Не дают спать?

Марии Бутиной фактически три месяца не дают спать.
Это многими считается пыткой.

Мне довелось во время прохождения службы не спать реально с июля 1972-го по декабрь 1972-го, то есть шесть месяцев.
Слово «отбой» я слышал ежедневно.
Но до этой команды раздавалась другая команда:
«Нарядчикам выйти из строя!»

Здесь надо объясниться.
Я прожил под клеветой большую часть своей жизни.
Это не было системным явлением.
Это мне выпал такой жребий.
Такая персональная судьба.
Другие клеветы в другие периоды жизни я разберу в другой раз, если Бог даст такую возможность.
Но именно эту клевету именно в этот период жизни я разберу именно здесь.
Читатель сам сможет убедиться, что никакого отношения к «системе» вся ситуация отношения не имеет ни малейшего.
Точнее именно в моём конкретном случае ситуация высветила слабое место Системы, как сказали бы сейчас – «уязвимость» Системы. Но причина была не системная.
Закончив службу я уехал с супругой жить в Архангельск.
У нас родилось двое детей – мальчик и девочка.
Я работал на СЦБК и прошло уже три года после службы, как вдруг ко мне пришло письмо из Свердловска – его переслала мне моя мама – а в Свердловск оно пришло из Новосибирска от Сережи – одного из четырёх моих сослуживцев.
Начиналось это письмо весьма примечательно:
- Алёша, прости!!
В письме он описал свои послеслужбистские приключения, переплывание Оби в попытке избежать гибели, мытарства. А затем он переходит к описанию того, что происходило в части после моего внезапного для всех увольнения. Именно тот факт, что я был отправлен в запас внезапно, самым первым из всех уже пятого мая, говорит мне, что всё-таки командование части кое-что знало такое, о чём я – идиот – даже не догадывался.
Вот только одна крошечная «дэталь» этого увольнения в запас.
Вопросами отправки на «дембель» занимался прекрасный службист, заместитель командира части, капитан второго ранга Н.
К своему изумлению он узнал, что я уже год как женат, и должен отправляться на дембель именно в Архангельск, только выдавая мне документы к эшелону!
Произошло это потому, что когда мы в Реттиховке расписывались летом 1974-го года, он пребывал в отпуске и ему просто забыли доложить – в части шли проверки за проверками и такая мелочь осталась без внимания.
Понятно, что переписка вся тщательно контролировалась, но контроль осуществлял другой заместитель командира части, капитан второго ранга К.
В общем «не срослось».
А тут выпало место в эшелоне во Владивостоке.
Пятого мая в 18.00 меня срочно вызвали в штаб части с приказом «явиться с вещами»!
Рота просто потеряла дар речи.
Я тоже.
Но исправно забрал всё из своего рундука в баталерке и бегом двинулся в штаб. Из личных вещей у меня был только пакетик с письмами от супруги.
Из штаба я попал в штабной уазик, на котором меня  доставили к поезду идущему во Владивосток. Сопровождал меня какой-то новый старлей, имени которого я так и не сохранил.
Во Владивостоке на пристани у жд вокзала стоял военный оркестр и играл отходящему эшелону «Прощание Славянки».
Всё было торжественно.
Меня мой старлей вручил старшему предписанного мне вагона и я со справкой об увольнении отправился в десятидневный рейс с неизвестными мне матросами и старшинами с кораблей и других подразделений ТОФ.
Перед увольнением матрос обычно занят в основном дембельским фотоальбомом и подготовкой своей одежды к дембелю.

В первую очередь – брюк.
Они безбожно ушиваются.
Я ничем этим точно не занимался ни секунды.
Ехал с новенькой, но абсолютно не готовой формой.
Матросы – дембеля этого решительно не понимали, и меня активно ушивало всё купе! Нет-нет! Это был плацкарт! Но так уж мы привыкли именовать это помещение для шестерых счастливцев с одной стороны вагона и для трёх – с другой! Мне нравилось быть третьим в меньшей части и я спал всю дорогу на верхней третьей полке. Дембеля оценили это так: «Крепко же тебе досталось!»
Но сейчас мы не о дембеле.
Сейчас мы о том, что для всех абсолютно мой дембель был абсолютно неожиданным!
И вот сижу в Архангельске и вникаю в подробное описание событий в роте после моего убытия.
«Тебя собирались избить насмерть перед самым дембелем.
Вся рота знала, что ты – воришка, таскающий чужие продукты и сладости по ночам.
С первых дней службы в твоей тумбочке регулярно находили украденное.
Наверное ты помнишь, как тебя заставили перед ротой ещё в учебке съесть четыре банки украденной сгущёнки.
И вот тебя внезапно забрали!
И тут открылось: продукты снова пропали!
Тот, кто все три года их воровал, спал с тобой рядом на соседней койке!!!
Это наш призыв, Лёша!
Он не знал, что тебя уже увели и привычно сунул украденное в твою тумбочку!
И только теперь стало ясно, почему тебя ни разу никто не смог поймать за руку!
Хотя и караулили, и ночей иногда не спали!
И следили!
И вот только тут мы узнали, кто воровал всё это время!
Мы его жутко избили перед увольнением.
Всё хотели тебе сообщить и извиниться.
Прости!»

Вот собственно и вся история вкратце.
Я ощущал отчуждение и бойкот все три года.
Я первые полгода вообще начисто был лишён сна.
Мой товарищ, не спавший, как и я, реально свихнулся и был комиссован.
И виной всему была клевета!
Воришка просто воровал и совал кое-что из украденного мне в тумбочку, а потом аккуратно не обнаруженное тут же изымал.
Воровал он по-умному.
И меня подставлял очень грамотно.
Теперь, спустя три года,  на многое у меня открылись глаза.
И всё-таки к ВМФ я отношусь с доброй памятью в сердце.
Да!
Это было на грани жизни и смерти.
Да, несколько раз я сам искал себе смерти, не понимая происходящего.
Да! Это удивительное испытание.
И всё-таки мне сказочно повезло!
Повезло с прекрасными офицерами, с великим командиром части, с абсолютным большинством сослуживцев.
Повезло и с тем, что самосуд, пока не поймали за руку, не чинили.
То есть чинили в скрытой форме, но «не пойман – не вор».
Повезло и в том, что истина всё-таки, пусть и поздно, открылась.
Что это такое на самом деле – быть оклеветанным тайно, когда ты даже не знаешь, что тебе вменяют в вину, когда ты не можешь защищаться от навета – эту чашу я испил до дна.

Бедная Мария!
Три месяца не дают спать!
Я теперь тоже буду спать плохо.
Вот лежу, ворочаюсь.
Не могу сомкнуть уставших глаз.
Броски давления в глазах и около жуткие!
А я вспоминаю, как ремонтировал насосы в насосной под котлами и таскал уголь ведрами по крутой лестнице, а глаза уже не болели, а просто были заполнены каким-то особым ощущением полусна-полувырубона.
Сашка, который после этого вскоре сошёл с ума, остановился однажды около меня и сказал:
-Знаешь! Если когда-нибудь мы сможем рассказать то, что здесь творится на самом деле,  ведь люди будут непрерывно плакать! Три года будут белугами реветь! Ведь это же сколько слёз прольётся!

Уже после того, как он убыл на Урал в сопровождении офицера и двух матросов – так сопровождали домой рехнувшихся после почти года по всяким больничкам и диспансерам – он прислал нам в часть письмо.

- Привет, дурачки! Вот меня признали сумасшедшим, и я здесь девочек тискаю и живу припеваючи! А вы служите! Служите!

Так это было на самом деле!

Не знаю почему, но меня всегда приводил в восторг замечательный анекдот о рехнувшемся матросе.
Суть его кратко такова:

Служили матросики в части, служили и стали замечать за одним своим товарищем одну странность: ровно в пять утра он тихо произносил:
- Ку-ка-ре-ку!
Стали присматриваться.
Спит ли он, или на посту стоит, но безо всяких часов ровно в пять утра секунда в секунду произносит:
- Ку-ка-ре-ку!
Постепенно вся рота и вся часть убедилась; даже если дать ему снотворное он всё равно ровно в пять кукарекнет!
Шутки шутками, но ведь человек получает в руки оружие!
А ну как кукарекнет как-нибудь не так?
В общем сообщили, проследили и направили на обследование.
Три месяца его обследовали специалисты и в конце-концов комиссовали!
Да, парень всё исполнял как положено, но… кукарекал!
В пять утра!
В любом состоянии!
И, как положено, его отправили с офицером и двумя сопровождающими, на дембель, как душевно больного.
В пассажирском поезде – в плацкарте – офицер рассказал о парне всему вагону и с каждым почти поспорил на бутылку, что ровно в пять парень кукарекнет.
И вот ночь!
Весь вагон не спит.
Все ждут этого события!
Наступает пять часов утра.
Свихнувшийся спит сном младенца и не кукарекает!
Офицер расталкивает его и спрашивает:
-Ты почему не кукарекнул, подлец?
И тогда счастливый дембель отвечает:
-Я своё уже откукарекал! Теперь вы кукарекайте!