По Темноте За Твоим Светом

// Я никуда не денусь с той заботой / без, но о себе, сметая стены тех квартир, в разъезде головы у мест пока вернусь иль вздёрнусь в точке в никуда, за облаком из «цвета – зря», я – смена поясов, качусь по этой улице из сахара, «метафорой» слетая вниз, не зная, есть ли ниже ценность, где я
От самого всё никуда не денусь, веет темой против этой медицины в тексте, в случаях, что если мне заведомо слезать с того, на чём я не сидел годами, за время променяю шанс, что заберёт меня, пускай, всё наперёд и дальше от себя,
Но между тем мне кроличьим приёмом, но такими же словами, всё есть о чём себе сказать пока // я сплю без дёсен, но с открытыми глазами.

Я сброшу планы на моей кровати в тень её конца, и я хожу между витрин по городу быстрей, чтоб избежать себя на мысли, будто мог бы тебе лгать, закрыться на момент пока меня вновь накрывает моё сердце, столь отрытое для полной на все четверти любви,
И тем, я, может быть, отставлен от других, но знаю: всё-таки я справлюсь.

Я не надёжен для себя, но счастлив
Счастлив / Счастлив / Счастлив

Я окружу себя одеждой, что больше не моя,
И буду знать, что счастлив
Счастлив / Счастлив / Счастлив

Спасая, видя, что от голода меня, ты скажешь, «всё обычно» – знаешь, то лишь половина дружбы,
Я перекроюсь в зеркале, я стану и без них, и мягче для себя, я буду грызть эту весну, чтоб всё-таки дразниться и допить ещё и вместе с тем – тебя, я слышу только имя вместо музыки, ни слова, но и факт, что всё отмеренное время я, увы, но был не в тех местах, цепляясь за другое, ускользал, я в темноте, но всё равно цепляюсь только за тебя,
Вытаскивай меня, и вслед и я, по обожжённым и роднящимся локтям наружу, к свету из замёрзших ям,
И я счастливый оттого, в своей дыре могу писать вот так, пока мне кажется, что всё наоборот, но сходит на свои места, не ощущая ни кистей, ни моего лица,
Я даже сам и не могу, и всё еще не мог бы до сих пор и ни сидеть, ни спать, и это дар, подаренный тобой, меж тем, что я сведённый пополам, я в твоём сердце, по обратной нити – в голове, я всё хотел бы доставать до твоей мысли, пока мне позволяешь ненавидеть первый снег, я в своей лучшей форме правда без него, пока я извожусь,
И медленнее прежнего, я чьим-то, но бываю человеком, я горжусь, пока ты скажешь, что такое правда так,
Не ощущая ни кистей, ни своего лица, какое дело сколько быть живым, когда ведь можно просто жить?
Я параллельно и не знаю, нужно ли тебе всё видеть это, именно таким меня, хоть ты и понимаешь -это моя правда.
Ты скажешь мне - «другим», иль привыкай остаться с тем, что можешь быть один, но я лишь просто больше не бегу, как в наших песнях, знаешь, «слишком занята хандрой», чтоб говорить и думать только лишь о них.
Ты всё это услышишь, не хотел бы снова излагать о том, что я боюсь того, где кончатся изгибы на моих ветвях, что, как и те, я проползаю над собой за твоим светом лишь сминаясь по краям.

И тем я стану, но вдвойне темней, поверь, уже не для тебя, хоть две четвёртых головы, я – чёрное TV и фон в осмысленных руках, что гладят, если ночью я скошу себя, то оттого, что мог однажды знать…
Сложи меня легко из всех вещей, ты скажешь, отзываюсь теплотой в словах, пока я в сожалею, что всегда средь всех я был в других местах

И ненавижу
Тая для тебя – так много личных и телесных линий.

Я всё прошу
Не выгоняй меня

Путь моих фраз всё столь же длинный только потому // Я – утеплённый и тобою слепленный по новой человечек с собственным конфликтом, ожесточённо далеко внутри огромной трассы вкопанной уверенности слова, по новой всё придумай и прими

Не выгоняй меня

С заботой той, едва ли большей, что я знаю, я, может быть, не слепо изгибаюсь в твоей гордости

Пускай, всё так
Оставь возле себя
Меня

Все мои письма начаты с того, что я боюсь кого-то, застреваю и втираюсь на своих губах,
Поверх укроюсь мыслью - мог бы избежать всего, но только не…
Я сплю, вставая в очередь за собственной спиной, к тебе, пока ты всё так далеко внутри меня, пока, но каждый раз всегда, я в опоздании.
Прочту все твои книги, сдвинув ход вещей, во сне цепляясь за причину и попытку, но о чём-то рассказать, я заполняю день всем тем, что мог бы сделать так, надеясь получить возможность вновь тебя спасать.