Песнь жизни. Фрагмент 14

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20


   Шло время. Сальви продолжала работать. С той первой ночи она принимала одних грубых стражников. Только они платили золотом за услуги продажных женщин. Выполняя твёрдый зарок, нищенка не притрагивалась к вину, не тратила денег на наряды и сладости, а покупала только самое необходимое, чтобы быть красивой, желанной. Страшилась  она одного, заболеть дурной болезнью, не успев завести доходный притон.

   После ночной работы она встречалась с братом. Айрик приходил в заведение, где сестра снимала комнату. Они вместе обедали. Несмотря на тепло и сытость, мальчишка упорно убегал на улицу, не понимая, в душе говорит уязвлённая гордость. Он не хотел зависеть от сестры.
   "Это неправильно! Я не хочу так!"
Вечерами  мальчишка  мечтал, как, став удачливым грабителем, уверенно бросит перед Сальви кошелёк, плотно набитый золотом.
-  Всё, теперь я тебя обеспечу!
Голос звучит хрипло, рожа самая зверская, как положено замечательному разбойнику.
Сестра благодарно берёт монеты. Она весело улыбается.
-  Ты молодец, что грабишь богачей.
   После, у них начинается новая жизнь, какую ведут только лорды,   целыми днями валяются на постели и досыта набивают живот.
 
    Продолжая жить в полуразрушенном доме, половину выручки Айрик отдавал Урги, крепкому парнишке, что верховодил в их стае. На свою беду, однажды он сам привёл нового мальчика в ветхое жильё.  Тот ревел, закрывая лицо руками, не зная, как быть, когда потерял родных.
  "Я научу недотёпу быть нищим!"
Сын обедневших  крестьян неделю скитался по Эргу.  Гордые жители хутора, не умея просить подаяние быстро погибли, первой мать, а теперь отец.   Оставшись один, Урги обрадовался, когда Айрик его пристроил. Принявшись попрошайничать, мальчишка с начала мечтал возвратиться в деревню, собирал редкие медяки, но постепенно  вольная трущобная жизнь ему полюбилась. Не надо вставать спозаранку, чтобы пахать, сеять, собирать, молотить. После поборов прислужников тени  он ел не больше, чем попрошайничая и воруя на улицах. Постепенно мальчишечья стая подчинилась новому вожаку, он оказался жестоким и сильным.

   Когда выпадала возможность отколотить богатея, Урги считал, что справедливо мстит за умерших родителей.  Обрушивать кулаки на беззащитное тело - весёлое удовольствие. Стая свистит, улюлюкает. Айрик невольно стремится отойти подальше.
  "Настоящий слабак и трус!"
  - Чего? Вечно держишься за юбки продажной сестрёнки. Без неё бы давно копыта откинул!
Возразить нечего. Руки сжимаются в кулаки.
-  Как вырасту, я за эти слова с тобой рассчитаюсь!
Стая хохочет.
Из-за ненавистного вожака мальчишка начал не только сбивать камнями яблоки, но и бросать ножи в силуэт человека, что грязью или углём рисовал на стене. Осваивать непростое умение, помогала природная меткость, да неожиданные советы бывалых грабителей.
-  Держи руку ровней, иначе всегда будешь мазать.
Айрик старался, у него получалось. Убийце нравилась понятливость сорванца, он увлекался грозными объяснениями.
Айрик учился драться, чтобы победить.
  "Против метательного ножика в сердце, никакая сила не устоит!

         ***

   Оли Даурк вырос добродушным толстяком лет двадцати. Благодаря своей матери, он занимал в трущобах Эрга доходное место. Адорина Даурк или попросту Дори была хозяйкой таверны, где жила Сальви. Содержательница заведения ненавидела красивое имя, данное матерью – продажной женщиной. В юности она тоже вела такую жизнь, с большим успехом и шиком.
Накопив достаточно денег, Дори купила таверну. Она не помнила мужчину, от какого родила сына.
  "Он был глуп, как пробка, и малый в него идиот," – думала мать в сердцах, когда Оли опять что-нибудь разбивал.

   Он рос совсем неспособным ни к жизни в трущобе, ни к управлению таверной. Добрый, наивный юноша был готов довериться первому встречному.
   Пару долгих месяцев толстяк смотрел на Сальви влюблёнными глазами. Ему не давал покоя её дерзкий вид: густые рыжие волосы, что нищенка носила распущенными, стремительные движения, призывный голос. Конечно, он знал, чем занимается та, кого выбрало его сердце.
   Вырастая в трущобе, юноша  не видел других женщин, кроме нищенок и проституток, не удивительно, что он влюбился в одну из последних.
Когда Сальви заспанная, с кругами под глазами с утра выходила в зал, юноша подходил  здороваться, предлагал вкусные блюда. Женщина отвечала приветливой улыбкой. Ей были по душе наивные серые глаза Оли, его тихий голос. В робком юноше не было голодного огня, какой Сальви видела каждую ночь. Неуклюжий толстяк чувствовал нежность, ему хотелось обращаться с любимой бережно, холить и лелеять её.

   Совсем потеряв покой, Оли плохо ел и почти не спал. Он понимал, что не хочет жить без Сальви, а её каждую ночь уводят сильные стражники. Они платят за любовь большие деньги. Кто рядом с ними он, Оли? Ничтожный сын хозяйки таверны, к тому же неуклюжий и тупой, как постоянно твердит крепкая мать. И всё-таки, окончательно впав в тоску, юноша решился на разговор с прекрасной постоялицей.
-  Я хочу что-то тебе сказать, можно? – робко произнёс он когда Сальви закончила есть.
-  Можно, скажи. 
Чтобы никто не подслушал разговор, толстяк увёл любимую в заднюю часть таверны где, кроме разных построек, росли две яблони, что непонятно как выжили на трущобной земле. Возле них-то и замер влюблённый.
-  Понимаешь, я так долго думал, долго терпел, но больше не могу. Я люблю тебя, выходи за меня, пожалуйста, – одним духом выпалил он.
   Сальви не знала, смеяться ей или плакать. Даже в самых смелых мечтах она не представляла, что кто-нибудь позовёт её замуж.
  А Оли серьёзен и смотрит с наивной надеждой.   
   Странная волна тепла затопила сердце.
–  Я подумаю, и если выйду замуж, так за тебя.
 Сальви решила, хозяйка таверны всё равно не разрешит сыну жениться на ней.

   Однако, Дори была не против. Она давно подглядывала за отпрыском, а потому заметила, как тот увёл избранницу из таверны.
  "Мой балбес хоть умудрился втюриться в кого следует."
   На этот раз мать была довольна неуклюжим сынком. Сальви ей нравилась, хозяйка заведения подмечала упрямое выражение голубых глаз, слышала с каким задором она отшивает королей ночной улицы, привыкших брать трущобных девушек, ничего не давая взамен. Грабители делали их подружками, почти жёнами, пока не понравится другая. Разбойники дарили подарки, говорили разные пошлости, угощали вином. Сколько девочек велись на дешёвую мишуру, такую же недолговечную, как и само зимнее дерево. Сальви упорно принимала только стражников, пусть те не говорили ласковых слов, они знали, зачем пришли в трущобу, оплачивая утехи золотом.

   Девушка не выпивала вина, не покупала море нарядов и безделиц. В каждом движении дерзкой девчонки Дори узнавала себя.
  "Значит, и хочет она того, что я раньше. Отлично, мой дурень положил на неё глаз."

   Едва Сальви вернулась в таверну, как его мать к ней подошла.
-  Видела, мой балбес говорил с тобой.
-  Понимаю, сейчас ты скажешь, я ему не пара и чтобы я выметалась отсюда.
-  Для моего олуха жены лучше тебя не найдётся. Мне не нужна дура, чтобы они промотали таверну, а ты её купишь, раз тебя прогнали. Выходи замуж, держите заведение вместе. Так тебя не накроет дурная болезнь и прочие «радости». Ты сможешь даже завести любовника, пусть только муж о нём не прознает.
-  Я выйду за Оли, и вовсе не стану ему изменять.

   Дори ушла. Сальви присела за стол. Вместо радости, почему-то пришла пустота. Силы куда-то исчезли.  Мечты сбылись, жизнь обеспечена. Не надо больше копить деньги и, принимая стражников, представлять, как она покупает притон. Никаких трудных ночей больше не будет. Останется Оли и таверна. Поняв, что это значит, нищенка, наконец, улыбнулась.
  "Я никогда не буду мёрзнуть и голодать, не стану побираться. Отлично! Как замечательно!" 
   Плечи расправились сами собой,  поза стала горделивой, поза хозяйки заведения. Так дочь получила то, о чём напрасно мечтала мать.

   ***

   Свадьба Сальви и Оли оказалась безудержной. Она проходила в таверне, где была хозяйкой Дори. Гуляли короли трущоб и даже несколько стражников. Гости пили, танцевали и сквернословили. Молодые носились в танце среди винных паров. Сама свекровь кружилась по залу, схватив за руки приглянувшегося стражника, как-никак она удачно женила сына и имела полное право  попраздновать.

   Только Айрик сидел в углу, ему вовсе не хотелось веселиться. Брат чувствовал, раскрасневшаяся сестра, с разметавшимися по плечам волосами, навсегда отдаляется от него. Теперь Сальви замужем, она будет с Оли,  он останется жить на улице. Выбрав минуту, когда никто на него не смотрел, мальчик выскользнул из таверны в ночь, обратно в полуразрушенный дом на кучу соломы, к насмешкам Урги.
   Но лучше быть там, чем здесь. Что это, зависть или ревность? Только сестра теперь совсем чужая.  Он остался один.

   Кружась в танце, Сальви не заметила исчезновения брата. Носиться по залу с Оли не было удовольствием. Жена напряжённо следила, чтобы неловкий муж не отдавил ей ноги, или что ещё хуже, не задел короля трущобы или стражника, тогда её замужество окажется очень коротким.
   Когда Дори приказала новобрачным идти наверх, Сальви вздохнула с облегчением. Наверху молодых ждала кровать, застеленная лучшим бельём хозяйки и даже осыпанная полевыми цветами.
   Конечно, женщина не испытывала ни робости, ни радости. Сейчас начнётся тяжёлая повинность, что она будет выполнять всю жизнь, пусть теперь с единственным мужчиной.
   Только Оли восторженно смотрел, как жена раздевается при свете свечи.
  "Какая она красивая!"
Восхищённый юноша захотел обнять гибкое тело.
   Потушив свечу, Сальви скользнула в постель. Скоро она поняла, ей вовсе не противны робкие прикосновения мужа. Оли проявлял нежность, а стражники  всегда были грубыми. Проститутка – вещь. Дешёвый товар не нужно беречь. Поэтому душа , нет не тело, именно душа откликнулась на ласку, подаренную неуклюжим толстяком. Сальви захотелось доставить ему  удовольствие, и, конечно, всё получилось, как надо.

   Утром женщина проснулась усталая, но довольная. Семейная жизнь началась. Пришлось осваивать множество новых дел. Она узнавала, как нужно следить за поваром и судомойками, чтобы те умеренно крали из кухни, как утихомирить разбушевавшегося гуляку без помощи вышибалы, пусть он в таверне был, как соблазнить комнатой новую девочку, что вышла продавать себя на улице.

   В первую же неделю Дори загрузила невестку делами. Свободное время она тратила на обучение грамоте у невзрачного старика, что зарабатывал на жизнь, занимаясь с бедняками чтением и письмом. По настойчивой просьбе сестры Дори, скрипя сердце, предложила Айрику учиться грамоте вместе с ней. Сначала он упорно отказывался, но побывав на одном занятии, понял, что придёт и на другие. Грамота захватила мальчишку, ему было интересно, как смешные палочки, крючочки и кружочки складываются в слова. Айрик принялся за письмо и чтение с завидным упорством. Если Сальви забросила занятия, едва научившись выводить своё имя и читать по складам, чтобы понимать расходную книгу, то брат продолжал заниматься сам, и после того, как учитель посчитал обучение законченным. Когда удавалось, Айрик воровал или покупал книги, написанные не на пергаменте, а на коре дерева, очень распространённого в лесах Велериана и Алкарина. Деревянные книги считались уделом бедняков. Кора недолговечна и не очень красива. Ни один уважающий себя лорд не станет хранить в библиотеке такой хлам, а неимущим деревянные книги в самую пору.

   В руки мальчишки в основном попадали любовные или приключенческие сказания слишком лёгкого содержания. Именно простые книги чаще всего появлялись в трущобе, раз их читали все. Айрик не знал, что будет ему понятно из книг. Иногда он бросал книгу в самом начале, порой в середине, а некоторые истории дочитывал до конца. В голове скопилось немало разрозненных знаний, но никто не мог сложить их вместе. Скоро мальчишка  начал понимать, жизнь трущобы отличается от жизни богатых людей. Герои прочитанных книг ведут себя не так, как нищие. Увидев другого ребёнка, приличный мальчик не ударит его, а поможет добраться домой или постарается с ним подружиться. Могучий лорд отведёт красивую даму в комнату с очагом, а не станет мять её в подворотне или таверне. Увидев чужие деньги, достойный человек попробует найти их хозяина, а не заграбастает монеты себе. Айрик не мог сказать, нравится ли ему книжная жизнь, пусть она была очень интересной. Странный мир, описанный в книгах, увлекательный и захватывающий, но не понятный для нищего. Картины другой действительности рождали в душе  смутные мечты о лучшей жизни, чем-то напоминавшие желание обучиться ремеслу.

   Однажды, мальчишка заметил, что начал внимательно слушать разговоры стражников, которые заходили в заведение сестры. Многие слова были ему понятны. Постепенно он узнал, Велерианом правит король, поставленный призрачными людьми, сам полутеневой. Не только Алкарин, но и твари Вирангата виноваты в том, что в трущобах полно нищих. Давным-давно всё было не так, в далёких веках ледяного края на свете не существовало, тогда не было теневых, везде правили люди. Это было хорошее время, крестьяне не разорялись, ремесленники делали прекрасные изделия. Правда, чудесный мир казался Айрику сказкой, придуманной для развлечения, как и песни, что пели в таверне.

   Когда появился Вирангат, Велериан, Алкарин и Дайрингар долго воевали с ним. Позже, предатели отгородились стеной, Дайрингар смог оборонять только свои рубежи.  Велериан оказался под властью врага. Теперь Айрик ненавидел Алкарин даже больше, чем богачей. Это чувство питалось вековой памятью  народа, что потерпел сокрушительное поражение в борьбе с царством льда и скал. За тысячи лет жестокого правления полутеневые прекрасно удобрили ростки, посеянные неправедным поступком союзного королевства.  Велерианские матери по ночам напевали детям песни о возведении стены. О ней исполняли сказания в тавернах. Зини тоже пела приёмышу об Алкарине, пока была жива. Только точного имени короля - предателя нищенка не знала. За прошедшие века у простолюдинов оно  стало звучать, как Джерик, приблизившись к велерианскому произношению этого слова.

    Ещё мальчик хотел узнать, кто были его родители. Нет никаких сомнений, о чём бы не мечтали трущобные дети, выжившие по случаю, их родители – всегда нищие, воры и пьяницы. Каждый уличный ребёнок в глубине души знает правду. А вот Айрик верно догадывался, с его рождением всё не так просто. Во-первых, имя - такого не было ни у кого в трущобе. Да, здесь встречались красивые имена, например, Адорина или Сальвиари, но так нарекали известных леди Эрга. Мечтательные нищенки иногда хотели назвать ребёнка красиво. Но ни один лорд или даже странник не носил имя Айрик. Как оно пришло в голову женщине, какой ребёнок был нужен только, чтобы просить подаяние? На расспросы Сальви ответила брату, его назвала умирающая старуха, у которой мать его отняла. Она сама не знала, почему Зини его запомнила.

   Но ещё сильней имени мальчишку волновал медальон на его груди. Как бы не мёрз и не голодал попрошайка, ему не приходило в голову, продать дорогую вещь. А если подобная мысль закрадывалась в разум, он начинал чувствовать такую тоску, что тут же отказывался расстаться с бесценным оберегом.
   Однажды, когда принцу было лет шесть, двое самых жестоких грабителей решили отобрать дорогую реликвию. Как только грубая рука прикоснулась к металлу, тот полыхнул ослепительным светом. Ладонь разбойника обожгло. Боль прокатилась по всему телу. Пальцы оттдёрнулись. Не веря своим глазам, второй грабитель схватился за роскошную вещицу. Его постигла та же участь.
  "Такая волшебная вещь не могла достаться простому попрошайке. Она чем-то со мной связана,"
   Однажды открыв медальон, Айрик обнаружил миниатюрный портрет черноволосой женщины и светловолосого мужчины в роскошных одеждах. Они, как будто, улыбались мальчику. В красивых чертах он обнаружил странное сходство с собой.
  "Неужели они мои родители? Нет, неправда. Одёжка у них слишком нарядная. Они настоящие лорды."
   Ещё в медальоне нашёлся обрывок пергамента. На нём странными буквами было выведено одно слово. Принц с трудом догадался, оно означает «Айрик».
  "Выходит, моё имя всегда пряталось здесь!"
Такое открытие удивило мальчишку. Тайна собственного рождения не перестала его волновать.
   Иногда Айрику казалось, красивые люди с портрета рано или поздно придут, чтобы увезти его в сказочную страну лордов и леди. Вот тогда-то он им и отомстит. Мальчишка не представлял, как это можно проделать, но отплатить надо точно.
   "Нужно поджечь их дом или убить кучу слуг. Нет, лучше ограбить лорда с портрета. А когда меня схватят, я скажу, что отомстил за всех уличных мальчишек и нищих попрошаек".

   Айрик взрослел, постепенно превращаясь из нескладного подростка с длинными руками и ногами, в симпатичного юношу, что вырос высоким, но не могучим. В стремительной, гибкой фигуре не было ничего лишнего. Только смертоносная быстрота, чтобы выжить в трущобе. Если бы образ принца кто-то нарисовал, он оказался бы гордым: чёрные волосы, белая кожа, яркие синие глаза, зоркие, острые. Но вечный страх за себя, вечная борьба за жизнь сделали благородный облик резким, затравленным. Юноша всегда был готов бежать или ударить.
   Только придав себе вид калеки, он мог продолжать попрошайничать. Но горячая кровь восставала против занятия трусов.
  "Всю жизнь клянчить подачки. Никогда не стать по-настоящему смелым и сильным, только хитрым и пронырливым. О попрошайках в тавернах песни не поют. Сказания складывают о грабителях, разбойников помнят. Они смеются над страхом, я тоже хочу над ним хохотать."

   Попрошайки с детства начали обучать юношу своему ремеслу. Они показывали, как нужно составить краски, чтобы сделать нарыв или шрам,  как лучше его нанести. Айрика учили подвязывать руку или ногу, ходить, подражая тем, у кого  правда есть увечья.
   Все дети в трущобе просили на улице. Но взрослыми попрошайничали те, кто больше ничего не мог, либо те, у кого был талант. Одни жили мало, другие доживали до почтенного возраста.
Старики брались обучать только способных мальчишек, понимая, они опора и смена. Даже нищий род требует продолжения. Но юноша твёрдо решил стать грабителем. Разбойники - сила! Попрошайки ничтожны.


       ***

   Наступившая ночь навсегда изменяла жизнь стаи. Она превращалась в шайку, что шла на первый грабёж.
   Урги нашёл приличный дом, его хозяева уехали. Правда жильё небогатое, зато и охраны никакой. В полной темноте грабители подкрались к облюбованному зданию.
   Айрика нисколько не мучила совесть. Он всей душой ненавидел богачей.
  "Это они отняли надежды, приговорив жить на улице. Забрали мечту, не дав научиться ремеслу. Пришла пора отомстить. Я их ограблю, я их убью. Пусть они поплачут, как раньше ревел я."
   Как самый ловкий, юноша лез по стене первым. Отыскав запор, он открыл окно и бесшумно спрыгнул на пол. Закрепив верёвку за резную ручку стола, по счастью, оказавшегося поблизости,  грабитель бросил её пяти остальным подельникам. Они, не мешкая, поднялись наверх, зажгли факелы, что принесли с собой и принялись шарить в комнатах.
   Словно оказавшись в другом мире, Айрик застыл в удивлении.
  "Так вот о каких домах пишут разные книжки. Здесь слишком чисто. И мебель яркая  и через чур красивая. Ничего, сейчас тут будет грязно, как в настоящей трущобе. Хозяева  вернутся, а мы их обокрали. Вот будет горя, ни одной вещички не осталось. Всё унесли." 
Обшаривая шкаф, юноша радостно улыбнулся. Душой овладело жестокое торжество.
   Осмелев,  грабители принялись шуметь. На громкие звуки и прибежал старый сторож,  за ним дочь  и двое внуков. Напуганные,  они цеплялись за материнскую юбку и тоненько плакали.
-  Давайте, кончим их!
Голос Урги странно повеселел, предвкушая расправу.
- Вот здорово они нам под руку подвернулись! Ты первый, Эр,  раз первым влез, так первым и убей.
   Насмешливо улыбнувшись, главарь взмахнул огромным лезвием, почти тесаком.
   А нож Айрика дрогнул в мокрой ладони. Юноша глядел на женщину и детей. Малыши спрятались за матерью. От ужаса даже перестав плакать. Старик шагнул вперёд, пытаясь заслонить семью собой. Удар длинного лезвия выбил короткий кинжал из не очень умелой руки.
-  Хочешь, меня! Не их! Их то зачем?! 
Вытянув руки, сторож подался к разбойничьему ножу. Губы дрожали, шепча молитву.
Предсмертный ужас затронул сердце Айрика. Представилось, острая сталь прошла между костей. Первая жертва упала в крови. Лезвие пронзило женскую грудь. Убитая дёрнулась и затихла. Малыши захрипели перерезанным горлом.
Нож опустился, грабителя била дрожь.
    "Не могу."
Короткая мысль поймала невысказанное чувство.
  "Не могу!" 
   Ненависть разлетелась вдребезги, столкнувшись с тем, что люди веками зовут:  СОСТРАДАНИЕ.
- Сдрейфил! Кишка тонка! 
Зарычал Урги, занося тесак. Не понимая, что делает, юноша выскочил в окно. Вслед раздался хрип сторожа. Вскоре грабители спустились вниз, их одежда была в крови.
-  Ух! Ну,  она! Во как ползла! Всё от нас уползала! 
Повторял главарь, возбуждённый чем-то таким, чего Айрик не смог испытать.
   Остальные поддерживали слова торжествующим хохотом. Юноша захотел вернуться назад, чтобы вонзить нож, заработав право быть вместе со всеми. Поздно. Теперь он плёлся позади других  в заведение Сальви, делить награбленное.
  "Мне ничего не достанется.  Но что-то всё-таки меня ждёт... Я себя погубил! И почему мы идём в таверну сестры? Но отчего рука задрожала? Надо всё объяснить! Попросить! В другой раз я точно сумею ударить!" 


   По дороге к шайке пристали ещё пятеро разбойников, что всегда не прочь отметить чужой успех. Так одиннадцать человек и ввалились в зал.   Десять грабителей вместе, Айрик один.
   Присев за стол, он не взглянул на сестру.
  "Сальви меня не простит. Она бы хотела, чтобы я сегодня убил. Я обещал никогда не трусить."
   Юноша не мог примириться с жестокой судьбой. Мысли скользили отчаянные, бессвязные.
   Остальные пили и считали добычу. Но вдруг Урги поднялся с места. Он взглянул на обречённого со страшной улыбкой. Слабый сейчас умрёт. Как же долго он мешал главарю, был для него укором и вызовом. Теперь Урги мог покарать его как труса.
-  Эр, а мы сейчас чикнем тебя. Эй, мы же прикончим его? Пора перерезать ему глотку! – в ответ утвердительное мычание.
   Убийцу и жертву разделял только стол. Айрик понял, сейчас он умрёт. Гибель блестела на лезвии тесака, неотвратимая, окончательная! Но юноша ей не верил. Вот он есть! Мгновенье... Его не станет! Грабители будут шуметь, Сальви утихомиривать пьяных, Дори браниться на всех. Только он будет лежать, ничего не чувствуя, пока не сгниёт до костей.
"Нет! Так нельзя! Я попрошу Урги. Скажу, что попытаюсь снова! Не надо меня убивать! Я хочу жить!"
Вдруг юноша вспомнил жалкое существо в грязной канаве, почти непохожее на человека. Трущоба знает, увечный попрошайка днём, в ночи выхватит нож, когда у него отнимут монеты. Иначе становятся только падалью.
Тело распрямилось само, напряжённое, готовясь к неминуемой схватке.
  "Человек должен встречать смерть достойно."
 Внезапно возникла прочитанная где-то мысль.
   Айрик принял её. Бросая разбойникам вызов, он вскочил на стол. Сделав в сторону Урги неприличный жест, юноша выхватил из рукавов пару метательных ножей. Обежав глазами таверну, он  увидел Сальви. Она застыла бледная. Или брату так кажется? У нищенки дрожали ноги, руки сделались ледяными. Минута. И её Айрик вытянется на полу, после кто-нибудь выбросит убитого нищего в воду Эрга. В трущобе обречённых не спасают.
   "Но это мой брат! Это Он обречён!"
-  Беги Сальви, потом придёшь!
Юноша хотел попрощаться, сказать что-то важное, да только не знал как.
- Да, лучше  потом приходи!
Разбойники захохотали.
-  Гляди, во герой нашёлся, "Иди на верх Сальви», ну лорд, не дать, не взять.
   Урги направил тесак. Тогда пришли другие слова. Верные ли? Айрик не знал, но такие, какие нельзя не сказать:
-  Зато вас повесят, а меня нет. Вас живых по грязи протащат. А меня вы сами неживым в Эрг отнесёте.
   Обречённый торжествующе улыбнулся. Спрыгнув со стола, он оказался в кольце разбойников.

   Юноша дрался отчаянно, не щадя себя, стараясь ударить грабителей посильней, чтобы успеть отомстить за слишком короткую жизнь. Почувствовав, как чьё-то лезвие вошло в бок, выронив оба ножа, Айрик  упал. Зубы сцепились, готовясь не застонать, когда тело примет удар, что станет последним.
   "Страшно! Но им не узнать!"
Неожиданно убийцы закричали, начав падать рядом. Это Сальви в отчаянии бросившись к нескольким стражникам, что сидели в таверне, вымолила их помощь в обмен на целый месяц бесплатного угощения и лучших девочек в заведении. 
Перебить грабителей нетрудно, особенно, если ударить в спину. Разбойники, стражники - в Велериане разница между ними не велика.

   Айрик был жив. Из раны на боку текла кровь. Наспех замотав её тряпкой, юношу отнесли на верх. Сначала он тихо лежал, но через час начал бредить, когда поднялся жар.
   Раненый лежал на гнилой соломе в углу, замерзая, и рядом не было сестры. Зато Зини стояла тут. Смеясь, она тянула заунывный мотив пьяным, надтреснутым голосом, пела что-то страшное. Айрик знал – это песня смерти, Зини зовёт его к себе. Она пришла за ним. Юноша сжимался, стремясь отползти, спрятаться в соломе, но жалкая труха не укрывала от Зини. Жуткая, распухшая, она надвигалась, растопырив пальцы с длинными когтями. Острые иглы пронзили бок, он горит. Крича, Айрик пытался оттолкнуть нищенку, что наваливалась на него необъятным телом, смрадно дыша.
Вдруг вместо Зини возникло лицо Сальви. Во рту совсем пересохло, жарко.
-  Пить.
 Прошептал Айрик, протягивая руку к сестре. Но кружку не поднесли к губам. Сальви известно, попив, раненый умирает. Если не дать воды, брат останется жить. А вдруг его всё равно невозможно спасти. Тогда она зря мучает умирающего.
-  Пить.
Хрипло и слабо. Снова начался бред. Женщина поняла, что не справится без целителя. Самому Айрику не выжить.

   За окнами трущобная ночь, в опасную темень нельзя выходить из дома. Приходится ждать утра.
   Медленно наступил рассвет. Успокоившись, раненый погрузился в тяжёлое забытьё.
   Утром Сальви ушла искать помощи. Путь оказался долгим, сначала пешком, дальше в наёмном экипаже. Кучер указывал скромные дома, где берут за лечение недорого. Все целители отказывали нищенке, боясь ехать в глубину трущоб, где их самих могут убить.
   Наконец, кучер привёз Сальви к лекарю, что выхаживал сирот и нищих без денег.
-  Он залечивает больных до смерти. Вот и берётся только за безродных, – рассуждали горожане.
   Они не знали, не сумев спасти жену и дочь от неизлечимой болезни, когда-то давно косившей многих людей, целитель принялся лечить всех, от кого отказывались другие, надеясь, хотя бы на том свете оправдаться перед близкими. Перед ними лекарь вечно чувствовал себя виновным. Нет, не судьба, а он не сумел помочь родным.

   Как редко возле скромного дома останавливался экипаж. Обычно целитель сам находил больных в лазарете или на улице. Увидев женщину с длинными рыжими волосами, он очень удивился.
-  Спасите моего брата! Я заплачу! У меня есть деньги! Я дам сколько надо!
-  Куда нам ехать?
В голосе было участие.
-  Таверна «Драный петух» в «Немытом» квартале. 
Женщина опустила глаза.
   Лекарь вздохнул. Она добралась к нему из тех мест, куда даже он не заглядывал. Там, близкие скорее рады гибели близких, а не спасают их жизнь.
-  Сейчас поедем. Вот только возьму с собой лекарственные средства.
   Кучер высадил их на краю трущоб. Он наотрез отказался ехать дальше.
   Когда пришли в таверну, лекарь увидел юношу, что метался в бреду. Он стонал, приподнимался с постели, срывал повязку, которой прикрыли рану. Оли не раз возвращал тряпицу на место, но Айрик снова хватал её пальцами.
-  Я не знаю, что делать с ним!
Толстяк поглядел на жену кроткими, несчастными глазами.
   Осмотрев рану, целитель решил, что приехал сюда ненадолго. Рана тяжёлая, скверная. Она успела опухнуть и будет гноиться. В неё попала грязь. Нож зацепил важные внутренности, они редко успевают срастись, обычно больной умирает раньше от жара, от гноя.
-  Что Айрик? Как он? –
Нищенка волновалась.
-  Пока не известно, но лучше вам подготовиться к худшему.
-  Так вы ему не поможете?
-  Я попытаюсь поставить его на ноги.

   Дни были долгими. Айрик бредил, метался и звал, сбивая постель. Когда жар спадал, лежал неподвижный, бледный, почти не живой. Целителю казалось, что раненый вот, вот сдастся, перестанет дышать, покорившись судьбе.
   Сколько раз он видел, как люди, что жили в достатке, покорно погибали от раны под плач жены и детей. Умирали знатные, дорогие семьям и городу. Но этот трущобный побег, нужный одной сестре, упрямо отказывался умирать. Он цеплялся за нищую жизнь так, как цепляется мало кто из людей.
   Лекарь очищал рану от гноя под стоны юноши и снова закрывал её повязкой.
-  Зачем тебе жить? Твоя дорога горька. Уступи своё место другим. Тебе самому полегчает.
   Не слыша таких уговоров, Айрик упрямо боролся со смертью,
тогда она отступила. Рана очистилась, постепенно начав затягиваться.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2018/12/21/1426