Тринадцать пролётов

— Замри!

— Зачем? — недоверчиво спрашиваю.

С напускной торжественностью она поворачивается ко мне и, чеканя слова, вещает:

— Здесь, на этом месте, ровно по тринадцать пролётов вверх, до крыши, и вниз, до тёмных подвалов!

Пожимаю плечами. Что я должна почувствовать? Где волшебство момента? Даже настенные записи не похожи на заклинания, а лишь очередные выяснения, кто тут лох, а кто легкомысленно себя ведет.

— Что у тебя с собой есть? — спрашивает она меня, затаив безуминку в глазах.

Полуавтоматическим жестом хлопаю себя по джинсам и окунаю руки в карманы ветровки. Ключи, паспорт, наушники, смятая упаковка жевательной резинки...

— Ничего такого, что могла бы тебе доверить! — отвечаю, стараясь попасть в ее тон. Получилось фальшиво. Впрочем, кое-что подходящее отыскалось.

— На, держи, — говорю, протягивая в раскрытой ладони морской камушек с туманной историей появления. Она смотрит на меня недоверчиво, потом со смехом кивает, отчего волосы окончательно выбиваются из шарфа и рассыпаются по плечам.

— Я ждала чего-то подобного! — говорит, берет камушек и бросает его в межпролётную лестничную пустоту. Через несколько секунд слышится гул. Сначала резкий и звонкий, потом похожий на ворчание.

— Ты совсем е<...>лась? — я прошипела, втянув голову в плечи. — А если бы зашибла кого?

Она же достает из сумочки мыльные пузыри, чутка свешивается с перил и начинает надувать их поистине очередями. Воздушные пули в мыльных гильзах. Если присмотреться и напрячь воображение, можно представить, что и её поза похожа на позицию пулеметчицы.

Она отставляет руку и делает шаг назад,одарив меня пронзающим взглядом. Выглядит как контрольный выстрел.

Я откидываю волосы — пускай ей будет проще целиться мне в лоб. Один из пузырьков как раз летит мне в лицо, но, дрогнув, рассыпается на невесомые капельки.

Такими были наши слова. Всё, что мы говорили друг другу, либо разлеталось в стороны, не достигая цели, либо обращалось в камень. Из этих камней возвысилась стена непонимания.

Сколько лет мы знакомы? «Сколько себя помню» — клише, от которого меня выворачивает. Впрочем, оно берет начало от нас. Я скрываю улыбку, вспоминая ворох других выражений. «Не разлей вода», — говорили о нас в школе. «Дружба на века!» — говорили о нас в вузе.


— Ты понимаешь, что дальше нам совсем не по пути?

— Абсолютно, — я киваю, это слишком очевидно. Изображать дружбу и дальше? Увольте, мы разыграли этот спектакль так, что обе поверили. Начинаю медленно аплодировать — кто-то же должен это сделать.

По тринадцать пролётов на каждую. Она как-то неловко помахала мне рукой. Через пару секунд легкие шаги раздавались над моей головой и удалялись. Бежит на крышу.

Я разворачиваюсь и начинаю спускаться. На первых этажах в пространстве лестницы уже нет окон, лишь тусклые лампы. Но мне нужно дойти до крайности.

Дверь в подвал с недовольным удивлением скрипит и поддается. Захожу, вбирая в себя темноту и невыносимую влажность. Закрываю дверь за собой.