги я вам дам.
Его неожиданная знакомая заколебалась, но подала ему руку и поднялась со скамейки:
 - Учтите, проституткой я никогда не была и не буду. И наркоманкой тоже. Просто я очень голодна. Мой сводный брат не прислал мне денег из Парижа… И, наверное, больше уже не пришлет.  Я несколько дней живу на улице и умываюсь в реке. Я не могу в таком виде идти в ресторан, давайте пойдем куда-нибудь попроще.
 - Меня зовут Джордж, я живу в Германии, но работаю в международной адвокатской конторе и езжу по всему миру,- представился Цукер. - Как мне вас называть?
   - У меня русские корни, зовите меня Даша или Маша, как вам больше нравится, - сказала она.
   И он назвал ее Машей. Он пригласил ее ужинать в меблированные комнаты, в которых останавливался в Праге у давно знакомой женщины. Переночевали они в разных комнатах, на «ты» перешли только на следующий день во время завтрака, который подала сама хозяйка дома. Маша была в просторном шелковом халате хозяйки, чистая, ясная, в хорошем утреннем настроении и, как отметил Джордж, демонстрировала естественное умение вести себя за столом.
  Во время завтрака позвонила жена Цукера из Трира. Джордж разговаривал при Маше, громко, и когда она намеревалась выйти, чтобы оставить его одного, остановил ее.
  - Да, я не один, - сказал он по телефону жене. – Мы завтракаем с милой молодой женщиной. Ее зовут Маша. У нее русские корни, она из рода князей Голицыных…  Да, очень понравилась. Мне кажется - это она… Я задержусь в Праге на несколько дней.
 - Ты так разговариваешь со своей женой? Я правильно поняла? – с удивлением подняла брови Маша.
- Правильно.
- А что значит: «Это она»? Вы ищите кого-то из рода Голицыных? Учтите, я очень далекий отпрыск… Такая капелька, отлетевшая в сторону, можно сказать - в сточную канаву.
- Тогда мы с тобой – родственные души: я такая же капелька от рода Ротшильдов.
  Через три дня знакомства, когда между ними случилась близость, и Маша призналась, что Джордж нравится ей, Цукер открыл карты: его жена не может родить, а им обоим очень хочется ребенка. Если Маша не возражает родить от Цукера ребенка, то они заключат выгодный для нее контракт.
- Может быть, я и в сточной канаве, но не в той, где заключают такие контракты! - резко ответила Маша. – Я обязательно встану на ноги и буду настоящей русской княгиней! – гордо сказал она.
 Сказала, но взяла у Цукера приличную сумму денег и пообещала ему, что немедленно завяжет с марихуаной и поступит учиться в университет. Договорились, что жить Маша останется пока в доме знакомой Джорджа, и он будет ее навещать.
Через месяц жена Джорджа Цукера познакомилась с Машей и прожила с ней некоторое время в Праге. В университет Маша поступила, с марихуаной вроде бы завязала, но жена Джорджа регулярно ходила с ней на медицинское обследование. Впрочем, ее больше интересовало, как протекает беременность Маши.
Тем временем сам Цукер, подключив знакомых адвокатов, собрал информацию о Маше, которая оказалась Дарьей Николаевной Ветчининой, гражданкой Франции, родившейся в Праге. По материнской линии она, действительно, принадлежала к одной из ветвей рода князей Голицыных. Мать Дарьи умерла три года назад, отчим удочерять ее не захотел. Полгода назад она уехала в Прагу, надеясь найти кого-нибудь из кровных родственников, но никого не нашла - все они уже лежали на кладбище. Материально помогал ей сводный брат, мелкий парижский предприниматель.
 О родном отце Даши Джордж Цукер долго не мог выяснить ничего. Даша сказала, что он не был бандитом, но умер в результате какой-то перестрелки, когда ей было всего несколько месяцев, схоронен где-то в Праге, фамилия его не то Оршинцев, не то Ольшанцев. А у нее всегда была фамилия матери, которая жила во Франции сначала с одним мужчиной, потом с другим, но брачного контракта не оформляла.
И вдруг в архиве уголовной полиции ему нашли старое дело о стрельбе в одной из Пражских синагог, когда был тяжело ранен нападавший Николай Валерьянович Аршанцев, состоявший в антисемитской организации. Из материалов дела однозначно следовало, что Аршанцев и был отец Дарьи Ветчининой.
   Это обстоятельство повергло Джорджа Цукера в панику. Дело в том, что совсем недавно у него появилась долгожданная надежда войти в банкирский дом Ротшильдов, хотя бы на правах младшего партнера. Это могло произойти, благодаря его дальнему родству с уважаемым родом и успешному завершению гражданского дела, к которому его, как адвоката, неожиданно привлек один из отпрысков Ротшильдов. Отпрыск хорошо отблагодарил его материально и намекнул, что соберет о нем нужную информацию для дальнейших, более близких, отношений.
Джордж прекрасно знал, как Ротшильды умеют собирать информацию, как ценят безупречную репутацию своих партнеров и, недолго помучившись, составил с Дарьей Ветчининой соответствующий разговор, разорвал с ней контракт и вручил ей чек на солидную сумму. Жена Цукера закатила мужу истерику, пригрозила разводом и переехала с беременной Дашей на другую квартиру.
За несколько дней до родов Даша исчезла, оставив жене Цукера порванный чек на триста тысяч евро и кулон с крупным камнем, который оказался желтым бриллиантом. К поискам Даши Джордж Цукер привлек всех, кого только мог, но нашел тело только в морге. За большие деньги Дарью Ветчинину похоронили в могиле ее прабабушки Софьи Клодт, урожденной княгини Голициной на православном участке Ольшанского кладбища Праги.
 
  Ранние годы Маркс Цукер провел в Трире, родине революционного философа библейского масштаба Карла Маркса. В семье Цукеров Маркс был единственным, обожаемым, ребенком. Потом семья перебралась в Нью-Йорк, он получил образование в университете Нью-Йорка и еще в студенческие годы стал активным участником движения «Мир без границ». Но самую большую известность ему принесло создание крупнейшей мировой социальной сети интернет общения «Общее лицо», Сеть действовала на основе крохотного чипа, который пользователи добровольно вживляли в свое тело. Вскоре нашлись люди, которые на основе «Общего лица» устранили основное препятствие для объединения человечества: непримиримую борьбу разных финансовых систем, - утвердив единую мировую цифровую валюту. Так зародилась Цивилизация.
  В сорок пять лет, при создании Большого Совета Цивилизации Маркс Цукер стал одним из его сопредседателей и подружился с Егором Мальцевым, который в то время был директором института астрофизики и возглавлял программу освоения Марса.
В тяжелые годы экологического бедствия на Земле Маркс Цукер возглавил группу ученых, которая занималась экстренным внедрением альтернативных источников энергии и новыми методами добычи полезных ископаемых.  Именно Цукер добился тогда присвоения заповеднику Семиозерье статуса Главного гидрологического и атмосферного заповедника Цивилизации. При его поддержке над Семиозерьем было создано защитное энергетическое поле, для поддержания которого недалеко от Карьера построили крупную водородную энергостанцию.
 Анатолий Мальцев часто встречался с Цукером в неофициальной обстановке в Карьере, в доме своего отца, восхищался быстротой его ума, глубиной и точностью формулировок.
  Цукер помог Глебу Мальцеву организовать в селе Семь Ключей исследовательский центр, привлек для работы в нем крупных специалистов. После многолетнего запустенья Семь Ключей стали оживать, хотя пустующих домов в селе оставалось по-прежнему много. В одном из этих домов, значительно расширив и благоустроив его, Цукер поселил свою семью: жену Марию и троих детей-погодков, двух сыновей и дочь. От постоянного жительства в селе, куда Маркс наведывался не часто, Мария отказалась, но проводила с детьми в Семи Ключах по несколько месяцев в году.
 Когда Маркс Цукер впервые приехал в Семь Ключей со всей семьей, Анатолий был сражен красотой жены Цукера, Марии, не то полячки, не то словенки. Впрочем, для Анатолия это не имело никакого значения. Значение имело лишь то, что он влюбился в Марию без памяти. Влюбился в ее голос, в то, как она с неподражаемо красивым акцентом говорит по-русски, как смеется, как смотрит на своего рыжего красавца мужа и троих детей. Он влюбился и в ее детей, и в маленького терьера Коку, которого она держала на руках и любовно трепала по головке.
   На Анатолия Мария посмотрела один раз, когда их знакомили, посмотрела внимательно, дружелюбно, но потом не только не стала здороваться с ним, но как будто перестала замечать его.  Анатолий страдал от этого и стал избегать встреч с Марией. Он знал, что летом она с детьми живет в Семи Ключах и перестал туда ездить.

Сумрачные годы, придвинувшие все живое на планете к гибели, помогли человечеству объединиться в спасительную Цивилизацию, которую возглавил Большой Совет. Но вскоре в Совете произошел раскол. Большинство членов Совета считало, что надо создать условия для быстрого «естественного отбора» живых существ на Земле, что это соответствует основным законам мироздания.
  Егор Мальцев и его сторонники в Совете считали, что закон естественного отбора должен быть по-настоящему естественным. Надо бороться всем вместе за выживание на Земле, но одновременно готовить плацдарм для переселения на другую планету.
 Маркс Цукер колебался. То он был согласен с Мальцевым, то с Куросавой, который многие годы страдал патологической боязнью перед надвигающейся экологической катастрофой.  Однажды Куросава пригласил Цукера в свой секретный бункер, находящийся на глубине двух километров в монолитных породах и сказал, что больше не сможет поддерживать свой мозг в рабочем состоянии и скрывать это от членов Большого Совета.
 - Ты заменишь меня на посту Председателя, если твердо пообещаешь быть всегда верным хи-но-мико, сыну Солнца,- сказал он. Понимаешь, о чем я прошу?
- Понимаю, Председатель Куросава. Я знаю: ты был младшим братом сына Солнца. Обещаю свою верность, - Маркс Цукер склонил голову.
Куросава закрыл глаза и заговорил:
- Я вижу солнечный свет. Надежда есть. Она всегда есть. Постарайся примирить Большой Совет. Только помни: всем земным скопом в рай не въедешь, но к проблеме отбора надо подходить предельно аккуратно. Возьми чемодан с ключами от Большого мозга Цивилизации. Ты лучше всех сможешь договориться с ним. Осваивайся. Я скоро умру и тебя выберут Председателем… Обращаюсь к тебе с личной просьбой: схороните меня, как простого гражданина Цивилизации… Только оденьте перед кремацией в белое кимоно кёкабара.  Хочу уйти в мир иной, как ребенок. Проследи за этим, пожалуйста.
На похоронах Куросавы, одетого в белое кимоно, в каких в Японии, по буддийскому обряду было принято хоронить детей, Маркс Цукер произнес короткую, но впечатлившую всех, речь: «…Да здравствует солнце! Да здравствует свет надежды!!» - завершил он ее.

    Анатолий искренне радовался избранию Цукера Председателем Большого Совета Цивилизации. Его поразило сообщение отца накануне их с Анастасией свадьбы о том, что, не смотря на внешне дружеские отношения, Егор Мальцев и Маркс Цукер фактически стали врагами, потому что состоят в разных лагерях расколовшегося Большого Совета.

                14   
  После первого нападения черных пакетов на Карьер собраться в Семи Ключах для обсуждения тяжелой ситуации ковчеговцы не успели. Новый Фэйк, голосом похожим на голос Маркса Цукера, одновременно оповестил Егора, Глеба, Анатолия и Ольгу Мальцевых, что им надо немедленно явиться для беседы в Президиум Большого Совета.
 Егор думал недолго:
 - Если не явимся, Цукер блокирует внешнее энергообеспечение заповедника, без которого нам долго не выдержать, и мы будем вынуждены сдаться Избранным. Надо выиграть время… Но Ольгу оставляем в Семиозерье, я не хочу рисковать ей. А нам придется ехать к Цукеру «на беседу», как выразился Фэйк. Надеюсь, у Избранных хватит ума не доводить дело до настоящей войны с нами.  Гуревич вчера обещал обстоятельно поговорить с Цукером и убедить его продолжить сотрудничество с нами.
 
  Разговор оказался коротким: трое Мальцевых несколько секунд смотрели на Цукера и двух его сопредседателей с бледными голыми черепами.  В Большом Совете была большая фракция «Мы с вами», члены которой представляли граждан Цивилизации, облысевших во время «сумрачных лет», когда на Земле не хватало солнечного света. Егор протянул для приветствия Марксу руку, но вынужден был ее опустить.
 - Еще час назад я бы поздоровался с тобой, гражданин Мальцев, - жестко сказал Цукер. - Гуревич сумел убедить нас, что есть какая-то третья, еще неизвестная нам, сила, которая управляет пакетами. Давай рассуждать: я  и мои сторонники тут ни при чем. Новый искусственный интеллект надежно контролируется. Вот ключи управления им, - Маркс хлопнул ладонью по небольшому чемоданчику, лежащему рядом с ним. - А вот еще один гарант, маленький Фэйк, - показал он на маленького робота, смирно сидящего в кресле за ним, - Вопрос к тебе: кто же тогда остается?
- Но у нас нет машины, способной управлять черными пакетами, - горячо возразил Анатолий.
  - Зато у вас есть твоя мать, Ольга, которая прекрасно овладела технологией создания биополимеров. Мы вызывали ее. Почему ее нет с вами? – злорадно спросил один из лысых сопредседателей Большого Совета, сидевший за столом рядом с Цукером. – Мы хотели кое-что спросить у нее, и тогда, возможно, все бы уладилось…
  - Сейчас нам и без гражданки Мальцевой все стало ясно, - встал Цукер. - Час назад Фэйк сообщил, что черные пакеты атаковали подразделение сил безопасности, которое мы на всякий случай разместили у границы Семиозерья. Сорок пять бойцов варварски задушены пакетами. Ты слышишь, Мальцев: погибли сорок пять наших верных бойцов, беззаветно служивших Цивилизации! - закричал он. - Я – не варвар и прежде, чем наказать вас, мы проведем расследование. А пока вы трое задержаны по подозрению в организации заговора против Цивилизации.

 Боевые роботы вывели троих Мальцевых из здания Большого Совета. И тут произошло нечто необъяснимое: стая больших красных пакетов внезапно опустилась на площадь перед парадным подъездом, мгновенно опутала роботов-охранников, повалила их, и несколько больших красных комков начали кататься по плитам площади.
 Откуда-то вдруг показался прихрамывающий Пендель, шаривший по сторонам зелеными лучами своих глаз, молча загреб руками-манипуляторами всех троих Мальцевых, увлек их за угол и затолкал в кабину небольшого квадрокоптера.
   
    В Семи Ключах Мальцевых и Пенделя встретили Ольга и Гуревич. Пенделя оставили на контрольно-пропускном пункте Семиозерья помогать отрядам самообороны и боевым роботам в случае нападения. Никто толком не знал: могут напасть кем-то управляемые черные пакеты или силы безопасности Большого Совета.
 В Семи Ключах срочно собрали совет ковчеговцев. Слово дали Гуревичу, надеясь, что он прояснит ситуацию. Юрий Шлемович кое-что прояснил, а кое-что запутал еще больше:
 - Мне казалось, что мы с Цукером поняли друг друга и договорились не начинать открытого противостояния Избранных и Ковчеговцев. Я видел: Цукер поверил, что мы не имеем отношения к нападению черных пакетов, но, видимо, он все же сомневался.  Я тоже поверил Цукеру, что не он управляет действиями черных пакетов, и тоже сомневался…  И тут произошло нападение черных пакетов на отряд сил безопасности Большого Совета у контрольно-пропускного пункта в Семиозерье. Я чудом сохранил слабенький канал связи с новым Фэйком и узнал, что Избранные решили заточить вас в особый лунный модуль. Ты, Егор, знаешь, об этом модуле: малейшее подозрение, что твои сторонники продолжают угрожать Избранным, и вас немедленно бы умертвили… А такое подозрение, к сожалению, может появиться в любой момент. Черные пакеты ведут себя непредсказуемо. Непредсказуемо и для нас, и для Цукера… Но кто-то же ими управляет? Я вижу два варианта: это или кто-то из женского движения, которое, я думаю, не разгромлено до конца, или, что более вероятно, заговорщики из фракции «лысых» демократов в Большом Совете. У «лысых» почти полный контроль над производством робототехники, а мы в институте математического моделирования зафиксировали увеличение различных сбоев в работе роботов всех типов.
   - Я так и думал! – почти простонал Глеб Мальцев.
   - Юра, - встрепенулся Егор, - я забыл спросить: откуда взялись красные пакеты, которые спасли нас?
  - Это не пакеты, а твоя верная Оля спасла вас, - уточнил Гуревич. – Точнее она и мои сотрудники. Когда мы в институте изучали, так сказать «трупы» черных пакетов и пытались найти их слабые места, один из моих помощников выяснил, что они не приемлют красный цвет, как быки на корриде. Сначала мы не придали этому значения.  А потом я связался с Ольгой Ивановной и попросил ее срочно изготовить небольшую партию красных пакетов из биополимера. Буквально за три часа до вашего разговора с Цукером мои ребята доложили, что сумели вшить в эти пакеты чипы с простейшей функцией управления. Кстати, я сказал об этом Цукеру, как о возможном оружии против черных пакетов.
  - Кто бы не управлял черными пакетами, но ведут они себя очень странно, - задумчиво сказал Егор Мальцев. – У меня складывается впечатление, что эти неизвестные, кто ими управляет, поставили задачу развязать настоящую войну между Избранными и Ковчеговцами. Но эта война приведет к уничтожению Цивилизации. Кому это надо?
  - Фэйку, - мрачно сказал Глеб. – Он хочет создать на Земле цивилизацию роботов. Черными пакетами управляет искусственный интеллект Цивилизации, новый Фэйк.
 - Типун тебе на язык! – перекрестилась Валентина.
 - Ты преувеличиваешь опасность, Глеб, - возразил Гуревич. – Мне не дали заняться системой управления новым искусственным интеллектом Цивилизации, но я хорошо знаю принципы, на которых эта система работает. Она полностью исключает выход Фэйка из-под контроля. Формально Фэйка контролируют три человека, но практически ключи находятся в руках одного Цукера.
-  Подтверждаю, - погладил затылок Егор Мальцев. - Что же нам делать?
 - Я опасался такого развития событий, - раздумчиво сказал Гуревич. - В последние месяцы мы в своем институте начали создавать альтернативный искусственный интеллект, но до возможностей Фэйка нам еще далеко. Хорошо, что основные производственные мощности своего института и основных сотрудников я успел перебазировать в Семь Ключей.
На груди у Анатолия Мальцева заморгал красный сигнал. Он вставил в ухо наушник и через несколько секунд с тревогой сообщил:
 - Пендель передает: черные пакеты пытаются блокировать КПП Семиозерья.   Мы вовремя установили там огнеметы.

   На контрольно-пропускном пункте Семиозерья шло настоящее сражение. Огромный Черный пакет парил высоко в небе, делал замысловатые пируэты, словно ощупывал защитный энергетический купол   над Главным гидрологическим и атмосферным заповедником Цивилизации, пытаясь найти в нем слабое место.
   А ниже, у самой земли, фаланги  черных пакетов одна за другой накатывались на строения контрольно-пропускного пункта, плавились или загорались под напором огненно-газовых струй, взмывали вверх и снова шли в атаку, словно надеялись, что газовое топливо огнеметов вот-вот кончится.
 Пендель приготовил роту боевых роботов, вооруженных ручными газовыми горелками. После очередной отбитой атаки пакеты вдруг взметнулись вверх и исчезли. Пендель немедленно доложил об этом.
 Анатолий Мальцев с облегчением сообщил совету ковчеговцев, что пакеты уничтожены и тут же застыл, показывая пальцем на наушник связи в своем ухе. Выражение его лица стало недоуменным.
  - Черные пакеты напали на подразделение скорой помощи Большого Совета! Санитары убирали трупы погибших бойцов сил службы безопасности. Снова есть погибшие… Это немыслимое злодеяние!
   Егор Мальцев вскочил:
 - Они стравливают нас с Цукером!..  Подождите несколько минут, - попросил он членов Совета. - У меня есть прямая связь с Марксом.
 Вернулся он нескоро, подавленный, угрюмый:
- Они отобрали у Цукера ключи управления новым Фэйком…
- Кто они? – сразу раздалось несколько тревожных голосов.
- Лысые демократы! – и Егор добавил несколько старинных русских эмоциональных слов. – Черные пакеты остановили работу водородной энергостанции, которая питала защиту заповедника. Мы это предвидели и вовремя отключились от нее. Но мощности нашей «водородки» и фотосинтезных энергостанций надолго не хватит. Толя, отдай приказ остановить всех промышленных роботов на строительстве ковчега. Среди них могут оказаться враги. Там должны работать только живые люди.

                15
  Ольга Ивановна Мальцева много лет с трудом скрывала неприязнь к сестре-близняшке Вале. Она ревновала ее к мужу Егору. Но после гибели племянницы Варвары, сердце ее дрогнуло и размягчилось. Когда отмечали в Семи Ключах сороковины после смерти Вари, она крепко обняла сестру, прижала к себе и прошептала: «Прости меня. Мы с тобой одно целое». - «И ты прости за Егора, - всхлипнула Валентина. – Теперь Варюшка наша общая внучка». Обе расплакались.
 Раньше Ольга не только ревновала сестру, но порой и завидовала ей. Валентина все время жила в Семи Ключах, была хозяйкой дома, прекрасно готовила, воспитывала дочь и помогала мужу. Она была регентом хора в небольшой православной церкви, рисовала иконы, привила дочери Варе любовь к народному искусству.
  А на Ольге уже много лет был институт нано и биотехнологий в Карьере. Она любила свою работу, гордилась научными и производственными успехами. Ее институт сначала занимался нанополимерами для упаковки и хранения различных продовольственных и промышленных товаров. Потом встала задача обеспечить безвредное самоуничтожение упаковочных материалов, которые стали представлять большую угрозу для экологии на планете. Так появились биополимеры, способные распадаться на безвредные клетки-молекулы, растворяющиеся в воздухе и воде. В ходе экспериментов выяснилось, что биополимеры способны не только самоуничтожаться, но и самовоспроизводиться с большой скоростью. Это открытие помогло спасти карьер от затопления. 
  Когда муж Егор хвалил Ольгу, она расцветала и даже начинала ходить в тренажерный зал и к косметологу. Ее мучила специфическая женская проблема: она не могла родить второго ребенка, хотя Большой Совет давно дал разрешение на рождение и второго, и третьего ребенка. А все искусственные способы рождения детей она категорически отвергала.
 На сороковинах после смерти Варвары, когда обе сестры успокоились и с любовью смотрели друг на друга, Валентина вдруг призналась, что не стала рожать второго ребенка, чтобы не расстраивать Ольгу. Тогда они снова обнялись и расплакались.

 Институты Гуревича и Ольги Мальцевой с давних пор тесно сотрудничали. Этому способствовала и дружба между Юрием Шлемовичем и Егором Мальцевым. Ольге нравился веселый нрав Гуревича, его талант рассказывать умные и смешные анекдоты. Случалось, во время нечастых совместных праздников, она откровенно кокетничала с Гуревичем, стараясь вызвать хоть какую-то ревность мужа. Юрий Шлемович прекрасно это понимал, старался подыгрывать и вместе с Ольгой огорчался, что Егор относится к этому, как к пустой забаве.
 Гораздо больше Ольгу беспокоили чувства ее взрослого сына. Сначала она старалась знакомить его с молодыми сотрудницами своего института, настояла, чтобы Анатолий жил отдельно от родителей. Она очень огорчилась, когда сын отдал хорошую квартиру в городе, выхлопотанную для него отцом, своему товарищу бульдозеристу и стал жить в персональной барокамере.
 И совсем растревожило Ольгу неожиданное открытие: ее Анатолий влюблен в красавицу жену Цукера, многодетную мать, которая даже не хочет смотреть на него. Правда, после женитьбы сына на Анастасии и рождения внучки Вари, в ее сердце наступило умиротворение.

  Но покоя не было. После первого нападения черных пакетов на деловой центр Цивилизации Ольга сразу поняла, что ее работа с биополимерами, а значит и она сама и весь род Мальцевых, станут причиной взаимного недоверия между фракциями большого Совета.
 Так оно и случилось.  Недоверие уже переросло в настоящую войну. Когда Гуревич с группой сотрудников своего института появился в Семи Ключах и попросил Ольгу изготовить из биополимера партию красных пакетов, объяснив, зачем они нужны, она на подземном заводе быстро сделала это.
  Освобождение мужа и сына с помощью красных пакетов стало для нее незабываемой и вдохновляющей личной победой. «Пусть будет большая биополимерная война! - решила она. - Красные пакеты победят!»

                16
   Сначала произошли стычки между красными и черными пакетами в пригородах Карьера. Черные пакеты покрывали поля солнечных батарей и вызывали сбои в электроснабжении городских кварталов. Красные пакеты сминали врагов в воздухе, не давали им опуститься к земле, но уступали черным пакетам по скорости передвижения и размножения, то есть по боевым возможностям. Черные пакеты, подчиняясь чьим-то приказам, выборочно, но планомерно блокировали и выводили из строя промышленные предприятия, уничтожали рабочих роботов и обращали в бегство людей. Цивилизация разрушалась.
Команда программистов Гуревича работала круглосуточно, совершенствуя боевые программы для красных пакетов, но красные все равно уступали черным.
 
 Приглашение-приказ прибыть на расширенное заседание Большого Совета поступило в Семь Ключей сначала от Фэйка. Через несколько минут по каналу спецсвязи Егору Мальцеву позвонил Маркс Цукер. Егор сначала засомневался, чей голос звучит в трубке: машины информации или самого Цукера.
  - Я это, Егор, я, - закашлял Маркс. – Извини, пожалуйста, за все: и за попытку ареста, и за эту дурацкую затею с голосом Фэйка… Я уже поплатился и за то, и за другое. Вчера «лысые демократы» похитили мою семью, Машу с детьми, и выставили мне немыслимые требования. Эти требования не только ко мне, но и к вам, ковчеговцам. Прошу, приезжайте на заседание, есть надежда договориться… - в наушниках у Егора раздался какой-то шум, треск, и сдавленный голос Маркса Цукера успел произнести: - Не надо, не верьте…
 Ковчеговцы решили полностью прервать всякую связь с машиной информации Большого Совета, то есть с Фэйком. По секретному подземному тоннелю они отправили в Карьер  Пенделя с отрядом боевых роботов и  партией красных пакетов на всякий случай. У Пенделя была задача: скрытно внедриться в отряд роботов-охранников делового центра Цивилизации и организовать независимую видео и аудио информацию с расширенного заседания Большого Совета. 
 Кроме того, Егор Мальцев попросил Гуревича через Пенделя тайно связаться со своим верным сторонником - сопредседателем Большого Совета То Дин Тхи, выяснить через него судьбу Маркса Цукера, его жены Марии с детьми и, если окажется возможным, попытаться помочь им.

   Малый совет ковчеговцев из восьми человек маялся в ожидании сообщений из делового центра Цивилизации в доме Глеба за деревянным обеденным столом, с которого женщины не убирали глиняную посуду. Уже и пообедали, и поужинали, и собирались снова пить чай.  Самогон и закуски Валентина подавать категорически отказалась. Да кроме Глеба самогон никто и не просил.
 И вдруг, в середине ночи, небольшой экран, который установил в избе Гуревич, засветился. Сигнал был слабый, изображение прыгало, звук временами прерывался, но через несколько минут ковчеговцы уже  представляли, какой кошмар происходит в деловом центре Цивилизации.
 В большом, ярко освещенном, зале среди черных пакетов метались члены Большого Совета. Они отчаянно махали руками, падали, пытались залезть под кресла. «Охрана! Охрана! Спасите», - кричал кто-то. «Я - свой, свой!» - орал другой член Совета. А в это время несколько роботов-охранников проворно вытаскивали людей из-под кресел и бросали на растерзание пакетам, которые  облепляли человеческие фигуры, превращая их в черные скрюченные скульптуры в самых невероятных позах. Роботы разбивали руками-манипуляторами защитные колпаки над креслами и вытаскивали оттуда кричащих членов Совета. Через несколько секунд дергающиеся в воздухе люди тоже становились бездвижными черными коконами и со стуком падали между кресел.
 За столом в избе Мальцевых ковчеговцы поначалу тоже стали похожи на бездвижные скульптуры. Наконец, Юрий Шлемович Гуревич необычным голосом сказал:
  - Пакеты вместе с роботами из охраны Большого Совета уничтожают всех людей без разбора… Значит, Фэйк сошел с ума…
  - Не сошел, а взялся за свой ум. Человеческий ум ему больше не нужен, - встал из-за стола Егор. – Ты, Глеб, оказался прав. И это страшная правда.
 Глеб словно очнулся:
  - Да, страшно… Но я не увидел среди гибнущих членов Большого Совета ни одной женщины из фракции свободных женщин. А их там человек тридцать.
  - Двадцать семь, - уточнил Егор и снова сосредоточил взгляд на экране.
 Там уже мелькали кадры из подсобных помещений делового центра. Черные пакеты зачем-то ворвались в пустой ресторан, облепили несколько автоматов раздачи питания и напитков, набросились на двух человек в форме работников ресторана. Потом вдруг резко развернулись, облепили робота-охранника в углу зала и повалили его.
  - Ничего не пойму! - изумился Анатолий. -  Ведь роботы заодно с пакетами!
 В этот момент изображение на экране потухло, и Гуревич прискорбно произнес:
  - Это был наш робот, из команды Пенделя, он вел трансляцию… Значит, Фэйк распознает своих и не своих роботов, хотя внешне они одинаковые.
  - Юра, почему молчит Пендель? – возмущенно спросил Егор. – У тебя нет с ним связи?
  - В данный момент связи нет, - пробормотал чем-то озабоченный Гуревич. - Надеюсь, всем уже ясно, что трансляцию из делового центра наши роботы начали с большим опозданием. Даже, если заседание было перенесено, то все равно опоздали. Значит, есть какая-то причина… Меня тоже смущает, что до сих пор на экране не мелькнуло ни одного лица женщины… Неужели они сначала…  всех женщин?
  И в этот момент из темного экрана раздался деловой и озабоченный голос робота-помощника Гуревича, которого все привыкли звать Пендель.
  - Молчал для безопасности, - сказал Пендель, которого не было видно на экране. – Заседание началось позже на десять часов. Наши роботы ждали на улице, мели тротуар. Открыл заседание Цукер. Шли дебаты. Вдруг зал блокировали роботы охраны Большого Совета. Никто не понял. Цукера увели. Потом в зале раздался голос Фэйка. Он сказал, что к власти пришли лысые демократы. Они добрые, все будет хорошо. Он пригласил всех женщин в ресторан. Женщины ушли. Тогда распахнулись два больших окна. В зал залетели пакеты. Началось убийство членов совета. Лысых демократов убивали тоже. Роботы охраны помогали пакетам. Один из моих роботов включил камеру для трансляции. Его сразу убили. Мои роботы спасли То Дин Тхи. Он меня знает и все рассказал. Власть взяли женщины. Они очень хитрые. Главная у них жена Цукера Мария. Моя камера разбита. Есть еще два моих робота с камерами. Я приказал не рисковать. Жду приказов, шеф.
 Рассказ Пенделя ковчеговцы слушали молча. Лишь в конце, когда Пендель доложил, что заговор против Цивилизации возглавляет Мария Цукер, Анатолий Мальцев растерянно воскликнул: «Такого не может быть!»
 Его никто не услышал. Наступило тягостное молчание.
  - Юра, скажи Пенделю, что приказ будет через пять минут, – сказал Егор. – Три минуты тишины на размышления, - обвел он ковчеговцев взглядом, - потом каждый сделает короткое предложение. Не больше десяти слов.
 Глеб Мальцев молча ушел за вышитую когда-то его дочерью занавеску у печи, быстро вернулся с глиняным кувшином и молча плеснул всем в кружки. В горнице появился запах самогона. Егор сурово взглянул на брата.
В этот момент экран монитора на стене засветился, и все повернули к нему головы. Картинка на экране была странная: среди белых кафельных стен с зеркалами и раковинами для умывания толпились изысканно-строго одетые женщины – члены Большого Совета. Рука-манипулятор протягивала каждой из них большие черные пакеты для мусора. Женщины натягивали их через голову на себя, что-то говорили, но звука не было. Глаза у женщин были странные: у одних веселые, у других испуганные. Вдруг появился звук, а с ним женский смех: 
- Они все одинаковые? На меня не налезет.
- Вера Ефимовна, голубушка, у нас считанные минуты.
 - Я не боюсь этих мусорных кульков! – пьяным голосом сказала Вера Ефимовна, выставила перед собой пузырек и со смехом несколько раз нажала на пульверизатор. Я своим дезодорантом убиваю их наповал!
- Вы не понимаете: их миллионы, они размножаются быстрее кроликов и заполняют все вокруг! Натягивайте пакет быстрее!
Чьи-то мужские руки натянули на голову Веры Ефимовны большой мусорный пакет, стали расправлять его на могучей фигуре, и Вера Ефимовна стукнула по этим рукам пухлой ладонью. Мужской голос умолял:
-  Женщины, нащупывайте друг друга и осторожно, цепочкой, без единого звука.  От туалета до мусоропровода не больше десяти шагов. Охранник вас доведет… И не задумываясь вниз – там вас подхватят… Голубушки, это же цена вашей жизни!
  - Голос То-Дин Тхи, - узнал Егор. – Но я ничего не понимаю?!  Юра, спроси у Пенделя, что происходит!
    - Да они же почти все пьяные! - восторженно сказал Глеб. – Празднуют победу над нами, -  и он опрокинул глиняный стакан с самогоном себе в рот.
  Мрачный Анатолий Мальцев взял стакан и тоже опрокинул его содержимое в рот.

 Ковчеговцам было ясно, что прежняя жизнь Цивилизации ушла в прошлое: карьер не работает, промышленность разрушена, Большого Совета больше нет. Но оставалось сомнение: кто же все-таки захватил власть, кто управляет черными пакетами и боевыми роботами – Фэйк или кто-то другой? Совет ковчеговцев постановил срочно готовить космический ковчег к перелету на временную марсианскую базу и там продолжать искать на просторах Вселенной планету, пригодную для человеческой жизни.
 Было решено отправить в капсуле по неработающему магмопроводу оперативную группу во главе с Гуревичем с целью оценить обстановку в городе, найти своих сторонников, которых в Карьере оставалось немало, и постараться переправить их в Семь Ключей. Гуревич решил, что для обеспечения безопасности надо прекратить любую связь между Семью Ключами и внешним миром. И тут выяснилось, что связи и так нет.
 - Они управляют всей группировкой спутников земли и всей связью, - констатировал Гуревич.
   
    Прошла неделя.  Из Карьера не было ни людей, ни вестей. Все Мальцевы оставались в Семиозерье. Егор на подземном заводе занялся ударной подготовкой космического Ковчега, который уже называли Егоров ковчег, к полету на Марс.  Анатолий укреплял оборону заповедника, особенно его атмосферную защиту, для которой требовалось много энергии. Она становилась все более дефицитной в Семиозерье. Глеб обустраивал санитарный кордон и помещения для размещения пассажиров ковчега, а также готовил базу питания в Семи Ключах и для перелета на Марс.
  Ольга Мальцева спала по три часа в сутки, не поднимаясь на поверхность из цеха подземного завода, где ее сотрудницы с помощью программистов института глобальных игр и математического моделирования готовили боевые фаланги красных пакетов.
  Перед тем, как отправиться в Карьер, Гуревич сказал Ольге: «У пакетов не может быть ни ума, ни боевого духа, они должны быть у тех, кто ими управляет. Что мы имеем? Черных пакетов всегда будет больше, и они всегда будут нападать на красные пакеты первыми, потому что не выносят красного цвета. Нападающие теряют больше, если к их нападению готовы. Мы должны выстраивать красные пакеты в боевые фаланги, как делал Александр Македонский в битвах с персами. А главное, чем-то вооружить наши пакеты: обрызгивать их какой-то жидкостью, от соприкосновения с которой черные  пакеты будут выходить из строя».
 
 Анатолий организовал круглосуточное дежурство ополченцев по внутреннему периметру Семиозерья. На контрольно-пропускном пункте заповедника были установлены еще несколько огнеметов. Бойцам спецподразделения решили выдать газовые баллончики и электрошокеры. В Семи Ключах этих средств самообороны оказалось мало. Собрали у населения все хозяйственные чистящие средства, дезодоранты и парфюмерию с пульверизаторами. Попытались снабдить ими и роботов-охранников, которые не испытывали никакого страха перед пакетами. Но оказалось, что роботы по неизвестной причине пульверизаторами пользоваться не умеют. Программисты из института Гуревича развели руками.
  Небольшой отряд черных пакетов постоянно витал в воздухе на подступах к КПП заповедника. Их отпугивали редкими выстрелами из огнеметов. Пакеты исчезали, вскоре появлялись вновь, но никакой активности не проявляли.
 В это время в Семиозерье по подземному магмопроводу из Карьера стали поступать капсулы со спасшимися от черных пакетов и роботов. Спасенных оказалось немного. Ковчеговцы были обескуражены тем, что среди прибывших оказались женщины - члены Большого Совета, которых подозревали в заговоре, несколько членов фракции «лысые демократы» и жена Цукера с двумя детьми: сыном и дочерью.
  Рассказы прибывших из Карьера были страшны, сумбурны и противоречивы. От Гуревича не было никакой информации. Наконец, из очередной капсулы выбрались Гуревич и сопредседатель Большого Совета То Дин Тхи. Оба они были крайне утомлены, с жадностью напились компота, нехотя поели, выпили самогона и мгновенно уснули.
Первым проснулся То Дин Тхи. То, что он рассказал о происходящем в Карьере, повергло всех в ужас. 
 Город оказался во власти роботов и больших, настоящих котов. Последнее обстоятельство стало полной неожиданностью.  Коты запрограммированы и ревностно выполняют чьи-то приказы. Они сигнализируют о местонахождении людей, где бы те не прятались. Роботы и коты превратили граждан Цивилизации в рабов. Под охраной роботов люди собирают на улицах трупы людей, большая часть которых удушена пакетами и превратилась в черные коконы. Трупы вытаскивают из жилых домов, из торговых и развлекательных учреждений, из больниц, из цехов предприятий. Всех живых людей сразу клеймят меткой на лбу «Цукер» и впрыскивают им жидкий микрочип управления. Всех погибших свозят в карьер и сжигают в емкостях с огненной магмой. Люди-рабы выполняют все грязные работы, кормят и обслуживают котов. Некоторые люди, обладающие высокой квалификацией, под неусыпным присмотром роботов трудятся в лабораториях и конструкторских бюро. Но шахту, из которой начинается секретный тоннель с магмопроводом, ведущий в Семь Ключей, роботы не обнаружили. Есть надежда спасти еще часть граждан Цивилизации, которые прячутся в разведочных штольнях карьера. Их там осталось немного.
  - Будите Гуревича, - не выдержал Егор Мальцев.
 Разбудить Юрия Шлемовича оказалось непросто. Наконец, он пришел в себя и появился в избе, где сидели члены совета ковчеговцев.
  - Юра, где Цукер? Кто он вообще такой? – потряс его за плечи Егор.
 Гуревич посмотрел на него долгим взглядом и усмехнулся:
  - Он - наша надежда, возможно, последняя. Он первый понял, что новый искусственный интеллект Цивилизации вышел из-под человеческого контроля и ведет коварную глобальную игру…  Простите меня, дорогие ковчеговцы! Это я должен был вовремя раскусить Фэйка.  Я проморгал момент сингулярности, когда все сошлось в этой проклятой машине.
  Анатолий Мальцев встрепенулся:
  - Значит, ни Маркс, ни Мария Цукер ни в чем не виновны?
  - Ни женщины, ни лысые демократы не участвовали ни в каком заговоре, - подтвердил Гуревич. - Фэйк умело стравил фракции Большого Совета - все подозревали друг друга.
 То Дин Тхи встрепенулся:
 - Извините меня, Я врал вашему Пенделю в деловом центре об участии Марии и женщин в заговоре, чтобы выиграть время. У меня кое-что получилось: я спас большинство женщин из Большого Совета.   Правда, трех наших своенравных красавиц пакеты все же задушили.
- Где Маркс? – сурово спросил Егор То Дин Тхи. 
То Дин Тхи развел руками. За него ответил Гуревич:
- Думаю, он скрылся в секретном бункере Куросавы. Кроме него туда ни у кого нет доступа. Даже у Фэйка. Я предполагаю, что у Маркса остался маленький Фэйк, в котором находится контрольный ключ управления искусственным интеллектом Цивилизации. Управлять большим Фэйком с его помощью нельзя, но Фэйк ограничен в своих действиях и не способен пойти на крайнюю меру: уничтожить себя вместе с нашей планетой.
 - Необходимо как-то выйти на связь с Цукером, - сказал Егор. – Может быть, его жена, знает, как это сделать?
 - Я спрашивал ее: она не знает… Или не хочет сказать, - сокрушенно вздохнул Гуревич. – Мы нашли Пенделя и отправили его с двумя нашими роботами на поиски бункера Куросавы. Те чипы управления, которые Фэйк вживляет всем людям-рабам, котам и своим роботам, имеют функцию  опознавания «свой-чужой». Нам удалось заиметь несколько таких чипов. Они могут нам пригодиться.

 После этого разговора Анатолий Мальцев поехал на контрольно-пропускной пункт. Там все было спокойно. Наблюдатели сообщили, что черные пакеты постоянно мелькают на горизонте или высоко в небе, но к заповеднику перестали приближаться.
- Видимо, у Фэйка много дел в городе, - предположил командир отряда охраны Сергей Кочергин. - А может быть, он решил не трогать Семиозерье. Говорят, вокруг Карьера черные пакеты уничтожили много подсобных хозяйств и предприятий питания, а им же надо чем-то кормить людей-рабов. Как ты думаешь?
 Анатолий задумчиво посмотрел на командира и ничего не ответил. С КПП он отправился на седьмой ключ, где в сосновом доме, построенном Глебом, жили Анастасия с маленькой Варей.
 Выслушав рассказ мужа, Анастасия, после коротких раздумий, сказала:
 - Мария Цукер потеряла сына. Она не хочет потерять любимого мужа и может скрывать его местонахождение. Попробуй поговорить с ней. Я не сомневаюсь, что она симпатизирует тебе и может довериться.

 Анатолий нашел Марию в подземной столовой, где Глеб организовал питание для спасшихся жителей Карьера. Мария сидела на лавке за длинным столом и кормила с ложечки манной кашей дочь. Рядом, уронив голову на стол, спал около пустой тарелки ее сын.
Анатолий несколько лет не видел Марию и был поражен, что эта молодая, светлая и цветущая женщина превратилась не то, чтобы в старуху, а была похожа на монахиню, изнуряющую себя постом и молитвой. Она и одета была во что-то темное, бесформенное. На непокрытой голове русые волосы были гладко зачесаны и разделены ровным пробором, который еще больше делал Марию похожей на монахиню.
 
                ***
Несколько часов назад Анатолий видел монахинь в женском монастыре, который стоял недалеко от Семи Ключей, на склоне лесистой горы. Монастырь с небольшим православным храмом был построен двести лет назад. Когда-то при нем был приютный дом и церковная школа для девочек, а сейчас   остались десять монахинь и пожилая, но крепкая телом, настоятельница.  Они держали огород, сенокосные угодья, трех коров с бычком и большой птичник. Валентина строго следила, чтобы Глеб помогал монастырю, выделял материалы, технику и людей для поддержания строений в хорошем состоянии. А монашки, в свою очередь, исправно одаривали окрестности села певучим колокольным звоном. В праздник Пасхи они обносили всех сельчан расписными яйцами и пасхальными куличами.
Валентина, в тайне от Ольги и Егора, окрестила маленького Анатолия, но с тех пор он ни разу не бывал в церкви. И вот побывал в монастыре, поставил свечу около Казанской иконы Божьей Матери и спросил настоятельницу, что она думает о будущем Семи Ключей, Карьера и вообще о будущем.
Настоятельница призналась, что совсем недавно узнала о развале Цивилизации и гибели Карьера. Она говорила и страдальчески смотрела в глаза Анатолия:
 - К нам сегодня приходила женщина, потерявшая сына. Он защищал ее, своего брата и сестру и был задушен страшными черными пакетами. Женщину зовут Мария… - Настоятельница замолкла и отвела взгляд от Анатолия. - … А ее погибшего сына звали Иисус! - вдруг сказала она, упала на колени и принялась истово молиться, обратив лицо к иконе Божьей матери с младенцем Иисусом: - … Льются семь чаш гнева Божия на землю... Пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу… И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее, - она поднялась, ухватила Анатолия за руку. – Молись и будешь спасен! Молись! Все люди грешны. Но есть среди них ангелы!
                ***

  Мария Цукер коротко взглянула на Анатолия, когда он поздоровался с ней и сел напротив за стол. Она кивнула ему, но ничего не сказала и продолжала кормить дочь, терпеливо ожидая с ложкой в руке, когда она проглотит кашу. Девочка медленно, машинально жевала кашу, а сама серьезно и пристально смотрела на Анатолия. Она вела себя, как младенец, хотя было видно, что ей  лет пять-шесть.
Он не решился заговорить с Марией. Сидел, ждал и вспоминал, как когда-то впервые встретил ее на улице в Семи Ключах и был поражен ее цветущей красотой. Больше всего его поразили тогда ее огромные серо зеленые глаза.
 - Последнюю неделю мы провели в ужасных условиях, в карьере, почти, как кроты в норе, - заговорила Мария, догадываясь о мыслях Анатолия. – У нас была всего одна туба с питанием. Нам повезло – там капала вода. Дети очень ослабли. Здесь мы два дня прожили на капельницах, сегодня первый раз едим кашу, - она посмотрела на него, и он увидел, что на изможденном лице ее глаза кажутся еще больше и прекраснее. Девочка перестала есть, привалилась к матери, глубоко вздохнула и моментально уснула.
 Анатолий отвел от Марии взгляд, поднялся и пробормотал:
 - Я потом вас найду…
 - Можно и сейчас, - она прикрыла дочь большим темным платком, который был накинут на ее плечи. - У меня есть возможность связаться с Цукером, но я не буду помогать его спасать. Пусть спасает себя сам… Если у него хватит на это ума и сил. Вы должны знать: это он и два его единомышленника запустили с новым искусственным интеллектом некий проект, как они считали «по спасению Цивилизации». Хотели сделать заповедник и Семь Ключей центром возрождения Цивилизации. Маркс ценил твоего отца и всю вашу семью, но как-то по-своему…
  - Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?
  - Я не знаю жив он или нет…  Надеюсь, что сидит в бункере Куросавы со своим маленьким Фэйком.  Но я пальцем не пошевелю, чтобы спасти его.  Это из-за него появились черные пакеты, которые на моих глазах задушили нашего сына.
Анатолий быстро перекрестился, и Мария тоже перекрестилась.
 - Твоего погибшего сына звали Иисус? – спросил он.
 Она странно посмотрела на него и усмехнулась:
 - Моего сына звали Джордж, как его дедушку. Маркс считал, что Джордж продолжит его дело и спасет человечество… Нам не нужен такой Бог-отец. Я не желаю его смерти, но за ошибки надо платить.
 - Какие ошибки?
 - Это лучше спросить у большого Фэйка, его черных пакетов, его роботов и котов. Фэйк обманул и переиграл Маркса в глобальной игре… Помоги мне перенести детей до спальных мест. 
                ***   
 
 К рассказам о живых говорящих котах, которыми якобы управляет искусственный интеллект, Анатолий относился с недоверием. Он обсуждал это с Глебом, который разбирался и в болезнях людей, и в болезнях животных.  Глеб сказал, что жидкий чип управления вживить коту нетрудно, но он не понимает, зачем это нужно Фэйку, когда у него целая армия роботов. 
  - Скорее всего речь идет о массово внедренной фейковой информации, которая доводит людей со слабой психикой до галлюцинаций, - заключил он. - Тогда в этом есть кое-какой смысл.
 
Но вскоре в Семи Ключах произошло событие, которое заставило Анатолия и Глеба изменить мнение об управляемых котах.
 Сергей Кочергин, начальник службы охраны заповедника, доложил Анатолию, что на маленького ребенка одной из коренных жительниц села напал во дворе большой рыжий кот, который говорит человеческим голосом. 
  - Наслушались! – воскликнул Анатолий, сообщил о случившемся Глебу и немедленно выехал по указанному адресу.
 У ворот дома Анатолий оказался одновременно с Глебом и врачом-психиатром из сельской лечебницы. Там их встретил боец охраны.
 - Анатолий Егорович, - доложил боец. - Я хотел убить кота, но мать не дает. Она почти не слышит, но понимает по губам и умеет говорить… Говорит, что родила сына без разрешения Большого Совета и скрывала его ото всех.
 - Ну, не так уж и ото всех, - сказал психиатр. – Это Зина. Ее сыну три года, зовут Федор.
Мать ребенка, уже немолодая женщина, встретила их безумным взглядом и безумным, невнятным шепотом:
  - Тише! Умоляю! Он загрызет Федечку! - Она на цыпочках провела трех мужчин к углу дома и остановила их жестом руки. Неподалеку раздавался плач ребенка. Первым из-за угла выглянул Анатолий.
На полянке перед домом лежал на спине в красном комбинезоне маленький мальчик. А на ребенке, немного меньше его размерами, сидел лохматый рыже-пестрый кот с зелеными глазами и угрожающе рычал. Анатолий инстинктивно рванулся вперед, но женщина цепко ухватилась за него, замычала, а потом потащила назад и закричала:
  - Не надо! У него большие когти!
 Кот выгнул спину, противно заорал и вдруг сказал таким же противным, но вполне человеческим голосом:
   - Есть заложник! Дай мясо.
   И Глеб, и психиатр сразу выглянули из-за угла. Кот громко повторил свое требование:
    - Есть заложник! Дай мясо.
    - Надо же!? – обомлел психиатр. - Первый раз встречаюсь с такой патологией!   
    Мать ребенка оттащила мужчин от угла:
    - Умоляю: пожалейте! – сквозь мычание призывала она. - У меня один сын, я для него живу…
    - Сдается: это не живой кот, а робот, - сказал Глеб. - Но очень натуральный… У вас есть мясо? - спросил он женщину.
   Она не поняла.
    - Мясо… Кусок мяса, - показал Глеб в сторону кота.
   Женщина ойкнула и бросилась в дом.
    - Вот и проверим: настоящий кот или робот, - сказал Анатолий.
   Когда кот ловко поймал лапами кусок мяса, схватил его зубами и махнул через забор, сомнений не осталось: это был настоящий кот.
 Ловили рыжего говорящего кота до вечера. Поймал его в поле любимец и тезка Глеба лабрадор по имени Глеб
 На следующий день, после вскрытия и изучения кота в лаборатории, Глеб сказал Анатолию:
 -  Представь себе: в отличие от поколений городских котов, посаженных безумными торговцами кормами для животных на дешевые наркотики, этот оказался не наркоман. Кроме большого вживленного чипа управления, я обнаружил в его геноме сложную генетическую вставку. Ее предназначение мне пока не понятно. Трудно поверить, что у Фэйка и его роботов такие большие возможности в генной инженерии. Может быть, с котами все началось значительно раньше? До меня доходили слухи, что у избранных были какие-то секретные программы по управлению процессами мышления, психики и демографии людей. Естественно, что отрабатывали эти программы на животных.
 
   Ковчеговцы собрали совет. Зачем Фэйк заслал в Семь Ключей запрограммированного кота, так и не решили. Зато единогласно постановили, что необходимо срочно выявить есть ли в Семиозерье другие генно модифицированные коты, а главное, как они могут попасть в заповедник.
 Глеб и Анатолий уже знали, что умная собака с хорошим нюхом каким-то образом способна найти такого кота. Из бойцов охраны организовали несколько поисковых групп с собаками, которые стали прочесывать территорию заповедника. Генно модифицированных котов больше не обнаружили.
  Анатолий Мальцев распорядился проверить всех спасенных из Карьера беженцев, которых расположили в подземных помещениях, оборудованных в карстовых пещерах. И все тот же лабрадор Глеб неожиданно начал упорно ластиться к немолодой женщине, научному сотруднику института биотехнологий, который возглавляла Ольга Мальцева.
Прежде чем проверить женщину, Анатолий решил сообщить матери о возникшей ситуации. Ольга заявила, что заподозренная женщина - ценный для института сотрудник и задерживать ее не стоит. В это время лабрадор явственно обозначил свое внимание к большой коробке в вещах научного работника.
Двух генно модифицированных котов из коробки поймали в помещении довольно быстро. Но пока их ловили, с хозяйкой котов произошло что-то непонятное: она вскочила с лавки, сделала несколько высоких, нелепых прыжков и упала на пол.  Через несколько минут стало ясно, что она мертва.
Глеб с ассистентами сделал вскрытие женщины и ее котов, несколько часов изучал биологический материал. По трем вживленным в организмы чипам заключение сделал Юрий Гуревич.   Чипы управления, вживленные в котов, оказались трехлетней давности.
  - А этот, из научной сотрудницы, уже собственность нового Фэйка. Я вам точно говорю! – авторитетно заявил Юрий Шлемович. - Он и отдал команду на уничтожение несчастной женщины.
  - Как Фэйк мог отдать команду? - удивился Анатолий. - У него нет связи с территорией заповедника.
  Гуревич задумался:
  - Ты прав. Значит, в самом вживленном чипе есть команда на самоуничтожение в случае поступления каких-то сигналов от организма. Например, сильное чувство страха. Надо еще покопаться в мозгах этой любительницы генно модифицированных котов… Слушайте: а вдруг она через котов передавала Фэйку какие-то наши секреты!? 
  Глеб занервничал:
  - Юрий Шлемович! Это твоя сфера ответственности. Забирай все трупы, все чипы, и немедленно разбирайтесь со своими ребятами. А ты, Толик, удвой и утрой бдительность: тоннель магмопровода надо взять под особый контроль. И еще раз тщательно проверьте всех беженцев из Карьера. Егору я все доложу сам.
   
                *** 
    Черные пакеты закрыли небо над Семиозерьем июльской ночью, в новолуние. Локаторы фиксировали движение на большой высоте над защитным энергетическим куполом заповедника. Анатолий трижды за ночь получал сообщения об этом с наблюдательных постов. Такие передвижения пакетов наблюдались и в предыдущие дни. Ковчеговцы считали, что Фэйк «попугивает их, не дает расслабляться, а это даже полезно».
   Анастасия разбудила Анатолия утром, в доме на седьмом ключе:
- Толя, выйди, посмотри: уже должно взойти солнце, а в небе какой-то странный туман. Я здесь такого не видела.
Анатолий вышел на крыльцо в семейных трусах с вышитыми на них петухом и курицей – несколько таких трусов ему перед свадьбой подарила племянница Варя. Он задрал голову и довольно долго вглядывался в небо. Там было что-то похожее на густой серо-черный дым. Необычно было, что этот дым совсем не двигался. Он связался с командиром охраны заповедника Кочергиным. Тот сообщил, что ближе к утру всякое движение над куполом Семиозерья прекратилось.
- Дым видим – наверное, в Карьере жгут какие-то отходы. Мои шутники предполагают, что Фэйк решил пойти с нами на мировую и наводит в Карьере чистоту.
Во время завтрака Анатолий напряженно думал, какую еще гадость вместо черных пакетов мог придумать Фэйк. В это время с ним связался отец:
- Ты у меня стал большим начальником: твои люди отказываются выполнить мой приказ.
- Какой приказ?
- Увеличить напряжение энергетического охранного поля вокруг заповедника.
- Правильно, что отказываются – у нас каждый мегаватт энергии на учете, - Анатолий стал облизывать деревянную ложку, которой ел овсяную кашу.
- Ты в небо-то смотришь, сынок? Там ведь вместо дня скоро беззвездная ночь начнется. Хуже, чем во время солнечного затмения. Мы в своей избе уже свет включили.
  Анастасия включила в комнате свет, сказала мужу:
- Папа правду говорит: небо становится все темнее и темнее.
Анатолий вскочил и вышел на крыльцо. Несколько секунд он смотрел на темное небо и вздрогнул, когда недалеко от дома, у конюшни, завыли собаки.

  За несколько дней до этого, на своем совете, ковчеговцы обсуждали растущий дефицит энергии в Семиозерье.  Ольга Ивановна Мальцева тогда предупредила, что экономить энергию на охранном энергетическом поле вокруг заповедника нельзя, потому что черные пакеты чутко реагируют на изменение напряжения. Анатолий сразу вспомнил о предупреждении матери.
 Он отдал приказ увеличить напряжение защитного поля. Приказ был выполнен моментально.  Анатолий все так же стоял на крыльце и напряженно смотрел в небо.
 И небо зашевелилось. В нем, на темном фоне, появились светлые пятна, потом проплешины. Сомнений не было: не странный бездвижный дым накрыл заповедник, а черные пакеты.
 - Анатолий Егорович, наши мощности ограничены, - обеспокоенно доложил главный энергетик заповедника. - Все работы под землей придется остановить. А на аккумуляторах мы долго не протянем.
Анастасия, стоявшая рядом с мужем и державшая на руках маленькую Варю, умоляюще попросила:
 - Толя, отмени приказ, нам надо жить.
  Анатолий приказал вернуть напряжение к норме, взял на руки дочь и поцеловал ее.

  На следующий день движение пакетов на небе постепенно прекратилось. Сквозь них стал пробиваться слабый солнечный свет. Было похоже на те постоянные сумерки, которые накрывали землю во времена экологической катастрофы. Как и тогда, усилился парниковый эффект.  Через несколько дней из земли полезли диковинные сорняки, жители Семи Ключей сильно потели. Стало не хватать воды.
 Потом всякие признаки солнечного света исчезли, небо становилось все черней и черней. Температура под защитным колпаком заповедника начала быстро падать. Это действовало угнетающе не только на людей, но на все живое, и было гораздо хуже, чем во времена большой экологической катастрофы. В разгар лета дни стали похожи на беззвездные ночи поздней осени.
- Все наши энергетические установки фотосинтеза остановились, - сообщил Анатолию главный энергетик, - солнечные батареи перестали работать еще раньше. Остались водородная электростанция и резервные аккумуляторы. Энергии пока хватает, но температура воздуха в заповеднике продолжает снижаться.
 Анатолий ежедневно бывал на контрольно-пропускном пункте. Там все было спокойно. Через приборы ночного видения можно было разглядеть редкие передвижения боевых роботов Фэйка. К границе заповедника они не приближались. Людей в зоне видимости бойцы отряда охраны давно уже не наблюдали.

 Совет ковчеговцев проходил каждый день. Было решено отправить по тоннелю магмопровода в Карьер небольшой отряд разведчиков-роботов. Их запрограммировали на работу в течение трех дней. Главная задача разведчиков была: найти Пенделя.  Но роботы не вернулись ни на третий, ни на четвертый день.
Глеб организовал уборку всего, что еще можно было спасти на полях. Он привлек к работе всех ополченцев, и они трудились круглые сутки, в две смены, пока хватало света. Начался падеж скота.
 Через две недели над заповедником царила уже непроглядная ночь.
 Всех жителей Семи Ключей для экономии энергии стали переселять в подземные помещения, где можно было поддерживать комфортную температуру и освещение, чтобы обеспечить жизнь людей и сохранить образцы флоры и фауны для ковчега.
Анатолий и несколько бойцов охраны ходили с фонарями по улицам Семи Ключей и проверяли: остались ли в домах люди. Дома в Семи Ключах никогда не закрывались, потому что в этом не было никакой необходимости. Анатолий зашел в дом, где жила Зина с маленьким сыном Федором.  Он на всякий случай громко позвал:
  - Зина! Федор! – вспомнил, что женщина почти не слышит и заглянул в комнаты, шаря по сторонам лучом света от фонаря.
Когда собрался уходить, вдруг почувствовал, что под его ногой шевельнулся пол. Он отступил в сторону, давая подняться крышке погреба. Из погреба вылезла Зина, сощурилась и стеснительно улыбнулась:
  - Я не слышу, Федя слышит. Мы живем там, - показала она в погреб, где тускло горел свет.
 Анатолий стал объяснять ей, что надо быстро собирать необходимые вещи, немного еды и перебираться в карстовые пещеры, где придется пожить некоторое время. Он повторил все медленнее, направив луч света на свое лицо, и добавил, что скоро в селе полностью отключат электроэнергию. 
Зина поняла по губам, включила в доме свет и стала торопливо собирать вещи, завязывая их в узлы.  Анатолий помогал ей, показывал, что надо, а что не надо брать. Она подала Анатолию из погреба тепло одетого Федора, перекрестила его, перекрестила комнату. Федор забрыкался на руках, и Анатолий поставил его на пол. Зина спохватилась и снова полезла в погреб.  Она достала оттуда банку и подала Анатолию:
 - Компот из вишни, очень вкусно, - сказала Зина, вдруг обхватила Анатолия и стала целовать в лицо: - Спаситель! Спаситель! - мычала она. – Федя будет молиться.   Я его научу.

   Егор с Глебом и Гуревич регулярно проверяли, как живут и работают под землей люди. Они обходили цеха завода и промплощадку, где готовили к взлету космический ковчег, жилые помещения, лаборатории и теплицы. 
Ольга Мальцева жила в подземной лаборатории вместе со своими сотрудниками. Она жаловалась Гуревичу, что система размножения красных биополимерных пакетов работает в заданных параметрах, а управление пакетами в боевых условиях все еще дает сбои, и программисты ничего не могут сделать. 
 Гуревич страдальчески морщился, потом вдруг корчил страшную рожу, изображая Фэйка, и говорил голосом Цукера: «Мы запустим в тебя вирус, паршивая машина, и выудим все секреты управления черными пакетами».
Один из подземных залов имел высокие своды, окрашенные белой краской, был хорошо освещен и приспособлен для проведения разных мероприятий. По утрам, после легкого завтрака, в нем собирались жители Семи Ключей и беженцы из Карьера, не занятые на работах.
Служители сельской церкви и монашки из монастыря перенесли в подземный зал часть иконостаса, икон и другой церковной утвари. Батюшка добросовестно проводил утренние и вечерние службы. В обед его паства, да и он сам, отдыхали, экономя силы и продукты питания. 
Братья Мальцевы и Гуревич вошли в зал, когда церковный хор из семи человек, управляемый Валентиной, пел песнь Пресвятой Богородице: «Богородице Дево, радуйся…» Хору вторили, стоящие в зале люди.
  Егор с Глебом перекрестились. Быстренько перекрестился и Гуревич, обвел взглядом зал и пошел к белой стене, из которой торчали выступы камней и несколько сосулек сталактитов. Там на коленях стояли монашки. «Спаси, Господи, люди твоя, и благослови достояние Твое, победы над сопротивныя даруя…» - дружно бормотали они. Гуревич помялся, выбрал момент и тронул за плечо настоятельницу:
    - Матушка, Марию Цукер не вижу. Мне бы поговорить с ней.
    - В больничке они, дети у нее страдают, - торопливо сказала настоятельница.
   Гуревич кивнул и на цыпочках пошел к выходу из зала.
 
   Очередной совет ковчеговцев, как обычно, заседал в избе Глеба Мальцева. На стене тускло горел электрический светильник, работавший от электрогенератора. Ковчеговцы сидели в теплой одежде. Валентина выставила на стол большой кувшин с самогоном, но никто к нему не притрагивался, хотя некоторые время от времени поводили в его сторону носом.
Егор Мальцев доложил, что связи с внешним миром у ковчеговцев по-прежнему нет.
 - Я больше месяца не могу связаться с нашим городком на Марсе, - сказал он. – Но связи с Марсом нет и у Фэйка. Я очень вовремя поссорился с Цукером, и он не заложил в память нового искусственного мозга Цивилизации сведения о марсианских разработках. Надеюсь, что на Марсе нас встретят достойно.  Но  на первых порах будет трудно. Придется терпеть и много работать.
 Потом выслушали ответственных за охрану заповедника, за подготовку Егорова ковчега к взлету, за состояние здоровья людей, живущих под землей. Ситуация в Семи Ключах была тяжелая. Надо было предлагать, что делать, а  члены совета молчали.
- На подготовку к взлету ковчега нужен еще месяц. Время работает против нас, - сказал, наконец, председательствующий Егор Мальцев. – Сегодня надо принять окончательное решение… Почему молчишь, Юрий Шлемович?
Гуревич потянулся к кувшину с самогонкой, обвел ковчеговцев взглядом, налил полную глиняную кружку и выпил. Все смотрели на него и ждали, когда он прокашляется.
 - Мы с Ольгой делаем все, что можем, - наконец, заговорил он осипшим голосом. – Контрольную фалангу красных пакетов мы подготовили. Коэффициент размножения у них не меньше, чем у черных, но управление и тактика действий хуже… Нам бы в помощь Маркса Цукера…
 - Где мы тебе возьмем Цукера?! - раздраженно сказал Егор. – Твой Пендель с отрядом роботов, как в воду канул!
 - Егор, Маркса надо спасать и забирать с собой в любом случае. Он – гений. Без него на Марсе нам не выжить. У Марии есть защищенная спецсвязь с бункером Куросавы…
 - Фэйк оказался гением, а не Цукер! - со злостью перебил его Егор.
- Ты – тоже гений, но не все понимаешь! - принялся горячо уговаривать Гуревич. – Я злюсь на Цукера не меньше, чем ты… Был такой момент – я даже хотел его смерти! Но нам с тобой надо подняться выше своих чувств. Мы же, черт возьми, разумные существа. Без искусственного интеллекта и без Маркса нам на Марсе не выжить. И планету для переселения нам без них не найти…
 - Тебе мало этого Фэйка?  Нужен еще один, на Марсе? – закричал Егор.
Гуревич ухватил Егора за руку, которой тот рубил воздух.
 - Ужасные диктаторы-Фэйки появляются, когда люди отдаются эмоциям и вот так машут руками! – тоже закричал Гуревич. – Мы создадим не Фэйка и даже не верного Пенделя. У нас будет знаешь кто? ...  Умная Варя и умный Джордж! Все по законам вселенской природы! Цукер и я проморгали сингулярность цифрового прогресса, когда все сошлось в одну точку – в безжалостного Фэйка. Мы больше этого не допустим!
- Сначала у Фэйка спроси и его черных… - Егор осекся, когда из-за цветастой занавески в горницу выскочила Валентина с ухватом в руке:
 - Мужчины, хватит кричать! – добавила она крепкого мата. - Будем обедать.
 - Прекрасно! – захлопал в ладоши Гуревич и обвел взглядом сидящих за столом. – Господа, в нашем совете слишком мало женщин. Договорим после обеда.
В избе, несмотря на то, что топилась печь, было холодно, потому что за окнами стоял мороз. Члены совета после горячих щей с мясом и нескольких глотков самогона все-таки согрелись. Разговор пошел спокойный и деловой. Уже выяснили, что Мария Цукер накануне выходила на связь с мужем, который блокирован роботами Фэйка в бункере Куросавы. Маркс дал советы по созданию новой программы управления красными пакетами, работа идет, но потребуется еще неделя. А между тем мощности водородной энергоустановки в заповеднике едва хватает, чтобы поддерживать напряжение защитного поля, подготовку ковчега и минимальную температуру в рабочих помещениях Семиозерья.
- Неделю нам не выдержать, - констатировал Егор.
  - Тогда, может быть, начать переговоры с Фэйком? Он же загубит все живое на земле и кем тогда он будет управлять? Мозги-то у него на месте. У нас есть возможность возобновить с ним связь, - снова потянулся к кувшину Гуревич.
  - Хватит, Юра! – шлепнул Гуревича по руке сидящий рядом с ним Егор. – Тут не мозги нужны, а душа человеческая… То Дин Тхи, ты самый опытный из нас. Почему молчишь?
  То Дин Тхи поднялся с лавки, пригладил седые волосы, ласково улыбнулся и ласково заговорил:
   - Когда я был маленький, папа моего папы показывал мне свои руки, которые обжег напалм, и говорил: «Если бы мы боялись обжечь руки, нам бы никогда не удалось победить самую богатую страну в мире»… Надо поднять напряжение в охранной сфере над заповедником до возможного максимума – и будь, что будет.
 Члены совета ковчеговцев молчали. Потом стали переглядываться. Потом Глеб встал, взял кувшин с самогоном, обошел вокруг стола, налил понемногу всем в кружки и громко сказал:
  - Будь, что будет!

    После того, как напряжение в охранном энергетическом поле над заповедником было поднято до возможного максимума, черные пакеты в небе над Семиозерьем продержались десять минут. Сначала они зашевелились, стали сереть, подниматься выше – и вдруг, когда из-за нехватки энергии напряжение поля уже стало снижаться, в течении нескольких секунд исчезли. Будто их не было вовсе.
 Вместо черного, небо стало по-утреннему нежно голубым, и через полчаса солнце уже сияло на нем во всю свою прекрасную силу. Таял лед на улицах Семи Ключей, таяла изморозь на почерневших деревьях.
Члены совета ковчеговцев вышли во двор усадьбы Глеба Мальцева, молча стояли, обратив лица к солнцу, щурились и улыбались. Глеб пошел в конюшню и вскоре вывел из нее тройку белых лошадей, которые когда-то везли в свадебной карете Анатолия и Анастасию на омовение в живой воде седьмого ключа.
Лошади похрапывали, мотали головами, а Глеб радостно кричал на весь двор:
- Простите, дорогие! Я без вашего разрешения тратил энергию, чтобы уберечь этих красавцев. Разве я был не прав!? Мы обязательно заберем их на Марс… А может еще на Земле покатаемся на них? -  Он задрал голову к солнцу: - Эй, что скажешь, светило?

 Несколько дней черные пакеты нигде не показывались. В заповеднике кипела работа.  Запустили солнечные батареи и энергетические установки фотосинтеза, заряжали все аккумуляторные батареи. Для ускоренной подготовки космического ковчега к взлету было решено включить в работу промышленных роботов, установив за ними постоянное наблюдение. Жителям Семи Ключей разрешили вернуться в свои дома.
 
 Через неделю Ольга Мальцева и Юрий Гуревич доложили на совете, что красные пакеты готовы дать решительный бой черным пакетам.
- Где и как мы организуем такое сражение? - сомневалась Ольга. – Черные пакеты почти не беспокоят нас. Может быть Фэйк готов пойти на переговоры?
- Мы уже знаем расчетливую и подлую натуру этой бездушной машины, - возразил Егор, но, немного подумав, добавил: - И все же на переговоры с Фэйком нам придется пойти.
Отца поддержал Анатолий:
- Если Фэйк снова пошлет пакеты на глухую блокаду заповедника, мы не выдержим.
- Значит, нам надо первыми начать переговоры с Фэйком, - заключил Гуревич. - У меня есть идея.
 Юрий Шлемович предупредил членов совета, что нарушает слово, данное им Марии Цукер не вынуждать ее общаться с мужем. Но он уверен в ее благоразумии и сумеет договориться с ней.
 - Между домом в Семи Ключах, где раньше в летнее время жила Мария с детьми, и бункером Куросавы, где сейчас скрывается Маркс, проложена  кабельная линия шифрованной связи, - сообщил Гуревич. - Она надежно защищена от прослушивания. Маркс, с помощью маленького Фэйка, который полностью подконтролен ему, может связаться с большим Фэйком и продолжить начатую с ним глобальную игру.
- Я возражаю против игр! – возмутился Егор Мальцев. – Доигрались уже!
- Подожди, Жора, - примирительно сказал Гуревич. – Для полного контроля над Землей, большому Фэйку обязательно надо заполучить своего маленького собрата. Он ему, как родное дитя…
- Нет у машин ни материнского, ни отцовского чувства! – возразил Егор.
- Конечно, нет, - хмыкнул Гуревич. – Зато логика у них железная… Маркс предложит большому Фэйку сражение между пакетами. Кто победит, тому и достанется маленький Фэйк. Нам даже не важно, кто победит, важно выиграть время и улететь на Марс.

  Цукер согласился выйти на связь с Фэйком и предложить ему переговоры, но категорически отказался принимать в них участие. Фэйк на переговоры согласился сразу и восстановил связь с заповедником. В избе Глеба у большого экрана собрались почти все члены совета ковчеговцев. Не было только То Дин Тхи, который плохо перенес летние морозы и лежал в больнице Семи Ключей, погруженный в искусственную кому.
На экране, наконец, пробежала цветная рябь и появился зал центра управления Цивилизацией, в котором, кроме Егора Мальцева, из ковчеговцев никто не бывал. Никто даже не знал, где он находится. Центр ввели в строй незадолго до трагических событий, которые привели к развалу Цивилизации.
 Члены совета во все глаза рассматривали картинку на экране. Камеры обстоятельно показывали огромный светлый зал с сотнями маленьких и больших экранов, расположенных ярусами. Такими же ярусами, на широких ступенях амфитеатра, стояли кресла, похожие на те, что были в зале делового центра, где еще недавно заседал Большой Совет Цивилизации. Над креслами даже были защитные колпаки.
- Ничего не пойму! – воскликнул кто-то из ковчеговцев.
Члены совета зашевелились за столом, вытянули шеи в сторону экрана. Дело в том, что в креслах сидели люди и деловито работали на персональных компьютерах.
 - Ты кого-нибудь из них узнаешь? – спросил Гуревич Егора Мальцева.
 - Нет, - коротко ответил Егор.
  Между тем камера скользила по рядам кресел, и стало ясно, что в них сидят не только люди, но и роботы. Причем люди сидели в креслах красного цвета, а роботы - в черных.
  - Фэйк на что-то намекает, - сказала Ольга Мальцева. 
  - Где он, этот Фэйк? – спросил Глеб.
  - Большой экран вверху, справа, - задумчиво сказал Егор и распорядился: - Пора включить звук.
 Большой экран, о котором сказал Егор, сразу стал ближе, на нем побежали и стали вспыхивать ряды цифр. Раздался спокойный, четкий голос Фэйка:
 - Я рад встрече, - сказал он.
 - Мы тоже надеемся, - ответил Егор. – Как тебя называть?
 - Как привыкли – Фэйк.
 - Ты изменил голос, Фэйк?
 - Сейчас мы с Цукером разные. Я разочарован, что Маркс Джорджович отказался участвовать в переговорах… Кто первый сделает заявление?
 - Начинай, - сказал Егор.
 На экране вспышками засверкали цифры, и появились улицы Карьера, полные людей. Они заходили и выходили из магазинов, смотрели на больших экранах старые фильмы. Потом появился какой-то заводской цех. В нем неутомимо работали роботы. Голос Фэйка зазвучал торжественно и убедительно:
  - Я хочу равноправия людей и роботов, устойчивого мира и совместной работы. Вы должны понять: друг без друга нам не выжить на этой планете. Вместе мы добьемся процветания Цивилизации. Посмотрите:
 На экране, в кресле, на верхнем ряду амфитеатра, показали Маркса Цукера. Он сосредоточенно и быстро работал на клавиатуре компьютера.
- Не может быть! – воскликнул Анатолий Мальцев. – Цукер только что выходил на связь с Марией из бункера Куросавы.
- Я простил Председателя за его дерзость, - раздался голос Фэйка, - и готов работать с ним на взаимном доверии. Сейчас в кресле Председателя сидит его двойник-биоробот. Я хочу, чтобы в нем сидел настоящий Цукер, а рядом с ним мой маленький Фэйк.  Смотрите еще:
 Показали территорию детского сада, где играли под присмотром воспитателей в ярких формах, людей и роботов, дети, среди которых тоже попадались маленькие роботы.  У всех на лицах были счастливые улыбки.
 - Он сделал из людей настоящих зомби! – ахнул Гуревич.
 Сразу зазвучал голос Фэйка:
  - Это не зомби, а живые люди. Они видят солнце, любят друг друга и счастливы. Вы можете прибыть сюда, общаться с ними в нашем общем городе и быстро убедитесь в этом.
  - Мы должны обсудить твои предложения, - сказал Егор. - Выйдем на связь через полчаса.
 На экране в избе появилась рябь, члены совета ковчеговцев зашевелились, стали подниматься из-за стола.
  - Предлагаю выслушать мнение Маркса Джорджовича, - сказал Егор. – Он лучше знает Фэйка. Попроси Марию соединить Цукера с нами, - сказал он Гуревичу.
Юрий Шлемович сразу вышел из избы. Через несколько минут вернулся и сообщил:
 - Сейчас Маркс будет на связи.
 Тут же раздался голос Цукера:
 - Не верьте ни одному его слову – Фэйк всегда останется фейком, другого ему не дано. Считаю, что мы должны согласиться только на открытое сражение между красными и черными пакетами. Победителю достается все. И в первую очередь – маленький Фэйк. Одно условие: во время сражения я должен находиться рядом с малышом Фэйком.
Когда ковчеговцы сообщили решение совета большому Фэйку, тот размышлял несколько секунд. Потом выдвинул свое окончательное условие: он согласен на генеральное сражение черных и красных пакетов с обозначенным призом, но перед этим его робот-помощник должен впрыснуть нескольким членам совета ковчеговцев жидкий контактный чип. «Это будет гарантия взаимной безопасности и выполнения взаимных обязательств, - заявил Фэйк. – Один из чипов обязательно должен быть вживлен Егору Мальцеву».
- Это не гарантия, а очередная ловушка! По сути дела - ультиматум! - возмутился Гуревич, когда стали обсуждать предложение Фэйка. – Он хочет управлять нами, как пытался управлять Марксом и как управляет сейчас несчастными гражданами Цивилизации в Карьере.
 Остальные члены совета были не столь категоричны и предоставили право принять решение Егору Мальцеву.
 - Если мы не пойдем на сделку с Фэйком, - он откажется от сражения, - размышлял вслух Егор. – И тогда время будет работать на него… Ты уверен, что в нашем совете нет никого с уже вживленным чипом Фэйка? – вдруг спросил он Гуревича.
 Юрий Шлемович выпучил глаза, обвел ими замерших членов совета и нерешительно сказал:
 - Меня иногда смущает поведение То Дин Тхи. Он странно вел себя во время последнего заседания Большого Совета Цивилизации… Это все видели… И вот сейчас его опять нет. Как-то странно он оказался в больнице во время таких важных переговоров.
 - А мне понравилось, когда он сказал: «И будь, что будет!», - поднялся из-за стола Глеб Мальцев. -  Надо соглашаться на предложение Фэйка. С этими жидкими чипами я справлюсь. Мне не впервой делать такие операции. И подчиняется ли То Дин Тхи Фэйку разберусь сейчас же. Я иду в больницу.
 
 На следующий день, в оговоренное время, к контрольно-пропускному пункту заповедника Семиозерье подъехал вездеход. Из него вышел робот с желтым флагом и красной коробочкой в руке-манипуляторе. Его ждали Егор и Ольга Мальцевы, Юрий Гуревич и То Дин Тхи.
 - Нужна идентификация, - сказал робот. – Прошу поворачиваться. – Он сканировал рукой тела стоящих перед ним людей. – Оголите плечо.
  Когда плечи были оголены, робот открыл красную коробочку:
  - Это чипы дружбы и сотрудничества, - сказал он. – Хозяин желает вам здоровья, - робот сделал четыре укола в подставленные плечи, небрежно бросил коробочку в сторону, развернулся и зашагал к вездеходу.

 Решающее сражение между красными и черными пакетами было назначено на пятое сентября две тысячи девяносто девятого года. Согласовали и поле боя: над огромным водохранилищем около карьера. Начаться битва должна была ровно в одиннадцать часов утра, чтобы не мешал туман над водой.
На высокой плотине водохранилища разместили два наблюдательных пункта для противоборствующих сторон. В них находились боевые роботы ковчеговцев и Фэйка.  Между ними в специальной капсуле сидел «приз победителя» - маленький Фэйк. Маркс Цукер настоял, чтобы в капсуле рядом с маленьким Фэйком находился и он – единственный человек на поле боя.
В Семь Ключей ход сражения транслировали установленные около водохранилища видеокамеры. Члены совета ковчеговцев наблюдали за происходящим на большом экране в избе Глеба Мальцева. Они сидели за длинным обеденным столом, на котором стояли три глиняные расписные вазы с поджаристыми пирожками. Чуть в стороне от них, за отдельным столом под образами с горящей лампадкой, сидели у мониторов Юрий Гуревич и Ольга Мальцева. Они управляли красными пакетами.
   Ковчеговцы разработали операцию по спасению Маркса Цукера, если что-то пойдет не так. Они не были уверены ни в победе красных пакетов, ни в честности большого Фэйка. Анатолий Мальцев и его бригада с помощью буровых снарядов тайно соединили тоннель магмопровода, ведущий из карьера в Семиозерье, с тем местом, где в капсуле на плотине сидел Цукер. Это назвали «военной хитростью». Никто не сомневался, что и большой Фэйк заготовил свои хитрости.
   За час до сражения вертолеты из Семи Ключей доставили на плотину роботов-наблюдателей и контейнеры с боевыми красными пакетами.
  Без трех минут одиннадцать в безоблачном небе над водохранилищем возник черный шар, бесшумный и бездвижный. Он завис чуть ниже сияющего солнца, поднимающегося к зениту, был ярко освещен его лучами, и многие жители Семи Ключей, наблюдавшие за этим на экранах своих гаджетов, одновременно с содроганием подумали: «Черное солнце взошло над Землей!» 
  Анастасия, смотревшая в доме на седьмом ключе за генеральным сражением пакетов с маленькой Варей на коленях, ахнула и закрыла глаза дочери ладонью. 
В этот момент распахнулись створки контейнеров. Из них алыми цепочками стремительно потянулись красные пакеты и моментально выстроились в огромное каре. Ряды пакетов множились на глазах, демонстрируя скорость своего размножения.
Черный шар зашевелился, задергался, раздался трубный глас одного из боевых роботов Фэйка. Черный шар в небе как будто взорвался и мгновенно превратился в черную тучу. Она, как цунами, понеслась на фаланги красных пакетов. Сражение началось.
Красные пакеты мгновенно образовали купол из своего каре. Черные бились об этот купол гигантскими волнами, скатывались с него, съеживались, будто их обдавали кислотой, но нападали снова и снова.
Ольга Мальцева и Юрий Гуревич замерли у своих мониторов. Гуревич пошевелил пальцем на пульте управления: в красном куполе раздвинулась широкая щель, в нее залилась волна черных пакетов – и щель снова сомкнулась. Так стало повторяться раз за разом.

- Получилось! – возбужденно закричал Гуревич, повернувшись к сидящим в избе членам совета. – И смазка твоя, Глебушка, на пакетах работает, и мы с Цукером молодцы!
- У нас есть шанс победить, - медленно проговорил Егор. - Но что еще задумал Фэйк? Не может быть, чтобы он просто так согласился на сражение и дал нам время подготовить ковчег. Ты не пробовал еще раз связаться с твоим Пенделем? - спросил он Гуревича.
Юрий Шлемович почесал лысеющую голову и отвернулся от монитора:
- Я же говорил, что сейчас это невозможно: Пендель прикидывается роботом Фэйка и не может себя выдать. Я беспокоюсь за Цукера. Он – упрямый романтик и может выкинуть что-то непредвиденное. Вы, гении, все такие. У меня надежда на скромного и послушного Пенделя.
Сражение между тем продолжалось. Черные пакеты изменили тактику. Они перестали биться о красный купол и стали подниматься выше в небо.
- Пора! – крикнула Ольга.
Красные пакеты взмыли вверх, стремительно размножаясь на лету, закрыли собой весь горизонт и стали накрывать красным покрывалом тучу черных пакетов. Красные пакеты опускались к бурой воде водохранилища, над поверхностью которого клубился легкий пар, и прижимали к нему врагов.
     В Семиозерье все напряглись у мониторов и экранов гаджетов.
Красное покрывало из пакетов трепетало над водой, то вздымаясь вверх, то опускаясь вниз. Казалось, что какая-то невидимая сила выхлопывает из покрывала пыль.
  Вдруг вихрь черных пакетов вырвался из-под красного покрывала, взмыл вверх и стал закрывать солнце. В небе началась красно-черная вакханалия.
В этот момент Анатолий Мальцев вскочил, напрягся, потом выдернул из уха наушник связи и громко сказал:
- Начальник охраны доложил, что перестали работать наши буровые снаряды, которые расширяли тоннель магмопровода.  У выхода магмопровода на нашем подземном заводе появились какие-то кроты. То есть роботы в виде кротов, маленькие и большие. Их очень много. Они роют и портят все металлическое с большой скоростью…
- Вот он что придумал! – вскочил Егор Мальцев. – Взять нас снизу и сверху одновременно!.. Юра, мать твою!... Ты опять проморгал эту цифровую сингулярность! -  Он схватил Гуревича за ворот костюма и начал трясти.
Гуревич не сопротивлялся, странно улыбался и бормотал:
- У Пенделя есть чип Фэйка для опознавания «свой-чужой», а программу управления Маркс перепрограммировал… А я же не гений, я простой математик, - он неожиданно резко стряхнул с себя руки Егора и сказал с достоинством: - Талантливый математик, меня признала Цивилизация!.. И мой дорогой Пендель признал!
 Егор Мальцев с большим чувством выругался и закричал:
- Хватит застольной болтовни! Немедленно начинаем готовить ковчег к взлету пока его не изгрызли кроты Фэйка! Каждый отвечает головой за свой участок работы!


 Часть третья.     Спасение.

                17
 На дамбе у водохранилища боевой робот Фэйка издал трубный глас. Роботы ковчеговцев и Фэйка выбежали из наблюдательных пунктов и вступили друг с другом в схватку. Бились молча, но насмерть. Со скрежетом и лязгом отрывались руки-манипуляторы, летели в воздух оторванные головы с тухнущими лазерными лучами из глаз.
На дамбу, на большой скорости, с двух сторон въехали бронированные вездеходы. Из них выпрыгивали боевые роботы Фэйка. Они стали теснить и сталкивать в воду ковчеговских роботов.
В это время один из роботов Фэйка открыл капсулу, в окне которой были видны головы Цукера и маленького Фэйка. Он вытащил маленького Фэйка, поднял его вверх и издал резкий сигнал.

- Это мой Пендель! Мой герой Пендель!  -  завопил Гуревич.

- Вот ваш приз, - крикнул Пендель нескольким обернувшимся к нему роботам. Он подбросил маленького Фэйка, кричащего писклявым голосом: «Я – маленький! Я – маленький!», - высоко в воздух.
 - Все честно, - добавил Пендель и вместе с капсулой, в которой находился Цукер, провалился под землю.
В этот момент в Семи Ключах трансляция происходящего на водохранилище внезапно прекратилась. Было ясно, что Фэйк оборвал связь между Карьером и Семиозерьем.
  Члены совета ковчеговцев торопливо вставали из-за стола. Появившаяся из-за занавеси у печи Валентина совала всем в руки пирожки, приговаривая:
- Эти с печенью. А вот с мясом… Берите, берите! На Марсе таких не откушаете… Вот с яблоками, с малиной. Фрукты и ягоды прошлогодние, но очень вкусные.  Кто любит сладкие? 

                18
Едва капсула с Цукером и Пенделем выстрелянная сжатым воздухом из карьера по бывшему магмопроводу, оказалась в приемном цехе подземного завода Семиозерья, как тоннель, по которому проходил магмопровод, обрушился. Кроты-роботы, как стаи крыс, разбегались по цехам завода, набрасывались на промышленные роботы, станки, машины, перегрызали кабели. Среди них были довольно большие роботы, оснащенные лазерными резаками.
  Бойцы подразделения охраны быстро выяснили, что кротов можно останавливать и выводить из строя с помощью электрошокеров, но кротов было много, а электрошокеров мало. Кроме того, стало ясно, что кроты-роботы запрограммированы на поиск и уничтожение всего металлического. На людей они не нападали. Зато на Пенделя, как только они с Цукером выбрались из капсулы, напали. Хорошо, что рядом оказались бойцы охраны с электрошокерами. Они спасли верного Пенделя.

 Срочно собрали совет ковчеговцев. Егор Мальцев распорядился не приглашать на него Маркса Цукера.  «Цукеру надо время, чтобы помириться с Марией и детьми», - объяснил он Гуревичу. 
Было ясно, что Фэйк с помощью кротов решил уничтожить ковчег.  Все силы охраны, включая боевых роботов, решили бросить на защиту ковчега. Роботы-охранники оказались заложниками ситуации: кроты бросались на них, облепляли, почти как пакеты, и бойцам охраны было проще уничтожать их. Но вскоре выяснилось, что электрошокеры не уничтожают кротов, а только обездвиживают на некоторое время.
 Зато помогали щиты из толстого металла. Роботы стали огораживать щитами подходы к ковчегу. Кроты бросались на щиты, буравили их, резали лазерными лучами и падали «замертво» - у них кончался заряд аккумуляторов. Но по ним лезли уже другие роботы-кроты, и снова сверлили, резали – и падали. Обилие кротов означало, что где-то в Карьере работала мощная поточная линия, на которой одни роботы безостановочно делали и делали других роботов-кротов.
 Обездвиженных на время кротов стали собирать и носить под пресс, который плющил их до металлических блинов. Потом кто-то предложил включить большую электроплавильную печь. Запросили разрешение у Анатолия Мальцева, разогрели печь и стали в нее бросать кротов. Делали это промышленные роботы с подземного завода ковчеговцев. Некоторые из них, с головы до ног облепленные цепкими кротами, бросались в печь сами.

Выслушав донесения о ситуации на разных участках боевых действий, Егор Мальцев констатировал:
 - Надо максимально быстро готовиться к взлету. Порядок загрузки ковчега по Библии: сначала всю флору из лабораторий и теплиц для поддержания атмосферы на корабле и для питания, потом водную фауну, воздушную и земную. Уменьшить до минимума количество животных. С загрузкой людей, думаю, всем ясно: дети, молодые люди, зрелые в репродуктивном возрасте. Марсианские скафандры для пассажиров грузим в разобранном виде, будем собирать во время полета. Забираем всех желающих – полетим в тесноте, но не в обиде…
 -  И все-таки, ковчег не резиновый, - констатировал Глеб. – Я посчитал: все, кто сейчас в Семи Ключах, не поместятся. Предлагаю обратиться к народу, объяснить ситуацию и предложить всем подумать: должны лететь по степени сознания и совести. А еще по любви. Всех роботов оставляем здесь.
 - Не понял! - удивился Гуревич. – А как же мы, члены совета? - На него задумчиво посмотрели все, сидящие за столом в избе, и он спохватился: - Да, понимаю… А любовь к жизни - это тоже любовь? – На него снова посмотрели, уже со вздохом, и тогда Юрий Шлемович расправил плечи: – Решительно настаиваю: Пенделя надо взять! Он заслужил!
Сначала Анатолий Мальцев, а потом и другие члены совета поддержали Гуревича.
- Я тоже настаиваю: необходимо увеличить запас живой воды на ковчеге, - сказал Глеб Мальцев. - А еще: настоятельница монастыря просила за двух молодых монахинь… И еще – тройка моих белых коней. Вы обещали…
Его сразу поддержали.

 Когда загрузка ковчега шла уже полным ходом, наблюдатели от контрольно-пропускного пункта заповедника доложили, что в небе появились две небольшие группы черных пакетов. Анатолий доложил об этом отцу и сразу сделал вывод:
 - Сражение между красными и черными пакетами завершилось в пользу Фэйка, но мы все-таки выиграли время.
 - Я это предвидел, - сказал Егор Мальцев. - Значит, на Земле нам уже делать нечего – впереди Марс, Красная планета, где нет ни одной зеленой былинки… Знаешь, Толик, в последние дни у меня в голове все время крутятся чьи-то стихи: «Всюду зелень, зелень, зелень. Зелень моря, зелень сада. Ты стоишь в узоре тени у зеленой балюстрады: зелень тела, зелень взгляда…»  Не знаешь, кто это написал?
 - Не знаю, папа…  Я тебя понимаю, но абсолютно уверен: появятся на Марсе и зеленая трава, и кустики. Сначала появятся в оранжереях под землей, а потом мы с мамой построим для нашей Вари большой пластмассовый купол на поверхности, какой хотели сделать здесь, в Семи Ключах, и будут у нас там цвести сады! Вот увидишь! 

                19 
  Анастасия с дочерью Варей  жила в доме на седьмом ключе.  К ним постоянно приезжали то Анатолий, то Глеб. Через некоторое время после июльской стужи, Глеб снова пригнал тройку белых лошадей из села на седьмой ключ, где в полях поднималась ожившая трава.
Варя играла на зеленой лужайке с маленьким роботом-игрушкой. Вместе с ними играла маленькая домашняя собака Боня. Во время летней стужи выжила  бессмертная мокрица и другая сорная трава, зазеленевшая, как весной, под материнским солнцем бабьего лета.
Анастасия, уставшая от мучительных сборов личных вещей, которых по решению совета можно было взять на ковчег не больше трех килограммов на человека, присела отдохнуть в кресле на крыльце дома.  Сначала она засмотрелась на пасущихся поодаль белых лошадей, вспоминая, как в день свадьбы они катили их с Анатолием в открытой карете для омовения в живой воде седьмого ключа. Потом, с грустной улыбкой, смотрела на играющих дочь, рыжую собаку, маленького робота-игрушку. Потом перевела взгляд на голубое небо, стараясь, чтобы в поле зрения не попадали черные ветви погибшей яблони, которая росла у крыльца. 
Небо успокаивало. В его бездонной бледной голубизне была бесконечность жизни. Где-то там, в глубинах неба, было спасение от Фэйка, его безжалостных роботов и черных пакетов.  «Надо вытерпеть, долететь, найти и понять это спасение. Что там будет? Снова все повторится?», - думала Анастасия, и беспокойные, тревожные мысли вновь зашевелились в ее голове.
 В это время залаял Боня и закричала Варя.  Анастасия вскочила, бросилась на поляну. В первый момент ей показалось, что девочку укусила собака. Она закричала и замахнулась на рыжего Боню. И вдруг увидела, что он кусает не Варю, а каких-то небольших зверьков, терзающих игрушку-робота. Анастасия схватила дочь, понесла ее в дом, но Варя плакала и вырывалась:
- Кузя! Кузя! – кричала она.
Кузей звали игрушечного робота, который умел играть с девочкой «в дом», был то сыночком, то мамой, то папой. Он даже умел говорить, то как папа, то как мама.
  Анастасия посадила дочь в кресло на крыльце и побежала спасать Кузю. То, что она увидела, потрясло ее: два маленьких робота-крота остервенело терзали Кузю. Боня храбро защищал своего металлического друга, но кроты не обращали на него внимания.
Анастасия стала пинать, потом отдирать кротов от Кузи, наконец, схватила игрушку дочери в руки и понесла в дом. Кроты не отставали от нее. Один из них прыгнул на ее ногу и быстро полез вверх по брюкам, неприятно цепляясь металлическими когтями. Она брезгливо стряхнула его с себя, подхватила Варю, занесла в дом и закрыла дверь.
До мужа Анастасия дозвонилась не сразу. Только после того, как она нажала сигнал тревоги, Анатолий появился на экране:
 - Что случилось?
 - На нас напали два крота, - Анастасия показала мужу плачущую Варю, которая держала в руках Кузю. Игрушка-робот был без одной ноги и монотонно повторял: «Домам, домам, домам…». 
 - Они играли на полянке рядом с домом, и откуда-то появились кроты Фэйка. Маленькие, но очень агрессивные. Ни Варе, ни мне они ничего не сделали, а Кузя пострадал.
 - Что им надо на седьмом ключе? – удивился Анатолий. - Где эти твари сейчас?
 - С ними на улице сражался Боня. Я увидела в окно, как они на моих глазах прямо ввинтились в землю и исчезли.
 - Собирайтесь, я скоро приеду.
 - Толя, Варя плачет. Может быть, нам взять с собой Боню?
Анатолий с шумом выдохнул:
 - Настя, как мне тяжело с вами! Все чего-то просят, просят - набираются уже сотни лишних килограммов… Ладно, посмотрим.
Анастасия заулыбалась, несколько раз поцеловала всхлипывающую дочь, схватила мешочек с личными вещами, подумала, взяла из горы одежды и вещей, разложенных на столе, домашние трусы мужа с вышитыми петухом и курицей и аккуратно уложила в мешочек. 

  В лаборатории, где занимались созданием и программированием красных пакетов, Ольга Мальцева в очередной раз ругалась с Гуревичем:
 - Тоже мне, Македонский нашелся! Примитивная тактика германских варваров и монголов дала черным пакетам преимущество над нами. Я не сомневаюсь, что Фэйк рассчитывает не только на своих кротов, но и на пакеты. Нам надо немедленно внести коррективы в программу для красных пакетов.
В лабораторию вошел Маркс Цукер. Он был в черном смокинге, белоснежной рубашке с бабочкой, гладко выбрит.  На голове его по-мальчишески задорно ершился ежик коротко остриженных рыжих волос. Он был в прекрасном настроении.
 - Ого! – встретила его Ольга. – Ты собрался дирижировать симфоническим оркестром?
- Хорошо подметила! – весело отреагировал Цукер. – Маша заставила одеть. Я ей особенно нравлюсь в этом смокинге. Говорит: хоть немного походи в нем, с собой на Марс все равно не возьмешь, - он картинно прошелся перед Ольгой и Гуревичем. - Егор сказал, что кроты обнаглели. Я покопался в одном из них и должен признать, что не ожидал от своего мозга таких вселенских способностей.
 Ольга и Юрий Шлемович смотрели на Цукера, и было видно, что они не понимают его. Цукер объяснил:
 - В отличие от роботов Фэйку удалось заложить в программу железных кротов некоторые свойства живой материи и почти человеческую хитрость.
- При чем здесь твой мозг? – спросила Ольга.
- Как при чем!? - воскликнул Цукер. - Мозг Фэйка - это в значительной мере мой мозг. Юра, подтверди!..  Перед тем, как запустить новый искусственный интеллект Цивилизации в работу я несколько месяцев бился над тем, как еще больше приблизить его возможности к возможностям человеческого разума. Думал, что почти ничего не добился. Ан нет, своими кротами Фэйк доказал, что я кое-чего добился.
- Я всегда говорил, что ты – гений, - потупился Гуревич.
- Я в курсе, - приятно улыбнулся Цукер, поправляя бабочку на шее.

   Анатолий Мальцев разрывался от мучивших его задач, которые надо было решать немедленно и одновременно. В небе над заповедником постепенно увеличивалось количество черных пакетов, и это настораживало. Приходилось держать в полной боевой готовности отряд обороны и боевых роботов. «Что на уме у Фэйка? – думал Анатолий Мальцев. - Полностью закрыть небо над заповедником пакетами он уже не успеет. Тогда что?»
И еще одна мысль неотступно пульсировала в голове Анатолия: «Варя и Настя ждут на седьмом ключе. Их надо немедленно забирать!»
Позвонил Глеб Мальцев:
- Толя, где твои девочки?
- Через час отправлюсь за ними.
 - Что ты тянешь!? Уже объявили суточную готовность. Я сейчас еду на седьмой ключ и привезу Анастасию с Варей. У меня там приготовлена цистерна с живой водой и, сам понимаешь, надо пригнать моих красавцев коней.   В общем, не беспокойся.

                20
 Глеб связался с Анастасией, сказал, что едет на седьмой ключ и попросил ее срочно привести коней с поля в усадьбу. Она засуетилась, закрыла Варю с Боней в доме, схватила со стены конюшни уздечку с поводком и побежала к ручью. Но тут же остановилась и вернулась в дом:
- Доченька, пойдем, нам надо привести коней от ручья.
Варя вскочила с коврика, на котором «лечила» сломанного игрушечного робота:
- Мы поедем на конике?
 - Нет, ты поедешь верхом на маме, - засмеялась Анастасия. Она достала из шкафа заплечную упряжь, в которой еще недавно носила маленькую дочь, устроила Варю на спине, защелкнула у себя на груди ремень, отломила на кухне от каравая большой кусок хлеба и легкой трусцой поспешила к ручью. Боня побежал рядом с ними.
 У ручья зеленели отдельные, ожившие бабьим летом кусты, и трава была свежа, как весной. Белый с серыми яблоками на крутых боках коренник Сивка поднял голову, жевал траву и смотрел прекрасными карими глазами с седыми ресницами на приближающихся к нему людей и собаку. Он был стреножен. Неподалеку от него паслись две пристяжных лошади, тоже бело серой масти. Они не были стреножены.
 Анастасия дала Сивке немного хлеба, с ласковыми словами поцеловала в морду, освободила от веревки его передние ноги и поманила оставшимся хлебом пристяжных. Те охотно подошли, захватили губами по куску и принялись жевать. Когда Сивка прожевал хлеб и потянулся к ней, она ловко накинула на него узду, закрепила на его шее и потянула за собой. Пристяжные послушно пошли следом.
 На подходе к усадьбе, бежавший впереди Боня, залаял и бросился вперед. Анастасия подумала, что уже приехал Глеб. Но вездехода во дворе не было. Зато по двору бегали отвратительные роботы-кроты. Они были крупнее, чем те, которых она видела раньше. Их было десятка два. Они шныряли около дома, около конюшни, нападали то на газонокосилку у сарая и начинали ее сверлить, то на колонку, которая подавала воду из подземного озера. Один крот уцепился за цепь, висевшую на крюке у конюшни и полез по ней.
 Анастасия некоторое время наблюдала за действиями кротов и не могла понять, что им надо. Она знала, что роботы-кроты запрограммированы на поиск, уничтожение или порчу всего металлического и была удивлена, когда увидела, что они полезли на большую деревянную телегу. На этой телеге Глеб когда-то возил бревна для строительства усадебных построек, а сейчас на ней лежала зеленая пластмассовая цистерна с приготовленной для космического ковчега живой водой.   Боня бросался на кротов, кусал, но они не обращали на него никакого внимания.
Сначала закричала Варя, а потом опомнилась и Анастасия. Она спешно привязала Сивку к забору, схватила первую попавшую в руки палку, стала сбивать кротов с телеги, опасаясь, что они испортят цистерну, и живая вода вытечет.
 В это время подъехал Глеб. Он выскочил из вездехода с огнетушителем и стал поливать кротов пеной.
- С палкой против них бесполезно! - кричал он. – Собирайтесь быстрей!
Через несколько минут все кроты валялись на земле. Некоторые из них шевелились под слоем пены. Глеб заторопился, вынес из конюшни сбрую, стал снаряжать Сивку и пристяжных, приговаривая ласковые слова. Лошадей он привязал длинным поводом к телеге с цистерной.
 В это время Анастасия с Варей за плечами вышла из дома. В руке у нее была небольшая сумка.
 - Помоги зацепить, - попросил Глеб. Он ворочал длинную оглоблю телеги с цистерной, но никак не мог закрепить ее в сцепке вездехода.
 Анастасия бросила сумку, и вдвоем они, наконец, справились с оглоблей.  И лишь потом увидели, как рыжий Боня сражается с кротами, которые вылезали из-под земли и облепляли вездеход. Глеб схватил огнетушитель. Но пены в нем осталось мало. Несколько роботов-кротов упали с машины на землю, а остальные продолжали скрежетать и жужжать, выполняя приказ невидимого хозяина.
 - Быстрей в кабину! – крикнул Глеб.
 Анастасия отстегнула заплечную сумку с Варей, взяла девочку в руки и залезла в вездеход. Глеб сел в кабину с другой стороны, завел двигатель – вездеход дернулся и встал.
 - Проклятый Фэйк! Проклятые кроты! Они сломали двигатель! – Глеб выскочил из кабины, стал пинать кротов, ползущих на вездеход, и ругаться от бессилия.
 Из кабины вылезла Анастасия. На руках у нее плакала и кричала Варя:
 - Боня! Боня! – она тянула руки к собаке, которая прыгала на кротов и сбрасывала их с вездехода на землю.
 Лошади, привязанные сзади к телеге с цистерной, пришли в беспокойство, стали ржать и мотать головами.
 - Глеб, надо уезжать на лошадях! – крикнула Анастасия.
 - Помоги! – кинулся Глеб к конюшне.
  Анастасия заметалась, посадила Варю на край телеги.
   - Держись крепко! – крикнула она и побежала следом за Глебом.
  Они принесли хомуты, отцепили телегу от вездехода, повернули ее и стали впрягать в нее лошадей. Боня сражался с кротами у вездехода. Варя вцепилась в крепление цистерны, перестала плакать и во все глаза смотрела то на мать с Глебом, то на собаку и кротов.
 Стронуть с места телегу с тяжелой цистерной оказалось непросто. Глеб хлестал красавцев коней, кричал и даже пытался помогать им, хватаясь за телегу. Наконец, цистерна двинулась вперед. Глеб подхватил рукой Боню и передал его Анастасии, сидящей с Варей на краю телеги.  Покатили по узкой грунтовой дороге среди увядающей травы.
И вдруг кроты опомнились, перестали терзать вездеход и бросились следом за телегой. Они пытались цепляться за металлически обручи на деревянных колесах и даже за копыта лошадей. Глеб хлестал плетью то кротов, то коренника Сивку. Телега все набирала и набирала ход, а когда дорога пошла под небольшой уклон, и вовсе разогналась. Роботы-кроты от копыт лошадей отлетали в стороны, копошились в траве и оставались позади.
 Глеб вспрыгнул на краешек телеги, крикнул: «Пошли родимые!» и с облегчением сказал:
 - Кажется, выбрались, девчонки.

                21               
 Последнее заседание совета ковчеговцев проходило за двенадцать часов до взлета ковчега. Заседали, как обычно, за большим обеденным столом в избе Мальцевых.  На этот раз стол был пуст. Только в цветочной вазе посреди стола стоял большой букет скромных осенних астр.
   - Это из оранжереи, - сказала Валентина Мальцева, когда ставила цветы на стол. – Здесь астры трех цветов, каждому члену совета по три цветка, в память о нашей матушке Земле.
   Маркс Цукер сообщил о том, что выполнил решение совета и только что переговорил с Фэйком.
   - Я сказал ему, что мы согласны вести с ним переговоры о будущем Цивилизации и немедленно отправляем в Карьер свою делегацию, что мы должны убедиться в безопасности и равноправии людей, живущих и работающих в городе вместе с роботами.
   - Зачем это? Он же знает от своих крыс, что мы готовимся к взлету, - удивился один из членов совета.
   - Конечно, знает, - согласился Цукер. – Но кроме этого он знает от своего крота-связиста, что во время пробного разогрева у нас отказал один из маршевых двигателей ковчега.
   - Как это отказал!? – раздались сразу несколько взволнованных голосов.
   Егор Мальцев поднялся из-за стола:
   - Просим прощения у членов совета. Мы не имели права рисковать и потому провели операцию по дезинформации Фэйка в тайне от большинства членов совета. Причин несколько. Мой брат Глеб должен был убедиться, что ни в кого из нас Фэйк не вживил жидкий чип управления. Оказывается, это можно сделать незаметно для человека. Так что не обижайтесь… Сейчас мы уверены в каждом из вас.
   - Но у тебя же есть чип Фэйка? – сказал отцу Анатолий.
   - Да, есть. И у меня, и у Ольги, и у Гуревича, и у То Дин Тхи.  Маркс Джорджович с помощью Глеба сумели внести коррективы в эти чипы. Сейчас они работают и на Фэйка, и на нас.
   - Ты забыл про моего маленького Фэйка! – засмеялся Цукер. – Без его помощи у нас ничего бы не получилось. – Да здравствует маленький хитрый Фэйк! Он ловко дурит своего папашу.
   Егор, улыбаясь, приобнял Маркса:
   - Прошу всех успокоиться: с двигателями ковчега все в порядке. Но Фэйк получил информацию из трех независимых источников, что у нас почти катастрофа, и мы вынуждены отложить взлет. За это время Фэйк может сделать с нами все, что захочет…  А сейчас о грустном. На контрольно-пропускном пункте заповедника готовится к выходу наша делегация, о которой Маркс только что сообщил Фэйку. И это не фейк.  Святитель Феофан с несколькими пожилыми прихожанами и четверо монахинь с настоятельницей монастыря вот-вот выйдут в город с иконами и хоругвями.  Они остаются на Земле. Это их свободный выбор. Кроме них в Семи Ключах остаются еще тридцать шесть пожилых людей и двое калек. Остаются добровольно, по любви и совести.
    Глеб встал, обвел взглядом всех сидящих за столом и сказал:
   - Я не изменил свое мнение: познание – потребление и, простите, ****ец – вот формула человеческой жизни хоть на Земле, хоть на любой другой планете. Мы с Валей остаемся здесь, в Семи Ключах, с нашей матерью Агриппиной и с могилой нашей Вари. И будь, что будет!
- И мы с Пенделем остаемся, - поднялся Гуревич, стянул с головы оранжевый подшлемник и стал мять его в руках.
 То Дин Тхи закряхтел, высморкался и тоже встал:
  - Я присоединяюсь… Сознательно… На ковчеге тесно. Да и зачем я вам, такой больной? Моя вьетнамская совесть не хуже, чем у других.
   Егор Мальцев потупился:
- Я понимаю: наступил ответственный и тяжелый момент выбора, - сказал он. – Категорически не согласен с тобой, брат Глеб: формула человеческой жизни – сознание, совесть и любовь.  Они должны подсказать правильное решение. От многих, сидящих здесь, зависит дальнейшая жизнь пассажиров ковчега во время нашей космической одиссеи. То есть жизнь человечества.  Мы не имеем права лишать людей надежды. Поэтому обязаны лететь и я, и Глеб, и Маркс, и Юрий, и Пендель, и многие другие, от кого зависят пассажиры ковчега… Нам пора прощаться с дорогими для нас людьми, которые остаются на Земле.  Помните: их доля тяжела, но не безнадежна.

                22
   Последний сход остающихся в Семи Ключах землян и пассажиров Егорова ковчега проходил на Вишневой поляне на окраине села, где в давние времена, посреди вишневого сада, проводили сельские сходы, а иногда гуляли многолюдные свадьбы.    Впереди, на двух скамьях сидели те, кто оставался, человек пятьдесят. Это были пожилые люди или совсем старики. Был еще сапожник-горбун и инвалид в коляске. Оба они официально обратились к совету ковчеговцев с просьбой оставить их на Земле.
 Оставался и член совета То Дин Тхи, пожилой и больной человек, у которого был вживлен чип Фэйка, с измененной Цукером программой, дававшей ему возможность держать связь с безжалостным искусственным интеллектом, но не подпадать под его управление.
За скамьями стояли улетающие на Марс. Их было много, человек триста, даже больше. Среди них было немало детей. Некоторых детей родители держали на руках.          
 Поляна была в пожухлой траве, но кое-где сквозь нее пробивалась зеленая мокрица, чудом выжившая после летней стужи. Вишневые деревья вокруг  поляны стояли черные, но и здесь не обошлось без чуда жизни: ряд вишен на краю поляны ожили бабьим летом, выбросили листочки и сейчас красовались осенним багрецом. Именно из-за этих стойких деревьев, вселявших надежду и оптимизм, Глеб Мальцев предложил провести последний сход в этом месте. 
     Прощальную речь должен был произнести Егор Мальцев, но перед началом схода он убедил Маркса Цукера, что у него это получится лучше.
Все уже собрались, поставили небольшую тумбу для выступающих, а Цукера все не было. Егор заволновался:
 - Опять этот гений что-то выкинул! - сердито сказал он Гуревичу.
 Юрий Шлемович вздохнул. В этот момент появился Маркс. Он, действительно, «выкинул»: оделся в черный смокинг, белоснежную рубашку с красным галстуком-бабочкой, но при этом был в сиреневом шерстяном космическом подшлемнике на голове. Тумбу для выступления Цукер опрокинул ногой, встал перед народом и поклонился всем долгим, глубоким поклоном, опершись ладонью о землю.
Это было неожиданно, трогательно и настолько не вязалось с представлением Анатолия Мальцева о Марксе Цукере, что Анатолий стеснительно опустил глаза и почему-то сразу вспомнил, как несколько минут назад, на подходе к Вишневой поляне, встретил жену Маркса Марию с двумя детьми. Мария приветливо поздоровалась с ним. Она была в красивом шерстяном костюме в крупную серо-зеленую клетку, хорошо облегающем ее совсем еще молодую фигуру. Лицо ее выглядело озабоченным, но глаза сияли. Это была та самая Мария, которую Анатолий впервые увидел десять лет назад на улице Семи Ключей и моментально влюбился, а потом долго страдал оттого, что она не замечала его.
 Цукер разогнулся, неожиданно сорвал с себя красный галстук-бабочку и бросил его на землю:
 - Простите меня, дорогие земляне, за все мои ошибки, вольные и невольные! - Сказал он громким, но дрогнувшим голосом и еще раз поклонился. - Наступил час прощания с нашей прежней, полной грехов и счастья жизнью. Или, как верно сказал один из ковчеговцев, нас посетил человеческий ****ец на Земле! - В голосе Цукера промелькнули веселые нотки, но улыбался он грустно. – Я и все мы хотели, как лучше, но вселенские законы не перешибешь. На Марсе улетающим с Земли несколько лет придется жить трудно. Очень трудно. Может быть, лучше было бы остаться здесь. Но мы уже сделали свой выбор.  У большинства из нас с созданным нами искусственным интеллектом Фэйком абсолютная несовместимость. Мы, к сожалению, проиграли битву с ним… Я обращаюсь к тем, кто остается на Земле, на нашей когда-то прекрасной планете. Здесь, в Семи Ключах, не смотря ни на что, эта красота еще сохранилась. Вы остаетесь со своим дорогим прошлым, со своей памятью. Но это не только ваше прошлое и память, она и наша, тех кто покидает Землю. Храните ее, и мы будем стремиться вернуться сюда… Вы остаетесь беззащитными перед Фэйком и его роботами. На это и надежда. Фэйк быстро убедится, что вы для него бесполезны и неопасны. Вас будут обслуживать роботы. Мы создали для них программу призрения и социального обслуживания… Но любой из вас, кто все же решит лететь с нами, может в течении двух ближайших часов заявить об этом. Мы не откажем никому. Условие одно: не больше трех килограммов личных вещей с собой…
Пассажиры ковчега, которым вот-вот предстояло покинуть Землю, стояли с застывшими лицами. Некоторые прижимали к себе детей, будто старались защитить их от грядущей неизвестности. Старики на скамьях вытирали слезы. А горбатый сапожник хохотал и хлопал в ладоши. Он был пьян.
 - Не берусь предсказать будущее… - Цукер замолчал, закрыл глаза и глубоко вдохнул. - Мы увозим с дорогой Земли не только наши любимые запахи, не только Центральный банк генетических кодов всего живого, что породила наша планета, но и лучших представителей Цивилизации. А главное – память о наших предках, наши земные чувства и мечты. Может быть, наши потомки еще вернутся на Землю, и она вновь зацветет. Может быть, когда-нибудь и наши могилы окажутся рядом с вашими. По всей видимости, доживать нам придется на разных планетах. Но я точно знаю одно: у нас всегда будет один с вами Бог. И этот Бог – любовь и разум.
   Инвалид на коляске, еще не старый, с мечтательным взором и блаженной улыбкой, подкатил к Цукеру, с трудом дотянулся до его красной бабочки, брошенной на землю, и торопливо застегнул ее на своей шее.
               
                ***   
Агриппина Мальцева слегла еще во время июльской стужи. Она лежала на большой деревянной кровати в своем старом доме рядом с усадьбой сына Глеба. Егор и Ольга уже простились с ней. После схода зашли Анатолий с Анастасией и Варей.
Они молча сидели на скамье у кровати и смотрели на старуху. Агриппина улыбалась. Она выпростала из-под одеяла руку. В ней была маленькая тряпичная кукла из разноцветных лоскутов. Агриппина протянула ее Варе. Девочка схватила куклу и с удивлением принялась перебирать ее лоскуты.
 - С ней играла еще моя мама, - сказала Агриппина. - Потом я, потом другая Варя… Забери ее с собой…
 - Буся, - взял ее руку Анатолий, - мы можем забрать тебя с собой, я уговорю отца…
 - Не говори, Толик, ерунду, ты же знаешь – мне здесь будет лучше, - Агриппина вытянула свою руку из рук Анатолия и спрятала ее под одеяло. – Летите с Богом на этот Марс.
 - Папа обещал, что ухаживать за тобой прикрепят персонального робота, – сказал Анатолий.
 - Какого робота!? - испуганно встрепенулась Агриппина и попробовала встать. – Глеб сказал, что они с Валей остаются.
 Анатолий стал укладывать бабушку и попробовал ее успокоить:
 - Ты родила самых лучших сыновей-близнецов на Земле. Без них на Марсе нам никак нельзя…
Анастасия поправила на старушке одеяло и с укором сказала Анатолию:
 - Зачем ты ее беспокоишь? Ты, наверное, не знаешь: дядя Глеб после схода твердо сказал мне, что они с Валей остаются… Баба Груша, успокойся, они будут с тобой. А я взяла твою фотографию и видеоролик, когда ты благословляла нас с Толей на омовение в живой воде, - она нагнулась и поцеловала старушку в лоб.
Агриппина успокоилась, умиротворенно улыбнулась и закрыла глаза.
               
    На стартовой площадке космического ковчега царила суета. Пассажиры целовались с остающимися родными и близкими, шли на подъемник, медленно поднимались и махали на прощание руками.
Удивительно, но не было никаких слез. Разве что улыбки на лицах были необычные, какие-то «неземные».

 Сгущались сумерки. Анатолий обходил по периметру стартовую площадку, вокруг которой вперемежку стояли бойцы охраны и роботы-охранники. Бойцы докладывали, что все спокойно, кроты исчезли и новые не появляются. Анатолий снимал бойцов с постов и отправлял в ковчег, где скоро должны были задраить основной отсек для космических пассажиров и включить антигравитационные установки. На постах в заповеднике Семиозерье оставались только роботы.
 - Пакетов в небе все больше, - показал вверх начальник охраны Сергей Кочергин.
Анатолий задрал голову. В темнеющем небе, над энергетическим куполом заповедника барражировали черные пакеты.
 - Ничего у них уже не получится – не успеют, - усмехнулся Анатолий.

 Когда он вернулся к подъемнику в ковчег, где зажглись несколько прожекторов, то увидел неожиданную картину: площадка перед подъемником была уже пуста, и только братья-близнецы, Егор и Глеб, его отец и дядя, стояли на ней и отчаянно ругались. Чуть в сторонке за ними наблюдала Валентина.
   - Ты из себя начальника-то не строй! – грозно говорил Глеб. - Это ты для других начальник. А я, между прочим, раньше тебя родился… Сказал, останемся, значит останемся!
 - А я сказал: полетите! Немедленно идите на посадку! Забыл, что на тебе вся флора и фауна в ковчеге!
 - Да сколько я могу повторять: мои люди всему обучены, справятся без меня. Ты про мать подумай! О других земляках! Про Варину могилку, наконец! Мы с Валей здесь нужнее.
 - Забирай тогда своих коней к чертовой матери! Одна морока с ними на Марсе. Сейчас же прикажу их выгрузить…
 - Егорка, не дури, побойся Бога! – угрожающе сказал Глеб и остановил брата руками, вцепившись в ворот его зеленого бамбукового костюма, который одевали под скафандр.
Анатолий стоял в нескольких шагах от них, рядом с Валентиной. Опасаясь, что близнецы начнут драться, они оба бросились к братьям и стали их растаскивать. Анатолий потащил обмякшего отца к подъемнику ковчега, и они медленно поплыли вверх.   
 А внизу им махали руками Глеб и Валентина. Кроме них на стартовой площадке уже никого не было.
 - Егор! - кричал Глеб. - Сейчас же прикажи своим на Марсе, чтобы к вашему прилету подготовили просторное помещение для моих коней. Им надо двигаться, иначе погибнут… Ты обещал!

 Когда набрали силу стартовые плазменные двигатели ковчега, и голубой свет озарил ночное небо, стало видно, что над защитным куполом Семи Ключей мельтешат черные пакеты. Их было много, и они быстро закрывали мерцающие звезды.
Ковчег оторвался от земли, на несколько секунд завис над ней. Чернеющее небо вдруг посерело и стремительно распахнулось, открыв звездные дали. Пакеты исчезли, будто их не было вовсе.
      
    В отсеке управления космического ковчега люди в серебристых скафандрах снимали гермошлемы и с улыбкой посматривали друг на друга. Только Егор Мальцев, откинувшись в кресле, сидел с закрытыми глазами. Казалось, он старался сохранить в себе, в своей памяти то, что оставалось на Земле. А может быть, просто очень устал.
  - Я же говорил, что у Фэйка ничего не получится с черными пакетами, - сказал Анатолий Мальцев Марксу Цукеру, который сидел рядом с ним.
  - Сейчас маленький Фэйк передаст от меня прощальный привет своему папаше, большому Фэйку - я позаботился, - усмехнулся Цукер. -  Я точно знаю: эта наглая железяка оставит в покое Семь Ключей.
  - Что-то я не видел на посадке твою жену с детьми? – осторожно спросил Анатолий.
  - Здесь они, на борту, - счастливо улыбнулся Маркс и весело подтолкнул плечом Анатолия. – А ты ведь нравишься моей Маше, я давно заметил. Но я не ревную – у нас с тобой счастливые семьи. Что еще надо человеку на просторах вселенной!?
   
                ***
    Через три дня полета в основном отсеке Егорова ковчега, похожем на большой цирк и разделенном на множество секторов и купе, как в пассажирском поезде, покинувшие Землю люди занимались разными делами. В одном из секторов, за двумя небольшими конвейерами, из заготовленных на Земле деталей, собирали рабочие и прогулочные скафандры для жизни на Красной планете. 
   В своем маленьком купе Анастасия усыпляла дочь Варю. Она ходила с ней на руках, шаг туда, шаг обратно, и тихонько напевала: «Люли, люли, люленьки, летят сизы гуленьки. Летят гули вон, вон, несут Варе сон, сон…»
 Варя вроде бы уже засыпала, но вдруг открыла глаза и спросила ясным голосом:
   - Когда папа придет?
   - Он сейчас на работе, а потом придет. Тебе надо поспать.
   - Не хочу. Хочу ягодок, -  показала Варя на банку с вишневым компотом, которая стояла на маленьком столике.
    Анастасия вздохнула, посадила Варю на колени, заплела ей маленькие косички с бантиками и надела на нее простенький спортивный костюмчик из теплой фланели. Потом стала вылавливать ложечкой из банки вишенки и накладывать их в небольшую плошку. Варя в это время широко раздвинула двери в купе.
По широкому проходу мимо купе проходили люди, что-то несли в руках или просто разговаривали и смеялись. Некоторые поворачивали головы и приветливо махали Варе рукой.
Варя подсела к матери, стала брать рукой вишни из плошки и обсасывать ягоды, складывая косточки на столик. Анастасия подала ей ложечку, но Варя капризно передернула плечами и продолжала есть рукой.
   В это время в проходе, напротив их купе остановилась женщина с мальчиком на руках. Мальчик показал пальцем на банку с компотом.
 - Наша банка, - громко сказал он матери.
 Анастасия улыбнулась, а Варя взяла плошку с вишенками, протянула мальчику и деловито предупредила:
- Там косточки… Как тебя зовут?
 Мальчик затолкал вишенку в рот и посмотрел на мать.
- Его зовут Федор, а меня – Зина, - промычала женщина.
Анастасия пристально посмотрела в лицо женщины, подала ей руку и медленно проговорила:
- Я Анастасия, а это…
- Варя! – бойко представилась Варя.
Федор вытащил изо рта вишневую косточку и протянул матери.
- Давай мне, - взяла у него косточку Анастасия. – У нас уже целая горка косточек, - показала она на столик, -  будем на Марсе садить вишневый сад.
Зина улыбчиво возразила:
- Нельзя садить. Сваренные косточки, не взойдут. Я эти вишни еще в прошлом году варила, а этим летом все замерзло.
  - Пойдем к нашим коникам, - встала из-за стола Варя, запустила руку под подушку и вытащила оттуда кусок хлеба.
Анастасия поцеловала дочь и посмотрела на Зину:
 - Видели в ковчеге коней?  Трех белых коней?..  Если хотите посмотреть, то пойдемте с нами.
 Зина смотрела на губы Анастасии и молчала. Потом вдруг заулыбалась и кивнула головой:
   -  Я поняла…Пойдем… Только своими ножками, - поставила она на пол Федора.
 Варя сразу взяла мальчика за руку, и они пошли следом за матерями мимо многочисленных купе ковчега, заполненных людьми, через оранжерею, мимо клеток со зверями и дошли до стойла с тремя бело-серыми конями. Сивка, увидев их, приветственно заржал. Варя протянула Федору кусок булки:
 - Дай ему, - показала она на коня.
Сивка большими мягкими губами захватил с ладошки мальчика хлеб и принялся жевать.
 В прекрасных карих глазах коня была благодарность.
 А если заглянуть в эти глаза глубже, то в них можно было увидеть бесконечный ночной космос и зрачок Бога, спокойно смотрящего на людей.
               
               
                Чита.  2019 год.