Причудливое насекомое

Что-то незаметно изменилось. Если быть точным, это произошло не сразу, а постепенно. В течение нескольких дней вроде бы привычная картинка и события стали выглядеть совсем иначе. Это все равно что смотреть фильм на новом телевизоре с лучшим разрешением, или помыть окно солнечным утром и первые часы счастливо жмуриться от непривычного обилия света.

Зимой он особенно не страдал от недостатка солнца и холода: длинные ночи, холод, слякоть и мрачное свинцовое небо ему нравились точно так же, как легкие и пушистые облака в высоком небе долгого летнего дня.  Зимой ему не хватало только насекомых, которые умирали или прятались от холода. Говорят, что биомасса насекомых, а это единственный способ  хоть как-то измерить существование наших древних далеких родственников, хотя звучит это крайне неуважительно, составляет какие-то невероятные цифры, и большая часть из них - муравьи. Он любил наблюдать за совершенными и жестокими солдатиками и думал о том, что было бы, если бы рядом с ним оказался муравей размером с человека.

А глядя на своих знакомых, он искал сходство между ними и насекомыми. Особенно часто мысли об этом приходили ему в голову, когда он видел женщин. Точнее, его просто интересовали женщины, мужчины не представляли интересного объекта для анализа. У него было много друзей, приятелей, знакомым, деловых партнеров. Кого-то он уважал, пару людей даже любил, насколько мог - тут все было понятно. И предметом его постоянного интереса и исследования был только он сам. И женщины.
 
Высокая и стройная брюнетка, работавшая в финансовой сфере, с которой он иногда переписывался и еще реже встречался, сразу напомнила ему богомола. В юности она была моделью, и в детстве у нее была семейная травма. Черты ее лица были настолько невыразительные, что казалось, что в фас и в профиль слева и справа ты видишь трех разных людей. Двигалась она медленно и завораживающе, и когда она в первый раз дотронулась до его шеи и погладила волосы, он почувствовал, что его парализовало. Она жила с двумя ротвейлерами и мамой, и вскоре рассказала, что ее страсть – BDSM, и она не очень-то приемлет обычные, в ее сленге, ванильные отношения. Он с детства не любил ваниль, и ее слова вызвали у него смешанные чувства, что-то среднее между страхом и сочувствием.
 
К насекомым в чистом виде он относился гораздо более тепло. Однажды одна женщина разгадала его секрет. На каком-то тематическом форуме, посвященном искусству, он познакомился с интересным человеком, чьи взгляды сошлись по какому-то незначительному поводу. За несколько месяцев до этого он испытал жесточайшее крушение многих столпов жизни, которые казались ему до этого незыблемыми, и находился в состоянии не то, чтобы депрессии, а ощущал себя в холодном и пустом бесконечном пространстве. В этот период он проводил вечера, выкуривая одну за одной десятки сигарет на балконе и наслаждаясь их полетом на густые кроны растущих внизу деревьев.

Выяснилось, что они работают в соседних зданиях, не знаю, судьба ли это, или просто совпадение. Он решил проверить и пригласил ее пообедать. Они встретились у памятника на площади, ровно посередине, на нейтральной территории, и пошли в ресторан, в котором меню и сервис не соответствовали ситуации и времени, казалось, что время остановилось: оба чувствовали себя не очень ловко. Разговор особо не клеился, она рассказала, что делает карьеру в скучной компании, торгующей бухгалтерскими программами, а он вообще ничего особо и не рассказал. Потом она написала ему, что на его лице и в его поведении читаются комплекс неполноценности, и что он все время смотрел на нее как на причудливое насекомое, с жалостью и отвращением. Это было недалеко от правды, и он воспринял ее слова как комплимент. Больше они не встречались.

Спустя несколько лет он встретил стройную девушку со слегка вьющимися волосами до пояса. Когда он увидел ее в первый раз, то решил, что они будут вместе. Это произошло быстро, и длинная проволока ее волос стала его фетишем на год. Она казалась ему бабочкой, но на самом деле, сама того не желая, оказалась пауком, который незаметно ввел нервнопаралитический яд ему в кровь. Мимикрия не всегда бывает осознанной, хамелеоны меняют цвет инстинктивно. Человек отличается от животного тем, что имеет подсознание, излучающее иррациональные и неконтролируемые порывы. Вся его природа сопротивлялась их близости, и он постоянно гасил эту борьбу алкоголем. Когда они расстались, в течение нескольких месяцев день не наступал. Темнота вокруг была круглосуточно, фонари исправно горели, но освещали окружающий мир очень слабо. Ему казалось, что жизнь состоит из серых и черных полос, ни одной белой не существует.

Но жизнь побеждает, и каждый шрам делает сильнее. Он уехал на несколько недель из города в другую страну, и исписал несколько тетрадей словами, которые забыл после того, как пепел сожженых страниц унес весенний ветер. Да, наступила весна, яд растворился, и началась новая жизнь.

Долго, очень долго он не мог писать стихи, а его рисунки были плоскими и однообразными. Но он не роптал, так как понимал, что впереди будет еще много разных событий.  Спустя какое-то время, и это по иронии судьбы снова была зима, он встретил человека, после чего цвета стали яркими, день длинным, а он снова почувствовал музыку в сердце. За окном деревья были покрыты инеем, его окружала невыразимая белизна и чистота, и его ждал путь вперед или череда поворотов - кто знает? Так проходит жизнь, прекрасная своей непостижимостью и хрупкостью.