Эфирный человек

              ЭФИРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

              Олегу, с любовью и благодарностью
              за возможность творить
              Канун 2019 года

 

В первые дни сентября Ольга решила, что начала выздоравливать.

Все лето она  была больна, тяжело больна – Кириллом. Любовь оказалась испытанием, оставившим ее без сил. Не мечтать, не дышать. Но слушать, вслушиваться в окружавший ее мир, как учил Кирилл.  Улавливать тончайшие вибрации Вселенной, бесконечной, непознаваемой, способной принять любую человеческую боль.

К началу того года Ольга поняла, что устала. От чего? Ее утомила семейная жизнь, ставшая более семейной, чем Ольга представляла себе, выходя замуж за Андрея – с ними все больше времени проводила Аня, его дочь от первого брака .

Союз с Андреем давался Ольге нелегко. Ко времени их знакомства - подумать только, романтическая история встречи двух взрослых, серьезных людей, приехавших поодиночке провести десять дней на теплом Бали и забыть о московских буднях, - тридцатипятилетняя Ольга   пришла к убеждению, что ей лучше и  спокойнее оставаться одной.  Карьера в финансовой сфере налагала на нее огромные требования. Успех приносил моральное удовлетворение, давал финансовую независимость, но предполагал полную сосредоточенность на работе,  Ольге это нравилось. В деловом мире всегда существовали четкие, ясные цели, достижимые, если приложить последовательные, продуманные усилия. Фактор непредсказуемости можно было уменьшить, контролируя ситуацию; общение с коллегами проходило в заранее заданных рамках формальных отношений. Сдержанная, очень умная, превосходно воспитанная в старой московской семье и не менее превосходно образованная, Ольга обрела себя в работе. В ее сложном характере присутствовало и некоторое коварство, которое Ольга  интуитивно скрывала за ровным, спокойным дружелюбием, редким в явно красивых женщинах и потому неотразимым.  К моменту встречи с Андреем она стала финансовым директором  достаточно большого медиа-холдинга, умело обыграв другого претендента на важную должность.  Отдых на Бали стал ее подарком самой себе за превосходно завершенный деловой год. Отключить коммуникатор и «ничего не делать». К тому же, незадолго до триумфального переезда в новый кабинет, она легко рассталась с любовником, поняв, что подошла к своему рубежу пяти месяцев. Романы Ольги никогда не длились дольше именно этого срока - пяти месяцев. Увлечение новым мужчиной давало ей, поглощенной служебными делами, необходимую, как воздух, разрядку, но неизбежно наступавшие будни  связи, веселой и легкой в начале -  в первые месяц, второй, иногда и в третий, приходившие позднее будни начинали ее утомлять, становясь гнетущими к четвертому месяцу и невыносимыми к пятому, если расставание не происходило раньше. У Ольги не оставалось душевных сил на то, чтобы глубоко понять своего знакомого и позволить отношениям стать серьезнее, и она не хотела никого понимать. Не хотела.   Родители не вмешивались в ее личную жизнь и не  вели прочувствованных разговоров о внуках. Внука им предоставил младший брат Ольги.
    
Андрей же прилетел на Бали отчаянно уставшим за сумбурный год, прошедший с его развода с Елизаветой. Тот брак никогда и не был, и не мог быть  ровным ; то, что в самом начале их искренней, но тревожной и тревожащей любви казалось милыми различиями во взглядах на жизнь, скоро стало превращаться в непримиримые противоречия. Рождение Ани не сблизило супругов, а бесповоротно отдалило друг от друга.  Судьба наделила Андрея холодным обаянием мрачного светлоглазого шатена, опасным для недалеких женщин, не видевших в нем глубины личности, потому что они и сами были поверхностны. Рыжеволосая, яркая Елизавета называла себя «вольным журналистом» и сотрудничала большей частью с глянцевыми журналами.  Они познакомились, когда Андрею исполнилось двадцать девять;  на пять лет старше Лизы, он уже входил в совет директоров крупного банка. Похожая на птичку девушка увлекла Андрея тем, что словно бы никак не давалась в руки, ее невозможно было удержать, потому что ей ничего вроде бы не было нужно, во всяком случае, ничего материального – Лизу обеспечивали родители.  Андрей понял намного позднее, что ловить было, собственно говоря, некого и незачем – птичка так легко выскальзывала из его рук, потому что за яркими перышками не скрывалось ничего осязаемого, Лиза и была перышками, не больше. Страсть с самого начала имела горький привкус  обреченности.   После рождения Ани между мужем и женой на некоторое время установилось обоюдное глухое раздражение, настолько сильное, что его чувствовала няня, взятая к Ане с первых дней жизни. Няня стала первым человеком, пожалевшим Аню – в воздухе собиралась не сулившая ничего хорошего гроза. Позднее грянул гром отвратительных ссор, Брак продержался еще четыре года. Затем Андрей ушел. За пять лет, прошедших с рождения Ани, он не успел узнать дочь. Девочка росла в тени матери; родители не ссорились при ней, но их голоса, полные то презрения друг к другу, то издевки, то злобы, настигали ее и в детской. Аня вела себя очень тихо, стараясь ничем не тревожить взрослых. Ее все чаще забирали к себе родители Андрея – на выходные, на день-другой среди недели, на праздники. Когда начались формальности развода, Андрей прямо пригрозил Елизавете беспощадной войной, если она стала бы препятствовать участию его родителей в воспитании Ани. Андрей мог быть страшен не в открытых перебранках, а в тихом, ледяном бешенстве, и Лиза согласилась на его условия. Враг, подобный Андрею, преследовал бы ее всю жизнь, неумолимый в желании отомстить.

Ольга же знала Андрея совершенно другим. В этот раз зрелая любовь заставляла его держать свой нрав в узде. Он знал с самого начала их отношений, что Ольга – исключительная женщина, и что он никогда не встретит такого созвучного себе человека.      

Они познакомились на пляже, когда, во время прилива, Ольгу обожгла медуза.

Ольга плыла в чуть мутной соленой воде, наслаждаясь теплом и свободой, как неожиданно ее правое предплечье обожгло холодом. Она всмотрелась в воду, увидела рядом с собой медузу и тотчас повернула к берегу. Там она быстро направилась к изящной стойке то ли дежурного  спасателя, то ли особого пляжного консьержа. Но балиец в превосходно отутюженных синих шортах и белоснежной футболке с приколотым именным значком не мог понять, что случилось. Ольга чувствовала дурноту и отчаяние, повторяя на английском «jellyfish» и показывая руку с багровыми полосами – разве медузы не могли быть смертельно ядовиты?

- Чтоб тебя, - тихо выругалась она.

На глазах скучавшего в шезлонге Андрея из воды вышла стройная светловолосая женщина, которую он, ценитель женской красоты, приметил еще за завтраком в ресторане, и, болезненно придерживая правую руку,  поспешно направилась к стойке спасателя. Андрей сразу понял, что ее обожгла медуза. Он мигом встал и, поздравив себя с тем, что усердно занимался в спортивном клубе даже в темные времена развода и дикого загула в первые месяцы вновь обретенной холостяцкой свободы, поспешил к прекрасной незнакомке. Еще утром он решил, что она – или русская, или француженка. Услышав « чтоб тебя», он быстро сказал:

Медуза. Нужно смазать мазью, иначе останется шрам. Вы можете идти? Нужно найти отельного врача.

Он вспомнил  боль от ожога – такое приключалось и с ним самим, и ощущения были крайне неприятными даже для мужчины.

Незнакомка с удивительным самообладанием кивнула ему головой:

- Да, могу идти, конечно же. Знать бы, куда. Похоже, я говорю не на том английском.

- Вы говорите слишком хорошо для этих мест, - Андрей позволил себе улыбнуться, - или служащий оторопел от вашей красоты.

- Ну, красота вроде как должна помогать, а не вредить, - поморщившись, парировала незнакомка. – Хорошо, я иду в сам отель. Найду кого-нибудь.

И она вдруг искренне, очень молодо расхохоталась, сказав сквозь смех Андрею:

-  Возможно, ваша привлекательность не так ошеломит служащих и поможет узнать, где врач.

Андрей, изумленный ее находчивостью, нарочито угрюмо ответил:

- Русский медведь, понятное дело.


В те минуты в нем пробудилась дикая жажда счастья. Если бы только он встретил женщину, способную понять его! Понять в нем все: честолюбие, стремление к власти, необходимость проводить хотя бы некоторое время в тишине, важность ощущения своей личной свободы и, вместе с тем, глубокую потребность в искренней, безусловной любви.

Вечером, когда они пили на веранде отеля холодное белое вино из винограда, выросшего в Южной Африке, Ольга с улыбкой сказала:

- Так мы оба- финансисты. Как скучно. Это все равно, как разгадывать кроссворды воскресным утром.

- Или как собирать паззлы вечером в пятницу, - согласился Андрей. – Тебя не знобит?

- Нет, но я не отвечаю за свои поступки, - Ольга посмотрела ему прямо в глаза, - яд действует на центральную нервную систему.

- Я за тобой пригляжу, - Андрей дотронулся до ее руки, - медузы крайне опасны.   

Андрей был очень хорош собой, не современной нервной красотой, а спокойной мужской, и его зеленые глаза светились умом и желанием понравиться ей, но Ольга встречала мужчин интереснее, во всяком случае, интереснее внешне. Однако именно Андрея ей захотелось узнать. Только бы я и в самом деле не слегла с отравлением, подумала Ольга, и ей стало жутко от мысли, что  ее жизнь могла завершиться без любви, по неподвластным ей причинам – яд медузы, удар электрического ската, авиакатастрофа.


Они долго, заполночь, сидели в баре, а затем Андрей проводил Ольгу до ее номера. Путь  в нужное крыло огромной гостиницы пролегал по открытым опустевшим галереям, продуваемым свежим ночным ветром, мимо растений, высаженных во внутренних двориках, под шелест фонтанов.  И  Ольгу, и Андрея все сильнее охватывало чувство того, что они бесконечно далеко от родной земли, в другом мире, под другим небом.

- Мне не по себе от ожога, - серьезно сказала Ольга , когда они подошли к двери,
- если мне станет хуже, я могу тебе позвонить? Если действительно станет хуже? В самом крайнем случае?

- Конечно, - Андрей набрал свой номер на ее коммуникаторе, - звони. Я зайду за тобой в девять, если не возражаешь.  Завтрак до половины одиннадцатого.

- Конечно, спасибо. Рада с тобой познакомиться, - улыбнулась Ольга.

Андрей знал, что мог бы войти к ней, но уважение, уважение не к только что встреченной женщине, а уважение к самому себе, мужское достоинство не позволило ему воспользоваться обстоятельствами.

Андрей, однако,  успел мельком взглянуть на номер Ольги сквозь приоткрытую дверь, пока они прощались  Как Андрей рассказывал позднее, едва заприметив  на тумбочке у кровати стопку книг,  он сразу же решил жениться. Андрей любил вдумчиво читать, чего совершенно не понимала Елизавета. 


Начало их любви было прекрасным, мастерски продуманным самой Судьбой; они проводили дни и вечера вместе в декорациях тропического рая, под пение птиц. Не спешить, не спешить, никуда не торопиться, говорил каждый из них себе, эта встреча – особенная, возможно, наиважнейшая встреча в жизни.  В конце концов, они провели вместе  первую ночь уже в Москве, под вкрадчивый шелест метели, заметавшей легким, колючим снегом прошлое, чтобы оно не тревожило влюбленных.


Ольга и не заметила, как промелькнули пять месяцев – за это время они с Андреем успели съехаться, быстро устав от ненужных прощаний, и готовились к свадьбе.  Не прошло и года, как они стали мужем и женой. Квартира Ольги оказалась совершенно очевидно мала для них двоих, Андрей же после развода жил в съемной студии, от которой отказался, переехав поначалу к Ольге. Было решено купить новую, просторную квартиру в хорошем районе, и хлопоты с приобретением общего жилья стали их первым совместным проектом, как говорили Андрей и Ольга. Год ремонта, и  в распоряжении супругов оказались светлые четыре комнаты: спальня, кабинет, гостиная и небольшая комната для гостей с отдельной ванной, которую Ольга забрала себе, чтобы по утрам не торопясь приводить себя в порядок. Кухонное пространство примыкало к гостиной и отдельным помещением не считалось.


Я знаю, что любовь существует, и я знаю, что люблю Андрея, потому что только любовь делает для меня возможной общую жизнь, говорила себе Ольга в сложные для нее моменты, а такие моменты случались. Она болезненно привыкала к необходимости постоянно соотносить свою жизнь с жизнью любимого мужчины, с его планами, настроениями, причудами. И все же Ольга направляла все свои душевные силы на то, чтобы сохранить и развить отношения с Андреем. Посмеиваясь над собой, она начала читать серьезные книги о мужской психологии. Ум не позволял ей серьезно воспринимать статьи в женских журналах, да такие издания и не попадали ей в руки. Но книги психологов, изменивших само представление о человеческой душе, помогали ей понимать мужа. Ни у нее, ни у Андрея и после свадьбы не появилось чувства, что их союз стал чем-то обыденным, само собой разумеющимся.  Их настоящее, полное сближение только начиналось. 


Частью шедшего в своем ритме слияния двух разных людей в единое целое стала Аня.


Ольга знала о дочери Андрея с первых дней их знакомства. Ни то, что его первый брак распался, ни ребенок, ничто в его прошлом  не тревожило Ольгу. Вернее, она не позволяла минувшим событиям вторгаться в настоящее. Преимущество зрелой любви, говорила она себе, состоит в понимании ее ценности. В характере самой Ольги не существовало бескомпромиссности, которая побуждала бы ее прощаться с каждым возлюбленным навеки и никогда больше с ним не общаться. Какие-то отношения завершались окончательно, но другие переходили в приятельские, не исключавшие нечастных встреч в каком-нибудь модном кафе или ресторане. И Андрей знал об этом; у его жены была, конечно же, жизнь до их встречи, как могло быть иначе? Они не обменивались клятвами верности. Возраст и опыт научили их тому, что слова ничего не стоят, если остаются лишь словами. Преданность означала то, что они тратили свои душевные силы в первую очередь друг на друга, на поступки, а не заверения в любви.

Андрей встречался с дочкой у своих родителей, как правило, каждую вторую субботу месяца, и Ольга планировала на эти дни массаж или проводила несколько часов в спортивном клубе, но не в тренажерном зале, а у бассейна и в парной – если только не приезжала в офис, чтобы в тишине разобраться с накопившимися за неделю документами.

Однако любовь, любовь сама по себе исподволь смягчала  суровый характер Ольги. Она не хотела превращаться в злую красавицу из рассказа Чехова. Да и почему бы Андрею было не провести субботу с дочерью у себя дома?! Ольга и Андрей не собирались становиться родителями, но, думала Ольга, их решение не означало, что он перестанет быть отцом Ани.

Как бы то ни было, именно Ольга предложила Андрею провести субботу с Аней у них дома или, во всяком случае, неподалеку, чтобы после прогулки Аня посмотрела, где жил ее отец  Сама же Ольга отправилась на массаж, но получилось так, что, вернувшись под вечер в их уютную квартиру, застала там Аню .

Девочка, очень серьезная и на первый взгляд не унаследовавшая мрачной красоты отца, похожая, скорее всего, на мать,  скрывавшую банальность за мишурой, чинно сидела на краешке итальянского дивана и читала книжку, Андрей же просматривал рабочие документы на планшете, сидя на широком подоконнике.

- Аня, это Ольга, моя жена, - сказал Андрей, чуть подняв глаза от планшета, - Оля, срочно нужно просмотреть. Мы скоро уедем.

Девочка встала, отложив книжку, и застенчиво, но как взрослый человек, представилась:

- Анна. Очень приятно с вами познакомиться.

И добавила, став вновь став ребенком:

- Я сижу аккуратно.

Андрей, очевидно, предупредил дочку, что диван был дорогим и требовал бережного обращения.

Ольгу охватило сложное чувство – не жалость к никому не нужному маленькому человеку, покорно жившему то с экстравагантной мамой, то с дедушкой и бабушкой, современными, конечно же, но все же приближавшимися к семидесятилетнему рубежу, нет, не жалость, и не сочувствие, а, скорее, уважение к чужой судьбе, с детских лет гораздо более сложной, чем ее собственная.

- Вы пообедали? – спросила Ольга, вслед за Аней присаживаясь на диван.

Она специально села как можно удобнее, чтобы Аня поняла, что диван, каким бы прекрасным он ни был, являлся, все же, предметом мебели.

- Перекусили, - отозвался Андрей. – А ты?

- Я бы съела пиццу, - отозвалась Ольга. – Аня, любишь пиццу?

Девочка искренне ответила:

- Очень люблю! – и улыбнулась чудесной улыбкой своего отца, все-таки перешедшей ей по наследству, ясной и светлой.

После этого вечер пошел веселее, воспитанная гостья прекрасно себя вела, явно, до слез стараясь понравиться Ольге, очаровавшей девочку своей спокойной, сдержанной  красотой , и та суббота положила начало выходным дням, которые Аня стала проводить у отца и его новой жены.  Сначала Андрей отвозил Аню к родителям, затем девочка в первый раз переночевала у них с Ольгой, и мало-помалу гостевая комната стала считаться «Аниной».

Вряд ли можно было представить более самостоятельную девочку; Аня старательно застилала за собой кровать в комнате для гостей, огромную для нее и прозванную «кроватью принцессы», вытирала раковину в ванной, аккуратно расправляла там полотенце, чтобы оно просохло, и, что втайне  изумляло Ольгу, не трогала «взрослых» баночек и бутылочек с кремами и лосьонами.

Девочка никогда не говорила о своей матери, к некоторому удивлению Ольги, возможно, из-за редкого, врожденного чувства такта, интуитивного понимания, как следовало себя вести в новой обстановке.

Ольге думала порой, что Аня заранее соглашалась на все возможное, лишь бы продолжать приезжать к отцу. Такая готовность угодить явно не волновала никого, кроме Ольги, чья природная интуиция, не замутненная родственными чувствами, говорила: Аню ждали разочарования в людях.      


Но Аня не была дочерью Ольги .


Эта девочка – не мой ребенок, напоминала себе Ольга. Аня – дочь Андрея и его первой жены. Я же не хочу становиться матерью. Да, время, отпущенное мне природой для материнства, проходит, но я все еще не готова к тому, чтобы привести в этот мир нового человека, даже вместе с Андреем. И, с беспощадной откровенностью она добавляла: «Возможно, тем более не готова создавать новую жизнь именно вместе с Андреем, с тем, кого я искренне, глубоко люблю. Андрей – очень сложный мужчина, я едва справляюсь с ним одним, едва успеваю попадать с ним в такт. Ему нужны тишина и покой, чтобы восстановить силы после рабочей недели, если только выходные дни становятся действительно днями отдыха, а не продолжением переговоров и встреч, начатых в будни. Я не менее часто работаю по субботам, и нам принадлежат только воскресенья.  Нам не двадцать лет, и не тридцать; как бы истово мы не следили за здоровьем, мы с Андреем подходим к возрасту зрелости, и все время, которое у нас есть, нужно нам самим. Ребенок разрушит наш союз – даже тихая, самостоятельная Аня, приезжающая к нам два раза в месяц, требует душевных сил, которых у меня, у нас совсем немного».


Андрей, впрочем, и не настаивал на появлении у них с Ольгой детей – ему хватило горького опыта первого брака. И он, и Ольга много работали, поэтому каждый час, проводимый ими вместе, был  очень важен и ценен. Но то, что Ольга поладила с Аней, приходилось весьма кстати – несколько раз случалось так, что в субботу Андрею приходилось уезжать на деловые встречи, и Ольга занимала Аню на несколько часов до его возвращения – они или гуляли в парке, или отправлялись на выставку, или смотрели дома фильм. Случалось, однако, что и Ольга проводила субботу в делах.  Тогда Аню в виде исключения забирали на воскресенье, и у Андрея и Ольги не оставалось их  единственного выходного.


То, что казалось год назад естественным шагом – предложить любимому мужчине встречаться в дочерью от первого брака у себя дома, стало исподволь тяготить Ольгу.  Жизнь, и всегда бывшая непростой, усложнилась; вначале Ольгу охватила вполне понятная усталость, сменившаяся после новогоднего отдыха в Индии бунтарством.


Супруги провели неделю в Южном Гоа, в респектабельном, ухоженном отеле с огромной территорией-парком и прекрасным трехъярусным бассейном. Андрей, измотанный московскими делами, пребывал в созерцательном настроении. Он читал, плавал, дремал в шезлонге, рано ложился спать, Ольга же жаждала движения и новых впечатлений, хотя она, в отличие от мужа, уже бывала в Индии и знала, чего стоило и чего не стоило ждать от этой удивительной страны.  Будь они в другом месте, она бы отправилась раз, другой на самостоятельную вечернюю прогулку и успокоилась, вспомнив, что сама устанавливала границы своей зависимости и независимости , но в Индии это исключалось, Андрей не отпустил бы  ее одну за территорию отеля. Ольге и не хотелось его тревожить; она лишь не смогла или не захотела попасть с ним а такт.


У Ольги появилось испугавшее ее чувство, что в ее жизни уже не могло произойти ничего яркого, захватывающего, нового ; все было предопределено, и перед ней простирались десятилетия ожидания, что Андрей, образно говоря,  отложит книгу или завершит деловую встречу и вспомнит о жене. Думать так было несправедливо, Андрей любил ее, любил, как только мог, насколько хватало его сил, но Ольге стал нужен праздник, воспарение над повседневностью.


В конце января, уже после возвращения Андрея и Ольги в Москву, ей позвонил Илья, ее давний приятель и один из немногих знакомых Ольге людей, не связанных с деловым миром. Она называла его «эфирным человеком» - Илья работал шеф-редактором новостей сразу и на большом телеканале, и на серьезной радиостанции. Они познакомились годы назад на бесследно прошедшей конференции, связанной с медиарынком, куда Илья, любитель вернисажей, выставок, закрытых кинопоказов, фестивалей, словом, любых мероприятий, где собирались хотя бы чем-то интересные люди, приехал «посмотреть», а Ольга пришла в качестве участницы, потому что время от времени любила выбираться из офиса для смены обстановки.

Илья, опытный ловец душ, как он себя порой называл, выхватил Ольгу взглядом из десятков других участников во время перерыва на кофе. Илья умел легко знакомиться; легкий и нервный, словно по нему то и дело пробегал ток сродни электрическому, а иначе  он не справлялся бы со своими обязанностями шеф-редактора, этот мужчина мог включать и выключать свое обаяние в зависимости от обстоятельств. В ото раз он использовал свои чары на полную мощность – Ольга ему очень понравилась. Илья оказался одним из немногих мужчин, с первых минут знакомства со строгой Ольгой улавливавших в ней тщательно скрываемую раскрепощенность, когда она позволяла себе расслабиться. Они познакомились, но чудесный флирт привел не к роману, а к приятельским отношениям. Интуиция подсказала Ольге, что Илья, тогда женатый, несмотря на очарование вечного юноши, был слишком нервным для нее, действительно, слишком «эфирным». Он мог стать замечательным приятелем, но крайне неподходящим любовником.


Ольга оказалась права, и необременительное общение с Ильей не раз поднимало ей настроение   Вот и тот раз он пригласил свою «чудесную подругу» на вечеринку, которую устраивал кто-то из его коллег с радиостанции по поводу своего дня рождения.


- Приходи, Оль, - сказал Илья, - приходи, порадуй меня. Хочу прийти с красоткой и утереть всем нос.


Ольга, смеясь, согласилась.

Андрей никогда не возражал против ее самостоятельных нечастых, развлечений; и в тот раз он без лишних вопросов согласился провести вечер пятницы по своему усмотрению.


Я устала и хочу немного отдохнуть, говорила себе Ольга. Развлечься. Несколько часов среди людей из другого мира, бесконечно далекого от финансов.  День без машины. В офис – на такси, к Илье – на метро. Никаких забот. Станет скучно, уйду пораньше.

День рождения праздновала совсем молоденькая барышня, не так давно присоединившаяся к веселым и несносным, как расшалившиеся дети, сотрудникам радиостанции. Наблюдая за Ильей все годы их дружбы, Ольга не раз думала, что сама сфера деятельности- радиовещание, особенно прямые эфиры, когда произнесенное слово невозможно поймать, когда неверно поставленное ударение разносится  по всей стране, если не дальше, привлекала особый тип людей, способных жить одной секундой. Она мельком видела кое-кого из его сослуживцев, когда приезжала к Илье на чашку кофе и встречалась с ним недалеко от его работы Илья явно нравился женщинам с радиостанции, и те ревниво посматривали на прекрасно одетую Ольгу, гадая, что именно связывало «их» Илюшу с холодной красоткой.


Вечеринка оказалась домашней; девочка-ассистент, как выяснилось, сняла квартиру недалеко от работы, и приглашенные приносили что-нибудь к столу. Рассеянный Илья сообщил все это Ольге в последний момент, когда они встретились у выхода из метро. Вздохнув, Ольга взяла Илью под руку и повела в супермаркет.

- Оль, я не нарочно забыл, - оправдывался Илья, - хорошо, что вообще вспомнил.  Тут магазинчик вполне приличный. Ну, не смотри на меня так. День сумасшедший. Можно подумать, ты бы потащилась на метро с пакетами.

- Ты адрес-то помнишь, Илюша? – Ольга расхохоталась. – Слушай, я рядом с тобой превращаюсь в студентку. Каждый раз.   

- Адрес вроде помню, - вздохнул Илья. – Погоди-ка, лучше я позвоню и уточню. Еще придем не туда. На чужую вечеринку, - рассмеялся и он. – Как раз в нашем стиле.

В конце концов, хохоча и шутливо перебраниваясь, они купили две бутылки красного вина, торт и, по настоянию вечно голодного Ильи, «колбаски». Ольга так искренне смеялась, что у нее начали ныть уши, о чем она сообщила Илье.

- Давай поосторожнее, красотка, -угрюмо сказал он, - Попробуй не смеяться, вспомни что-нибудь печальное или представь, что тебе туфелька жмет.


Размахивая портом и пакетом с бутылками вина, Ольга и Илья добрели до нужного им дома и, вызвав неодобрительные взгляды консьержки, вызвали лифт.

- Ну и тетенька тут дежурит, - испуганно пробормотал Илья, когда дверки лифта закрылись, - как она на нас посмотрела сурово. Оль, она, наверное, каждое утро сбривает усы. Вот уверен, сбривает. У таких грозных тетенек обязательно усы растут.

Ольга застонала и согнулась от смеха.

- Перестань меня смешить, уши! – еле выговорила она.


Ее заботы, ее тоска растворялись в целительном смехе.


И Андрей мог рассмешить ее, когда бывал в хорошем настроении, конечно же, мог и смешил, но сам он был человеком не праздничным. Андрей знал, что многие люди любят веселиться, и с готовностью откликался на предложения Ольги отметить что-то важное походом в гастрономический ресторан или затейливым ужином дома, но быстро начинал скучать.

- Ты – мрачный красавец, - шутя упрекала его Ольга. – Не умеешь развлекаться.

- Научусь со временем, - миролюбиво отвечал ей Андрей, - я всегда тихим был.  Сижу, бывало, в детском садике и почитываю Шопенгауэра, пока остальные карапузы резвятся.


В тот  пятничный вечер Ольга хотела забыть не об Андрее, такое было бы невозможным, а о том, что она замужем, что на следующий день, в субботу, к ним приедет Аня и будет ловить каждый взгляд, каждое слово новой жены отца, так разительно непохожей на оглушительную Анину маму.  Ольга жаждала легкости, флирта, отдыха, которые принесли бы ей силы, необходимые для возвращения к любимому мужчине и продолжения их общей жизни, сложной, прекрасной, единственно возможной.


Квартира оказалась студией с одной просторной комнатой и примыкающей к ней кухней. На кухонном столе был устроен импровизированный бар.  Гости курили; горьковатый сигаретный дым причудливо сочетался с запахом подаренных хозяйке и расставленных повсюду цветов. За окнами без штор парил снег, шум веселых голосов и смех превращали вечер в театральную декорацию.


Ольга увидела Кирилла сразу же, как только они с Ильей сняли куртки и отправились на поиски хозяйки – дверь им открыл кто-то из гостей.


В глубине комнаты, у книжных стеллажей, стоял худощавый светловолосый мужчина лет тридцати пяти или немного старше, в джинсах, как и почти все гости, и синем свитере с высоким воротом; в одной руке он держал бокал с вином, в другой – сигарету; незнакомец увлеченно беседовал с важным и немного брезгливым на вид господином, в котором Ольга узнала директора культурного отдела радиостанции, когда-то представленного ей Ильей.


Незнакомец почувствовал взгляд Ольги и повернулся к ней.


Мгновение они смотрели друг другу прямо в глаза.


Мы познакомимся, и он  принесет мне печаль, быстро подумала Ольга, пугаясь самой себя и своей интуиции, принесет мне печаль и тоску. Ее охватил озноб, но, как только незнакомец отвел взгляд, холодная нервная дрожь прошла.

Такое же мрачное предчувствие охватило и Илью, наблюдавшего то, как Ольга и Кирилл, еще не знакомые друг с другом, обменялись взглядами. Быть беде, мелькнуло в мыслях у Ильи, как бы он не обидел Олю. Затем Илья успокоился. Ольга могла за себя постоять. Верно? Илья был свидетелем того, как, до встречи с Андреем, Ольга хладнокровно расставалась с любовниками, когда ей становилось скучно. «Я не хочу повторений одного и того же, раз за разом, месяц за месяцем», - спокойно объясняла она свой взгляд на отношения. - « Мне не нужна рутина».

-Ну, Оля, проходим, относим тортик и вино, не теряемся, не смущаемся, ищем хозяйку и начинаем веселиться, - Илья мимолетно обнял Ольгу за плечи, подталкивая к кухне, прочь от Кирилла.

Ольга выпила стакан сока, Илья приналег на принесенную ими «колбаску». Не уйти ли мне, подумала Ольга, тут слишком много людей, шумно. Уйду через полчаса, решила она, раз уж пришла. Полчаса, и поеду домой.   

- Илья, представь меня, пожалуйста, - услышала Ольга глубокий мужской голос за
своей спиной.

Она повернулась.


К ним подошел тот самый светловолосый незнакомец.

Илья ответил крайне сухо, и это позабавило Ольгу:

- Кирилл, это- Ольга, моя лучшая подруга. А это, Оля, Кирилл, звукорежиссер.

«Звукорежиссер средних дарований»,- зло добавил Илья про себя, хотя это было неправдой – ведущие прямых  эфиров очень любили работать именно с Кириллом, великолепно знавшим и студийное оборудование, и нюансы человеческого голоса.


- Очень приятно, - улыбнулась Ольга.

Вблизи серые глаза Кирилла казались прозрачными. От него пахло табаком, но не неприятно, даже для Ольги, окончательно переставшей курить лет десять назад.  Он смотрел на Ольгу спокойно и внимательно, глубоким, заинтересованным взглядом, и та, несмотря на свой опыт, чувствовала, как в ней зарождалось волнение, то вечное женское волнение, которое невозможно искоренить никакими идеями равенства, потому что оно заложено в самой природе женщины:«Я ему нравлюсь? Он мне нравится, но нравлюсь ли я?!»


- Вам налить что-нибудь? – спросил Кирилл у Ольги.

- Мне шампанского, будь любезен, - тотчас ответил Илья.

Кирилл рассмеялся, и Ольге понравился его смех.

- Я спрашивал Ольгу, - миролюбиво сказал Кирилл, - но, так и быть, налью и тебе. Так что вам налить, Ольга?

- Мы принесли испанское вино, так что мне бокал риохи, хочу его попробовать, - Ольга снова улыбнулась, - вот оно.

- Мы – чудесные гости, - встрял Илья, - что сами приносим, то и пьем.

- И едим, - упрекнула его Ольга и рассмеялась. – Хоть бы кусочек мне оставил!

Илья удрученно посмотрел на пустой лоточек в своих руках.

- Вы давно знакомы? – с интересом спросил Кирилл.

- С детского сада, - ответил Илья.  – С младшей группы.

Все трое улыбнулись, но Илья почувствовал себя лишним. Ревную, горько подумал он, ревную Олю к Кириллу.  Ну что же, так тому и быть; дружба с красивой женщиной – непростое дело. Дружба. В самом начале встреч с Андреем, еще до того, как началась их совместная жизнь, Ольга мимолетно представила Илью новому знакомому по отдыху на Бали. Тогда Илья ревности не почувствовал, и его поздравления с последующей свадьбой были искренними. Теперь же на душе у него стало нехорошо. Напьюсь, угрюмо решил Илья. Напьюсь и буду вести себя развязно. Целоваться с какой-нибудь барышней на лестничной площадке. Что-нибудь в таком роде.

- Пойду поброжу, - невесело сказал Илья Ольге, - зови, если что, - и, сурово взглянув на Кирилла, отправился на поиски приключений.

- Любите испанские вина? – спросил Кирилл у Ольги.

-  Под настроение, - ответила Ольга. – А вы?

Кирилл рассмеялся:

- Италия. Сицилия, особенно. Но тоже под настроение, нечасто.  Режим.

- Спорт? – Ольга с интересом смотрела на нового знакомого.

- Не совсем, - Кирилл улыбнулся. – Багуа.

- Простите? – Ольга не поняла, что он сказал.

- Багуа. Китайское боевое искусство. Учусь у китайца, в группе.

-  Интересно, - искренне проговорила Ольга. – Я всего лишь занимаюсь фитнессом. Но почему Китай?

- Ищу внутреннюю гармонию, - серьезно ответил Кирилл. – Равновесие. И тишину. Не снаружи- внутри себя.

Кирилл вновь улыбнулся, смягчая свои слова, и предложил:

- Не хотите ли присесть? На подоконник? Если будет дуть, принесу вам куртку или поищу плед. Но окна новые,    

- С удовольствием, - ответила Ольга. – И я бы попробовала торт, - решила она, - тот, что мы с Ильей принесли. Маленький кусочек, - и она рассмеялась, - Правда, идеальные гости. Что принесли, то и пьем и едим.

В студии, казавшейся просторнее, чем она была на самом деле, собралось уже человек пятнадцать, если не больше. Подоконник оставался единственным свободным местом, где все еще можно было присесть. Гости заняли диван, стулья и табуретки, одолженные, должно быть, у соседей; самые смелые, уставшие стоять, присаживались на пол, на декоративные подушки, предусмотрительно припасенные хозяйкой, намеревавшейся собирать друзей и впредь, по поводу и без повода.

Кирилл проверил, не дуло ли из окна, и, решив, что немного посидеть было безопасно, сказал Ольге:

- Присаживайтесь. Я – за тортом. Место занято, так и говорите, если кто-то на него посягнет.

Ольга послушно устроилась на подоконнике, поставив рядом с собой свою сумочку, которую не решилась оставить рядом с вешалкой для верхней одежды в прихожей.

Она поболтала ногами.

Он – заботливый, подумала Ольга, Кирилл – заботливый. Мне не хватает мужской заботы, вдруг поняла она. Именно вот таких хлопот. Не дует ли, не жарко ли.

Андрей заботливым не был.  В самом начале их любви Ольга принимала эту отстраненность за черствость, но позднее поняла, что Андрей вполне справедливо считал ее взрослой самостоятельной женщиной, способной самой решать, что для нее хорошо, а что – нет. Если Ольга его чем-то просила, Андрей тотчас откликался: помочь что-то донести от машины до квартиры, подержать стремяночку, пока Ольга доставала что-то с верхних полок шкафов, приготовить ей чашку кофе. Со временем Ольга отчасти свыклась, отчасти смирилась с этой чертой характера любимого мужчины. Но, как оказалось, заботы ей все же не хватало.

Кирилл вернулся с бумажной тарелочкой, на которой красовались два нарядных кусочка торта.

- Вилку, пожалуйста, - он протянул Ольге вилку. – Я редко ем сладкое. Но, честно говоря, ел бы чаще, но не хочу вес набирать.

- Моя философия такая же, - Ольга с наслаждение разжевала кусочек торта. – Наверное, нужно чаще на днях рождения бывать, - рассмеялась она.

- Да, но, как вы, несомненно, замечали, с какого-то момента в жизни начинает складываться определенный круг общения, и чем более развит человек, тем уже этот круг. Это и правильно, и грустно порой.

- Согласна, - Ольга кивнула головой. – Но у нашей хозяйки этот момент в жизни  еще не наступил.

- Торт прекрасный, - улыбнулся Кирилл и спросил Ольшу. – Вам здесь нравится?

- Да, я отдыхаю, - ответила Ольга. – А вам?

- Я после смены, - Кирилл сделал глоток вина, - как объяснить, что-то вроде нервной усталости. Нужно расслабиться, но не получается. Словно я под током все еще. Так что вечеринка кстати.

Он присел рядом с Ольгой.


Мы не задаем друг другу прямых личных вопросов, подумала Ольга, время откровенности наступает позже. Если мы увидимся снова, то разговор, скорее всего,  станет другим, каждый из нас поделится чем-то, о чем не говорят с только что встреченными людьми. Но мы можем и не увидеться. Вероятнее всего, не увидимся.

На миг ее охватила печаль, и Кирилл  непостижимым для Ольги образом, уловил ее чувство.

- Оля, не хотите ли сходить  в следующую субботу на концерт японской флейты? – спросил Кирилл. – Концерт недолгий, так что не нарушит других субботних планов, если вы проводите выходные с семьей.

Кольцо, конечно же, поняла Ольга, вспомнив про обручальное кольцо на своем пальце.

- У меня очень небольшая семья, - улыбнулась она и мягко сказала, - мы не всегда проводим все выходные вместе.  Ценим и общий досуг, и личную свободу. Приду с удовольствием.

- Тогда, девушка, дайте телефончик, - расхохотался Кирилл. – Я вам отправлю ссылку на сайт исполнителей, -  пояснил он.      

Илья,  украдкой наблюдавший за Ольгой и Кириллом, вздохнул, увидев через комнату обмен телефонами. На радиостанции у Кирилла сложилась репутация замкнутого человека, и окружавшая его загадочность весьма волновала барышень всех возрастов, которым нужен был некто прекрасный и недосягаемый для разговоров за кофе и строительства воздушных замков, чудесного, захватывающего занятия. Но, подумал Илья, Ольга знала, что делала. На ее стороне выступал ум, не говоря уж о красоте.


Ольга и Кирилл еще немного поговорили, удерживая разговор на самой поверхности общения; Кирилл с прекрасным чувством юмора и изрядной наблюдательностью рассказал о китайце, преподавателе багуа, а Ольга – о Гоа, но так, что присутствие рядом с ней мужа не выглядело очевидным, она словно бы отдыхала одна.

Это – не предательство, подумала Ольга,  я хочу на некоторое время, хотя бы на сегодняшний вечер, стать самой собой, отделиться от Андрея. Я – это я, и мне нравится Кирилл. И я хочу его узнать, вдруг поняла  она. Узнать.

Затем к ним подошел Илья, пьяненький и очень этим довольный, затем еще кто-то, и разговор стал общим и не очень интересным для Ольги.

Пора уходить, решила она, и, вызвав такси, начала прощаться.

- Я вам отправлю ссылку на сайт флейтистов, - вежливо сказал Кирилл, - был очень рад познакомиться.

- Я тоже, - сухо ответила Ольга и решительно вышла на улицу.

Такси задерживалось. Шел снег, легкий и колючий, как бывает в мороз. Рядом с Ольгой, к кафе, ресторанах, пабах, клубах, на домашних вечеринках шла веселая, яркая жизнь вечера пятницы, времени, люди наслаждались долгожданным вечером перед выходными.  Ей же предстояло вернуться домой к уставшему за неделю Андрею, чтобы провести субботу и воскресенье в тишине, необходимой ему для восстановления сил. Конечно же, он будет читать, съездит в спортивный клуб, встретится с дочкой, будут разговоры, близость, но лейтмотивом предстоящих дней будет покой. Я хочу движения и музыки, крикнула сама себе Ольга. Она вспомнила о приглашении Кирилла.. Свидание?! Но Кирилл мог прийти на концерт с женой или возлюбленной. С чего это я решила, что он приглашает меня на свидание, ради всего святого, сердилась сама на себя Ольга. Может быть, в следующую субботу там соберется целая компания людей, собранных Кириллом, крайне глупо думать, что мы будем на концерте вдвоем. И нет никаких «мы».

В такси Ольга проверила, не звонил ли ей Андрей. Не звонил и не писал. Где он, с кем он, грустно подумала Ольга, вечер, проведенный врозь – и ради чего? Бокала вина и кусочка торта, мной же и купленных?!Мне поздно влюбляться в первых встречных, горько продолжила она, моя жизнь действительно определена.

Когда она шла от такси к подъезду своего дома, ее коммуникатор ожил и пропел трель, означавшую новое сообщение в мессенджере. Андрей, должно быть,  решила Ольга и достала из сумочки коммуникатор.

«Жаль, что вы ушли так рано, Оля. Надеюсь увидеть вас в следующую субботу. Ссылку отправляю следом.»

Ольга остановилась и рассмеялась. Мне не поздно влюбляться, не поздно увлекаться, и я обязательно увижусь с Кириллом, напевала она, входя в подъезд, строго улыбаясь консьержу и поднимаясь на свой этаж. Не только не поздно. Напротив, сейчас – то самое время, когда я могу делать все, что захочу.   

Андрей был дома и действительно, читал в гостиной, удобно устроившись в низком кресле. Пахло воском и чистотой – по пятницам приходила их домашняя работница и наводила порядок перед выходными.

- Не звонил тебе, чтобы не тревожить, - Андрей поднялся навстречу жене, - как вечеринка?

Ольга обняла мужа.


Никто, никогда не будет так близок мне, как Андрей, ясно подумала она, и никто, никогда не будет интересен и важен для меня.  Однако будни супружеской жизни притупляют чувства; нам становится нужен ожог увлечения новым человеком, чтобы вспомнить, насколько мы дороги друг другу.  Существует страсть, и существует глубочайшая интимность между любящими людьми, для которой требуются годы жизни.   Мне необходимо вспыхнуть, чтобы позднее успокоиться, поняв, что я не ошиблась, и Андрей – моя судьба.

- Вечеринка оказалась шумной, - Ольга улыбнулась.  – Я окончательно распустилась и съела кусочек торта. Там были люди с радиостанции.

- Как дела у Ильи? – спросил Андрей, давая понять жене, что помнил о ее приятеле и спокойно принимал их встречи.

- Все также не желает взрослеть, - Ольга вновь улыбнулась, - вечный мальчик.
Она собралась было идти в душ, но решила сразу же сказать Андрею про то, что может быть занята в следующую субботу.

- Меня позвали на концерт японской флейты, представь себе. В субботу на следующей неделе. Вечером, но не надолго.  Интересные люди с радио.

Андрей, ясный и спокойный, уже настроившийся на отдых с любимой женщиной, ответил:

- Сходи. Я и сам буду занят. В Москву приезжает глава нашего филиала в Питере. Нужно будет с ним пообщаться в неформальной обстановке. Так что приглашение весьма кстати.

- Отлично, - Ольга чуть зевнула. – Не вполне представляю, как звучит японская флейта.

- Вот и расскажешь, - Андрей взял отложенную при виде Ольги книгу, - принимай душ. Я соскучился. А пока дочитаю главу.

Как все просто, подумала Ольга. Как все просто. Но отчего жизнь должна быть непременно сложной, думала Ольга, стоя под ласковыми струями душа, почему я запрещаю сама себе получать удовольствие от нее, отчего меня пугают мои собственные чувства, словно я могу настолько увлечься другим мужчиной, что поставлю под угрозу наш с Андреем союз?! Немыслимо. Отдохнуть, да, сходить на концерт, будь он неладен, встретиться на чашку кофе; возможно, Кирилл окажется обыкновенным, и я благополучно забуду о нем. Кирилл прав, однако – мой круг общения стал мне скучен, в этом и дело. Вернее, у меня и нет круга общения, как такового – Андрей, Илья, эпизодические встречи с приятелями, строго дозированная женская болтовня в спортивном клубе, коллеги. Ни близких подруг, ни близких друзей.  Не удивительно, что я заскучала.

Ближе к полуночи, сразу же после долгой, сладкой любовной близости, по пятницам означавшей для супругов начало выходных, Андрей заснул. Ольга же вернулась в гостиную, включила напольный светильник и при мягком, рассеянном свете начала читать о японской флейте. Затем ей вспомнилось непривычное слово «багуа». Что же, она нашла статьи и об этом боевом искусстве; человек, с которым Ольга едва познакомилась, приоткрыл ей дверь в незнакомый мир, приглашая если не войти, то хотя бы заглянуть туда, где жил он сам. Ближе к часу ночи Ольга вернулась в спальню. Андрей крепко спал. Она постояла в темноте, чувствуя мерный ход времени, а затем легла на свою половину кровати и уютно свернулась калачиком. Так Ольга любила спать в юности, и так она уснула теперь, не тревожась о том, что на нежной коже лица могли остаться складочки от наволочки. Влюбленность означала возвращение молодости.

Вечер пятницы задал ритм выходным дням, спокойным и неспешным. В субботу Андрей привез Аню. «Играем в семью с детьми», - мягко, про себя,  рассмеялась Ольга, понимая, насколько такое милое общение с чужим, воспитанным, самостоятельным ребенком было далеко от повседневных материнских и отцовских забот. Девочка осталась до воскресенья, а вечер перед понедельником Ольга и Андрей провели вдвоем.


Затем началась рабочая неделя, и Ольга погрузилась в столь понятный ей, близкий ей мир деловой жизни. Кирилл, очевидно, тоже был занят и Ольге не писал. Мало-помалу, его образ потускнел; в четверг, возвращаясь в свой кабинет после совещания, Ольга неожиданно вспомнила, что  так и не подтвердила встречу с Кириллом в субботу. Позвонить? Отправить сообщение? Стоит ли идти? Ах, да, глава петербургского филиала в Москве, и в субботу Андрей будет занят. Отправить сообщение.  Адрес музея, где пройдет концерт, у нее есть; в общем-то, можно пойти как бы независимо от Кирилла. Написать, что она пойдет на концерт и с удовольствием с ним встретится.

Однако Кирилл опередил ее.

«Оля, привет, напоминаю о концерте в субботу. Приходите! Никитский бульвар, 12. Начало в 19.00.»

Ольга улыбнулась и быстро набрала ответ:

«Привет! Собираюсь прийти. Увидимся в субботу!»

Затем к ней в кабинет зашел ее заместитель с неотложным вопросом, затем ей позвонили с еще более неотложным вопросом, и Ольга словно бы забыла о Кирилле, позволив себе иллюзию того, что не происходило ничего необыкновенного.


Однако в субботу, когда Ольга подходила к зданию Музея Востока, где и должен был состояться концерт, ее сердце билось учащенно, именно так, как обычно и бывает перед первым свиданием.

Кирилл пришел раньше и ждал Ольгу  внутри музея, у касс. В затертых джинсах и черной водолазке, с курткой в руках, он выглядел также, как и в вечер их знакомства -  замкнутым, сильным, мужественным. Во входном зале музея, располагавшегося в старинном особняке, Кирилл казался выше ростом, чем запомнила Ольга. Он был настолько очевидно привлекательным, привлекающим именно своей отстраненностью от окружавшей его обстановки и людей, что Ольга внутренне ахнула, поняв,  с каким необычным мужчиной ей предстояло провести вечер.

- Привет! – улыбнулся ей Кирилл. – Умница, что пришли. Билеты я взял. Куртку не снимайте, возьмите с собой – после концерта гардероб уже будет закрыт.

-Мы можем перейти на «ты», - предложила Ольга.

-С удовольствием, - Кирилл внимательно смотрел на нее, и у Ольги появилось ощущение, что он прислушивался к чему-то, неуловимому ни для нее, ни для кого другого. – Бывала здесь раньше?

- Каюсь, нет, - Ольга шла за ним к дверке, скрытой в конце коридорчика. – Должно быть, интересно.

У нее мелькнула мысль, что она могла бы прийти в музей с Аней, но упоминать о дочери мужа было совсем не к месту.

- Очень интересный музей, - Кирилл вывел Ольгу во дворик, где стоял второй особнячок. – Нам сюда. Здесь все очень просто.

- Как раз надела все свои бриллианты, какая жалость, - рассмеялась Ольга.

- Твой камень – сапфир, - вполголоса сказал Кирилл, добавив уже громче , - и, предупреждаю, в зале старенькие стулья, скрипят. Нужно сидеть, не шелохнувшись. Иначе флейтисты обижаются и уходят.

Приключение, подумала Ольга, я переживаю приключение.

Из потускневшего зеркала в маленькой туалетной комнатке, куда Ольга зашла поправить припорошенные снегом волосы, на ее смотрела молодая женщина, которая не была замужем, не выстроила карьеру финансового директора, а стремилась лишь к одному – влюбленности, свежести, вечной юности чувств.

В зале с рядами требовавших уважения кресел собирались ценители японской флейты. Ольга и Кирилл сели во втором ряду. Рядом со сценой стоял низкий столик с принадлежностями для чайной церемонии, как объяснил Ольге Кирилл.

- Нам будут предлагать чай. Бери обязательно, здешний мастер хорошо заваривает. При выходе оставим немного денег.

Затем  на сцену поднялись выступающие, молодые мужчина и женщина в восточной одежде, приготовили свои удивительные флейты, и концерт начался.

Ольга никогда не слышала ничего подобного. Так мог звучать Космос; флейты, и большие, и размером поменьше, принадлежали Вселенной и улавливали ее великое звучание, делая его доступным для людей. Флейтисты помогали своим инструментам петь так, чтобы их могли понять жители Земли; звуки проникали в души слушавших, то успокаивая их, то пробуждая великую тоску по непознаваемому. Ольга закрыла глаза. Она любила звучание виолончели, но та говорила, плакала, жаловалась и ликовала, как человек, японские же флейты приносили гармонию высшего порядка, свободную от страстей. От чистоты непредсказуемой мелодии хотелось плакать.
Должно быть, Ольга и в самом деле всплакнула, не осознав этого, и Кирилл увидел слезу на ее щеке, потому что он мимолетно дотронулся до ее руки, чтобы успокоить.

Мастер чая начал разносить гостям маленькие чашечки. Ольга открыла глаза и взяла предложенную ей чашечку. Глоток чая вернул ее в маленький зал.

Концерт длился немногим больше часа. Ольга чувствовала себя опустошенной. Странная музыка разбередила что-то, скрытое в глубинах ее души. 

- Оля, если не торопишься, предлагаю выпить или кофе, или, если ты не за рулем, по бокалу вина. Нужно заземлиться, образно говоря.

- Не за рулем, - ответила Ольга, - бокал вина будет кстати. Я потрясена, если честно. Не думала, что музыка может воздействовать так сильно.

Они вышли в снег и направились к винному бару. На улице было скользко. Кирилл предложил Ольге руку:

- Бери меня под руку. Я устойчивый.

Ольга приняла предложение; некоторое время они шли молча, каждый в своих мыслях, позволяя холодному воздуху возвратить их в привычный, знакомый мир.

В винном баре Ольгу и Кирилла  словно специально дожидался маленький столик у окна.  Они заказали по бокалу вина и тарелку сыров.

Минута тишины.

Затем начался разговор.

-Я очарован звуками, Оля, - начал Кирилл, - очарован звучанием этого мира, звучанием мироздания.  Знаю, что могу показаться тебе странным, но прислушайся, и ты услышишь музыку. Она звучит повсюду, нужно лишь позволить себе услышать.

- Поэтому ты и  стал звукооператором? – спросила Ольга. – Работа связана с твоим увлечением, продолжение твоего увлечения?

- Да, конечно. – Кирилл улыбнулся. – Мелодия бытия складывается из множества звуков, но самое удивительное, что только создано – человеческий голос 

Кирилл посмотрел Ольге прямо в глаза, как в вечер их встречи. Но тогда, всего неделю назад, он был незнакомцем, теперь же они начали медленное, осторожное сближение, шаг за шагом, без спешки. Ольга невольно вздрогнула, осознав на мгновение, не более, что позволяет Кириллу очаровать ее,  увлечь за собой, но куда? Затем вспышка понимания угасла, и Ольга успокоилась.

- Как можно услышать то, о чем ты говоришь? - спросила она. – Как начать слышать?

Кирилл кивнул головой.

- Именно слышать, ты выбрала верное слово.  Но это не так уж сложно. Просто начни слушать, и в какой-то момент ты услышишь.   

-  Я могу начать здесь, сейчас?

Теперь Ольга смотрела на Кирилла также прямо.

- Оля, - мягко произнес Кирилл, - наша жизнь всегда происходит здесь и сейчас. Нет и не может быть никакого другого места и другого времени, где мы бы жили в этот миг. Существовать одновременно в двух, трех мирах означает раскол сознания.

Ольга сделала глоток вина. В ней все еще звучала сякухати, и голос Кирилла резонировал с неземной музыкой   флейты. Здесь и сейчас.

- Но мы редко живем здесь и сейчас, - ответила она, - сейчас я понимаю, что почти всегда живу в будущем, вернее, как бы это сказать, думаю о будущем, о следующем часе, следующем дне, тревожусь или жду. Иногда возвращаюсь в прошлое. Можно ли вернуться в настоящий миг?

-Можно, - Кирилл тоже пригубил вино, - конечно же, можно. Для этого и нужно слушать.

- Как?

- Удобно сядь, закрой глаза и начинай слушать. Не думай о том, что ты слышишь, просто позволь звукам проникать в тебя. Попробуй.

- Хорошо.

Ольга закрыла глаза.


Ее первой мыслью было то, что Кирилл подсмеивается над ней, и что с закрытыми глазами она выглядит уставшей и сонной. Затем Ольга услышала далекий всплеск смеха, шедший со стороны барной стоки.  Всплеск смеха, затем – глубокий мужской голос, ближе, затем – шипение аппарата для приготовления эспрессо, звон бокалов, вновь смех, но уже другой, звонкий девичий голос, неожиданный рев мощной машины за окном, трель звонка,   быстрые шаги, должно быть, официанта. У Ольги закружилась голова.


Она открыла глаза.

- Не так-то просто, - Ольга потерла виски, - но интересно.  Это… захватывает.

- Знаешь, - в голосе Кирилла слышалась улыбка , - когда готовят воду для заваривания китайского чая, то есть момент кипения с красивым названием «шум ветра в соснах».  И в самом деле, если внимательно слушать, как закипает воды, обязательно на горелке, не в электрическом чайнике, то можно услышать тот самый ветер. Я всегда вспоминаю детство, лето, сосновый лес рядом с дачей, куда меня отправляли на лето.

- Прекрасно, - на миг Ольгу охватило жгучее, беспощадное желание узнать Кирилла настолько близко, насколько вообще можно узнать другого человека, узнать его также глубоко, как она знала Андрея. Но я все еще узнаю Андрея, а мы вместе уже годы, я все еще открываю для себя своего мужа. Так хватит ли сил и времени на нового мужчину, быстро спросила она себя. – Прекрасно, когда есть такие воспоминания.   

 - Иногда мне удается уловить миг внутренней тишины, покоя внутри меня, - Кирилл покачал головой, - только миг. Но и это – уже хорошо.

Затем он искренне, широко улыбнулся:

-   Ты вправе думать, что я – весьма странный человек. И так и есть, Оля. У тебя чудесный голос. Совершенно неподходящий для записи на аппаратуре, но чудесный. Поэтому предупреждаю – ты все еще можешь сослаться на дела и уйти. Останешься – начнешь слышать гармонию небес, или, что уж совсем  никуда не годится, то, что на самом деле говорят твои коллеги.

Ольга рассмеялась:

- Я остаюсь, - но ее пробила быстрая дрожь, - но почему мой голос не подходит для записи?

- А, чисто женский вопрос, - Кирилл откинулся на спинку стула, - так и знал, что ты спросишь. Голос чудесный, как я и сказал, но немного глуховатый, этим и прекрасен. Но на радио это не пройдет.

- Ну и ладно, вот и не пойду к вам на радио, - пошутила Ольга, все же немного задетая словами Кирилла.

Они рассмеялись.

Затем направление разговора сменилось, сложные темы звучания Вселенной уступили место неизменно приятному обсуждению путешествий – кто где побывал, кто куда собирался.

Спустя полчаса приятного разговора Ольга и Кирилл расплатились, каждый – за себя, и собрались уходить.

- Будем на связи, - предложил Кирилл, когда они вышли на улицу из винного бара, - если ты не против. А если любишь чай, приглашу тебя на чайную церемонию в интересное место. Действительно, приглашу, в старомодном смысле – кавалер угощает. Поедешь на такси? Я – к Консерватории, но провожу, куда скажешь

- Хочу пройтись, - ответила Ольга. – Провожать не нужно.

Поняв, что могла показаться резкой, она пояснила:

- Хочу обдумать концерт. Знаю, звучит странно, но именно так – обдумать то, что услышала.

- Это я понимаю, - согласился Кирилл, - иди осторожно, красавица. До связи!

Кирилл направился в сторону Большой Никитской, Ольга же не торопясь пошла по направлению к Арбату.  Не хотелось спешить;  снегопад утих, в небе появилась нарядная зимняя луна, предвещавшая ночной морозец.


Меня ждет Андрей, напомнила себе Ольга, не в том смысле, что он вернулся домой первым, нет, он, скорее всего, все еще занят. Но я – половина пары, я – замужем, и, наверное, мне стоит вести себя осмотрительно с новыми знакомыми. Наверное. Но вечер получился интересный. И как мало я знаю обо всем, что находится за пределами моего крошечного мирка. Так почему бы мне не решить, что Кирилл, мой новый знакомый  – интересный человек, и что я иногда буду с ним встречаться, так, как сегодня, в те дни, когда  я свободна?


Уже в метро Ольга поняла, что Андрей не писал и не звонил ей почти весь день, с тех пор, когда вышел из дома около полудня. В этом не было ничего необычного, но именно тогда Ольга почувствовала себя задетой. К чему задаваться вопросами нравственности, если мужу нет до нее дела? Вернее, дело есть, конечно же, просто Андрей предоставляет мне распоряжаться своим временем так, как я считаю нужным, подумала Ольга. Значит, так я и буду делать.


В тот вечер уставший Андрей вернулся с затянувшейся встречи ближе к полуночи, и супруги благоразумно не стали задавать друг другу вопросов о том, как прошел день. Прошел, как прошел; им все еще принадлежало воскресенье, и никто не смел нарушать их отдых, священный день близости и уединения. Однако в субботу, вернее, уже в первый час следующего дня, в миг перед окончательным погружением в сон, Ольга вспомнила Кирилла. Он вновь внимательно смотрел на нее, но Ольга знала, что он доверял не зрению, а слуху; дар Кирилла, и его же проклятие, заключался в том, что он мог слышать то что люди говорили и думали на самом деле   


Концерт японской флейты стал первым свиданием Кирилла и Ольги, за которым последовали и другие, не частые, иногда – вечером, иногда – днем, как только у них находилось свободное время.  Летом, вспоминая те дни, Ольга говорила себе, что тогда началось ее медленное, но неотвратимое падение в бездонную пропасть любви к мужчине, который никогда не ответил бы ей взаимностью.  Однако  зимой и в начале весны Ольга чувствовала совсем другое – ей казалось, что она парила над обыденностью, восходящий поток увлечения новым знакомым поднимал ее вверх, прочь от повседневности. Но на самом деле, как ей стало ясно позднее, она падала.


Кирилл, как и собирался, пригласил Ольгу на чайную церемонию; выдался день, суббота, которую они провели, блуждая по залам музея Востока; один раз они отправились в кино, на американский триллер, и Ольга с восторгом хрустела чипсами  под не предвещавшую героям фильма ничего хорошего  зловещую музыку, чувствуя себя очень молодой и влюбленной. Рядом с ней сидел Кирилл и Ольга знала, что он улыбался. Но чаще всего они встречались на чашку кофе, не надолго.

Кирилл крайне не любил телефоны.

- Оля, звони только в самом крайнем случае. Не переношу звонков. Мессенджеры – великое изобретение современности. А звонки сбивают с мысли.  Нарушают внутреннюю гармонию, - объяснил он Ольге. – Кроме того, когда я работаю, то не должен отвлекаться.

И, действительно, как убедилась Ольга, в рабочие часы Кирилл выключал коммуникатор, становясь недоступным для внешнего мира.  Но в будни она и сама была очень, очень занята, только теперь  деловые проблемы и вопросы позволяли ей с пользой скоротать время до встречи с  Кириллом или, хотя бы, до его нового сообщения.


Кирилл захватывал Ольгу  все больше, не прилагая к завоеванию этой женщины никаких усилий. Он оставался собой в любых обстоятельствах и в спокойном приятии себя заключалась его притягательная сила.


Понемногу узнавая Кирилла,  Ольга говорила себе, что  ее новый друг и был подлинным эфирным человеком. Кирилл существовал в слоях чистейшего  пронизанного высшим светом воздуха, он дышал им, жил им, был им.  Кирилл вел поиск смысла и своей жизни,   и смысла существования людей в целом  Его привлекали философские и мистические учения Востока, он мягко, понемногу рассказывал Ольге о даосизме,  буддизме, дзен, и у нее кружилась голова, потому что впервые в своей прекрасно организованной, благополучной жизни она задумывалась о том, к чему стремилась сама, о том, куда и с кем хотела прийти.

Ко многим атрибутам успеха Кирилл был равнодушен Он прекрасно обходился без машины и не собирался садиться за руль, утверждая, что ему яснее всего  думалось в метро, под ритм движения поездов. Но Кирилл хорошо разбирался в винах, хотя выпивал бокал, не больше, смакуя каждый глоток и рассказывая Ольге, как для него раскрывался букет:

- Оля, смола и терпкие красные ягоды. И запах кожи. Согласна?

Ольга с сожалением кивала головой, понимая что для нее вино было всего лишь приятным напитком, дарившим легкий хмель.  Ей начинало казаться, что у нее не было подлинного вкуса к жизни, что она всего лишь выполняла предписанные ей действия, не задумываясь, для чего это было нужно.


Порой Ольга представляла себе, что Кирилл стоял на вершине исполинской горы, уходившей в Космос, и что ей предстояло подняться к нему, преодолевая саму себя. Она не только не встречала никого, хотя бы немного похожего на Кирилла раньше, но даже не представляла что с таким мужчиной ей могло быть так захватывающе интересно. Его облик, легкое гибкое тело, будили в ней желания, которые весьма оживили ее интимную жизнь с Андреем.  Порой Ольге казалось, что она отдавалась близости с двумя любовниками, одним – реальным, другим – призрачным, и оба они приносили ей наслаждение.


Сложный характер Андрея больше не тревожил Ольгу. И он не был таким уж сложным; каждую черту мужа Ольга могла понять, Кирилл же  оставался для нее загадкой.

- Оля, я и сам не знаю, почему для меня так важно разобраться в устройстве мира – говорил Кирилл, - почему так важно верить в существование высшего разума, творца, бога, как ни назови. Я хочу пережить непосредственную близость к своему создателю. Мне нужен мой личный опыт сакрального, не чей-то другой, о котором я прочитаю в книге.  Я должен постичь все сам.

Слова Кирилла волновали Ольгу  В один из тихих домашних вечеров она спросила Андрея, в чем, на его взгляд, заключался смысл жизни.

- Оля я бы и рад задаться таким вопросом, но детка, не время. Позже, возможно. Уйдем с тобой на покой, переберемся в какую-нибудь теплую страну, к морю-океану, тогда и погрузимся в медитации. Пойми, я не смогу вытянуть и работу, и философские размышления. Вечер с книгой – единственное, что я могу себе позволить. И очень ценю то, что ты меня в такие часы не тревожишь. Очень. Занимай себя, как считаешь нужным. Я полностью тебе доверяю.

Андрей действительно был очень занят. Банк, первым лицом которого он стал полгода назад, готовился привлечь нового стратегического инвестора. В этом на тот момент и заключался смысл жизни Андрея – пройти через сложный период, завершить  переговоры. То, что у Ольги появилась интересная компания «с Радио», как она объясняла свои встречи с Кириллом, пришлось весьма кстати. Душевных сил на жену у Андрея оставалось все меньше. Ольга чувствовала это и, в конце концов, оставила Андрея в покое, столь необходимом ему для отдыха. У нее появился Кирилл, Андрей же, по складу характера, лучше всего справлялся с трудностями в одиночку.

Вслед за отцом из поля зрения Ольги ушла Аня. Девочка все также приезжала к ним с Андреем два раза в месяц но теперь Ольга утратила интерес к игре в семью  Возможно, Аня уловила охлаждение Ольги, потому что стала еще тише и аккуратнее.

Ольга никогда не была особенно близка ни с родителями, ни с братом  В ранней юности, когда тот появился на свет,  Ольга прошла через нелегкое для нее время заброшенности; мать, занятая сыном, предоставила дочери взрослеть без опеки и наставлений. В последующие годы их отношения так и не потеплели. Возможно, думала Ольга, я не задаюсь вопросами морали, потому что мне никто не привил нравственности. Я поступаю так  как считаю нужным для себя, и никто не в праве меня судить.

В самом конце марта, в тот год холодного и снежного, Кирилл перестал быть призрачным любовником Ольги.

Они встретились в субботу, днем, в кафе поблизости от Патриарших, и, стоило им сделать по глотку кофе, как Кирилл решительно сказал Ольге:

- Пойдем ко мне. Хочу дать тебе послушать кое-что из моей коллекции записей. Тут недалеко.

Он с веселым вызовом смотрел на чуть побледневшую Ольгу, и в его серых глазах разгоралось  желание, отогнавшее тоску по Абсолюту. Пойдешь? Не пойдешь? Решай, Оля.

- Да, пойдем, - ответила Ольга.   

Она знала что Кирилл жил в центре, но не ожидала, что его квартира располагалась в старом, баснословно дорогом доме, выходившем в переулок у Прудов.

- Квартира осталась от деда с материнской стороны, - объяснил Кирилл по дороге.  – Он, в общем-то, меня и вырастил.  У родителей давно, очень давно новые семьи. Наверное, отчасти по этому я и стал одиночкой. Отчасти.  Я просто так устроен, по-моему. Создан, чтобы стремиться достичь недостижимое.

- Я долгие годы считала, что моя судьба – жить одной, - вполголоса ответила Ольга. – Оказалось что я заблуждалась.

Кирилл мимолетно обнял ее.

- Оля, мужчине проще быть одиночкой. Мы все еще сильнее женщин, нам легче опираться на самих себя.  А ты – прекрасный цветок, - и он искренне расхохотался, - хотя и с парочкой колючек. 

Ольга тоже рассмеялась но у нее мелькнула, и исчезла, мысль, что она могла совершать ошибку. Те времена, когда она легко завершала отношения с мужчинами, прошли. Любовь к Андрею изменила ее, она научилась любить, и эта способность открыться и довериться другому человеку делала ее уязвимой. Кирилл стал для нее очень важен. Все еще можно было уйти, остановиться, вернуться в свой мир, пока Кирилл не поглотил ее целиком,  сделав возвращение невозможным.


Шаг, и возвращение стало невозможным.


Квартира оказалась двухкомнатной, с очень высокими потолками.

Из маленькой прихожей со стенным шкафом Ольга прошла в светлую комнату и недоверчиво рассмеялась.

Комната была почти пустой.

На полу - матрас, покрытый пледом. Открытые полки с книгами Ни кресел ни дивана – их заменяли подушки для сидения в светлых чехлах. Бледно-бежевые стены, два свитка с иероглифами. Под ними – поднос для чайной церемонии.

- Я люблю пустоту – улыбнулся Кирилл. – Вещи – в шкафу в прихожей. Но самое главное – здесь.

Он открыл дверь во вторую комнату.

- Это- твоя студия, - Ольга взяла Кирилла за руку, - твоя собственная студия звукозаписи.

Стены, пол и потолок  второй комнаты были обшиты звуконепроницаемыми панелями, чтобы не тревожить соседей. Сложная техника, компьютер, колонки. На стойке – ряды дисков.

- Да, - Кирилл освободил руку и привлек Ольгу к себе. – Здесь я слушаю то что записываю. Экспериментирую со звуками.  Это -  мой мир, Оля, моя Вселенная  Добро пожаловать.

Затем он повернул Ольгу лицом к себе.

- Оля я верю в дружбу между мужчиной и женщиной но не верю что такая дружба может быть исключительно платонической. И ты не веришь, я это чувствую.

- Не верю, - Ольга внимательно смотрела на Кирилла, - иначе не пришла бы.

Тот улыбнулся:

- Ты когда-нибудь занималась сексом в Космосе?

Ольга рассмеялась.

- Нет. В Космосе? Без скафандра?

Кирилл вновь улыбнулся:

- Да, без скафандра.

Он подошел к стойке с дисками и выбрал один из них.

- Ванная рядом с кухней, - сказал он Ольге. – Если нужно. Мне нужна пара минут, чтобы настроить звук.

В маленькой, чистой  ванной с душевой кабинкой Ольга на мгновение растерялась  «Что я собираюсь сделать», - крикнула она самой себе. И ответила: «Стать близкой с тем, кого я люблю, потому что я люблю двух мужчин».

Пока она была в ванной, Кирилл перенес в студию матрас а из колонок чуть слышно струились звуки. 

Ольга плотно закрыла за собой дверь и Кирилл прибавил громкость.

Студия исчезла. Кирилл и Ольга стояли на самой вершине горы, покрытой джунглями. Над ними раскрывалось ночное небо, бесконечно, головокружительно высокое, уходящее за пределы познаваемого, и невозможно было понять, слышали ли они шелест ветра земного, в листве мощных тропических деревьев, или  шелест ветра небесного. На мгновение ясно прозвучал всплеск воды; прислушавшись, Ольга различила едва уловимый шепот ручья. Далеко внизу, в деревьях, вскрикнула птица, ей ответила другая.

Я тебя люблю, сказала про себя Ольга, Кирилл, я тебя люблю. Затем она вслед за Кириллом опустилась на матрас.

Ольга не могла бы сказать, сколько длилась их близость. Полчаса? Вечность? Звуки ветра притупляли чувство времени, во всяком случае, у Ольги, потому что в какой-то миг Кирилл осторожно приподнялся и сел.

- Этот ночной ветер я записал на Цейлоне, - он потянулся, - был там со съемочной группой с телевидения. Я иногда и там работаю. Передача о путешествиях. Ночью поднялся на гору и записал. С проводником.

Затем Кирилл встал, спокойный в своей наготе, уверенный в своем сильном теле.

- Оль, не то, чтобы я тебя тороплю, но у меня скоро занятия багуа.

Ольга рассмеялась.

- Поняла. Собираюсь.

Она встала, благодаря саму себя за силу воли, с которой занималась фитнесом, чтобы ни происходило в ее жизни. Было очень приятно знать, что она выглядела стройной и легкой, вот, так стоя обнаженной рядом с Кириллом.

- Душ успею принять?

- Да, конечно. И даже выпить чаю. Сейчас дам тебе чистое полотенце.

Ольга приняла душ, все еще не вернувшись с мистической горы, овеваемой космическими потоками.  К ней заглянул Кирилл:

- Оля, эти звуки уносят в другое измерение. Нужно научиться возвращаться. Вернуть тебя в настоящее мгновение?

-Да, - улыбнулась Ольга. – Для этого есть специальное заклинание?

- Гораздо проще, - и Кирилл протянул руку и, прежде чем Ольга успела его остановить, резко повернул смеситель душа так, что Ольгу окатило ледяной водой.

Она ахнула.

- Ну, вернулась. Берегись, я тебя защипаю! – и она в самом деле ущипнула Кирилла за руку. – Багуа не поможет!

- Больно! – Притворно застонал Кирилл, - прошу пощады. Дай вытру спинку. Оль, и правда пора.  Чай, и в путь. Ты на такси?

- Пройдусь немного, - решила Ольга. – Поброжу по центру.

Она так и сделала. Они простились у подъезда. Кирилл быстрым шагом пошел в сторону «Маяковской», Ольга не торопливо побрела к Патриаршему пруду. Ей нужно было успокоиться, прежде чем вернуться домой, настроиться на семейный лад.   

Как это случается, неожиданно для самой себя Ольга вспомнила Илью. С той самой роковой вечеринки они общались реже, чем обычно, как поняла Ольга, вдыхая морозный воздух.  Ревность? Возможно. Ольга не любила тайны; к тому же,  по существу, именно Илья и был той самой «интересной компанией с Радио» много лет, задолго до ее встречи с Кириллом. Ольга упомянула в одном из своих сообщений, что время от времени встречается со звукооператором с вечеринки. Так, думала Ольга, ни один из мужчин не окажется в неловком положении. Полуправда? Конечно же, но все же не прямая ложь.

Но хватит ли у меня душевных сил на такую жизнь, спрашивала себя Ольга, прогуливаясь у пруда. Годы близости с Андреем, и – новый мужчина, другой во всем, настолько непохожий на Андрея, насколько люди могут быть разными. И другой любовник, рассмеялась про себя Ольга, или новизна делает ощущения острее? Возможно. Или Кирилл чувствует женщину тоньше, зная, чего хочет его любовница, даже если сама она не осознает своих скрытых желаний?

Мне нужно заземлиться, сказала себе Ольга и вошла в вегетарианское кафе.
Она заказала себе зеленый салат и глинтвейн За столиками сидела молодежь. Я не чувствую своего возраста, поняла вдруг Ольга.. Мне все еще кажется, что я молода, что я – ровесница этих девочек и мальчиков.  Или цифра в паспорте не имеет значения, важно лишь отношение к жизни? Кирилл – ее ровесник, например. Он молод, однако, и живет с ощущением, что перед ним – вся жизнь.

Зажужжал ее коммуникатор.

Звонил Андрей, и Ольга невольно вздрогнула.

- Я освободился, - весело сказал Андрей, - ты в центре? Если не на машине, давай подхвачу.

- Давай, - Ольга потерла переносицу, я у Патриарших. Тут не припаркуешься, я к тебе выйду.

- Отлично. Ты там, детка, не наедайся. Хочу с тобой пообедать. Где захочешь. У меня прекрасные новости.

Впоследствии Ольга изумлялась тому, каким легким всякий раз оказывалось возвращение к Андрею. В тот день они отметили завершение его деловых переговоров с новым инвестором грандиозным обедом в итальянском ресторане на самом высоком этаже гостиницы, все еще известной москвичам, как «Украина». Андрей сиял; Ольга вспомнила, каким обаятельным он мог быть, когда позволял себе расслабиться. Он шутил, дурачился, уговорил Ольгу съесть десерт, по дороге домой завез их в винный магазин и выбрал, после долгих консультаций с девочкой-сомелье, бутылку французского белого вина, на вечер. И вечер  сложился прекрасно, и последовавшая за ним ночь, и у Ольги появилась иллюзия, что так и могло быть, что так и должно было быть – в ее жизни было двое любимых ей и любящих ее мужчин.

Апрель и май принесли Ольге именно то, чего она так страстно хотела в начале года – чувство победы над повседневностью. Они с Кириллом не стали встречаться чаще, и не все их встречи проходили в его студии, но Ольге и не нужно было большего.

Сохранить равновесие, говорила она себе, удержать баланс.  Кирилл рассказывал Ольге о взглядах даосов на устройство Вселенной, и ее захватила идея янь и инь, великих сил, находившихся в непрерывном неантагонистическом противоборстве,  превращавшихся одна в другую. Рассматривая их символ, круг, разделенный изогнутой чертой на две половины, одну – белую, другую – черную, с точкой противоположного цвета в каждой из них,   Ольга говорила себе, что хотела бы попасть в центр круга.

- Там должен быть покой, - объясняла она Кириллу. – или состояние, которое мы можем описать, как покой. Нечто, похожее на центр тайфуна, где нет ветра. Не смейся. Я не сильна в философии, и, тем более, в восточной философии.

Кирилл не смеялся над ней. Напротив, он совершенно очевидно наслаждался их беседами не меньше, чем близостью. Кирилла не волновало то, что Ольга была замужем. В его понимании, она оставалась свободным человеком. Как-то раз он записал голос Ольги и дал ей послушать саму себя, читавшую выбранное им стихотворение:

И ни Добра, ни Зла, быть может, нет.
Есть запах влажных листьев на рассвете,
Как есть прохлада призрачной Луны
В бушующем, все поглотившем свете.

Ольга слушала чужой, немного глухой, как и говорил Кирилл, голос, и понимала, что незнакомка, читавшая те строки, нравилась ей. Кирилл не сказал, кто написал стихотворение.

У Ольги появилось чувство, что они с Кириллом становились ближе. Двое мужчин, но почему я отношусь к этому так серьезно, спрашивала себя Ольга. У замужних женщин случаются романы, как и у женатых мужчин. Увлечения приносят отдых, да, я согласна, возвращают молодость. Но Кирилл – не увлечение, не тот, кого сменит кто-то другой. Он – настолько глубокий человек, что я тону в нем. Его мир полон чудес и откровений. Я больше никогда не встречу никого, хотя бы немного подобного ему.


А затем настал день в начале июня, когда Кирилл не ответил на сообщение Ольги.

Такое случилось впервые. Обычно Кирилл отвечал ей в течение нескольких часов, хотя бы парой слов- занят, напишу позже.  Теперь же молчание длилось больше суток. Его не было в Сети. Ольгу охватила паника. Что, если с ним что-то случилось?! Он жил один, уединенно. Если он не вышел в смену, как быстро спохватятся его коллеги?! Впервые за очень долгое время Ольга не отключила свой коммуникатор на ночь. Она плохо спала и несколько раз вставала и выходила из спальни, чтобы проверить, не пришло ли сообщение от Кирилла. Андрей мирно спал на своей половине широкой кровати, не подозревая, что жена очутилась в аду.

На вторые сутки молчания Ольга, на грани истерики от жутких мыслей, позвонила Илье.

- Илюша, прости, что беспокою, - быстро сказала она дрожащим голосом, плотно закрыв дверь в свой рабочий кабинет . – Кирилл пропал. Извини, это не твое дело. Но все же. Не видел его на Радио?

Илья тяжело вздохнул, вспомнив свои предчувствия на далекой вечеринке.

- Оля, детка, видел его сегодня раз десять. С ним порядок, милая моя. Просто он человек такой. Объявится.

Ольга выдохнула, поняв, что у нее чудовищно болит голова.

- Спасибо. Извини еще раз.

- Да не за что извиняться, - горько ответил Илья. – Оля, ты – умница, красавица, замужем за прекрасным парнем. Не мучай себя. Или не мучай слишком уж сильно. И я соскучился нашим посиделкам. Успокоишься, давай кофе попьем.

Неимоверным, жалким усилием воли Ольга заставила себя вернуться к видимости обычной жизни. Оставалось лишь ждать.

Кирилл ответил ей через три дня.

«Оля, у меня начинается очень сложный период. Такое уже бывало. Нужно быть одному, с собой. Прости. Напишу, когда буду готов. Живи своей жизнью и не жди».


Пауза.


Лето стало одним днем, сухим и знойным, когда оцепеневшая Ольга пыталась понять, как ей жить дальше. Понять не получалось. Ей было хорошо только рядом с Андреем; в тот год они не поехали к морю, а сняли коттедж на Волге, недалеко от Твери, чтобы приезжать туда на выходные. Андрей был очень, очень занят. Когда он читал или дремал на веранде домика, Ольга просто сидела или полулежала рядом с ним, делая вид, что читает сама.  Иногда она уходила побродить по территории комплекса отдыха.  На берегу Волги Ольга слушала воду. Да, она улавливала шум течения, негромкий, не постоянный – река жила своей жизнью, величайший символ движения и перемен.   Ольга же остановилась, замерев от ужаса потери. В Москве ее спасала работа. Ольга допоздна оставалась в офисе, часто уходя из компании последней.

К сентябрю ей стало немного легче. Кирилл хранил молчание. Очевидно, ей и вправду следовало жить своей жизнью, даже если эта жизнь не имела смысла.

И настал еще один день , суббота, которую Андрей и Ольга собирались провести с Аней.

Андрею, однако,  пришлось поехать в банк, а Ольга и девочка отправились на прогулку в парк. Аня молчала, Ольга не задавала ей вопросов, они не торопливо шагали рядом, каждая в своих мыслях, чужие люди, но все же объединенные Андреем. В парке протекал ручей, и они шли вдоль его течения. Сквозь листву деревьев мягко светило Солнце, все еще по летнему теплое, но от земли веяло холодком, уже предвещавшим наступление зимы.  И внезапно, ниоткуда, Ольгу пробило дикое, яростное рыдание, которое она не смогла сдержать, ужасаясь тому, что могла напугать ребенка. Она потеряла Кирилла, наскучив ему; что он слушал в тот миг, кто разделял с ним тишину?

Аня робко взяла Ольгу за руку и с недетской проницательностью застенчиво спросила:

- Оля, вас кто-то обидел?

Ольга вздохнула, успокаиваясь, и твердо ответила:

- Да, Аня. Но мне уже лучше. Я выздоравливаю. Идем дальше. Послушай, как журчит вода. Ручей с нами разговаривает.
 

Они выходили из парка, когда Ольге пришло сообщение. Коммуникатор издал тихую трель, и Ольгу охватила дрожь. Но ей мог написать Андрей, завершивший дела и собиравшийся домой.  Он, или Илья, никто другой.


«Оля, сложный период завершился. Буду счастлив увидеть тебя. Расскажу, что со мной происходило. Не было дня, чтобы не вспоминал тебя. Свободен в следующую субботу. Жду ответа».


Я буду раз за разом подниматься к нему, ясно подумала Ольга. Подниматься, срываться, разбиваться о камни, восставать из праха и начинать новое восхождение. И, возможно, возможно, только возможно, настанет миг, когда, оступившись, я не упаду в пропасть, а обернусь птицей и воспарю к Кириллу,  чтобы остаться с ним на вершине его священной горы. Но сейчас мне нужно еще несколько часов отдыха, всего лишь несколько часов, прежде, чем я отвечу Кириллу и начну подъем.


- Идем, Аня, - сказала Ольга девочке, - перекусим и отдохнем. Как насчет пиццы?


… Когда вечером Андрей вернулся домой, в квартире было очень тихо. Его жена и дочь спали на диване в гостиной, закутавшись в пледы. Рядом с Ольгой лежал коммуникатор, и она чуть заметно улыбалась во сне. 
 


 

   
 
 


Рецензии
Кора,читала упоенно.получила коллосальное удовольствие.выбирала что поменьше,не настроена сейчас читать большие вещи.Вы -молодец.

Эден Паз   14.06.2022 07:57     Заявить о нарушении
Спасибо, Эден! Если у вас появится настроение прочесть еще одну небольшую вещь, попробуйте или "Луну в зеркале" или " Медитацию".

Кора Персефона   14.06.2022 11:17   Заявить о нарушении
уже читаю медитацию,интересно.я же как наркоман,если что то интересное попало в мои руки,не успокоюсь,пока не прочту.
поэтому большие произведения страшно начинать.это все дела заброшу...

Эден Паз   14.06.2022 11:25   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.