Последний день Кали-Юги - 37

     Этой ночью Ярослав практически не спал. Он лежал на кровати с открытыми глазами и думал о том, что эта квартира рано или поздно убьёт кого-нибудь из них. Война за жилплощадь стала переходить в горячую фазу. Сколько таких войн ежедневно происходит на Земле? В борьбе за кусок собственности люди готовы бросить в жертву всё: спокойствие, здоровье и даже саму жизнь. Про совесть и говорить не приходится. О какой светлой эпохе может идти речь при таких нравах?
     Потеряв надежду на то, что сможет уснуть, он выбрался из постели и включил телевизор. Полистав каналы с их пустопорожними передачами, до удивления похожими одна на другую, Ярослав остановился на новостях.  Увиденное повергло его в шок: на Украине разгоралась настоящая война. Репортажи с полей сражений заставляли сердце замереть в тревоге. Война представала перед взором во всей своей чудовищной бесчеловечности. Но ещё страшнее было видеть разрушенные жилые дома и многочисленные трупы мирных жителей на улицах. Комментируя видеосюжеты, диктор рассказывал о карательных отрядах, собранных из уголовного отребья и убивающих людей с такой жестокостью, которая не укладывалась в голове. В том мире, который Ярослав видел сейчас на экране, жители пребывали в постоянном страхе, в постоянной готовности к тому, что в их дом в любой момент может залететь снаряд, что их могут застрелить или взять в плен и замучить. Тёмная эпоха не собиралась покидать землю. А если и собиралась, то хотела оставить о себе долгую память.
     Ярослав выключил телевизор и задумался. Примеры бесчеловечности, с которой одни люди способны поступать с другими ради защиты своих корыстных интересов, переворачивали душу. И не важно, что являлось предметом их интересов: территория, природные залежи, деньги или заурядная квартира в сибирском городе. Важно то, что человек был способен на всё ради материальных благ и совершенно не думал о душе. Где та едва различимая, размытая граница между добром и злом, переступив которую, человек неизбежно переходит в другое качество, часто сам того не замечая? Вот и его стремление защитить свою жилплощадь от посягательства обернулось чёрной стороной. Ярослав твёрдо решил отказаться от борьбы за квартиру. Зарплата у него небольшая, но на аренду маленькой комнаты в общежитии и скромное проживание должно хватить.
     Утром он позвонил в больницу и выяснил, в какой палате лежит Светлана Затонова, и можно ли её навестить. Оказалось, что можно. Это уже внушало надежду, что состояние бывшей падчерицы не слишком тяжёлое. Получив информацию, Ярослав стал морально готовиться к предстоящему разговору. Когда подошло время, он отправился в больницу.
     Светлана Затонова занимала отдельную палату. Эта деталь лишний раз всколыхнула в душе неприязнь, но, с другой стороны, немного обрадовала. Значит, поговорить можно будет наедине, без посторонних ушей. Прежде чем войти, Ярослав остановился, пытаясь заглушить в себе негативные эмоции и настроиться на бесстрастный деловой разговор. Он несколько раз глубоко вздохнул, потом открыл дверь и шагнул внутрь.
     Там его ждал сюрприз: у кровати больной сидела её мать. Голова Светланы была забинтована. Правая нога в гипсе подвешена. Когда Ярослав вошёл, в её лице мелькнул испуг. Она глубоко и часто задышала. Лидия поначалу растерялась, но быстро справилась с волнением. Её глаза превратились в щёлки. Она поднялась с табурета, прожигая бывшего мужа полным ненависти взглядом.
     - Зачем ты пришёл? – ни то сказала, ни то прошипела.
     Он смотрел на неё – пожалуй, впервые смотрел спокойно, отстранённо, без чувств и эмоций. Смотрел и не понимал, как мог раньше не видеть очевидного. Ведь прав, абсолютно прав дядя Гоша: у неё всё на лице написано. Только сейчас Ярослав окончательно понял, почувствовал, что перед ним совершенно чужой человек, которого он прежде по своей наивности принимал за близкого.  Это понимание придало ему спокойствия и уверенности. На чужого человека не стоит тратить силы и нервы. От него следует просто отстраниться.
     - Хорошо, что ты здесь, - сказал он равнодушным голосом. – Проще будет решить наши разногласия.
     Лидия продолжала жечь его глазами. Спросила, указав рукой на дочь:
     - Твоя работа?
     Он молча смотрел на неё и удивлялся себе, что абсолютно никаких чувств не испытывает к этой женщине – ни обиды, ни злости, ни сожаления. Лидия его молчание истолковала по-своему.
     - Твоя, - сказала она, отвечая на свой же вопрос. – Только ты ни за что не признаешься в этом. Решил чужими руками с нами разделаться? Вот уж не думала, что ты с бандитами свяжешься. Да ты и сам настоящий бандит. Из-за несчастной квартиры ребёнка готов убить! Боже мой, с каким чудовищем я жила! Только не думай – и на тебя найдётся управа.
     Лидия опять опустилась на табурет. Наклонилась к дочери и осторожно погладила её руку.
     - Девочка моя!
     - Плохо играешь, - сказал Ярослав. – Фальшивишь. Раньше я этого не замечал. Другие замечали, а я нет. Слепой был. Верил в нашу любовь, которой в действительности не было и быть не могло.
     - Прекрати глумиться над чувствами матери! – закричала Лидия. – Неужели в тебе не осталось ничего человеческого? Ты пытался убить моего ребёнка!
     - Я не покушался на жизнь твоей дочери. А вот она меня едва не убила. По её вине я перенёс клиническую смерть. Тебе наверняка это известно.
     - Это потому что ты опустился до животного состояния, - опять зашипела Лидия. – И получил по заслугам. Боже, с кем я жила!
     - Ты повторяешься…
     - Прекрати!
     - Да, действительно: глупо препираться, - согласился Ярослав. – Давай поговорим о деле, то есть о нашей когда-то общей жилплощади.
     Лидия отвернулась.
     - Мы недавно обсуждали эту тему в Москве. Моя позиция не изменилась. Я буду бороться за жильё.
     - Можешь расслабиться и праздновать победу.
     - Что?! – она резко повернулась к нему.
     - Что слышала. Я уступаю тебе эту чёртову квартиру. К несчастью, это единственный способ навсегда избавиться от тебя и твоей дочки.
     Лидия недоверчиво смотрела на бывшего мужа.
     - Ты это искренне говоришь? Без подвоха?
     - Да, я абсолютно искренне хочу поскорее забыть вас обеих как страшный сон. Что тебя смущает?
     - Уж слишком ты спокоен.
     - Надоело нервничать.
     Она продолжала пристально смотреть на него, словно пыталась просканировать мозг. Потом осторожно спросила:
     - Каковы твои условия? Я думаю, ты захочешь получить отступные.
     Ярослав отрицательно мотнул головой.
     - Мне не нужны твои деньги. Условие одно: пусть меня оставят в покое.
     Было видно, что такое соглашение Лидию вполне устраивает, но она не хотела это так явно демонстрировать. Пожав плечами, произнесла с напускным сомнением:
     - Я-то, может быть, и согласилась бы, а вот дочка… Сможет ли она тебя простить?
     Светлана не поняла манёвра матери, поэтому торопливо воскликнула:
     - Мама, соглашайся! Я прощаю его!
     Лидия картинно вздохнула.
     - Ну что ж, так тому и быть. Тебя перестанут преследовать. Когда займёмся делами? Я бы не хотела откладывать в долгий ящик.
     - Можно приступить завтра с утра, - сказал Ярослав. – Только боюсь, что сегодня меня выпишут с больничного. Но ничего, попробую отпроситься с работы.
     По лицу бывшей жены промелькнула тень усмешки.
     - Насчёт работы не беспокойся. Дима мой должник. Он сделает всё, о чём я его попрошу.
     - Какой Дима? – не понял Ярослав. – Ты имеешь в виду Бессонова? Значит, он для тебя Дима? Ну, вы…
     - Угомонись! – одёрнула его Лидия. – Не было у меня с Бессоновым интимных отношений, если ты это имеешь в виду. Калибр не тот.
     - Отношений не было, а калибр знаешь.
     - О боже! – простонала она. – Тупая мужская прямолинейность. Хотя бы дочки моей постеснялся. Я про другой калибр говорю. Понял?
     - Понял. Тогда почему «Дима»?
     - Для тебя это важно?
     - Любопытно.
     Лидия помедлила, словно размышляя, стоит ли говорить. Потом решилась.
     - Как думаешь, случайно в Москву Бессонов отправлял в командировку именно меня? Других – куда угодно, но не в Москву.
     Она выжидающе смотрела на него. Но Ярослав молчал, и женщина продолжила:
     - Это была его услуга в счёт будущей оплаты. И я с ним рассчиталась – ты уж извини – с твоей помощью. Можно было бросить деньги на его личный счёт. Риска практически никакого. Но Дима трусоват, не захотел оставлять следов. Вот он и решил тебя использовать. Так что, Славик, и ты в Москву съездил не случайно.
     Ярослав вспомнил плотный, крепко заклеенный пакет, который он передал начальнику, вернувшись из Москвы. Теперь понятно, какие «личные» бумаги находились в нём. Только вот зачем Лидия рассказала об этом? Ведь должна же понимать, что информация может дойти до Бессонова, и он вряд ли будет в восторге от её откровенности. Ярослав взглянул в лицо бывшей жены и всё понял: её угнетало его спокойствие, и ей нестерпимо хотелось вывести его из равновесия.
     - Хорошо, - сказал он. – Значит, не придётся уговаривать начальство. Ну да ладно, пойду я. Не буду мешать вам праздновать победу.
     У двери Лидия окликнула его:
     - Слава!
     Он остановился.
     - Что?
     - А ты изменился.
     - Изменился, - сказал Ярослав и вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

Продолжение следует