Инженерные байки. Вибростол

Было это в наши студенческие годы, в далеком 1956 году. Оказавшись на производственной практике в г. Волжском на строительстве крупнейшей волжской ГЭС, мы с приятелем трудились рабочими на заводе плит-оболочек и ЖБК (в следующем году я работал на том же заводе уже на инженерной должности — сменным мастером). Эти тонкие (всего 9 см) плиты-оболочки с гладкой поверхностью были важным элементом строительства гидросооружений, они служили при бетонировании опалубкой, которая остается в сооружении, образуя его облицовку. Отливали эти плиты из мелкозернистого бетона в стальных формах-поддонах. Там было много типоразмеров, но главный типоразмер — 2,4х4,8 м. (после бетонирования поддоны с плитами-оболочками укладывали в камеры, где их обрабатывали горячим паром при температуре до 80°С, цикл пропаривания продолжался 20 часов, при этом плита-оболочка набирала 80% марочной прочности. Таким образом уже через сутки после бетонирования можно было открывать пропарочную камеру, вынимать плиты из форм и грузить на транспорт для подачи на стройку).

А для бетонирования плит использовался специальный вибростол на пружинных опорах. На него устанавливали подготовленную форму, смазанную солидолом, затем передвижной бункер-дозатор высыпал туда нужную порцию бетонной смеси, после чего включался механизм стола, и весь стол начинал интенсивно вибрировать. А на столе находились трое рабочих с лопатами, они разбрасывали смесь, стараясь равномерно распределить ее по всей площади плиты. Работа была тяжелая, при вибрации бетон просто засасывал лопату, не говоря уже о том, что ты и сам весь вибрировал на этом чертовом столе, так что к концу смены и мышцы болели, и голова гудела.

Надо сказать, до 1953 года на этой гидростройке, как и на других, широко использовался труд заключенных. После смерти Сталина была объявлена амнистия, но многие из прежних лагерников остались работать здесь уже в качестве вольнонаемных. Дисциплина труда была не ахти, нередко случались прогулы по пьянке. В качестве наказания прогульщиков направляли работать на этот самый вибростол. И нас, студентов-практикантов, в первый день тоже поставили на этот стол, чтоб нам жизнь малиной не казалась. Но на столе менялись только двое из работающих, а третий работал там постоянно. Это был среднего роста татарин, худощавый, жилистый. На вид ему было лет тридцать пять. Я сразу обратил внимание на то, как рациональны, как экономичны были все его движения. В них не было заметно напряжения, ноги его всегда были полусогнуты, лопату он заставлял двигаться не столько усилиями рук, сколько гармоничными движениями всего корпуса, начиная от ступней ног. При такелажных работах, когда нужно было застропить поддон, или наоборот, освободить стропы мостового крана от проушин, он успешно использовал силы инерции, избегая лишних движений. Каждую возникающую в работе передышку он использовал для отдыха, сидя в расслабленной позе на краю стола. В конце смены он казался свежее своих молодых помощников. Я не знаю, как давно он работал на вибростоле, но было видно, что он вполне втянулся в эту работу. Наверное, ему хорошо (и не зря) платили за нее. Я понял, что даже в простой на вид физической работе человек может достигнуть определенного  совершенства.

Достигнув солидного возраста, когда мышцы слабеют а суставы стареют, начинаешь думать о том, о чем в молодости не задумывался: как правильно двигаться. И я часто вспоминаю этого человека, который так рационально и эффективно пользовался этим замечательным аппаратом, полученным от природы, — собственным телом.