Лето

[18+]



~ 11 ~

Летом Вася любил отдыхать на даче.
В лагере Вася отдыхать не любил.
В то лето он отдыхал, «не любя», один месяц. Зато после этого целых два месяца отдыхал, «любя»!
Весь июль он гонял в войнушку с соседскими ребятами. А в августе зарядили дожди…

Обычный серый августовский день не принёс ничего нового, кроме ещё одной дождливой тучки, и кроме того, что у Василия Распутина вдруг прихватило живот. Началось всё, когда тучка только показалась на горизонте. Именно тогда живот в первый раз потянуло сообщить хозяину "о главном". Теперь же дождик скупо барабанил по окнам мелкими каплями, а Василий, пробарабанивший в ответ несколько раз в старый алюминиевый тазик, лежал на кровати и мучился болью. Заботливо ополоснутый тазик стоял недалеко. А поскольку для омовения неровного блина с загнутыми краями была использована стекающая с крыши струя, можно сказать, что и дождик не погнушался поиграть на этом древнем музыкальном инструменте.

Василий лежал раздавленный, погружённый в свои мысли. Он совсем зарылся в них, чтобы не чувствовать ноющий живот.

Пришла бабушка с градусником. Мельком взглянув на пустой тазик, она приподняла одеяло и, сноровисто сунув градусник Васе подмышку, сказала: «Прижми. Померяем температуру». Поскольку новых позывов к рвоте у внука не наблюдалось, она решила заполнить время измерения температуры чтением вслух. Василий с удовольствием послушал бы что-нибудь известное, например, какую-нибудь из сказок скандинавских писателей. Про Людвига Четырнадцатого и Тутту Карлссон, про Каспера-Еспера-Юнатана или про Муми-тролля было бы интересно слушать даже в десятый и двенадцатый раз. Но бабушка предложила почитать что-нибудь новое («Вася, существует так много интересных книжек»), и выбор пал на Короля Матиуша Первого. Может быть это и хорошо, потому что у Васи так болел живот, что «Король Матиуш» ему не понравился. Он даже почти сразу перестал воспринимать, запомнил только про какую-то башню. А портить мнение об известной и любимой книжке из-за вредной и противной болезни охоты не было.

Вскоре прибежал Алёшка, сосед. Ворвался в мокрой куртке и только собирался изречь что-то звонкое, как был остановлен бабушкой.

– Тише, Лёша. Вася плохо себя чувствует, – Бабушка перевернула страницу. – Садись, если хочешь. Книжку послушаешь. Только куртку сними.

– Ага. А повесить куда?

– На стул положи.

Алёша положил мокрую куртку на корзину с яблоками (которая занимала весь стул) и прошёл ближе к Васиной кровати. Присел на маленькую детскую табуреточку с тремя ножками, и бабушка продолжила чтение. Вася утомлённо улыбнулся – с другом веселее. Алёша подмигнул, и на душе стало совсем хорошо. Но вот в теле хорошего ощущалось чего-то немного.

Бабушка проверила градусник.

Тридцать восемь и четыре. Нужно в Москву ехать. Просто полагаться на активированный уголь было уже нельзя.


Вася плохо запомнил дорогу до Москвы. Наверное, договорились и довезли его на машине. Вряд ли бы такого больного потащили на электричке. Большую часть пути мальчик спал, и очнулся только дома в своей кровати. Отец уже вызвал неотложку и теперь сидел рядом.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Живот болит, – ответил Вася.

Отец положил ладонь ему на лоб. Погладил по волосам. Можно понять, как он волновался. Ведь в детстве (как раз в таком возрасте) едва не умер от аппендицита. Когда у него заболел живот, его положили в больницу с неверным диагнозом, и лечили два дня от дизентерии. Только случайно проходящий через инфекционное отделение хирург правильно распознал причину рези в животе и сказал: «Быстро на стол».

Извлечённый воспалившийся аппендикс лопнул прямо в руках. Жизнь мальчика была спасена в последнюю минуту.

Теперь мальчик вырос и сидел у кровати своего сына.

– Сейчас приедет врач, и всё будет хорошо.

– Угу… – Василий прикрыл глаза.

С улицы послышался шум подъезжающей машины.

 
Пока ехали до больницы, сильно трясло. И на Васю, плохо переносящего машину вообще, это оказывало не лучшее действие. Тем не менее, в больницу доставили живого. И сразу ещё больше оживили поставленной в приёмном отделении клизмой: «Ой».

Вася уже смог отвечать на вопросы типа: «Как себя чувствуешь». Правда, не мог добавить чего-нибудь более определённого, чем «живот болит». Но врачам, скорее всего, это было и не нужно. Важно было знать, в состоянии ребёнок отвечать или нет. Поэтому в следующем отделении бедняжке была вновь поставлена клизма. На неё Вася реагировал уже только односторонне. Слов не произносил.

Это было инфекционное отделение – подозрение на аппендицит сняли. Но Вася от этого шумел не меньше. Его обтёрли и повезли в палату. Перед глазами у него всё плыло.

Во-первых, он лежал на спине на движущейся кушетке. Во-вторых, самочувствие его было не из лучших. А в третьих, он начинал понимать, что остаётся сегодня в больнице, и глаза его замутнялись от поступающих слёз.

Плачущим его привезли в палату. Плачущим перекладывали на кровать. Плачущим оставили здесь. Он плакал самоотверженно, отдаваясь этому занятию всей душой, плакал со всей серьёзностью и безысходностью...

Долго это продолжалось, но постепенно Василий стал замечать, что количество шума, выдаваемого им в атмосферу, совершенно не сопоставимо с шумом, царящим в комнате. Плакала и выла не одна, а две глотки... Это обстоятельство заставило его несколько придержать собственные рыдания и осмотреться.

(Та-ак. Левая койка свободная. А на той, что в дальнем углу комнаты? Да. Точно. Тоже лежит человечек и заливается горючими слезами. Как он сюда попал? Наверное, принесли после. Или он уже был до этого? Непонятно.)

Но Вася не успел точно определиться с ответом, поскольку зарыдал вновь. Вид плачущего мальчика очень тому способствовал. Так вдвоём они рыдали ещё около получаса, ведь стоило одному чуть-чуть начать успокаиваться, как второй заводил его по-новой, и едва начавшийся тихий всхлип моментально переходил в звонкий вопль. Тем не менее, когда-то нужно было останавливаться, и Василий Распутин решил сделать в этом направлении первый шаг.

– Как тебя зовут? - спросил он.

– А... А... Андре-е-ей, - проквакал мальчик.

На вид ему было приблизительно столько же лет, сколько и нашему герою, но, тем не менее, Василий решил поинтересоваться у собеседника – сколько точно тому годов. Такой вопрос был обязательным для установления чёткой иерархии.

– Сколько тебе лет?

– Шесть... – (Василий напряжённо нахмурился) – Скоро будет.

Вася облегчённо вздохнул. Ему-то уже было шесть. Для Василия иерархия была теперь чётко определена.

– А мне уже шесть.

После данной фразы уже никто не сомневался в царящей в комнате иерархии.

– Ты уже давно здесь? – Вася решил узнать, кто оказался в палате раньше.
– Да.
– А когда тебя привезли?
– Сегодня... Утром.
– Угу. А что у тебя болит?
– Живот.
– И у меня живот. Меня даже рвало.
– Меня тоже рвало.
– Значит, у нас одна и та же болезнь, – подытожил Василий.

Ребята в медицине соображали!

Так, слово за слово, мальчики разговорились и перестали всхлипывать. Но через некоторое время (как раз когда ребята выясняли превосходство оловянных солдатиков над пластмассовыми) отворилась дверь и вошла женщина. В руке у неё была банка, из которой торчали стеклянные палочки, и Вася сразу догадался, что сейчас будут мерить температуру. И точно, медсестра поставила каждому градусник и удалилась, не сказав ни слова.

Ребята тоже насупились и замолчали – каждый из них вспомнил, где находится. Но постепенно и это оцепенение прошло, и в воздухе опять стали раздаваться голоса.

– А ещё у меня есть два зелёных конника.
– А они с лошадей снимаются?
– Конечно, снимаются.
– А они с копьями или с мечами?
– Были с копьями, но я их потерял.
– А копья тоже вынимались, да?
– Да, вынимались. Такие красные были. Зато у них щит не вынимается.
– У них щит есть тоже?
– Да. Только щит и остался. А вместо копья я теперь проволоку вставляю. Или спичку.
– Ого! У меня таких нет, – Андрей  был явно потрясён Васиными солдатиками, но и у него было чем удивить великого полководца.
– А у меня зато машинка есть!
– Подумаешь, у меня их тоже много есть.
– Много у всех есть! А эту мне папа из Германии привёз.
– Вот это да! – Вася моментально забыл про все свои машинки, лежащие дома в старой сумке под письменным столом. – А что это за машинка? Расскажи.
– Это гоночная-полицейская, – Андрей был так рад произведённому эффекту, что придал служебной машине блюстителей порядка повышенную скорость.

– Ух ты! – только и мог изречь искренне удивлённый Василий.

Но тут входная дверь открылась второй раз, и вошедшая медсестра забрала у ребят уже изрядно нагревшиеся градусники, после чего так же молча удалилась. И поскольку ничто теперь не сковывало Васиных движений (как какая-то стекляшка подмышкой), он решил спуститься с кровати и обойти свои владения.

В палате находились три кровати. Одна пока пустовала без хозяина. Как и водится в больницах (а детские больницы не являются исключением), у каждой кровати стояло по тумбочке. Тумбочки – это вечные спутники кроватей. И следуют они за этими лежанками куда угодно, хоть на край света. И в больницу, и в лагерь, и в дом отдыха.

Но поскольку в обычные квартиры тумбочки допускают редко и дверь им отворяют не очень приветливо, можно сделать вывод, что простые граждане недолюбливают данный вид мебели. Вследствие этого влюблённым кубикам не везде позволяют волочиться за своими ненаглядными КРОВАТЯМИ.

Хозяева как ревностные родители защищают своё чадо, своё кроватное детище от посягательств этих квадратных героев-любовников. Но любовники сколько ни герои, а всё равно страдают и мучаются, жаждя свидания. И втайне надеются ночью, когда хозяева-родители заснут, влезть в окно к своей любимой и... и... и... и увидеть на ней спящих родителей. Какой кошмар! Ужас просто! Вылезаем быстрее обратно. Только надо осторожно, чтобы с карниза не свалиться. А то разобьёмся – ни один плотник не соберёт...

Помимо тумбочек в палате был стол и пара стульев.

Угу-у. «Хоромы-то тесные». Да и пол холодный. Вася запрыгнул обратно на кровать.

– Бр-р-р.. .Холодно!

Так, где же тапочки? А вот пакет у кровати.

Василий свесил руку и, дотянувшись до полиэтиленовой ручки, подтащил пакет к себе. И точно – прямо сверху лежали тапочки. Они были воткнуты один в другой и первая ассоциация, возникающая при небрежном взгляде на них, была такая: «Волки от испуга скушали друг друга».

Вася извлёк из пакета сцепившихся волков, а также вытащил одного из пасти другого. После этого по холодному больничному полу уже было можно ходить, не покрываясь мурашками. Вася благополучно дотопал до стола и удобно расположился за ним на одном из двух стульев.

Андрей же предпочёл остаться на своей койке. Из всей палаты она пока была для него самым родным местом.

По чуть-чуть свыкаясь со своей судьбой, ребята продолжили беседы о солдатиках, машинках, пистолетах и прочих важных вещах. Но отвлекаться подобным образом им случилось недолго, потому что больничные койки не любят долго пустовать. И вот теперь последняя незанятая кровать вся подобралась, ожидая очередного владельца.

Владелец же тем временем ехал по коридору на передвижной кушетке и плакал. В детских больницах родителей просят не провожать детей до палаты, дабы избежать долгих расставаний и рыданий. Они постепенно отстают от кушетки и теряются за поворотом, а увозимый на каталке ребёнок не всегда успевает отследить этот момент. Ведь к тому времени его уже долго катают по больнице, делая процедуры и осмотры.

Родители заранее передают санитарам пакет или сумку с собранными вещами, и те по прибытии на место просто выкладывают её рядом с кроватью свежепривезённого больного.

Василий приподнял голову. Андрей глядел на него настороженно – он тоже это слышал. Отдалённый детский плач доносился из-за двери. Он нарастал, становился громче. И в какой-то момент сделался настолько невыносимым, что Вася, подцепив ногами тапочки, ринулся к своей кровати. Забрался на неё. Отвернулся к стене. Андрей уже начал всхлипывать. Это было заразительно, и Василий против своей воли последовал его примеру.

Тут дверь открылась в третий раз ППВ (после приезда Василия), и на пороге появилась УЗК (уже знакомая каталка).

Вася глянул – и даже рыдать расхотелось. На каталке такой маленький мальчик лежал. Года четыре от силы. При нём и плакать-то стыдно. Но самому новоприбывшему крохе плакать было абсолютно не стыдно.

Один санитар уже успел переложить его на оставшуюся кровать. Второй пытался утвердить равновесие скользкого полиэтиленового пакета. В конце концов, он примостил пакет между ножкой от кровати и стеной. Другой тем временем выкатывал каталку в коридор.

После того как санитары ушли, Вася вновь почувствовал себя старшим. А это накладывало определённые обязательства. Он должен был обеспечить максимально комфортное существование всем обитателям комнаты.

Для этого нужно было в первую очередь успокоить новоприбывшего и наладить с ним мосты дружбы и любви. Правда, не то чтобы юный Василий чётко сознавал это в тот момент. Скорее всего, он действовал просто инстинктивно, пытаясь утешить плачущего. Он слез со своей кровати и подошёл к новичку.

– Эй. Тебя как зовут? – осведомился он максимально ласковым тоном.

– Ва... Ва... Валя, – отозвался новичок. Он продолжал плакать. Тогда Вася присел на кровать и сказал довольно глупую вещь:

– Ну не плачь. Ничего ведь страшного не случилось.

Маленький Валентин в ответ только проскулил. Андрей тоже встал с кровати и подошёл к новенькому.

– Тебе сколько лет? - спросил он.

– Че-че-четыре, - ответил Валя.

А поскольку плакать он после этого не перестал, то Василий с Андреем решили попробовать его успокоить, немного поведав о себе.

– Меня зовут Вася.
– А меня зовут Андрей, и мне пять лет.
– А мне шесть.
– Мне тоже скоро будет шесть, и у меня гоночная-полицейская машинка есть.
– А у меня солдатики...

Дальнейший разговор развивался по знакомому сценарию, и будет лишним приводить его вновь. Самое главное, что полезное действие он произвёл – Валя успокоился и перестал плакать. Он лежал, заинтересованно слушая таких больших и взрослых наперебой тараторящих мальчиков. А те заливались соловьём «то о том, то о сём», ведь давно известно, что лучший способ уйти от своих несчастий – это успокаивать кого-нибудь другого.

К вечеру ребята совершенно сдружились. И когда злосчастная дверь открылась в четвёртый раз, они впервые встретили её с улыбками.

Зашла знакомая медсестра.

Улыбки дрогнули и хотели было упасть, но женщина, тронутая тремя улыбающимися детскими лицами, нежданно встреченными ей под конец рабочего дня в таком месте, где увидеть одну улыбку – и то большая редкость, так мило улыбнулась им в ответ, что дети на короткое мгновение почувствовали себя почти как дома.
Почти...

– Пора ужинать, – сказала женщина в белом халате.


После ужина настало время, когда «нужно готовиться и отходить ко сну», о чём и сообщила им улыбчивая медсестра.

Ребята приготовились, то есть улеглись на свои кровати, и стали старательно «отходить». Но с отходом что-то не клеилось – в темноте палаты невольно вспоминались родные комнаты и приходили прочие мешающие отходу мысли.

Поэтому Вася предложил рассказать сказку. Он привык засыпать под успокаивающий голос бабушки и решил, что пришло время самому начать пересказывать горячо любимые истории.

– Сказка будет про Кардамонских разбойников, – начал он и стал расписывать чудесный город Кардамон, недалеко от которого в одиноком доме живут трое нарушителей порядка. Они не любят работать и потому по ночам ходят в город грабить продуктовые магазины. Что делать – всем кушать хочется. А если учесть, что в том же одиноком доме помимо разбойников живёт ещё и настоящий большой лев, то становится ясно, что еды в мешок они набивают немало!

–...а однажды лев, когда был очень голодным, откусил Есперу большой палец на ноге. Но Еспер любил льва, а лев любил Еспера, поэтому они не поссорились…

И так далее, и так далее…

Андрей и Валя затаив дыхание слушали, и им так нравилось, что теперь каждую следующую ночь, да и во время дневного сна, они просили Васю рассказывать сказки.


Глава 12 - http://www.proza.ru/2018/12/21/241