Глава 15. Последний день года

Первую половину каникул мы провели в поместье Тироев. Но самого хозяина видели редко. Он таки купил дом в Ехо, и теперь там полным ходом шёл ремонт. А дядя Малис, разумеется, за всем присматривал. Правда, в его отсутствие мы не скучали. Тётя Аннат устраивала нам маленькие праздники. Для пикников на лоне природы и дальних пеших прогулок было холодновато. Зато сад с растянутым над ним магическим пологом, казался вполне уютным местом и, как нельзя больше, подходил для игр и разных дурачеств, которым мы с удовольствием предавались с утра до вечера. Нам и впятером не было скучно. А тут в гости зачастили дети из соседних поместий. Знать в большинстве своём считала, что гораздо приятнее проводить скучные зимние дни у себя дома, чем толкаться в столице. Да и дел перед Последним Днём года — непочатый край. Взрослые улаживали свои проблемы, а детей, чтобы не вертелись под ногами, с удовольствием сплавляли к соседям. Тётя Аннат обожала детей — и своих, и чужих — поэтому почти ежедневно в гостях у Тироев торчал кто-нибудь из местных ребятишек.

Примерно в это время мы освоили новую увлекательную игру. Это была разновидность пряток. Фокус состоял в том, чтобы, никуда не убегая, исчезнуть с глаз, стать невидимкой. А задача водящего состояла в том, чтобы заставить невидимок как-то себя проявить: чихнуть, кашлянуть, засмеяться, слишком шумно переступить с ноги на ногу, и прочее. Придумал эту игру Куни Йовис, непревзойдённый мастер маскировки. Мы с удовольствием играли в неё дни напролёт и «заразили» ею всех окрестных детей. Поветрие «невидимок» во мгновение ока прокатилось по всему Гугланду. Дети из любых домов, от аристократов до фермеров, от трактирщиков до прислуги, упорно учились становиться невидимыми. Щеголяли друг перед другом своими успехами. Хвала Магистрам, хоть успехами, а не модным фасоном лоохи. Так что выдумка Куни оказалась невероятно удачной и своевременной.
 
В последующие годы, мотаясь по всему Соединённому Королевству, я, то тут, то там, встречал нашу старую игру в детских компаниях под разными названиями, в разных вариантах. Но для нас она всегда была и оставалась «игрой Куни Йовиса». В неё много-много лет спустя с увлечением играли и мои сыновья.

С приходом эпохи Кодекса она оказалась под запретом в числе других детских игр, для которых требовались хоть какие-то ступени Очевидной магии.

Итак, мы целой толпой играли на лужайке. Нанка Маллона был водящим. Он уже нашёл и вывел из игры пару соседских мальчишек и одну неуклюжую толстенькую соседскую девочку. И теперь обходил площадку с твёрдым намерением поймать ещё кого-нибудь. Вдруг слева от меня раздалось тихое хихиканье.
 
— Манера! — с торжеством закричал Нанка, указывая пальцем туда, откуда послышался смешок.

Манера тут же проявилась и, шмыгнув носом, затопала в противоположный конец лужайки.

— Мы не договаривались, что ты будешь щекотаться, — с упрёком сказала она водящему.

— А мы вообще ни о чём таком не договаривались, — невинно заметил Нанка. — Как хочу, так и ищу.

Манера показала ему язык и гордо удалилась. Но было видно, что она не слишком огорчена. И, уходя, она украдкой оглядывалась, словно подавая кому-то сигнал. Ну, не кому-то, а мне, конечно!
 
Нанка продолжал обход лужайки. Сейчас он был рядом со мной. Я стал искать предлог, чтобы обнаружить себя и выйти из игры. Что-нибудь простенькое тут не годилось. Нанка человек проницательный, сразу поймёт, что я поддался, и обидится. Знаю я его!

И тут я почувствовал, что ноги мои налились тяжестью. Стали, как две деревянные колоды. Ага, это наш водящий колдует. Вот и предлог! Я переступил с ноги на ногу. Если бы не колдовство, моего движения не услышал бы даже самый чуткий человек. Но сейчас раздался стук деревяшки о землю, а затем торжествующий крик Нанки:

— Лойсо! Выходи!

Я засмеялся, помахал ему рукой и побежал догонять Манеру. Она недалеко ушла. Стояла за деревьями и ждала меня. Мы взялись за руки и отправились на прогулку. Вдвоём. Без всех.

— Ой, Лойсо, — сказала вдруг Манера, останавливаясь, — ты ещё не был у нас в смотровой башенке?

— Нет, а у вас и такое есть?

— Конечно! Оттуда всё-всё видно, далеко-далеко! Пойдём.

И мы повернули обратно к дому. Взбежали по лестнице на второй этаж и остановились, как вкопанные. Из-за ближайшей двери раздавался громовой голос дяди Малиса. Он что-то сердито выкрикивал.

— Папа дома? — изумилась Манера.

Было, чему удивляться. Только вчера он присылал зов леди Аннат. Сообщил, что ремонт движется к завершению, и не позднее, чем через три дня дядя ждёт нас в Ехо полюбоваться на его приобретение. Обещал много сюрпризов. И вот он явился домой раньше срока, собственной персоной, да ещё, кажется, скандалит! Явление само по себе неординарное. Вернуться дядюшка мог, вернуться быстро и без амобилера — тоже мог. Тёмный Путь из поместья Тироев вёл сразу в несколько районов Ехо. В ту пору это было в порядке вещей. Аристократия далеко не всегда утруждала себя поездками по просёлочным ухабам. В каждом, более или менее приличном доме имелась карта проложенных Тёмных Путей, которыми мог воспользоваться любой человек, даже такой далёкий от магии, как дядюшка. Но чтобы дядя Малис на кого-то кричал! По натуре своей он был добрым, снисходительным, весёлым человеком. И стоило сильно постараться, чтобы вывести его из себя.

Мы с Манерой тут же навострили уши.

— Это неслыханно! — разорялся дядюшка. — Наглец! Урод! Ноги его больше не будет в моём доме! Я ещё Хумхе расскажу о проделках его приятеля! Это он привёл к нам в дом этого мерзавца!

— Тише, тише, милый, — послышался голос леди Аннат, — ещё услышит кто-нибудь!

— Пусть слышат, — кричал дядя Малис. — Пусть все слышат! Я не позволю себя оскорблять! Я не позволю обижать мою дочь!

Мы с Манерой испуганно переглянулись. Что это значит?

— Милый, — твёрдо сказала леди Аннат, — что бы там ни произошло, это ещё не повод для того, чтобы срывать себе голос. К тому же в доме куча детей и прислуги. Им совсем не обязательно слышать наши с тобой разговоры. Как ты считаешь?

Дядя Малис сердито фыркнул, но внял увещеваниям жены и стал говорить тише, а мы с Манерой отрастили себе кроличьи уши.

— Не понимаю я этих новомодных идей, — раздражённо продолжал дядюшка. — Хоть убей, не пойму! Представляешь, Анни! Явился ко мне в Ехо, с утра пораньше этот наглец, как его там, Краго Рут. Он из новых, классический выскочка! Прикинулся, будто хочет на дом взглянуть! Звал я его, как же! Ну, пришёл и пришёл, Магистры с тобой. Я, правда, таких сроду не жаловал, но куда деться — гость. А он, представляешь, заводит разговор о Манере, о нашей Манере! Мол, хорошая девочка, такая красавица, такая умница, как бы моего сыночка на ней женить. Я сначала даже не понял, о чём это он. Нере всего двадцать пять лет, она ещё ребёнок! Какие могут быть женихи! А этот мерзавец своё гнёт: мол, нужно бы заранее договориться, чтобы невеста потом куда-нибудь в сторону не свернула. А то знаем мы этих девиц, найдёт себе другого, и бедненькому сыночку ничего не обломится! Тут до меня наконец дошло, о чём речь. Ох, Анни, как я разозлился! Я в жизни так ни на кого не злился, как на этого гада.

— Милый, — рассмеялась леди Аннат, — если злиться на всех, кто считает, наших девочек достойными стать жёнами их сыновей, то придётся рассориться с половиной Соединённого Королевства.
 
— Пусть себе считают что угодно, — снова взвился дядюшка, — но при этом помалкивают и ждут, когда их тоже сочтут достойными! Мою дочь, мою дочь! Дочь Малисигирика Тироя торгуют, как породистую кобылку! Да кто он такой, этот ничтожный Рут, чтобы я терпел от него такие оскорбления!..

Голос дядюшки гремел, громовыми раскатами разносился по всему дому. Дядя был явно на взводе. Как ещё мебель не летела с треском, удивительно! Затем наступила пауза, в течение которой дядя Малис, видимо, приходил в себя, потому что продолжил он уже более спокойно, но с неподражаемым высокомерием:

— Я надеюсь, что леди из рода Тирой будет достаточно умна, благоразумна и воспитана, чтобы самостоятельно выбрать себе мужа. Без подсказок со стороны всяких там. И никто, никакой Рут не смеет вмешиваться в её дела или оскорблять её своими непристойными предложениями. Я это всё ему высказал, Анни. Выплюнул, прямо в лицо. А потом выбросил из своего дома, так что он пересчитал ступеньки собственной челюстью! А потом я вызвал уборщиков и приказал вымыть лестницу, вычистить до блеска, чтобы ни следа мерзавца не осталось в доме, который я приготовил для своей семьи! Вот так!

Я не услышал, что ответила на это леди Аннат, потому что в тот момент взглянул на Манеру. Она сидела на ступеньке, закрыв лицо руками. Но даже через ладошки было видно, что уши и щёки её горят. Я бросился к ней.

— Манера, ты что, плачешь?

Она отняла руки от лица, и я облегченно вздохнул. Манера хохотала. Она вся покраснела от смеха. Потом вскочила и помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а я побежал за ней.
 
Кузина остановилась только тогда, когда мы оказались на самом верху, под крышей, в маленькой, узкой, круглой башенке. Наверное, она и считалась смотровой, поскольку по всей её окружности располагались высокие окна. Отсюда, действительно открывался чудесный вид. Пол башенки был застелен толстым ковром, вокруг маленького столика толпились три огромные тяжёлые кресла с полосатой обивкой. Миниатюрные столы в сочетании с огромными сидениями были в моде в царствование Гурига IV. Теперь эта мебель устарела, и, постепенно вытесняемая более современными экземплярами, перекочевала с глаз долой в нежилые помещения.

Манера упала в одно из кресел, продолжая хохотать.

— Ой, дурак! — стонала она. — Ой, болван!

Я непонимающе смотрел на кузину.

— Тот дядька — болван, — пояснила Манера, всё ещё смеясь. — Как его там… Рут. Такой толстый, краснолицый. Он бывал у нас в доме несколько раз. Подкатывался ко мне со своими улыбочками. Подарки какие-то совал в коробках, потихоньку от всех. Такой противный, фу!

— И ты брала его подарки? — с упрёком спросил я.

— Мне няня не позволила, — ответила Манера. В её тоне послышались те же, что и у отца высокомерные нотки. — Она сказала: леди не должна принимать подарки неизвестно от кого, подаренные без всякой причины. Даже, если этот неизвестно кто — гость в доме. Он же не мой гость! Я обрадовалась, что няня так сказала. Мне  не хотелось никаких подарков, но я не знала, как отговориться от этого дурака. Он был такой настойчивый. Прямо совал мне их в руки, представляешь!

Манера снова рассмеялась. Но мне её рассказ не показался смешным. Напротив, мне стало неприятно и страшно за кузину. Я вспомнил подслушанный летом в парке разговор между сэром Хумхой и его приятелем. И обругал себя последними словами за то, что сразу не рассказал о нём дяде с тётей. Как же так, подумалось мне, человек приходит в дом, его встречают, как гостя, а он, потеряв всякую совесть, обижает дочь своих радушных хозяев — тайком от них суёт ей какие-то подарки. В самих подарках ничего плохого, может, и нет, но почему тайком? Теперь-то, конечно, всё закончилось благополучно. Краго Рут со своим глупым сватовством к ним больше не сунется. Дядя Малис, молодец, спустил его с лестницы! А вот себе я бы с удовольствием врезал по затылку за непростительное легкомыслие. Как я мог промолчать! Почему?

И вдруг меня как кипятком ошпарило. Был ещё один разговор, тогда же, с сэром Хумхой Йохом о шифре Пустых страниц. Мне показалось, что сэр Хумха прочитал мои мысли, или пытался их прочесть. А я снова почему-то никому ни о чём не сказал. Мало того, вообще обо всём забыл. Вспомнил вот только теперь. Сколько же я, оказывается, глупостей наделал! Надо хоть сейчас признаться маме, пока не поздно. Или уже поздно? Но зов посылать не хочу, уж лучше при встрече. Вернусь домой, соберусь с духом, и тогда уж…

***
Наш с мамой разговор состоялся через три дня, когда после осмотра дядиного дворца в Ехо (дворец как дворец, ничего особенного), мы с Куни и Нанкой наконец оказались дома.

Мама спокойно выслушала моё виноватое блеяние и так же спокойно сказала:

— Я знаю.

Я непонимающе уставился на неё. То есть, как это?!

— Я знаю о том, что ты сказал, и о том, что подумал, и о том, что узнал сэр Хумха. Не так много он и узнал, если разобраться. Из твоих уклончивых ответов и сумбурных мыслей он сделал только один вывод: ты придумал какой-то шифр, настолько удачный, что Орден Камней на Престоле решил им воспользоваться, чтобы спрятать какие-то книги. Вот, собственно, и всё. Он в очередной раз подивился твоей, как он говорит, гениальности, но сама по себе информация показалась ему бесполезной, и он тут же выбросил её из головы. Во-первых, Орден Камней на Престоле давно распущен, поэтому его секреты никому не нужны. Заговоров не устраиваем, и на том спасибо. Остальное — мелочи, не стоящие внимания. Наше счастье, что все вокруг думают именно так. Когда спохватятся и начнут думать иначе, будет уже слишком поздно. Во-вторых, сэра Хумху не волнуют магические шифры. Если бы ты придумал какое-нибудь новое заклинание, тогда другое дело. Будь уверен, он постарался бы вытянуть его из тебя. Просто так, из чистого любопытства.

— Он такой коварный тип? — удивился я. У меня как-то в голове не укладывалось, что сэр Хумха способен на коварство или предательство. Не похож он был на подлеца.

— Нет, — сказала мама, — он не коварный тип. Он настоящий маг. А маги все как один очень любопытны. Нам, магам, знаешь ли, свойственна такая черта. Да и погоня за чужими секретами, если на то пошло, тоже свойственна.
 
— И что мне делать? — печально и растерянно спросил я. — Не общаться с сэром Хумхой?

— Зачем же так сразу? — усмехнулась мама. — Общайся себе на здоровье. Сэр Хумха неплохая компания. Тебе же понравилось у него в гостях?

— Ещё бы! Он мне вообще безумно нравится. С ним интересно, весело и легко. Мне кажется, он очень добрый человек.

— Добрый? Великий Магистр? Гм, — мама задумалась. — Впрочем, почему бы и нет. По отношению к тебе он, весьма возможно, всегда будет добрым. Всё же, Кьольё Пондохва, твой дед, был ему не просто другом. Он был учителем и в какой-то степени благодетелем сэра Хумхи Йоха. Такое не забывается. Правда, чаще всего это путь к лютой вражде и ненависти. Но бывают же исключения из правил. Сэр Хумха достаточно мудрый и порядочный человек. Возможно, он просто считает, что обязан отдать долг своему покойному другу, принимая участие в жизни его внука. Только, общаясь с ним, тебе не следует забывать, что он Великий Магистр Ордена Семилистника и Глава Объединённого Верховного Совета Магистров, то есть должностное лицо, которое не всегда свободно в своих решениях. Поэтому при нём не стоит чересчур распускать язык. Впрочем, надо отдать тебе должное, ты и не распускал. А то, что он сам извлёк из твоей головы — сущие пустяки. На самом деле мелочи.

— Как так? А шифр? Он ведь мог узнать мой секрет.

— Мог, но не узнал, — мама посмотрела на меня ласково и немного насмешливо. — Ни одному взрослому человеку не придёт в голову то, что придумал ты. Помнишь, как долго я не могла понять, в чём состоит твоё изобретение? И сообразила только тогда, когда ты сам мне подробно объяснил его действие. А ты ведь — мой сын. У сэра Хумхи нет детей, он не знает, как устроены детские головы. Орден Семилистника вообще не приемлет семейных отношений. Их адепты ни с кем не имеют права состоять в браке и обзаводятся наследниками только когда выходят из Ордена. А большинство так и остаются бездетными. В послушники принимают чаще всего взрослых юношей и девушек. Орден Семилистника считает это своим преимуществом, но на самом деле, это их слабое место.

— Почему?

— Нет преемственности. Тайные знания, как правило, передаются от родителей к детям. Реже племянникам. И уж совсем никогда — от учителя к чужому ему ученику. Соответственно, знания держит в руках небольшая кучка талантливых магов. А все остальные — жалкое охвостье, которое учат из рук вон плохо, а соответственно, оно ни на что не годно. Запомни это, может когда-нибудь пригодиться.

— Неужели у сэра Хумхи в Ордене всё так плохо? — я искренне испугался за Орден Семилистника. Один из его Великих Магистров был моим старшим другом, и я чувствовал свою причастность к их делам.

— Нет, напротив, пока что всё хорошо, — заверила меня мама. — Орден Семилистника процветает. Один из самых могущественных в Соединённом Королевстве. Я просто указала тебе на слабую сторону их внутренней политики, которая когда-нибудь может привести их на край гибели. Но это не значит, что у них нет и сильных сторон. Возвращаясь к твоему секрету, Лойсо, чтобы ты уж окончательно успокоился, могу сказать вот что: хороши бы мы были, если бы тайна сокрытия книг, важнейшая для Мира тайна, держалась только на твоём шифре. Ты почему-то плохо думаешь о нас, милый. Очень странно думаешь.

Я покраснел.

— Нет, — продолжала мама, — конечно, нет. Книги спрятаны гораздо надёжнее, чем ты представляешь себе. Их не найдут, даже если очень сильно постараются. Просьбу Светлого Токлиана мы выполнили. Ещё не всё собрано. Но времени впереди пока достаточно. Успеем. Что-нибудь ещё?

— Да. Как можно научиться скрывать свои мысли? Чтобы никто, ни друг, ни враг, не мог залезть мне в голову и прочитать там всё, что ему заблагорассудится?

— Ишь, чего захотел! — мама усмехнулась. — Мал ты ещё, иметь секреты от такого, как сэр Хумха Йох. Это умение приходит с возрастом и опытом. Но техники, безусловно, есть. Сами по себе они совершенно не сложны. Однако на первых порах требуют максимальной концентрации внимания. Если хочешь, я покажу тебе. Только тренироваться будешь сам. Мысли каждого, как и их сокрытие, — дело личное. Тут все стараются для себя. Кто тебя знает, торопыга ты мой, может быть, это мастерство придёт к тебе так же легко, как и всё остальное…

***
Первые наши каникулы пролетели чересчур быстро. И вот мы снова возвращались в Высокую Школу Холоми. На сей раз спешить было некуда, поэтому наша троица прибыла только к вечеру Последнего Дня года. Во дворе, в коридорах и на лестницах царило радостное оживление. В Общем зале студенты обменивались впечатлениями о проведённом свободном времени. За прошедшие полгода мы успели перезнакомиться со многими и обзавестись кучей приятелей, поэтому нас по дороге то и дело останавливали. А в дверях мы носом к носу столкнулись с Мастером Хонной. Он торжественно вручил нам наши расписания и строго напомнил, что, несмотря на сегодняшний праздник, в номерах мы должны быть сразу после Ночного сигнала. Но перед уходом дружески улыбнулся и подмигнул, мол, не берите в голову, это я так, по долгу службы.

Теперь в моём расписании кроме общих обязательных предметов значились ещё дополнительные и график собраний Корпорации шифровальщиков. Свободного времени почти не оставалось. Впрочем, жаловаться мне было не на что.

— Ничего себе, — присвистнул Нанка, глядя в свой листок. — А спать и есть когда будем? Об этом кто-нибудь подумал?

— Похудеешь, бедняжка! — ехидно посочувствовал Куни Йовис. — Не беда, тебе полезно. Дома на Лакуниных пирогах раздобрел, вот и скинешь лишний вес.

— У меня лишнего нету, — возразил Нанка. — А пахать нас заставят, как менкалов. Тогда, небось, по-другому запоёшь.

— Менкалы не поют, — сказал Куни. — Поёшь у нас только ты, да и то фальшиво.

— Привет! Привет!— раздались сзади знакомые голоса.

К нам приближались Магера и Иса, нарядные и сияющие, как волшебные фонарики.

— Завяжите мне глаза! —  воскликнул Нанка. — Я сейчас ослепну от этого блеска!

— Ты их просто закрой, — посоветовала Иса. — Так проще.

— Да, а пока Нанка будет стоять с закрытыми глазами, — подхватила Магера, — мы улизнём в Обеденный зал. Там нас за накрытым столом уже ждут Кима с Ирухти.

— Ну уж, — презрительно фыркнул Нанка. — Я, к вашему сведению, Обеденный зал и с закрытыми глазами отыщу.

— А нас? — спросила Иса. — Нас-то ты там как найдёшь?

— Да вас же, как солнце, даже через опущенные веки видно, — сказал Нанка.

— Ладно, обжора, — засмеялся Куни Йовис, — раз от тебя никак не избавишься, пошли ужинать. Может, твой вурдалачий аппетит и нам сил за столом прибавит.

— Можно подумать, тебе за столом ещё какие-то силы нужны! — сказал я. — С чего бы это? Вроде никогда на отсутствие аппетита не жаловался.

Мне, откровенно говоря, не хотелось никаких встреч, никакого ужина. За время каникул я насытился светскими мероприятиями по самую макушку. В данный момент все мои мечты сводились к одному: добраться до своего номера, запереться там один на один с собой и разобрать книги, которые привёз из дома. Завтра, судя по расписанию, ожидался нелёгкий день. К нему стоило бы подготовиться. Кроме того, в домашней библиотеке я нашёл массу литературы по рунам. Они сейчас интересовали меня больше всего. Кажется, я приобрёл новое увлечение.
 
Но отговориться от участия в очередном празднике не представлялось возможным. Проще было убить моих друзей всех до единого, чем доказать им, что я хочу не общения, а тишины. Они бы долго уговаривали составить им компанию, потом, скрепя сердце, отпустили бы меня отдыхать. Но каждый хотя бы по одному разу прислал бы мне зов с одним и тем же идиотским вопросом: не скучно ли мне? А потом всей толпой принеслись бы ко мне в номер, притащили ужин, тайком украденный в Обеденном зале, и устроили шумную вечеринку. Все разговоры на ней сводились бы к тому, как им было здорово и весело, и  лучше бы я пошёл вместе с ними. К концу этого кошмара наяву я бы искренне с ними согласился: действительно, лучше, во всяком случае, проще.

— Вы идёте?!

На нас с разбегу налетел Фило Мелифаро.

— Куда? — хором спросили мои друзья вместо приветствия.

И только Нанка ответил:

— Конечно, идём!

— Ну так пошли, — закричал Фило. — Сейчас уже начнётся.

— Что начнётся? — спросила Магера.

— Гонки на водных амобилерах, — пояснил Фило, приплясывая от нетерпения. — Эх вы, недотёпы! Провинциалы! Они каждый год проводятся в этот день.

— А мы собрались на ужин, — сказал Нанка. — Нас Ирухти с Кимой ждут.

— Какой ещё ужин! — возмутился Фило. — Пропустите всё самое интересное.

— Уже темнеет, — возразила Магера. — Разве гонки проводятся в темноте?

— Конечно, в этом же самая интрига! Темно не будет, вот увидите. Ну, ладно, я пошёл к своим.

Фило сорвался с места и исчез.

— Вот умалишённый, — усмехнулся Куни Йовис. — Ну, и что мы будем делать теперь? Ужинать или смотреть гонки? Леди, вам решать, что скажете?

— Конечно пойдём на гонки, — девочки были единодушны.
 
— И не надо нам бежать за Фило, — прибавила Иса Исора. — Мне только что прислал зов Кима. Они с Ирухти и Дьяром поднимаются в библиотеку. Оттуда всё будет прекрасно видно. Она, конечно, сегодня закрыта, но Адо, брат Кимы, договорился с библиотекарем. И тот дал ему ключи.

— Как хорошо иметь старших братьев! — рассмеялся я. — Ну и что стоим? Пошли в библиотеку.

Адо Дочи, как и его младший брат Кима, был парнем компанейским, поэтому в многочисленных библиотечных окнах уже висел весь шестой курс. Но для нас местечко Кима забил. И мы, лёжа животами на подоконнике широченного открытого окна, с интересом вглядывались в далёкие огни порта, откуда должны были начаться гонки. Ирухти с видом знатока и завсегдатая гонок вводил нас в курс дела:

— Вон, видите зелёные огни? Это пассажирский причал Тоги Векки. Оттуда стартуют наши гонщики. Сегодня вода тихая и от желающих себя показать отбоя нет. Смотрите, сколько их стоит у причала.

Там, куда указывал Ирухти Хлен, действительно было черно от водных амобилеров.

С наступлением темноты Ехо стал представлять фантастически красочное зрелище. Он весь сиял разноцветными огнями. Наверное, во всём городе не осталось ни одного неосвещённого окна. Между домами протянулись дорожки из волшебных фонариков. Они, то опускались вниз, к самому тротуару, то взмывали вверх, плавно кружились в воздухе. И всё это великолепие, дрожа и переливаясь, отражалось в спокойных водах Хурона.
 
На улицах царило необычайное оживление. Столичные жители толпились на пристанях и мостах. Те, чьи дома располагались недалеко от реки, так же, как и мы, торчали в окнах. Все ждали начала гонок. В королевском дворце Рулх играла музыка. С ней перекликался какой-то оркестрик на Правом Берегу.

— В основном собралась мелочёвка, — вещал Ирухти Хлен, явно рисуясь перед Магерой. — Но есть и стоящие гонщики. Например, Трёхпалый Менке, Дхок Вырви Глаз…

— Ага, и Лари Дай в Нос! — расхохоталась моя кузина. — Ирухти, ты прелесть!

— Ну я-то тут при чём, если эти гонщики придумывают себе такие дурацкие прозвища! — оправдывался Ирухти под наш дружный смех. — Вообще-то, они все — нормальные ребята. Менке учится в Королевском Университете, Дхок Ламба наш бывший выпускник…

— А из Орденов никого нет? — поинтересовалась Иса.

— Ну что ты, — сказал Дьяр. — Ордена такими вещами не занимаются.

— Почему это? — обиделся за все Ордена Кима Дочи. — Очень даже занимаются. Что ж они не люди, что ли? Там, среди гонщиков, между прочим, и из нашего Ордена один имеется. И из Семилистника тоже. И из Ордена Стола на Пустоши. Да сейчас сами увидите. Они своих гонщиков обязательно поддерживать будут.

В этот миг внезапно всё небо вспыхнуло яркими красками. Полоса красная, полоса золотисто-жёлтая, полоса бело-голубая. По ним расходились ярко-синие концентрические круги. Стало светло, как днём. Полосы расширялись, тускнели, полыхали ярче, меняли форму, борясь друг с другом за любой свободный клочок пространства. Облака, плывущие под ними, по мере движения тоже окрашивались в разные цвета. Всё вокруг стало разноцветным: дома, деревья, воды Хурона.

— Ура! Ура! — в восторге кричал Кима Дочи, подпрыгивая на месте. — Наши, наши! Посмотрите, вон, синие круги. Молодцы, давят бело-голубых. Так их, так их! Знай наших!

Крик Кимы потонул в рёве шестикурсников. Оживление толпы на берегах реки говорило о том, что борьба орденских цветов и там никого не оставила равнодушным, вызывая у зрителей бурю эмоций. Вот красная полоса разгорелась пожаром, закрывая полнеба, но её тут же подавила золотистая, заставив сузиться до тонкой ниточки. Синие круги раскручивались с большой силой, вытесняя бело-голубую полосу. Но Орден Семилистника не сдавал свои позиции. Белый уже почти слился с голубым, образуя мертвенный свет молнии. Он заставлял синих сжиматься, не давая им захватить свободное пространство.

Звук, похожий на удар грома, возвестил, что гонки начались. Поначалу, пока амобилеры не приблизились к нам, трудно было разглядеть, кто лидирует. Но по мере движения стало видно, что впереди летит красный амобилер Дхока Ламбы. Почти вровень с ним шёл с золотистой полосой на корпусе гонщик из Ордена Стола на Пустоши. Сзади спешил белый амобилер Ордена Семилистника. Остальные растянулись на добрую милю. К полному огорчению Кимы их гонщик тащился где-то в последней дюжине. Борьба была ожесточённой. Но, кажется, всем становилось ясно, что сегодняшний лидер — Дхок Ламба, выпускник Высокой Школы Холоми. Едва его амобилер поравнялся с островом, как чемпиона приветствовал патриотический вой студентов.
 
И в этот самый момент счастливая звезда Вырви Глаза закатилась. Гонщик Ордена Стола на Пустоши, раздосадованный тем, что не может обойти красный амобилер, развернул корпус своей лодки на несколько градусов и, что есть силы, поддал противнику. Раздался неприятный скрежет металла. Красный амобилер швырнуло в сторону, от сильного толчка Дхок перелетел через борт и оказался в воде. Зрители ахнули. А амобилер с золотистой полосой беспомощно закачался на волнах. Оказалось, что потерявший голову от злости гонщик, не рассчитал и ударил соперника носом. Магический кристалл треснул, амобилер потерял управление, и теперь его водителю оставалось только одно — торчать посреди Хурона, с отчаянием наблюдая, как его один за другим обходят амобилеры прочих участников гонок. Его неудачу сопровождал оглушительный хохот, свист и возмущённые крики зрителей. Дхок Ламба, плававший без амобилера так же хорошо, как и на нём, догнал свою лодку, не без труда взобрался на борт и бросился вслед за прочими игроками.
 
Первым пришёл к финишу гонщик Ордена Семилистника. Признанным лидерам на сей раз изменила удача. Трёхпалый Менке оказался только третьим, а Дхок Вырви Глаз, несмотря на все перипетии судьбы, ухитрился вырваться вперёд и прийти пятым. Коварный гонщик из Ордена Стола на Пустоши выбыл из соревнований. Подгоняемый течением амобилер с незадачливым владельцем на борту долго болтался посреди Хурона, дожидаясь помощи.

Многие студенты были разочарованы таким поворотом событий. Ожидали острой и интересной борьбы чемпионов, а в результате победа досталась почти случайному человеку, притом без особых усилий с его стороны. Люди не прощают другим своих несбывшихся ожиданий. Ругали гонщика из Ордена Стола на Пустоши, ругали Трёхпалого Менке — не мог, что ли, поднатужиться и обойти соперников, болван ленивый! Ругали даже победителя, хотя его, вроде бы, и вовсе было не за что. Мол, каков хитрец, воспользовался потасовкой и пролез в лидеры! Они там в своём Ордене Семилистника все такие хитрецы и проныры. Критика крайне несправедливая и глупая, поскольку вряд ли бы нашёлся в Мире идиот, способный придержать свой амобилер только для того, чтобы ни в коем случае не оказаться первым. Но в Высокой Школе Холоми недолюбливали Орден Семилистника за высокомерие его адептов, за слишком большую власть в стране и преданность королю. Те студенты, кто был близок к этому Ордену, как правило, держались особняком и популярностью среди однокашников не пользовались. Но вот странность, при том, при всём, к сэру Хумхе Йоху относились с уважением и симпатией, несмотря на занимаемый им высокий пост и в Ордене Семилистника, и в Объединённом Верховном Совете Магистров.

Огорчённый разгромным проигрышем своего гонщика Кима Дочи мрачно объявил, что устал, и отправился спать. Иса из солидарности тоже решила вернуться к себе в номер. Дьяр и Ирухти, забыв обо всём, бурно обсуждали прошедшие гонки. Куни и Магера пошли прогуляться к реке перед сном. Об ужине, к великому огорчению Нанки, никто больше не заикался. Бедняге оставалось утешаться остатками пирога, которым его заботливо снабдила «на дорожку» Лакуна. А мне хотелось в тишине и покое поболтать с камнями Холоми. Но прежде следовало послать зов сэру Хумхе Йоху и поздравить со славной победой их гонщика. Конечно, я прекрасно понимал, что Великий Магистр Ордена Семилистника не имеет к гонкам на водных амобилерах никакого отношения. Но я соскучился по сэру Хумхе и решил напомнить ему о себе.

Легендарный Магистр откликнулся, как всегда, жизнерадостно:

«А, мой мальчик, это ты! — меня обдало тёплой волной его симпатии. — Хороший вечер! Как твои дела? Как прошли каникулы?»

Я ответил, что всё замечательно и выразил искреннюю радость по поводу сегодняшнего торжества Ордена Семилистника.

«Да, я слышал, что наш мальчик что-то там выиграл, — небрежно ответил сэр Хумха. — Молодец, конечно, но я бы предпочёл, чтобы он отдавал столько же сил и рвения изучению магических наук, как возне с этой своей странной лодкой. Всё, дорогой Лойсо, не могу больше говорить. Я, видишь ли, в данный момент нахожусь во дворце Рулх, на Большом Королевском приёме. Пришлю тебе зов в ближайшие дни, и тогда уж поболтаем».

И сэр Хумха Йох исчез из моего сознания.

«Интересно, — думал я, уже ложась спать, — а мне когда-нибудь доведётся побывать на приёме у короля? И как это будет?»

Я вспомнил Светлого Токлиана, его пророчество, и у меня заметно испортилось настроение. Мне, кажется, предстояло проникнуть в замок Рулх, как вору, чтобы вынести оттуда книги по эльфийской магии. Вурдалаки его задери, да неужто кому-то так понадобятся эти древние манускрипты? Вот проклятое пророчество! Оно имеет надо мной какую-то странную власть, напоминает о себе, ведёт за собой, не спрашивая моего желания. Много бы я дал, чтобы вообще никогда не слышать его!

Праздник в замке Рулх продолжался до поздней ночи. Даже сквозь закрытое окно были слышны звуки музыки, а небо то и дело озарялось радужными сполохами. По нему, как сумасшедшие кометы, метались яркие птицы с длинными огненными хвостами. С оглушительным треском рвались огромные разноцветные шары. То многочисленные Ордена спешили присоединиться к общему веселью и проводить ликованием ещё один ушедший год.