История розыска в дореволюционной России

Розыск по «Русской правде». Розыск преступников, похищенных животных и других объектов имеет в России глубокие исторические корни. Косвенно об этом свидетельствует то, что к  IX в. некоторые способы его проведения имели уже законодательное закрепление. В первой редакции «Русской правды» («Суд Ярослава») упоминаются такие формы розыска, как «свод» и «гонение следа». Естественно предположить, что их внесению в один из древнейших законодательных актов русского права предшествовало долгое практическое применение. В пространной редакции «Русской правды» содержится уже подробная характеристика порядка производства «свода».
Нормы древнего права свидетельствуют о весьма развитой системе розыска путем «свода». Так, в частности, закон предусматривал различные способы розыска в зависимости от обстоятельств, при которых обнаруживалось похищенное. В тех случаях, когда имелись основания предполагать добросовестное приобретение похищенного имущества лицом, у которого оно было обнаружено, собственник вместе с добросовестным приобретателем вещи должен был отыскивать третье лицо, у которого владелец приобрел разыскиваемое имущество. Если и третье лицо доказывало добросовестное приобретение, все трое должны были вести розыск лица, у которого была приобретена вещь. Такой же розыск, или «свод», должен был производиться и в том случае, если вещь была обнаружена у кого-либо до «заклича» (объявления о краже) или до истечения трех дней после «заклича», или найдена не в своем «миру».
По закону правила осуществления розыска в зависимости от масштабов той территории, на которой он велся, были различными. В «своде», не выходившем за пределы общины, собственник вещи должен был участвовать до конца. Если же розыск выходил за пределы общины, потерпевший мог участвовать в нем только до третьего «свода», т.е. до третьего лица, к которому приведут поиски за пределами общины. В этом случае владелец обязан был уплатить собственнику цену вещи, а сам — продолжать «свод».
Наконец, древнее русское право придавало определенное правовое значение характеру первоначальных сведений, без которых было невозможно начать розыск. Так, закон устанавливал, что, если тот, у которого находится разыскиваемая вещь, доказал добросовестное ее приобретение, но не смог указать человека, у которого он ее приобрел, он теряет деньги, уплаченные за вещь, но сохраняет право иска к продавцу вещи. Тем самым на него возлагалось продолжение розыска преступника.
Вторая форма розыска, известная древнему праву, — «гонение следа» — описана в ст. 77 Пространной правды. Из указанной нормы видно, что «гонение следа» — это поиск преступника по оставленным им следам. При этом закон исходил из предположения — «там, куда приводит след, находится преступник» — по существу формального. Чтобы понять смысл и значение этого правила, в котором, естественно, не могло быть учтено все многообразие возможных ситуаций розыска, познакомимся с правилами «гонения следа».
Эти правила предусматривали следующее. Если след терялся на большой дороге или в пустой степи, розыск преступника прекращался. Если следы приводили в какую-либо общину, на нее ложилась обязанность отыскать преступника и выдать его. В противном случае община должна уплатить так называемую дикую виру — штраф. Если община не «отсочит», т.е. не отведет от себя следа, не укажет его продолжения или силой отстранит истца от розыска («отобьет от следа»), считалось, что здесь скрывается преступник.
Таким образом, значение древнего формального правила — «куда приведет след, там и находится преступник» — состояло в том, что оно позволяло активно привлекать к розыску большую массу людей, объединенных общиной. В случае, когда след преступника приводил к общине, она вставала перед альтернативой: либо платить дикую виру и тем самым принимать на себя не только моральную, но и материальную ответственность за преступление, либо коллективными усилиями вести поиск преступника или его следов, что снимало с общины подозрения.
В условиях, когда древнее русское государство еще не имело специальных органов уголовного розыска, это правило позволяло осуществлять розыск и изобличать преступника без участия представителей государственной власти. Правомерно утверждение М.А. Чельцова-Бебутова о том, что «свод» и «гонение следа» «являлись способами коллективной самопомощи соседских общин» — обе эти формы предполагали участие в розыске преступника не только потерпевшего, но и большого числа людей, составлявших общину.
Специальные лица, наделенные полномочием вести розыск преступника, появляются в более поздний период — в XIII—XV вв. Они же осуществляли административную и судебную власть. Эти полномочия они получали от князя. В городе функцию розыска выполняли наместники, в волостях— волостели. При них находились тиуны и доводчики.
Розыск в период укрепления единого русского государства. В XV - начале XVI в., в период укрепления единого русского государства, розыск и поимка преступников стали возлагаться на представителей центральной власти — так называемых «особых обыщиков». Это были первые сыщики в России. Они присылались из Москвы «в случае умножения в какой-либо местности разбоев и татев». Но «обыщики» приносили мало пользы. Вместо оказания помощи в борьбе с преступностью они приносили местному населению только убытки.
Жалобы на притеснения со стороны «обыщиков» побудили Ивана Грозного ввести постоянный полицейский орган из числа местных выборных людей — так называемых губных старост.
 
Губные старосты избирались на несколько лет из числа дворян. Было необходимо, чтобы кандидат на эту должность и «грамоте был горазд, и душою прям, и животом прожиточен». После выборов губные старосты давали присягу в Разбойном приказе. Помощниками губных старост были губные целовальники, избиравшиеся «сошными людьми». Губные старосты и целовальники составляли специальный следственно-судебный орган — Губную избу, которая была местом производства и следствия, и суда.
В тех местах, где не было губных старост, эта власть принадлежала наместникам областей, с тем, однако, ограничением, что наместники, как правило, не могли привести в исполнение свое решение по уголовному делу без доклада государю.
С учреждением губных старост посылка особых обыщиков из Москвы прекратилась, но ненадолго. Их вскоре стали посылать по-прежнему, так как действия преступников приобретали нередко такой размах, что для их пресечения возникала необходимость в применении военной силы. Так, в 1636 г. в Пермь Великую был послан некто Яков Загряжский «с пушкарями, посадскими и сошными людьми со всяким ратным боем для сыска и поимки разбойников и татей» . В1644 г. в Суздале, Шуе и Костромском крае «злодействовала шайка Гришки Толстого, Васьки и Гришки Мурашкиных». Шайка грабила и убивала людей, поджигала дома. Для поимки преступников из Москвы был послан князь Щетинин. Ему было велено, собрав местных жителей и вооружив их, «ходить для поимки разбойников со всяким ратным боем» .
Перед началом розыска особые сыщики и губные старосты были обязаны произвести особое розыскное действие — так называемый большой повальный обыск. Он проводился для получения сведений о лицах, занимающихся в данной местности кражами и разбоем. Для этой цели особые сыщики или губные старосты собирали в назначенном ими месте «съезд», на котором обязательным было присутствие представителей всех социальных групп: князей, детей боярских, их приказчиков, служителей религиозного культа, крестьян — «с выти по человеку». Сведения, полученные от лиц, подвергнувшихся обыску, записывались губными дьяками в «списки», к которым эти лица «прикладывали» руки.
Названных на обыске «лихими людьми» доставляли к сыщику или губному старосте или принимались меры к их поимке. Для поимки «лихих людей» использовались также «бирючи», которые сообщали на торгу о необходимости задержать тех или иных лиц.
Деятельность губных старост была тесно связана с Разбойным приказом (Разбойной избой). Такой приказ существовал уже в царствование Ивана Грозного. В грамоте, данной белозерцам в 1539 г., упоминается о боярах Московских, которым «приказаны разбойные дела». Приказ несколько раз менял свое название. В записных книгах он упоминается под 1627 г. как Разбойный приказ. В 1682 г. его было велено именовать Разбойным сыскным приказом, в 1683 г. — Сыскным приказом. В 1687 г. говорится о приказе Сыскных дел, в 1689 г. — вновь о Разбойном приказе. Впоследствии он опять назывался Сыскным, или Сыскных дел приказом. Наконец, в 1701 г. он был уничтожен, а его делами стали ведать те приказы, к которым «подсудимые ему лица были ведомы по другим делам».
Кроме сыщиков и губных старост розыск в рассматриваемый период мог осуществляться и самим потерпевшим. В тех случаях, когда скрывавшийся с места преступления преступник был ему известен, он мог получить специальный документ—так называемую погонную грамоту, дававшую потерпевшему право требовать при задержании преступника содействия у местных властей.
Для розыска преступника и похищенного важное значение тогда имело поличное. В древних грамотах оно определялось так: «...а поличное то, что выймут из клети из-за замка; а найдут во дворе или в пустой хоромине, а не за замком, что-то не поличное». Если потерпевший в процессе розыска предполагал у кого-либо найти поличное, он должен был обратиться к судьям с просьбой о даче ему пристава для производства выемки. Выемка производилась самим истцом с приставами, старостами и добрыми людьми (понятыми). Но предварительно, перед выемкой у истца спрашивали, какое именно поличное он ищет. Выемка поличного производилась довольно своеобразно. Это видно из подробного описания выемки в доме князя Юрия Токмакова.
В 1547 г. к царю Ивану IV обратился с просьбой Иван Шереметьев. Он просил назначить пристава для выемки подложной купчей на его, Шереметьева, владения, составленной князем Юрием Токмаковым и находившейся в его доме. По приказанию царя приставами истца были назначены городовой приказчик Михаил Кленов и три недельщика Хохлов, Жуков и Апраксин. С выполнявшим роль истца человеком Шереметьева Олешкою приставы отправились во двор князя Юрия Токмакова. Приставы взяли с собой понятых («добрых людей»). По приезде на место выемки истец Олешка перед понятыми и перед князем Юрием Токмаковым разделся донага, и князь Юрий перед приставами и понятыми сам осматривал и обыскивал Олешку и «во рту у него щупал». Затем Олешка в сопровождении приставов, понятых и князя Юрия стал искать поличное. В запертой комнате нашли не только подложную купчую крепость, но и ее составителя «подпищика» Ваську Иванова .
Вероятно, такой порядок выемки, когда производившее его лицо должно было подвергнуться тщательному личному осмотру, применялся и в других случаях, исключая, разумеется, выемку такого поличного, которое истец не мог прятать при себе, например лошади, коровы и т.д.
Поличное в древнем процессе имело не только уголовно-правовое, но и процессуальное значение. Факт его отыскания предполагал начало уголовного судопроизводства.
В XV и XVI вв. розыск путем «гонения следа» по-прежнему сохранял свое значение. Документы Разбойного приказа XVI в. свидетельствуют о том, что неотведение следа влекло за собой серьезные процессуальные последствия. Было установлено, что если потерпевший и сопровождающие его лица в погоне за разбойниками и татями приезжали в какое-либо село или деревню и те люди, к которым следы приводили, этих следов от себя не отводили, то по жалобе потерпевшего производился обыск. Если и после этого обвиняемые от себя следы не отводили, то их пытали, и дальше расследование производилось в обычном для того времени порядке.
В 1669 г. должность сыщика вновь была восстановлена. Для расследования и суда по уголовным делам были введены специальные должности, которые занимали чиновники, назначаемые центральной властью. С этого времени вся власть по производству следствия и суда перешла к сыщикам.
Но сыщики опять просуществовали недолго. Вскоре функция уголовного розыска и расследования уголовных дел на местах была передана воеводам. Иногда, если жители какого-либо уезда просили об этом, для расследования преступлений туда направлялся сыщик.
В 1679 г. был отменен институт губных старост. Их функции также были переданы воеводам. В 1684 г. на короткое время этот институт был восстановлен, но в царствование Петра I губные старосты окончательно, а сыщики временно были отменены, их функции перешли к воеводам и их товарищам.;
Розыск в царствование Петра I и его преемников. В царствование Петра I розыск возлагался попеременно на различные правительственные учреждения. В 1724 г. для производства розыскных дел особенной важности была учреждена, в виде особой палаты, Контора розыскных дел. Но она не имела собственного штата, а в случае необходимости привлекала к розыску чиновников сената. Для ведения политического сыска Петр I в 1718 г. учредил Тайную канцелярию розыскных дел (при Петре II в 1729 г. она была закрыта, а при императрице Анне Иоанновне восстановлена под Названием Канцелярия тайных розыскных дел. В1762 г. Петр IIспециальным манифестом навсегда уничтожил ее и запретил употреблять самое выражение «слово и дело»).
Рост преступности заставил, однако, Петра I вновь восстановить институт сыщиков, но эта мера не принесла желаемого результата. Тогда по указанию Петра I в места, где действия преступников носили явный, открытый и наиболее опасный характер, стали посылать воинские команды во главе с офицером. В специальной Инструкции (1719 г.) устанавливалось, что такие команды создаются «ради сыску беглых драгун, солдат, матросов и рекрут и ради искоренения воров и разбойников, и кто им пристан чинит». Власть, предоставленная офицерам розыскных команд, была чрезвычайно большой. Они могли привлекать к розыску лиц всех сословий и при изобличении в совершенном преступлении карать виновное лицо смертной казнью.
Указом императрицы Анны Иоанновны вновь был учрежден Сыскной приказ. Он являлся местным органом власти Московской губернии, осуществлявшим розыск по уголовным преступлениям. Его учреждение объяснялось тем, что в Московской губернской канцелярии накопилось очень много неразрешенных; уголовных дел. К моменту создания приказа таких дел насчитывалось 21 388 . В это время власти вновь были вынуждены вернуться к петровской практике привлечения к борьбе с преступностью воинских формирований. Специальный указ 1736 г. предусматривал использование для сыска разбойников офицеров, драгун, солдат и казаков. Тем же указом устанавливалось, что жалование первым трем категориям лиц выплачивалось из «штрафных денег», взыскиваемых по воровским делам.
В 1743 г. был вновь издан «для искоренения воров и разбойников в низовых губерниях» специальный указ о сыщиках. В дальнейшем уже целый ряд указов подробно регламентировал их деятельность. Сыщикам, в частности, было позволено «осматривать, нет ли у кого фальшивых паспортов». Вместе с тем им строго запрещалось «вступаться в частные и непринадлежащие до них дела». Сыщик мог применять пытку, но не мог казнить. Указ 1756 г. утвердил инструкцию «главному сыщику воров, разбойников и беглых», которой определялись основные права и обязанности этого чиновника.
Но в 1762 г. Петром III должность сыщика была упразднена. Его функции были переданы губернским, провинциальным и воеводским канцеляриям.
Законодательными актами Екатерины II была установлена единая система следствия, суда и розыска в губерниях. В соответствии с ней функции розыска по уголовным делам в уезде возлагались на капитан-исправника, а в городах — на городничих и подчиненную ему полицию. Устав благочиния, или полицейский 1782 г., окончательно отделил судебную власть от следственнорозыскной и передал последнюю в руки общей полиции.
Первое специальное уголовно-розыскное учреждение возникло в России во второй половине XVIII в. В1763 г. в Петербурге была учреждена Розыскная экспедиция, которой поручалось ведать дела «татинныя, разбойныя и убивственныя». Деятельность ее была недолгой. В1782 г. функции ее перешли частью к Палате уголовных дел, частью к Управе благочиния по следственному ее отделению. К идее создания в столице специального розыскного учреждения вернулись лишь в 1842 г. Временный комитет, рассматривавший предположения «о мерах к предупреждению воровства в С.-Петербурге», пришел к выводу о необходимости учреждения С.-Петербургской сыскной команды. Проект ее не получил, однако, утверждения, и вопрос об учреждении такого органа оставался открытым еще более двадцати лет.
В 1866 г. петербургский обер-полицеймейстер Трепов снова возбудил вопрос о необходимости создания в столице сыскной полиции. В объяснительной записке он писал: «Существенный пробел в учреждении столичной полиции составляло отсутствие особой части с специальной целью производства исследований для раскрытия преступлений и изыскания общих мер к предупреждению и пресечению преступлений. Обязанности эти лежали на чинах наружной полиции, которая, неся на себе всю тягость полицейской службы, не имела ни средств, ни возможности действовать с успехом в указанном отношении. Для устранения этого недостатка и предложено учредить Сыскную полицию».
Но прошло еще несколько лет, прежде чем такая полиция была создана. Сыскная часть при канцелярии петербургского градоначальника возникла в 1873 г. Первоначально она была невелика. Ее штат, по данным на 30 декабря 1876 г., составляли начальник, его помощник, четыре чиновника, 20 полицейских надзирателей, сыскной делопроизводитель, его помощник, архивариус (он же выполнял обязанности журналиста) .
В 1881 г. сыскная часть была образована при канцелярии московского полицеймейстера. По Закону 1908 г. «Об организации сыскной части» сыскные отделения были учреждены в 89 губернских и наиболее значительных уездных городах.
О требованиях, которым должен был отвечать новый полицейский орган, И.Т. Тарасов писал следующее: «Необходимые условия, которым должна удовлетворять хорошо организованная сыскная полиция, сводятся к следующему: 1) образование главных агентов этой полиции из органов общей полиции, всецело посвятивших себя полицейской службе и обнаруживших достаточные опытность и склонность к сыскной деятельности: 2) выбор добавочных агентов, т.е. так называемых шпионов или сыщиков в ограниченном числе, и сколь возможно разборчиво, безусловно избегая порочных людей; 3) органы эти отнюдь не должны пользоваться принудительною властью — например, правом на личное задержание, обыск и т. п., — ограничиваясь исключительно только тайным розыском, а когда нужно — прибегнуть к принуждению, то агенты сыскной полиции обращаются за содействием к полиции явной, снабженной соответствующею принудительной властью; 4) поручение заведывания этой полицией особому опытному начальнику, подчиненному, однако, общему начальнику всей полиции вообще, и 5) слияние сыскной полиции с общей так, что обе они составляют одно органическое целое».
Реальная деятельность царской полиции, однако, мало соответствовала даже этим «умеренным требованиям». Создание сыскной полиции было обусловлено, конечно, не желанием уменьшить «тягость полицейской службы», как писал Трепов. Необходимость в специальном розыскном органе полиции диктовалась другими причинами. Россия вступила на путь капиталистического развития, в стране все шире росла профессиональная преступность.
Дальнейшая история российской полиции неразрывно связана с бурными событиями XX столетия. Но это, как говорится, совсем другая история.