Вспышки

                ВСПЫШКИ

                « Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся…»
        Сейчас, с расстояния времени, многое позабылось, но иногда как, вспышки, всплывают эпизоды, в молодости казавшиеся важными, а теперь вызывающие снисходительную улыбку. И перед глазами проплывают лица моих боевых товарищей. И чем больше мы проходим по жизни, тем чаще память нас возвращает туда в юность, в молодость. И дорогие образы моих сослуживцев в памяти моей остаются вечно молодыми.
                1.
        Август. Бархатный сезон. Я после выпуска из военного училища попал в Москву, в Сокольники, в Первый полк связи.
Офицеры батальона в обеденный перерыв расселись в курилке перед казармой и «травили» анекдоты. Как мне тогда казалось, старый комбат Климович, раскинув руки на спинку скамейки, потягиваясь, перебив очередного рассказчика, сказал: «Сейчас бы пивка! ». Пива не было нигде-издержки социализма. Ох, не вовремя, ох, как не вовремя я подошёл к курилке. « Я вчера на ВДНХ видел «Саяны». « Лейтенант, вот тебе деньги, лети на выставку!»-сказал Климович. «Так я же сегодня в караул заступаю…». «Ничего, заменим!».  Взводные запереглядывались, кому же сегодня не придётся ночевать дома.                Проезжая станцию Комсомольская (три вокзала), я невольно вспомнил, как в первый раз заходил на КПП, вытащив из такси два огромных мешка с обмундированием, выданным в училище, включая две шинели, несколько пар сапог и другой амуниции. Дежурный спросил: «Сколько отдал?».  « Пять рублей»- не без гордости ответил я. «Да здесь от трёх вокзалов красная цена пятьдесят копеек, молодец, деваха, ты уже третий!». Таксисткой действительно была девушка. Я выскочил на улицу,  Матросская тишина была пуста, шесть часов утра.
Киоск нашёл не сразу, и с замиранием сердца спросил: «Саяны есть?» «Есть, есть»- ответила бойкая продавщица, с интересом разглядывая молоденького офицера. «Тогда мне три бутылки». В мгновения ока передо мной стояли три бутылки -«Саяны, газированная вода». «А мне бы пива...». Блондинка громко рассмеялась: «Ишь, чего захотел, да в Москве сейчас пиво днём с огнём не сыщешь. Приезжий?» Как встретил меня комбат, не хотелось бы вспоминать.                На следующий день меня «сослали» на две недели в караул в Селятино. Там я и встретил свой двадцать первый день рождения. Жена, приехавшая ко мне в этот день, потом долго вспоминала грязного солдата, готовившего еду для караула на костре, полчища крыс, крутившихся неподалёку и жаркий августовский день. Бутылку водки, что она привезла, отдал Игорьку Мухортову, офицеру со складов НЗ. Я как чувствовал, ровно через девять месяцев у меня родился сын.
Сменившись с караула, сразу же убыл на Гороховецкий полигон.   
После учений комбат вручил мне грамоту и больше никогда к вопросу о пиве не возвращался.   
                2.               
        Климович ушёл. Вместо него прибыл из академии новый комбат капитан Митенко. Нам показалось, что он был помягче Климовича, к тому же не далеко ушёл от нас по возрасту. А то, что назначили комбатом, значит, есть «волосатая рука», тогда понятия «крыши» ещё не было,  в полку больше половины офицеров было «блатных».
Погрузившись в эшелон, мы следовали на очередные учения в Казахстан на Эмбу. Проводились испытания комплекса ПВО «Оса» на фоне крупной армейской операции. Двое суток ехали без происшествий. На третьи сутки, на сортировочной станции где-то под Саратовом,  я проснулся от рёва комбата: « Все офицеры ко мне!». Оказалось, что бойцы разграбили вагон с арбузами и очистили весь, загрузив все аппаратные и набросав между путями горы корок. Было решено выбросить все арбузы и как можно быстрее покинуть станцию. Кто договаривался с комендантом станции я не знаю, но только через пол часа я досыпал уже под мерный стук колёс.
Связь при крупных штабах совсем не то, что «внизу». Главное быстро набрать и предоставить командованию необходимое количество каналов, а потом поддерживать их в рабочем состоянии, осуществляя круглосуточное дежурство. Связь «качать» мы умели.
У нового комбата как выяснилось, были и свои слабости, да и у кого их нет.  « Мужики!»- сказал «Тренчик»- Слава Ремнёв, входя в палатку: «Я сейчас видел, как ваш комбат в штабном автобусе с телефонисткой уединился, автобус аж раскачивается!». Офицеры загудели и даже солдат, топивший печку, в пустыне ночи холодные, навострил уши. За смачными шутками не заметили, как в палатку вошёл Митенко. Было видно, что он поддатый и злой как собака. Наверное, у него что–то не получилось. От неожиданности никто не подал команду: « Смирно!». «Смотрю я вам не командир!»- взревел комбат: «Все на рыбалку! Дежурный за аккумулятором!». Дежурным по лагерю был я. Это значит, мне пришлось таскать аккумулятор от ЗИЛ-131, кто-то тащил кабель, кто-то бегал с автомобильной фарой, просвечивая воду. Обычно аккумулятор носили два солдата, да и всё остальное делали они, сегодня же только офицеры.  Митенко шёл по колени в воде, выбрасывая на берег раков, которых остальные собирали и складывали в мешок Валере Зыкову. Рыбалка закончилась далеко за полночь, когда все мешки  набили под завязку.  Оживлённые, с заметно повеселевшим комбатом, все двинулись к палатке варить раков.                А я побрёл на узел связи. Поставив на место аккумулятор, кое-как поднялся в свою аппаратную. Опустившись на раскладной стульчик, прислонился к аппаратуре, и только прикрыл глаза, как на меня двинулось полчище раков, и один больно уцепился в правое плечо. Я проснулся. Мой  сержант Чернов стоял рядом, подёргивая меня за портупею. Нестерпимо болело плечо, руки потрясывались. Светало. На столике лежал нарезанный хлеб и открытая банка тушёнки. «Товарищ лейтенант, поешьте, сейчас чайку организуем»- сказал Чернов, опуская в кружку бритвенные лезвия, стянутые между собой нитками с проложенными спичками. Кипятильник. Солдатская молва донесла, что с ужином я пролетел.
На этом приключения не закончились. На той же сортировочной станции, когда возвращались домой, солдаты обнаружили цистерну со спиртом. Залили все ёмкости. Некоторые бойцы напились вдрызг и бегали по крышам вагонов. Мы проверили все аппаратные, показательно выливая спирт на землю из мелких ёмкостей. Собранный  остальной спирт комбат по прибытию поставил к себе в кабинет в огромный сейф. Придя на работу утром, он открыл сейф, спирта не было…
За учения, как всегда, нам объявили устную благодарность, а командиру второй роты Паше Макашову вручили очередные «командирские» часы.
               
                3.
      Последний день перед итоговой проверкой. Покрасили аппаратные, бордюры на плацу, всё, что можно в казармах, ваксой надраили колёса автомобилей. К вечеру, заметно уставшие, собрались офицеры батальона в туалете на первом этаже, перекурить.
Солдаты второй роты капитана Макашова ещё оттирали бензином последнюю краску на кафеле. Закончив, слили остатки бензина в водосборник, прикрытый решёткой, в центре туалета и ушли.  Туалет блестел. Паша довольный огляделся по сторонам, облегчённо вздохнул, взглянул на свои командирские часы: «Всё,  ...издец!» и бросил сигарету в водосборник. Пламя взметнулось до потолка,  повалил чёрный дым. Офицеры с матами перематами повыскакивали в окно и двери. Погасив пожар, и заново покрасив туалет, в семь часов утра мы стояли на плацу. Не шутить, не разговаривать сил не было, некоторые «клевали носом» стоя. Вдруг от КПП понеслось: «Шабанов едет, Шабанов едет!». Командир полка Иван Данилович Шабанов подъехал на «Волге», подаренной заводом СВАРЗ (солдаты отработали), прямо к строю. Выйдя из машины, подошёл к первому батальону и сказал: « Ну что, Макашов, сдадим поверку на «отлично»?».                Паша десять лет командовал «отличной» ротой…
                4.
       Как молодой офицер, я был назначен ответственным по роте на Новый год. Накупили солдатам тортов, по одному на брата, конфет, газировки. Столы накрыли в Ленинской комнате. Я предполагал, что старослужащие припасли спиртное. Проверив всё, включая огнетушители,  ничего не найдя, я решил провести с ними беседу о вреде алкоголизма.  Лен. комната была занята и я предложил им сесть прямо на кровати, а сам присел на среднюю койку. Лёгкий стук стекла, раздавшийся внизу, меня взбодрил. Я наклонился и увидел под койкой два «тревожных» вещмешка, вместо положенного  одного. Когда их достали, насчитали 13 бутылок водки.       Леонид Ильич Брежнев поздравил нас с Новым годом и пожелал светлого будущего.  Активно начавшаяся трапеза  закончилась минут через пятнадцать. Проконтролировав «отбой», я пошёл спать в канцелярию роты, зная, что пьянки не будет.
Утром, толкнув дверь, я быстренько закрыл её снова, дышать было нечем. Когда я зашёл в Ленинскую комнату, на столах стояли только пустые бутылки из-под газировки.  Дежурный по роте рассказал, что некоторые вставали ночью доедать торты.                Решив сходить к соседям, я поднялся на  третий этаж. Там уже сыграли «подъём» и пришёл командир роты Александр Захарович  Крикун. Старшина скомандовал: «Смирно!». Захарыч вышел на средину строя, насухо сплюнув в сторону, и молвил: «Ну, что? С Новым годом вас, мандавошки!»…

    
                Владимир Кибирев     декабрь 2018.