Взгляд седьмой. Свет и тень...

Я благодарю Киру Каулиц, посоветовавшую мне посмотреть фильм «Чудо» о ребёнке с синдромом Тричера Коллинза. По-детски добрый фильм встряхнул моё сердце, напомнив о мальчике с Приморского проспекта…


Взгляд седьмой


Когда мне было лет двенадцать, я, поддавшись тогдашней детской  моде, записалась в спортивный клуб. Играть в настольный теннис было делом привычным в наших дворах, но секция этого самого настольного тенниса давала божественное преимущество перед самоучками. Мальчишеская дворовая шпана, курящая, хулиганящая и дерущаяся, а потому естественным образом нравившаяся нам, приличным пятиклассницам, сразу распознавала умеющих по-настоящему закрутить и подрезать теннисный шарик. И, ясное дело, шпана проявляла к ним, умеющим, интерес… чего мы, приличные пятиклассницы, собственно, и добивались.

Два раза в неделю я шла по Приморскому проспекту в спортивный клуб «Молния», мечтая, что курящий, хулиганящий и дерущийся Витька Соловьёв, наконец, оценит мои закрутки и подрезки. Шансов понравиться ему просто так у меня не было – я была выше всех девчонок и мальчишек на голову и, переживая из-за этого, сутулилась и уходила в тень. Витька же Соловьёв в свои четырнадцать играл на гитаре и пел тонким голосом заунывные песни, Витька Соловьёв в тени быть не любил, и тех, кто там прятался, не замечал. Сидя летними вечерами на скамейке рядом с теннисным столом, Витька Соловьёв с закрытыми глазами пел про зиму и тоску: «За белою рекоой дома стоят в снегуу, там девушка живееёт на дальнем берегу… Я знаю, что онаа давно меня не ждёёт, и между ней и мноой метель-метель метёёт…»
 
Я представляла, что когда я научусь правильно и красиво играть в теннис, закручивая и подрезая, Витька Соловьёв обратит на меня внимание, в результате чего я превращусь в героиню его песни. Конкуренция за роль героини была нешуточной, и кроме серьёзной спортивной подготовки требовала девичьей красоты и ещё какой-нибудь особенности, не знаю какой.

Однако, к делу. Помню свою первую встречу с болезненно-непривычным, встряхнувшую меня по-взрослому… ту самую встречу, с которой не каждому везёт. Я шла по Приморскому проспекту со своим рюкзачком маленькой теннисной богини – в рюкзачке соседствовали ракетка, майка, шортики, мечты о Витьке Соловьёве… «За белою рекоой дома стоят в снегуу…»

Навстречу шёл мальчик – длинная куртка, капюшон… Этот мальчик, совершенно случайно попавший в моё пространство – на несколько секунд попавший! – изменил всё. Неподготовленный организм мой вздрогнул навсегда.
 
Нос мальчика располагался на лбу, глаза – на щеках. Подбородка не было, лицо заканчивалось ртом. Мальчик был примерно моего возраста, так я почувствовала. Справиться с собой не смогла – остановилась, дура. Мальчик улыбнулся – и лицо его иссеклось морщинами, превратившись в страшную маску в капюшоне… Глаза были умные и добрые. Огромные. Но на щеках. Он улыбнулся, махнул приветственно рукой и пошёл своим путём – а я не смогла. Ничего не смогла – ни улыбнуться, ни шевельнуться, ни притвориться. Стояла как вкопанная дура на этом Приморском проспекте…

В тот день я посреди тренировки сказала: «Можно выйти? Мне очень надо подумать…» Тренер, помню, удивился – можно, конечно, но… что это за новости?

Я сидела в раздевалке, и непонятная, раздирающе-настоящая любовь по имени сострадание придавила меня к стене… Что с ним случилось, с мальчиком этим… страшно думать даже. Как мне стыдно, что я не улыбнулась в ответ. Наверняка он привык к таким бестактным дуракам… но всё равно стыдно. Интересно, у него есть настоящие друзья? Я бы смогла стать ему настоящим другом.

Что я тут делаю, в этой раздевалке? Где-то там по Приморскому проспекту ходит мальчик, которому я могу стать другом, если он захочет. Сама я хочу этого больше всего на свете. А вот чего я совсем не хочу… и не хотела никогда! – так это заниматься настольным теннисом, чтоб закручивать и подрезать. Мне нравится просто так играть с подругой, не на счёт, не подрезая.
Так что я тут делаю?!

Витька Соловьёв весь без остатка измельчился на молекулы и разлетелся в разные стороны. Помню, как спокойно я приняла решение – ухожу. И Витька разлетелся, и теннис не нужен. То, что я сейчас получила от жизни в подарок, несовместимо с глупыми ненастоящими целями.

Мальчик со страшным изуродованным лицом ходит по улицам и улыбается людям своими добрыми глазами на щеках...
 
А я выхожу из тени.