Рецензия - Константин Костин - Подрядчик

Читая подобные романы о попаданцах хочется добавить: по местам прошлого глазами настоящего. Реалистичные хронопутешественники наводнили эфир не меньше фэнтезийных персонажей. Востребованность читателя к подобным сказкам ощутима. Проживая жизнь героев, пытливый исследователь современной прозы ищет в первую очередь закрученную интригу, динамику, остроту момента. Если подобные книги удовлетворяют первому требованию, то возникают следующие: правдоподобность, гладкость и усвояемость письма, развитие, сюжет и прочее, прочее, прочее.


Роман прозаика Константина Костина написан десять лет назад, что даёт тексту некоторые преимущества – возникающие в романе поведенческие модели могли появиться позже. Что бросается в глаза и повышает настроение, так озорная манера посвящения. Роман написан от первого лица. Балагур и шутник Скоробогатов Алексей Сергеевич заявлен автором в анонсе, как подрядчик строительной фирмы из 2008 года, времени, когда устаканились особенности новой экономической политики страны. Лёха попадает впросак, что неудивительно и понятно (любой может), но неприятности стремительно перерастают в беду и грозят герою стандартным и закономерным концом. Хитрый, изворотливый герой ищет выход и находит через своего гениального товарища. Далее скачок в 1988 год и долгожданные приключения. Завязка обозначена, читатель готов, а я очень постараюсь не разглашать подробности.


Прочитав роман "Подрядчик" я задумался о названии. Оно ничего не говорит без подсказки, а подсказка кроется в обложке: "перестройка, демократия, реформа, гласность". Далее резюме: "он вернулся в прошлое, чтобы перестроить будущее". На мой взгляд, это не есть хорошо, с другой – пользователь должен знать и быть готовым. Ага, понятно, читатель стремительно погружается в текст и раскрытие жанра. Здесь, как известно важна логичность сюжета на фоне которой заворачивается динамика повествования. Ценю авторский юмор, помогающий окунуться в центр событий с заявленным интригующим постулатом от хитрована Алексея: 


"Вообще, лень – это когда видишь необходимость что-то делать, но не хочется, а влом – это когда хочется, но не видишь необходимости".


В первой главе я смеялся, нравится современный и образный язык, не отягощённый арго, а юмор сродни мировосприятию классиков прозы Юрия Коваля, Михаила Веллера, Владимира Кунина. Замечу, что не провожу параллелей, а лишь ссылаюсь на манеру письма, что безусловно плюс Константину Костину.


"– Так это если бы не ебнулось – то на здоровье, – нашелся куратор. – А так – я умываю руки. Расхлебывайте дальше сами, господин директор! ... – Витя, – повернулся я к куратору. Но его уже и след простыл. Смотался, зараза. Сейчас, поди, копается у себя в бумажках, выбирая из них наиболее противозачаточные".


Алексей коллекционирует неприятности этого нехорошего дня и мне его искренно жаль:


"Мой замечательный Штутгардский жеребец, на который я даже не успел получить номера, превратился в месиво из метала и пластика, прижатый к забору полуприцепом КамАЗа... Толпа, поносящая на чем свет стоит "буржуев", затихла, оборвавшись на полуслове. Даже птицы замолчали. Легкий ветерок, дувший все это время – и тот затих".


Смена декораций набирает темп, при этом автор подробно раскрывает перипетии, складывающиеся из ярких картинок-комиксов. Почти ничего не знаю о внешности главного героя, зато вижу его внутренний мир, понимаю поступки и эмоции. Рельефно обозначены образы плохих, очень плохих и попутных раздолбаев, это к реалистичности характеров героев, проработанности и достоверности. Но пока прорабу клинически не прёт на хороших людей. Сплошные отбросы того и современного общества: негодяи, трусы, подонки.


"Но в дверях стоял совершенно незнакомый плюгавый мужичонка в потертом совдеповском костюме, с очками диоптрий на пять, лысиной, окаймленной редкими волосами и совершенно заурядным, совершенно обычным, невыразительным лицом. Его скулы ритмично работали, перемалывая жвачку, а в руке он держал нечто, завернутое в грязную рваную тряпку.

    – Алексей Сергеевич? – уточнил он.

    – Я, – согласился я. – А ты – сантехник?

    – Не совсем.

    Пришедший развернул тряпицу, и на тумбочку, с громким грохотом вывалился ТТшник.

    – Здесь, – он указал на шпалер. – Одна. Здесь, – гость распахнул полу пиджака, демонстрируя рукоятку заткнутого за пояс пистолета. – Пятнадцать".


Перегруза не получилось, автор ровно в нужном месте сбавил обороты негатива и вывел читателя на новый путь в тот момент, когда Скоробогатовым принято решение. Герой разруливает свои проблемы с помощью старого друга, гениального физика Сашки. И здесь, собственно, завязка романа и состоялась.


"Проклятие, наступающее мне на пятки с утра, или кончилось, или отошло пообедать... – Что-то случилось? – по-прежнему невозмутимым тоном спросил одноклассник.

    – Да, дружище, случилось. Я в жопе!

    – Как-то не слишком оптимистично…

    – Поверь мне, в моем положении дышать – уже оптимистично.

    – Я в лаборатории, – ответил Семенов. – Приезжай".

 

Вчитываясь в фантастические истории Скоробогатова, уже в развитии романа, меня не оставляет мысль о поверхностном отношении к материалу, некоторой спресованности, поспешности текста, а в отдельных местах излишне растянутым. Другими словами разбалансировки нужного и лишнего. Что это отнимает у читателя? На мой взгляд: недоработка Костина, создаёт впечатление, что действие ведёт автора, а не наоборот. Отсюда скомканность и отдельные логические дыры. Здесь я подробно остановлюсь на таком вопросе, как правдоподобность. Таким произведениям полагается являть собой абсолютно реалистичную картину, наживку, которую читатель любит заглатывать, а не пялиться с натугой в текст и не соглашаться. Ну, например, все заварухи с таксистом Коляном, стремительная любовная история с Вероникой, криминальная тема и маленькое бандитское кладбище, как апофеоз чекистская мелодрама, упирается в глухое "не верю".


Я понимаю, фантастика – чего хочу, то и ворочу. Но давайте уважаемый автор сделаем эти художественные пересечения похожими на жизнь поздних перестроечных лет. А так впечатление, что Сергей Костин устал, ему просто надоело натягивать на правдивый костяк неброский сюжет, взял да и раскрасил его на американский манер: побольше треша, причинно-следственные связи в игнор и скомканный финал (а какой конечно не скажу). Мне показалось, что авторская задумка вынашивалась, как крупная форма с последовательным и внятным сюжетом. В данном случае пять авторских листов – ни туда и ни сюда.


По мелочи добавлю следующее: употребление знака препинания "тире" к месту и без такового. Особенности лексики протагониста Лёши – прибаутка "до апельсина". Повторяемая нескончаемое количество раз, меня напрягает. А слабо чиркнуть "до канделябра" или "по маракасам", или "чернильно", или просто "по фигу" – избито, зато привычно и понятно. А ещё такой косяк, который не каждый заметит:


"В бардачке я нашел кассету группы "Земляне" и воткнул ее в магнитолу.

    – Мы выбираем путь, идем к своей мечте, – запел Юрий Антонов".


Мне не ведомо, гордился бы Сергей Скачков таким солистом, поскольку Антонов выступал в составе "Поющие гитары. Блошки в орфографии упускаю, а пишу на случай, если господин Костин разозлится и займётся вычиткой и корректировкой.


О неповторимости говорить не приходится, читали и лучше. Но мне "Прораб" понравился. Прокатился как на американских горках, захватывающе, чуточку жутковато и весело. Тянули к чтению и не шибко дёргали редкие морализмы и монологи в пол страницы. Бодрило отсутствие канцелярщины, захватывающий сюжет и нераскрытая до последней страницы интрига. Даже несмотря на скомканный, как уже писал, финал, послевкусие как от крепкого криминального фантастического триллера для широкой публики. И главный вопрос: этичность и оригинальность главной идеи. И она присутствует, а если абстрагироваться от умных слов, скажу мягко, это вечная идея любви, ведущая казалось бы к неисполнимой цели, ради близкого человека. И надо сказать, подобный лейтмотив уверенно возник в конце повествования и подан неожиданно, возвышенно и романтично:


"И, знаешь, сейчас-то я понимаю, что деньги, машины, квартиры – это не все. Что счастлив я был тогда, когда учил ее водить машину, когда увозил ее на работу, когда мы готовили вместе, когда первое, что я видел просыпаясь – ее глаза, и последнее, что чувствовал, засыпая – ее губы. Ее, и больше ничьи!"