Модница

С директором школы Валентиной Андреевной у меня отношения не сложились. Как-то не полюбила я её географию. А она придиралась по каждой мелочи: то сообщение моё не понравится, то игры с мальчиками на стройке - безобразие полное для девочки. А уж когда у меня первая любовь случилась...

Дело в том, что в конце седьмого класса у нас в семье несчастье случилось, папа утонул на рыбалке. Стали мы считаться не совсем благополучной семьёй, мама перестала заниматься воспитанием дочек, ушла в себя, работала и горевала вечерами. Сами росли, короче, с сестрёнкой младшей, а меня в это время переходный возраст накрыл.

Директриса  позволяла некрасивые высказывания в адрес мамы, организовывала проверки нашего проживания. Думаю, не без её участия меня в первом потоке не приняли в комсомол.  Конечно, она во всех битвах побеждала, каждый раз унижая меня. Но был случай, когда я ответила - это был эдакий «модный приговор»...

Наши короткие форменные платьица в семидесятых годах прошлого столетия были печалью педагогического коллектива. Мода на мини-юбки была - вот прямо по самые признаки пола форменные платья подшивали. Директриса периодически проверяла подшитые подвороты: если есть что отпустить, писала в дневник родителям, чтобы удлинили форму. Некоторые ножницами кардинально обрезали, оставляя 5 мм - на подшивку. В ходу была отговорка: форму купили заранее, а я за лето выросла. Что ещё теперь одну покупать? А эту новую выкинуть? Или говорили - старую донашиваю, она ещё не сносилась...

В качестве издевательства педагоги придумали позорную «фишку». Они заставляли писать мелом на доске повыше, чтобы платье задралось и мальчишки обсмеяли. После первого же скандала с чьим-то неповиновением учителю, мы стали ходить в школу в брюках. Форма в этом случае играла роль туники. И задирали руку с мелом у доски, сколько роста хватало.

Старшеклассники в учебном заведении периодически по графику следили за порядком: отмеченные красными повязками на  руке, стояли в дверях столовой, коридоров, посты были расписаны. В феврале случилось так, что меня на дежурство поставили недалеко от кабинета директора. Здесь, на первом этаже, я проверяла, переобули ли сменную обувь, следила, чтобы не бегали по коридору.

Все перемены ответственно дежурила на дверях, блюдя покой и порядок. К обеду дело шло, четыре урока закончились. И тут появляется Валентина Ивановна, небрежно кивает на моё приветствие, открывает кабинет ключом, поворачивается и цедит:
- Если завтра придёшь в такой короткой форме и без фартука, в школу не пущу. В милицию отведу за развратное поведение.

 И исчезает в своём кабинетике, прикрыв дверь. Форма у меня была, кстати, не коричневая - строгое тёмно-синее платье с маленькими золотистыми пуговками. Стильное и коротенькое. Коричневая стандартная тоже была, только старая, прошлогодняя, тоже короткая. В милицию не хотелось, потому я попросила у мамы денег на сатин для школьного фартука и до ночи занималась рукоделием.

Из двух форменных платьев (моего и сестрёнкиного) получилось интересно - у платья появился длинный подол, аж по щиколотки. Почему не традиционные «два пальца ниже колена»? Потому что вот только-только мода пришла на длину миди, а нижний предел платья мне не ограничивали. А модель фартука срисовала с формы института благородных девиц - по длине формы, с широкими воланами на лямках и большим бантом сзади.

Когда утром я стояла на своём дежурном посту, на меня приходили смотреть, как на модель. Директор Бондаренко В.А. сначала выпучила глаза, открыла рот, закрыла и резво нырнула в кабинет. Потом туда пробежала наша классная, завуч. Прозвенел звонок, я ушла на первый урок. К чести педколлектива, никто мне слова не сказал про очередное несоответствие школьной форме.

А мне понравился новый прикид, я до весны так ходила. Только когда парадная форма была нужна, а белый фартук у меня был обычной длины, доставала я своё синенькое платье-тунику. Но ни разу больше к ней никто не придирался.
12.12.18