Лекция об экономике

          Я не знаю, будет ли для вас представлять большой интерес то, о чём вам сейчас расскажу. Уж больно скучная эта тема. Но знаю точно, что открытие, сделанное мною в области экономики, могло бы дать колоссальный практический результат. В этом я убеждён абсолютно!

          Цель моего сегодняшнего выступления состоит не в том, чтобы вас в этом убедить, а в том, чтобы как можно более доходчиво донести вам суть самого открытия. А это, как я много раз убеждался, мне ещё никогда не удавалось. И происходит это не потому, что что-то здесь уж очень заумное. Или – что-то я пытаюсь скрыть, недоговорить. Нет – совсем напротив! Я стараюсь объяснять всё как можно понятнее, как можно доходчивее. Но всякий раз я убеждаюсь в том, что люди в это поверить не хотят в силу уже привычных представлений происходящих около нас явлений, в силу того, что этого просто не может быть, потому что быть не может.

          Обычно своим абонентам я говорил: вы не верите? Так давайте проведём эксперимент, и вы убедитесь, что я абсолютно прав. На что абоненты мне всегда отвечали: ну о каком эксперименте может идти речь! Ведь здесь и ежу понятно, что это просто бред, что это плод моей фантазии. И так это тянулось на протяжении долгих-долгих лет, пока я не плюнул на всё и не приехал сюда – в Израиль. Идти снова по этому пути у меня уже нет сил и особого желания. Но всё-таки однажды я попробовал в Доме технологий рассказать о своём открытии. И получился всё тот же результат. Честно говоря, теперь уж у меня окончательно пропало желание рассказывать что-либо о своём  открытии, зная заведомо, что помочь мне в этом никто не сможет, а понять суть открытия, очевидно, и вам будет не дано. Хотя уж очень хочется мне найти хотя бы одного человека, который бы сказал: "Я всё понял! Это – здорово! И, главное, так просто!"

          Начну с общеизвестного – с денег. Природа денег довольно сложна. Практически сами  по себе  деньги  не представляют  какой-либо ценности. Деньги проявляют себя только при обмене. Причём символика их может быть сколь угодно различна. Когда о деньгах люди не имели понятия, то при обмене, первоначально, роль денег выполняли товары – беличьи шкурки, куски драгоценного металла и т.п. То есть они были как бы антиподами товара, многократно используемые в процессе товарообмена. В действительности же деньги символизируют рабочее время, сконцентрированное в товаре. И всегда количественный состав денег в массе своей равен затратам рабочего времени на те продукты и услуги, которые люди используют для своих нужд в единицу времени. Если масса товарной продукции, приходящаяся ежедневно на душу населения, будет равна одному человеко-дню, то вся масса товарной продукции и услуг, использованная обществом за один день, соответственно, будет равна численности населения. За год – численности населения помноженному на 365 дней. А за все прожитые годы – численности населения помноженному на средний возраст.

          Если бы вместо существующих денег (шекелей, долларов, рублей) были бы человеко-дни, то с помощью современной компьютерной техники они успешно выполняли бы роль денег. Тогда не нужны были бы банки. Тогда не нужны были бы наличные деньги. Тогда не нужны были бы налоговые работники. И можно было бы централизованно управлять экономикой. Человеко-день в этом случае был бы как эталон стоимости.

          Теперь – об обмене. Обмен – процесс стихийный и неслучайный. Если бы люди трудились каждый на себя и не обменивали бы свою продукцию, то уровень их благосостояния был бы очень низкий. Обмен же предполагает разделение труда и создаёт предпосылки для увеличения товарного производства даже при самом примитивном способе изготовления товаров. Например. Петров и Иванов – оба равные по способностям работника – пилят и колют дрова с одинаковой проворностью. Только Петров пилит дрова  вдвое  быстрее,  чем  Иванов. А Иванов  колет дрова вдвое быстрее, чем Петров. Если они разделят свой труд и каждый будет делать то, что у него лучше получается, то, очевидно, они будут пилить и колоть дрова вдвое быстрее прежнего. 

          Однако природа обмена гораздо более сложна, чем природа денег. Деньги символизируют фактическое рабочее время, сконцентрированное в товаре. Тогда как при обмене каждая из заинтересованных сторон, не зная о фактических затратах, мысленно предполагает собственные затраты рабочего времени на заинтересовавший его товар. И всегда, как правило, затраты рабочего времени потребителя намного превышают затраты рабочего времени производителя данного товара. В противном случае обмена бы просто не было. Вот в этом и состоит моё открытие.

          Какую практическую пользу оно даёт?   

          Обычно работодатели – владельцы предприятий – ищут всевозможные способы получения от своих работников максимальной прибыли, экономя на их заработной плате и заставляя работать как можно интенсивнее. В силу того, что производственный процесс очень сложен и большинство технологических и вспомогательных операций не поддаются нормированию, то чаще всего на предприятиях практикуется повременная оплата труда. Но там, где присутствует массовое или серийное производство товарной продукции, используется конвейер или сдельная оплата труда. Преимущество конвейера или сдельной оплаты труда над повременной бесспорно. Но главный недостаток конвейерного способа производства состоит в том, что он обезличивает человека, делает его роботом, как бы составной частью машины, заставляя бездумно, механически выполнять предназначенные ему операции. Главный недостаток сдельной оплаты труда состоит в том, что разброс норм времени, оценка работ носит хаотический характер. Это раздражает рабочих, создаёт иллюзию "выгодных" и "невыгодных" работ, делает их зависимыми от мастеров  и  бригадиров.  При  повременной  оплате труда упор делается на сознательность работников, что, увы, бывает не так уж часто. И, естественно, отдача от повременщиков значительно ниже, чем от сдельщиков.

          Но что самое важное, самое главное на производстве. Работники предприятия, кроме самого хозяина, никак не заинтересованы в том, чтобы активно участвовать в увеличении производительности труда за счёт внедрения новой техники, открытий, изобретений, всевозможного рода усовершенствований. И если что делают в этом вопросе, то только тогда, когда руководство предприятия их как-то этим заинтересовывает. То есть они в малой степени заинтересованы в снижении себестоимости товарной продукции, в увеличении объёма производства, поскольку не являются владельцами предприятия, поскольку не имеют к прибыли, практически, никакого отношения. 

          И вот что я предложил. Владелец предприятия из руководителя становится активным участником производственного процесса, ибо он единственный, кто непосредственно заинтересован в непрерывном повышении производительности труда на своём предприятии. Его интересует конечный результат труда, который уже в готовом виде передаётся потребителю. Поэтому он не делит своих работников по профессиям, по должностям, ни у кого из них нет чёткого распределения обязанностей, все равны друг перед другом. Их работа в первую очередь состоит в том, чтобы оценить выпускаемые на предприятии изделия в условных часах. Причём, это делает каждый индивидуально, не согласовывая свои действия с кем-либо. Эту операцию желательно проводить ежемесячно. И также ежемесячно владелец предприятия должен производить расчёт заработной платы и рассчитываться со своими работниками за выполненную ими работу. По оценочным показателям руководитель предприятия распределяет изделия-работы таким образом, чтобы преимущественное право на выполнение этих работ получили прежде всего те работники, которые установили на них наименьшие нормы времени. А уже потом работу получают те работники, которые установили норму близкую к наименьшей, но выполняют её всё-таки по наименьшей норме. Это залог того, что работники будут соревноваться друг с другом за право получить более простую, более знакомую им работу. Далее, поскольку производственный и технологический цикл изготовления даже самого простого изделия разбит на ряд операций, связанных с профессиональными навыками тех или иных работников, то естественно между работниками стихийно начнётся разделение труда, о чём я уже рассказывал вам выше. В этом случае они начнут обмениваться условными часами, оплачивая ими взаимные услуги. И вся эта процедура будет происходить также непосредственно и обыденно, как происходит товарообмен в обществе. Владелец предприятия будет находиться как бы над этим процессом, как бы сторонним наблюдателем. И когда продукция за тот или иной промежуток времени будет изготовлена, он может оплачивать эту продукцию по стоимости, какой считает нужной. Но учитывая, что подобного рода предприятий в стране может быть десятки и сотни тысяч, а работники имеют свободное право перехода с одного предприятия на другое, то платить желательно не за изделия, а за фактически отработанное время. Ибо только рабочее время является показателем трудозатрат, вложенных в то или иное изделие. По фактически отработанному времени устанавливается фонд заработной платы, который распределяется уже по условным часам, наработанным каждым работником в отдельности. Условные часы – это как бы коэффициенты трудового участия. В сумме своей они, как правило, больше фактических суммарных затрат. Но по ним можно судить о способностях работников, об уровне их квалификации. Потому что такая оценка их труда более чем справедлива. Недовольные будут уходить, переходить на другие предприятия. И наоборот, кто-то будет заинтересован работать на таком предприятии, в таких необычных условиях труда. Поэтому по текучести кадров можно будет судить, насколько завышена или занижена стоимость рабочего времени, насколько высока или низка себестоимость выпускаемой продукции. Такая форма оплаты труда крайне справедлива и очень эффективна, поскольку здесь, именно здесь появляется у работников возможность проявить свои способности в полной мере, используя всё передовое и прогрессивное, что придумало человечество на сегодняшний день. В этом заинтересован прежде всего тот, кто внедряет то или иное новшество, затем – владелец предприятия, и наконец – всё общество в целом.   

          В принципе я рассказал всё, что хотел сказать по поводу своего открытия и о его практическом применении. Теперь я расскажу, как я пытался внедрить его на заводе, где я работал.

          В 1969 году мне был 31 год, я был холостой и готовился к защите диплома в ленинградском авиаприборостроительном институте. Учился я на вечернем факультете, а днём работал на заводе им.А.А.Кулакова, что на Петроградской стороне. Естественно – в Ленинграде. Именно в этом году в стране бурлили страсти по вопросам наведения порядка в народном хозяйстве. И возникла идея организовать на государственных предприятиях технологические и экономические лаборатории. Местные власти на самих предприятиях эту идею не одобряли, считали эту затею бессмысленной. Но я в то время ничего об этом не знал и очень проникся желанием работать в экономической лаборатории. Я не был коммунистом, но всегда был почитателем Ленина, так называемым "беспартийным большевиком". И чтобы сейчас не говорили про Ленина, я всё равно преклоняюсь перед его гением. С младых ногтей я воспитывался в духе ленинизма. Но когда повзрослел, прекрасно понял, что такое Ленин, что такое Сталин и прочая и прочая. И всё расставил по своим местам. Не исключал я и того, что всё-таки попытки идти по ленинскому пути у наших правителей были. Но пути эти были ложные и экономически  необоснованными.  А у меня где-то подспудно в голове пробивалась идея, что решение на первый взгляд сложных социально-экономических проблем существует, и довольно простое. И именно в организации соревнования, в организации оплаты труда. Но решение моё ещё только созревало, и пока ясности не было никакой. Поэтому перед тем, как пойти на защиту диплома, я сразу пошёл проситься в экономическую лабораторию. Виноградов – руководитель лаборатории – как раз набирал к себе людей. И был очень разборчив. Кого попало он брать не хотел. Я сказал ему, что хочу работать в его лаборатории, потому что имею большой опыт работы на данном предприятии и думаю, что буду полезен в этом деле. У меня, мол, имеются кое-какие задумки, но их надо опробовать и как следует обсудить. Тогда, несмотря на отсутствие у меня диплома, я работал уже старшим инженером-технологом и получал оклад, кажется, 130 руб. По тем временам неплохо. А когда Виноградов спросил у меня, сколько я хочу получать, то я ответил, что согласен на любые деньги. Он был ошеломлён. И сделал всё возможное, чтобы взять меня к себе. Потому что начальник цеха не хотел меня отпускать.

          Спустя полгода, когда я защитил диплом и вернулся на завод, ещё не переведясь в лабораторию, я вдруг узнаю, что лаборатория ликвидирована, а Виноградов уволился. Для меня это был удар. Моральный удар. Потому что я возлагал на лабораторию большие надежды. Тем не менее мысли об экономических преобразованиях на предприятии меня не оставляли ни на минуту. И спустя какое-то время я обратился к директору завода Кабачинскому с предложением организовать экспериментальный участок, где я должен быть назначен руководителем. Но он принял меня за чудака и вежливо отклонил моё предложение. Начальник цеха, Столпнер Илья Григорьевич, к которому я обратился со своим предложением ещё раньше, назвал мою идею самонормирования "бредом сивой кобылы".

          Новый директор –  Селезнёв Александр Иванович – любитель всяких нововведений и изобретений, поначалу отнёсся к моему предложению с интересом. Но и отдел труда и мой начальник, Столпнер, в категорической форме выступили против моих экономических усовершенствований, не понимая их значения. И директор отступил.

          Ходил я в Финансово-Экономический институт им. Вознесенского, Инженерно-Экономический институт им. Памиро Тальятти, в институт Социально-Экономических проблем, разговаривал с учёными, специалистами, писал академику Аганбегяну и другим академикам с целью заручиться поддержкой учёных. Но никто меня понимать не хотел. Я говорил им, что достаточно провести хотя бы один эксперимент, чтобы убедиться в разумности и полезности моего открытия. Но только усугублял ситуацию и прослыл "возмутителем спокойствия". Сочувствующие у меня были. И благодаря им мне удалось провести кратковременные эксперименты. Но эксперименты эти были неофициальные и всерьёз их никто не принимал. Тем более, что рабочие, непосредственно испытав на себе "очарование" этого метода, отзывались о нём недоброжелательно. Ибо почувствовали, что какая-то сила в условиях жёсткого соперничества друг с другом вынуждает их работать более напряжённо, более интенсивно, нежели им приходилось работать в условиях сдельной оплаты труда.

          До 1990 года, на протяжении 20 лет, я пытался чего-то добиться, пока не уволился с завода с целью уехать на ПМЖ в Израиль. Но мне решили отомстить, завод меня не отпустил. И ещё десять лет мне пришлось оставаться в России и заниматься совершенно другим делом, тоже экономическим, но совсем другого плана. Эта сторона новой жизни моей тоже довольно интересна. Но об этом можно будет рассказать когда-нибудь в другой раз.   


04.02.04.