Невидимое Н. М. Кожуханов Глава 9

Глава 9. Откровение

Саша зашел в освещенную тусклым светом настольной лампы спальню тестя. Он все также лежал на кровати. Лицо его пожелтело, глаза ввалились, руки плетьми лежали вдоль тела.
Александр еще не успел опомниться после спешного бегства из больницы, картины повешенного бывшего ухажера его супруги и лужи фикалиев у его ног – реакции организма на удушение, траурного лица Полины, которая начала винить в смерти любовника себя, но пока не говорила этого вслух, как Алевтина пришла к нему со слезными просьбами зайти к ее отцу.
– Пришел? – прошелестел его голос.
–Да, пришел. И хочу знать, что тут твориться.
Старик понимающе кивнул головой.
– Тут творится смерть.
Саша терпеливо ждал продолжения.
– Константин хотел меня убить. Пришел за свою услугу требовать у меня награды. А я объяснил ему, что он не прав, нашептал ему о бессмысленности его жизни. Он услышал меня, напился и прыгнул в петлю. Такое бывает.
Голос тестя звучал все увереннее и увереннее. Саше стало казаться, что он издевается над ним.
– Что еще тебя интересует?
– Со мной творится какая-то чертовщина. Я вижу то, чего нет, слышу что-то непонятное. Мне хочется, чтобы это прекратилось.
– Хорошо, – ответил старик, – тогда ты должен кое-что взять у меня и твои проблемы решатся.
– Что же вы мне хотите отдать?
Василий Васильевич печально поглядел на Александра:
– Я предлагаю тебе все и ничего. Ты сможешь видеть невидимое и слышать неслышимое и не сомневаться, что это реально, а не плод больного разума или дурман наркотика. Мой тебе дар – умение чувствовать. Но дар есть и проклятие. Проклятие соблазна.
Тесть тяжело вздохнул.
– Мир, окружающий тебя, не таков, каким ты его себе представляешь. У тебя есть пять чувств, которыми ты оцениваешь, насколько удовлетворены твои потребности: есть, спать, размножаться. При этом стараешься приложить минимум усилий, чтобы достичь желаемого. Ты в том не виноват, такова природа человека. Но, что если чувствами можно оценивать не только животные потребности, но и использовать их как инструмент познания глубинной сути вещей, изнанки мира?
Саша не любил пустых разговоров, но решил в этот раз дослушать до конца.
– Чувства каждого человека – это как разфокусированная подзорная труба. Ты смотришь в нее и ничего не видишь. Я же передам тебе возможность настроить четкость. Понимаешь?
Старик испытывающе глядел на Сашу, который по-прежнему ничего не понимал.
– Я колдун, Сашенька, и ты станешь им. Это твоя судьба.
– А если я все равно скажу нет?
Василий Васильевич ухмыльнулся и металлическим голосом ответил:
– Умрешь. Против судьбы не попрешь.
Потом, смягчившись, добавил:
– Да ты уже пробовал. Снимал же кольцо? Снимал, я знаю. Я уже давно могу видеть невидимое и слышать неслышимое.
Внезапно раздался стук в окно. Саша вздрогнул и, посмотрев, увидел, что в комнату пытается влететь какая-то птица, барабаня крыльями по стеклу.
– Сумасшедшая!
– Нет, Саша. Нет. Вот ты птицу видишь, понимаешь, что ведет она себя как-то не так, и находишь тому простое житейское объяснение. Она безумна. Но нутром чуешь, что плохо это. Знак это. И правильно. Понимая, что поведение птицы – не просто стечение обстоятельств или безумие, в тебе начинает говорить родовая память, начинает просыпаться умение чувствовать мир по-иному.
Птица перестала биться в окно и скрылась в ночной мгле.
– Так что же это за знак?
– Это знак того, что время пришло.
– Но откуда вы знаете, что это именно то, о чем вы говорите?
– Все просто. Я это чувствую.
– Бред!
– Вовсе нет. Смотри, ты подъезжаешь к светофору и видишь, что горит красный свет. Ты стоишь и ждешь. Но вот замигал желтый и ты точно знаешь, что тебе скоро можно будет ехать. Птица – это желтый сигнал светофора для меня.
Александр просто отказывался верить в это.
– Правила дорожного движения и предчувствия – это разные вещи. Закон и предчувствия – не одно и то же.
– Ошибаешься! Я говорю не просто о предчувствии, а о неизбежности, которая подчинена своим законам, что нельзя просто закрепить в каких–то правилах. Нельзя, потому что правила жизни неоднозначны в отличие от правил, что пишут люди. Правила жизни можно чувствовать, но нельзя знать. Для них нет хорошего и плохого, это у людей это хорошо, а то плохо. Правила жизни мерят мир иначе. Есть поступки и их последствия.
– В смысле? – теряя нить сказанного, спросил Александр.
– Что, в смысле? Смотри, плохо убивать по людским законам? Плохо. А убить врага на поле боя? А-а-а... Ты скажешь, что это не одно и то же. Да, не одно и то же, но только для тебя, человека. Для правил жизни все едино. Убийство для них не плохо и не хорошо, это просто действие, за которое следует расплата.
– Так же и с тем, что мы зовем добром. Вот растишь ты ребенка, кормишь его, поишь, пылинки сдуваешь. А потом вырастает детина, который, когда ты состаришься, упекает тебя в приют. Живи, мол, радуйся, что хоть крыша над головой есть. Так я же делал все для него, а как он отплатил мне за мою заботу!? Нет зла или добра для правил жизни, как это понимаем мы. Есть только поступки, которые совершают люди, и расплата за них. И все это происходит на жизненном пути человека, пути, предначертанном судьбой.
– Последствия за поступки неизбежны, и если ты знаешь за что, какие и когда приходят последствия, а вернее, чувствуешь это, то понимаешь, что и когда можно делать, а чего делать нельзя.
– Так все-таки можно убивать врага на поле боя? – спросил Александр.
– Можно что угодно, но за все придется платить. Человек, живя по своим законам, не всегда может сделать правильный выбор. Он чувствует его, но не может нарушить правил, боится наказания. А не этого надо бояться!
– А чего тогда?
– Подведение счетов.
– Что за подведение счетов? – продолжал сыпать вопросами Саша.
– А это когда человек умирает, тогда счет и подводится. Тогда-то и решается, по правилам он жил, угоден он Богу или нет.
– Взвешиваются хорошие и плохие поступки или что?
– Не совсем. Ведь я же тебе говорил, что нет хорошего или плохого, нет добра или зла в абсолюте. Оценивается весь твой путь и то, какова стала душа после его окончания. Чиста она или нет, легкая она или тяжелая как свинцом налитая. Стала душа птицей – значит лети вверх, в рай, а каменная душа – вниз, в ад отправится.
У Александра голова шла кругом.
– Ладно, вот тебе пример. Спаситель распят на кресте, рядом с ним висят, мучаясь, преступники. Один из них попадает в царствие небесное, а другой нет. Почему? А все просто, один из них уверовал в спасение и Христа, а другой нет. Они оба согласно человеческой морали преступники, недостойные. Но для итогового подсчета неважно мнение людей. Человек стал светлее и он летит, вот что важно. А как это произошло, почему так случилось… А потому, что грешник уверовал и раскаялся в содеянном.
Старик замолчал, а потом спросил:
– Знаешь, в чем главный парадокс нашего существования?
– Нет.
– Он в том, что имея предначертанный греховный жизненный путь, то есть нарушение законов жизни заложено в нас изначально, мы должны прожить жизнь так, чтобы в ее конце, а он может наступить в любой миг, мы были бы чисты. Чист – это, значит, что твою душу ничего не тяготит, ты готов принять мир таким, каков он есть, ты чувствуешь и любишь мир, не закрываясь от него в себе…
– Стоп! – прервал тестя Александр. – Так ты же колдун. Как ты можешь говорить о Боге, об Иисусе Христе, ведь он же против твоей ереси. Я все-таки немного Библию читал.
– Да, я колдун. Я вижу и слышу то, что другим не дано, а потому и знаю, а вернее, чувствую, что ждет меня за последней чертой. Колдун – это не тот, кто читает заклинания и машет волшебной палочкой, это человек, которому открылся дар чувствовать мир глубже и ярче, чем это дано людям от природы. Колдун – это просто знающий человек. Но знания тяжелы. Ты понимаешь, что практически каждый из твоих поступков обернется для тебя болью, ведь человек греховен от природы, как я уже говорил. Ты знаешь, что спастись сможешь, если будешь чист душой, но совершать что-либо с чистым сердцем сложно, ты же знаешь о последствиях, и получается, что делаешь свои поступки из корысти, чтобы попасть в рай. Но так не выйдет. Только неведение позволяет совершать поистине чистосердечные поступки. А ориентирами в поступках служат заповеди Бога, хотя люди их во многом переврали и видоизменили, но они даже в таком виде все еще ориентиры. Именно поэтому человеку не дано знать своего будущего, а видеть невидимое и слышать неслышимое – это не только дар, но и проклятие.
Василий Васильевич протянул к Александру руку. Саша неуверенно, взял ее.
– Я хочу наверх. Понимаешь, Сашенька? Но так вышло, что мои знания и тот груз, который лежит на мне – все плохое, сказал бы обычный человек – слишком велики, тяжелы и поэтому, чтобы уйти с чистым сердцем, я должен не только раскаяться и принять Спасителя, мне нужно передать свой дар, свое проклятие кому-то другому. Тому, кто от природы предрасположен и способен чувствовать и искренне примет его на себя. Тогда я лишусь дара, стану обычным человеком. Тогда у меня появится шанс, как у умирающего на кресте преступника, очиститься.
Саша начал понимать, к чему клонит Василий Васильевич.
– Но почему я? Я же ничего такого не чувствую.
– Опять ошибаешься. Ты чувствуешь, но картинка перед тобой все равно сильно размыта. У матери есть связь на всю жизнь с ее ребенком. У нее может сердце кольнуть или еще что приключится, когда за сотни километров от нее у ее дитя случится беда. Вот и ты чувствуешь на таком же уровне. Только твои чувства нацелены не на конкретного человека, а на твоих близких и родных и, конечно, на самого себя, любимого. Ты чувствуешь, когда тебе глядят в затылок, у тебя горят уши незадолго до того, как тебя отчитают или оскорбят. И это сбывается всегда. Подумай, вспомни. Ведь я прав?
Александр стал рыться в кладовой своей памяти. И находил и подтверждения, и опровержения слов тестя. Но все же принял слова старика за истину.
– А еще я выбрал тебя потому, что ты, пускай, не по крови, но мой родственник. А близким и родственникам проще передать дар.
– А как происходит эта передача! Что я должен сделать?
– Все просто, как вообщем-то и все в нашей жизни. Ты должен взять меня за руку и сказать беру или ничего не говорить, просто взять меня за руку и искренне желать принять дар.
Александр вздрогнул и отдернул свою руку, которую все еще держал в своей Василий Васильевич.
Старик усмехнулся.
– Боишься?!
Саша ничего не ответил.
– Правильно, что боишься. Страх двигает людьми не меньше чем любовь. В ритуале передачи есть еще один важный элемент. Я должен протянуть тебе руку и сказать: – «Возьми себе». Вот так, через простое рукопожатие, все и передастся.
– А что с перстнем, который вы мне подарили?
Тесть пожал плечами.
– А что с ним не так!? Это защита и частица меня, которая дает тебе, когда ты снимаешь его, частичную способность шагнуть в пространство между мирами, а миров несчетное количество. Это междумирие есть мир, который всегда здесь, но которого никто не видит. Мир, в котором живет то, что наши далекие предки обожествляли, христианство называет нечистой силой, что, в общем-то, верно, так как по природе своей все то, что там есть, – заблудшие или переродившиеся души людей, которые не смогли попасть в рай.
– А от кого защищает кольцо?
Старик покачал головой.
– Как не прискорбно, но, в первую очередь, от меня. А вернее, от дел рук моих. Но и помогает тебе спрятать твои болезни и раны в тебе, который существует в междумирие.
Саша удивился.
– Что значит от вас?
– Я убил тебя, Сашенька. Но не переживай. Это я сделал для твоей же пользы, чтобы тебя мотивировать принять мой дар.
Александр опешил.
– Что вы хотите этим сказать?
– Помнишь куклу в вечер нашей встречи перед моим юбилеем?! Скажу попонятнее, знакомыми тебе словами, это вроде магии вудду, хотя не совсем то.
Сердце в груди Саши сжалось. Стало не по себе.
– Но я же живой!
– Да, пока не снимешь кольцо. А вот снимешь и пойдет-поедет. Чем дольше ты будешь без него, тем сильнее будут проявлять себя болячки и травмы. И без меня ты их наполучал немало. Между прочим, тебе Константин колено сломал. Но кольцо перенесло боль на твою копию в междумирии.
На лице тестя читалось соболезнование.
– И главное, кольцо работает, пока я жив. А значит, спастись ты сможешь, только приняв мой дар, тогда ты сам отведешь от себя свои болячки.
Вдруг Саша понял, почему внешне еще недавно совсем здоровый тесть сейчас лежал при смерти, и свое предположение он высказал вслух:
– Выходит, сейчас все ваши травмы и болезни разом начинают в вас проявляться. Но почему вы тогда не отведете их, как советовали мне?
– Молодец, начинаешь вникать! Я тебе отвечу так, у всего есть свое начало и конец, у каждой стены есть предел прочности. Близится мой конец и прочность моя на пределе. Придет время, ты тоже это почувствуешь и передашь дар другому. Так что советую принять мой подарок.
– Но так делать подло. Вы не оставляете мне выбора! – в отчаянии сказал Александр.
Глаза старика вспыхнули недобрым пламенем.
– А вот почувствуешь все то, что я чувствую и знаю о том, что ждет человека в аду, тогда и посмотрю, как ты о подлости заговоришь.
Саша встал и заходил туда-сюда по комнате, пытаясь найти выход из сложившегося положения. Ему хотелось сказать, что все это бред и глупости, но увиденное за последние дни говорило об обратном. Василий Васильевич скорее, рассказал правду, нежели солгал. Вопросы роились в голове Александра и требовали ответов, но задавать их он не спешил.
– А зачем вы просили, чтобы вас кто-нибудь убил? Ведь тогда бы вы точно не добились своего?
– Да, не добился, но я и не желал его воплощения, это предложение было обманкой.
– Зачем тогда вы его озвучили? Это было жестоко, безумно жестоко.
Старик тяжело вздохнул.
– Согласен. Но я понимал, что времени у меня осталось совсем мало, а сил было нужно много. Поэтому я и решил зачерпнуть их. Ты наверняка слышал о такой штуке, как энергетический вампир. Это на самом деле болезнь. Для людей нормально обмениваться жизненными силами. Мать отдает их своим детям. Влюбленные – друг другу. А некоторые почти перестают вырабатывать силу и им требуется постоянная подпитка извне. Вот и играют они на нервах других или побуждают сочувствовать себе. Если видеть истину, то поведение таких вот упырей очень забавляет. Но главное, большинство из них знать не знают о своем недуге. Вот и я решил воспользоваться таким умением, которое, к счастью, могу контролировать. А близкие люди по духу или крови – лучшие сосуды для подпитки.
– А если бы вы просчитались и все наперебой бросились бы предлагать план вашего убийства.
Старик скривился.
– Нет. Я-то уж знаю своих девочек.
Саша замолчал и снова стал мерить комнату шагами. Тесть молча наблюдал за ним.
«Если тесть безумен, то и у меня с головой что-то не так. Подумать только! О чем я сейчас говорю: о колдунах, аде и рае, о параллельных мирах, вудду, проклятиях и каких-то непонятных способностях. Вот бы посмотрела сейчас на меня моя учительница по физике Любовь Викторовна. Да она бы нас на смех подняла и уж точно растолковала бы, что нет никаких других миров, таинственных полей, ада и рая. Да, в конце-то концов, соглашусь-ка я на условия тестя, может, и вправду все мои галлюцинации прекратятся или я научусь хоть как-то их контролировать. А, ладно, была –  не была».
– Будь, что будет. Я согласен принять ваш дар, или как вы его там называете. Но перед этим скажите, что мне с ним делать дальше?
Старик довольно заулыбался.
– Да что угодно. Это как камень в твоих руках. Можешь собрать такие же и построить дом. Можешь размозжить им кому-нибудь голову. Вот только выкинуть не выйдет, придется носить с собой. Но помни, хочешь ты того или нет, ты будешь чувствовать и знать многое и если ты будешь бездействовать, то лучше тебе от этого не станет. Знай, самое страшное в жизни человека – это безразличие. За него самая страшная плата.
Василий Васильевич протянул руку Александру со словами:
– Возьми себе.
Саша как зачарованный пошел в сторону тестя. Каждый шаг давался ему с трудом. Он будто бы пробирался через болотную жижу, которая с каждым шагом становилась все гуще и гуще.
В этот миг откуда-то с улицы раздался крик о помощи.
– Поля, – сорвалось с губ Саши, голос своей жены он не перепутал бы ни с каким другим.