Она была колдуньей, злой ведьмой

Она была колдуньей, злой ведьмой…  и писала волшебные стихи о любви…  В лучшие годы ее жизни она входила в обойму подающих надежду советских поэтов, потом на долгое время ушла в тень. «Вынырнула» снова в местной прессе, когда ей было уже далеко за сорок. Тогда Марина, студентка филфака, и увидела ее впервые воочию на поэтическом вечере в ДК. С афиши смотрела приятная круглолицая женщина с темными кудряшками, а перед слушателями предстала маленькая полненькая старушка с бледным лицом и жидкими волосиками. Но когда она начала читать свои стихи, слегка картавя, опустился  всеобщий морок. Невзрачная внешность поэтессы исчезла, а на ее месте появилась властная, уверенная в себе северная Кармен – такая только поманит, любой за ней побежит, чтобы затеряться в васильковых лугах  и испить родниковой воды из ее рук. Публика, а зал был практически полным, каждое стихотворение встречала бурными аплодисментами.  Марина долго была под впечатлением этого вечера и купила себе маленькую книжечку стихов с автографом автора. Торговлю книжками поэтесса весьма бойко провела после своего триумфального выступления.

Когда через несколько лет Марину, уже корреспондента местной газеты, откомандировали на юбилейный вечер поэтессы в тот же ДК, она восприняла задание как приятное времяпрепровождение. Тем более редактор велел   «не растекаться мыслью по древу», а написать небольшую конкретную заметку  о событии.   Марина с удовольствием посетила мероприятие, послушала выступления столичного критика, в свое время поддержавшего юбиляршу,  представителей местного Союза писателей (обратила внимание, что наиболее популярные в городе творцы не пришли), певцов филармонии, исполнивших несколько песен на стихи виновницы торжества. Заметку она написала легко,  и уже на следующий день ее напечатали. А еще через день у нее в доме раздался звонок.

- Хочу поблагодарить вас за заметочку, - услышала она в трубке уже знакомый голос поэтессы. –  Очень приятно, что в родной газете меня помнят. Я ведь когда-то тоже здесь работала…

Удивленная Марина начала говорить ответные комплименты, но голос прервал ее:
- А вы лично со мной не хотите познакомиться? Приходите, запишите мой адрес…
Марина послушно записала, пообещала прийти, хотя это приглашение вызвало в ней противоречивые чувства. С одной стороны, здорово познакомиться с такой неодинарной личностью и лестно, что она сама ее пригласила. С другой стороны, муж и маленький ребенок, работа, дел выше головы – ну некогда совсем дух перевести. Да и вообще «к идолам нельзя прикасаться, позолота остается  на пальцах», предупреждал мудрый Флобер.  Хоть и недолго Марина проработала в газете, но уже поняла, что от героев очерков и заметок зачастую лучше дистанцироваться.

Но муж на удивление  положительно отреагировал на ее сомненья: «Сходи, конечно, цветы ей отнеси. Она в нашем городе фигура заметная. Тебе самой будет интересно».

Так в один синий мартовский вечер Марина оказалась перед простой коричневой дверью, за которой ее ждала история длиной в десять лет.

Поэтесса оказалась совсем одиноким человеком. Родители давно умерли, мужья и любимые мужчины тоже. Детей не было. Она мудро распорядилась своей квартирой – по хозяйству ей помогала соседка, которой она и завещала свое жилье после смерти. В комнате стопками лежали книги, на стенах висели черно-белые фотографии, где поэтесса была в самом расцвете жизненных сил – пышная, ясноглазая, с уверенной улыбкой.

Хозяйка встретила  очень дружелюбно, чаем не поила, но накормила духовной пищей так, что у Марины кружилась голова: звучали стихи, ложились нас стол старые афиши, где имя поэтессы соседствовало с модными поэтами-шестидесятниками, даже был пропет любимый романс … Время пролетело незаметно, и Марина уже не жалела, что пришла.  Попрощались душевно, Марина обещала заглядывать. Но уже через неделю снова раздался звонок.

- У меня новые стихи вышли, заходи, - как показалось Марине,  довольно командным голосом пригласила поэтесса.

- Что делать, иди, - уже недовольно сказал муж. – Я посижу с Анечкой…

Вторая встреча была похожа на первую, тоже стихи, романсы, правда, иногда проскальзывали колкости в адрес собратьев по перу, особенно местных. Как поняла Марина, их поэтесса не жаловала, а они платили ей той же монетой.

- Зря ты с ней связалась, - покачала головой опытная журналистка, когда Марина рассказала ей о своем знакомстве. – Она баба злая, сильная… Она мне тоже позвонила, когда я очерк о ней сделала. Я  пообещала прийти, чтобы отстала, но так и не пошла.

- Она очень одинокая, так я понимаю, - вздохнула Марина. – Хотя странно, что у нее нет подруг.

- Она ведь у нас в редакции когда-то работала корреспондентом, - сказала журналистка. – Умудрилась со всеми отношения испортить. Короче, я тебе не завидую…

Теперь примерно раз в две недели Марина отправлялась к поэтессе. Если  перерыв в общении затягивался, поэтесса звонила сама. Однажды  вместо Марины пришлось идти мужу – у поэтессы почему-то отключилось электричество, а соседка-помощница уехала на дачу.

- Да, трудная у тебя подружка, - сказал муж, вернувшись. – Так-то у нее просто пробки вылетели, ничего особенного,  но общаться с ней тяжело. Ты замечаешь, какие у нее острые глаза?

- А мне, думаешь, легко, - вздохнула Марина. – Это же с твоей подачи я к ней пошла, а теперь неудобно бросить. Не знаю, что у нее за болезнь, но видно, как она меняется каждый месяц. У нее одна рука плохо двигается, и ходить стала хуже. Она из дома почти не выходит.

Чем больше узнавала Марина поэтессу, тем больше про себя удивлялась, почему именно ей был дан свыше такой чудесный дар -  создавать  светлые  мелодичные  стихи. Строфы  у нее воистину лились, почти без помарок и правок.  Память у поэтессы  была фантастическая. Все написанное за долгие годы она читала без запинок наизусть. По ее словам, она и в школе училась отлично, запоминая весь материал на уроках.

- Меня в классе не любили, колдуньей считали, - как-то с простодушным хвастовством сообщила  поэтесса. – Я если на кого обижусь, тому обязательно отплачу.  Раз один дурень меня толкнул, так на следующий день ногу сломал.  Все думали, что это я наколдовала.

- А на самом деле? – улыбнулась Марина. Поэтесса тоже улыбнулась, но в глазах ее мелькнули какие-то зеленые искры. Конечно, это только показалось Марине, но дома  мужу она на полном серьезе сказала: «Она иногда так смотрит, что кажется, все про тебя читает… Наверное, инквизиция ее сожгла бы костре…»
- И зачем ты ей нужна, не понимаю, - пожал плечами муж.
- Наверное, ей нужны свежие уши, не более того, так я свою роль понимаю, - вздохнула Марина. - Соседка-помощница стихи  не любит и поэтессу называет запросто -"наша бабушка." Ей просто не с кем поговорить.

Так же великолепно, как свои стихи, поэтесса помнила все обиды, которые ей кто-то причинил – не издал, не поддержал материально, написал плохую рецензию - и говорила об обидчиках без всякого снисхождения к его нынешнему положению.

- Он же умер давно, а о покойных…, - раз захотела прервать особо гневный рассказ Марина, но поэтесса сверкнула на нее светлыми глазами:

- А это что за заслуга – умер? Все умирают. За подлости амнистии не бывает.

Время шло, неоднозначное знакомство уже стало обрастать своей биографией. Прошел еще один юбилей поэтессы, теперь в драмтеатре, и Марина уже была в числе приглашенных и делала по  просьбе юбилярши  фотографии  ее высокопосталенных гостей из числа местных чиновников. К юбилею книгу стихов поэтессы издали за счет городского бюджета, и она очень этим гордилась. Авторскую стопку книжек она с удовольствием подписывала при Марине важным людям, а ее попросила купить «хоть пяток», чтобы поддержать материально. Марина купила три, из принципа, чтобы не выглядело, что она совсем уж на поводке… 

 Их общение  постепенно изменилось:  иногда Марине казалось, что поэтесса как-то испытывает ее, пытаясь  уколоть, заводит разговоры на спорные темы…  А что они далеко не едины во взглядах на жизнь – показало время. Поэтесса в молодости без страха пускалась в головокружительные романы, а Марину называла сестрой Татьяны Лариной за ее верность законному супругу. Вообще Пушкина поэтесса высоко чтила, но его Татьяну терпеть не могла.    Так же поэтесса относилась и к детям. «Она спеленала свой талант пеленками», - отозвалась она как-то о своей сокурснице по Литинституту, не сделавшей никакой карьеры.
 
Марина долго спускала эти подколы на тормозах, потому что видела, как с каждым месяцем  физически поэтесса сдувается, как проколотый шарик. Она быстро худела, слабела, стала хуже слышать и почти перестала ходить. Но взгляд и голос оставались такими же.  Тело слабело, а душа твердела в своем намерении расквитаться с обидчиками. Причем уговоры Марины, что надо прощать, поэтессу только раззадоривали. Она написала мемуары  и издала их за счет спонсоров, где весьма ощутимо задела несколько видных в  мире литературы людей и их близких.

Марина пыталась  увильнуть от обсуждения этого труда, то еще не прочитала, то не дочитала…  Но все же настал час прямого разговора:

-  Ну, хватит тебе воду лить да кругами ходить. Признавайся, здорово я их припечатала! – раздался однажды  в трубке голос поэтессы.

- Вы, как всегда талантливы, и в стихах, и в прозе, - на прямой вызов Марина решила ответить прямо. – Но есть один огромный минус, который перечеркивает этот ваш труд…

- Это какой еще? – в голосе поэтессы зазвенели острые льдинки.

- Они все умерли, ваши оппоненты, ни один из них не может вам отве…

И тут в трубке зазвучали короткие гудки. Поэтесса прервала разговор. Больше они не виделись. Через год она умерла. Марина не ходила прощаться, не испытывала чувства потери, почти не вспоминала об этой истории. Лишь раз, спустя много месяцев, она оказалась у знакомого дома и взглянула на знакомое окно. Когда она ходила сюда, в окне всегда уютно горел оранжевый  свет. Теперь было темно. 

- Вот и попрощались мы с вами, - подумала Марина. – Все-таки талант должен нести свет. Зря вы затеяли это сведение счетов…

И тут, словно специально для Марины, в окне вспыхнул оранжевый огонек, буквально на мгновение, и снова погас. «Ответила, колдунья! – ошарашенно прошептала Марина. – Слышит что ли?»

Она почти побежала от дома и больше в тех краях не появлялась. Книжку стихов, чистых и звонких, убрала с глаз долой.  Но однажды включила телевизор, а там ясноглазая молодая певица с копной кудряшек на голове  с юной радостью выводила знакомые строки. Оператор показал лица людей в зале, и видно было, что они готовы сейчас бежать за этой песней и за этой юной певицей в васильковые луга, о которых она поет, чтобы напиться родниковой воды из ее рук.  «Колдунья, ведьма, но какая же талантливая! Мир твоему духу!» - покачала головой Марина и выключила телевизор.


Рецензии
Очень жизненно написали, скажу честно. Много есть талантливых поэтов и писателей с черной, змеиный душой. Стихи и проза у них получается на первый взгляд замечательно... но проскальзывает в их творениях нечто отталкивающее. Ибо кто злой, тот и отвратный.

Эрнест Марцелл   14.04.2019 01:11     Заявить о нарушении
Спасибо, Платон, за отклик! Творчество - удивительное явление, загадочное. "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда..."

Ольга Олевская   14.04.2019 01:20   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.