Визирь Атлантиды. Глава 13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

Шанкара разбудили звуки, принадлежность которых к религии не подлежала сомнению.
Тихий гул мриданги, чуть слышное цоканье каратал и исходящие прямо в уши вельможе слоги замысловатых мантр:
- ОМ-ТРЬЯМБАКАМ-СУГАНДИ-ПУШТИ-ВАРДХАНА…
Ноздри толстяка защекотали запахи аппетитного топленого масла, благородного сандала и соблазнительной ганджи.
- Чё надо? - грубым голосом, не открывая глаз, спросил он? - Кто явился ко мне с такой убогой пуджей? Уходите, пока я не разбил мридангу о ваши головы и не передушил вас всех шнурами от каратал!
- Кто это!? - вылезла из-под одеяла Нехбетта, - Что за быдло меломанское!?
- Шри Шанкарая намаха! Махарани Нехбетта! Простите… мы… мы брахманы… из Йонипура…
Шанкара словно долбануло электрическим разрядом вольт эдак в пять тысяч.
У него не то что язык - мысли отнялись.
- Из Йонипура? – переспросила Нехбетта, наблюдая, как лицо любовника звереет.
- Да, из Йонипура! - подтвердили незваные гости.
- Это далеко? - королева с детства была необычайно любознательна.
К толстяку вернулся дар речи.
- Да что ж за свинство-то! – возмутился он. Отдал всё одеяло королеве, встал, блистая пушистою наготою, и замахнулся на потревоживших его посетителей десятипудовым кальяном, - Мало того, что разбудили всю ночь трудившихся тантри-йогов, исполняя какую-то пародию на арати, злопыхают прогорклыми благовониями и отравляют воздух разбодяженной соломой безпонтовщиной - так ещё и позволяют, в присутствии высокопоставленной дамы, нецензурные выражения! Либо вы сейчас быстро смоетесь отсюда, либо быстро докажите, что имеете право на жизнь и свободу убеждений, либо я на вас всю карму сансары повешу! Повторяю вопрос: чё надо, клевреты влагалища!?
- Так ты их знаешь? - дошло до Нехбетты.
- Ещё бы! Видишь ли, направляясь к тебе, мы проплывали мимо места, где, по преданию, некогда стоял святой град Лингапур! Сошли на берег, смотрим: мандиры, мурти, алтари, ашрамы - словом, сказка! Пурана! Местные нас хорошо встретили, мы вместе покурили, даже помолились, я достиг апофеоза сверхсознательной бхакти! И вот, обращаюсь к ачарье: «Расскажи о происхождении Лингапура!» А он… - и тут Шанкар прослезился, – А он мне и заявляет: «Никакой это не Лингапур! Это Йрнипур!!!»
- И ты расстроился?
- Да я едва в реке не утопился, от такого либретто!..
- Так что ж вас привело к нам, гурудевы, коль вы расстались с его милостью Шанкаром не самым приятным аккордом? - обратилась к брахманам королева, - Предупреждаю: диссонанс и какофония - разные категории!
- О, Великая Песньми! Сей муж – живой образец идеала брахманической жизни: кроткий, боголюбивый, лингамоблагословенный… Он нам так понравился… Такая отточенность в совершении агни-хотр и пудж… Да еще и эрудит: знает шрути, смрити…
- Снова сквернословите? - насторожилась королева.
- Нет, так наши священные писания называются, - Сквозь золото зубов объяснил любовник.
- Понятно… - протянула она, - Так зачем пожаловали, да в такую рань? С утра, знаете ли, вокала нет никакого!
- Мы пришли предложить ему стать раджриши.
- То есть?..
- Хм… Это нечто вроде директора филармонии, - объяснили незваные гости.
- Вы совсем охренели, что ли? – взорвался толстяк, - Да лучше в Нутжерте родиться евнухом, чем в Йонипуре - божеством! Шли бы вы знаете куда… Моё терпение тоже имеет пределы… И я их уже вижу!
Брахманы горестно вздохнули.
Повисло неловкое молчание…
- Шанкар! – подумав, заговорила королева, - Такие предложения не каждый день поступают!
- Я не желаю иметь ничего общего с необъятным влагалищем! - отрезал он.
- Но, в целом, город тебе понравился? Качество звука, оформление эстрады, состав труппы, величина гонораров?..
- Да вот то-то и оно: места йогические, не земля, а Шивалока! Храмы – высотою с Кайласу! Лингамы – ещё выше! Но вот название, забодай его Нанди, разори его Равана…
- Так смени название города, и дело с концом! –посоветовала она, - Это из песни слов не выкинешь, а вот из истории - запросто! Вы же, брахманы, не против?..
- Хм, не против… Нам, честно говоря, без разницы… В любой тональности.
Крысак выпучил на любовницу глаза, беспардонно отобрал у одного из брахманов косяк.
Глубокомысленно затянулся.
Выпустил дым в форме сердечка. С Кумбхарну величиной.
- Что-то не так? – смутилась Нехбетта.
- Ты - гениальна! - ответил он, – Гениальна!
- То есть, браво новому махарадже Лингапура?..
- Ага! Брависсимо.
Брахманы попадали на колени, восторженно крича:
- Слава! Слава!
- Ки джай! – улыбнулся толстяк, поднимая с колен и нежно обнимая всех делегатов, - Где моя корона?..

*                *                *

Посвятив проклятиям целую ночь, Нефтида обессилено рухнула на трон.
- Но что же это я!? – опомнилась вдруг она, - Разве я не найду способ!?..
И произнесла заклинание:
- ШЕКТХ-УРТ-НЭЧЭР-КУАТ!
Тут же исчезла ложная стена, разрисованная азбукой пыток, и открылись стеллажи, забитые уймой артефактов.
Вот, например, недавно сюда попавший Гарпун Сета, идеально подходящий для самоубийства. Вместо царства Озириса и наказания для самоубийцы даёт возможность вернуться в непроявленное состояние, и, когда душе угодно, вновь вернуться в этот мир. Инструкции и гарантийного талона нет…
А это - Зуб Апофиса, что способен выжать сок из звёзд, одно из лучших лекарств в мире; смерть, разумеется, не лечит, но хорошо снимает её симптомы.
Чернеют в глубине полки клочья Шерсти Анубиса - ох, какую она вызывает аллергическую реакцию на всемогущество! Ею можно любого бога до помешательства довести.
Робко прячется в уголке пугливый керамический Фаллос Озириса, способный лечить импотенцию даже у мумий.
Ржавеет без дела, Копьё Нэйты: оно показывает, когда, как и куда лучше всего бежать с поля боя.
Все сии артефакты, кроме их своеобразной практической ценности, объединяло ещё и то, что все они были… крадеными.
Да, да, хозяйка чудотворного барахла страдала сильнейшей сакроклептоманией.
Ещё во чреве матери она, за попытку украсть у сестры часть волшебной пуповины, чуть не лишилась глаза. А, едва родившись, спёрла у принимавшей роды богини-жабы Хекет Расширитель Божественных Влагалищ и набор для Реанимации Бессмертных.
Хотя зачем они ей нужны - вряд ли она понимала что тогда, что теперь…

*                *                *

- Позвольте, махараджа, представить вам мою воспитанницу, принцессу Атири… Вы видели её вчера, на торжественном пире.
- Махарани, начиная с первой минуты знакомства, я смотрю только на вас… - толстяк повернулся к принцессе, – Раджа-кумари простит мне это преступление? К тому же, она и повелитель Гормахис столь увлеченно беседовали друг о друге, что, боюсь, если бы я посмел их прервать, то сейчас уже находился бы в новой реинкарнации. Опасно прерывать вооруженного оратора! А у меня карма кое-где не отработана…
- Махараджа! Любовь не может быть преступлением… - улыбнулась Атири, слегка поклонившись в ответ, и Шанкар, сам себе дивясь, залюбовался ею. Очередное «платье» красавицы представляло собою нечто вроде мелкоячеистой золочёной сети, и ловила эта сеть, видимо, любого,- Ради любви Небо и Земля не только поженились, но и развелись! Ради любви Неизреченный терпит таких эгоистичных тварей, как боги! Любовь - основа всех добродетелей!
Бесшумно подошедший к ним визирь затрясся в беззвучном смехе, наблюдая, как ало воссияли Шанкар и Нехбетта.
- Да, вышняя основа самой простой гармонии! Цель всякой йоги! - издевательским пафосом поддакнул он, – Без любви любая красота взгляду постыла: ибо её не с кем разделить! Без любви любая истина лжива: никого в ней не убедишь…
И поймал себя на том, что неожиданно и у него запылал пресветлый лик, загорели ушки…
Стремясь не выдать собственное смущение, он мастерски сменил тему, благо, предлог для этого попался необычайно очевидным:
- Шанкар, а что за золотое дырявое ведро, сквозь дыры которого того и гляди выпадут недоогранённые псевдодрагоценные камни, ты напялил на голову?
- Ваше Высочество! - деланно задрал Шанкар нос, смело игнорируя любимый титул визиря, «Божественный», - Я сегодня избран и введен в всю полноту власти махараджи Лингапура! Явились брахманы из Йонипура, и предложили сан…
- А Йонипур ты куда дел? - растерялся Гормахис, - И йонипурцев?
- Мы устроили плебисцит и переименовали город в Лингапур! Теперь они – лингапурцы!
- Радость-то какая!!! - вздохнул с облегчением визирь, которому была приятна сейчас любая тема, хоть обсуждение даты собственной смерти, лишь бы окружающие не концентрировали своё остроумие на его шашнях с принцессой, - Поздравляю, Ваше величество! Махараджа, ки джай!!!
И, подойдя к толстяку вплотную, поднявшись на цыпочках и дотянувшись до его уха, тихо спросил:
- Продолжим вершить историю?
- В смысле?..
- Визирем к себе возьмёшь?
- Но ты уже визирь в Нутжерте!
- Думаешь, не справлюсь  с двумя городами?
- Уверен, что ты справишься с чем угодно.
- Ну, и?..
- С тебя пять тысяч талантов!
- Да без проблем! - ответил иерофант, и отсыпал из своего необъятного кармана пять пудов чистого золота в столь же необъятный карман Шанкара, - Кстати, работу начну с борьбы против коррупции!

*                *                *

Имхотеп проснулся.
Голова казалась ему железобетонной.
Вся гравитация мира наглухо заперла его веки.
Голос был… Да, голос был.
Почти.
Ибо язык так распух от засосов Бертрери, что едва вмещался во рту.
Министр заказал горячую ванну.
Не вылезая из неё, опохмелился, сожрал, во имя Жёлтых демонов Голода, всю возможную пищу в радиусе шести парсеков.
Нехотя позволил служанкам привести себя в более-менее приличный вид.
После чего привёл в крайне неприличный вид служанок.
И, таким нехитрым способом вновь причастившись к радости бытия, с целой тачкой документов направился в малый тронный зал, где Нехбетта, Шанкар, Гормахис и Атири уже не только битый, но и начавший разлагаться час, его ожидали.
Впрочем, никто не заскучал: Гормахис предложил сыграть в шашки на одевание.
Разумеется, все ему проиграли.
Посему, к концу игры, на Нехбетте оказалась одежда Гормахиса, на Шанкаре – Атири, на Гормахисе – Нехбетты, а на Атири – Шанкара.
Крысак весьма впечатлял упругим высоким бюстом и эффектно поданной задницей.
Атири в его безграничном дхоти была не то что, одета – плавала!
- В меня Индра чаще ваджрой попадает, чем ты, Имхотеп, вовремя приходишь! - развязно махая кальяном и дико радуя королеву видом роскошных джунглей своей волосатой  груди, приветствовал его Шри Шанкар.
- А количество привезенных тобой документов спорит с количеством идолов в Храме всех Богов!!! - заметил Гормахис, оправляя на себе усыпанный алмазами королевский наряд.
- Когда он их только успевает делать, ума не приложу! - удивлялся махараджа, - И откуда знает ранее начала дискуссии, о чём пойдёт речь в итоговом документе, с которым все согласны…
- Вещие сны вижу, гляжу - и сразу делаю! Сплю, но творю! - с невозмутимым лицом изрёк грамотей Имхотеп, успевая левым глазом заценить попку беспомощно барахтающейся в двух пудах жёлтого шёлка Атири, - Вот каждому копия документов. Тебе, Шанкар, как всегда, с картинками. Вам, о сиятельная королева, мои помощники ночью всё расписали по партитурам. Вам, принцесса, всё изложено на этикетках сувенирных бутылочек знаменитой нутжертянской водки…
- Спасибо! - смущенно приняла Атири «документы», - А… как же я их буду подписывать?
- Выпито - значит, согласна! - шутанул Крысак, и, среди общего смеха, девушка смутилась ещё сильнее: судя по её глазам, она бы всё это «подписала» безо всякого смакования… то есть, обсуждения.
- А мои где? - растерянно спросил визирь.
В ответ где-то за стеной звучно воспел хор, прогремели литавры, возопили трубы и, на необъятной шитой золотом подушке, шестнадцать слуг внесли испещренные письменами золотые таблички.
- Ах, ну да, ну да... - стеснительно улыбнулся иерофант, - Положение обязывает… величие диктует… Кстати, о положениях! Имхотеп, поздравь нас с Шанкаром: он сегодня коронован, как новый правитель Лингапура!
- Рад за тебя, Шанкар… Но почему не только тебя надо поздравить, но и его?
- Потому что он теперь визирь не только Нутжерта, но и Лингапура! - объяснил толстяк.
- Темпы, однако! - вздохнул Имхотеп, - Не удивлюсь, что скоро он станет визирем всей Атлантиды.
- Имхотеп, твоими бы устами!!!.. - воскликнул, пустив слезу Гормахис.
- Да причем тут мои уста! - отмахнулся долговязый,  - Смотри в свои золотые документы: там дюжина князей Краята предлагают тебе стать их премьером! И всё из-за твоего пения на пиру!
- Видишь, какой успех! – заметил Шанкар, - А ты ещё, гандхарва этакая, выпендривался, петь не хотел!
- Ирония судьбы… - улыбнулась Атири.
- Или сарказм рока? - сам себя спросил визирь.

*                *                *

Над Нутжертом, зевая и потягиваясь, скромно вставало солнце, чувствуя себя, увы, не царственным светилом, а всего лишь дешевым осветительным прибором в великолепном театре гражданской войны.
Сенусерт, доставленный в Храм всех Богов и порученный заботам лучших лекарей, очнулся. Он потерял много крови и был смертельно бледен, но всё равно выглядел геройски: врачам удалось снять лишь четверть его неподъёмных доспехов.
Открыв глаза, вояка, презирая боль в затёкшей (то ли от удара, то ли от лечения?) шее, огляделся. Статуи, аромат крепкого вина, порнографические фрески…
- Место Истины! - обрадовался верзила.
За большим столом скучал консилиум храмовых врачей.
- Саркофаг мой тресни, он всё ещё жив, ты выиграл! - с досадой произнес один из них другому, отдавая связку золотых колец...
- Где Рахотеп? - прохрипел раненый военачальник, - У меня для него важное сообщение!
- Тут я... - откликнулся жрец, просыпаясь, – Говори…
- Мы должны срочно связаться с Гормахисом!
Рахотеп раздраженно завёл сонные глаза куда-то в сторону:
- Предлагаешь, чтобы я ему отсюда в Куш крикнул, что ли?.. Ты бы поспал еще часок-другой, чтобы дурь из башки вышла! Тебе явно превысили дозу обезболивающих!
- Но ты же жрец!
- Ну и что?
- Вас с малых лет учат богословствовать, медитировать…
- Ага, и мегафонить!
- Колдовать! Гормахис же умеет! Не далее, как вчера, являлся мне…
- Да он и мне являлся... - вздохнул Рахотеп, - Скотоподобно…
- Вот-вот! Я не требую, чтобы ты к нему летал, или превращался, ты и без этого - то ещё животное… Просто призови его, заклинаниями, или как это вы там делаете?
- Я, честно говоря, не очень в магическом деле разбираюсь, - признался пожилой жрец, - Да и практики давно уже не было… Практически никогда…
Он не договорил.
- Ваше Преосвященство! - ворвалась группа Стражей Некрополя, - У нас плохие новости!
- Однако, скоро это словосочетание в Нутжерте официально объявят тавтологией! - сплюнул старец, – Валяйте, шакалоголовые!
- Ибтити сбежала!
Рахотеп вторично сплюнул, нечленораздельно пожертвовал в анналы истории свои богатые эмоции, взял в руки расписной кувшин с вином, открыл, залпом его опустошил – и, в отчаянии, громко сокрушил о собственную голову ни в чем не повинное пустое керамическое чудо:
- Нет, я понимаю, что, обокрав Некрополь, вас обдурили святотатцы, имея на руках уникальную информацию! Но неужели вы глупее мангустов!?..


*                *                *

Медленно подтягивались в зал совещаний участники ночного пира.
Вчерашние собутыльники, словно по волшебству, превращались обратно из героев оргии в героев истории.
Все они - и князья Краята, и шейхи Рамсы, и амазонки - оказались настолько единодушны в необходимости заключении союза против режима Ибтити и религиозной тирании Хренатона, что Атири едва не короновали прямо здесь. Остановило союзников лишь то, что не нашлось ни единой приличной короны её размера.
Зато анафему атонитам всем хором пропели раз двадцать - больно уж понравился всем текст, придуманный Гормахисом, и музыка, тут же сочинённая Нехбеттой:

- Сгинь, лжеучение подлое!
Чур меня, истина вшей!
Сердце моё благородное
Светлых лишь алчет идей!

Сглохни, язык лжеучителя!
Сдохни, проклятый вандал!
Тленно писанье мучителя!
Силою пуст ритуал!

Политические дела закончились, и собравшиеся непринуждённо общались: до намеченного богослужения ещё оставалась уйма времени, так что грешить сплетнями, флиртом и фиалом лёгкого вина никому не возбранялось.
Нехбетта и Шанкар болтали об уровнях пробуждения кундалини, что лишь раззадорило тантрические фантазии махараджи и чувствительную к очарованию мистики душу королевы.
Гормахис и Атири, рассматривая росписи стен залы, вяло обсуждали композиционные решения батальных натюрмортов, богатство палитры монохромных арабесок, символическое значение трещин… При этом упорно избегая встретиться взглядами.
Снять неловкое напряжение помогли три кубка нектара:
- Понравилось у меня в мастерской?
- Да. И картины тоже интересные…
Молодые люди, посмотрев друг другу в глаза, рассмеялись.
Но темой чесания языков, как ни пытались избежать её их сердца, всё равно осталось искусство:
- В моём дворце, в Нутжерте, есть огромный зал-тайник. Я там музей устроил.
- Музей?
- Да. Наслаждаюсь, порою, по нескольку часов кряду, в одиночестве, огромной коллекцией священных древностей. Там можно за краткий миг прожить больше, чем за целую вечность! Познать себя глубже, чем в сакральной мастурбации! Нашли в нём приют, покой и почитание дивные статуи, чудотворные иконы, загадочные алтари, таинственные магические амулеты… Пыль протираю, изучаю их, реставрирую…
- Прячешь их от мира… - укорила она, - Такую красоту!
- Я спас от мира эту красоту! –ответил он, и красавице стало не по себе: в его тоне и взгляде она ощутила нечто, открытое, бесконечно искреннее - и, вместе с тем, страшное.
По её холёному телу аж дрожь прошла.
Ой-ой… Этот дохляк наверняка способен, защищая, убить за красивую статую не глядя, целый город. Подобно тому, как Хренатон - снести любой город, где стоит хотя бы одна статуя, какою бы уродливой та статуя не была…
Котята явно одного помёта, просто топили в разных вёдрах…
Однако, вновь наполнив взгляд и голос солнцем, визирь улыбнулся:
- Тебя тоже Нехбетта прятала столько лет!
- Но разве я - произведение искусства? - она не успела обидеться на его резкость, в очередной раз отдавая себе отчёт в том, что он своим сладкоречивым языком вертит ею, как хочет…
- Если считать историю искусством, а политику - религией, а я их таковыми считаю, то дня через два, думаю, станешь… - пообещал он.
- И ты меня тут же упрячешь в музей?
- Там видно будет…
А Имхотеп, блистательно завершив работу с подписями, печатями и секретными пунктиками в договорах, клеил сразу двух краятских принцесс:
- В Нутжерте и в самом деле такое огромное количество золота, как рассказывают? - интересовалась одна, принимая в дар увесистый браслетик.
- Ой, у нас его навалом! Любой бедняк живёт не хуже, чем любой ваш феодал. И при этом, у нас нет ни рабства, ни неграмотности, ни безработицы, ни несчастных случаев на производстве!
- Но откуда? -удивлялась другая, - Ведь самые богатые рудники находятся в Империи Ваджра!
- Мы торгуем лучшим товаром: истиной и вечностью! - объяснял Имхотеп, и надевал ей на хрупкие пальчики колечко за колечком, - У нас лучшие храмы и гробницы!
Красотки млели. Он ускорял процесс, подливая им вина. Зажигал комплементами, красовался званием главы касты чиновников…
- Милый… - почувствовал он чарующий аромат жасмина и холод острия перстня-кинжала, приставленного к шее.
- Да, Неотразимая? - кротко отозвался он.
- На пару слов?..

*                *                *

Стражи Некрополя, поведав об исчезновении царицы, попросили, чтобы Рахотеп и Сенусерт  изволили кое - на - что взглянуть в квартале торговцев.
- Позже нельзя? - скривил губы жрец. Он чувствовал в душе невыносимую боль из-за того, что напрямую причастен к несчастьям родного города. Едва держался на ногах.
- Позже будет поздно…
- Хорошо. Сенусерт, сможешь нас сопровождать? Хоть в городе и полное беззаконие, лишь в твоём присутствии я имею право посещать их крысиное логово.
- Смогу. Твои врачи сущие кудесники: помер – воскресили бы. Идём…
Путь до квартала торговцев проделали быстро: на лёгком челне, по воде главного канала.
Жрец, верзила и Стражи вылезли на берег.
- Сюда!
- Усадьба Уджагорреснета? - узнал дом Сенусерт, - А что там такое? Часть награбленного из Некрополя?
- Нет, нечто преступнее и дороже. – ответили Стражи. -Нечто, награбленное из Нутжерта. То, чего ценнее нет.
- Посмотрим! - удивился жрец.
Зашли в дом.
Спустились в подвал.
Стражи зажгли светильники, осветив огромный зал, смрадный и пыльный, заполненный станками столяров и гончаров, ювелиров и ткачей, тазами красильщиков и печами стеклодувов.
А на полу, и на станках лежали груды окровавленных трупов.
Трупов, ужасных тем, что страшнее крови на их одеждах были раны на измождённых, отощалых телах, и раны тем более ужасные, что были многолетней давности: раны от хлыста из гиппопотамьей кожи, рвущего кожу, как ибис - тряпку.
- О, боги! Кто они? - спросил Рахотеп.
- Рабы! - ответили Стражи, - Мёртвые, но рабы. Пока ещё не освобождены от цепей.
- Рабы!? – зло прогремел военачальник, - В городе, в котором его основательница, на первой странице конституции, запретила рабство!? Где работорговля карается более жестоко, чем государственная измена!?..
- Да, рабы. А подвал, простите за неуместный каламбур - подпольная фабрика. Здесь, содержались в неволе и, под страхом голодной смерти и побоев, трудились ремесленники-язычники, мастера, производившие дешёвые товары для рынка. Их давно считали мёртвыми, но на самом деле они были похищены для нужд касты торговцев, ещё в начале религиозных беспорядков, более десяти лет назад.
- Какая жуть! - прошептал Рахотеп, глядя на жестоко покалеченные тела, – Целых десять лет!
- Выживших нет? - спросил Сенусерт.
- В живых остался лишь один гончар, но, увы, и тот уже почти не дышит. Вот он, ждёт напутствия в жизнь вечную.
Жрец и военачальник подошли к умирающему.
- Сын мой! - опустился рядом с умирающим на колени жрец, - Я потрясён…
- Ваше Преосвященство! Десять лет мы были рабами. Мы долго страдали здесь, нас каждый день искушали тем, что если мы примем веру единобожников, то нас отпустят. Но никто не согласился! Пусть знают наши семьи, что мы остались верными своим богам, и пусть простят, что веру мы предпочли свободе. Одного прошу, за себя и за всех: должного погребения.
- Святые мученики! Вы воистину заслужили не должное, а царское погребение! Всё сделают, как полагается, я лично препровожу в дом вечности каждого из вас! – пообещал жрец.- Но, пока ты ещё жив, расскажи: что здесь творилось до сегодняшнего дня, и что произошло сегодня? Расскажи, дабы в день суда виновные понесли заслуженную кару. Можешь назвать имена?  Рахотеп вынул из под пояса несколько куфи:
- Прими, это боль заглушит.
Гончар проглотил и рассказал, что требовалось.
- … сегодня же, со злости, что им пришлось бежать из города, атониты всех перерезали. Мне, если можно так выразиться, повезло: меня ударили последним, а, после резни, ножи еретиков стали довольно тупы, - завершил рассказ несчастный, - И ещё… Умоляю… Я… я умираю, но… не хочу умирать… вот так.
Сенусерт, поняв страдальца, без промедления разорвал его цепи, разогнул оковы.
- Благодарю! - прохрипел гончар, и, блаженно закатив глаза, верно отдал душу богам, а тело, предположительно, Некрополю.

*                *                *

Едва закрылась дверь, Бертрери, крепко схватив Имхотепа за шею, одарила его страстным поцелуем.
Он, теряя в лобзании ум и дыхание, мгновенно завёлся: зашмыгал носом, похотливо ловя жасминово-ванильный аромат любимой, почувствовал, как узок стал ему пояс.
Нетерпеливо полез её раздевать, как…
Она вмазала ему коленом между ног.
Дикий стон ограничился пространством намертво спаянных поцелуем глоток.
Бертрери, мастерски продержав засос до тех пор, пока стоны любовника не стихли полностью, отцепила губы, отпустила его шею. С наслаждением вздохнув, шепотом поинтересовалась:
- Ты как, милый? Грустный какой-то…
- Чудовищно! - простонал он, упав на пол, - Лекаря!
Жрица ласково, но хищно улыбнулась:
- Лекарь не потребуется. Я данный болевой приём знаю в совершенстве. Через пять минут сможешь ходить, через пять часов пройдёт боль. Будет тебе урок!
- А что я такого сделал? – заплакал он.
- Не что, а кого! И, при этом, не одну! Пока я спала, кто тут резвился со служанками! Кто только что пытался разверзнуть ложесна юной принцессе!?..
- Я случайно... Так вышло… Это сильнее меня… - оправдывался неисправимый бабник, - Заалело ненасытное горнило страсти, поддуваемое вчерашним ветром… нельзя же такую мощь оставлять без дела! Вот и отлил пару болванок… Отчеканил узор… Закалил…
Бертрери, приблизившись к нему, глаза в глаза прошептала:
- Запомни, кузнец своего счастья: мне известно о каждом твоём взгляде мимо моей задницы! – и заботливо помогла подняться, - В следующий разбить буду сильнее. И вот это, уж поверь мне, точно окажется сильнее тебя. Усёк!?..
Он покорно кивнул головой.
- Вот и молодец! А теперь, любимый, быстро нарисуй на роже улыбку и пошли! Пора преклонить колено пред местными святынями!
При слове «колено» Имхотепа едва не парализовало:
- Умеешь ты найти убедительные слова! - заметил он.

*                *                *

Долго и серьёзно поразмыслив, Нефтида взяла с полки Зеркало Маат.
И принялась домогаться от инструмента Блага соучастия во Зле:
- Именем моим сокровенным повелеваю: покажи мне, где сейчас обломки СТАТУИ!Зеркало, ненавидевшее Нефтиду, пожалуй, больше того, что видело и показывало (ох, как противно всеведение имеющим вкус, совесть и идеалы!), скривило ей донельзя противную гримасу, и нехотя показало просимое.
Узрела Нефтида Кушитский порт и Гормахисову армаду.
- Ага…
И мгновенно перенеслась туда.
Святилище было закрыто и опечатано личной печатью визиря, сулящей пуды проклятий тем, кто посмеет её сломать. Что не помешало Нефтиде проникнуть внутрь: если Хатор имела привычку двери выносить с плеча, или выбивать ногой, то Нефтида предпочитала проходить сквозь них.
Как-никак, а богиня привидений, призраков и прочей духовной мелочи (пытающейся существовать назло как небесным, так и земным законам) без проблем проникала в любые мозги, а уж запечатанные двери для неё - так, повод для улыбки…
- Свет! - щёлкнула нэчэрит пальцами. И стал свет.
Осколки статуи лежали на алтаре.
Воззрев на них, Нефтида взбесилась:
- РА-СЭТАУ-ХЕФЕРА-ИТЭРУ!
И осколки тут же объял колдовской огонь.
Таки жаром можно спалить семьдесят городов. Или высушить треть Мирового океана.
- Уничтожить каждую пылинку блудницы! - злорадно прокричала нэчэрит, увеличивая температуру до уровня ядерного распада.
Но… огонь горел, уже не столько питаемый её магическими силами, но алчно истощая их - а осколкам хоть бы хны!
Богиня вспотела от натуги.
Но по-прежнему ничего не получалось!
Еле-еле удалось ей потушить огонь, а иначе он бы потушил её.
Угомонилась, призадумалась Великая Карами.
- К чему глупо силы транжирю!? Амон хранит её! А собрать и воскресить может лишь Гормахис - и никто, кроме него!
В глубоком разочаровании Нефтида покинула корабль.
- Однако, сам-то он не бессмертен! – рассуждала, летая над миром, нэчэрит, - И, как я понимаю, если его убить, то и воскрешать её, ещё три тысячи лет, будет некому! Да, убить! Мне, уже столько раз преступившей ЗАПРЕТ, так никто и не помешал. Значит, иду до конца. Что у него там в ближайшее время по программе визита? Совещание?.. Нет, это неэтично, убивать политиков. А дальше? Богослужение… Вот принести жреца в жертву - это красиво! Так, так, где же у меня валялся Порох Секхмет!?..