Он был

   Он был. У него было имя, конечно у него оно было. Хотя время и многие из тех, кого он считал близкими, скрыли его, словно стерли из истории. Здесь я назову его Саша. У него была мама, для которой он был и миром, и смыслом, и надеждой.  Я не знаю ее имени, но здесь я назову ее Татьяной. Саша появился на свет не от любви, но никогда он не чувствовал на себе последствий беды, от которой родился. Он был любим, а для ребенка этого вполне достаточно для счастья.
   В те годы многое было сокрыто, многое кануло в лету, многое было так страшно, что было легче скрывать и прятать. А когда  ужасы содеянного быльем поросли,  все участники истории выдохнули спокойно и продолжили жить дальше, сделав вид, что ничего не было.
   Теперь я верну ему имя и историю. Верну, но не как дарующий создатель, а верну, как искупление, облегчение мне и всем, кто с этим был связан.

   Татьяна приехала жить в дом мужа двоюродной сестры. Был у нее  ребенок. Муж умер.  Нужда. А вот муж сестры, Сергей,  умел наладить дело, часто уезжал на заработки, а возвращался с деньгами и подарками. Большой, на семь окон, дом вызывал зависть соседей и заезжих работников. В деревне время от времени шептались, как же удалось сохранить такой «домина» после революции. Одни думали, что Сергей тайно работает на тех, о ком нельзя говорить, другие – что наследство получил хорошее, а потом и приданое, но всегда говорили тихо, шепотом.
Прошло страшное время революции и гражданской войны, потом нэп, а теперь начинались тридцатые годы. Многие стали понимать, что даже шепот может быть опасен. Потому и разговоры всегда были с оглядкой.  «Тише, люди смотрят», - словно зловещее шипение раздавалось в домах и на улицах. Сердца и души сжимались от страха, люди приседали и становились ниже ростом от испуга, от ужаса закрывались глаза, рты и уши. Поэтому и предпочитали смотреть в другую сторону. Куда угодно, только не сюда. Да и мало ли хорошего вокруг? Жизнь идет, столько всего происходит вокруг: радио, электрификация, образование, достижения, молодая страна! Молодые люди!

   В молодости все воспринимается по-другому: большие лишения, трудности и препятствия потом, во взрослости, видятся лучшими годами жизненного пути. Мы прощаем жизни все эти беды,  забываем горести, их заслоняют наши искренние чувства,  то, как все вокруг было внове, как тело, сильное и упругое, было готово на великие свершения. А как, например, ощущался приход весны, как запах талой воды и мокрой земли наполнял грудь восторгом и  трепетом - все впереди!  Какими были первые любови, первые высказанные вслух слова, первые прикосновения! Мы храним это всю жизнь, эти моменты тепло тлеют в памяти, и с умилением узнаем их в старых фильмах, мультиках, рассказах о том времени. Мы словно переписываем историю, прощая очень многое, чтобы и дальше хранить эти искорки жизни, дышать ими, просто знать, что они были.
   Но иногда случаются события, когда открытость молодой души становится наживой. Куда в этом случае уходят свежесть, восторг, трепет? Что становится с ними?
Каждая жизнь отвечает на это по своему. Каждая семья решает, тайно или открыто, как относиться к произошедшему. А потом остается только продолжать играть в свою игру дальше, и она передается дальше и дальше в поколениях, от отца к сыну, от матери к дочери.

   История эта началась обычно, как у многих. Доверчивая и застенчивая, Татьяна, еще будучи девкой, любила младшую двоюродную сестру Клаву, смотрела на нее с широко открытыми глазами, хотела походить на нее, красивую и статную, отважную, сильную и хозяйственную. Тогда уже мама Саши знала Сергея, который  часто заходил в гости. Он был бойкий, работящий, с легкостью и куражом вел хозяйство. Завидный жених.  Клава его выделяла, но пока никаких ответов не давала. Ее тянуло к нему. Что-то было манящее и вместе с тем опасное , что разжигало ее любопытство. 
Клава была одна у мамы, но в доме всегда жили родственники, то сестра матери с детьми, то какая-то дальняя родня. Строгая мать Клавы, Анна, никогда не позволяла лениться, прививала ответственность и аккуратность, трудолюбие и бережливость. А Сергей был какой-то другой: его  легкость и мягкость были Клаве не знакомы, но так желанны.
   А потом вдруг Сергей уехал. Он как-то сумбурно попрощался, не мог подобрать слов. Объяснения казались громоздкими и наигранными. С его отъездом странным образом переменилась вся жизнь в доме: Татьяна внезапно ответила согласием на давнишнее сватовство, мама Аня стала, казалось, еще жестче,  внутри дома выросло тягостное напряжение, которое все стали списывать на подготовку к свадьбе.
Сергея не хватало. Только он ласковыми словами мог  успокоить Клаву и вернуть все на свои места. Двоюродная сестра уехала. После революции гражданская война собрала свой страшный урожай. Голод, страх, тяжелая работа, ненависть.  Двум женщинам приходилось нелегко.
  И вдруг вернулся Сергей. Прежней мягкости и легкости в нем осталось немного, но он явно преуспевал с новой властью и стал еще более желанным.
Клава вышла за него замуж быстро, при новой власти было можно, а отец у нее давно умер. Мешать никто не стал. Мать поставили в известность потом. Расписались, как положено, и стали жить в большом доме.

  И вот мы подходим к моменту, когда Саша и его мама через много лет переступили порог дома Сергея и Клавы. Ни Татьяна, ни ее покойным муж никогда с ними не общалась.  Но времена настали тяжелые, родственники решили не бросать мать Саши одну.  Вот и предложили пожить у них в большом доме.
Саша с первого взгляда  дядю Сергея полюбил. Бегал за ним везде, даже старался говорить и ходить похоже.
   А как мальчик освоился, Сергей стал отправлять его с мелкими поручениями: записку отправить, письмо на почту отнести. Четырнадцать лет – это уже такой возраст, что можно и ответственные дела поручать. Сергей был образованным, работал на местную власть, что делало его в глазах соседей ученым человеком, а в своих собственных – очень важным. Для Сашки же выше возносило на пьедестал. В новом мире все будут образованными, у всех есть право жить и быть счастливыми. Трудиться на славу Родины, молодой страны Советов. Сашка даже иногда воображал, что на самом деле Сергей – это его отец. И вот они рука об руку строят светлое будущее.
   Поручения были не сложными. Относить постановления, записки, еще что-то. Сашка толком не знал, что там внутри написано. Специально не смотрел, так как не хотел подводить дядьку и, конечно, молодую страну Советов.
  Один раз мальчик побежал с запиской к мужику на другом конце деревни. Все как обычно, отдал и побежал было дальше. Но мужик, дядя Вася, окликнул его. Посмотрел в Сашкины глаза как-то странно, со злостью даже и сказал:
 - Ты это, Сергею передай, пусть подальше держится, - и смотрит так странно, не моргает, сверлит глазами. – Меня так не проведешь!
   Мальчишка испугался, он дядю Васю знал давно: добрейший мужик, работящий. Никогда никому плохого слова не скажет. А тут на тебе, как подменили! После этого заныло у Сашки в груди, да так нехорошо заныло, затянуло. Но разве могут тяжелые мысли надолго задержаться в молодой голове.
   Сергею все передал, а тот только ухмыльнулся, отломил мальчишке кусок хлеба и отправил помогать по хозяйству.
  Через несколько дней он узнал, что дядя Вася уехал, семья осталась еще на два дня, но потом и они словно исчезли. Дом его и хозяйство передали государству, так как теперь все имущество общее. А если человек уехал, то значит имущество ему не нужно. Да и не первый он был, много народу переехало: и Михайлов с женой и детьми. Друг его Левка даже не попрощался, такой вот срочный был отъезд. И еще Прохор, но тот зажиточный, мог в любой момент куда хочешь отправиться. Его семья еще пожила в большом доме, а потом и они уехали. Разве справиться бабе одной с таким хозяйством! Странно, что он все отдал государству, но, может, понял наконец, что теперь новая жизнь пошла. Вот и Сергей говорит, что теперь «наше время пришло». Чье это, наше, Сашка точно не знал, но слова ему нравились. В них было много силы и важности.
   Сашка вообще любил слушать дядьку. Вот как сядет Сергей в доме за столом, тетя Клава ему еды подаст, а он начнет говорить про нашу новую власть, про времена, когда все у помещиков было, а потом народ встал с колен и прогнал их в шею. И расплатились они за все беды. Всех почти перебили, но еще какие-то прячутся. Ничего,  Сергей обещал и до них добраться. Сашка не знал, как это будет делаться, и где прячутся недобитки, но дядьку поддерживал и ловил каждое слово.
   Мать мальчика морщилась, поджимала губы, волновалась, пыталась поговорить с сыном и с Сергеем. Но они ее слова пропускали мимо ушей. Тревога матери росла, душила, горячим комом сковывала горло. Тетя Клава пыталась что-то тихо говорить про людей, которые все видят и понимают, но мужик ее не слушал, гнал на кухню.  Женщины переглядывались, вздыхали тяжело, но что с них возьмешь – это ж бабы. Им только и дело, что беспокойство да слезы.Заранее чего волноваться, только беду кликать.

  В один день Сашка как всегда бежал с поручением и приметил странного человека. Он вроде не прятался, но заметить его было сложно. Вот только мелькнул край одежи, сверкнул быстрый взгляд – и нет его. Этот был явно не из наших – откуда в деревне такая одежда, такое лицо. Вопросов было много. И тогда мальчик стал воображать, что это разведчик, который приехал, чтобы разоблачить иностранного шпиона, который и по-нашему обучился, и втерся в доверие ко всем, но люто всех наших ненавидит и только и думает, как бы навредить.
  И вдруг увидел снова странного человека, как он с Сергеем разговаривает. Быстро парой слов перемолвились и расстались.
 - Ты что тут делаешь, - прикрикнул Сергей.
 - Дядь Сереж, я ж это, с письмом бегу, - Сашка даже растерялся. Что дядька мог делать с этим человеком? О чем говорить? Но может тот дорогу хотел спросить, не местный ведь. И с этими мыслями мальчик поспешил дальше.
   Взбежал на крыльцо, постучал в дверь. Но никто ему не открыл. Он постучал еще раз, покричал. Не может такого быть, чтобы дома никого не было. Вот и шорох за дверью, и шепот. Сел ждать на крыльцо.  День выдался совсем не холодный, хоть уже глубокая осень, так что можно повременить и помечтать. Да и поручение надо выполнить!
   Пока задумался, пока опять стал  сочинять истории про странного человека, дверь открылась. И хозяин дома вскрикнул от неожиданности.  Видимо думал, что мальчик уже ушел. Посмотрел на Сашку и попятился. Снова вышел, оглянулся, наклонился, быстро и грубо схватил мальчика за грудки и так тряхнул, что чуть дух не вышиб. А потом словно опомнился, шагнул назад и дверь захлопнул прямо перед носом. Так мальчик сидел еще долго, но никто больше не выходил, шорохи стихли, как –будто все исчезли. Так и пошел он домой ни с чем. И решил попросить Сергея дать ему какую-то другую работу. Страшно стало. Вот так зашибет кто-то, и пиши пропало! А он хочет Советской власти помогать и работать, страну молодую строить. Да и мать что-то там говорит, что людям в глаза стыдно смотреть, вспомнилось самоходом. Сашка не совсем понял, почему стыдно, но последнее событие просто выбило его из колеи.
 - Да как он мог? Ты мне врешь, поди? Он знает кто я, и какой уговор был! Он что не понимает, что уговор уже не воротишь? А ты останешься, пока я не скажу, понял?  – взорвался Сергей. Но быстро остыл. Глянул на Сашку, словно что-то проверяя, а потом потрепал его по голове и отпустил.
  Но мальчик не мог успокоиться. Давнишний камень на сердце опять взгромоздился на свое место. И это было неясно и тяжело.
  Вечером Сашке не спалось, все думал про события, произошедшие за день, вспоминал странного человека. И вдруг услышал, что скрипнула входная дверь. За окном мелькнула тень. Вот сейчас Сашка и выяснит, что происходит. Он в свои 14 лет многого не знал, но тут смекнул, что все события как-то связаны. И узнать про это можно только так, ночью. Потому что это тайна.
 Он выскользнул из кровати, прокрался в сени, а оттуда на двор и за калитку. В конце улицы мелькнула тень. И мальчик вдоль заборов побежал, пригнувшись, за разгадкой тайны. Воображение рисовало ему секретный штаб, который создан специально для борьбы со шпионом, а Сергей там – главный начальник. И на улице он с этим «ненашим» только для виду любезничал, чтобы все выяснить и побольше узнать про него. Дорога вела за деревню, на опушке мелькнул огонек. Ну как же он не догадался! Конечно, тайный штаб может быть только в старом лесном домике. Он там играл пару раз с друзьями, но место было уж очень страшное. Многое про него говаривали, но мальчишки старались не верить: это все бабьи сказки, пережитки всякие. И все же лишний раз туда соваться не хотели.
 А сейчас даже не страшно. Сергей как увидит его, так сразу скажет, что он свой, может даже в  отряд возьмет.
 Мокрые осенние листья шелестели под ногами. Воздух хоть и был прозрачен, но словно застыл, поэтому стал тягучим и тяжелым. Где-то хрустнула ветка. Сашка быстро обернулся и даже затаил дыхание. Нет, все нормально. Ночью в лесу всегда шорохи и звуки. Кто первый раз, то может и портки обмочить. И мальчишка вспомнил, как он и друзьями напугали своего нового приятеля, гостившего у соседей. Тот так орал, так быстро бежал, а все так и катались от смеха! Мальчик подавил смешок, изо рта вырвался клубочек пара.
   Вот и избушка. В окошке старой хижины горел еле-видный огонек. Осторожно Сашка прокрался к мутному островку света. Странно, что они часовых не поставили. Эх, его нет в отряде, он бы быстро всех научил, как надо правильно все сделать.
   Заглянул в окно. Сначала ничего не было видно, потом проявились два человека. Невелик отряд! Они о чем-то тихо спорили.
 - Он догадался. Дверь не открыл. Он всем расскажет, что я тоже был там…
 - Ничего он не расскажет. Я разберусь. Да чего ты там возишься, дай сюда, - второй голос был раздражен и озлоблен. Мелькнуло пламя свечи, и Сашка узнал этих двоих. Сергей и тот странный, что с улицы, что-то раскладывали. И этого было много-много. Блеснул отсвет, за ним еще один, фигура наклонилась ниже, пламя выровнялось и осветило кучу каких-то вещей.  И не просто вещей – это были богатства, драгоценности, какие-то бусы блестящие,  камушки, вилки и ложки, посуда и всякое добро. Мысли лихорадочно запрыгали в голове. Откуда у Сергея все эти вещи? И зачем это все здесь?!
  И тут все тихие разговоры матери и тетки стали всплывать в памяти, обрывки фраз сплелись в утверждения, факты выстроились с кристальной четкостью – как же он раньше не догадался?! Вот что это были за записки, вот почему  все в деревне такие взгляды бросали. Вот почему все исчезали: их выгоняли, а добро прибирали!.. Или они откупались, да не откупились... Сколько мужиков уехало, а потом и их семьи переселились! А может быть, они и не уехали вовсе… Вот он камень на сердце! Оно, сердце-то, умное, все наперед знает! Но он то, он то, Сашка сам, помогал! Надо было, как мать говорила, школу заканчивать, да в колхоз устроиться, да еще мало ли чего!  А теперь как быть!?
   Сашка одеревенел. Почему-то он знал, что не многим удавалось уехать. Сергей отправлял письмо, в котором было, небось,  прописано: сдавайте добро, а то худо будет.  А сам – их в расход, а добро себе. Или откуп просил. Недавно с одним мужиком про какой-то дележ говорил, а тот не соглашался, мол как липку обдирают… 
   Страх пробежался мурашками по спине, а затем навалился на мальчика как глыба и сдавил. Отчаяние размочило все тело. Ноги и руки стали как тряпки - не дернешься. Стараясь хоть как-то двинуться прочь, Сашка зашевелился и наступил на хрусткую ветку. На вроде тихий звук обернулся Сергей, а за ним странный человек тоже прищурился в окошко. Никакой он не странный – страшный он, подумалось Саше.  Но дядька же его спасет!

   Сергей увидел мелькнувшую тень за окошком, страшно перепугался, прыгнул к окну, забегал по темноте невидящими глазами. В голове застучал страх: если его раскроют, если все узнают, что он тут делает, если Клава узнает, соседи, дети. Они отвернутся от него. Или проклянут. Нет, вдруг прозвучал внутри него какой-то новый голос, что они могут сделать! Смирятся, а то... С этим голосом Сергей был знаком, но так отчетливо и властно он еще никогда не звучал. Но сейчас было не время и не место разбираться с внутренними чувствами. Он вгляделся в темноту и увидел Сашку. Мгновенный яростный прилив гнева залил все остальные чувства. Словно внутриутробный взрыв, злость затмила весь мир вокруг.
- Кто там? - шепотом спросил его подельник.
- Это Сашка, чертенок, - ответил Сергей.
- Что он видел?
- Все...
Тишина остановила время. Не было ничего больше вокруг, только эти трое в лесу.
- Ты знаешь, что делать, - услышал Сергей будто бы потусторонний голос.
- Я не могу... Ты чего? Я ж не могу, он мой племянник!
- Так и знал, что ты тряпка, - со презрением бросил подельник и вышел.
- Ты куда?... – пролепетал Сергей уже закрывшейся двери.
   И с этим вопросом гнев и страх отступили. Впервые в жизни Сергей стал наблюдателем. Он словно видел со стороны себя и  все, что происходит. Изнутри него на мир смотрело что-то пустое и холодное. Спокойное, изучающее и ждущее. Ничего больше не отзывалось в его душе, там не было никакого движения, словно жизнь покинула его. «Другой» он вышел из домика на улицу и стал смотреть на происходящее. Странное чувство вседозволенности, холодного согласия со всем, что будет сейчас, смотрело в ночь его глазами. И ему было все равно. А потом мир вдруг рухнул...

   Сашка позвал Сергея. Один раз, потом еще и еще. Страшный человек шел к нему, был уже совсем близко. Неужели Сергей его не слышит? Мальчик остановился и посмотрел на Сергея, но это был не его дядька. Чужой человек смотрел на него такими знакомыми глазами. Сашка прирос к месту, тело заморозило, мысли улетучились. А дальше в переполохе стало совсем не понятно, что происходит. Шепот сорвался на крик, ругань пролаяла и оборвалась, хлопнула дверь, кто-то заревел словно зверь, огромная черная тень упала на Сашку. Вот он совсем близко! Бежать! Быстрее! Сердце запрыгало, словно слетело с катушек. Он рванулся, но  резкая боль в груди сбила его с ног, срезала, уронила навзничь... «Мама, мамочка, где ты?», - само сорвалось с губ.  Он так давно ее не звал. Говорил «мать», потому что так взрослее. Но сейчас кроме нее в мире не осталось никого больше. Так хотелось, чтобы она погладила его по волосам. Просто назвала его имя. Забрала отсюда.
А потом почему-то  странным образом стали вытягиваться из мира звуки, цвета. Остался только запах мокрой листвы, но потом и он исчез под темным покрывалом. И Сашки не стало.

   Сергей стоял около двери и не двигался. Он все ждал, что мальчишка сейчас встанет и посмотрит на него щенячьими глазами, позовет. Но Сашка так и лежал чуть поодаль, словно и не человек, а как кочка или причудливый пригорок – в темноте все сливалось. А потом вернулись звуки и запах ночи, листья снова зашуршали, деревья закачались. Сергей бросился к мальчику, боялся дотронуться, но не из брезгливость, а чтобы еще больше не навредить. Хотя внутри уже знал, Сашке больше никак уже навредить невозможно. Он дотронулся до руки, потянул за нее, потом схватился за мальчика и начал трясти его: «Сашка, слышишь, только не умирай! Потерпи, пожалуйста! Я сейчас все сделаю, все исправлю! Я все исправлю, слышишь! Дай мне все исправить.» Так он хватался за одежду, перебирал пальцами пуговицы на куртке, гладил волосы. А потом затих. Сидел так долго. Холод из души давно отступил, вместо него были ужас и боль. Только что теперь делать... "Мертвых не воротишь", - проговорил голос внутри. Он показался таким громким, что Сергей обернулся. Но он был один.  Подельник давно ушел в хижину – что на холоде стоять.
   Так Сергей встал, не отряхиваясь, в мокрой от осенней земли одежде побрел было домой. Но подельник оказался тут как тут и остановил его.
- Куда пошел? Оттащи его подальше в лес, да листвой присыпь! Чтобы не нашли. А там зверюшки свое дело сделают, - ухмыльнулся, руки скрестил на груди, ждал.
- Что ж я его вот так? Как собаку? – не своим голосом глухо спросил Сергей.
- Ну иди и расскажи всем, как ты его с записками посылал, предлагал мужикам сбежать до прихода наших, и деньги с них за это брал. А потом они никуда не доходили. Могилку им под елками в лесу покажи. Большая та могилка! А я подтвержу, что ты сам всех и порешил!
 - Да я их не трогал, я только... – голос Сергея стих. Две силы сцепились внутри: страх, что все его темные делишки выплывут наружу, и ужас от осознания того, что все эти люди пропали по его вине. Он не убивал их, но заманивал в смертельную ловушку. Обличенный властью, он предлагал им легкий выход: уходишь, оставляешь хозяйство, семью никто не трогает. А ему, Сергею, - откуп. И этот большой куш, с него все началось. Уж очень просто было заполучить столько денег с одного дома... Его разрывало изнутри, руки тряслись. Он еще раз взглянул на подельника – делать нечего.
   Сергей пошел на ватных ногах, оглядываясь, приблизился к мальчику. Прислушался, взял за руки, поволок.  Тащил долго, спотыкался, тянул, несколько раз упал. Тело казалось таким тяжелым, цеплялось за ветки. Затолкал ногой под поваленное дерево в овраге, тело все не хотело скатываться, присыпал листвой, оглянулся еще раз. Вроде, никого.
   Быстро пошел домой. Ноги набирали скорость. Вдруг увидит кто, так сразу поймут, что тут дело не чисто... Страх  закрыл собой весь мир. Остались только быстрые шаги.  «Но он же кровь родная», - мелькнуло в голове. «Его не воротишь!» , - отозвался леденящий нутро голос. – «А вот к тебе еще может возникнуть много вопросов.»
 Так Сергей отмерял быстрыми суетливыми шагами разные грани своей души, свою совесть и свое сердце. Пока дошел до дома, холодный голос внутри все решил.

   Как поднялся переполох в доме, Сергей сказал, что мальчишка сбежал из дома: давно, мол, хотел, но в тайне держал. Больше всех своего племянника искал, в лес ходил, всех просил, кто увидит, кто чего знает – сказать. Но Сашку нашли весной, случайно. Узнали по остаткам одежды да по еще новым башмакам.Мать подарила.
Потом долго по деревне слухи ходили, что Сашка - это сын Сергея, что он снасильничал давно еще, а потом уехал воевать. А Татьяна из-за этого быстро замуж вышла. Сергей в это не верил, но внутри него сначала вспыхнул, а потом погас какой-то важный огонек. Стало совсем холодно.
   Женщины, что Сашину мать успокаивали, волосы расчесывали, да горе вытягивали, услышали это из первых уст. Много чего говорили соседи, про Сергея, про схрон, про убитых по его вине жителях деревни, что якобы уехали ночью да второпях.  Тогда пошли бабы по деревне выяснять, кто пропал, как да при каких обстоятельствах.
Но Татьяну  это уже не трогало. Камень в материнской груди превратился в дыру. Знала, что так будет, да не смогла ничего сделать, никто ее не слушал.  Сидела так с дырой в груди, с места не могла сдвинуться. Руки не поднимаются. Смотрит перед собой. Жизни нет, одна зима лютая осталась. Внутри холод, сердце остыло, да белым покрывалом накрылось. Только боль. И столько ее, что целого мира не хватит вместить. Боль тягучая и горе неизбывное вытянули всё по капле, ничего не осталось. И так будет до скончания веков. Нет больше жизни.
   Говорят, что  деревенские решили Сергея наказать, чтобы восстановить справедливость: человек так не может поступить, а значит это и не человек вовсе. Надо остановить, чтобы не было больше такого в мире.
   Собрали одежду, что от Саши осталась, от других убитых, с покойников, кого нашли. Десять человек получилось.Всех по следу пустили. Чтобы шли они и в роду мужчин забирали, чтобы Сергей, род его и все потомки оплатили долг. Жизнь за жизнь.
   Правда ли это или нет, никто толком не знал. Об этом мало говорили, да все шепотом.  Но Сергей дело свое оставил, стал тихим и спокойным. Работал на железной дороге, даже учеников брал, любил на поезда смотреть. Гладить белье любил, лучше него так все расправлять ни у кого из женщин не получалось. Все глядели на него и говорили, что он такой хороший, как ангелок. Тихий, мухи не обидит.

  В сказках зло всегда получало по заслугам. Добро торжествовало и дальше шла счастливая жизнь. И эту жизнь всегда надо было заслужить: боролся ли Иван-Царевич с Кощеем или Иванушка отправлялся за счастьем. Говорят, что искупление возможно.
Будет ли когда-то уплачен долг, мне не ведомо. Думаю, что несправедливость должна быть наказана, а равновесие восстановлено. Но никогда неизвестно заранее, как же далеко может зайти любой «Закон», будь то мирская справедливость или новый порядок. Мы не знаем, куда заведет нас жизнь, в какой момент придется держать ответ, какую цену надо будет заплатить. И как сделать правильный выбор. Мы почти не контролируем наши сиюминутные чувства, и особенно страсти. События происходят иногда так быстро или так медленно, что невозможно понять значение и роль, осознать свое участие в них, предвидеть последствия.
   Как изменится наша жизнь, когда мы один раз ступили на другой путь? Как далеко он может увести нас от нашего собственного, от наших целей и задач, подменив их другими, запустив цепочку непоправимых последствий. А иногда нам кажется, что мы не делаем ничего плохого, ведь все так поступают. И если нам «везет», то мы доплываем в этом бульоне счастливо до конца дней. Но знаем ли мы, куда же нас качнет в момент истины?  Кто оплатит наши долги? И хватит ли у нас сил и мудрости увидеть этот момент, понять его и поступить правильно? И хватит ли у нас сил, мудрости и воли, чтобы поступать так каждый день?