Козёл

     Дыхание весны усиливалось. Растаял снег на пригорках, появились проталины, ослабели ручейки, а затем и вовсе исчезли. Лишь на скотном дворе под остатками соломы и сенных объедок сохранялся снег, постепенно тая и увлажняя вокруг землю. Ещё ощущался необыкновенный речной запах половодья, но всё явственнее наступал запах весенней деревни – незабываемый букет ароматов, состоящий из запаха силоса, навоза от коров, лошадей и овец, который смешивался с весенней утренней свежестью и неистово возбуждал жажду жизни у всего живого.

     Ах, апрель, чудесный месяц в Оренбуржье, всё оживает и радуется весне, гогочут одинокие гусаки, так как гусыни сели выводить потомство; кукарекают петухи, стрекочат сороки, озабоченные семейными проблемами; стайки воробьёв, влюблено чирикая, выбирают себе подруг. Появились ягнята, козлята, гурьбой выбегающие со дворов, блеяние беспокойных и заботливых мамаш-овец, ржание лошадей, этот мир волшебных запахов и звуков воистину завораживает душу. Он незаметен в повседневных заботах, чаще о нём вспоминают позже, когда всё заканчивается и остаются лишь воспоминания. Этого мира сегодня нет.
     Как же хочется окунуться в детство, упасть, раскинув руки, в стог душистого сена или соломы и смотреть, смотреть в небо, на плывущие облака. Так, однажды апрельским утром отец вывел меня погулять на улицу. В то время мне было лет шесть. Переболев корью и каким-то чудом победив болезнь, я покинул своё красное убежище и впервые вдохнул свежего воздуха.
     Почему красное убежище? Да потому, что действовало поверье, что красный цвет способствует выздоровлению детей при заболевании корью, поэтому одежду на ребёнка одевали красную, было красное постельное бельё и красные занавески. В общем, красную сыпь и высокую температуру лечили красным, и это, как ни странно, помогало. Так или иначе, но болезнь отступила, в деревне не было ни антибиотиков, ни противокоревого глобулина. Я значительно позже, уже будучи ветеринарным врачом, узнал, что вирус кори и вирус чумы собак имеет сходную антигенную структуру, потому с успехом лечил больных чумой собак противокоревым глобулином. Возможно, и существует в природе связь между этими заболеваниями, ведь в садик в деревне дети не ходили, а собак на подворье было много. 
     Ослабленный перенесённой болезнью, опьяненный весенним воздухом, я потихоньку прохаживался по двору, затем вышел через задние ворота и направился к стоящим упряжным повозкам для лошадей. Телега, сани. Всё привлекало внимание, но больше всех понравился рыдван – это такая высокая телега с бортами из жердей для перевозки сена.
    Можно было подтягиваться на ней, залезать сверху, снизу, между жердей – словом, ¬¬хорошая игрушка для деревенских детей. Как только я обратил на неё внимание и с любопытством стал её разглядывать, вдруг за спиной услышал странное сопение. Я резко обернулся и увидел чужого, громадного рогатого козла, который недвусмысленно приготовился к атаке.
     Наклонив голову и выставив рога, он яростно бросился на меня. Я едва успел увернуться, юркнув под рыдван. Удар пришёлся по повозке. Козёл зашёл с другой стороны и снова приступил к атаке. Теперь он целился тщательнее, но снова неудача – промахнулся. Услышав удары, на помощь прибежал отец. Увесистым черенком от лопаты он быстро обратил козла в бегство.

– Как ты?
– Нормально.
– Почему меня не позвал? Он же мог тебя убить!   
– А я его не испугался, я спрятался.

     Что интересно, у нас козла не было, да и соседи коз не держали, откуда он взялся – для всех было загадкой. Видимо, тот случай и сыграл свою роль в моей жизни, что впоследствии я стал ветеринарным врачом.
Козлы, в отличие от баранов, более умные животные, но очень агрессивны в брачный период.
     Отец уже не спускал с меня глаз. Я залез в телегу, там было безопасно, лёг на охапку соломы и устремил свой взгляд на пышные кучевые облака, плывущие по небу. Вдруг одно облако превратилось в человеческое лицо с бородой и чёткими глазами. Это лицо с любопытством строго смотрело на меня с высоты. Тут уж я испугался и от страха закричал:

– Папа, папа, смотри, кто это?!
– Где, где?
– Да вон, на небе!
– Я ничего не вижу!

     Он так и не увидел его. Лицо улыбнулось, сбоку появилась правая рука и погрозила мне пальцем. И, прежде чем отец обратил на него внимание, лицо свернулось, превратившись в облако, бесформенное и клубящееся, затем и оно растаяло без следа.
     Какое-то необъяснимое, жутковатое чувство наполнило моё сознание и засело в памяти, от него избавиться я уже не мог всю жизнь.