Глава 6. Морские хищники

 Успешное преодоление шторма, по праву, можно назвать первой победой капитана Гильома Дьюка в этой  экспедиции. Сколько таких побед было дальше, мы непременно узнаем, но сейчас ещё несколько слов  скажем  о первой.

 Путешествие флотилии под  командованием Дьюка началось 20 августа  1495 года. К этому времени, Христофор Колумб уже совершил своё знаменитое первое плавание,  и 25 сентября 1493 года, ушёл во второе.  Но вернулся он из него только в июне 1496 года.

  Дьюк и святейшие отцы Римской Церкви не могли ещё услышать её результаты. Зная, что Колумб увидел землю через два с лишним месяца плавания,  Дьюк  отвёл  себе  примерно такой же срок, и через две первых недели встретил на своём пути сильнейший шторм. Он отклонил его от намеченного курса, но не столь существенно. Поэтому, примерно через два месяца, по представлениям капитана, нужно было готовиться встретить землю.

 Атлантический океан, в те времена был совсем не изучен. Никто  не знал, что сезон ураганов и штормов у него начинается в первых числах  июня, а заканчивается в конце ноября. Пик же наблюдается в первой половине сентября. Такие сведения собирались затем, на протяжении веков, и стоили жизни многим морякам. Было разбито и потоплено сотни кораблей, и даже теперь, когда подробно изучены причины возникновения ураганов и штормов, когда они видны из космоса и даже прогнозируются, стихия собирает свои жертвы. Что говорить о Средних веках, когда деревянные корабли бороздили морские пространства, а капитаны едва учились пользоваться первыми навигационными приборами!

 Однако отваги было у них ничуть ни меньше нынешних, а скорее даже и больше. Ведь  отправляться в плавание, когда не знаешь точно, куда плывёшь, достигнешь ли  своей цели, без средств  связи и прочих современных приспособлений, гораздо опасней. Впрочем, как мы уже знаем, даже наша подготовленность не гарантирует полной безопасности.

 Итак, экспедиция  Дьюка, как и две экспедиции Колумба, начиналась и проходила   в самый сезон сильнейших штормов, которых ни одному, ни другому избежать не удалось. Однако  это не помешало им идти  к назначенной цели.

 Сравнивая подобным образом, двух столь разных людей, мы не преследуем  цели поставить их в один ряд, вменяя похожие заслуги. Их жизненные ценности были настолько разными, что подобное сравнение  просто неуместно.  Дьюк знал о Колумбе, но никогда не видел его, и Колумб, возможно, слышал о Гильоме. Волей судьбы они прошли  один морской путь, но не встретились на нём, и оставляя похожий след за кормой, проложили абсолютно разные следы в истории.

 Далее экспедиция капитана Дьюка продолжалась  не самым благополучным образом. Сырость, которая образовалась в результате попадания во время шторма воды в трюмы   всех трёх кораблей, начала  пагубным образом сказываться на здоровье команды. Солнце грело уже не настолько сильно, чтобы помещения хорошо просушились, да и появлялось из-за туч теперь значительно реже. От всевозможных болезней не помогали ни горячий бульон, ни подогретое вино.  Раны, и ссадины, полученные при падениях и ударах во время шторма,  не заживали, а гноились. Служба на вахтах продолжала исполняться, но требовала всё больше усилий. Матросы умирали и погребения по морскому обычаю, стали происходить всё чаще.   

 Дьюк досадовал на такое стечение обстоятельств, но ничего поделать с этим не мог. Матросов он старался беречь, и заботился о них, но не настолько, чтобы уступить свою каюту. Кок на камбузе трудился с утра до ночи, пытаясь хоть как-то разнообразить грубую пищу. Монахи, своими проповедями призывали к смирению, но проливая бальзам  на душу, не могли исцелить тело. Самые слабые матросы быстро покинули этот мир, а сильные слабели всё больше. Хмурая, ненастная погода, казалось, не думала меняться в лучшую сторону, и от этого настроение всех только ухудшалось. Многие стали испытывать навязчивое желание ступить на твёрдую землю, которое с каждым прожитым днём становилось всё сильней. Запах затхлости,  стойко державшийся в матросском кубрике, напоминал могильную гниль, и не мог выветриться никаким образом. Матросы старались спускаться туда только для отдыха между вахтами. Кутаясь в жалкие подобия тёплой одежды, они толкались на палубе, и угрюмо всматривались в даль. В таких условиях прошёл ещё месяц экспедиции.

 Капитан Дьюк часто проводил время с отцом Филиппом. Такие беседы неизменно сопровождались питьём вина из капитанских запасов, и довольно скоро стали вполне доверительными. Гильом рассказывал, как собирается жить на берегу, а монах давал дельные советы, где выбрать наиболее подходящее место    почтенному христианину. Столь разные характером, они, тем не менее, обнаружили и некоторые сходства. Так, жёсткий к подчинённым Дьюк был вполне согласен с неистовствами отца Филиппа по  отношению к еретикам. Они  оба преклонялись перед вышестоящими, любили вино, и  были привыкшие к суровому быту.

- Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду, - любил вставлять в беседе отец Филипп, многозначительно кивая головой при этом, - это дело касается особ великой важности!

 Дьюк давно понял, что этот монах имеет крепкие связи в Ватикане, и  является самым главным  представителем Римской Церкви в экспедиции, поэтому охотно  кивал в ответ. Не имеющий возможности знать о всех интригах и прочих хитросплетениях отношений между церковной и светской властями, он, на самом деле, мало что понимал, но не желал показывать это. Положение бастарда  не давало ему раньше возможности играть, хоть какую роль при дворе, но теперь,  в связи с экспедицией, всё могло измениться.  Он мог  получить звание адмирала при её удачном завершении, и тогда, никто бы и не вспомнил о его незаконнорожденном положении. Внимательно слушая отца Филиппа, поддакивая ему и подливая вино, он старался запомнить откровенные пояснения монаха, подготавливая  себя к будущей сухопутной жизни. Иногда, они  вместе даже молились.

 По пути следования кораблей люди не видели ничего примечательного, если не считать  огромных акул, которые стали  сопровождать их флотилию. Умершие участники экспедиции, которых хоронили, зашивая в холщовую ткань и сбрасывая в море, вероятно, приманили их, и стали  постоянной добычей.

 Однако одно событие, всё же случилось, и странным образом подействовало на ход мыслей многих матросов. Произошло оно, когда заканчивался второй месяц их плавания.  Утром вахтенный матрос заметил огромного кита, следующего рядом с «Роялом» параллельным курсом. Размеры этого гиганта были под стать длине корабля, а скорость, с которой он плыл, равнялась скорости флотилии, идущей под всеми парусами. Такое быстрое передвижение было свойственно китам  на протяжении малого расстояния. Но этот, следовал рядом с флагманским судном довольно долго. Посмотреть на морское чудище, и его необычное поведение вышли на палубу все члены команды.

 Это был, так называемый, синий кит – самый крупный из морских обитателей. Время от времени полностью скрываясь под водой, он неизменно выныривал, поражая людей своими размерами. Эта туша, рассекающая  океанские просторы, ничем не хуже корабля, тем не менее, была живой, и никто не знал, что может взбрести ей в голову. Уже один тот факт, что он неустанно следовал за ними, был удивительным и пугающим.

 Нужно сказать, что многие моряки из команды, так, или иначе, сталкивались с промыслом китобоев. Некоторые успели за свою морскую жизнь побывать на китобойных шхунах, и вполне были знакомы с повадками этих млекопитающих. Но промысел европейцев в те времена, был сосредоточен в Бискайском заливе, куда  не заходили такие огромные особи, а меньшие вовсе не гонялись за кораблями.

 Люди столпились на палубе, наблюдая за китом. Изумлённые возгласы постепенно смолкли и с нарастающим страхом все смотрели на происходящее. Бывалые моряки прекрасно понимали,  что если кит вздумает атаковать корабли, у них не будет  даже шансов остаться невредимыми. Багры, которые уже были готовы на такой случай, словно занозы, могли причинить лишь царапины, но никак не убить кита. Один взмах его исполинского хвоста перевернул бы «Роял», и переломал все его мачты. Вторым, он превратил бы его в щепы. Сама мысль о дальнейшем развитии подобных событий, учитывая количество шныряющих всюду акул,  ввергала в панику многих из присутствующих. Молитвы отца Иоанна, вздумай он тогда вслух произносить их,  уже не помогли бы им. Но благочестивый монах в тот момент был поражён не меньше других. Вцепившись в фальшборт, он вперил свой взгляд в морское чудовище, и, вероятно,  вспоминал что-то из Библии.

 Погоня продолжалась довольно долго, но внезапно объяснилась просто и весьма наглядно. Ряд чёрных, высоких, прямых плавников, показавшихся на некотором отдалении от кита, прояснил его быстрое следование. Эта была не погоня за флотилией в целях её уничтожения, а бегство от касаток, и использование кораблей в качестве прикрытия. Преследуемый отчаянно пытался избавиться от  кровожадных хищников и, может быть, просил о помощи. Но, разобравшись в происходившей ситуации, люди лишь облегчённо вздохнули, и  с торжествующими воплями приготовились стать свидетелями предстоящей трагедии. Касатки уже тогда были хорошо известны, как убийцы китов. Зрелище обещало быть захватывающим.

 Кит, словно понял смысл этих криков, и издал протяжный долгий звук. Это ни с чем несравнимое звучание напомнило стон, последний вздох умирающего, потерявшего всякую  надежду.  Он был  печальным и смиренным, словно кит примирился со своей участью. Вслед за этим, он перестал плыть, и лишь остался на поверхности, будто желал попрощаться.

 Касатки, не сбавляя скорости, разделились на два атакующих звена и резко поднырнули под исполина. Вслед за этим, кит, словно подпрыгнул, показавшись почти целиком. Его чудовищные размеры ещё раз поразили столпившихся людей. Из рваных ран на белом брюхе лились потоки алой крови, которая быстро окрасила синюю воду. Едва кит  погрузился, касатки принялись бешено рвать его, нападая со всех сторон. Взмахи огромного хвоста, выныривания касаток, вся эта бойня, образовали вокруг себя целые фонтаны алых брызг, которые разлетались в разные стороны. Белые паруса кораблей покрылись красными пятнами. Лица людей, палуба, всё очень скоро стало кроваво-красным, а пир всё продолжался. Корабли не сбавляли свой ход, но каким-то образом не оставалась  на месте и растерзанная туша кита, продвигаясь им вслед. Как видно ещё живой, он опять издал звук, теперь уже похожий на крик. В нём  чувствовалась боль и, наверно, прощание. Люди застыли в смятении. Уже никому не хотелось ни радоваться, ни  торжествовать. Дыхание смерти, пронёсшееся рядом с ними, хоть и  коснулось другого божеского создания, не исчезло бесследно. Скорее, наоборот. Оно повсюду оставило свои следы, которые были не просто красными пятнами и  кусками плоти, а символами её присутствия. Она, словно пометила всё вокруг, и это почувствовал каждый. 

 Первым пришёл в себя не склонный к разным предчувствиям  Дьюк.

- Долго будете пялиться? Дохлой рыбы не видели, что ли? Как я смотрю, всем плевать уже на порядок! Помощник, мне что, самому драить палубу?

 Разъяренный голос капитана как удар хлыста подействовал на окружающих. Кастаньеда, знаком подозвал Ленга и велел организовать уборку корабля. Матросы, послушно принялись исполнять свои обязанности. Жизнь, казалось, вернулась в своё прежнее русло, но пережитое событие крепко засело в голове каждого, давая о себе знать самым разным образом. К некоторым оно,  возвращалось во сне, обрастая пугающими формами. Другим в шуме ветра слышался прощальный крик кита, третьи  видели в этом знак свыше. Монахи стали искренней молиться, ремесленники чаще крестили лоб, а матросам хотелось выпить. И все желали как можно быстрей ступить на твёрдую землю.

 Между тем, экспедиция  продолжалась, и до земли было ещё далеко.

- Уэбб, как думаешь, смог кит  укокошить хоть парочку касаток? – задумчиво спросил Джейк у кока, оставшись помогать ему на камбузе.

- Вряд ли. Эти зубастые твари хитры, как лисы, и умны, будто собаки. Даже, я бы сказал, умнее их. Я слышал много историй про этих дьяволов. Охотятся стаями, если сильно голодные, могут напасть и на людей, притом не важно, в лодке они, или просто плывут.

- А на лодку как нападают?

- Да так же, как  на кита. Видел сегодня? Обходят со всех сторон и начинают нападать. А там уж, кто хвостом, кто по дну, а кто и просто наваливается. Перевернуть лодку не так сложно, а людей сожрать и вовсе. Но расчётливо всё делают. Друг другу не мешают.

- И добычей делятся?

- Вот насчёт этого сказать не могу. Как говориться, волк волку всегда в пасть смотрит. Но коли охотятся вместе, значит, и питаются сообща. Они мало чем отличаются от волков.

 Кок взял со стола огромный тесак и одним взмахом отрезал большой  кусок солонины.

- Проклятье на голову всех морских гадов! Мясо тухнуть начинает, а ведь соли немало на него ушло, - выругался он, чувствуя, как по камбузу распространяется неприятный запах, - я вот все понять не могу, какой чёрт дёрнул меня пойти в эту экспедицию? Без моря, я конечно, не чувствую себя в своём котелке, и камбуз мне как дом родной, но в этом походе я совершенно зря. Совершенно зря, –  с досадой произнёс он,  кромсая тесаком отрезанный кусок.

- А меня даже не спросили. Хочу я, или нет. Отправили и всё, - вздохнул Джейк, былая весёлость которого, последнее время не проявлялась вовсе.

- Вот как мне готовить из этой протухшей свинины? Как? – не обращая внимания на вздохи собеседника, огорчённо воскликнул Уэбб, - допустим, приготовить всё-таки можно. Но кушать! Вот кушать никак нельзя. Только жрать! Да и то с большого голода! Окаянство! Хоть бы базиликом приправить. Но кончилась вся зелень! Свежая, сушёная, морёная, кончилась вся, как есть, - распалялся он всё больше.

 Искреннее желание кормить матросов вкусно и питательно, было свойственно Уэббу с самого начала его поварской деятельности на флоте. Он кормил военных моряков, рыбацкие артели, затем надолго осел на торговых кораблях. И везде он был в почёте за свои склонности и умения. Обеды, приготовленные им для высшего состава, были изысканными и разнообразными, а для команды вкусными и питательными. Кучу разных бочонков с травами и корешками он таскал за собой с корабля на корабль, всегда стараясь, чтобы они были полными, перед отправлением из порта. Эти добавки были призваны придавать пище особый аромат и недостающие витамины. За подготовкой запасов провизии он также неусыпно следил. Так было и перед этой экспедицией, в которую он попал благодаря своей достойной репутации. Его пригласили, и он, без всяких колебаний согласился, но теперь, готов был каяться в этом поступке. Свежее мясо закончилось, солонина протухла, зелень перевелась – всё, чем он дорожил в этом мире, перестало существовать на этом корабле, а, следовательно, его жизнь потеряла всякий смысл. С такими невесёлыми мыслями он пытался хоть что-то придумать, для приятной сытости людей.

 Скажем прямо, на флоте в то время, таких коков было не то чтобы по пальцам пересчитать, а вообще с огнём не сыскать. Может он был единственным. Протухшая солонина становилась обычным явлением не только в середине длительного путешествия, но и в самом начале. Мерзкое варево, которое вполне отвечало не привередливым вкусам большинства матросов, охотно съедалось, и многие даже требовали  добавки. Для высшего состава пища  готовилось либо из отдельных запасов, либо вообще  другим, специально обученным поваром, которого требовательные капитаны всюду таскали с собой. Такой человек знал их вкусы, потребности, а интересы матросов просто не брались во внимание. Капитан Дьюк был, как мы уже знаем, не требовательным, но ему повезло с коком, и  не только ему, но и  команде, ибо просто поесть любит каждый мужчина, а поесть вкусно – мечтает.

- Если бы, к примеру, выловить одну из акул, я мог сварить из плавника прекрасную похлёбку. Но кто будет, её есть, коли эта акула слопала недавно кого-то из наших! – огорчённо рассуждал Уэбб, подразумевая акул, плывущих за кораблём.

- Солонина с бобами вполне сойдёт, не стоит так переживать, - попробовал его утешить  Джейк.

- Эх! – только и ответил кок.

 Вечером подул холодный, северный ветер, Море и небо слилось в единую серую массу, которая уже давно никому из команды не доставляла  радость.