Женщины и кошки

        Я всегда считала, что я очень люблю кошек. Я принимала кошачьи роды, делала кошкам уколы, кормила из пипетки слабенького новорождённого котёнка, держала в руках холодный кошачий трупик.... Я не ветеринар, это всё было связано с моими родными кошками, коих у меня было несколько за мою жизнь... Я всегда любила кошек, но не до такой степени, как их любят две мои знакомые женщины.

        У них такая самозабвенная, самоотречённая любовь, даже немного с сумасшедшинкой.

         Марья Ивановна и её 45-летняя дочка Света живут вдвоём в трёхкомнатной квартире. С ними живут 6 или 7 кошек. Кошечки и коты. Самые обычные, "помойной" окраски, страшненькие, убогонькие. Но женщины их боготворят. Марья Ивановна специально из-за них мотается на рынки и в магазины, покупает им мяско, рыбку, варит целыми кастрюлями, ещё бы! Прокорми такую ораву! Девочки, правда, и сами покушать любят. Питанию уделяют много внимания и выделяют немало денег из своих доходов - из Марии Ивановниной пенсии и Светиной зарплаты.
         Марья Ивановна обожает свою Светку и называет Куколкой. Куколка полненькая и аппетит у неё хороший. Марья Ивановна готовит наваристые щи с большим куском мясом (Для Куколки!), ждёт её с работы, потчует под рюмочку крепенького, сначала приговаривая: - Кушай, кушай, Куколка, устала, чай, на работе! А потом несколько меняя тон: - Да сколько же ты жрать-то можешь, б-дь такая?! Впрочем, Светка не обижалась, Марья Ивановна же любя.
         Но вернёмся к нашим баранам, то есть к их кошкам.
         В совмещённом санузле, и так довольно тесном, стоят 3 или 4 кошачьих лотка, в которых постелены тряпочки. Марья Ивановна  их регулярно простирывает, но это не спасает от специфического запаха, который бьёт в нос ещё на подходе к квартире. Кошки считают себя главными в этой семье, лазают, где им угодно, спят, где хотят.
         Как-то в очередной раз  Марья Ивановна приготовила себе покушать – рыбку пожарила, села к столу в крохотной хрущевской кухоньке. Вся кошачья ватага выстроилась вокруг, некоторые даже привстали на задние лапки, заглядывают в глаза, орут, просят пожрать. Марье Ивановне аж кусок в горло не лезет. А прогнать рука не поднимается, да ведь и не уйдут. А двери нет в кухне - только арка. Взяла она тарелку и пошла в ванную, которая с туалетом совмещённая. Закрыла дверь. Села на крышку унитаза, тарелку поставила на старую стиральную машинку, начала есть. А кошки орут за закрытой дверью (они же, гады, вообще не терпят закрытых дверей, тем более дверей, за которыми кто-то ест), лапки разноцветные под старую дверь подсовывают. В общем всю душу вымотали они Марье Ивановне, не получила она удовольствия от еды… и еда-то, поди,  в прок не пошла, глядя на кошачьи выкрутасы...

           Кошки и коты  в этой квартире между собой плодятся и размножаются регулярно. Не успеют досмотреть, что очередной котик уже подрос, не кастрируют вовремя, нате вам - приплод. С приплодом Марья Ивановна разбиралась категорически - топила. Ох, понимала, что грех большой, душу рвала всякий раз, но топила регулярно, так как кошки эти  морали большой не имели и между собой спаривались, не разбирая родственных связей. Но так природой устроено, что они в этом вопросе не деликатничают, значит, и не нам судить их за это.
           Кроме того Марья Ивановна и Света  подкармливали всяких уличных котов и кошек, имея и к ним большую любовь и жалость. Однажды Света принесла домой раненного уличного кота, то ли собаки порвали, то ли со своими сородичами делил территорию. Кот был плох, Света схватила такси и повезла кота в клинику. Там ему сделали операцию, понятно, что на реабилитационный период кот был взят в дом, в кошачье общежитие, так сказать.
          Кстати, такси и визиты в ветеринарную клинику тоже статья расходов не малая - то кастрировать, то оперировать, то стерилизовать, то ещё какая оказия случается.
          Так вот, стал котик отходить от болезни и осваиваться в новом доме, передвигаться по территории. Но молодому чёрному котику, который уже два года чувствовал себя хозяином кошачьего прайда, это не понравилось. И он решил наказать чужака - кинулся на него под диваном. Кипиш был страшный - коты орут, крутятся клубком. Женщины испугались за раненого. Светка бесстрашно ринулась под диван, разнимать. Коты вцепились в неё, сильно изодрали ей руки, хоть езжай в травмпункт зашивай. Но это котов везти она легкая на подъем, а себя обработала и забинтовала сама.
          А раненого пришлось изолировать в Светиной комнате и чёрного кота решено туда не пускать ни под каким предлогом.
          Больному квартиранту подавали пищу прямо в комнату, уколы ему Света  делала и перевязки. И все бы ничего, но неблагодарный стал ходить в туалет не в лоток, который Марья Ивановна ему любезно предоставила прямо в Светину комнату, а на Светин двуспальный диван. Не из неблагодарности за спасение, а от того, что не приучен он к церемониям, одно слово - уличный.
          Марья Ивановна оттирала, мыла и скребла диван, потом накрыла большой клеёнкой, двуспальный диван стал туалетом для раненого. Он постоянно сидел на окне и смотрел во двор, то ли вспоминая свои приключения, то ли вынашивая планы новых.
          Света переехала в проходную комнату. Квартирант остался на долго, т.к. после операции у него плохо действовала лапа, и убежать от собак или дать отпор котам-соперникам он смог бы на вряд ли, а, значит, отпустить его на волю равносильно отдать на растерзание. Так и жил он в Светиной большой комнате, смотрел в окно, принимал пищу и ходит в туалет на Светин  огромный диван. Пока не помер.
          Вот горе так горе, женщины рыдали. Впрочем, они тяжело переносили  смерти всех своих кошек, а их, смертей-то, было уже немало. Всех они хоронили на дачном участке, и не просто закапывали под деревьями, а сделали что-то наподобие маленького кладбища с надписями кошачьих имён на могилках.

          Так вот, уличный кот умер у Светы на руках в такси, когда она везла его к ветеринару. Но Света  всё же не повернула обратно, а доехала туда и просила его сжечь, то есть кремировать и передать ей прах для последующего захоронения. Был бы дачный сезон, проблем бы не было, взяли бы они котовий трупик, сели бы в электричку и отвезли бы в сад на кошачье свое кладбище. Но уже была глубокая осень, даже морозы первые ударили. В клинике им сказали, что на кремацию кота сдадут, но урны с прахом не будет. Пришлось оставить так. Долго женщины горевали, что у их кошачьего квартиранта получился такой бесславный конец - ни могилки тебе, ни надписи с именем...

           Мне кажется, что Марья Ивановна кошек любила даже больше своих покойных братьев. Она всегда нежно и уважительно вспоминала своих родителей, но когда кто-то за столом говорил: - Давай помянем и твоих братьев, - Марья Ивановна резко отсекала это начинание: - Нет! И слышать не хочу про этих  собак неблагодарных! Никто и не осмеливался больше напоминать.          
           Вы только, если знаете Марью Ивановну и Свету, не говорите, что я вам рассказала про их кошек, а то ещё обидятся… А я их обижать совсем не хочу, это же благое дело – любить животных.

}|{.|{