Страсти в Обормотовом королевстве

Повесть-сказка

ЧАСТЬ   1


СЫР   В   МЫШЕЛОВКЕ

Дворецкий Джон с самого утра находился в прескверном расположении духа. Дело в том, что  из шкафчика, который, признаться,  Джон позабыл перед сном запереть, пропал сыр. Кроме означенного продукта в шкафчике — сегодня мы бы назвали его баром — были ещё различные напитки, в основном горячительные, но вот пропал только сыр. Ах, какое это наслаждение — проснувшись поутру, скушать кусочек сыру! Дворецкий просто обожал его и всегда держал в своих покоях одну, а то и две головки сыра. Но, на беду, толк в сем изысканном лакомстве понимали также и мыши, коварно не преминувшие воспользоваться забывчивостью Джона. И как будто ему в насмешку посреди комнаты стояла мышеловка, дверца которой тоже не была закрыта, и на этот раз вовсе не по забывчивости, а очень даже преднамеренно.  В мышеловке лежал немалый кусочек сыра — уж для заклятых врагов своих дворецкий не поскупился, — но почему-то ни одна мышь на него не  польстилась.

—Однако.., — в который раз за утро повторял Джон, почёсывал себя за ухом и тяжело вздыхал. — Однако, где же теперь раздобыть сыр на завтрак?

Дворецкий Джон служил во дворце без малого двадцать лет. Это был уже не молодой, но ещё не старый человек, всегда подтянутый, выбритый и пахнущий одеколоном. Он имел роскошные чёрные усы и не менее роскошную, сверкавшую как глобус, лысину. Если не знать, что он дворецкий, его вполне можно было принять за укротителя хищных зверей, а, видя его теперешнее расстройство, подумать, что у него заболел любимый тигр. Но нам-то уже известно, что это — дворецкий Джон, а дворецкого Джона в подобное уныние могло повергнуть лишь отсутствие или — того  хуже — пропажа сыра.

Велико было искушение бедного малого польститься хотя бы на сыр в мышеловке. Однако, наивно полагая, что рано или поздно хоть одна глупая тварь (не такая уж и глупая, заметим мы) да попадется в неё, он мужественно отказался от подобного соблазна.

В который раз вздохнув, Джон отправился выполнять свои дворцовые обязанности. Мы же покуда его оставим.

Пожалуй, пора представить вам иных обитателей дворца —  короля и принцессу, которые, несомненно, станут главными героями нашей истории. Пора рассказать и о королевстве, в котором сегодня утром эта история началась. Ну, а о том, какое отношение к ней имеет столь незначительное — в масштабах королевства — событие, как пропажа сыра, читатель ещё узнает. Позволим себе лишь слегка заинтриговать его, заметив, что в это утро разозлённый дворецкий Джон и представить себе не мог, какая мышь попадётся вскорости в поставленную им мышеловку!


УТРО   КОРОЛЯ   И   ПРИНЦЕССЫ

Собственно говоря, сегодняшний день с утра ничем не отличался от многих предыдущих дней. Король и принцесса, позавтракав, занимались каждый своим любимым делом в большом тронном зале дворца.

Король играл сам с собой в шахматы. Почему же сам с собой — спросите вы — неужели во всём дворце не нашлось ни единого человека, который смог бы сыграть с королём в эту древнюю и мудрую игру?

Несомненно, таковой нашёлся бы, и не один. Вот, скажем, начальник дворцовой стражи или... да хотя бы шеф-повар! Весьма недурно играют. Но всё дело в том, что король играл в шахматы плохо и потому, как правило, проигрывал, несмотря на то, что ему поддавались. А проигрывать он жуть как не любил! Поэтому король предпочитал играть в шахматы сам с собой, что доставляло ему несравненно большее удовольствие, чем игра с партнером.

В общем, король был не без причуд. Но — на то он и король. Кстати говоря, и имя у него было подходящим, как раз к его характеру — ОбОрмот XII-й. Не ОбормОт, а этак на иностранный манер, с лёгким придыханием: ОбОрмот. И упаси вас бог сказать неправильно! Раньше многие слуги да подданные  то ли оговариваясь, то ли по злому умыслу называли короля ОбормОтом. Это, как вы понимаете, наносило урон не только престижу короля, но в его лице и всему королевству! Терпел-терпел он, и в конце концов это ему страшно надоело. Он очень рассердился и издал специальный указ. Указом этим запрещалось называть короля ОбормОтом и популярно разъяснялось, что король вовсе не ОбормОт, а ОбОрмот. Особо же непонятливым теперь грозило наказание — вплоть до заточения в тюрьму. Так что, мои юные читатели, про себя можете называть короля как угодно, но вслух, смотрите, не оговоритесь! Ещё прослышит, чего доброго, тогда вам несдобровать!

А почему он Обормот XII-й? — спросите вы. А что же вы думали, милые мои, он первый, что ли, Обормот в своём роду? Нет, до него было ещё одиннадцать королей, и все — Обормоты. Так что род этот — Обормотов — не только знатный, но и весьма древний.

Пока король играл в шахматы, принцесса Джелина, которой не так давно исполнилось 17 лет, сидела, забравшись с ногами на свой трон, который, понятно, был поменьше королевского, и читала красивую книжку с картинками. Отец-король, учителя принцессы и её фрейлины, хотя Джелина уже не была ребёнком, по старой привычке называли её Дженни. Так будем называть её и мы.

На принцессе в этот день было красивое голубое платье. Оно очень ей шло. Вообще, всё в её высочестве было прекрасно: и внешность, и ум, и характер, что, согласитесь, не столь часто присуще принцессам. Да вы посмотрите сейчас на неё: как она читает, и хмурит своё хорошенькое личико — переживает! — и закусывает губку... Заглядеться можно!

В общем, не приходится удивляться, что к ней уже многие, многие сватались. Принцесса, однако, сердцем чувствовала — не то, не то, и всем давала отказ. Из чужих земель женихов, правда, немного наезжало (королевство-то Обормотово маленькое, почти никому в свете неизвестное), а вот свои гурьбой ломились. Странная, однако, штука: во все времена каждый простой смертный почему-то полагал, что он достоин руки принцессы. Короче говоря, все эти бесчисленные женихи в конце концов так надоели принцессе, что она совсем перестала их принимать и даже запретила пускать их во дворец.

Ну, и осталось сказать два слова об... Обормотовом королевстве. Как вы уже поняли, оно было маленькое, такое маленькое, что вряд ли вы отыщете его на картах. Его размеры были сравнимы с иным крупным городом. Но всё же это было королевство и располагалось оно среди невысоких, но очень живописных холмов.

Во всём королевстве был только один город, который, понятно, по совместительству являлся и столицей. В нём проживали в основном ремесленники и торговцы. Б;льшая же часть Обормотовых подданных жила в разбросанных по стране мелких селениях и занималась скотоводством и земледелием. То есть, они были фермерами. Благодаря неустанному труду они, если и не купались в роскоши, то, по крайней мере, жили вполне безбедно. К тому же, Обормот XII-й, хотя и не был одарён природой большим государственным умом, имел одно очень похвальное для правителя качество: он не вмешивался в дела фермеров и городских ремесленников, что также во многом определило достойную жизнь его подданных.

Однако, вернёмся во дворец. Принцесса Дженни как раз закончила читать книжку и с интересом наблюдала за перипетиями шахматной партии. Белые, которыми его величество только что сделал ход, объявили шах чёрному королю. Сладость предстоящей победы охватила всё существо Обормота XII-го. Он обежал шахматный столик и взялся рукой за чёрного короля, раздумывая, как бы походить им так нехитр;, чтоб поскорее объявить ему мат.

И в этот момент в зал вошёл наш старый знакомый — дворецкий Джон. Он поклонился королю и принцессе и доложил:

— Какой-то господин, не назвавший себя, просит аудиенции у её высочества.


УДИВИТЕЛЬНЫЙ   ПОСЕТИТЕЛЬ

— Что? — вскинулся король, весьма недовольный тем, что его оторвали от глубоких раздумий. — Ещё один жених?

— Я ведь ясно распорядилась: никого по этому поводу ко мне не пускать,— нахмурилась и принцесса.

— Я так и сказал этому господину, — робко заметил дворецкий, но он рвёт и мечет, грозится разнести дворец в пух и прах, если его не допустят к принцессе.

— Что? Разнести дворец? — Обормот захохотал. — Так, с ним всё ясно. Наверное, какой-нибудь сумасшедший. Гоните его прочь из дворца, Джон!

Дворецкий поклонился и вышел. Его величество вновь принял сосредоточенный вид, пытаясь вернуться на поле шахматного сражения. Но, только ему это удалось, как тяжёлая дубовая дверь опять распахнулась, распахнулась с грохотом, и на пороге тронного зала появился какой-то человек... Не успели король с принцессой и глазом моргнуть, как человек этот, только что бывший у самой двери, вдруг оказался прямо перед ними — будто волшебная сила во мгновенье ока перенесла его через зал. В недоумении остановились гнавшиеся за непрошенным гостем дворецкий и несколько слуг. Вжалась в кресло, предчувствуя недоброе, принцесса. У Обормота XII-го так попросту отвисла челюсть. Видя всеобщее изумление, незнакомец расхохотался, и смех его, злой и желчный, эхом разнёсся под сводами дворца.

— Вы всё ещё упорствуете в своём нежелании принять меня? — хриплым низким голосом спросил незнакомец и улыбнулся.

— Я? Да... нет... да.., — не в силах опомниться, пробормотал король и плюхнулся на свой трон.

Гость молчал. Он явно наслаждался произведённым впечатлением. Одет он был во всё чёрное: в чёрный плащ, почти достававший до пола, чёрную рубашку и чёрные штаны. Столь мрачное одеяние было выбрано незнакомцем, очевидно, не без умысла. Принцесса дала бы ему лет сорок, может, и все пятьдесят. Что-то в лице его было отталкивающее, хотя, конечно, он не был уродом. Но вот глаза, его глаза! Принцесса и секунды не могла смотреть в них, обжигалась! Казалось, они проникали в её душу!

— Я вижу, вы удивлены, — продолжил, наконец, незнакомец. — Полагаю, вы не знаете меня. Только это и извиняет вас и ваших глупых слуг. Будем считать случившееся досадным недоразумением. Итак — перед вами великий волшебник! Я думаю, слухи обо мне не могли не дойти до вас. Я — волшебник Чуддино!

— Как-как? — не расслышал король. — Чудило?

Гость и бровью не повёл.

— Я самый могущественный волшебник на земле. Моей воле подвластны не только люди, животные, но и стихии! Все джинны древнего Востока, включая небезызвестного Хоттабыча, просто жалкие фокусники в сравнении со мной! Ну, а чтобы не быть голословным, я вам сейчас покажу своё искусство. Для начала что-нибудь простенькое. Вот, например, сейчас, ваше величество, вы сидите на троне, а теперь буду я. Смотрите!

Тут Чуддино что-то пробормотал про себя, взмахнул руками и — т-р-р-ах! — из-под короля вдруг исчез трон, и его величество грохнулся на пол!

— О, как вы невнимательны, ваше величество, я ведь предупреждал, — сокрушился волшебник и, как ни в чём не бывало, уселся на трон, который чудесным образом оказался вдруг подле него.
Принцесса Дженни бросилась к отцу и помогла ему встать.

— Но позвольте! — воскликнул король и даже выпятил вперёд грудь. — Что это значит?! Что за шутки с троном?! Это переворот!

— О, не волнуйтесь, — поспешил успокоить короля Чуддино. — Я не претендую на ваш престол. Просто надо же мне на чём-то сидеть.

Тут волшебник опять что-то пробормотал, взмахнул руками и — Обормот XII-й снова оказался на троне. Теперь в зале было два совершенно одинаковых трона. Щекотливая ситуация! — сказал бы придворный учёный, но, к сожалению, его здесь не было.


КОНФУЗ ВЕЛИКОГО ЧУДДИНО

— Я никогда не позволил бы себе, — смиренно произнёс Чуддино, — покуситься на власть такого мудрого и просвещённого монарха, как король ОбАлдуй XII-й.

И волшебник даже слегка пригнул голову, выражая этим своё почтение королю. Но Обормот аж подпрыгнул на троне, услышав, каким именем обозвал его Чуддино.

— Какой я вам Обалдуй?! — гневно воскликнул он. — Да знаете ли вы, милостивый сударь, о моём указе за номером...

— О, простите, ваше величество, я, должно быть, оговорился, — искренне огорчился Чуддино. — Конечно, какой вы Обалдуй, вы же... э-э-э... э-э-э... Оболтус!

Король только и смог, что крякнуть на своём троне, и у него во второй раз отвисла челюсть.

— Что, опять не то? — в полной растерянности молвил волшебник. — Ну как же вас...  э-э-э... э-э-э... Обалдуй... Оболтус... Не то, всё не то... О... О.., — в муках рожал Чуддино, — О-о-о... ОБАЛБЕС! Вот! 

Едва родив столь блистательное имя, великий чародей тут же понял, что сморозил очередную глупость. Принцесса не выдержала и прыснула со смеху. Чуддино заморгал часто-часто и беспомощно посмотрел на принцессу. Ей показалось, что он сейчас заплачет. Наверное, впервые в жизни вляпался он в такой нелепый конфуз. Но тут уж милая принцесса Дженни сжалилась над могущественным волшебником, подбежала к нему и шепнула имя, которое тот никак не мог вспомнить.

— Ах, ваше величество, — Обормот! — как я мог забыть?! Ну, конечно, вы Обормот! — радостно хлопнул себя по лбу Чуддино. –– Это ж надо, какой я оболтус...

— Хм, хм, — промычал король, — Ну, с этим всё ясно. А с чем, собственно, вы пожаловали, милейший?


НЕВЕРОЯТНЫЕ   ПРЕВРАЩЕНИЯ

— О да, ваше величество, — согласился волшебник, — дело прежде всего. Молва донесла до меня весть о несравненной красоте дочери вашей. Вызвал я перед собой её образ — ну, вы же понимаете, для такого волшебника, как я, это пара пустяков — и убедился, что молва совершенно права. С тех пор я потерял аппетит и сон. Я прошу у вас руки вашей дочери, прекрасной принцессы Джелины.

— Что скажешь, Дженни? — обратился король к дочери.

Принцесса только на миг представила, что она стала женой этого мрачного человека в чёрном, и содрогнулась.

— Нет! — отрезала принцесса и передёрнула плечиками.

— Я прошу вас поверить, ваше высочество, в искренность моих чувств. Может быть, вы думаете, что я желаю жениться на вас по расчёту? — и Чуддино опять рассмеялся своим жутким хохотом. — Вы, должно быть, не представляете, насколько я богат. Боюсь, вы сочтёте меня нескромным, но вы просто нищие в сравнении со мной. Да стоит мне пожелать — богатства всего мира будут у меня в руках!

— Нет, — сухо сказала принцесса и даже поднялась, чтоб уйти.

— Минуту! — воскликнул Чуддино и тоже встал, и глаза его нехорошо засверкали. — Вы заставляете меня прибегнуть к угрозам, гордая принцесса! Вы, должно быть, не осознали, с кем имеете дело. Да знаете ли вы, что стоит мне только произнести заклинание, как дворец ваш рухнет и погребёт под собой и вас, и слуг ваших, и...

— Да ладно, — фыркнула принцесса, хотя у самой всё внутри похолодело. — Хватит хвалиться-то! Да так ли вы могущественны, как хотите казаться? Говорить-то каждый мастак!

— Тише, Дженни, тише, что ты,—умоляюще прошептал насмерть перепуганный король.

— А-а-а, так вам нужны ещё чудеса?! Что ж, давайте-давайте, сейчас вы увидите, на что я способен! Какое чудо вы желали бы лицезреть?

— Что бы вам этакое задать потруднее? — задумалась принцесса. — Ага. Раз вы такой могущественный волшебник, вам, вероятно, не составит труда превратиться... ну, скажем, во льва.

Чуддино усмехнулся:

— Разумеется, принцесса, для меня это пустяковая задача. Только, боюсь, подобное превращение вряд ли доставит вам удовольствие, равно как и вашему батюшке. Не соблаговолите ли вы назвать какого-нибудь более безобидного зверя?

— Ну, тогда попробуйте превратиться в ма-а-аленькую мышку. Тут уж вам нелегко будет найти отговорку, хотя задание потруднее первого. Что, слабо?

— Я вижу, молва была совершенно права, рисуя вас не только красивой, но и умной девушкой, — сказал вдруг Чуддино, пристально глядя в глаза принцессе. Та смутилась, не понимая, к чему он клонит. — Кроме того, я вижу, вы весьма начитанны и основательно проштудировали книжку... «Кот в сапогах». Но должен огорчить вас, ваше высочество — в мышку я не превращусь. Впрочем, если вам так хочется именно в мышку, извольте — я готов превратить в неё кого угодно. Да вот хотя бы вашего батюшку! О, из него выйдет даже не мышь — из него получится прекрасная жирная крыса!

— Э, нет, только не меня! — замахал руками Обормот XII-й и испуганно вжался в трон.

— Ну, тогда кого-нибудь из ваших подданных, — сказал Чуддино, оглянулся вокруг и увидел дворецкого и трёх слуг. Они всё ещё стояли в дверях зала и с раскрытыми ртами наблюдали за этой удивительной аудиенцией. — О, вот они как раз подойдут, прекрасные экземпляры!

Слуги не успели даже сообразить, что, собственно, сейчас произойдёт,  как  волшебник  прошептал про себя заклинание, взмахнул руками и... Все четверо стали уменьшаться, уменьшаться... Глаза у них округлились от страха, они закричали, завопили, но было поздно: крик уже перешёл в писк, и вот по полу забегали четыре серенькие мышки. Ещё несколько мгновений они, как ошпаренные, метались по ковру, пищя и сталкиваясь друг с дружкой и вдруг — шурух! — метнулись в разные стороны, и только их и видали! Никто не успел даже толком рассмотреть их. Единственное, что заметила принцесса — длинные усы у одной из мышей. Такие усы носил дворецкий Джон.

— Э-эй, стойте! — закричал король, наивно полагая, что мыши так и послушаются его.

Принцесса не выдержала и рассмеялась.

— Где мои слуги? — обиженно причитал Обормот. — Верните мне моих слуг!

— Я лишь исполнил волю принцессы, — раздражённо сказал Чуддино. — Изловить их теперь будет нелегко. Впрочем, ради принцессы я готов постараться. Надеюсь, ваше высочество, вы оцените это.

Волшебник вздохнул, прошептал заклинание, как всегда взмахнул руками и превратился... В кого бы вы думали? Ну, конечно, в кота! В огромного чёрного кота! Издав воинственное «мяу!» он бросился вон из зала. Принцесса и король ошарашенно переглянулись, с нетерпением и страхом ожидая развязки столь удивительных превращений.

Прошло добрых полчаса. В зале стояла гнетущая тишина. Ни отец, ни дочь не вымолвили ни слова за всё это время. Но вот, наконец, из коридора послышались чьи-то гулкие шаги, и на пороге появился Чуддино, собственной персоной! Он уже превратился обратно в человека. В каждой руке он победно держал за хвостики по две мышки, которые отчаянно пищали, пытаясь вырваться из лап... ой, простите, из рук волшебника.

— Ваше высочество, подержите мышей, пока я произнесу заклинание, — попросил Чуддино и поднёс сих милых крошек к принцессе. Та завизжала и вскочила ногами на трон. Как и все женщины, она до ужаса боялась мышей!

Волшебник снисходительно улыбнулся.

— Тогда вы, ваше величество, — обратился он к королю.

Обормот, брезгливо поморщившись, принял мышек и попросил:

— Только превращайте их поскорее!...

Чуддино проделал известный уже ритуал и вот... чудеса, да и только! — мыши стали полнеть, увеличиваться в размерах, будто их кто надувал изнутри. Вот у них отвалились хвостики, и на ковёр упали уже не мыши, это были уже маленькие человечки. Ещё секунду-другую они пытались ползать на четвереньках, но вот, продолжая расти, встали на задние лапы, то бишь, ноги, расправили плечи и... удивлённо принялись рассматривать себя, трогать свои руки, ощупывать шеи... Поняли ли они, что с ними произошло?

— Но почему их только трое? — воскликнула принцесса.

Чуддино нахмурился. В самом деле, перед ними стояли трое слуг, не было дворецкого.

— Ой, смотрите, а одна мышка не превратилась, — глупо улыбаясь, пробормотал Обормот XII-й.

Тут все увидели, что в руках его болтаются не только три отпавших хвостика, но и целая мышка! Факт непревращения поверг всех в большее изумление, нежели само превращение!

Продолжая всё так же глупо улыбаться, Обормот поднёс забастовавшую мышку прямо к лицу своему, рассматривая её с таким удивлением, как будто это был неизвестный доселе науке зверь. А мышка, не долго думая, вцепилась его величеству прямо в нос! Король вскрикнул и выпустил мышку. Мгновенье — и была плутовка такова!

— Что-то с вашими чудесами не всё в порядке, — не смогла удержаться от иронии принцесса. — М-да... Тяжёлый случай. Но я, кажется, знаю, в чём тут дело.

Чуддино криво усмехнулся.

А принцесса словно забыла, что ей угрожает опасность. Она вся была увлечена разгадкой тайны.

— Ну-ка, скажите, — воскликнула девушка, — чт; именно вы пожелали, произнося заклинание?!

— Как что? — удивился волшебник. — Я пожелал, чтоб мыши превратились в тех, кем были раньше...

— Ну, конечно, конечно — кем были раньше! — засмеялась принцесса. — То-то, я смотрю, у этой мыши нет усов! Вы поймали простую мышку, которая всю жизнь была мышкой и умрёт мышкой! Ищите мышь с усами, это и будет наш дворецкий!


ПОЩЁЧИНА

Чуддино даже не заметил, что он посрамлён. Он смотрел на принцессу, на её разгорячённое юное личико, такое умное и прекрасное, и чувствовал, что внутри его разгорается огонь, который он не в силах погасить всей своей волшебной мощью.

— Пр-р-рынцесса! — забыв обо всём на свете, прорычал он. — Умоляю вас, будьте моей женой!

— Я аплодирую вам как волшебнику, но быть женой чародея... Простите, но я не люблю вас, мне очень жаль.

— Пр-р-рынцесса, — рычал Чуддино, — я не смогу жить без вас! Ну, хотите, я встану перед вами на колени?!

И он в самом деле бросился к трону, на котором сидела принцесса и рухнул на колени. Дженни вскрикнула и снова вскочила на трон, как будто опять увидела мышь. Чуддино, весь дрожа, попытался обхватить руками ноги принцессы и припасть к ним губами, но... Но тут король чуть было не сорвал столь страстное объяснение в любви. Обеспокоенный судьбой своего дворецкого, его величество с криком: «Отдайте мне моего Джона» кинулся в самую гущу любовного поединка и оказался между волшебником и дочерью. В итоге Чуддино с разгону впился не в изящные ножки принцессы, а в сверкающую лысину Обормота XII-го, с которой в суматохе слетели корона и парик! Принцесса закричала, подалась назад, а тут ещё Чуддино, от изумления никак не выпускавший короля из объятий, поднажал и... Трон накренился, потерял равновесие и рухнул на пол!

Дженни только чуть ушиблась при падении, отскочила в сторону и бросилась бежать через весь зал к выходу. Волшебник же оказался сверху короля, придавив того своей массой. Он раз, и другой, и третий пытался встать, но Обормот судорожно сжимал его ноги, и чародей никак не мог высвободиться, словно запутался в стременах.

— Да пустите же наконец! — крикнул он.

— Где мой дворецкий?! — задыхаясь под грузом прыгавшего на нём волшебника, вопил Обормот. — Верните моего Джона!

— Да куда он денется, ваш дворецкий, чтоб его кошки съели! Да пустите меня, в конце концов!

Принцесса была уже у выхода. И тут Чуддино, видя, что он её упустит, протянул вперёд правую руку и крикнул:

—Стой, принцесса! Ты не убежишь... Ты останешься здесь.

Дженни вдруг почувствовала, как ей трудно передвигать ногами, будто они вязли в песке, всё больше и больше... Прошло ещё несколько секунд — и она уже не могла даже шевельнуть ногами! Принцесса в ужасе оглянулась — Чуддино, освободившийся, наконец, от короля, стоял перед ней с пылающим взором. Дженни попыталась отшатнуться и закрыла ладонью глаза. Волшебник вновь бросился на колени и припал к её ногам.

— Принцесса, сжальтесь над несчастным, вы же видите, как я страдаю! Принцесса! Я весь мир брошу к вашим ногам! Каждое ваше желание, принцесса...

— Освободите, сию же минуту освободите меня! — закричала принцесса. — Я ненавижу вас, пустите меня!

— Принцесса, не гоните меня, вы должны стать моей женой!

Ноги у Дженни были словно пригвождены к земле. Зато руки оставались свободны. И вот одной рукой она отвесила Чуддине такую пощёчину, что звон её добрую минуту гудел, переливаясь как звон колоколов, под сводами дворца!

Волшебника словно холодной водой обдало. Он отпустил ноги девушки, медленно поднялся и глухо произнёс:

— Принцесса, я даю вам время подумать... до завтрашнего вечера... Нет, до утра, до восхода солнца. Я не могу ждать долго, иначе огонь, который вы воспламенили во мне, испепелит меня!

— Нет! — крикнула принцесса и обессиленно упала на пол, потому что ноги её вдруг «отлепились» от земли.

— И всё же подумайте, ваше высочество. Сейчас вы разгорячены... Остыньте и подумайте...

И с этими словами Чуддино исчез, растворился в воздухе, как будто и не было его.


А ВОТ И НАШ ДЖОН!

День прошёл в гнетущем ожидании. Ближе к вечеру принцесса Дженни, сломленная переживаниями, уснула, свернувшись калачиком на своём троне. Ей снились какие-то бессвязные кошмары, и она всё время вскрикивала во сне. Проснулась она уже после захода солнца, когда почти стемнело.

— Ах, так это был сон, — с облегчением молвила принцесса, но, увидев испуганного короля, осеклась. Она поняла, что всё случилось наяву.

Его величество поднял глаза кверху и приложил палец к губам, давая понять принцессе, что Чуддино вполне может сейчас незримо наблюдать за ними, и потому лишнего лучше не болтать.

— А дворецкий, дворецкий так и не объявлялся? — с последней надеждой спросила принцесса.

Обормот XII-й помотал головой.

— А что, папа, если он сейчас где-нибудь в дворцовых хлопотах, а то и просто мирно спит в своей опочивальне? — совершенно фантастически предположила принцесса.

— Дженни, девочка моя, ты и в самом деле думаешь, что это был сон? Но не мог же он присниться и мне, и тебе одновременно! — резонно заметил король.

— Ну, пусть не сон... Вдруг нам привиделось... Наваждение нашло. Папа, давай пошлём слуг — пусть постучат к Джону... Или нет, я сама схожу к нему. А вдруг, а?

— Дочка, дочка.., — в неверии покачал головой его величество, но побрёл за принцессой, заразившись, сам того не осознавая, невероятным предположением. Чёрт возьми, а вдруг им и вправду всё только привиделось?

Король и принцесса, выйдя из тронного зала, поднялись по лестнице и прошли по длинному коридору в правое крыло дворца. Там находились покои слуг и в том числе дворецкого Джона. Уже подходя к его комнате, они услышали доносившийся из неё глухой и неясный шум.

— Ну вот, что я говорила! — радостно воскликнула принцесса, схватив короля за руку. Глаза её возбуждённо блестели. — Конечно, он там, в своих покоях!

— Ничего не понимаю.., — пробормотал совершенно сбитый с толку Обормот XII-й.

Принцесса Дженни кулачком тихонечко постучала в дверь.

— Джон, это вы там?... Откройте нам! — то ли попросила, то ли приказала она.

Однако, никто не подошёл и не открыл им дверь. Только равномерный глухой шум по-прежнему доносился из комнаты, словно там шла какая-то борьба.

— Джон, немедленно откройте дверь! — возвысив голос, властно приказал король. Но опять никакого ответа не последовало. Тогда Обормот XII-й взялся за ручку двери, та  отворилась без всякого сопротивления, и король с принцессой оказались в покоях дворецкого. Комната была пустой.

— Ой! — вскрикнула принцесса и испуганно прижалась к папеньке. — Что это?

Обормот сам вздрогнул и попятился назад, к двери. И действительно, было от чего прийти в изумление: по полу ходуном ходила мышеловка, а в ней билась, словно птица в клетке, большая мышь! Увидев людей, мышь на мгновенье затихла, но только на мгновенье. Тут же она заметалась по клетке с удвоенной силой. Очевидно, этот шум и привлёк внимание короля и принцессы, когда они были в коридоре.

— Отец.., — ошеломлённо прошептала Дженни, приглядевшись к разъярённому зверьку и заметив у него длинные усы, — да это же... это же наш Джон!

Обормот XII-й нагнулся к клетке и крякнул от удивления.

— Ну да, действительно, это Джон, — согласился король.

В общем-то, если подумать, ничего удивительного в произошедшем не было. Особенно если вспомнить, что дворецкий Джон с утра остался без своего любимого сыра. Когда же он превратился в мышку, его человеческий голод по сыру помножился на любовь мыши к этому продукту. И вот, только представьте себе: побуждаемая поистине нечеловеческой страстью к сыру новоиспечённая мышь бросилась в комнату дворецкого. То есть, собственно, в свою комнату. Путь к ней, очевидно, сохранился в памяти мыши-Джона на уровне подсознания. А вот информации о мышеловке у неё в подсознании, скорее всего, не было: завидев заветный сыр, мышка бросилась на него, как тигр на жертву, и слопала во мгновенье ока! И только потом уже обнаружила, что оказалась в западне. Поставленной, кстати, ею же самой в ту пору, когда она была человеком.

— Ну, слава богу, нашёлся, — облегчённо вздохнул Обормот.

— И обошлись без него, без Чудилы этого! — довольно воскликнула принцесса и даже хлопнула на радостях в ладоши.

Король, однако, при упоминании о волшебнике сразу скис.

— Да, но только он может превратить эту мышь в Джона, — заметил его величество.

— А он не сделает этого, пока я не соглашусь выйти за него замуж, — тут же помрачнела и принцесса. — И угораздило же меня затеять всю эту катавасию с превращениями...

— Бедный Джон.., — всхлипнул Обормот и, в порыве жалости к своему слуге, довольно-таки безрассудно просунул пальцы сквозь прутья мышеловки, намереваясь приласкать затихшую было мышь. Та словно бы этого и ждала. В порыве неописуемой ярости она вцепилась зубами в пальцы Обормота, да так, что тот взвыл от боли! Он тут же отдёрнул руку — из указательного пальца на пол часто-часто закапала кровь, словно вода из плохо закрытого крана.

Вид крови угнетающе подействовал на принцессу. Она бросилась к отцу, но Обормот XII-й знаком остановил её.

— Т-с-с.., — прошептал он, приложив палец здоровой руки к губам, — ты слышишь?
Дженни прислушалась и, хоть и с трудом, но различила донесшийся откуда-то сверху смешок — глухой и хриплый.

— Ты слышишь? — Это он, — в ужасе прошептал король.


ИСПОРЧЕННЫЙ   ЗАВТРАК И   ПОСЛЕДУЮЩИЕ   СОБЫТИЯ

На следующий день весь дворец бурлил всевозможными слухами. Все разговоры слуг между собой сводились только ко вчерашним событиям. Правда, чт; именно произошло вчера, никто толком не знал. Даже те трое, что на полчаса превращались в мышей. Об этом удивительном, но кратком периоде их жизни у них сохранились весьма смутные воспоминания. Поэтому, как всегда бывает, когда нет конкретной и ясной информации, по дворцу поползли самые невероятные слухи. Да что там по дворцу — по всей стране!

Например, приехавший из провинции фермер (если понятие провинция применимо для маленького Обормотового королевства) на полном серьёзе расспрашивал трактирщика, в заведении которого он остановился на ночлег, про чудовище, пожравшее вчера королевский дворец со всеми его обитателями! И эта байка была ещё не самой невероятной из будораживших страну! Что же касается конкретно этого случая, то трактирщику пришлось за руку вести фермера ко дворцу. Только тогда крестьянин поверил, что дворец невредим и находится на своём месте.

Принцесса Дженни, беспокойно спавшая ночью, проснулась рано. Правда, солнце уже взошло. А Чуддино — как мы помним — дал ей срок до восхода солнца. Дженни настороженно осмотрелась: по крайней мере, в её покоях Чуддино сейчас не было. Неужели он отказался от затеи жениться на ней? Принцесса и надеяться на такое не смела и, между нами говоря, правильно делала — слишком жестоким было бы скорое разочарование.

Но расскажем всё по порядку.

В восемь часов утра король и принцесса переступили порог столовой со вполне законным желанием — позавтракать. И кого же, вы думали, они увидели в ней в первую очередь? Ну, конечно, Чуддино, собственной персоной! Осталось загадкой, как он не попался на глаза лакеям, разносившим блюда — стол-то был уже накрыт.

А ведь Чуддино нисколько не прятался — он самым наглым и бессовестным образом восседал на самом главном королевском месте и, кажется, намеревался... позавтракать!

— О, ваше величество, ваше высочество, входите, присаживайтесь! — воскликнул волшебник и не подумав встать. — Я прошу вас, составьте мне компанию, позавтракайте со мной!

От такой бесцеремонности Обормот XII-й просто потерял дар речи и плюхнулся в первое подвернувшееся кресло. Дженни покраснела от негодования, с её уст уже готова была сорваться дерзость, но Чуддино опередил её:

— Я надеюсь, ваше высочество, вы должным образом оценили мой такт. Несмотря на то, что я дал вам срок лишь до восхода солнца, я не посмел потревожить ваш дражайший сон.

—Покорно благодарю, — буркнула Дженни и уселась в противоположном конце длинного обеденного стола.

Чуддино усмехнулся.

Слуги и поварята в большом количестве рассредоточились вдоль стен с приборами в руках, заворожённо наблюдая за происходящим.

— Но не пора ли нам позавтракать?! — с детской непосредственностью воскликнул волшебник и заложил себе за воротник салфетку. — Вот и кашка стынет, а? Глядишь, за завтраком-то и беседа потечёт весело, непринужденно, по-родственному, а?

Однако, его нарочито весёлый тон никак не подействовал на короля и принцессу.

— У меня нет никакого аппетита завтракать вместе с вами! — принцессе пришлось кричать, чтоб быть услышанной волшебником — такой длиннющий был стол, разделявший их.
Чуддино помолчал, о чём-то размышляя.

— Ладно, — наконец, сказал он, поднялся и с плохо скрываемым раздражением бросил на стол салфетку. — Ладно! Ваше желание для меня — закон. Завтракайте без меня, раз вам так хочется. Надеюсь, на сытый желудок настроение ваше улучшится. Но это последняя отсрочка, которую я даю вам, ваше высочество!

Принцесса закусила губу, с трудом сдерживаясь.

— Так я жду вас в тронном зале, — как ни в чём не бывало по-хозяйски сказал Чуддино. У Обормота в очередной раз отвисла челюсть от подобного нахальства. Волшебник же, вместо того, чтобы, как все люди, выйти в дверь, по своему обыкновению исчез.

— О-о-х-х! — дружно выдохнули поражённые лакеи и поварята.

Завтрак, разумеется, был испорчен. Принцесса поковырялась в каше, без всякого аппетита съела одну или две ложки и с отвращением отодвинула от себя тарелку.

— Фи! Как надоела эта манная каша! — капризно сказала она и решительно поднялась из-за стола. — Идемте, отец, я ему кое-что скажу!

—Но, Дженни... Дочка! — захлопотал Обормот. — Выпей хотя бы компот!

—Ах, оставьте, до компота ли сейчас! Идёмте!

...Чуддино был в тронном зале. Принцесса Дженни буквально ворвалась в зал, стремительно пересекла его и остановилась перед волшебником, беспомощная и хрупкая, отважно глядя в его пронзительные глаза.

— Даже если бы я пожелала выйти за вас замуж, я не смогла бы этого сделать!

— Почему? — искренне удивился Чуддино.

— Потому... потому что у меня уже есть жених, мы помолвлены, если вам угодно знать!

— Но, Джен.., — попытался было встрять Обормот, но вовремя спохватился и умолк.

— Ах, жених.., — саркастически усмехнувшись, молвил Чуддино, — ну, и что же вы вчера об этом ничего не сказали, милая принцесса?

— Я, кажется, не обязана была перед вами отчитываться. Я не хотела говорить, вы меня сами вынудили своим беспардонным домогательством.

— Чудесно-чудесно, — приговаривал волшебник, думая о чём-то своём. По всему видно было, что он не верит ни единому слову принцессы.

Но тут случай пришёл Дженни на помощь, а она им ловко воспользовалась. Правда, воспользовалась, а потом терзалась, гадая: на беду или на счастье себе?

Но не будем забегать вперёд. Итак, в тот момент, когда принцесса совсем уже отчаялась, дубовая дверь тронного зала отворилась, и на пороге появился слуга.

— Принц Филипп желает засвидетельствовать своё почтение вашему величеству и её высочеству, — поклонившись, молвил он.

Принцесса среагировала почти мгновенно. Осветившись радостной улыбкой, она бросилась к лакею:

— Проси, скорее проси его сюда! — крикнула она и буквально вытолкнула слугу за дверь. Потом она с торжествующим видом повернулась к волшебнику. — Ну вот, мой жених приехал! А он — ух! — ревнивый! Давайте, прячьтесь под диван! Прыгайте из окна!

— Принцесса, неужели вы думаете, будто я и в самом деле поверю...

— Что?! Вы и теперь сомневаетесь? Сейчас сами всё увидите и услышите. Только исчезните, исчезните, говорю я вам! Не могу же я при вас с женихом разговаривать. В конце концов, вы меня будете смущать!

— Ну-ну, — покладисто проговорил Чуддино, — давайте, валяйте... Посмотрим, каков он, этот ваш так называемый «жених».

С этими словами волшебник исчез. Обормот XII-й плюхнулся на трон в ужасе от того, в какой угол принцесса сама себя загоняла.

Излишне, я думаю, говорить, что имя принца Филиппа и король, и принцесса слышали первый раз в жизни.


ПРИНЦ ФИЛИПП

После ухода слуги и до появления принца Филиппа прошло минуты две. Дженни они показались очень долгими. До сих пор она импровизировала, поддавшись вдохновению, не думая о последствиях. Теперь же её охватили сомнения: каков он, этот принц Филипп? Быть может, старый урод, рядом с которым Чуддино покажется просто красавцем? Объявив неизвестного принца своим женихом, не обрекает ли она себя на горьшую участь в сравнении с долей Чуддиновой жены? Чт;, если Чуддино вдруг пожелает довести комедию до конца? То есть, поприсутствовать на свадьбе принца и принцессы?

Но, наконец-то! Дверь медленно отворилась... Вот он!...... Тьфу, да это не он, это снова слуга. «Чтоб его кошки съели!» — подумала принцесса и ужаснулась: она ругалась Чуддиновыми словами!

— Пр-р-рынц Фи-ли-пп! — торжественно объявил лакей и отступил в сторону.

Вопреки самым худшим опасениям принцессы, в зал вошёл стройный юноша, лет восемнадцати, в фиолетовом, слегка покрытом пылью, камзоле и чёрных бархатных штанах. Он был строен и, как самый настоящий сказочный принц — жутко красив. Принцесса даже зажмурилась — так ослепил он её. Прошло мгновенье-вечность, Дженни очнулась, заставила себя очнуться... Она должна сыграть свою роль!

— Ах, Филипп! — принцесса бросилась к юноше и взяла его за руку, — что же вы так долго не ехали? Я так вас ждала!
— Ваше высочество.., — ошарашенно отвечал принц, смущённый столь неожиданно пылким приёмом, — я... Неужели вы не забыли меня?

Дженни отшатнулась, вглядываясь в лицо Филиппа.

— Я... не забыла? — растерянно пробормотала она, выйдя из роли. — Мы разве встречались?

Что-то давнее, смутное вдруг всплыло в памяти принцессы. Но она так и не разобрала — чт; именно, — спустя секунду видение покачнулось и пропало.

— Филипп, как вы жестоки, что отсутствовали столько дней! — взяв себя в руки, защебетала принцесса и, на правах невесты, которую она изображала из себя для волшебника, вдруг взяла да обняла принца! Тот, бедняга, ничего ровным счётом не понимавший, покраснел и... тоже обнял принцессу!

У Дженни, конечно, была своя цель.

— Умоляю вас: если не хотите погубить меня — ничему не удивляйтесь, — прошептала она в самое ухо принца. Филипп машинально кивнул. Глаза их встретились, Дженни показалось, что земля качнулась у неё под ногами... Она поймала себя на страшноватой, но до ужаса сладкой мысли: как было бы здорово, если бы всё это происходило не понарошку, для оболванивания Чуддино, а взаправду, по-настоящему... Обормот XII-й, видя подобный оборот событий, только крякнул и почёл за благо не вмешиваться. «Лучше я сыграю сам с собой в шахматы, — подумал король и стал расставлять фигуры на шахматном столике, — это успокаивает нервы».

Дженни тем временем усадила Филиппа на один из трёх тронов (как вы помните, в результате одного из чудес, сотворённых волшебником, дворцовая мебель обогатилась вчера дармовым троном). Принцесса чувствовала себя рядом с Филиппом совершенно раскованно. Единственное, что огорчало её — необходимость вести разговор, предназначенный для Чуддиновых ушей, в нужном направлении. А так хотелось поболтать с принцем, как со старым знакомым, обо всём на свете, ни на кого не оглядываясь! И таким счастьем светилось в эти минуты личико принцессы, что Чуддино, если он видел её сейчас, непременно должен был убедиться: Дженни п; уши влюблена. Ну, а я, пока длится их разговор, представлю вам, собственно, принца Филиппа.

Страна, в которой он жил, находилась отсюда в нескольких днях езды на запад. Называлась она... Знаете как? Ну, если королевство, в котором царствовал Обормот XII-й называлось Обормотово, то королевство принца Филиппа, соответственно — ФилИппино. Нет, не то, что подумали некоторые читатели, имеющие познания в географии — не ФилиппИны, а именно — ФилИппино.

Отец принца умер, когда мальчику исполнилось 12 лет, спустя четыре года умерла его мать. Так что Филипп остался сиротой. Он был ещё несовершеннолетним, поэтому страной уже два года правил регент — первый министр при дворе покойной королевы. Регент — это такой человек, который временно управляет государством вместо монарха. Это случается, когда короля нет вообще или если король по каким-то причинам — ну, например, по болезни — не может управлять страной.

Регенту оставалось править совсем недолго — через два месяца Филиппу исполнялось 18 лет. Накануне своего восшествия на престол принц решил попутешествовать. Он отправился в путь самостоятельно, без всякой свиты. Только его верный слуга Томас был при нём. Шикарную езду в королевской карете, где бы он не испытывал никаких неудобств, Филипп предпочёл путешествию на лошадях — меньше хлопот, да и быстрее. Кроме того, карета, тем более королевская, везде бы привлекала к себе внимание. Принц, в общем-то, не собирался путешествовать инкогнито, но и быть у всех на виду в его планы также не входило. Короче говоря, двое всадников, отправившихся однажды утром в путешествие по дорогам сказочных королевств, практически ничем не отличались от других всадников, взбивавших пыль на этих дорогах.

На ночлег они останавливались на самых обычных постоялых дворах, что вызывало лёгкое ворчание Томаса. Но Филипп был доволен. Скучная дворцовая жизнь порядком ему надоела.

Но не только для удовольствия принц пустился в путешествие. Помимо вполне разумного желания посмотреть мир, познакомиться с соседями, юноша преследовал вполне конкретную цель — посетить Обормотово королевство и увидеться с принцессой Дженни. Это ему удалось — приём, который оказала Филиппу принцесса, просто ошеломил его. Впрочем, он тоже озадачил её вопросом — «Неужели вы не забыли меня?»... Что всё это означало, мы в своё время узнаем.
Обормот XII-й заканчивал партию в шахматы (белые наносили чёрным сокрушительное поражение!), когда принц Филипп встал:

— Простите, ваше высочество, ваше величество, — поклон в сторону короля, — я только что приехал, надо покормить лошадей и дать им отдохнуть. Если вы позволите...

Ах, как принцессе хотелось предложить принцу остаться во дворце! Но она поборола это желание, здраво рассудив, что это было бы уже слишком.

— Принц! — воскликнула Дженни, вставая с трона. — Я понимаю, вам самому необходимо отдохнуть с дороги. Но не оставляйте меня надолго. Знаете что? Приезжайте к нам завтра на обед!

Юноша немного замешкался с ответом, принцесса тем временем подбежала к нему и шепнула:

— Приезжайте, мне нужно объясниться с вами!

Бедная Дженни! Она надеялась, что к завтрашнему дню она освободится от домогательств волшебника!

Принц поклонился и направился к выходу.

— Так непременно приезжайте! — уже громко крикнула ему вслед принцесса.


ПОХИЩЕНИЕ

Принцесса уже ничего не понимала. Она ожидала, что Чуддино появится сразу же после ухода Филиппа и возобновит свои домогательства. Она даже внутренне подготовилась к отпору. Но волшебник не появился. Ни после ухода принца, ни вообще в течение дня. Словно сгинул.

Дженни и помыслить не смела, что Чуддино, поверив сказкам о помолвке просто так отступился от неё и уехал. Нет, тут что-то не так, неспроста всё это. Принцессу скорее тревожило, чем радовало его отсутствие. Она очень боялась, что волшебник затевает нечто коварное...

Однако, минул этот день, наступило следующее утро, Чуддино так и не объявился, и вчерашние сомнения и тревоги как-то сами собой померкли в ярком блеске необыкновенно солнечного утра!

Принцесса проснулась рано-рано и тут же вскочила — вся в ожидании чего-то очень хорошего и необыкновенного. Она даже не сразу поняла, какая пружинка её так резво вытолкнула из постели. Она зажмурилась от водопада солнечного света, хлынувшего в глаза, и тогда только вспомнила: Филипп!

Принцесса настежь распахнула все окна. Стройные кипарисы и ели с позолоченными солнцем верхушками радостно приветствовали её сквозь толщу дрожащего, прозрачного, как горный родник, утреннего воздуха. Как хорошо, как вольно дышится сегодня! Дженни впервые в жизни с удивлением обнаружила — какой он вкусный, утренний воздух!

Она мгновенно оделась и, с неподобающей для её высочества резвостью, сбивая на лестницах и в коридорах ещё не вполне проснувшихся слуг, выбежала на террасу южного фасада. Дальше вниз от неё вела лестница, заканчивавшаяся площадкой с бассейном. Принцессе захотелось как когда-то в детстве сбежать босыми ногами по ступенькам и нырнуть с разгону в голубую прозрачную воду! Дженни не могла стоять на месте, в ней звучала какая-то музыка, хотелось прыгать, танцевать, кричать на весь свет... И как досадную назойливую муху гнала она от себя нет-нет, да и мелькавшую мысль о Чуддино, портившую всё её настроение.

Между тем, дворец потихоньку просыпался, оживал... Слуги уже знали, что сегодня к ним на обед пожалует некий принц. Некоторые даже, как о решённом деле, говорили о скорой свадьбе принцессы с этим принцем.

Ну, а Дженни, пока на королевской кухне чинно и благородно готовили самые разнообразные яства, изнывала от ожидания. Как долго тянулось время! Принцесса минуту не могла усидеть на месте. Брала книгу — та вываливалась у неё из рук, садилась за фортепьяно — и после нескольких аккордов закрывала крышку, и тогда шла во двор и бродила по аллеям дворцового сада.

А принц Филипп, словно бы почувствовав нетерпение принцессы — а может, и от собственного нетерпения — приехал часа за два до назначенного времени. И так получилось, что гулявшую неведомо на каких дорожках принцессу довольно долго не могли найти. Пришлось самому Обормоту XII-му вести с принцем светские беседы и вообще всячески занимать его. Из-за этого король прервал даже очередную шахматную партию и потому сильно злился на дочь.

Но, наконец, один из слуг отыскал принцессу в самом глухом уголке дворцового сада. Услышав, что принц Филипп приехал и ждёт уже довольно продолжительное время, Дженни побледнела и хотела бежать к нему, но потом вдруг передумала.

— Попросите принца прийти сюда, — приказала она лакею.

Едва слуга ушёл, Дженни закусила губу, чтоб только не закричать от радости. Она снова увидит его! Ах, как благоухают сегодня розы в саду!... Принцесса закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела в противоположном конце аллеи принца. Дженни не сдержалась, бросилась к нему, но уже не по велению роли, а движимая мгновенным порывом. И только не добежав нескольких шагов, вдруг остановилась, словно споткнулась: её смутил странный блеск в глазах принца. Что-то новое появилось в его взгляде... Но задержка была короткой — надо же, какими пустяками она озаботилась! — и Дженни быстро подошла к Филиппу.

— Принц, как я рада, что вы приехали пораньше! Мне необходимо объясниться с вами. Я знаю, моё вчерашнее поведение, должно быть, повергло вас... в недоумение, если не сказать больше...

— Ваше высочество.., — попытался возражать Филипп, но Дженни перебила его, мягко взяв за руку.

—Я знаю, принц, моё поведение в ваших глазах выглядело, по меньшей мере, странным. В своё оправдание скажу лишь, что тому были причины. Слава богу, сегодня я, кажется, могу рассказать вам о них.

И Дженни поведала принцу обо всех событиях, о которых знает читатель. Филипп выслушал её рассказ, не проронив ни слова. Лицо его оставалось совершенно непроницаемым, и это даже испугало принцессу. Лишь однажды, когда она рассказывала, как пыталась обмануть Чуддино историей о помолвке с принцем, по губам юноши скользнуло подобие усмешки.

— Чуддино, Чуддино.., — в задумчивости проговорил Филипп, когда принцесса закончила, — я много наслышан о нём, ваше высочество, вы рано успокоились, это хитрая бестия...

— Вот как? — в тревоге спросила Дженни. Слова принца всколыхнули её собственные вчерашние подозрения и страхи.

— Уж я-то знаю, можете не сомневаться, — сказал Филипп и вновь усмехнулся. — Мне кажется, он специально затаился. Вы пригласили меня на обед, волшебник, как я понимаю, это слышал. По всей видимости, на обеде он и объявится с какими-нибудь сюрпризами.

— Что же делать? Так всё хорошо складывалось! — отчаянно вырвалось у Дженни.

Филипп размышлял, низко склонив голову. Принцесса молчала, с надеждой глядя на него.

— Я вижу только один выход, — сказал, наконец, юноша. — Бежать.

— Бежать?!

— Да, и причём немедленно, не теряя ни минуты.

— А как же...

— Обед? — О нём не может быть и речи! Поймите, ваше высочество, — Филипп всё более распалялся, и глаза его опять странно засверкали, — именно бежать до обеда — ваша единственная возможность избавиться от преследований чародея. Сейчас он, скорее всего, за вами не наблюдает — он считает, что до полудня вы никуда не денетесь... Теперь вы понимаете?

— Да.., — прошептала принцесса.

— Я отвезу вас в своё королевство, там вы переждёте какое-то время, пока Чуддино надоест ждать.

— Да-да, Филипп, я всё поняла. Я согласна, раз нет другого выхода. Я всецело полагаюсь на вас и доверяюсь вам, идёмте! — и она подала принцу руку.

Принцесса была решительная и мужественная девушка, хотя и боялась мышей. Если она что-то решила — доводила до конца, какие бы ни маячили впереди трудности. Впрочем, чего теперь-то паниковать? Прожить какое-то время во дворце принца, видеть каждый день Филиппа... Ах, если бы только проклятый Чуддино провалился куда-нибудь в тартарары!

Молниеносные сборы, объяснение с отцом, отъезд — всё это запомнилось принцессе, как сплошная карусель. Слугам велено было в пять минут собрать дорожную сумку с самыми необходимыми вещами. Правда, платья принцесса отбирала сама, и потому возникла небольшая заминка.

Платья, ах, эти платья! Хотелось взять и то, и другое, и третье — Дженни и в этот действительно опасный момент, когда Чуддино мог нагрянуть в любую минуту, оставалась женщиной и думала о платьях. Ну, в самом деле, не могла же она одеваться во что попало, живя во дворце Филиппа — она всё-таки принцесса, а не какая-нибудь там замарашка! В общем, простим ей эту понятную слабинку и отступимся: платья — это святое.

— Бежать? Зачем?... А как же обед? — обиженно запричитал Обормот XII-й, услышав о планах принца. Но Филипп вполне популярно обрисовал королю ситуацию, и тому пришлось согласиться, что другого выхода для принцессы, кроме как на время исчезнуть, — нет.

— Быстрее, ваше высочество, быстрее! — торопил принц. — Моя карета ждёт нас у парадного...

Даже Обормот XII-й, заразившийся горячкой побега, подталкивал дочь поскорее к выходу.

Они сбежали по парадной лестнице так быстро, что Дженни споткнулась и едва не упала. Роскошная карета с золотым гербом королевства Филиппино, запряжённая двумя великолепными рысаками, действительно стояла у самых ступенек. Лошади в нетерпении били копытами о землю. Сначала в карету села принцесса, потом принц, затем слуги уложили вещи.

— Вам удобно, ваше высочество? — заботливо спросил принц.

— О да... Вполне! — благодарно отвечала принцесса. Она привстала с сиденья, выглянула в окошко и помахала на прощанье платочком королю и всем остальным, провожавшим её. И они тоже помахали ей в ответ. У Обормота XII-го на глазах даже выступили слёзы, хотя слёзы, конечно, вещь для королей недопустимая.

Вдруг принцессе послышалось, будто Филипп ей что-то сказал. Она собиралась повернуться к нему, но в этот момент карету тряхнуло: лошади двинулись с места, и карета выехала из открытых ворот королевского замка. От толчка Дженни упала на сиденье. Потому она не увидела, с какими разинутыми от удивления ртами провожали карету король и придворные.

— Вы, кажется, что-то сказали мне? — обратилась она к Филиппу.

— Я? — удивился принц и потом усмехнулся. — Ах, да, это я так, сам себе сказал — «поехали!»

— Вот оно что.., — сонно промямлила Дженни и зевнула. Ей почему-то непреодолимо захотелось спать.

— Ваше высочество, я вижу, вы утомились, поспите.., — засуетился Филипп и достал бархатную подушечку. Не прошло и минуты, как Дженни, вытянувшись на всё сиденье, сладко спала.

Осталось рассказать о разинутых ртах. А рты, как вы понимаете, и Обормот XII-й, и придворные разинули неспроста. А именно потому, что увидели нечто, чего не могла увидеть принцесса, находившаяся внутри кареты. И это нечто заключалось вот в чём: экипаж двинулся с места и выехал со двора, и поехал дальше по дороге сам по себе, без возницы!

И, пока король с придворными, разинув рты, соображали, что бы это значило, карета на удивление быстро скрылась вдали, оставив позади себя лишь облачко поднятой пыли.

КОНЕЦ 1-Й ЧАСТИ


НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ

Не будем читателей держать долго в неведении. Откроем тайну, тем более, что она скоро перестанет быть тайной и для принцессы.

Итак. Дженни не зря опасалась подвоха со стороны Чуддино, не зря о коварстве волшебника твердил ей и принц Филипп в королевском саду, ибо... Чуддино был столь коварен, что сам же и убеждал в этом принцессу, приняв облик принца Филиппа! И сейчас, в карете, мчавшейся скорее прочь от королевского замка, рядом со спящей Дженни сидел не её обожаемый Филипп, а... да-да, эта коварная бестия — Чуддино. Чтоб его кошки съели! — добавлю уже от себя, только вряд ли это чем либо поможет сейчас бедной принцессе, так счастливо улыбающейся во сне!

Однако, стоп! Пока карета в пути, и у нас есть время, давайте внимательно во всём разберёмся, чтоб была полная ясность. А то вы ещё подумаете, что принца Филиппа вообще в природе не существует. Нет, поначалу пред нами предстал настоящий принц Филипп, что, кстати, было неожиданностью как для принцессы, так и для Чуддино. Теперь внимательно вспоминаем, как развивались события.

Дженни беседует с Филиппом в тронном зале в присутствии Обормота XII-го и... невидимого волшебника. Старания принцессы пропали, в общем-то, зря: Чуддино ни на йоту не обманывался насчёт помолвки. Он прекрасно понимал, что Дженни, мягко говоря, вешает ему лапшу на уши.

Сам факт обмана нисколько не рассердил бы его, скорее — позабавил... Но! Наблюдая за принцессой, Чуддино вдруг понял, что она влюбилась в Филиппа! С первого взгляда. По уши. И что её помолвка с принцем — не фиктивная, а настоящая — возможна в самом скором времени.

И это испугало волшебника. Если Дженни была такой непреклонной, никого не любя, то о чём говорить теперь, когда она вся дрожит, глядя на своего Филиппа!

Далее принцесса приглашает юношу на завтрашний обед, и Чуддино осеняет гениальная мысль: ему теперь незачем уговаривать принцессу! Он примет облик Филиппа и увезёт её в свой замок с её же согласия, напугав её... самим же собой! Волшебник аж руки потёр от удовольствия, когда эта мысль пришла ему в голову.

Оставалось только обдумать детали предстоящего похищения. Чуддино решил, что лучше всего это сделать за пару часов до приезда настоящего Филиппа. Своё раннее появление он вполне сможет объяснить желанием поскорее увидеть принцессу. Так он и поступил.

Помните их свидание в королевском саду, когда принцесса чистосердечно выложила лже-Филиппу, как она пыталась обмануть волшебника?... Чуддино тогда от души посмеялся про себя, слушая рассказ Дженни.

Впрочем, некоторые моменты должны были насторожить внимательного читателя. Особенно, когда выяснилось, что Филипп приехал сегодня в карете. Тут читатель вправе был рассердиться на... рассказчика! В самом деле, в предыдущей главе тот довольно настырно втолковывал, почему принц решил путешествовать верхом, а не в карете, а теперь, оказывается, он решил увезти Дженни в экипаже! Ну и путаник же этот рассказчик! — должен был воскликнуть читатель.

Однако, надеюсь,  я убедил вас, что запутал всё не рассказчик, а коварный Чуддино. Теперь, я думаю, вам понятно, почему карета без помощи возницы выехала со двора и сама покатила по дороге. Это было элементарное волшебство Чуддино. Вполне можно предположить, что принцесса вдруг взяла да и уснула сразу после отъезда также не без его помощи.

Итак, подведём итоги. Чтоб была полная ясность.

Немножко уже подзабытый читателями дворецкий Джон заперт в клетке в образе мыши; волшебник Чуддино в образе принца Филиппа увозит спящую Дженни в свой замок; Обормот XII-й благодушно играет сам с собой очередную партию в шахматы; настоящий принц Филипп, одухотворённый предстоящей встречей с принцессой, вместе со слугой Томасом направляется ко дворцу Обормота на званый обед.

Ясности, как видим, как раз и нет — получилась довольно запутанная картина. С чем я всех нас и поздравляю и перехожу к изложению второй части нашей истории.


ЧАСТЬ 2

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЗЕМЛЕ И ПО ВОЗДУХУ

Карета мчалась с ужасающей для экипажа скоростью. В прошлые времена даже в сказочных странах люди не могли перемещаться в пространстве так быстро, как сейчас. Ну, разве что на ковре-самолёте. Но на нём обычно летят высоко над землёй, поэтому скорость не так ощущается.

Карета, скорость которой задал, конечно же, Чуддино, мчалась так быстро, что Дженни, если бы она проснулась и выглянула в окошко, ничего рассмотреть не смогла. Какое-то сплошное мелькание зелёной листвы вперемешку с синим небом. Потом, правда, выехали на открытое пространство. Находившиеся в отдалении гористые возвышенности, фермерские дома, мельницы вполне можно было разглядеть, но и они проплывали мимо окна непривычно быстро.

Сущий кошмар начался, когда карета влетела на улочки маленького городка. Кошмар для жителей, подвернувшихся на её пути. Бедолаги едва успевали выпрыгивать из-под копыт и колёс. Возле одного из домов карета опрокинула какие-то ящики, возле другого — раздавила бочку с вином...

Горожане и рассмотреть толком не успевали, что это такое грохочущее проносилось мимо. Потом они уже посылали вслед экипажу угрозы напополам с проклятиями, которые даже не достигали его.

Внутри же кареты, несмотря на бешеную скорость, не ощущалось практически никаких толчков. Поэтому принцесса спокойно спала на мягком сиденье, покрытом нежной сиреневой замшей. Чуддино (по-прежнему в облике Филиппа) сидел напротив и во все глаза, не мигая, смотрел на Дженни.

Уже смеркалось, когда карета въехала в довольно большой городок. Волшебник уменьшил скорость экипажа, так как собирался остановиться здесь на ночлег.

В воздухе пахло свежестью и солью. Это и не удивительно: городок расположился на морском побережье и назывался соответственно — Океания. На улицах в этот вечерний час было довольно многолюдно. Одно-двухэтажные дома стояли впритык друг к другу, образуя длинные коридорные улицы. В Океании почти не было поперечных улиц, так что, находясь на одной из них, трудно было попасть на соседнюю. Все они расположились параллельно друг другу и так или иначе выводили к морю.

А вдоль побережья, справа и слева от Океании, красовались роскошные виллы и дворцы, гармонично вписывавшиеся в окружающий ландшафт. Дворцы эти принадлежали различным королям и богатым вельможам близлежащих стран, которые летом выезжали сюда на отдых. В отпуск — как сказали бы мы сейчас. Был здесь, конечно, и дворец Обормота XII-го. Всё вместе — город Океания и побережье с дворцами — именовалось Большой Океанией.

Лже-Филипп остановил карету у одного из немногих в городе трёхэтажных зданий. Это была гостиница — не постоялый двор, а именно гостиница, причём, одна из лучших в Океании. Именовалась она «У моря». Море, и правда, было отсюда совсем близко. При гостинице имелся и большой огороженный двор, и загон для лошадей, так что никаких проблем у путников возникнуть не могло.

Едва карета остановилась, из дверей гостиницы выскочил толстый низенький человек в бордовых штанах и куртке, и в белом переднике.

— О, ваше высочество, — отдав низкий поклон, засуетился он и помог лже-Филиппу сойти с подножки, — я просто счастлив, что вы удостоили своим присутствием моё скромное заведение. Позвольте представиться: Гарри — хозяин гостиницы. Гм, гм... Милости прошу! Самые лучшие номера — в вашем распоряжении.

Так как уже стемнело, Гарри не увидел, что на козлах кареты не было кучера. Зато он заприметил королевский герб, поблескивавший в сумерках. Потому и сообразил, кто к нему пожаловал.

— Где это мы, Филипп? — спросила принцесса, выглянув в окошко. Она только что проснулась. — Господи, да уже ночь! Неужели я так долго спала?!

— Мы в Океании, ваше высочество. Это городок на морском побережье. В гостинице этого милого человека, — принц кивнул в сторону Гарри, — мы заночуем.

— Ах, это Океания, — молвила принцесса и подала Филиппу руку. Тот помог ей сойти на землю. — А я бывала тут не раз. У нас есть дворец на побережье. Правда, уже три или четыре года мы не приезжали сюда...

И снова, как при первой встрече с принцем, всплыло в памяти Дженни что-то очень далёкое и забытое. Но в то же время очень знакомое. Перед глазами принцессы мелькнула картина — что-то яркое, слепящее глаза... Море... Да, именно море, до невозможности сверкавшее на солнце!

Принцесса поняла, что это название города пробудило в ней давние воспоминания. Воспоминания, связанные с Океанией и... с Филиппом. Но восстановить в памяти чёткую и ясную картину Дженни никак не могла. Нужен был ещё какой-то толчок...

— Скажите, Филипп, — спросила вдруг принцесса, — а у вас нет дворца на побережье?

— Нет, — ответил лже-Филипп, не придав значения столь важному для Дженни вопросу. Тут же забыв о нём, принц велел хозяину завезти карету во двор и вообще позаботиться о лошадях.

Гарри перепоручил это своим работникам, а сам повёл гостей в дом. Пройдя через общий зал, они поднялись по лестнице и оказались на втором этаже. Здесь и выше располагались гостиничные номера. Хозяин распахнул перед принцем и принцессой две комнаты   —  № 4 и № 5.

—Вот, прошу, — широким жестом Гарри пригласил их входить, — самые лучшие мои... гм-гм, апартаменты. Гм-гм... Люкс!

Тут, конечно, Гарри хватил лишку. Апартаментами сии комнаты вряд ли можно было назвать даже с натяжкой. Впрочем, как гостиничные номера они были вполне просторны и опрятны. В каждой из них, кроме кроватей, имелись шкафчик, стол и стулья, а на столе даже чистая бумага с чернильницей. Так что здесь вполне можно было переспать ночь и особам королевских кровей.

Пригласив их высочеств буквально через четверть часа спуститься к ужину, Гарри ушёл. Дженни, не евшая с утра, проголодалась, как волк. То же можно было сказать и о Чуддино — оказывается, и волшебники испытывают чувство голода. Поэтому «их высочества» решили поскорее последовать приглашению хозяина и, едва приведя себя в порядок, спустились вниз.

Гарри ждал их, сразу усадил за столик в углу и накрыл его белой хрустящей скатертью. Не успели они и глазом моргнуть, как двое поварят стали ставить на стол дымящиеся — с пылу, с жару! — блюда. Гарри крутился тут же и повторял неустанно: «самый, гм-гм, изысканный ужин на всём побережье», «самые тонкие вина из лучших виноградников Океании»!

Дженни счастливо вздохнула. Вся эта суетливость и вместе с тем гостеприимность хозяина (пускай и небескорыстная) ей страшно нравились. Ей нравился этот полупустой, тонувший в полумраке зал. Принцесса обвела его глазами: полумрак создавали несколько факелов, воткнутых в стены. А в противоположном углу зала смутно вырисовывались бочки с вином.

«А наш хозяин сам, как эти бочки», — озорно подумала принцесса и улыбнулась. Как хорошо сейчас, и уютно, и романтично! И Филипп — вот он, рядом с ней...

— Ваше высочество... Дженни, почему вы не едите? — вывел её из мечтательности принц.

— Да-да, сейчас, — сказала принцесса и вдруг прыснула со смеху. — Ох, хотела бы я поглядеть на рожу Чудилы, когда он обнаружил моё исчезновение!

Принц едва не подавился косточкой от жаркого.

— М-да, забавное зрелище,— кратко заметил он.

Они сытно поели и запили довольно неплохим красным вином. Потом принцесса поинтересовалась, далеко ли им ещё ехать.

— Сущие пустяки,— отвечал Филипп, — вот завтра пересечём море и, считайте, мы в моём королевстве.

Дженни хотела спросить что-то ещё, но тут совершенно неожиданно в разговор вступило новое лицо.

— Прошу прощенья, сударь, но я боюсь, вы застрянете на побережье не менее, чем на три дня.

Дженни и Филипп повернули головы и увидели через два столика от себя человека крупного телосложения в тёмной одежде, сливавшейся с полумраком зала. Кажется, ему было лет сорок, хотя хорошо рассмотреть его внешность при таком скудном освещении не представлялось возможным. Он сидел один, и на столе у него красовалась не одна пустая кружка. Совершенно очевидно, что до того, как они стали пустыми, в них был напиток покрепче красного вина.

— Почему вы думаете, что мы здесь застрянем? — спросил Филипп.

— Потому, что мне самому надо на тот берег, и я уже справлялся... Чёрт побери, первый корабль отплывает туда только через трое суток!

— Что ж, — философски заметил принц. — Значит, это вы застрянете в Океании на три дня. Я же не намерен задерживаться здесь долее завтрашнего утра.

Человек хмыкнул и с интересом взглянул на Филиппа. Потом он стукнул устало кулаком по столу и, словно матёрый морской волк, крикнул:

— Гарри! Грогу! Мне и этому господину! — и безо всяких церемоний подсел к Филиппу.
Хозяин тут же вырос, будто из-под земли, с двумя кружками крепкого напитка.

— Сэнди, не довольно ли? — на всякий случай шепнул он, но Сэнди сделал рукой знак, правда, как-то не очень уверенно: мол, всё о’кей!
Принцесса с интересом слушала разговор двух умных людей.

— Я люблю людей вашего склада, — придвигаясь к Филиппу доложил Сэнди,— но, чёрт возьми, я готов биться об заклад, что вы останетесь в этой дыре на три дня!

— А я говорю вам, что завтра же уеду отсюда и не куда-нибудь, а именно на тот берег,— спокойно сказал Филипп и отпил несколько глотков из кружки.

— Неужели у вас вырастут крылья, и вы полетите над морем? – усмехнулся Сэнди.

— Может быть.., — неопределённо отвечал принц.

— Чёрт побери, ставлю два, нет, три золотых против одного: вы останетесь тут!

— А я против ваших трёх ставлю триста — завтра меня тут не будет!

— Три...ста?...

Если бы дежуривший неподалёку (из любопытства) Гарри не подстраховал Сэнди, тот, вероятно, грохнулся бы со стула на пол. Решив, очевидно, что с таким несерьёзным человеком, как принц Филипп, бессмысленно заключать пари, бедняга поднялся и нетвёрдым шагом поплёлся к своему столику. Где залпом допил содержимое кружки.

На этом довольно глупый спор закончился, но для принцессы так и осталось неясным: каким образом собирался принц пуститься завтра в плаванье?

Вскоре они отправились спать, и Дженни, хотя и спала днём, довольно быстро уснула. Может быть, в этом ей опять помог Чуддино, а может, подействовало красное вино.

А ночью принцессе приснился удивительный и жуткий сон. Наверное, сказались переживания последних дней, вылившиеся в итоге в довольно странное сновидение.

Поначалу ей приснилось, будто она проснулась от какого-то шороха и писка. Мы помним, что принцесса боялась мышей. Оказалось, что она боится их даже во сне. Поэтому дальше ей приснилось, будто она села на кровати и обхватила руками коленки, клацая зубами от страха.

Сквозь открытое окно на пол падал синеватый свет полной луны, и — о, ужас! — принцесса вдруг ясно увидела, как по полу метнулась мерзкая серая тварь! Шурух! — мгновенно высветилась и снова пропала. Вне себя от ужаса, Дженни схватила со столика первое, что подвернулось под руку, и метнула наугад во тьму. Кажется, она не попала, но, видимо, напугала крысу, и та убежала. В комнате наступила тишина.

Зато теперь принцесса услышала шум в соседнем номере, где спал Филипп. Такой шум не могли производить крысы. Дрызг!!! — что-то упало там и разбилось.

Дженни встала с кровати, накинула на себя халат и, замирая от страха, но, вместе с тем, умирая от любопытства, вышла в коридор. Не забудем, что всё это происходило не наяву, а только лишь снилось принцессе.

Дверь соседнего номера была чуть приоткрыта, и коридор рассекала узкая полоска света. Дженни приблизилась и заглянула внутрь. И ахнула, увидев происходящее там.

Лунный свет в этом номере падал не только на пол, но частично и на кровать. Так вот, во-первых, постель была пустой! Во-вторых: по комнате носился огромный чёрный кот! И в-третьих, и это самое невероятное: принцесса признала в нём того самого кота, в которого превращался Чуддино у них во дворце!

В лунном свете кошачья шерсть отливала лиловым оттенком, и это наводило на принцессу мистический ужас. Кот разъярённо шнырял по комнате, иногда задевая и опрокидывая какие-нибудь предметы. Дженни сообразила, что он отлавливал мышей.

Наконец, через минуту-другую битва завершилась. Несомненно, победою кота: он прыгнул на кровать, издал торжествующее «мяу», затем проделал лапами какие-то непонятные движения и... и... и... Принцесса чуть не упала без чувств: он превратился... в Филиппа! После чего кот... то бишь, Филипп как ни в чём не бывало зевнул и преспокойненько улёгся спать. Лунный свет, падавший на лицо принца, делал его похожим на маску мертвеца. Дженни закричала бы от ужаса, если бы не понимала, что всё это ей только снится.

...Наутро принцесса проснулась совершенно разбитая. И сразу вспомнила кошмарный сон. Она провела ладонью по лицу, словно хотела стереть ночные картины, всё ещё стоявшие перед глазами.

Дженни только сейчас поняла, каким осязаемым, похожим на реальность, был этот сон. Она бы даже подумала, что всё случилось наяву, если бы не знала, что это невозможно. Ведь Филипп — не Чуддино, не волшебник, потому смешно думать, что он мог превратиться в кота!

Вскоре они завтракали. Филипп торопил её — пора было отправляться в путь. Сэнди сидел за своим столиком. Перед ним стояла кружка с грогом — этот славный малый опохмелялся после вчерашнего. И одним глазком поглядывал на Филиппа. Хотя они и не заключили пари, Сэнди явно распирало любопытство: сделает ли Филипп попытку уехать с побережья, и если да — то в чём она будет заключаться.

— А мне сегодня жуткий сон приснился, — начала рассказывать принцесса и вдруг осеклась, наткнувшись на взгляд принца. Глаза его горели и, казалось, пронизывали её насквозь!

— Так что же вам приснилось? — заботливо поинтересовался Филипп.

— Да так... Что-то очень страшное. Точно уж и не помню, – сама не зная, почему, она поостереглась рассказать содержание сна. Конкретное подозрение ещё не поселилось в ней, но смутная безотчётная тревога уже охватила принцессу.

— А меня ночью мыши доняли, чтоб их кошки съели, — сказал, не моргнув глазом, Филипп. — А вам, ваше высочество, мыши не мешали спать?

— Да нет.., — неопределённо отвечала принцесса, и почувствовала, что её бьёт мелкая дрожь.

Завтрак заканчивали при полном молчании.

— Гарри! — подозвал принц хозяина. — Велите закладывать лошадей. И пусть снесут вещи её высочества.

— Сию минуту, — поклонился толстяк.

— Мы разве уже едем? — удивилась Дженни. — Неужели вы нашли корабль?

— Сейчас увидите, принцесса. Идёмте!

Они вышли во двор. Слуги хозяина возились с каретой и лошадьми. Дженни огляделась. Теперь, при свете дня, она ясно увидела невдалеке — метрах в двухстах — море. К нему полого спускалась улица, по которой они вчера приехали.

— Прошу вас, принцесса, садитесь, — вывел её из задумчивости Филипп.

— Мы разве поедем в карете?

— Ну не идти же нам пешком, — ухмыльнулся принц.

Дженни промолчала и села в экипаж, хотя ничего не понимала. Две сотни метров до моря как раз можно было пройти пешком. И потом: куда принц денет карету, неужели закатит её на корабль?
Пока она так размышляла, лошади тронулись с места. Тут только принцесса обратила внимание, что на козлах в передке никого нет.

— Мы что же, едем без возницы? — повернулась она к Филиппу.

— Вы поразительно догадливы, принцесса! — улыбнулся тот.

Факт отсутствия кучера был также зафиксирован и хозяином гостиницы, и нетвёрдо державшимся на ногах Сэнди, и работниками Гарри. Все они, как вчера Обормот с придворными, пораскрывали рты. А Сэнди вышел со двора на улицу, чтоб лучше видеть.

Карета, между тем, набирала дьявольскую скорость. Дженни кинулась к окошку и тут же охнула, зажмурившись: лошади, никем не сдерживаемые, неслись вниз по улице во весь опор!

— Остановите лошадей! — закричала принцесса. — Мы разобьёмся сейчас!

Филипп сидел, хладнокровно храня молчание. Весь этот бешеный спуск занял считанные секунды. Хорошо ещё, Дженни не видела море, которое приближалось, разрасталось с ужасающей быстротой! Ещё мгновенье — и они рухнут с набережной вниз!...

Ж-жух! Карета, скатившись вниз, как по трамплину, скользнула по набережной и взмыла вверх! И не упала спустя секунду в море, а продолжала набирать высоту и скорость! Сказочные лошади несли её вверх всё дальше и дальше от Океании. Берег во мгновенье ока скрылся за горизонтом.

Зеваки на гостиничном дворе, да и прохожие, прекрасно всё видели. Сэнди, который и без того нетвёрдо держался на ногах, так и сел на землю с открытым ртом. Не мигая, смотрел он в небо, пока карета не превратилась в точку, а потом и вовсе не исчезла. Тогда он несколько раз мотнул головой, словно хотел вытряхнуть из неё наваждение. Затем он попытался встать на ноги. Наконец, после нескольких попыток это ему удалось. Но тут вдруг на голову бедняги буквально с неба свалилось что-то тяжёлое, и он снова рухнул на землю.

Придя в себя, Сэнди увидел лежащий на земле мешочек из плотной синей материи, перевязанный вверху верёвкой. Деревянными пальцами он развязал мешочек... О боже... Да там несметное количество золотых! (Не несметное, а ровно 300, уточним мы. Впрочем, Сэнди, у которого редко когда бывало в карманах более пяти золотых, это количество действительно казалось невообразимым). Как мы помним, пари между ним и лже-принцем так и не было заключено. Но если бы это произошло, то спор выиграл бы, понятно, не Сэнди. Остаётся лишь догадываться, что за прихоть заставила Чуддино одарить вдруг пьянчужку таким богатством.

— Чёрт возьми.., — прошептал Сэнди пересохшими губами. Разум его помутился... Подхватив мешочек с золотыми, он вскочил на ноги. По улице в это время проезжал пустой экипаж, направляясь в сторону моря. Сэнди прицелился и — прыгнул на подножку, потом вскарабкался на козлы и попытался отнять у кучера вожжи.

— Э...э... позвольте, — запротестовал возница, совершенно не ожидавший нападения.

— Не волнуйсь, папаша, сейчас и мы взлетим! Видал, как они? И мы сейчас так... полетаем!

— Да ты что! — заорал кучер, пытаясь столкнуть Сэнди с козёл. Карета, между тем, неслась вниз, набирая скорость.

— Вот чудак, я же говорю, сейчас... полетаем! Ну ладно, на, только отстань!— и Сэнди зачерпнул свободной левой рукой пригоршню золотых и сунул её вознице. Потом, воспользовавшись секундным замешательством того, выхватил-таки у него из рук вожжи и плётку да ка-а-ак стегнёт ею лошадей! Те ка-а-ак понесут!

— Да это сумасшедший! — крикнул кучер и, поняв, что бороться уже поздно, спрыгнул с кареты.

И вовремя: экипаж чиркнул по набережной, оттолкнулся от неё и взлетел-таки на небольшую высоту! У Сэнди аж дух захватило. Лошади заржали то ли от радости полёта, то ли от ужаса. Но уже в следующее мгновенье карета, пролетев с десяток метров, рухнула на морскую отмель!

ТРАХ, ТАРА-РАХ, БАХ-БАХ и ХЛОБЫСЬ!

Воздух взорвался мириадами брызг!

Крушение было страшным. На оси удержалось лишь одно колесо — остальные три поотлетали. Саму карету сорвало с рессор, и она, опрокинувшись, придавила несчастных лошадей. Сэнди же выбросило далеко вперёд, на глубину, и он, получив ранения и переломы, к тому же едва не утоп. Так бесславно закончилась его странная выходка.


...Берег во мгновенье ока скрылся за горизонтом. Море проваливалось, уходило вниз.

Принцесса онемело смотрела в горящие глаза принца. Слёзы брызнули у неё из глаз.

— Вы не Филипп! — выкрикнула в отчаянии она. Осознание этого пришло к ней моментально и буднично. Она даже не удивилась своему открытию.

— Конечно, — ответил Чуддино и, чтоб принцесса не сомневалась и ни на что более не надеялась, взмахнул руками и превратился... в самого себя! Красивое худощавое лицо принца Филиппа округлилось; его брови, всегда чуть удивлённо приподнятые, поползли вниз и сдвинулись к переносице, придав лицу угрюмое выражение; нижняя губа выкатилась вперёд и слегка загнулась книзу. Стройная фигура принца уменьшилась в длине и чуть увеличилась в объёме, став фигурой Чуддино. Ну, понятно, и одежда. Фиолетовый камзол Филиппа превратился в чёрный плащ волшебника. Не претерпели изменений только глаза. Дженни поняла, что они никогда и не были глазами Филиппа.

Видя оторопь принцессы, Чуддино расхохотался и привстал с сиденья.

— Не прикасайтесь ко мне! — закричала Дженни, вскочила и распахнула дверцу кареты. И ахнула: они летели на уровне облаков, обгоняя их и пронизывая насквозь! Море было где-то далеко-далеко внизу, словно вода на самом дне глубокого колодца.

— Не советую, ваше высочество, — мягко сказал Чуддино. — Я понимаю ваши переживания. Вам надо отдохнуть, прийти в себя, успокоиться...

Принцесса зевнула — ей вдруг страшно захотелось спать.

— Вы негодяй, мерзавец! — попыталась крикнуть она, но язык уже не слушался её, заплетался. — Обманщик... Я нена...ви...жу... вас...

Дженни покачнулась и, если бы Чуддино не подхватил её, могла выпасть наружу. Через минуту она лежала на сиденье и крепко спала.

Часа через три из-за южного горизонта показался берег. Он словно огромное морское животное поднимался из глубин и надвигался всё больше и больше на мчавшую в воздухе карету. Вот стали различимы невысокие горы, а вот на одном из горных плато — зАмок. Издали он казался игрушечным. Он был не как все зАмки – скажем, из серого гранита или белого камня — а разноцветным. Но самое удивительное было то, что он не стоял на земле, а парил над ней на небольшой высоте.

Это и был зАмок Чуддино.


В ПОГОНЮ!
 
Вернёмся во дворец Обормота XII-го.

Принц Филипп и его слуга Томас подъехали к воротам королевского замка как раз к обеду. Первыми, у кого вытянулись лица (приняли форму огурцов), были стражники, стоявшие на воротах. Ещё бы! Час назад они видели, как принц и принцесса Дженни уехали в карете по южной дороге. А теперь этот же принц и его слуга (а вовсе не принцесса) прискакали верхом на лошадях совсем с другой стороны!

Филипп и Томас недоумённо переглянулись. Возникшая у ворот паника не была им понятна. Вместо того, чтобы немедленно пропустить их, один из стражников сам бросился во дворец. Принцу и его слуге пришлось ждать у ворот.

Когда о происшедшем доложили королю, у того тоже сделалось огуречное лицо. Потом у Обормота мелькнула мысль, что его разыгрывают. Потом он вспомнил, что его в жизни никто и никогда не разыгрывал — попробовали бы! — и бросился сам к воротам, что, кстати, было невиданным нарушением этикета!

Увидев принца Филиппа, король очень рассердился. Ему почему-то взбрело в голову, что с Дженни случилось что-то нехорошее, и виной тому — принц.

— Где моя дочка, милостивый государь, что вы с ней сделали? — кричал Обормот XII-й, наступая на Филиппа.

Юноша, ничего не понимая, лупал глазами. Что он мог сказать? Он-то считал, что принцесса ждёт его во дворце! Он и приехал-то сейчас к ней, а не к Обормоту вовсе!

— А разве её высочество не во дворце? — имел неосторожность спросить принц.

Обормот аж подпрыгнул от такой наглости. Увёз принцессу, а теперь спрашивает, не во дворце ли она! Король пришёл в неописуемую ярость и даже собирался велеть стражникам арестовать Филиппа. Филипп вспыхнул. От дерзости его удержало не то, что перед ним — король, а то, что он — отец принцессы.

Тут в разговор вмешался Томас. Он хладнокровно заметил, что если бы принц действительно увёз принцессу с какой-нибудь нехорошей целью, то зачем теперь ему было возвращаться?

Обормот наш не блистал особой сообразительностью, но тут ему пришлось согласиться со справедливостью этих слов. Он немножко поостыл. После чего Томас предложил королю рассказать чт;, собственно, случилось. Рассказ предстоял долгий, поэтому Обормот XII-й, Филипп и его слуга прошли в тронный зал.

Пора представить читателям этого достойного человека, я имею ввиду Томаса. Он был на десять лет старше принца и являлся его полной противоположностью. Если Филипп был несдержан и горяч, часто по-детски наивен, то слуга его, наоборот: не по годам умудрён опытом, хладнокровен и рассудителен. Этого малого трудно было вывести из равновесия. Ему не раз приходилось выручать принца в сложных ситуациях — чаще советом, а порой и делом. Так случилось и сегодня. Томас носил усы, аккуратную бородку, и у него были зелёные лукавые глаза, говорившие: мне палец в рот не клади.

В тронном зале Обормот рассказал обо всех событиях, случившихся во дворце за последние дни. А, пока он рассказывал, в его голове мелькнула, а потом и утвердилась если не гениальная, то, по крайней мере, великая мысль: а что, если этот якобы принц, сидящий сейчас перед ним, на самом деле... Чуддино в облике принца? Ну да, не зря же настоящий Филипп торопился поскорее увезти Дженни: он предполагал, что коварный Чуддино явится к обеду! «Но меня-то не проведёшь!» — удовлетворённо подумал наш «проницательный» король.

Поздравим Обормота XII-го с его открытием: он угадал с точностью до наоборот.

— По-моему, всё ясно, — сказал Томас, когда король замолчал, — если Чуддино, как вы говорите, может принимать облик любого существа, значит, он и превратился в моего господина и увёз вашу дочь.

Обормот XII-й так и застыл с открытым ртом. Филипп и его слуга оставили короля переваривать услышанное, а сами бросились во двор. Через три минуты, оседлав лошадей, они скакали во весь опор по южной дороге — по следам Чуддино и принцессы. (Заметим в скобках, что Обормот, сколько ни думал, так и не понял, кто же из двух Филиппов был настоящий, а кто — фальшивый).

Принц рассчитывал нагнать беглецов сегодня же — ведь те едут в карете, а они верхом... Бедняга Филипп! Он и представить себе не мог, с какой скоростью мчат карету волшебные лошади Чуддино!

Вечер застиг всадников в небольшом селении. Это селение располагалось у самой границы Обормотова королевства. Карету, конечно, они не догнали и вынуждены были остановиться в трактире, называвшемся... «У Обормота».

Королю вряд ли понравилась бы оказанная ему подобная честь. К тому же с чувством юмора у него было так же слабовато, как и с сообразительностью. Но король о существовании такого трактира просто не подозревал.

Хозяин подал путникам на ужин поросятину в чесночном соусе и бутылочку портвейна. На вопросы об экипаже он ответил, что да, нечто похожее на карету пронеслось сегодня днём по дороге, но так быстро, что он ничего толком не разглядел.

— Позвольте, — удивился Томас, — почему вы говорите — днём? Разве это случилось не час-два назад?

Трактирщик снисходительно усмехнулся:

— Если я говорю — днём, значит, днём. Ну да, не позже полудня. Я как раз зарезал поросёночка, которого вы изволите кушать.

Принц Филипп и Томас переглянулись.

Ночь прошла без происшествий и рано утром — ещё даже не взошло солнце — они снова пустились в путь. Принц торопился — он надеялся, что трактирщик вчера попутал время, и сегодня с утра они всё-таки настигнут беглецов. Однако, время шло, и надежда эта таяла.

Второй день погони окончился также безрезультатно. К вечеру всадники оказались в каком-то городке и на ночлег остановились на постоялом дворе.

— Карета? Ну, как же, была, помню, — сказал хозяин, когда его спросили об экипаже. — Мне ли не помнить, когда она раздавила бочку моего прекрасного вина! Только это было не сегодня, а вчера, я думаю, часов этак в... четыре пополудни.

Принц присвистнул, а Томас почесал в затылке. С какой же скоростью ехала эта чёртова карета?

—Ух, и мчалась же она, — словно услышав их мысли, сказал хозяин. — Р-раз — и нету её. Не иначе, как сам дьявол правил ею.

Только к вечеру третьего дня всадники, наконец, проделали тот путь, на который Чуддино потребовался лишь один день. То есть, они прибыли в Океанию. Принц Филипп намеревался остановиться на ночь в своём дворце (да-да, у него на побережье тоже был дворец), но судьба распорядилась иначе. Когда они проезжали по улице мимо гостиницы «У моря», принца заметил наш старый знакомец — Гарри. Он как раз спускался с крыльца и, увидев Филиппа, чуть не брякнулся со ступенек. Ведь в его представлении этот юноша, и тот, который вчера утром полетел по небу в карете — одно и то же лицо.

— Ваше высочество, — кинулся Гарри наперерез лошадям, — вы вернулись! Как я рад, что вы вновь выбрали моё скромное заведение. Ваш полёт — это было, гм-гм, незабываемое зрелище!

В первый момент принц подумал, что толстяк попросту обознался, но потом сообразил, что дело серьёзнее, и спешился с коня. Необходимо было хорошенечко расспросить обо всём этого человека, и потому Филипп решил заночевать в гостинице.

Час спустя они уже ужинали в том самом зале, где совсем недавно были и Чуддино с принцессой. «Может быть, они сидели за этим же столиком», — подумал Филипп и подозвал Гарри:

—Садитесь, выпейте с нами... за знакомство!
—О, какая честь для меня, ваше высочество, — зарделся толстяк, присаживаясь на краешек стула. — Но почему же за знакомство? Ведь мы же, гм-гм...
Принц налил хозяину вино.

— Дело в том, — сказал Филипп, — что я вас вижу впервые в жизни.

Гарри, отхлёбывавший из кружки, аж закашлялся, услышав это.

— Вы же утверждаете, что видели меня не далее, как... вчера? — продолжил принц.

— Ваше высочество изволит разыгрывать меня? — натужно улыбнулся Гарри.

Видя, что разговор принимает пустой и затяжной характер, на помощь принцу пришёл, как всегда, Томас. Он задал хозяину чётко и ясно сформулированный вопрос:

— Скажите, дружище, на чём приехал к вам человек, как две капли воды похожий на его высочество?

— Как на чём? — Гм.. В карете! С королевским гербом, всё, как положено.

— С ним была женщина?

— О да, молодая особа. И, доложу я вам — красавица-а... М-да.

Томас посмотрел на Филиппа, тот покраснел, как мальчик.

— По-моему, нет сомнений — это они, ваше высочество,—заключил Томас.

— Так вы меня не разыгрываете? — продолжал допытываться Гарри. — Значит, это был ваш брат?

— Да... В некотором роде это мой братец, которого я очень желал бы поскорее встретить, — зло процедил Филипп сквозь зубы.

— Гм... Понимаю, — сказал хозяин, хотя ничего не понимал. — Улетел ваш братец, утречком вчера...

— То есть, как улетел? — теперь принц решил, что толстяк дурачит его.

— Как полагается, гм-гм, в небо улетел, — и Гарри махнул неопределённо рукой куда-то в сторону. — Но об этом вам лучше и достовернее, хе-хе, расскажет мой постоялец, Сэнди, Он тоже полетел за ними... туда, на небо... И чуть не остался там, хе-хе... навсегда. Теперь лежит весь забинтованный.

Принц и Томас ничего уже не понимали.

— Но сегодня вы от него вряд ли что либо услышите,—продолжал Гарри,— он после своего, гм... полёта совсем запил. А вот утречком он вам расскажет, как он... хе-хе, летал.

На следующее утро молодые люди сидели у постели пострадавшего, с нетерпением ожидая его рассказ. Бедняга Сэнди был, как куколка — почти весь в бинтах. Не замотанной осталась только голова и правая нога. Кроме физической боли, он испытывал и моральные страдания: все золотые, которыми одарил его Чуддино, естественно, пропали во время катастрофы. Лишь несколько монет запали в карман его куртки.

Увидев принца, Сэнди испустил нечеловеческий вопль, как будто перед ним явился сам Сатана. Гарри тут же попытался успокоить его, объяснив, что этот юноша вовсе не тот юноша, а всего лишь их братец.

— Расскажи-ка, Сэнди, этим господам всё, что знаешь. Ты ведь даже выпивал с ним... Ну, гм-гм, с тем, который улетел, — сказал Гарри.

Сэнди потребовал себе кружку грога и лишь после того, как выпил, разговорился.

— Слышали ли вы, господа, что-нибудь о стране Благоденствия?

Принц Филипп и Томас недоумённо переглянулись и пожали плечами.

— Да вы, господа, видать, издалека приехали, а мы здесь, в Океании, наслышаны, — продолжал Сэнди. — Есть за морем такая чудная страна, называется — страна Благоденствия. Говорят, люди там живут в своё удовольствие, ничего не делают, а имеют всё, что души их пожелают. Чёрт побери, заманчиво, да? А я, господа, за свою жизнь многое повидал и немало всего натерпелся... В общем, потрепала меня жизнь. Ну, думаю, неужели я не заслужил хоть бы оставшуюся жизнь на радость себе прожить? Да и потом, думаю, молва, может, и привирает чего, жизнь там, может, и не такая уж расчудесная, как говорят. Одним словом, замыслил я съездить туда и собственными глазами посмотреть — действительно ли там люди в благоденствии живут, иль сказки всё это. Чёрт возьми, не понравится — думаю я — завсегда смогу вернуться.

Ну, решив так, отправился я в порт. И разузнал, что первый корабль отплывает в страну Благоденствия только через три дня. Через три, так через три, подумал я, и вернулся в гостиницу. А тут, слышь ты, приезжает... ах, ну да, братец ваш, и говорит: я, мол, Сэнди, завтра еду на тот берег. Я ему как человек воспитанный и говорю: мол, придётся вам три денька подождать. А он решительно мне так заявляет: поеду, чёрт побери, и всё тут. И тебя, говорит, Сэнди, награжу, потому как нравишься ты мне. Гарри, ещё грогу!

Очевидно, что без дозаправки этот малый не мог рассказывать далее. Дозаправившись, он продолжал:

— Так вот, а утром, гляжу, братец-то ваш садится, значит, в карету вместе с дамочкой, и карета, гляжу, трогается с места. Вечером-то я, грешным делом, думал — шутит ваш братец, а тут — слышь ты! — гляжу, лошади сами пошли, да всё быстрее... А потом   р-р-раз, — Сэнди одним махом опрокинул в рот остатки грога, — и полетели!

— Как полетели? — вырвалось у принца.

— Как... Обыкновенно, как все летают. То есть, не как все... Как лошади... Тьфу, как птицы, я говорю.

Язык у Сэнди уже заплетался, и ему всё труднее становилось формулировать свои мысли.

— Действительно, полетели, — подтвердил Гарри, — это многие видели. И лошади, и карета взмыли в небо и полетели над морем, гм-гм... А потом и Сэнди вздумал полететь и вот, видите...

— Да, а что... Я полетал, — гордо подхватил Сэнди, окончательно перестав лыко вязать, — мне на голову — бум! — я смотрю... монеты! Тут я думаю: а чем я, чёрт побери, хуже... Я тоже полечу! А что — и взлетел, ей-богу, взлетел. Вот он, Гарри, видел... Но вот, слышь ты, не повезло мне... А в следующий раз я обязательно полечу... далеко... в страну Браго... то есть, Благо...денствия!

Предоставив Сэнди предаваться утешительным мечтам о птичьем полёте, принц и Томас покинули его. Посовещавшись, они решили отправиться в порт на поиски корабля, отплывающего в страну Благоденствия, если такая страна вообще существует в природе. Сэнди упоминал о шхуне, которая, якобы, должна была вскоре плыть туда.

Они действительно довольно быстро нашли небольшой двухмачтовый корабль, отчаливавший завтра утром.

— В страну Благоденствия? — кратко спросил капитан, дымя трубкой. — Значит, мои пассажиры.

Небольшая проблема возникла, когда капитан — его звали Моррис — узнал, что господа желают плыть со своими лошадьми. У него и так — говорил он — уже восемь пассажиров, а шхуна маленькая... Впрочем, когда за перевозку лошадей капитану Моррису было обещано приличное вознаграждение, проблема решилась сама собой.

— Итак, завтра с восходом солнца будьте на борту, — заключил капитан, попыхивая трубкой, и смерил их, как показалось Филиппу, уничижительным взглядом.

Остаток дня тянулся для принца невыносимо долго! Принцесса... Дженни... Как она сейчас далеко от него и недосягаема! И он бродил, изнывая от тоски, по набережной и, кажется, готов был броситься в море и плыть вплавь, лишь бы поскорее достичь цели!

Ночью Филипп спал плохо и беспрестанно ворочался. Уснул он только под утро. Он, несомненно, проспал бы, если бы верный Томас не разбудил его. Через полчаса они были на шхуне, которая вскоре, едва солнце позолотило морскую гладь, и отчалила.

Филипп выяснил, что плыть им предстояло не менее трёх суток (это при попутном ветре). С утра принц отсыпался, а ночью, когда Томас и все другие нормальные пассажиры, спали, шатался, как неприкаянный, по палубе... Погода была чудесной, море гладко — как зеркало. Луна, хотя и шла на убыль, ещё оставалась приличной толстушечкой. Она выстелила перед кораблём мерцающую дорожку, словно указывавшую путь. Помните? — как клубок ниток из старых сказок.

— Что, не спится? — услышал вдруг принц позади себя и оглянулся. Его окликнул капитан Моррис из рубки. Сейчас была его вахта. Филипп понял, что тому скучно, и он рад поболтать с кем угодно.

— Я впервые плыву на корабле — интересно...

— Вот оно что, — пробурчал Моррис, — а что же вы такой молодой и вдруг в страну Благоденствия подались?

— А что? — не понял принц.

— Я понимаю, когда туда едут пожилые, уставшие от жизни, — продолжал капитан, — но вы ещё слишком молоды. Вы думаете, что будете счастливы, целыми днями ничего не делая?

Филипп вспомнил, что и Сэнди говорил о чём-то подобном: будто в стране Благоденствия можно жить припеваючи и ничего при этом не делать. Он, кажется, стал понимать, за кого принимает его капитан Моррис.

— Видите ли, — осторожно сказал принц, — я плыву туда на короткое время. У меня там дела...

— Так вы не жить едете в страну Благоденствия? — оживился моряк. —Простите, а я уж совсем плохо о вас подумал... Таких юных пассажиров я ещё никогда не перевозил на тот берег.

— А почему вы считаете зазорным — жить в той стране? — поинтересовался Филипп.

— Как, вы разве совсем ничего не знаете о стране Благоденствия? — удивился капитан.

— Нет, — признался  юноша, — и буду вам очень благодарен, если вы просветите меня.

— Что ж.., — сказал капитан и закурил трубку, — это можно... Страна Благоденствия — это такая страна, в которой люди, в основном, только едят и спят, и при этом у них никогда и ни в чём не бывает недостатка. Потому она так и называется... И живут там одни сплошные лентяи. Такими их сделала сама жизнь.

— Да не сказки ли это? — удивился принц.

— Я уже не первый год плаваю туда и вижу всё своими глазами. Как ни похоже это на сказки, но так оно и есть.

— Неужели жители страны совсем ничего не делают? — воскликнул юноша.

— Нет, почему... Они, как я сказал, едят, спят... Развлекаются ещё...

— Но это в конце концов должно надоесть!
— Вот-вот, и я так считаю, — согласился капитан. — Поэтому я бы назвал эту страну не страной Благоденствия, а, скажем, страной Лоботрясов или... королевством Толстомордиков.

— Почему Толстомордиков? — удивился принц.

— А вот увидите тамошних жителей — поймёте.

— И откуда у них такое благоденствие? — спросил Филипп. — Неужели с неба свалилось?

— В известном смысле — да... В стране этой живёт один волшебник. Зовут его Чуддино. Поскольку никакое волшебство ему ничего не стоит сотворить, он и одаряет своих сограждан любыми благами.

Капитан Моррис произнёс это таким обыденным тоном, как будто, по крайней мере, в каждой второй стране на земном шаре имелось по своему штатному волшебнику.

— Ах, вот оно что.., — проговорил в задумчивости Филипп. Одно теперь он знал наверняка: Чуддино живёт именно в стране Благоденствия. А то до сих пор он сомневался, правильный ли они выбрали маршрут.

—Единственная польза от этого Чуддино в том, — продолжал, между тем, капитан, — что на нашем море никогда не бывает штормов, да и вообще малейшей непогоды не бывает. Так что, на Земле есть не только Тихий океан, но и Тихое море.

— То-то, я смотрю, тишь да гладь всё время, — сказал принц. — Словно и не море это, а озерцо...

— Хотя, по большому счёту, — заметил Моррис, попыхивая трубкой, — для моряка постоянное отсутствие непогоды — вредно. Теряются навыки. Вот попади я сейчас в шторм — глядишь, и не справлюсь с кораблём.

Плаванье, как и предсказывал капитан, продлилось трое суток. (Можете себе представить, с какой скоростью летела по небу карета, если это же расстояние она преодолела за несколько часов!) Утром четвёртого дня на горизонте появилась суша — это были верхушки гор в стране Благоденствия. Прошло ещё несколько часов, прежде чем берег поднялся из воды и приблизился настолько, что стали видны дома жителей. Домов было много — они густо и хаотично разбросались и по побережью, и выше, в горах. Видать, дармовые блага этой страны влекли сюда лодырей из многих королевств.

— А вон, посмотрите, — капитан Моррис, стоявший рядом с принцем, указал рукой вверх, — там, на плато, видите остроконечные башенки, которые как бы не достроены вверху?

Филипп присмотрелся и действительно увидел вроде как верхнюю часть какого-то з;мка. Его основание скрывалось за более близко расположенными к морю скалами.

—Это и есть з;мок благодетеля здешних мест, — сказал капитан.


СТРАНА БЛАГОДЕНСТВИЯ

Должно быть, читатели были несколько удивлены, узнав о бессребничестве Чуддино. Признайтесь: у вас сложилось мнение о нём, как о чрезвычайно злом и коварном волшебнике. Ещё бы! Обманным путём похитил принцессу и увёз в свой замок! И вдруг, оказывается, этот же Чуддино совершенно бескорыстно одаривал своих сограждан разными благами!

Дело всё в том, что Чуддино не был злым волшебником в классическом понимании. Не был он и особенно добрым. Просто волшебства, которые он сотворял для жителей страны Благоденствия, ему действительно ничего не стоили. Не жалко было! Когда же речь заходила о его кровных интересах — как в случае с принцессой Дженни — он не гнушался никакими средствами для достижения цели. Он был натуральным Э-ГО-ИС-ТОМ, то есть, в первую очередь думал о себе самом.

Впрочем, это качество — эгоизм — присуще многим людям на земном шаре. Если мои юные читатели покопаются в своей памяти, то, наверное, смогут вспомнить не самые симпатичные эпизоды из своей жизни. Ну, например, когда очень-очень чего-нибудь хотелось и для достижения желанного приходилось... как бы это сказать... поступать не очень красиво. Одним словом, проявлять этот самый ЭГОИЗМ, а эгоизм, как известно, не самое лучшее в человеке качество. Однако, и не самое худшее — тут же заметим мы. Осмелимся даже утверждать, что в разумных дозах эгоизм необходим любому человеку. Это всё равно что яд, который превращается в лекарство, если его принимать маленькими порциями. В Чуддино же, понятно, этого яда — эгоизма — было сверх всякой меры.

Жители страны Благоденствия, конечно, боготворили волшебника. Они своим оплывшим от жира умом не могли даже понять, сколь ужасна — несмотря на внешнее благополучие — их жизнь. Они никогда ничего не делали и, ясно, не умели делать. Поэтому, попади они в такие условия, когда пришлось бы зарабатывать на хлеб собственным трудом — и они попросту бы умерли с голоду.

Кроме того, жизнь в стране Благоденствия была до ужаса скучна. Жители, у которых жиром заплыли не только мозги, но и тела, были страшно толсты, неповоротливы и некрасивы. Не зря капитан Моррис назвал их толстомордиками.

Не все, конечно, хотели жить подобным образом. Особенно много отступников оказывалось среди молодых. Однако, если кто-нибудь из них вдруг да начинал трудиться — о, ужас! — его просто затюкивали, засмеивали, а могли даже и побить. И беднягам оставался один выбор: либо стать как все, толстыми и мордатыми, либо бежать из этой ужасной страны, засасывающей тебя, как болото. И многие бежали, благо, капитан Моррис и его корабль были всегда к их услугам. Из года в год капитан в одну сторону перевозил молодых, энергичных людей, не желавших жить в стране Благоденствия, а в другую сторону — тех, кому эта страна казалась раем земным. Так что, благодаря подобному обмену общее количество толстомордиков в стране Благоденствия почти не менялось. Чуть-чуть росло, так как желающих стать толстомодиками было чуть-чуть больше не желающих быть ими.


УЗНИЦА СЕРОЙ БАШНИ

На следующее утро после возвращения Чуддино в свой з;мок жители страны Благоденствия проснулись в изумлении. (Замечательно, что, прожив бок о бок с великим волшебником многие годы, толстомордики не потеряли способность чему-нибудь удивляться). Проснувшись и выглянув в окошки своих домов, они увидели рядом с привычным их взорам замком Чуддино высокую серую башню. Вчера, когда толстомордики ложились спать, башни не было. Она выросла за ночь, словно по волшебству. Впрочем, не словно, а именно по волшебству — уж жителям страны Благоденствия этого можно было не объяснять.

Г;стя же этих мест в изумление повергла бы не только башня, но и сам з;мок. Он был построен не из натурального материала — камня или гранита. Он вообще не был построен... Он возник как продукт волшебства Чуддино, а потому и материал его был волшебный, и раскраска — необычная.

Фантазия волшебника раскрасила дворец всеми цветами радуги. Нижняя часть замка была красной, чуть выше красный цвет плавно переходил в оранжевый, оранжевый – в жёлтый и так далее. Вверху замок был фиолетовым. Но это ещё не самое удивительное. Известно, что за крайними цветами радуги (или, как сказали бы учёные — спектра) есть ещё два «цвета», невидимые человеческим глазом. Это инфракрасный «цвет» и ультрафиолетовый. Так вот, основание замка было выкрашено инфракрасной краской, а самые верхушки — ультрафиолетовой. А так как цвета эти были невидимы, то возникало ощущение, что недостроенный вверху дворец парит неподвижно в воздухе. Вот таким фантазёром, чудиком, был наш Чуддино.

Толстомордики весь день гадали, для чего вдруг понадобилось волшебнику возводить рядом с весёлым разноцветным замком угрюмую серую башню. Но наши читатели, наверное, догадываются, зачем. Конечно, для бедняжки принцессы.

Дворец Чуддино был огромен и потому ненадёжен, как тюрьма. В каких апартаментах волшебник не запер бы Дженни, он не мог быть уверен, что ей не удастся бежать. Другое дело — одиноко стоящая высокая башня, к тому же охраняемая часовым. Стены её были абсолютно вертикальны и совершенно гладки. На такую башню невозможно было ни залезть, ни спуститься с неё на землю. А темница принцессы располагалась, конечно же, в самом верху башни: там виднелось единственное окошко, забранное железными прутьями. Оказавшись в неволе — полагал Чуддино — принцесса станет сговорчивее. Поэтому он нисколько не позаботился о внешнем виде новоиспечённого архитектурного сооружения, никак не рассчитывая на его долгое существование.

Принцесса проснулась рано утром. Первое, что она увидела — лоскуток синего неба в клеточку. Большая полукруглая комната, в которой она оказалась, тонула в полумраке. Принцесса, естественно, не помнила, как очутилась в этой комнате. Дженни лежала, укрытая пледом, на очень просторной и мягкой кровати, рядом, на тумбочке, она увидела свои вещи. В центре комнаты стоял овальный стол, а на нём теснились экзотические фрукты и всевозможные сладости.

Вскочив с кровати, девушка подбежала к окошку и тут же в ужасе отпрянула от него: её темница находилась на головокружительной высоте! Тогда Дженни кинулась к двери — та, на удивление, оказалась открытой. Выйдя из комнаты, принцесса сразу же потонула в бездонном мраке башни. Вниз вела крутая винтовая лестница, но так как ступенек не было видно, казалось, что внизу — пропасть. И всё же, замирая от страха, рискуя ежесекундно свалиться в эту пропасть, принцесса ощупью двинулась вниз. Она спускалась целую вечность. На что она надеялась? Очутившись внизу, Дженни не только не вышла наружу, но даже не обнаружила дверь! Она, как слепая, тыкалась руками и носом в немые холодные стены и не могла нащупать в них ни единой неровности или щели! Вдосталь намучившись, вернулась она в свою роскошную темницу, упала ничком на кровать и разрыдалась от отчаяния.

А вечером, дав ей сполна осознать безвыходность положения, к ней явился Чуддино. Он вошёл с факелом в руке, в той же чёрной одежде и был похож на палача. Глаза его, в которых прыгали отражавшиеся огоньки, стали совсем безумны. Он воткнул факел в специальное углубление в стене и повернулся к девушке.

— Принцесса, — глухо произнёс Чуддино, — я очень сожалею, что мне пришлось запереть вас в темницу. У меня не было другого выхода. Моя любовь к вам служит тому оправданием...

— Вы! И вы говорите мне о любви! — не выдержав, вскричала Дженни, вскочила и едва удержалась, чтоб не отвесить Чуддино очередную пощёчину. — После всего, что случилось, вы смеете говорить мне о любви!

— Да, принцесса, да, я безумно люблю вас, и вы это знаете. Одно только ваше слово — и эта башня исчезнет и мы...

— Нет! — крикнула Дженни, отступая назад.

— Ваше высочество, быть может, вам неприятен мой внешний облик? Я знаю, кто мил вашему сердцу... о, проклятый счастливчик!
Чуддино трагически вздохнул, взмахнул руками и... снова превратился в красавца Филиппа. Вот только безумные глаза по-прежнему его выдавали.

— Отныне вы будете видеть меня только в облике этого принца... Чтоб его кошки съели!
Принцесса отвернулась и схватилась руками за прутья решётки. Смотреть на него, на Филиппа, зная, что это не он — как это было невыносимо!

— Умоляю, уйдите, оставьте меня.., — прошептала она. От сознания собственного бессилия ей хотелось грызть прутья зубами.

— Я уйду, — сказал Чуддино и вынул из стены факел. — Я уйду, но завтра приду в это же время. Прошу вас, ваше высочество, подумайте. И, кстати, кушайте, кушайте, а то совсем исхудаете...
И он вышел. Он пришёл на следующий день, и ещё через день, и ещё... Он терпеливо приходил каждый день почти в одно и то же время. Принцесса уже устала возражать ему и обычно при его посещении лежала, уткнувшись лицом в подушку. Она даже стала подумывать о голодовке.

Так прошло семь дней.


ВОКРУГ ДА ОКОЛО БАШНИ

Прежде, чем сойти с корабля на берег, предусмотрительный и осторожный Томас посоветовал принцу наклеить усики. Для конспирации.

— Ведь Чуддино знает вас в лицо, не дай бог столкнётесь с ним, — сказал слуга. — Тем более, что мы его в лицо как раз и не знаем. Пока...

Так и поступили. Усики, конечно, не сильно изменили внешность Филиппа. Не помешал бы ещё и парик, но парика под рукой не было. Тогда уже принц придумал надеть хотя бы тёмные очки. В таком виде он мог, пожалуй, смело разгуливать по стране Благоденствия, не опасаясь случайной встречи с волшебником.

Благодаря капитану Моррису принцу и Томасу не пришлось тратить время на поиски жилья. Капитан указал им гостиницу, в которой он сам всегда останавливался. Собственно, это была единственная гостиница на всю страну Благоденствия. Называлась она довольно забавно — «На дармовщину» и располагалась прямо на морском побережье, недалеко от порта.

У порога гостиницы приезжих встретил радушный круглолицый хозяин несколько странного вида: лицо его было абсолютно гладко, без единой морщинки, а глаза смотрели, не мигая. Такой же ненормально опрятный и гладкий был на нём костюм синего цвета. Хозяин поклонился и ровным, без всякой интонации голосом пригласил гостей входить.

Несмотря на близкий полдень, принц решил обойтись без обеда и сразу ехать в горы. Ему не терпелось поскорее увидеть вблизи з;мок Чуддино и составить план действий. Поэтому они только поднялись наверх и осмотрели отведённые им комнаты. Спустя пять минут Филипп и Томас вновь были на улице и, оседлав лошадей, поскакали в горы.

Подъём для лошадей, за исключением некоторых участков, оказался совсем несложным. По дороге всадникам во множестве встречались дома местных жителей и сами жители, всюду слонявшиеся без дела. Только сейчас Филипп понял, насколько метко обозвал их капитан Моррис — толстомордики. Лица их настолько заплыли жиром, что глаз почти не было видно, а лоснившиеся щёки свисали до самых плеч. Фигуры их были тучны и неповоротливы, а животы победно выдавались далеко вперёд.

Потом дом; закончились, и всадники въехали в редкую рощицу. Здесь дорога стала круче, и лошади замедлили шаг. Впрочем, подъём этот был недолог, так что животные не устали. Через каких-нибудь десять минут деревья вдруг расступились, и лошади с радостным ржаньем вынесли седоков на большую открытую равнину, прямо к фасаду Чуддинового з;мка!

Это произошло совершенно неожиданно для всадников, они даже не успели остановить лошадей. Опомнившись, Филипп и Томас направили животных к большому валуну на краю рощицы, и укрылись за ним. Там они смогли отдышаться и осмотреться. Или, если сказать по-научному, провести рекогносцировку местности.

Дворец, который как бы парил в воздухе на метровой высоте, уже только этим поражал воображение. Он стоял совершенно открыто на плато, ничем не огороженный. Значит, Чуддино никого не опасался. Вообще, трудно было сказать, был ли замечен их «эффектный выезд» к фасаду замка — на плато сохранялась полная тишина. Пустынной была местность, пустым казался и з;мок. Даже у парадного входа никого не было. Может быть, Чуддино сейчас отсутствовал?

В сотне метров от правого крыла з;мка одиноко возвышалась серая башня. Принц знал от капитана Морриса, что раньше этой башни не было. У юноши часто-часто забилось сердце: принцесса там, совсем близко от него!

Томас коснулся плеча Филиппа:

—Ваше высочество, будьте осторожны! У башни стоит часовой, — прошептал он.

Для того, чтобы хорошенечко рассмотреть обстановку у башни, всадники, спустившись с плато, вновь нырнули в рощицу и под её прикрытием переместились вправо. Там, привязав лошадей к деревьям, они вскарабкались по склону наверх, поближе к башне. Увидев же часового, они дружно выдохнули от изумления: этот малый, её охранявший, был точной копией хозяина гостиницы! Ну, просто не отличить!

Увы, близкое рассмотрение заветной башни нисколько не утешило принца. Во-первых, в ней не было видно совсем никакой двери. Так что, если даже каким-то образом удастся нейтрализовать часового, в башню невозможно будет попасть! Во-вторых — это мы уже отмечали — её стены были совершенно гладки. Поэтому проникнуть в темницу принцессы снаружи также казалось невозможным. По крайней мере, без посторонней помощи и специальных приспособлений. Кроме того, Филипп и Томас, понаблюдав некоторое время, увидели, что каждые полчаса часовой обходил башню.

Вечером они ужинали в гостинице «На дармовщину». Кстати, ужинали в буквальном смысле на дармовщину, что в полной мере оправдывало название гостиницы, да и вообще всей страны. Обсуждали различные варианты похищения принцессы. И ничего у них не получалось. Даже хитроумный и находчивый Томас не мог придумать реально выполнимого плана.

Допустим, они достанут метательное орудие и с помощью меткого стрелка (опять же, его надо отыскать) сумеют закинуть в темницу принцессы верёвку. Но и тогда надо будет подняться по верёвке к окошку и бог знает сколько времени продержаться там без всякой опоры, пока удастся распилить прутья решётки. А внизу ведь ходит часовой...

Можно, конечно, соорудить лестницу, но лестница эта должна быть о-ё-ёй, какая длинная! Пожалуй, её и поднять-то будет невозможно... От безысходности мелькнула даже такая безумная мысль: набрать группу людей и — человек на человека, человек на человека... В общем, голова шла кругом от множества утопических идей!

Потом к ним подсел капитан Моррис и раскрыл тайну близнецов-братьев. Оказалось, что и хозяин гостиницы, и часовой у башни — это не люди. Вернее, не настоящие люди. Они тоже были созданы волшебником. Для чего?

В стране Благоденствия, как мы помним, никто ничего не умел, да и не хотел делать. А в гостинице, например, кое-какие работы всё-таки нужно было выполнять. Нет, не еду готовить — она здесь возникала тоже по волшебству, почему и была бесплатной. Но кто-нибудь должен был подавать блюда на стол, встречать гостей у порога, предоставлять им комнаты... Вот для таких потребностей и создал Чуддино отряд работников. Волшебник недолго мудрствовал, и потому все они получились на одно лицо.

Теперь пригодился такой волшебный человек для охраны башни. И какой же отменный он был часовой: никогда не терял бдительность и никогда не уставал, так что его не надо было даже сменять на посту.

Служили такие люди и у Чуддино в замке. Правда, дворцовых слуг можно было сосчитать на пальцах одной руки. Потому Филиппу и Томасу и показалось, что замок волшебника пуст.

Местные жители называли этих людей по-своему ласково — чудиками. Капитан Моррис, хотя и считал себя знатоком страны Благоденствия, не мог сказать наверняка, кто они такие — роботы или живые люди. Не знали этого, скорее всего, и толстомордики. Чудики никогда не уставали и могли днями не спать, но зато они были большие любители покушать. Так что, наверное, один лишь Чуддино знал — машины они или человеки.

Поблагодарив капитана за ценные сведения, принц и слуга поднялись в свои комнаты, намереваясь хорошенько выспаться. Утром, авось, на свежую голову что-нибудь да придумается. Как известно, утро вечера — мудренее.


ДВА ФИЛИППА

Утро следующего дня ознаменовалось неожиданным событием. Оно едва не стало роковым для Филиппа. Но всё, что ни делается — к лучшему, так что это событие в конце концов послужило толчком к развязке нашей удивительной истории. Но расскажем всё по порядку.

Первым проснулся Томас (так он полагал, иначе бы Филипп разбудил его). Он умылся и, пока принц спал, решил пойти прогуляться, подышать свежим воздухом перед завтраком.

Насвистывая незатейливую мелодию, Томас вышел из своей комнаты и прошёл по веранде второго этажа, нависавшей над общим залом, к лестнице. Он уже стал спускаться вниз, но вдруг остановился, как вкопанный: принц, оказывается, сидел в зале за одним из столиков! Вместе с ним сидел чудик — хозяин гостиницы, и они дружески беседовали. От удивления слуга перестал даже свистеть. Томас нахмурился: он заметил, что его высочество позабыл после сна вновь наклеить усы и надеть очки! Что-то подумает чудик об изменившемся облике своего постояльца?

Томас быстро сбежал с лестницы и направился к Филиппу, намереваясь пожурить того за забывчивость. Но на полпути он замедлил шаг: какое-то десятое чувство шепнуло ему об осторожности. Уж очень странно было, что принц никак не отреагировал на его появление в зале. Однако, отступать было поздно, пришлось подойти к ним. Извинившись, он обратился к чудику:

— Дружище, будьте так добры: чего-нибудь прохладительного.

При этом Томас в упор посмотрел на своего как бы хозяина, но Филипп скользнул по нему равнодушным взглядом и ничего не сказал. Даже видавшего виды Томаса бросило в холодный пот: было ясно, что ЭТОТ принц видит своего слугу ВПЕРВЫЕ в жизни!

Томас уселся за столик возле окна и стал потягивать принесённый чудиком коктейль. В зале были ещё несколько посетителей, так что он мог сидеть, не вызывая подозрений. Томас внимательно прислушивался к разговору чудика и лже-принца. Судя по долетавшим до него фразам, разговор касался исключительно гостиницы «На дармовщину». Чудик очень почтительно говорил со своим собеседником и называл его «мой господин».

Но вот «господин» встал, лёгким кивком головы попрощался с чудиком и направился к выходу. Хозяин проводил его до дверей и даже дальше, на улицу...

В этот момент на веранде второго этажа послышались шаги. Томас машинально повернул голову — и обмер: по лестнице, позёвывая, спускался Филипп, настоящий Филипп! И всё бы ничего, если бы он был при усах и очках! Но он-таки забыл о них спросонья и теперь как ни в чём не бывало сходил по ступенькам, молодой и красивый, и... безусый. Томас так и прирос к стулу в ужасе от надвигавшейся катастрофы.

Хлопнула входная дверь — вернулся чудик. Увидев принца, он застыл с открытым ртом.

— О, мой господин, — опомнившись, бросился он к Филиппу. — Каждый раз ваши чудеса застают меня врасплох! А ведь должен бы уже привыкнуть!

Тут пришёл в себя Томас. Ухватившись за подсказанную чудиком спасительную нить, он подскочил к оторопевшему принцу, едва не сбив с ног беднягу чудика.

— Неужели я имею честь видеть могущественного волшебника Чуддино, о котором столько наслышан? — скороговоркой заговорил Томас. — О вашей доброте и неисчислимых благодеяниях, коими вы одаряете людей, ходят легенды. Я специально приехал сюда издалека, чтобы познакомиться с вами и... попросить о небольшой услуге. Очень хотел бы побеседовать с вами — тет-а-тет.

Тараторя всё это, Томас довольно бесцеремонно схватил Филиппа за руку и, усиленно ему подмигивая, потащил наверх. Чудик недоумённо пожал плечами и, слава богу, занялся гостиничными делами. А Томас буквально втолкнул принца в свою комнату.

— Простите, ваше высочество, — отдуваясь, сказал он. — Вы не представляете, по краю какой пропасти вы сейчас ходили.

— Что такое? — побледнел Филипп.

— Появись вы в зале минутой раньше, то непременно нос к носу столкнулись бы с Чуддино, собственной персоной! Хороша была бы встреча! Вы поступили очень опрометчиво, позабыв об усах и очках!

— Кто же мог знать, что он явится в гостиницу, — обескураженно пробормотал юноша. — Но постой: откуда тебе известно, что это был Чуддино?!
Томас усмехнулся.

— Так ведь он по-прежнему расхаживает в вашем обличье. Я сам поначалу решил, что это — вы. А потом — вы видели? — чудик, наоборот, принял вас за волшебника!

— Ах, негодяй! — вскричал Филипп. — Он всё ещё выдаёт себя за меня?! Но зачем?...

Томас развёл руками и... задумался. Но принц не дал ему долго размышлять.

— Ты прав, Томас, — сказал он, — я поступил легкомысленно — нельзя забывать о маскараде. Я иду к себе, клею усы и надеваю очки. А ты спускайся вниз, пусть чудик подаёт завтрак и готовит лошадей. Мы сейчас поскорее завтракаем и отправляемся в город.

— Что вы задумали, ваше высочество?

— Потом расскажу. Да, но... Чудик спросит о волшебнике...

— Если спросит, скажу, что мы приятно побеседовали, а потом он попросту исчез... По-моему, вполне правдоподобно, — заметил слуга.

— Отлично придумано!

Через полчаса принц и Томас, подкрепившись, ехали шагом по извилистым улочкам городка. Ничего нового утром не придумалось, поэтому Филипп решил отыскать в городе столярную мастерскую и заказать-таки лестницу. Очевидно, её придётся делать составной. Кроме того, неплохо было бы набрать команду из четырёх-пяти сильных и отважных людей: во-первых, для доставки лестницы к башне, во-вторых, чтобы скрутить чудика-стражника. Рассчитывать в этом деликатном деле только на себя было, по меньшей мере, легкомысленно — они ведь не знали, какой силой обладает созданный волшебником стражник.

Рассказывая обо всём этом Томасу, принц поглядывал по сторонам, рассчитывая увидеть вывеску мастерской. Но справа и слева от дороги стояли просто домики толстомордиков. Нигде не виднелось не только мастерских, но и любых других очагов сервиса: лавок, цирюлен и прочих.
Вообще же, поиски эти говорили о том, что наши путешественники до сих пор не поняли саму суть жизни людей в стране Благоденствия.

— Неужели толстомордики совсем никогда ничего не делают? — озадаченно спросил Филипп, начиная, кажется, прозревать. Это случилось ближе к полудню, когда всадники изъездили всё близлежащее побережье.

— Похоже на то, — буркнул Томас. — Получается, за любой мелочью они обращаются к Чуддино?

— Может, и нам к нему обратиться? — кисло усмехнувшись, пошутил принц. — «Многоуважаемый господин волшебник! Не будете ли вы так любезны сообразить нам лестницу?! И, пожалуйста, подлиннее, такую, чтоб доставала до темницы в башне. И ещё, если это вас не затруднит, уберите на часок своего стражника. Он нам будет очень мешать, ведь мы собираемся похитить принцессу!»

Не лучшим образом обстояло дело и с вербовкой «сильных и отважных». «Ленивых и толстых» — пожалуйста, как рыбы в море, сколько угодно, а вот «сильных и отважных» в стране Благоденствия, похоже, не было. Одни лишь туповатые, сытые и заплывшие жиром физиономии всюду встречались им. Рассчитывать на их помощь было наивно.

— Ещё и донесут на нас Чуддино, — резонно заметил Томас.

В гостиницу возвращались в сумерках. Филипп понимал, что он ни в коем случае не должен унывать, а должен искать выход, но ничего не мог с собой поделать: отчаяние было такое, хоть волком вой!

— Нужно разузнать сегодня у капитана Морриса, когда он возвращается в Океанию, — прервал, наконец, молчание принц. — Придётся, видимо, вернуться и там всё подготовить...

— У меня не идёт из головы утреннее происшествие, ваше высочество, — сказал вдруг Томас. — Вы сразу меня отвлекли, потянули в город, а теперь мне кажется, мы утром были очень близки к решению головоломки, стоящей перед нами.

— Что ты имеешь ввиду?

— Погодите, ваше высочество, дайте подумать, — сказал слуга и весь оставшийся путь к гостинице не проронил больше ни слова.

Уже потом, когда они ужинали (разумеется, на дармовщину), Томас, напустив на себя ужасно таинственный и многозначительный вид, задал принцу такой вопрос:

— Как вы думаете, ваше высочество, почему Чуддино до сих пор не принял свой настоящий облик?

— Из-за принцессы? — чуть помедлив, предположил принц.

— Другого объяснения быть не может, — кивнул слуга.

— Ты полагаешь, что... Дженни до сих пор принимает его за меня?

— Нет, не думаю, иначе он не замкнул бы её в башне. Просто, приняв ваш облик, он рассчитывает быть более приятным принцессе.

— А это значит...

— Это значит, что он регулярно бывает в башне, — заключил Томас.

— Так ты хочешь сказать!.., — вскричал Филипп, вдруг поняв, куда клонит его слуга.

— Вот именно, — кивнул Томас и приложил палец к губам. — Только тише, ваше высочество, не проявляйте так бурно свою радость!

Принц схватил Томаса за руку.

— Неужели всё так просто? — зашептал он возбуждённо. — Неужели зря мы столько времени ломали голову, а всё решается так просто?! Нет, я боюсь надеяться, это было бы слишком хорошо.

— Конечно, прежде, чем действовать, нужно убедиться, что он действительно бывает в башне, — согласился слуга.

— А если он принимает мой облик только лишь входя к принцессе? — мучимый сомнениями, спросил Филипп.

Томас покачал головой.

— Вспомните, ваше высочество, в чьём облике он был тут сегодня утром.

— Ах, ну да... Послушай, Томас, а может, сейчас поедем? — сказал принц, и глаза его засверкали.

— Ваше высочество, наберитесь терпения до утра. Одна ночь ничего не решает, а можем всё испортить.

Излишне говорить, что Филипп не спал всю ночь. Едва забрезжил рассвет, юноша был на ногах, разбудил слугу и хотел немедля ехать. Томас с трудом уговорил его подождать часок, позавтракать, чтобы набраться сил и не вызвать никаких подозрений у хозяина.

Но, тем не менее, ещё не спала утренняя прохлада, когда наши герои, позавтракав, оседлали лошадей и поскакали в горы по уже знакомой тропе. Филипп в буквальном смысле сгорал от нетерпения.

Однако, хотя развязка близилась, судьбе было угодно промучить его ещё целый день. Как и позавчера, они расположились в рощице, откуда хорошо просматривалась башня. Чудик-часовой по-прежнему был на посту и исправно, каждые полчаса, совершал её обход. Время шло, вернее сказать, ползло, а Чуддино не появлялся. Филипп совсем потерял терпение. Он уже перестал надеяться, что волшебник посетит сегодня принцессу. Но, что должно было случиться — случилось.

Когда уставшее от долгого знойного пути осоловевшее солнце клонилось к закату, принц и Томас услышали голоса. Сморенные долгим ожиданием, они потеряли бдительность и только теперь увидели Чуддино, подходившего к башне со стороны замка. У принца перехватило дыхание — он впервые увидел своего двойника! Филипп смотрел и не мог оторваться. Двойник был так похож на него, что даже он, настоящий принц, не смог бы отличить его от самого себя!

Между тем, Чуддино подошёл к стражнику. Тот засуетился, достал откуда-то факел, зажёг его и подал волшебнику. Потом чудик коснулся руками стены башни, проделал какие-то манипуляции и — в стене вдруг образовался чёрный проём, в который Чуддино шагнул, как в разверстую дыру. Тут же проём исчез, башня снова стала гладкой, словно и не было в ней никакой двери.

Филипп ждал, затаив дыхание. Даже хладнокровного Томаса охватило волнение. На этот раз ждать пришлось недолго. Через полчаса из башни донёсся стук, и стражник открыл дверь. Чуддино вышел, отдал ему факел и пошёл к замку. Вид у волшебника был очень раздосадованный. Очевидно, он вновь ничего от принцессы не добился.

Заговорщики выждали для верности минут десять.

— Ну вот, — прошептал Томас, — теперь сдирайте усы, ваше высочество, настала ваша очередь. Я думаю, сегодня Чуддино к принцессе уже не пойдёт. Только не забудьте — вы должны появиться со стороны замка.

Филипп поднялся с земли на ноги. Сердце его бешено колотилось.


ВСТРЕЧА

Чудик-стражник очень удивился, вновь увидев перед собой, как он считал, волшебника.

— У меня возникла одна хорошая идея, — не моргнув глазом, сказал Филипп. — Ручаюсь, сейчас я уломаю принцессу. Вот посмотришь, я выйду из башни вместе с ней. Открой-ка.

Принц пытался скрыть дрожь в голосе, но это ему плохо удавалось. Слава богу, уже смеркалось, и стражник не мог видеть бледность его лица. А в голове звучало одно: «Откроет — не откроет?» А вдруг заподозрит неладное?

Но нет — попробовал бы он обсуждать действия Чуддино, своего хозяина! Стражник молча зажёг факел и подал его принцу. Юноша взял факел и едва не уронил его от волнения. Чудик, между тем, с самым будничным видом отворил дверь.

— Проходите, мой господин, — почтительно, но равнодушно сказал он.

Принц глотнул воздуха и шагнул во мрак башни. Дверь тут же захлопнулась за ним. Он постоял немного внизу, чтобы прийти в себя. Неужели свершилось? И так просто?

Наверх по крутой винтовой лестнице Филипп поднимался не спеша, предвкушая предстоящую встречу. Он забыл об опасностях, которые ещё не все были позади. Перед глазами его стояла только принцесса, Дженни, и только о ней он думал сейчас.

Вот и дверь. Ничто, кроме двери, больше не отделяет его от принцессы. Филипп постоял ещё минуту, счастливо улыбаясь, и постучал. Никакого ответа не последовало. Тогда юноша осторожно открыл дверь и вошёл в комнату.

Принцесса лежала на кровати. Увидев вошедшего, она даже не пошевельнулась.

— Хоть по сто раз в день являйтесь сюда, всё равно ничего не добьётесь, — презрительно сказала она.

Юноша не спешил с ответом. Он обвёл глазами темницу, в которой не один день томилась его возлюбленная. Снаружи была уже почти ночь. Филипп увидел углубление в стене и вставил туда факел. Блики от огня плясали по стенам темницы, а казалось, что это духи, поселившиеся в башне, выплясывают свой дьявольский танец.

Принцесса, удивлённая молчанием вошедшего, привстала с кровати. Филипп смотрел ей прямо в глаза и глупо улыбался.

— Что? — не выдержала она и вдруг почувствовала непонятное волнение.

— Ваше высочество.., Дженни, это я, — ласково, словно боясь спугнуть её, сказал юноша, — это я... Филипп...

— Кто?... — Дженни поднялась с кровати, задыхаясь от волнения. Она посмотрела в глаза принца и не увидела в них Чуддинового бесовства!

— Это я... Дженни, милая... я, Филипп, — сбивчиво лопотал принц.

— О, как бы я хотела этому поверить! — вырвалось у принцессы, и она непроизвольно шагнула к нему навстречу.

Юноша улыбнулся.

— Только настоящий Филипп может знать о нашем с вами прошлом, — сказал он.

— О нашем... прошлом? — медленно проговорила Дженни, всматриваясь в принца. Снова какие-то смутные картины встали перед её глазами.

— Вы всё забыли, ваше высочество, — покачал головой юноша. — Вспомните, восемь лет назад мы обещали друг другу...

Словно вспышка молнии вдруг ярко озарила память принцессы. Она очень ясно увидела море, берег, а на берегу — мальчика и девочку, стоящих друг против друга и смотрящих друг другу в глаза. На берегу, кроме них — никого. Только оглушительно кричат чайки, и до слёз в глазах сверкает под солнцем море. Дженни увидела это так ясно, что аж зажмурилась от нестерпимого блеска.

«Дженни, — говорит мальчик и берёт девочку за руки. — Я буду всё время вспоминать тебя».

«И я тебя, Филипп», — отвечает девочка.

«Когда мы вырастем, то обязательно поженимся, да?» — совершенно серьёзно говорит юный принц, и девочка-принцесса так же серьёзно кивает ему в ответ.

«Я обязательно найду тебя, Дженни...»

«Я буду ждать тебя, Филипп...»

Они смотрят друг другу в глаза, золотые локоны девочки затмевают солнце, и мальчик-принц в последнем прощальном порыве неловко обнимает её...

— Филипп, это ты.., — словно очнувшись от сладкого-сладкого сна, прошептала принцесса и упала юноше на грудь. — Бог мой, а я всё забыла... Восемь лет прошло, а ты помнил меня...

Принц гладил её волосы, ничего не говоря — в горле стоял комок.

— Послушай, но как ты проник в башню? — спросила вдруг Дженни.

Юноша улыбнулся.

— Я прошёл сюда не как Филипп, а как сам Чуддино! — многозначительно сказал он.

Вопрос принцессы вернул его к действительности. Пора было покидать мрачную башню. Принц вынул из стены факел, взял Дженни за руку и открыл дверь темницы. Почти все вещи принцессы, её платья, в которых она мечтала блистать перед своим Филиппом, пришлось оставить здесь, Чуддино на память. Утешало лишь одно: дома, во дворце, было ещё много платьев, и не хуже этих...

Через десять минут принц и принцесса спустились вниз. Часовой сразу же выпустил их, едва принц постучал. Юноша вернул стражнику факел, тот ткнул его огнём в песок и потушил.

Филипп вдруг прищурил хитро глаза и сказал:

—Да, вот что... Пост — не покидать до моего распоряжения. Не волнуйся, завтра тебя ожидает бо-ольшой сюрприз, — и он дружески похлопал чудика по плечу. После чего взял принцессу за руку и через несколько мгновений растворился с ней во мраке ночи.

Чудик, как самый настоящий человек зевнул и пожал плечами, недоумевая, для чего это понадобилось охранять пустую башню.


ВОЗВРАЩЕНИЕ

Томас ждал их в роще.

Он с облегчением вздохнул, увидев, что принц не один. Не мешкая, он отвязал лошадей.

Решили, что возвращаться они будут не морем. Неизвестно, когда капитан Моррис отправится в обратный путь, а им к утру надо быть подальше от страны Благоденствия, подальше от благодетеля Чуддино. Да и вообще, именно в море станет искать их волшебник, если бросится в погоню. А они поскачут на лошадях, вокруг... Конечно, это намного дольше и дальше, зато — безопаснее.

Всадников теперь было трое, а лошадей — только две. Поэтому Дженни и Филиппу пришлось ехать в одном седле. Право, неудобство от этого испытывала только лошадь.

Поначалу, пробираясь сквозь рощицу, животные трусили рысцой. Ветви деревьев то и дело цеплялись за одежду и били по лицам, словно пытались остановить беглецов. А сверху неслись им вслед крики каких-то потревоженных шумом птиц. Где-то далеко ухал филин.

Потом выехали на открытое пространство, и лошади пошли в галоп. Поднявшийся ветерок нагнал облака. Луна то пряталась за ними, то выныривала в разрывах, словно подглядывала за беглецами.

Всю ночь безостановочно мчались они. Только под утро всадники позволили лошадям, выбивавшимся из сил, чуток передохнуть и немного вздремнули сами. А с восходом солнца — снова в путь.

Днём, сжалившись над бедным животным, несшим сразу двух седоков, они купили у одного фермера лошадь. Филипп с удовольствием убедился, что Дженни — прекрасная наездница.

Вечерело, когда беглецы очутились в небольшом селении, где и решили остановиться на ночлег. От страны Благоденствия их отделяло уже немалое расстояние. По крайней мере, жители посёлка ничем не напоминали толстомордиков. Похоже, что они были вполне нормальны и трудолюбивы.

На следующий день, отдохнув, наши герои поскакали дальше. И так продолжалось довольно много дней, весьма похожих друг на друга, так как ничего чрезвычайного, слава богу, в пути не случалось. В конце концов и это очень долгое путешествие подошло к концу. Оно продлилось ровно три недели.

Утром двадцать первого дня после того, как всадники под покровом тьмы покинули страну Благоденствия, они пересекли границу родного Обормотового королевства. Не останавливаясь, промчались они мимо трактира «У Обормота» по знакомой им дороге — скорее в столицу! И уже после полудня они завидели на горизонте верхушки королевского дворца! После чего позволили лошадям замедлить бег.

— Ну вот, — счастливо выдохнула принцесса, — мы и дома.

Филипп ничего не ответил — его радостно блестевшие глаза сполна говорили за него.

А во дворце их ждал сюрприз. Нет, их встретили очень радостно, даже стражники на воротах заулыбались, увидев принцессу живой и невредимой. Они сразу же распахнули ворота и пропустили уставших путников, слегка покрытых дорожной пылью. Из дворца по лестнице в большом количестве сбежали придворные и слуги. Дженни легко соскочила с коня и радостно оглядела окруживших их людей.

— А где отец? — в некоторой растерянности спросила она.

— О, не беспокойтесь, ваше высочество, — ответил ей главный смотритель королевских покоев (оч-чень важная должность при дворе Обормота XII-го). — Ваш батюшка в полном здравии. Но он... видите ли... играет в шахматы. Увлёкся, должно быть.

— Ох, уж эти шахматы, — хохотнула принцесса, — воистину, папенька неисправим!
И Дженни, схватив Филиппа за руку, легко взбежала с ним по лестнице.

— Да, но видите ли.., — семенил, едва поспевая за ними, главный смотритель, — он играет не один, а...

— Что?! — принцесса остановилась так резко, что смотритель чуть не сбил её с ног. — Как? Папенька изменил своим принципам?! О, Филипп, на это небывалое зрелище стоит посмотреть!

И Дженни помчалась по коридору, увлекая за собой принца и не слыша, что кричал ей вдогонку главный смотритель королевских покоев...

Она, как ураган, ворвалась в тронный зал. И что же предстало её глазам и глазам Филиппа? В центре зала, лицом к ним, стоял у шахматного столика Обормот. Он как раз делал ход какой-то фигурой и, видимо, так увлёкся, что не сразу поднял голову. А вот спиной к вошедшим стоял его соперник, некто в чёрном плаще... У Дженни ёкнуло сердце, она отступила назад... Человек в чёрном обернулся. Это был Чуддино, собственной персоной!

Король, наконец, соизволил оторваться от сражения, поднял голову и увидел дочь. Не замечая всеобщего молчания, он бросился к ней.

—Дженни, дорогая, как я рад тебя видеть! Представляешь, мне, кажется, сейчас поставят мат, — и Обормот, для которого большей проблемы сейчас не существовало, обиженно выпятил вперёд нижнюю губу.

— Папа, — задохнулась Дженни, — да знаешь ли ты...
Но король не дал ей сказать, замахал руками.

— Я знаю, знаю, Дженни, всё знаю. Можешь не волноваться. Чуддино мне всё объяснил,— последние слова Обормот произнёс шёпотом.

— Что объяснил? — так же шёпотом машинально спросила принцесса.

— Ваше высочество, вы действительно можете не беспокоиться, — вмешался вдруг в разговор Чуддино, медленно приближаясь к ним. Филипп шагнул вперёд и загородил собой Дженни. — И вы, принц, не беспокойтесь. Второй раз похищать принцессу я не намерен.

Дженни и Филипп слушали волшебника, как заворожённые.

— Я признаю своё поражение, — глухо продолжил Чуддино, — вам удалось перехитрить меня. Увы, мне, великому волшебнику, воле которого подвластны все стихии, одно волшебство оказалось не под силу: я не смог заставить принцессу полюбить меня! Я отступаюсь...

Сказав это, Чуддино кинул на Дженни такой полный страстного огня взгляд, что та невольно поёжилась. Она ещё не решалась поверить в искренность слов волшебника.

— Да вы садитесь, садитесь, — в свойственной ему беспардонной манере сказал Чуддино и сам уселся на один из тронов. — Вы спр;сите, зачем же я явился? Но должен же кто-нибудь вашего дворецкого в человеческий вид привести.

Дженни понемногу приходила в себя. Дворецкий... Джон... Как давно это, кажется, было. Целый месяц назад!

Между тем, слуги доставили в тронный зал клетку с мышью-Джоном. Мышь сердито всех обсмотрела, но сидела, присмиревшая.

— Откроете клетку по моему сигналу, — сказал Чуддино.

После чего он вздохнул, проделал свои таинственные движения и дал знак слугам. Те распахнули дверцу. Мышь недоверчиво вылезла из клетки и остановилась. Тут же она стала расти, надуваться... Вот отвалился хвост, вот лапки превратились в руки и ноги... Джон — а это уже был он, удивлённо оглядел присутствующих и попытался встать на ноги. И тут же рухнул на пол, словно пьяница. Все бросились к нему с радостными криками, подхватили под руки и помогли встать. Но едва его отпустили, он опять рухнул вниз и стал на четвереньки. Он, как младенец, не умел ходить! За месяц своего пребывания в облике мыши бедняга Джон разучился держаться на ногах!

— Ничего, научится за несколько дней, — заметил Томас, с любопытством глядя на дворецкого.

— Не волнуйтесь, Джон, мы все будем учить вас ходить, — ободряюще сказала принцесса. — Это вот он во всём виноват!

И Дженни оглянулась, чтобы указать на Чуддино, и все оглянулись, но... не увидели волшебника. Его не было, исчез, и на этот раз, похоже, окончательно.

Только теперь Дженни и Филипп вздохнули легко и свободно. Они посмотрели друг на друга и... рассмеялись.

Дворецкого Джона перенесли в его комнату и окружили всяческой заботой и... сыром. Уж в эти дни он поел сыра вволю, как никогда в жизни. Кажется, он даже объелся сыром.

Ну, а с принцем и принцессой, по-моему, всё ясно. Вскоре они обвенчаются, а их свадьбу будет праздновать всё Обормотово королевство. Да и из других стран съедутся многочисленные гости, дабы поглядеть на счастливую пару и... немножко позавидовать им. Так что нам остаётся только поздравить их.

Будьте счастливы!

КОНЕЦ

Поэтическое приложение

Вот это начудил, накуролесил
и умыкнул принцессу, обормот!
А всё случилось в нашем королевстве,
которым правит мудрый Обормот.

Забыл! Кто имя это вдруг обронит,
тому — тюрьма иль кляп навечно в рот.
— Правитель наш — XII-й ОбОрмот!
А вовсе не какой-то — т-с-с! — ОбормОт.

Теперь скажу два слова об народе.
У нас вполне порядочный народ.
Но есть средь нас такие обормоты,
посмотришь, сразу скажешь: обормот!

Вот разберись в характере народном...
Как ни крути и как тут ни колдуй,
останешься до смерти обормотом,
когда ты от рожденья — обалдуй.

Но, впрочем, я о чём? Я — о Чуддино!
И о принцессе нашей, стало быть.
Вот вздумалось же этому чудиле
прекрасную Джелину полюбить!

Ах, что за глазки, гляньте, что за ротик!
А талия, а ножки — эталон!
У нас, представьте, каждый обормотик
в принцессу — ну до ужаса влюблён!

Богач ли он, бедняк ли он, короче,
её увидев, всякий обомрёт.
Прислушайтесь: уже стихи бормочет.
Влюбился, значит. Экий обормот!

Принцесса ослепительно прелестна...
И вот вчера, в четверг, пронёсся слух,
что сам Чуддино втрескался в принцессу!
(И в мышек превратил дворцовых слуг).

Безжалостно закручена интрига.
Но явится, конечно же, герой:
он разорвёт волшебные вериги
и за принцессу станет он горой!

Неумолимо близится развязка.
Финал уже, считайте, предрешён.

Всё хорошо закончится, как в сказке.
Ну просто даже очень хорошо...